Потом грохот стих, и остался только женский крик. Несколько минут Питт стоял, не шевелясь. Он был оглушен и не понимал, что случилось. Наконец ему все стало ясно. Это бомба! Кто-то взорвал в доме динамит. Томас круто развернулся и выскочил за дверь.

Коридор был полон дыма и пыли. Суперинтендант не смог даже разглядеть, кто кричит, но дверь кабинета Джека висела на одной петле; маленький столик, стоявший за ней в коридоре, лежал на полу, разнесенный в щепки. Пыль постепенно улеглась. Ее развеял холодный сквозняк, дувший через разбитые окна и дверь. На полу лежал оглушенный взрывом Финн Хеннесси.

Женщина все кричала – это была одна из горничных.

Джек!

С замиранием сердца Питт пробрался в кабинет, даже не позаботившись как-то укрепить остаток двери. Повсюду были видны обломки дерева, пахло газом и горящей шерстью. От ветра надулись, как паруса, а затем опали разорванные внизу шторы. На ковре грудами валялись книги. Запах гари усиливался. Очевидно, сквозняком выбросило угли из горящего камина.

Кто-то лежал на ковре, за обломками стекла, навзничь, подвернув под себя ногу. Вся грудь и живот этого человека были залиты яркой, пурпурной кровью.

Томас едва смог пробраться к лежащему сквозь хаос обломков, ступая прямо по бумагам и по тому, что осталось от мебели и предметов роскоши.

Челюсть этого человека была сломана, горло разорвано, но, как ни странно, лицо его оказалось совсем не изуродовано! Лицо Лоркана Макгинли. Вид у него был слегка удивленный, но в выражении лица не было никаких признаков страха. Он не заметил прихода смерти.

Питт медленно поднялся и направился к двери. Ветер опять надул всколыхнувшиеся занавеси. Одна из них задела картину, едва висевшую на сломанном крюке, и та с грохотом рухнула на пол. Повсюду разлетелись осколки стекла.

На пороге стояла дрожащая Эмили с посеревшим лицом.

– Это Макгинли, – сказал Томас раздельно и четко, шагая к ней и поскальзываясь на книгах, листках бумаги, щепках и осколках.

Миссис Рэдли задрожала еще сильнее. Ей не хватало воздуха, она задыхалась от рыданий и ничего не понимала.

– Это Макгинли! – повторил суперинтендант, обняв ее за плечи. – Это не Джек!

Эмили подняла крепко сжатые кулаки и заколотила ему в грудь, ничего не видя, будучи вне себя от ужаса и желая ударить его посильнее, чтобы разделить с ним невыносимую боль в груди.

– Эмили! Это не Джек!!!

Томас не хотел кричать. В горле у него першило от пыли и дыма. Где-то сзади начал гореть ковер. Полицейский изо всей силы затряс свояченицу за плечи:

– Это Лоркан Макгинли! Прекрати сейчас же! Эмили, перестань!!! Надо погасить ковер, пока весь этот чертов дом не загорелся… – Он почти кричал, отчаянно кашляя: – Пусть кто-нибудь принесет ведро воды! Быстро! Ты! – И он показал пальцем на фигуру, смутно маячившую сквозь неосевшую пыль.

Наконец перестала кричать горничная. Подбежали другие люди, перепуганные, не знающие, что делать. Один лакей стоял как вкопанный, в изорванной грязной ливрее.

– Быстро ведро воды! – заорал на него Питт. – Ковер же горит!

Лакей покачнулся и повернулся, словно желая убежать.

Эмили все еще дрожала и плакала, но уже перестала колотить Томаса. Волосы у нее растрепались, и она была смертельно бледна.

– Где же Джек? – хрипло спросила она. – Что ты сделал с Джеком? Ты должен был его охранять! Где он?!

Она откинулась назад, словно желая снова ударить суперинтенданта.

Послышались новые шаги и громкие голоса.

– Что такое? – спросил О’Дэй. – О господи! Что случилось? Кто-нибудь ранен?

Он обернулся и увидел лежащее на полу тело.

– Это Рэдли? – охнул ирландец.

– Я здесь. – Джек протиснулся вперед мимо Дойла и Джастины.

Еще кто-то спускался по лестнице. Из-за зеленой байковой двери в дальнем конце коридора выбегали слуги.

Но Эмили даже не слышала голоса своего мужа. Она все еще яростно негодовала на Питта, и он вынужден был крепко схватить свояченицу за руки, чтобы она снова не набросилась на него с кулаками.

Кто-то из лакеев держал голову Хеннесси, и тот, казалось, начал потихоньку приходить в себя.

Хозяин дома вышел вперед и, глядя на развал в кабинете, сильно побледнел.

– Это Макгинли, – сказал Томас, встречаясь с ним взглядом. – Произошел взрыв – наверное, динамит.

– Он… мертв?

– Да.

Джек обнял Эмили, прижал ее к себе, и она тихо заплакала, словно почувствовав облегчение и постепенно освобождаясь из хватки ужаса.

Подошел О’Дэй и встал чуть ли не между ними. Лицо у него было мрачным. Теперь уже все чувствовали запах дыма от горящего ковра.

– Где, черт возьми, лакей, которого я послал за водой?! – выкрикнул Питт. – Вы хотите, чтобы весь дом сгорел?

– Вот. – Слуга материализовался почти рядом с ним, неуклюже сгибаясь под тяжестью двух ведер. Он направился к колыхавшимся занавесям на разбитых окнах, и вскоре все услышали оглушительное шипенье пара, а затем столб дыма побелел и стал ниже. Лакей повернулся, весь покрытый сажей и с очень красным лицом.

– Еще воды! – выдохнул он, и двое слуг бросились выполнять приказание.

Суперинтендант стоял у порога, загораживая спиною вид в кабинет. Перед ним уже собрались все обитатели дома – бледные, перепуганные, потрясенные.

Телман выступил вперед.

– Это Макгинли, – в очередной раз повторил его начальник.

– Динамит? – уточнил инспектор.

– Да, наверное.

Питт посмотрел на Айону. Рядом с нею, с двух сторон, стояли Фергал и Падрэг Дойл. Она, очевидно, уже догадалась по выражению лица Томаса, что произошло и почему Лоркана не было в коридоре среди собравшихся. К ней направилась Юдора.

Миссис Макгинли замерла, голова у нее дрожала. Падрэг обнял ее.

– Что случилось? – нахмурившись, спросил Мойнихэн, стараясь заглянуть за спину суперинтенданта. – Пожар? Кому-нибудь нужна помощь?

– Ради бога, старина, вы что, не слышали грома? – сердито осведомился О’Дэй. – Это был взрыв! Взрыв динамита, если судить по звуку.

Фергал испугался. Потом он заметил, как дрожит от страха Айона, и круто обернулся к Питту в полном недоумении.

– Боюсь, мистер Макгинли мертв, – угрюмо сказал Томас. – Я не знаю, что случилось, кроме того, что местом взрыва был письменный стол мистера Рэдли. Пожар – это следствие. Взрывной волной выбросило на ковер горящие угли.

Подошел другой лакей с полными ведрами воды, и полицейский отступил, чтобы дать ему пройти.

– Вы уверены, что я ничем не могу помочь мистеру Макгинли? – взволнованно спросил Пирс.

– Совершенно уверен. Но вы, наверное, могли бы помочь миссис Макгинли.

– Да, да. Конечно…

Пирс подошел к Айоне и ласково заговорил с ней, словно рядом никого не было. Голос его немного дрожал.

Падрэг Дойл направился к Томасу. Лицо его сморщилось от сочувствия.

– Бомба была в кабинете Рэдли, – сказал он, повернувшись к остальным спиной, чтобы его не услышали, – но при взрыве погиб бедняга Лоркан. Дело очень скверное, Питт. Черт возьми, кто же спрятал здесь взрывчатку?

– Черт возьми, Дойл, а что Макгинли делал в кабинете Рэдли? – мрачно вопросил О’Дэй и оглядел всех поочередно, словно ожидая ответа.

Айона нервно перебирала пальцами. Фергал придвинулся поближе к ней и украдкой обнял ее за плечи.

– Может быть, он искал Рэдли? – предположил Падрэг, сверля всех потемневшим взглядом. – Хотел позаимствовать бумагу, чернила или сургуч, кто знает?

Затем он обернулся к Финну Хеннесси, который с помощью лакея попытался встать:

– А вы не знаете, почему мистер Макгинли оказался в кабинете мистера Рэдли?

У Финна все еще кружилась голова. Лицо у него было грязным, а одежда вся в пыли. Он, казалось, с трудом различал лица окружавших его людей.

– Да, сэр, – ответил он хрипло. – Динамит. – И повернулся, чтобы посмотреть на развороченную дверь, облако пыли и дым.

– Он знал, что здесь заложен динамит? – недоверчиво спросил Падрэг.

– Он… умер? – пробормотал, заикаясь, Хеннесси.

– Да, – ответил ему Питт, – очень сожалею. Но вы сказали, мистер Макгинли знал, что в кабинете взрывчатка…

Финн обернулся к нему, растерянно моргая глазами. Он все еще был явно не в себе и выглядел не только потрясенным морально, но и пострадавшим физически. Затем медленно кивнул и облизнул пересохшие губы.

– Но тогда почему, во имя всего святого, он не послал за помощью? – резонно спросил О’Дэй. – И, как бы то ни было, откуда он мог узнать о динамите?

Финн пристально посмотрел на него:

– Не знаю, как это ему стало известно, сэр. Он просто сказал мне… посторожить, не пускать никого в кабинет. И сказал еще, что знает, как управляться с динамитом, лучше всех остальных. Поэтому ему и надлежит это сделать. – Он посмотрел сначала на Карсона, а потом на Томаса.

– Но кто же тогда его сюда подложил?! – чуть не в панике воскликнула Кезия, оглядывая присутствующих.

– Да тот же самый человек, который убил мистера Гревилла, – ответила побледневшая Джастина. – И динамит был явно предназначен для мистера Рэдли, потому что он имел мужество занять его место. Кто-то твердо решил не допустить, чтобы совещание закончилось успешно. И готов совершать для этого убийство за убийством.

Пожар в кабинете потушили. Дым исчез, но ветер, дующий в окна, доносил до присутствующих запах сырой, обугленной шерсти и все еще не совсем осевшую пыль.

– Да, конечно, бомба была предназначена для мистера Рэдли, – прерывающимся голосом сказала Юдора. – Бедный Лоркан видел кого-то, кто подложил ее, или понял, кто это сделал, но мы теперь никогда этого не узнаем. А он вошел сюда в надежде обезвредить ее, прежде чем она взорвалась… но ему этого не удалось.

Миссис Макгинли резко подняла голову. Ее широко раскрытые глаза вдруг наполнились слезами.

– Он был предан, как все мы! – воскликнула она. – Он был одним из тех стяжавших бессмертие ирландцев, которые умерли, сражаясь за мир и покой и стараясь воплотить их в действительность.

Она посмотрела на Эмили и Джека, прижавшихся друг к другу.

– На вас теперь лежит огромная ответственность, мистер Рэдли, – долг чести, замешенный на крови и жертве. Вы не можете обмануть наши ожидания, – объявила Айона.

– Я сделаю все, чтобы оправдать их, миссис Макгинли, – ответил Джек, пристально глядя на нее, – но мою совесть не подкупить никакими жертвами. Хотел бы я, чтобы ваш супруг был единственным человеком, погибшим за мир и спокойствие в Ирландии, но он лишь один из тысяч, и это трагично. А теперь нам многое предстоит сделать. И суперинтенданту Питту придется расследовать еще одно преступление…

– Он не очень-то преуспел в расследовании первого, – сказал О’Дэй с внезапной горечью, что было для него не характерно. – Может быть, обратиться за дополнительной помощью? Дела идут все хуже и хуже. За три дня уже вторая смерть…

– И третья за неделю, – резко перебил его Томас. – В Лондоне убит хороший человек – он проник в среду фениев и узнал о кое-каких планах этих людей…

О’Дэй круто развернулся к нему. Лицо его покраснело, а глаза впились в полицейского:

– Вы об этом прежде даже не упоминали! И не говорили, что у вас есть информация об их вмешательстве во все, что сейчас происходит. Значит, вы знали… и тем не менее не предотвратили?

– Но это же несправедливо! – вмешалась Шарлотта, выходя вперед из темного угла, где она стояла рядом с Эмили и Джеком. – В дом фении не проникали! Тот, кто это сделал, – она указала на развороченную дверь и разруху в кабинете, – один из присутствующих здесь. Вы привезли убийство с собой!

Кто-то негромко вскрикнул, но кто – понять было невозможно. Пыли в комнате было так же много, как растерянности, страха и горя.

– Да, разумеется. – Карсон с трудом взял себя в руки. – Простите, миссис Питт, и вы, суперинтендант. Я возлагал такие надежды на это совещание… Трудно видеть, как твои мечты пошли прахом, и удержаться, чтобы не обвинить кого-то из тех, кого знаешь. Тем не менее это было недостойно с моей стороны.

Он оглядел всех и остановил взгляд на Падрэге:

– Давайте удалимся и предоставим возможность мистеру Питту выполнить его мрачный долг. А сами посмотрим, что можно противопоставить насилию со стороны маньяка, и постараемся продолжить наши усилия самым добросовестным образом.

– Браво, – одобрил Дойл и поднял вверх руки, словно для того, чтобы захлопать, но затем отвернулся и направился к выходу.

– Разумеется, – согласился Джек, взглянув на свояка. – Мы все должны собраться сейчас в утренней гостиной. Там горит камин, а Дилкс принесет нам горячий пунш и немного бренди, чтобы сдобрить его. Уверен, что все мы справимся со своими чувствами. Эмили…

Все еще бледная как смерть, его жена с трудом кивнула.

– Да… да… – Она неуверенно шагнула к двери, словно опасалась, что пол сейчас уйдет у нее из-под ног, и прошла мимо Айоны, не глядя на нее.

Джастина взяла миссис Макгинли за руку и предложила отвести в ее комнату, позвать горничную, велеть принести успокоительный чай, если она пожелает, с бренди, и посидеть с ней.

Шарлотта стояла рядом с Финном Хеннесси, тихо и ласково разговаривая с ним и стараясь облегчить его состояние шока и растерянности. Юноша все еще озирался по сторонам, словно не понимая, где находится, что случилось и зачем он вообще здесь. Грейси, очень бледная, тоже была тут.

Питт поглядел на жену и внезапно восхитился ею, но это восхищение причинило ему боль. Она так хорошо все знала, так была сильна… Казалось, ей не требуется ничья поддержка. Если она чем-то напугана, то успешно это скрывает. И сейчас Шарлотта держалась прямо, высоко подняв голову, полная сочувствия к Финну и Грейси.

И Питт занялся неотложным делом. Рядом стоял инспектор Телман, чего Томас до этого момента не замечал.

Тем временем все последовали за Джеком в утреннюю гостиную, за исключением Юдоры и Телмана. Миссис Гревилл неотрывно смотрела на суперинтенданта. Лицо у нее побледнело, а на щеке виднелось пятно сажи.

– Мистер Питт, я так вам сочувствую, – сказала она ласково. – То, что сказал мистер О’Дэй, – непростительно. Никто не может защитить нас от нас самих. Это ужасно, но мне кажется, что среди нас все-таки уживается не только большое зло. С нами и великая благодать. Лоркан отдал жизнь, пытаясь разрядить бомбу. Может быть, мы еще способны преуспеть в главном, если вы сможете найти, кто… кто спрятал здесь эту бомбу. – Она пристально оглядела полицейского. – А вы… вы сможете? Я хочу сказать, есть ли какие-то улики? Можно ли о чем-то судить по тому, что осталось?

– Не по тому, что в кабинете, – ответил Томас. – Это мог сделать любой из живущих в доме. Надо опросить слуг и всех остальных и выяснить, кто здесь проходил и кто где был в это время. Таким образом можно кое-что узнать.

– Но… мы все могли проходить через холл, – возразила Юдора, – это не доказательство… я хочу сказать. – У нее перехватило горло, и она заговорила тонким и несколько пронзительным голосом: – Я хочу сказать…

Однако внезапно она умолкла, покачала головой и удалилась за остальными. Платье у нее поблекло от пыли.

Телман вздохнул и посмотрел в кабинет. После минутного колебания он вошел и стал пробираться через хаос обломков к столу и телу Лоркана Макгинли. Присев на корточки, инспектор задумчиво оглядел тело, а потом – то, что осталось от стола.

– Думаю, что динамит был заложен в верхний левый ящик или, может, во второй сверху, – сказал Питт, войдя вслед за своим подчиненным.

– Да, похоже на то, – согласился тот, пожевав губами, – судя по тому, как разлетелись и упали щепки. Все вынесло взрывной волной вперед. Какая мешанина! Тот, кто все это подложил, хотел убить мистера Рэдли и – наверняка, чтобы никакой ошибки. Не желал бы я быть политиком и иметь дело с этими людьми!

После этого Телман сосредоточил внимание на мертвом теле:

– Он, наверное, стоял прямо перед столом, бедняга.

Суперинтендант нахмурился и сунул руки в карманы.

– Наверное, к устройству был подведен шнур, а не часовой механизм, – задумчиво сказал он. – Ведь никто не мог знать заранее, когда сюда придет Джек. С часовым механизмом взрыв мог произойти и в отсутствие людей. А если бы бомбу спрятали на столе, под бумаги и книги, она взорвалась бы во время уборки.

– А вы что думаете, эти люди пожалели бы слугу? – с горечью ответил Телман. – Какая им разница – одним английским слугой больше или меньше…

– Да, не пожалели бы, конечно, – согласился Томас, – но тогда их цель не была бы достигнута. Излишний риск и скандал… Нет, взрывное устройство было подготовлено специально для Джека. Его положили в ящик, который, кроме Джека, никто другой не открыл бы.

Он нагнулся и поискал среди обломков то, что осталось от ящика. Найдя кусок дерева, внимательно его осмотрел, но не нашел ничего значимого. Затем суперинтендант поднял второй обломок – кусок стенки ящика и обугленное дно. Медленно поворачивая его, он тщательно ощупывал дерево кончиками пальцев. Стенка и дно кое-как держались вместе. Томас осмотрел дно снизу и обнаружил в пазу остаток проволоки.

– Думаю, мы нашли место, куда был приспособлен механизм, – тихо заметил Питт. – И так приспособлен, чтобы детонатор пришел в действие, когда ящик станут выдвигать. На это потребовалось бы несколько минут – чтобы, выбросив бумаги, приделать проволоку и вновь задвинуть ящик на место.

Телман выпрямился и встал – его коленные суставы при этом щелкнули – и медленно произнес:

– Какая жалость, что Макгинли мертв. Он мог бы дать ответы на некоторые важные вопросы.

– Да, это был очень храбрый человек, – покачал головой Питт. – Хотел бы я знать, к каким выводам он пришел, что такого понял, чего не поняли мы…

– Этот чертов дурень должен был бы обо всем поставить в известность нас! – сердито проворчал Телман. – Это наша забота – делать выводы. – Он немного покраснел. – Хотя нам не слишком-то везет с выводами на этот раз. Я ничего не знаю про динамит. А вы?

– Я тоже, – признался Томас. – Никогда не имел дело с убийством при помощи динамита. Но ведь кто-то подложил его сюда и устроил все так, чтобы тот взорвался, когда станут открывать ящик! Мы должны узнать, кто это сделал. Ведь Макгинли это удалось!

– Взрывчатку подложил тот же самый человек, который убил Гревилла, – ответил Телман. – И мы уже знаем, что это были не Макгинли, не О’Дэй и не камердинер Хеннесси. Зато каждый из остающихся, за вычетом этих троих, мог это сделать.

– Тогда надо постараться узнать время, когда подложили бомбу. Очевидно, что уже после того, как Джек выдвигал ящик в последний раз. Расспросите слуг, горничных, дворецкого, лакеев и всех, кто входил в кабинет или был в холле. Проверьте, где каждый из них провел все утро, кто мог запомнить какие-то подробности, кого кто видел и когда, особенно Финна Хеннесси. А я пойду поговорить с мистером Рэдли, а потом с гостями. Но прежде попросите кого-нибудь помочь вам отнести беднягу Макгинли на ледник, – распорядился суперинтендант и отвернулся. – Тело можно будет отнести на двери – она все равно висит на одной петле. И затем надо, чтобы кто-то повесил занавеску на дверной проем, чтобы проходящие мимо не расстраивались еще больше. И надо закрыть ставни – вдруг пойдет дождь.

– Да, разруха… – отозвался инспектор, наморщив лоб. Он не одобрял богатство, но не терпел, когда уродовали красоту.

Грейси слышала взрыв, как и почти все обитатели дома. Сначала она подумала, что нечто большое упало в хозяйственных помещениях, но природная сообразительность подсказала ей, что дело обстоит гораздо хуже. Девушка поставила кувшин с водой на столик с мраморной крышкой в туалетной, где помогала Гвен готовить снадобье от веснушек, так как в тот момент ей больше нечем было заняться.

– Что это? – нервно спросила Гвен. – Это не тот звук, когда роняют подносы или сковородки!

– Не знаю, но пойду посмотрю, – ответила, не колеблясь, Грейси. Она почти бегом выскочила из туалетной и пронеслась мимо кладовой с углем и помещения, где лакеи чистили ножи, прямо к двери, обитой зеленой байкой.

Как раз в это время из сапожной комнаты вышел Телман, бледный, с вытаращенными, блестящими от волнения глазами. Он подбежал к мисс Фиппс и схватил ее за руку перед самой зеленой дверью:

– Стой, Грейси! Ты же не знаешь, что происходит.

И с силой развернул ее к себе.

– Я знаю одно: так не должно быть, – ответила она почти беззвучным шепотом. – Это что-то дрянное. Стреляли из ружья?

– При выстреле такого грома не раздается, – возразил инспектор, все еще удерживая ее за руку. – Это скорее динамит. Подожди здесь. Я сам пойду и посмотрю, в чем дело.

– Не буду я здесь стоять и ждать! А вдруг ранили мистера Питта?

– Если и ранили, ты ему помочь не сумеешь, – резко ответил Телман. – Стой здесь и жди. Я тебе расскажу…

Однако служанка вывернулась и распахнула зеленую дверь. Она сразу же увидела тучу пыли и почти оторванную дверь кабинета. Ее сердце так запрыгало в груди, что ей показалось, будто она задыхается. Затем Грейси увидела своего хозяина и почувствовала почти невыносимое облегчение. У девушки даже закружилась голова, и она едва не лишилась сознания, как какая-нибудь глупая малолетка-горничная, но постаралась взять себя в руки.

Тем не менее на секунду ей пришлось схватиться за край столика у зеленой двери.

Снова раздался громкий стук, и девушка едва не лишилась чувств. Но это просто упало и разбилось большое зеркало. Потянуло ужасным горьким запахом. Кроме того, повсюду в воздухе висела пыль, просто тучи пыли. Потребуется несколько недель, чтобы все здесь убрать и привести в порядок…

Со всех сторон спешили люди. Хвала небу, среди них был и мистер Рэдли! Миссис Рэдли кричала на мистера Питта и колотила его в грудь. Да, понятно, конечно, что она перепугалась, однако все равно – как она смела это делать?! Телман стоял у Грейси за спиной.

– С тобой-то все в порядке? – требовательно спросил он.

– Да, конечно, все хорошо, – заверила она его через силу.

К счастью, Томас не пострадал. А потом девушка увидела и Шарлотту – та шла по холлу, бледная, но невредимая.

– Спасибо, – сказала Грейси инспектору.

– Тебе здесь нечего делать, – заявил тот. – Потом тут придется поработать как следует, чтобы все убрать, но сейчас надо знать точно, что случилось, и ничего нельзя двигать с места и трогать.

– Я знаю! – запальчиво ответила горничная. Ну, разумеется, ей это было известно! Что он, за дуру ее принимает?

Прозвучало имя Макгинли.

Около лестницы стоял камердинер Дойла. Кто-то крикнул, чтобы дали воды.

Вдруг Грейси увидела Финна. Он сидел на полу, его голову поддерживал лакей, а рядом стояла Шарлотта. Горничную затошнило. Она скользнула мимо мисс Мойнихэн и мисс Беринг и подошла к миссис Питт.

– Что случилось? – спросила она так громко, как только осмелилась. – Он… не ранен? – Девушка испуганно посмотрела на Финна.

– Нет, с ним все в порядке, – прошептала Шарлотта. – Мистер Макгинли вошел в кабинет и каким-то образом привел в действие бомбу, начиненную динамитом.

– Он умер?

– Да, боюсь, что так. Его убило взрывом.

Грейси замерла на месте. Дыхание у нее перехватило – и от испуга, и от пыли, висящей в воздухе.

– Это ужасно! – ахнула она. – Ирландцы эти просто сумасшедшие! И кому это нужно?!

– Никому, – тихо ответила Шарлотта. – А Хеннесси говорит, что мистер Макгинли знал о бомбе и хотел ее обезвредить, но все было устроено очень искусно и точно, поэтому бомба взорвалась.

– Вот бедняга. – Грейси сильно опечалилась. – А может, он был такой храбрый потому, что миссис Макгинли была тогда с мистером Мойнихэном, а? Может, у него так сердце болело…

Но больше она ничего не сказала. Ей вообще не полагалось говорить такое. Горничной это было не по должности.

– Он был храбрый, – вместо этого сказала девушка, посмотрев на свою хозяйку, а потом на Финна.

Шарлотта легонько подтолкнула ее локтем в бок.

Грейси подошла к молодому человеку и опустилась рядом с ним на колени. По-видимому, он был оглушен и вряд ли полностью сознавал, где находится. Его лицо и одежда почернели от сажи, но было видно, как он побледнел – почти посерел.

– Мне так тебя жалко, – тихо сказала служанка и вложила свою руку в его, а он благодарно сжал ее ладошку. – Ты должен быть смелым, как он, – продолжала она. – Он был настоящий герой.

Финн глядел на нее неотрывно, но в его глазах зияла пустота, так сильно он был потрясен.

– Я ничего не понимаю! – сказал он в отчаянии. – Такого не должно было быть! Он знал, как обращаться с динамитом! Он должен был… – Хеннесси покачал головой, словно для того, чтобы прояснить мысли. – Он должен был знать, как… как обращаться с ним, – с трудом закончил он фразу.

– Ты знаешь, кто туда подложил динамит? – спросила Фиппс.

– Да нет. Конечно, не знаю. Иначе я бы сказал, правда?

– А как бедный мистер Макгинли вызнал, что его подложили?

Финн отвернулся от нее:

– Не знаю.

Грейси сразу же стало стыдно. Не надо бы его расспрашивать, ведь он в таком состоянии, весь в царапинах и синяках, и так сильно расстроился… Ей бы утешить его надо.

– Прости, – прошептала девушка. – Ты же сейчас ничего не понимаешь… И наверно, никто не понимает, кроме того самого, кто и подложил, а может, и он ничего не знает. Тебе надо бы встать и посидеть где-нибудь в укромном месте. И мистер Дилкс, наверное, не пожалеет тебе капельку бренди… Господи помилуй, тебе бы это не повредило! Всем надо место и время, чтобы очухаться.

Молодой человек снова взглянул на нее:

– Ты очень добрая, Грейси. – Проглотив слюну, он глубоко, прерывисто вздохнул, потом снова сделал глотательное движение. – Просто ума не приложу, как оно все так получилось!

– Ну, мистер Питт это разведает, – ответила служанка, стараясь убедить в этом не только Финна, но и себя тоже. – Иди в гостиную миссис Ханнакер и посиди там. Скоро надо будет делами заняться.

– Да, – согласился юноша, – да, конечно.

Он позволил ей помочь себе встать на ноги и, поблагодарив лакея, дал ей увести себя из пыльного холла через зеленую дверь в гостиную домоправительницы, где не было никого, кто бы разрешил или, наоборот, помешал бы им войти. Грейси усадила Финна и, поскольку дворецкого поблизости не оказалось, сама пошла в кухню и, налив почти полный стакан шерри, понесла его своему другу. Пусть миссис Уильямс ругается – это ведь будет потом. Горничная села напротив Хеннесси и внимательно наблюдала, как он пьет, стараясь утешить юношу и всем сердцем жалея его, так потрясенного взрывом, стоившим жизни его хозяину.

К тому времени, когда пришел Телман и стал опрашивать их обоих, где они находились все утро и что видели, Финн уже почти полностью оправился.

Телман остановился сразу за порогом, стоя в неловкой, напряженной позе, и устремил совершенно неодобрительный взгляд на Грейси, сидевшую боком на ручке кресла домоправительницы – одного из лучших в ее комнате, – и на молодого ирландца, почти что лежащего в самом лучшем.

– Сожалею, мистер Хеннесси, – сказал он угрюмо, – мне не очень по душе опрашивать вас, когда вы только что потеряли хозяина, человека вам близкого, но мы должны знать, что случилось. Кто-то подложил динамит в ящик стола мистера Рэдли. Возможно, тот же самый человек, который убил мистера Гревилла.

– Конечно, – согласился Финн, взглянув на полицейского снизу вверх. – Но я не знаю, кто это был.

– Ну, может быть, в точности вы и не знаете, иначе сразу бы сказали нам. – Телман уже держал в руке карандаш и бумагу, готовый записывать все, что ему скажут. – Но вы могли видеть больше, чем отдаете себе в том отчет. Что вы делали сегодня начиная с семи утра?

– Почему с семи?

– Лишь отвечайте на мои на вопросы, мистер Хеннесси.

Терпения у инспектора было еще меньше, чем он полагал. На виске у него явственно билась жилка, а губы побелели. Грейси с удивлением вдруг поняла, какой груз ответственности лежит на этом человеке и как он должен сейчас волноваться. Телман прекрасно знал, насколько они с Питтом далеки от решения загадки, каким провалом оборачивается их расследование и как усложняется все это дело с каждой минутой. Надо было ему помочь. Ведь, в конце концов, он помощник ее хозяина! Да, она просто обязана ему помочь. Нельзя, чтобы его манера держаться помешала ей исполнить свой долг.

– Ты хочешь знать, кто сделал такое с мистером Макгинли, да? – обратилась она к Финну. – Ведь все мы могли что-нибудь заметить.

Затем девушка снова обернулась к Телману:

– Вот я, когда сошла вниз, было уже здорово за семь. Ну, первым делом я, понятно, сама встала и оделась, затем проверила, хорошо ли горит камин в гардеробной миссис. Затем притащила миссис Питт воду умыться и спросила, не хочет ли она чашку чая, но она не хотела. Затем я сделала чай для мистера Питта, видя, что его камердинер ни о чем таком не побеспокоился.

Она красноречиво взглянула на инспектора. Тот аж вспотел от злости, но воздержался от каких-либо замечаний, хотя все, что он думает по этому поводу, Грейси смогла прочесть в его взгляде.

– И… – поторопил он ее.

– И я помогла хозяйке одеться и причесаться.

– И сколько времени это заняло? – спросил полицейский, как показалось горничной, несколько ядовито.

– Я не сидела на месте, глядя на часы, мистер Телман, но мне пришлось работать за двоих, так что дольше, чем обыкновенно.

– Вы что же, и суперинтенданту помогали одеваться? – спросил инспектор крайне недоверчиво.

– Понятно дело, нет! Но я приносила ему воду и чистила его сапоги и сюртук, потому что камердинер у него – пустое место, да и не видать его было нигде. Потом я пошла отнести белье в прачечную и встретилась на лестнице с Долл, горничной миссис Гревилл, ну и перемолвилась с ней словечком.

– Это все неинтересно, – перебил ее Телман.

– А без четверти девять я пошла искать миссис Питт, спросить, что она хочет надеть к обеду, и увидела мисс Мойнихэн. Она шла по парадной лестнице в утреннюю гостиную. И еще я видела миссис Макгинли с мистером Мойнихэном в зимнем саду. Они стояли очень рядом с дверью, даже чересчур для того, чем занимались.

Инспектор скорчил откровенно презрительную гримасу, а Финн улыбнулся, словно в этой любовной интриге было что-то смешное.

– Продолжай, – резко сказал Телман. – Ты видела еще кого-нибудь?

– Да, еще мистер Дойл выходил из холла через боковую дверь.

– Куда?

– Ну, в сад, ясное дело.

– В какое время?

– Не знаю. Без десяти девять, может статься…

– Ты уверена, что это был мистер Дойл?

– Да не смотрите вы на меня так чуднó! Я бы не стала и говорить, кабы не была уверена. Лучше попомните-ка, что я работаю в доме у мистера Питта и знаю о некоторых его делах не меньше вашего.

– Чепуха, – презрительно возразил полицейский.

– Нет, знаю! Ведь я еще знаю, что делают миссис Питт и миссис Рэдли, а значит, побольше вашего.

Это для Телмана было уже слишком.

– Тебе незачем встревать в полицейские расследования, а то напортишь все и сама себя погубишь, глупая ты девчонка! – вызверился он на горничную.

Грейси оскорбилась до глубины души, но сейчас ей никак было не подобрать слов, которые бы хоть немного задели бы этого заносчивого человека. Ну ничего, она это запомнит, и как только будет случай, она его просто на куски разорвет!

Инспектор между тем повернулся к Финну:

– Мистер Хеннесси, будьте добры, теперь вы расскажите, что делали и кого видели с семи утра и позже, и когда именно видели. И не забудьте о самом мистере Макгинли. Это поможет нам выяснить, как он узнал о динамите, при том что больше об этом никто не знал.

– Да…

Молодой ирландец все еще выглядел очень слабым, и ему пришлось сделать над собой значительное усилие, чтобы голос у него не дрожал.

– Как и Грейси, я первым делом встал, побрился, оделся и пошел в гардеробную мистера Макгинли, удостовериться, что горничная не забыла растопить камин. Она все сделала, почистила решетку и все за собой убрала, как и следовало. Здесь очень хорошие слуги.

Он не видел, как губы Телмана пренебрежительно искривились, и не услышал его глубокого вздоха.

– Я приготовил умывальник, головную щетку, щеточку для ногтей и зубную щетку и принес кувшин горячей воды, – продолжал юноша. – Потом достал халат и шлепанцы и положил их перед камином, чтобы те согрелись. Затем наточил бритву на ремне, как обычно делаю. Мистер Макгинли предпочитает бриться самостоятельно, так что я только все приготовил.

– В какое время это было? – кисло осведомился Телман.

– Без четверти восемь. Я уже вам говорил.

Инспектор записал все услышанное на бумажке.

– Вы знаете, когда мистер Макгинли вышел из своей комнаты? – задал он следующий вопрос.

– Завтракать?

– Вообще.

– Он сошел к завтраку примерно в четверть девятого… наверное… Я не могу сказать точно, потому что ушел как раз перед этим, чтобы почистить его лучшие ботинки. Мне надо было сделать побольше ваксы.

– Сделать? Разве вы не покупаете ваксу, как все остальные?

Лицо Финна выразило презрение:

– В покупной ваксе есть серная кислота. От нее кожа портится, и каждый приличный слуга джентльмена знает, как приготовить хорошую ваксу.

– Ну, так как я не джентльмен и не слуга джентльмена, то мне сие неизвестно, – пожал плечами Телман.

– Надо взять двадцать унций дегтя и по четыре унции спермацетового жира и винного уксуса – из белого вина, – охотно поделился своими полезными знаниями камердинер. – Ну и, конечно, как следует их смешать.

– И где вы этим занимались? – На полицейского этот рассказ Хеннесси не произвел должного впечатления.

– В сапожной, конечно.

– Вы спустились туда по черной, предназначенной для мужчин, лестнице?

– Естественно.

– Кого-нибудь видели по дороге?

– Уилера, камердинера мистера Дойла, дворецкого Дилкса и двух местных лакеев. Как их звать, не знаю.

– Вы входили в переднюю часть дома? – настаивал Телман.

– Да, я прошел через холл, достать газеты и погладить их.

– Что?

– Я прошел через холл за газетами, чтобы их отутюжить – они сильно отсырели. А до этого хотел посмотреть, нет ли там чего-нибудь насчет мистера Парнелла. Я видел, как по лестнице спускается мистер Дойл.

– Один?

– Да.

– А куда он пошел? В столовую?

– Нет. Он шел в обратном направлении, но куда – не знаю. Я сам с газетами шел через зеленую дверь.

– А потом?

Телман занес над своей бумажкой карандаш, не отрывая взгляд от Финна.

Тот заколебался.

– Да скажи ему, как было! – горячо ввернула Грейси. – Это важно.

Вид у Хеннесси стал несчастным.

Девушка изнывала от желания снова взять его за руку, но на глазах у Телмана она этого сделать не могла.

Инспектор лизнул кончик карандаша.

– За мной послал мистер Макгинли, – сказал наконец ирландец дрожащим голосом.

– Откуда? И где он сам тогда находился? – уточнил полицейский.

– Что? О, в своей комнате, наверное. Да, в своей. Но я встретил его уже на лестничной площадке. Он велел мне идти с ним и постоять в коридоре, пока он будет в кабинете мистера Рэдли. Он сказал, что кто-то подложил туда динамит и что он хочет… хочет обезопасить…

– Понимаю. Спасибо. – Телман опять глубоко вздохнул. – Сочувствую вам по поводу мистера Макгинли. Сдается мне, он умер как герой.

– Кто-то его убил, – процедил Финн сквозь зубы, – и я надеюсь, вы найдете это чертово отродье и вздернете его не ниже колонны Нельсона!

– Да, надеюсь, мы так и поступим.

Телман взглянул на Грейси, словно хотел что-то прибавить, но передумал и ушел. Горничная повернулась к Хеннесси, все так же желая чем-нибудь ему помочь. Она догадывалась, какое горе, какое потрясение мучают его теперь. А ведь скоро он станет бояться и за самого себя… Со смертью Макгинли Финн потерял место. Придется искать новое, а это сопряжено с большими трудностями, лишениями и постоянным беспокойством. Девушка нежно ему улыбнулась – так, не имея в виду ничего особенного. Ей только хотелось дать знать этому молодому человеку, что она все понимает и сочувствует ему. Он улыбнулся ей в ответ и дотронулся до ее руки.

Примерно через час Питт нашел Телмана, стоявшего среди груды обломков и осколков в кабинете Джека.

– Что вы узнали? – спросил он тихо, потому что дверь в эту комнату еще не завесили.

Инспектор пересказал начальнику показания Финна.

– Да, но это примерно то, что мы и так в общих чертах знаем, – кивнул Томас. – Еще что-нибудь есть?

– Как только пробило семь, в кабинет пришла горничная и зажгла камин. – Телман сверил свои слова с записями. – Она вытерла пыль со стола, наполнила чернильницу, проверила, достаточно ли здесь бумаги, сургуча, песка, тонких свечей и тому подобного. Она открывала ящик с той стороны стола, где потом случился взрыв, потому что именно там лежат свечи. Тогда со столом было все в порядке. А эта горничная убиралась там еще с того времени, когда был жив лорд Эшворд.

– Значит, сейчас она убирала в кабинете сразу после семи утра, а взрыв произошел примерно без двадцати пяти десять. То есть после уборки прошло два с половиной часа.

– Все слуги в это время были или наверху, или в своей столовой и завтракали, – продолжал инспектор. – Или же находились в прачечной, кладовой или еще где-нибудь… Никогда не представлял, сколько труда надо приложить, чтобы с полдюжины дам и джентльменов были как следует одеты, накормлены, окружены уютом и могли развлекаться.

И на лице его очень явственно выразилось, что он думает по поводу такого упадка нравственности среди сильных мира сего.

– А мог кто-нибудь из слуг за это время прокрасться сюда и подложить динамит? – спросил суперинтендант.

– Нет. Для того чтобы спрятать бомбу с динамитом и подключить взрывное устройство, которое должно было сработать, когда мистер Рэдли откроет ящик стола, потребовалось бы значительное время. Это вам не просто «подложил и убежал»!

– А все женщины, похоже, были в это время или со своими горничными, или завтракали, а после завтрака не расходились… – медленно, раздумчиво заметил Питт. Он уже поговорил со всеми леди, хотя и не думал всерьез, что именно женщина подложила бомбу в кабинет Джека. – За исключением миссис Гревилл. Что вполне естественно – она все еще предпочитает одиночество.

Телман промолчал.

– Остаются, таким образом, мужчины, – угрюмо подытожил суперинтендант, – а это значит, либо Мойнихэн, либо Дойл. Пирс Гревилл был в это время с мисс Беринг.

– А Мойнихэн – с миссис Макгинли в зимнем саду, – покачал головой его помощник. – Ваша Грейси их там видела. Конечно, это не значит, что они не могли вместе сотворить такое, чтобы отделаться от Макгинли и получить возможность пожениться… если, конечно, подобные люди предпочитают брачные узы.

– Они смогут пожениться, – сухо ответил Питт, – если им удастся договориться, в какой вере венчаться… Но это если они вообще хотят пожениться, а я в этом сомневаюсь.

Телман сильнее распахнул глаза.

– Но Фергал достаточно втюрился, чтобы убить ее мужа, и я бы не поручился, что она отказалась бы помочь ему в этом деле. Однако у нас есть еще Дойл, – напомнил он, – и его два раза видели в холле: один раз – Хеннесси, а второй – Грейси.

– Да, наверное, следует пойти и поговорить с мистером Дойлом, – неохотно решил Питт. Он знал, что Юдора опасается, как бы преступником не оказался ее брат. Она боялась этого со дня смерти Гревилла. А после убийства Макгинли должна бояться еще больше… и, возможно, имеет на то основания.

Томасу не хотелось так думать, потому что Падрэг Дойл ему понравился. Однако Лоркан Макгинли был единственным человеком, знавшим о динамите, за исключением того, кто его подложил, и это должен был быть, по всей вероятности, Дойл. Может быть, они поссорились из-за того, что каждый по-своему решал, какими средствами достичь желанной ими цели, и Падрэг был готов к более насильственным действиям, а Макгинли об этом догадался?

Они с Дойлом встретились в будуаре Юдоры. Последняя стояла у окна, попеременно взглядывая то на своего брата, то на суперинтенданта.

– Да, я проходил через холл, – признал Падрэг с гневной искрой в глазах, – но не входил в кабинет. Я шел к боковой входной двери, посмотреть, какая погода, а потом опять поднялся наверх.

– Нет, вы не поднялись, мистер Дойл, – спокойно возразил Питт, – вас видели в холле после того, как Хеннесси взял газеты, чтобы их проутюжить.

– Что?! – возмутился ирландец.

Его сестра, судя по ее виду, ужаснулась. Несчастная женщина выглядела как загнанное животное, и казалось, если бы могла проскочить мимо них, то тотчас же выбежала бы из комнаты. Она опять взглянула на Падрэга, а потом на Томаса, и хотя она молчала, полицейский почувствовал вдруг, что мысленно вдова отчаянно взывает о помощи.

– Камердинер Макгинли относил отсыревшие газеты, чтобы проутюжить их, а до этого вас в холле видела горничная моей жены, – объяснил Питт. Он посмотрел на Юдору, а затем снова перевел взгляд на Падрэга: – Вы ошиблись, давая мне отчет о своих действиях… лучше подумайте снова, мистер Дойл. Вы входили в кабинет мистера Рэдли?

Тот молча и пристально смотрел на него. На мгновение суперинтендант подумал, что тот откажется отвечать. Лицо ирландца вспыхнуло.

– Да, я входил и, клянусь Господом, в ящике тогда ничего не было. Тот, кто подложил туда динамит, сделал это после моего ухода. А я пробыл там всего минуту-две, взял бумагу из ящика. Всю свою я уже использовал. А на совещании я веду записи.

Юдора подошла к брату и взяла его под руку. Но она при этом вся дрожала, и Питт понял, что она не верит Падрэгу, хотя тот мог об этом и не догадываться. Миссис Гревилл, наверное, расплакалась бы, если бы не обессилела от уже пролитых слез. Томас жаждал ей помочь, но это значило бы отказаться от допроса или не обращать внимания на шаткость показаний Дойла.

– Вы проходили мимо зимнего сада? – спросил Питт.

Горькая улыбка показалась на лице Падрэга.

– Да, а в чем дело?

– Вы видели там Фергала Мойнихэна и Айону Макгинли?

– Да, но сомневаюсь, что они видели меня. Они были в высшей степени заняты друг другом.

– А что они делали?

– Ради бога, старина! – взорвался ирландец, крепко обнимая сестру за плечи.

– Что они делали? – повторил Томас. – Опишите точно. Если это не предназначено для ушей миссис Гревилл, то, я уверен, она извинит нас.

– Я не уйду, – заявила Юдора, глядя на суперинтенданта и одновременно крепко сжимая руку брата.

– Когда я проходил мимо них в кабинет, они жарко спорили, – ответил Падрэг, сощурившись и пристально глядя на Питта.

– Опишите это, – приказал ему Томас. – Что и как вы видели?

Наконец Дойл его понял.

– Мойнихэн стоял перед кустом камелии, слегка наклонившись и широко разведя руки, – начал он рассказывать. – Я не мог слышать, что он говорил, но вид у него был отчаявшийся. Он говорил, четко и тщательно выговаривая слова, как человек, который вот-вот потеряет терпение. Размахивая руками, задел орхидею, сломал стебель с несколькими цветками и очень рассердился, потому что схватил его и швырнул за пальму в кадке. А Айона стояла перед ним. Вот и все, что я видел.

– А когда вы шли обратно, с газетой?

– К тому времени они, очевидно, поладили. Они обнимались и обменивались весьма интимными поцелуями. А одежда миссис Макгинли была в значительном беспорядке, особенно лиф платья…

Падрэг с отвращением сморгнул, взглянул на Юдору и отвернулся, видимо полагая, что сестру больно заденет описание страстной тайной интрижки.

– У меня, право, нет намерения описывать дальнейшее, – помотал он головой.

– Спасибо, – согласно кивнул Питт. Он увидел, как миссис Гревилл улыбнулась, и от всего сердца пожелал, чтобы Фергал Мойнихэн подтвердил все рассказанное ее братом.

Мойнихэна суперинтендант обнаружил в утренней гостиной в обществе Карсона О’Дэя. Вид у него был в высшей степени сконфуженный, но встретил он Томаса довольно воинственно.

– Да, я сломал орхидею совершенно случайно, – заявил он. – У нас… произошла небольшая ссора, минутная. И ничего особенного не означающая.

– Вы очень быстро помирились? – спросил Питт.

– Да. А в чем дело? И как вы обо всем узнали? И что, скажите ради бога, значит одна сломанная орхидея?

– Совсем ничего, мистер Мойнихэн. Так ответьте: вы помирились с миссис Макгинли очень быстро? Когда, сразу после того, как сломали орхидею? Через пять минут? Через десять?

– Вовсе нет. Минуты через две-три. Но в чем все-таки дело?

Фергал все больше сердился, потому что ничего не понимал; и потом, ему страшно претил этот допрос в присутствии О’Дэя. Он все больше краснел, дергался, и создавалось впечатление, что ему очень хочется укрыться от дальнейших вопросов, попросту говоря, сбежать. Это заставило Томаса воспринимать рассказанное Падрэгом с более глубоким доверием. Да, Мойнихэна явно видели, когда он вел себя самым неприятным для постороннего наблюдателя образом, а теперь он узнавал, что его не просто видели, а еще и рассказали о его поведении полицейскому.

– Не будете ли вы столь добры, мистер Мойнихэн, описать, как именно вы помирились? – спросил суперинтендант, испытывая некоторое удовлетворение. В поведении его собеседника было что-то высокомерное, и Томасу это не нравилось.

Фергал разозлился:

– Вот уж действительно, мистер Питт!.. Я не намерен удовлетворять ваше циничное любопытство. Не хочу и не стану!

Суперинтендант устремил на него тяжелый, неотрывный взгляд:

– Тогда вы не оставляете мне иного выбора, кроме как допросить об этом миссис Макгинли, что будет еще менее деликатно. Но, думаю, учитывая вашу явную к ней симпатию, вы, возможно, все-таки избавите ее от этой необходимости.

Последовавший за этим ответный ненавидящий взгляд Мойнихэна суперинтендант проигнорировал.

– Особенно в теперешних обстоятельствах, когда ее мужа только что убили, независимо от того, огорчает это ее или нет, – добавил он жестко.

– Вы достойны презрения! – выпалил Фергал.

Питт вздернул брови.

– Это потому, что я прошу вас описать ваши поступки, желая снять с других подозрения в убийстве, или еще по какой-нибудь причине? Разве вы не столь же заинтересованы, как и все мы, в открытии истины?

Мойнихэн почти беззвучно выругался – коротко и злобно.

– Так вы соблаговолите? – улыбнулся в ответ Томас.

– Мы целовались, – процедил сквозь зубы Фергал. – Ну и, мне кажется… я… расстегнул… лиф… ее платья.

Взгляд у него был острым, как кинжал.

– Вам кажется? – полюбопытствовал Питт. – Вы не сочли это событие достойным запоминания?

– Нет, я счел. – И Мойнихэн с ненавистью взглянул на О’Дэя, которого этот диалог, похоже, забавлял.

– Благодарю вас, – сказал Томас. – По-видимому, как я узнал из других опросов, Макгинли не мог находиться в кабинете достаточно долго, чтобы приспособить взрывное устройство.

– Но, надеюсь, вы понимаете, что я тоже не мог этим заняться? – саркастически отозвался Фергал.

– Да, разумеется, понимаю. – Полицейский все еще улыбался. – И это в высшей степени важная подробность. Потому что вас я подозревал – в силу естественных причин, прежде всего. У вас для убийства был повод, много раз описанный классиками литературы.

Его собеседник покраснел, как рак.

– И у миссис Макгинли тоже… – Питт широко распахнул глаза. – Несколько негалантно с моей стороны уточнять, что это и ее избавляет от моих подозрений.

Фергал не верил своим ушам.

– Так вы могли подумать, что она…

– Она была бы не первой женщиной, убившей нелюбимого мужа в надежде улизнуть с другим, – резонно заметил суперинтендант. – Или же вошедшей в заговор с любовником по устранению мужа.

Мойнихэн был слишком зол, чтобы отвечать, да и попросту не мог найти подходящие слова. Вообще он пребывал в явном замешательстве.

– Но кто же тогда это сделал? – спросил Карсон, наморщив лоб. – Сдается мне, что своими рассуждениями вы загнали себя в тупик, мистер Питт.

Это была правда, и она не становилась более приятной от того, что ее высказывал О’Дэй.

Фергал же, услышав его слова, впервые за все время улыбнулся.

– Тогда мы снова должны пересмотреть передвижения и действия всех и каждого, – ответил Томас, – и как следует их проверить. Где-то явно допущена ошибка.

С этими словами он ушел искать Телмана.

Когда Шарлотта покинула место взрыва, она дрожала, у нее кружилась голова. Глаза резало от пыли, воздуха не хватало, в горле першило, и она старалась откашляться. На какой-то момент стены холла поплыли у миссис Питт перед глазами, и она едва не упала, так что ей пришлось ухватиться за спинку длинной деревянной скамьи. Шарлотта тяжело опустилась на нее и наклонилась вперед, чтобы прогнать ощущение, будто бы скамейка плывет тоже.

Потом она медленно выпрямилась. Глаза ей жгли слезы. Но это же смешно! Ей захотелось, чтобы рядом оказался Томас – теплый, сильный, внимательный, способный утешить ее и разогнать ее страхи. Однако миссис Питт тут же попыталась убедить себя, что с нею все в порядке, что она ничего не боится и сохраняет равновесие духа. Наверное, ее супруг занят делом и ему некогда приглядывать за женой, которая обязана быть достаточно сильной и может сама о себе позаботиться. Ничто не сравнится со смертью или страхом смерти, но женщина должна быть такой же сильной духом, как мужчина, чтобы справиться с подобными страхами… Даже если смерть произошла в результате убийства и взрыв разнес в щепки часть комнаты. Чтобы взять себя в руки, не надо обладать чрезмерной физической силой или каким-то особым высшим знанием, надо только уметь себя сдерживать и значительно больше заботиться о других, чем сосредоточиваться на своих чувствах. Это она, Шарлотта, должна поддерживать Питта, должна помогать ему, а не ожидать от него помощи.

А еще она должна позаботиться об Эмили. Надо думать о том, как бы успокоить младшую сестру, которая вне себя от страха и имеет для этого все основания. Динамит предназначался для Джека, это его он должен был убить. И в высшей степени удивительно, что Лоркану Макгинли почему-то пришлось войти в его кабинет и без позволения открыть ящик стола.

Или же он знал, что там, в столе, лежит динамит, и, как уже предположил кое-кто, решил его обезвредить и поплатился жизнью за эту попытку?

Бедная Айона! Ее наверняка грызет сознание вины и даже, может быть, нечто худшее. Не подозревает ли она, что к взрыву имеет кое-какое отношение Фергал?

И самое лучшее, что может сделать Шарлотта в подобной ситуации, – это помочь узнать, кто убил Гревилла и попытался убрать Джека. Но с чего же начать? У нее не было на этот счет никакого представления. Питт доверил ей очень немногое из того, что обнаружил. Наверное, потому, что он и не узнал пока ничего значительного. Хотя, скорее всего, еще и по той причине, что сама она была чересчур занята, оказывая помощь Эмили с этим ужасным увеселительным сборищем, и виделась с мужем очень мало и только урывками.

Шарлотта не расспросила супруга о смерти Гревилла. Она знала только, что его ударили по голове и затем столкнули под воду в ванне, но это сейчас было известно всем. Также она знала, что камердинер Финн Хеннесси, о котором несколько раз заговаривала Грейси, Карсон О’Дэй и Лоркан Макгинли своими показаниями вывели друг друга из числа подозреваемых. Они не могут быть виноваты в убийстве. Юдора явно опасается, что это может быть Падрэг Дойл, и теперь, когда Шарлотте известно, как с нею обращался Гревилл, она бы не удивилась, узнав, что брат ненавидел его всей душой. Хотя убить Эйнсли не значило сделать жизнь его жены легче или счастливее. Но часто ли люди с сильными, неконтролируемыми страстями думают о таких последствиях?

А Юдора, наверное, из тех женщин, что пробуждают в мужчинах сильное желание защитить ее. Она выглядит такой женственной, такой уязвимой… Конечно, некоторые могут притворяться такими, хотя способны защитить себя, подобно всем прочим. Но Шарлотта нисколько не сомневалась, что миссис Гревилл страдает и испытывает страх, и нисколько не сомневалась в искренности ее поведения. Было бы гораздо легче, если бы для таких сомнений имелась почва.

Юдора действительно нуждается в утешении, и Питт отвечал на эту потребность, как он делал всегда. Отчасти поэтому Шарлотта так сильно его любила. Если бы ее муж утратил способность сострадать, в ее жизнь дохнуло бы холодом: это омрачило бы ее душу и лишило счастья, которым она обладала.

Томас нуждался в том, чтобы отдавать, поддерживать, помогать и защищать. Его супруга сидела на скамье и смотрела на холл, в котором столбом стояла пыль, и вспоминала озабоченный взгляд Питта, которым он смотрел на Юдору. В этом взгляде было все самое лучшее, чем он обладал. И все же Шарлотте хотелось, чтобы он жалел ее, а не миссис Гревилл. Однако Томас никогда не думал, что его жена тоже нуждается в поддержке, и, если говорить откровенно, она в ней и не нуждалась.

Может быть, притвориться? Был бы муж счастливее, любил бы ее больше, если бы она притворялась беззащитной и хрупкой, более зависимой от других? Может быть, она отталкивает его своей независимостью? Но действительно ли Юдора слабее ее или она только умнее, а еще лучше умеет вызывать любовь?

Но притворяться бесчестно. Не разлюбит ли ее Томас, если она сделает вид, что нуждается в нем больше, чем это есть на самом деле; не станет ли она от этого менее полезной, не превратится ли в дополнительное бремя для него?

Может, она ухитрится быть одновременно и менее сильной, и оставаться ему помощницей? Может, это возможно, если действовать искуснее? «Эмили это, по-видимому, всегда удается…» – признала Шарлотта со смирением.

Но она должна оставаться самой собой, по крайней мере какое-то время. Слишком неуверенно она себя чувствует, чтобы попытаться вести себя иначе… Ах, если бы только ей удалось разгадать эту отвратительную тайну двойного убийства, тогда все вернулось бы на круги своя! Юдора Гревилл уехала бы, а Томас, оказав ей помощь, смог бы вернуться к обычному существованию – и дело с концом.

Миссис Питт хотелось бы с кем-нибудь обо всем этом поговорить, но Эмили прошла мимо, даже не заметив ее присутствия. У хозяйки дома не было времени для старшей сестры и ее взволнованных чувств. Она могла сейчас думать только о Джеке, и на ее месте Шарлотта поступила бы точно так же.

Никто, правда, на жизнь Томаса не покушался, но этот несчастный провал пойдет не на пользу его карьере. На него возложат ответственность за то, что он не предотвратил убийство Гревилла. И не важно, что это не удалось бы никому. Ни один полицейский в мире, каким бы блестящим специалистом он ни был, не мог бы последовать за Эйнсли в ванную, чтобы помешать убийце войти и утопить его. Но как же это ужасно несправедливо по отношению к Томасу!

Хорошо бы здесь была тетушка Веспасия. Увы, она, разумеется, в Лондоне… Но Питт вчера ездил в Лондон на поезде. И нет никакой причины, почему бы сегодня не поехать туда и ей…

С этой мыслью Шарлотта встала и пошла в библиотеку, к телефону.