Сентябрь 1958 года

Питер Гамильтон прижался носом к стеклу и присвистнул.

– Вот это я понимаю – дом! – сказал он.

Их такси медленно приближалось к Стэплфорду, следуя в длинной очереди дорогих автомобилей, тянувшихся друг за другом и останавливавшихся у ступеней парадной двери, чтобы выпустить пассажиров, передать их на попечение слуг в ливреях и отъехать прочь.

– Питер, прекрати таращиться в окно! – прошипела Сибил, заставляя мужа сесть ровно. – Люди тебя заметят и решат, что ты никогда раньше не видел таких домов.

Джорджия была уверена, что она уж точно никогда ничего подобного не видела. О, конечно, она была во Дворце и, конечно, гуляла по Кенсингтонским садам – да и большинство балов и вечеринок сезона проходили в восхитительных зданиях с расписными потолками, хорами для оркестров и фонтанами во дворе. Но это? Стэплфорд относился к совершенно отдельной категории домов. Крылья здания терялись в ночи, убегая вдаль от ярко освещенного парадного входа. Джорджия успела насчитать две сотни окон, каждое из которых сияло теплым желтым светом. Девушка ожидала, конечно, что семья Карлайлов потратит большую сумму на празднование двадцать первого дня рождения Кристофера, но, похоже, для определения истраченной ими суммы больше подходило слово «заоблачная».

– Разве это не чудо? Я имею в виду дом, – сказала Кларисса, широко открыв глаза. – Эдвард говорил мне, что дом у них большой, но… Боже, как чудесно, наверное, тут жить!

– Кто знает, возможно, Джорджия однажды станет хозяйкой именно этого особняка, – с гордостью произнес Питер.

– Я думаю, еще рано делать такие предположения, – сказала Сибил, поправляя шаль на плечах. – Они подружились совсем недавно.

Машина остановилась у крыльца.

– Но все же со стороны Кристофера было очень мило пригласить нас сюда сегодня, – заметила Кларисса.

– И очень щедро, – шепнула Эстелла, когда лакей открыл дверцу и их пригласили подняться по каменным ступеням в дом.

Оказавшись внутри, Джорджия решила, что первоначальная реакция дяди Питера на Стэплфорд была вполне естественной: огромный холл оказался именно тем местом, при виде которого непроизвольно опускается нижняя челюсть. Он был огромным, высотой во все здание, и казался выточенным из единой глыбы белого мрамора. Прямо перед ними широкая лестница разделялась надвое и огибала холл. Повсюду были написанные маслом картины, скульптуры, восточная керамика, и все казалось одновременно дорогим, экзотическим и очень хрупким. Джорджия не могла представить, что она здесь живет: это не укладывалось у нее в голове. Это было бы все равно что заточить в бочку Ниагарский водопад.

Они последовали за потоком гостей к левому крылу лестницы.

– Сегодня здесь предположительно восемьсот приглашенных, – прошептала Кларисса. – Ты можешь представить себе такое количество знакомых?

Джорджия подумала, что только в бальном зале гостей не менее двух сотен. И все они стояли, разбившись на группы, разговаривали и смеялись, а камерный оркестр на сцене играл приятную музыку.

Гамильтоны прошли по залу, кивая и махая руками друзьям семьи и знакомым по сезону, а затем вышли через высокие французские окна наружу, где в прекрасном саду также было немало гостей. Больше всего это напоминало Гайд-парк в теплые летние вечера: пары и группки людей прогуливались по дорожкам, кто-то стоял у огромного павильона или слушал джаз-бенд на помосте у озера. В благоухающем воздухе звенел вежливый смех и слышались негромкие разговоры.

– Это наверняка лучшая вечеринка года, – сказала Сибил, поглядывая на Джорджию с одобрением.

Казалось, она хотела добавить: «Молодец, наконец-то ты ввела нас в высшее общество!» Да, в семье Гамильтон тетя Сибил считалась главной – аристократкой с наследством, которое позволяло оплачивать домик в Пимлико, – но до статуса и богатства семьи Карлайлов ей было как до Луны.

– Вы не будете возражать, если я поговорю с подругами? – спросила Джорджия.

– Вовсе нет, дорогая, – сказала Эстелла. – Вы, девочки, должны держаться вместе. Иди и наслаждайся вечером.

Джорджия увидела, как Кларисса присоединилась к группе девушек постарше, после чего они немедленно начали перешептываться и хихикать. И двинулась в противоположном направлении. Она немного слукавила: Джорджия действительно увидела знакомых дебютанток, но не имела ни малейшего желания к ним присоединяться. В очередной раз слушать о том, как восхитительно выглядит Джеймс Киркпатрик в белом костюме, было просто невыносимо. К тому же приближался конец сезона. Ожидалось еще несколько балов в горах Шотландии и Ирландии – для самых бесстрашных, – но желанная награда «Дебютантка года» уже нашла свою обладательницу – красавицу Салли Крокер Пул из прилегающего к Лондону графства. А это означало, что вечеринка Кристофера станет последним громким событием для тех, кому посчастливилось получить приглашение.

Джорджия вернулась в дом, держась как можно ближе к стене бального зала и огибая знакомых дебютанток. Согласно плану она собиралась избегать контакта с остальными гостями и попытаться найти единственного человека, которого хотела увидеть на этой вечеринке, – Эдварда. Прошло два месяца с того дня, как они впервые поцеловались, и всякий раз воспоминание об этом вызывало у Джорджии сладкую дрожь. Они с Эдвардом провели чудесное лето. Несмотря на то что он поступил на службу в банк, а Джорджия продолжала работать в «Швейцарском шале», они были вместе каждую свободную минуту. Были ночи в джаз-клубах Сохо, и пикники в парке, и ныряния у берега – везде, где им хотелось припарковать «астон мартин», и длинные прогулки по скалистым берегам, и поцелуи, и сомкнутые руки, и поверенные друг другу секреты и мечты. Иногда ночью, лежа в постели, Джорджия с беспокойством думала о том, что все это слишком хорошо для нее, что однажды Эдвард Карлайл очнется и поймет, что в ней нет ничего особенного, и наступит день, когда он пригласит ее на ленч и скажет, что им нужно кое-что обсудить. Она со страхом ждала момента, когда этот топор опустится на ее шею. Но вместо того, чтобы сообщить о разрыве, Эдвард пригласил Джорджию вместе с ее семьей отпраздновать совершеннолетие Кристофера.

Девушка оглядывалась по сторонам, размышляя о том, где же может быть Эдвард. Она понимала, что на таких официальных праздниках старшему сыну хозяина дома наверняка отводится определенная роль. Девушка представляла, как Эдвард кивает и делает заинтересованное лицо, пока длинная очередь родственников рассказывает ему о том, что до войны все было гораздо лучше.

– Джорджия!

Она обернулась, думая о том, что ее выследила какая-нибудь дебютантка, но вместо этого увидела радостное лицо Кристофера. Он был одет в белый фрак. Его щеки чуть порозовели, намекая на слишком тугой воротничок.

– С днем рождения! – улыбнулась Джорджия. – Так странно видеть тебя одного.

– Это редкий момент, – ответил Кристофер, закатив глаза. – Мама целый вечер устраивает для меня парад скучных девиц. Я еле вырвался, чтобы перевести дыхание. – Он сунул руку во внутренний карман и достал оттуда фляжку. – Не хочешь составить мне компанию?

Джорджия покачала головой.

– Нет, спасибо. Я с трудом выдерживаю наставления своей матери даже на трезвую голову.

– Прекрасно тебя понимаю, – кивнул Кристофер. – Но у меня все иначе – я не могу выносить их, когда трезв. Знаешь, я бы с куда бóльшим удовольствием отпраздновал свой двадцать первый день рождения в городе, с друзьями из банка. Они, по крайней мере, не требуют, чтобы я вальсировал с какой-нибудь дальней родственницей, лицо которой похоже на рисовый пудинг.

Джорджия захихикала.

– Но ведь тут есть и симпатичные девушки?

Кристофер вскинул брови.

– Хоть ты не начинай…

Стоило Джорджии отвернуться, как кто-то схватил ее за руку. Она вздрогнула и повернулась лицом к нахалу.

– Это ты!

– А ты кого ожидала увидеть? – спросил улыбающийся Эдвард.

– Похотливого лакея, о котором все говорят.

– Ну, тогда я должен тебя отсюда забрать. Не хочу, чтобы тебе свернули шею.

– А разве тебе не нужно развлекать гостей?

– Со своей частью обязанностей я уже справился, – сказал Эдвард, снова хватая ее за руку и уводя прочь, вначале по одному коридору, потом по другому и вверх на лестничный пролет.

– Куда мы направляемся? – прошептала Джорджия, не в силах сдержать смех.

– Увидишь, – ответил Эдвард и оглянулся, прежде чем открыть дверь на другую площадку. – Еще немного ступенек. Не отставай!

К тому времени, как они поднялись по винтовой лестнице и протиснулись в крошечную спальню, Джорджия уже задыхалась.

– Вот так. Дальше будет немного сложнее.

Эдвард прыгнул на узкую кровать, дернул оконную раму, поднимая окно вверх, и встал одной ногой на подоконник.

– Сюда, – сказал он, протягивая руку Джорджии.

– Ты хочешь, чтобы я туда забралась?

– Да. Главное – не смотри вниз.

– Хорошо, – девушка подобрала длинную юбку и последовала за ним, – но, если разойдется шов, ты будешь должен мне новое платье.

Эдвард поймал ее за талию.

– Джорджия Гамильтон, если хочешь, я куплю тебе все платья в «Селфридже». А теперь пойдем.

Он поднял ее и поставил на небольшую платформу, выпрямившись на которой Джорджия смогла увидеть, где они оказались.

– Мы на крыше! – ахнула она.

– Это единственное место, которое достойно королевы, взирающей на свои владения, – улыбнулся Эдвард.

Он исчез в комнате и вернулся оттуда с бутылкой шампанского и одеялом, которое они постелили на покатой черепичной крыше. Нервничая, Джорджия устроилась рядом с Эдвардом в этом маленьком гнездышке: отсюда они могли видеть бóльшую часть сада и прогуливающихся людей, но сами были невидимыми даже для тех, кто догадался бы посмотреть вверх.

– Как видишь, я все предусмотрел, – сказал Эдвард, вытаскивая из карманов пиджака два бокала и наливая шампанское.

Затем они чокнулись, зазвенев хрусталем.

– За приключение, – произнес Эдвард.

– За нас, – ответила Джорджия, улыбаясь.

Они сидели в тишине, потягивая шампанское и наслаждаясь тем, что скрылись ото всех туда, где им нельзя было находиться, и незаметно подглядывают за вечеринкой.

– Тут действительно чудесно, – сказала Джорджия, жалея о том, что не может остаться здесь навсегда.

– Это лучшее место в нашем доме, – улыбнулся Эдвард.

– Уверена, в этом доме есть много чудесных мест.

Он кивнул.

– Мы с Кристофером еще в детстве отыскали их все. Знаешь, тут есть десятки потайных коридоров и лестниц и все устроено ради того, чтобы слуги могли передвигаться по дому, не беспокоя лордов и леди. Мы играли в исследователей и охотников за призраками. А это маленькое убежище было нашим наблюдательным пунктом на тот случай, если пираты решат переплыть озеро, охотясь за папиным столовым серебром.

Джорджия рассмеялась, представив за этими играми двух мальчишек. Она точно так же строила убежища и карабкалась по деревьям в Девоне. Братья Карлайлы казались такими взрослыми и чопорными, но Джорджия полагала, что в детстве они наверняка были такими же шалопаями, как и все малыши. Жаль только, что взрослым не позволено играть.

– Я до сих пор не понимаю, почему ты устроился на службу в банк сразу же после Оксфорда, – сказала девушка, вглядываясь в темноту. – Не стоит отказываться от приключений. Именно тяга к приключениям понравилась мне в тебе больше всего, когда мы с тобой познакомились. У тебя была такая интересная жизнь, и я не думаю, что тебе стоит ее менять только потому, что после выпуска от тебя ожидают респектабельности.

– Ну, я собирался отправиться на Борнео, посмотреть на джунгли и орангутангов, но кое-что изменило мои планы.

– И что же это?

– Ты, – прямо ответил Эдвард.

Джорджия обернулась и посмотрела на него.

– Ты не говорил мне об этом. Мы могли бы поехать туда вместе.

– К тому же в жизнь воплотились планы, о которых я тебе уже рассказывал. Отец воспринял все серьезно, и шестеренки закрутились.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Джорджия, услышав в его голосе неуверенность и внезапно занервничав.

– Отец хочет открыть в Нью-Йорке филиал нашего банка.

– Отлично. Таков ведь и был первоначальный план, верно? – произнесла Джорджия с энтузиазмом, которого на самом деле не испытывала.

– Отец хочет отправить меня туда в качестве своего главного помощника, чтобы я там все устроил.

– Когда? – Джорджия чувствовала, как нарастает паника.

– Накануне Рождества.

– Так значит, через три месяца ты уже будешь в Нью-Йорке, – медленно произнесла она.

– Нью-Йорк на Рождество прекрасен. В Центре Рокфеллера есть ледовое кольцо и устраивают огромную елку. А еще там есть «Rockettes» в Радио-сити-мьюзик-холле и снег…

– Звучит заманчиво.

– Знаю. Я пытаюсь тебя соблазнить.

«Соблазнить? Скорее помучить», – подумала Джорджия. Это было нечестно: теперь, когда она нашла его, когда они были счастливы, он должен уехать. Нью-Йорк – это не Манчестер или Лидс, он в совершенно другой стране. Туда нужно плыть четыре дня на корабле.

– Джорджия, я хочу, чтобы ты поехала со мной.

Ее сердце забилось так, что ей показалось, будто она слышит громкий звук в неподвижном ночном воздухе.

– В Нью-Йорк? – ахнула девушка.

Эдвард кивнул.

– Я не могу. Это было бы… неприлично, – сказала Джорджия, пытаясь найти подходящее слово.

– Я хочу, чтобы ты поехала со мной как моя жена.

– Жена? – переспросила она, не в силах вдохнуть.

– Выходи за меня, – просто сказал Эдвард.

Джорджия почувствовала, как ее сердце вначале остановилось, а затем забилось часто-часто.

– Ч-что? Это правда?

Эдвард улыбнулся.

– Думаю, правильный ответ «да». Возможно, я не все сделал так, как надо, но, боюсь, если я попытаюсь опуститься здесь на одно колено, мы с тобой оба полетим кубарем с крыши.

– Не волнуйся, мы удержим друг друга, – прошептала Джорджия, когда он взял в руки ее ладонь и сжал ее.

– Давай убираться отсюда, – сказал Эдвард, и они осторожно перебрались со ската крыши обратно в маленькую спальню.

Там они около минуты неподвижно простояли в темноте. Эдвард убрал с лица Джорджии выбившуюся прядь волос, затем обхватил ее лицо ладонями и поцеловал его так, словно Джорджия была самым нежным и сладким фруктом на свете.

– Кажется, я еще не получил официального ответа на свое предложение, – произнес он, слегка отстраняясь.

– Тогда перестань меня целовать, чтобы я успела ответить «да».

– Да? – переспросил Эдвард, и его уверенность в себе словно исчезла на миг.

– Да, глупый, да. Я согласна стать твоей женой, – ответила Джорджия, целуя его губы, его щеки, его глаза. – И мне не важно, что придется все бросить и уехать в Нью-Йорк. Я знаю только, что хочу быть с тобой. И хочу провести с тобой всю свою жизнь.

– Значит, все хорошо, – улыбнулся Эдвард и сунул руку в нагрудный карман, чтобы достать оттуда кольцо.

С большим и чистым камнем, окруженным россыпью мелких бриллиантов, оно было идеальным, но Джорджия могла думать лишь об одном: «Кольцо! Он принес кольцо!» А это означало, что Эдвард все спланировал заранее. Он действительно, действительно говорил серьезно.

Эдвард надел кольцо ей на палец и с легким разочарованием вздохнул.

– Оно немного велико.

– Не важно, – ответила Джорджия, снова целуя его, уже крепче, и желание, стремление быть с ним накрыли ее волной.

Эдвард целовал ее шею, затем приспустил ее платье с одного плеча, чтобы ласкать губами ее нежную кожу. Джорджия запрокинула голову и застонала. Другая рука Эдварда обвила ее талию, привлекая ближе к себе, и Джорджия чувствовала, как ее сердце бьется у его груди.

Дыхание Эдварда стало прерывистым, и девушка увидела в его глазах отражение собственного желания.

– Я хочу тебя, – тихо сказал он. – Я хочу заняться с тобой любовью.

Она кивнула и, отвернувшись от него, прижалась к нему спиной и зажмурилась, чувствуя, как он расстегивает молнию на ее платье и бюстгальтер, которые затем упали на пол.

Эдвард стоял у нее за спиной. Он поцеловал шею Джорджии. Она задрожала – отчасти от желания, отчасти от тревоги и страха перед неизвестным. Никто никогда не прикасался к ней так. Джорджия накрыла его руку своей.

Она легла на кровать, и Эдвард разделся. На короткий миг Джорджии показалось странным смотреть на его сильное обнаженное тело.

Он лег рядом с ней на постель и начал целовать ее грудь. Джорджия покраснела от смущения.

– Все хорошо? – тихо спросил Эдвард.

– Очень хорошо, – прошептала Джорджия.

Она задохнулась и застыла. Она не знала, что делать дальше.

Девушка смутно ощутила поток прохладного воздуха из окна, который словно унес ее в сон наяву. А потом в ее душе не осталось никаких чувств, кроме наслаждения, нарастающего изнутри и становящегося все сильнее и ярче, пока ее не захлестнуло волной…

Несколько секунд спустя Эдвард пошевелился и Джорджия услышала, как к нему возвращается способность дышать.

– Ты жив. – Ей удалось даже слабо усмехнуться.

– А что, по-твоему, со мной должно было случиться? – Эдвард улыбнулся и погладил ее по бедру.

Они долго лежали рядом, нежно целуясь и прислушиваясь к шумному веселью, долетавшему до них снизу. Джорджия чувствовала себя прекрасной. Она чувствовала себя женщиной. «Обрученной женщиной», – подумала она, крутя на пальце кольцо. Оно было немного велико ей, но это с легкостью можно было исправить. Эдвард мог исправить что угодно. Он вообще мог все что угодно.

– Теперь мы женаты, – сказала Джорджия наконец.

Эдвард улыбнулся ей.

– Нам осталось решить, когда и где состоится церемония.

– Знаешь, я никогда раньше об этом не задумывалась.

– А мне казалось, все девушки с детских лет продумывают свою свадьбу.

– Только не я, – улыбнулась Джорджия.

– Так подумай об этом сейчас.

– Ну, я могу представить себе наш медовый месяц, – произнесла она, мечтательно закрывая глаза.

– И где же мы находимся? – спросил Эдвард.

– Например, на Капри. Мы наслаждаемся вкуснейшей едой, плаваем в прозрачной воде, разъезжаем на этих крошечных мотоциклах. Хотя я не вполне уверена в том, что смогу выдержать присутствие большого количества итальянских красоток, сражающихся за внимание моего мужа.

– Я буду смотреть только на свою жену, – сказал Эдвард. – Отныне и всегда.

– Может быть, нам стоит спланировать свадьбу с учетом медового месяца? – задумчиво проговорила Джорджия. – Не думаю, что на Капри и в Равелло так уж хорошо в январе.

– Значит, ты хочешь, чтобы свадьба была летом.

– Но как же тогда Нью-Йорк?

– Полагаю, нам не нужно венчаться для того, чтобы переехать вместе в Нью-Йорк. Помолвки будет достаточно, чтобы сохранить репутацию.

– Мы можем пожениться в Америке! – воскликнула Джорджия, широко распахнув глаза.

– И что об этом подумает твоя мать? Мне кажется, она уверена, что в Америке нет никакой культуры.

– Да и твои родители, полагаю, будут против. Они наверняка хотели бы устроить пышную свадьбу в своем особняке. Здесь же просто не может не быть семейной часовни.

– Да, она тут есть, – рассмеялся Эдвард.

– И чем раньше мы сообщим о нашем решении, тем быстрее можно будет планировать церемонию.

– Наверное, стоит все же подождать до завтра. Сегодняшний день принадлежит Кристоферу. Я не хочу отвлекать от него внимание гостей. Только не в день его рождения.

– Конечно, – кивнула Джорджия.

– Мы скажем об этом за завтраком, – произнес он таким тоном, что стало ясно: все решено.

Джорджия нервничала, когда они вернулись к гостям. Она увидела издали лорда и леди Карлайл, которые внезапно показались ей гораздо более страшными, чем всего час назад. Она не знала, как они отреагируют на новость о том, что их любимый сын – наследник всего, что окружало их, насколько хватал глаз, женится на бездомной Джорджии Гамильтон из Саус-Хэмса, что в Девоне.

Когда они лежали в постели, Эдвард подтвердил, что пригласил семью Джорджии на вечеринку ради того, чтобы Гамильтоны и Карлайлы узнали друг друга поближе. Девушка надеялась, что его план не обернется катастрофой. Особенно ее беспокоило то, что Эстелла покажется будущим родственникам чересчур экстравагантной.

Джорджия чувствовала, как спрятанное у нее на груди обручальное кольцо прижимается к коже возле сердца, и улыбалась, не зная, сумеет ли сохранить секрет до утра.

– Почему ты улыбаешься?

Она обернулась и увидела стоящую рядом Эстеллу.

«Потому что я выйду замуж за самого прекрасного человека на земле!» – подумала Джорджия, но прикусила язык.

– Просто наслаждаюсь чудесной вечеринкой.

– Она невероятно изысканная, верно? А где Эдвард?

– Вернулся к обязанностям хозяина дома. Как выяснилось, это дело чрезвычайной важности: он обязательно должен со всеми поговорить.

Эстелла задумчиво просмотрела на дочь.

– Полагаю, теперь ты довольна тем, как прошел твой сезон.

– Из-за Эдварда?

– Он замечательный молодой человек.

– Потому что у него есть деньги? – спросила Джорджия резче, чем намеревалась.

– Потому что он смотрит на тебя влюбленными глазами. И потому что я знаю: он видит все прекрасные качества моей дочери.

Мысленно Джорджия вернулась к гнездышку из одеяла, оставшемуся на крыше, и своему расстегнутому платью, и прикосновению губ Эдварда к ее коже… Ей пришлось быстро отвернуться от матери, чтобы та не смогла прочесть эти мысли по ее лицу.

– Я люблю его, – тихо сказала Джорджия.

– Знаю. Давай послушаем джаз-бенд в саду? Я нигде не могу найти ни Питера, ни Сибил, ни Клариссы. И не знаю, выдержу ли очередной разговор об очередных призовых скачках или о том, как чья-то милая дочь учится играть на фортепьяно.

Они вышли к декоративному пруду, и какой-то красивый мужчина лет сорока увлек Эстеллу разговором о Чете Бейкере.

Раньше Джорджия не хотела даже думать о том, что ее мать, возможно, найдет себе нового мужа. Хотя иногда мысли об этом все же посещали ее. Девушка вспомнила, как во время обеда с писателем Иэном Дэшвудом подумала о том, чтобы представить его Эстелле. Сегодня воздух был наполнен волшебством и романтикой, поэтому Джорджия, глядя на мать, надеялась на то, что этот мужчина заинтересуется Эстеллой, чудесно выглядевшей в алом платье, подол которого ниспадал на идеально подстриженную газонную траву.

Девушка незаметно отошла в сторону. И заметила Клариссу, которая у фонтана с шампанским беседовала с двумя молодыми людьми. Кузина помахала ей рукой, и Джорджия подошла к ней. Немного поговорив с юношами – они оба были из Эдинбургского университета – за бокалом шампанского, неожиданно оказавшегося вкусным и холодным, девушки отошли.

– Представь себе, здесь в зимнем саду есть даже плавательный бассейн, – сказала Кларисса, беря у официанта персиковый коктейль. – Он такой красивый! Хочешь, пойдем посмотрим? Я бы даже не отказалась там поплавать.

– Эдвард рассказывал мне о нем, – улыбнулась Джорджия. – Это место просто поражает. Тут есть грот и летний домик, где они с Кристофером играли, когда были детьми, и даже гнездышко на крыше, откуда можно увидеть земли до самого Глостершира.

– Тебе уже устроили экскурсию? – спросила Кларисса, выгибая тонко выщипанную бровь.

Джорджия поняла, что больше не сможет держать в себе радостную тайну.

– Знаешь, давай пройдемся. Мне нужно кое-что тебе рассказать.

– Что-то случилось? – поинтересовалась Кларисса, беря кузину под локоть.

– Не здесь, – сказала Джорджия, оглядываясь. – Я не хочу, чтобы кто-нибудь нас подслушал.

Они пробежали по лужайке к зимнему саду. Джорджия толкнула тяжелую дубовую дверь. Перед ними бирюзовым шелком замерцал бассейн.

– Рассказывай! – сказала Кларисса, чуть не подпрыгивая от нетерпения.

Джорджия глубоко вздохнула.

– Эдвард сделал мне предложение.

Она видела, как глаза Клариссы округлились от изумления. Новость настолько ее поразила, что стало ясно: она никогда не верила в серьезность отношений Джорджии и Эдварда.

– А лорд и леди Карлайл об этом знают? – спросила Кларисса наконец.

– Нет, мы решили пока ничего им не говорить. Нечестно было бы сообщать такую новость в день рождения Кристофера. Сегодня его праздник.

– Справедливо. Полагаю, тебе не помешает дополнительное время на то, чтобы завоевать ее расположение.

– Чье расположение? – встревоженно спросила Джорджия.

– Леди Карлайл. Я встречалась с ней раньше, она ужасный сноб. Эдвард ведь является наследником династии, которая насчитывает двадцать пять поколений. И его мать не сможет просто махнуть рукой и сказать: «Как мило, Эдвард, я так за тебя рада». Они не хотят, чтобы он женился на ком ему вздумается. Они хотят, чтобы он заключил династический союз с такой же богатой и благородной юной леди. А как еще, по-твоему, подобные семьи добиваются положения в обществе и богатства?

– Не думаю, что Эдварда слишком заботит мнение родителей, – сказала Джорджия.

– Это он тебе сказал? Все они так говорят, пока мамочка и папочка не проведут с ними воспитательную беседу на тему ответственности и чистоты крови. Поверь мне, его родители устроят тебе немало проблем, если решат, что ты недостойна их мальчика.

– Но, Кларисса, это было так романтично, – произнесла Джорджия, пытаясь выбросить из головы грустные мысли. – Эдвард сделал мне предложение, здесь, на крыше, мы словно были на вершине мира. Знаешь, мы собираемся отправиться в Нью-Йорк. Может быть, будем жить в одной из тех потрясающих квартир, которые видели в кино, – с видом на парк.

– Он подарил тебе кольцо? – спросила Кларисса, глядя на ее руку.

Джорджия запустила пальцы в декольте и вытащила оттуда бриллиантовое кольцо.

Кларисса ахнула. Джорджия протянула ей кольцо, позволяя рассмотреть, и сияние бриллиантов отразилось в глазах ее кузины, как звездный свет.

– Боже, Джорджия! Это настоящий бриллиант!

– А какой же еще? – улыбнулась Джорджия.

– Ладно. Спрячь его и пока никому не показывай, – посоветовала Кларисса, возвращая кузине кольцо. – Я никому не скажу ни слова. А ты пока что найди лорда и леди Карлайл и постарайся произвести на них впечатление. Делай это сегодня, и на следующей неделе, и еще через неделю. Тебе нужно завоевать их симпатию. А тогда уже можно сообщить им о помолвке. Нужно сделать их своими союзниками, а не противниками. И никаких ночных прогулок по коридору.

– Ночных прогулок?

– Не пробирайся к Эдварду в спальню, вот я о чем. Теперь, сделав тебе предложение, он наверняка решит, что ему все позволено.

Джорджия почувствовала, что краснеет.

– Вы уже занимались этим! – ахнула ее кузина.

– Это было прекрасно. Я никогда не думала, что мое тело такое чувствительное.

– Вы сделали это здесь? Сегодня?

– В маленькой спальне наверху. Я словно попала в рай.

– Ну так спускайся на грешную землю, – сурово велела кузине Кларисса. – Вы пользовались презервативом?

Джорджия покачала головой.

– Тогда молись, чтобы через девять месяцев у тебя не было прибавления.

– Но что в этом плохого?

– Ты что, действительно такая наивная дура? – зарычала Кларисса. – Ты правда думаешь, что леди Карлайл позволит своему сыну и наследнику жениться на женщине, на любой женщине, будь это даже сама принцесса Маргарет, если она забеременеет до свадьбы? Эти люди готовы на все, чтобы избежать скандала, Джорджи, на что угодно.

– А как узнать, беременна ли я? – спросила Джорджия мгновение спустя.

– Сейчас ты никак не сможешь этого узнать. Возможно, тебе повезет. А пока что я советую тебе держать себя в руках.

Девушки постояли минуту молча.

– Мне нужно вернуться к гостям, – сказала Джорджия наконец. – Ты пойдешь со мной или останешься поплавать?

– Этот бассейн приглашает в нем окунуться, правда? – произнесла Кларисса, глядя на мерцающую воду.

– Рискнешь? – улыбнулась Джорджия, чувствуя, как исчезает напряженность.

– Как думаешь, в том домике есть полотенца? – спросила Кларисса, указывая на бледно-зеленый летний навес.

– Думаю, у Карлайлов есть все.

Джорджия с улыбкой смотрела на то, как ее кузина выскальзывает из платья и почти без всплеска ныряет в воду.

Затем Кларисса вынырнула и убрала с лица мокрые волосы.

– Иди, – сказала она, взмахом руки прогоняя Джорджию. – Чего ты ждешь? Возвращайся на вечеринку!

Джорджия все еще улыбалась, возвращаясь по опустевшей лужайке. Музыка и смех долетали до ее слуха лишь тихим гулом. Девушка обдумала слова Клариссы и поняла, что ее кузина права. Богатые люди не случайно становились богатыми. Они добивались своего благодаря амбициям. Благодаря тому, что всегда стремились к большему. И теперь, когда сын Карлайлов достиг брачного возраста, у его семьи появился шанс породниться с другой влиятельной семьей, а то и приобрести королевский титул. Джорджия знала, что ничего не может им предложить, кроме разве что будущих детей.

Она коснулась живота, надеясь на то, что не забеременела. Пусть это и было эгоистично с ее стороны, но она хотела прожить с Эдвардом по меньшей мере пять лет, прежде чем они окончательно осядут и превратятся в респектабельную семью. Ей не было еще и двадцати – она так много хотела сделать, прежде чем станет матерью.

Взглянув на часы, Джорджия с изумлением увидела, что уже за полночь. Вечеринка медленно подходила к концу. Да, еще оставалось около двух сотен гостей, но ряды танцующих возле сцены определенно поредели.

Джорджия отыскала Питера. Он стоял, прислонившись к стене в бальном зале и уронив голову на грудь. «Отлично, – подумала девушка. – В то время как я пытаюсь избавить свою семью от проблем, мой дядюшка напивается».

– Дядя Питер? – тихо позвала Джорджия, и он вздрогнул, просыпаясь.

– У-у-у… Что случилось? – протянул Питер.

– Это я, Джорджия.

– Вижу, дорогая. Пусть я немолод, но старческим слабоумием не страдаю.

– Я просто хотела предложить вам немного посидеть.

Она взяла дядю за руку и подвела его к креслу, спрятав за ближайшей колонной.

– Спасибо, старушка, спасибо. Я, кажется, немного перебрал. Но через пару минут буду в порядке. – И Питер тут же захрапел.

«Что ж, лучше так, чем если бы он рухнул плашмя посреди зала», – подумала Джорджия.

Она оглянулась, услышав звонкий смех матери. Он доносился из библиотеки, мимо которой Джорджия недавно прошла. Девушка быстро вернулась туда – и застыла в дверном проеме.

Эстелла сидела в кресле с высокой спинкой, держа бокал вина, а напротив нее восседала сама леди Карлайл.

О боже!

– Дорогая! – воскликнула Эстелла, салютуя Джорджии бокалом. – А я повсюду тебя искала. Входи и составь нам компанию.

С тяжелым сердцем Джорджия медленно подошла к ним и устроилась на краешке дивана, остро ощущая на себе проницательный взгляд леди Карлайл.

– Так это и есть та девушка, которая завоевала сердце нашего Эдварда? – спросила благородная леди. – Ну что ж, теперь я понимаю, почему он так очарован. Ты действительно красавица.

Джорджия заставила себя посмотреть ей в глаза.

– Но, полагаю, ты унаследовала от матери не только красоту?

– Я… я надеюсь на это, – пролепетала Джорджия, совершенно растерянная.

– Отличный ответ, – улыбнулась леди Карлайл. – В наши дни так не хватает детей, которые хотели бы следовать родительскому примеру и понимали истинную важность семьи.

Джорджия взглянула на Эстеллу, надеясь получить хоть какой-то намек, объяснивший бы этот дикий поворот событий, но ее мать лишь отвернулась и отпила из своего бокала.

– Твоя матушка только что рассказала мне о трагедии, постигшей ваш дом в Девоне. Полагаю, это стало ужасным потрясением для всех вас.

– О да, – ответила Джорджия.

– И, насколько я поняла, пожар распространился от вашей студии, миссис Гамильтон? Какая трагедия! Прошу вас, скажите, если мы хоть чем-нибудь можем вам помочь. И расскажите мне о своих работах. Возможно, кто-нибудь из наших знакомых сможет выделить вам место для студии.

Глаза матери заблестели.

«О нет! – подумала Джорджия. – Только не говори ей об абстракциях! Прошу, только не об абстракциях!»

– Я предпочитаю классическую школу, в основном портретную живопись. Иногда я рисую и пейзажи, но сердце подсказывает мне, что лучше всего мне удаются отображения человеческой натуры.

Леди Карлайл поджала губы, словно находила упоминание о человеческом теле непристойным.

– Вы пишете портреты? Возможно, я видела ваши работы?

– Недавно я закончила картину для графа Дартингтона.

Леди Карлайл улыбнулась.

– О, правда? Мы с Хьюго давно знакомы. Это был семейный портрет?

– Нет, только леди Линли, в интерьере Длинной галереи.

– О, я провела там немало приятных часов, глядя на Лизард. Как поживает милая Абигейл?

Джорджия изумленно молчала, наблюдая за тем, как между ее мамой и леди Карлайл завязывается вполне приятное знакомство, как они обсуждают загородные дома и лондонские особняки мелкой английской аристократии. Карьера Эстеллы, которая прежде была скандальной (ведь ей приходилось во всем слушаться богатых заказчиков) внезапно предстала в новом свете. Вместо развратной представительницы богемы, с которой зазорно водить знакомство, она вдруг стала востребованной художницей с обширными знакомствами в высших слоях общества. Эстелла замечательно играла свою роль: скромная, образованная, умная, она удерживала идеальный баланс между хорошим происхождением и умением заинтересовать. Именно таких художников предпочитали видеть на званых обедах. Джорджия сидела тихо, как мышка, и возносила благодарную хвалу тому божеству, которое пожелало в эту ночь превратить Эстеллу Гамильтон в Томаса Гейнсборо. Возможно, им все же удастся выпутаться из сложившейся ситуации.

– Что ж, я просто поражена тем, что Эдвард никогда не рассказывал мне о вашей матушке, Джорджия, – сказала леди Карлайл. – Я и не знала, что она так талантлива. Возможно, в ближайшее время мы сможем увидеть ваши новые работы, миссис Гамильтон? Я собиралась запечатлеть наших мальчиков на холсте, прежде чем они вылетят из гнезда и начнут строить собственные семьи. – Она улыбнулась Джорджии. – Наверное, мы могли бы…

Внезапно улыбка сбежала с лица леди Карлайл, сменившись выражением изумления, а затем ужаса.

– О Господи! – прошептала она, непроизвольно вскинув руку к горлу.

Джорджия повернулась и ахнула. В проеме одного из французских окон, выходивших в сад, стояла Кларисса. Ее платье было разорвано на плече. Над глазом алела ранка, лицо было в грязи, правая щека была исцарапана.

– Простите, – сказала она и осела на пол.

В комнате воцарился хаос. Эстелла подбежала к Клариссе. Леди Карлайл стала звать дворецких и слуг. Питер, Сибил и лорд Карлайл прибежали из другой комнаты, требуя немедленно объяснить, что происходит.

– Не могли бы вы прекратить этот крик? – спросила Эстелла, и ее голос перекрыл общий шум.

Питер помог ей перенести Клариссу на софу, горничная принесла покрывало, чтобы укутать ее босые ноги.

– Что случилось, дорогая? – спросила Эстелла, опускаясь рядом с ней на колени.

Лицо Клариссы было бледным, рука, которой она пыталась поправить волосы, сильно дрожала.

– Я… Я не хотела никого беспокоить… – пробормотала она. – Дайте мне пару минут, и все будет в порядке.

– Ответь своей тете, Кларисса, – в голосе леди Карлайл прозвучали властные нотки. – Ситуация явно серьезная, и нам лучше как можно скорее ее разрешить.

Кларисса лишь смотрела на собравшихся снизу вверх, как испуганный кролик, переводя взгляд с одного на другого. Уверенная в себе, дерзкая девушка исчезла.

– Отвечай! – закричала Сибил. – Кто сделал это с тобой?

Эстелла прожгла ее взглядом и снова обернулась к Клариссе, мягко коснувшись ее руки.

– Кто это был, дорогая? Ты можешь нам довериться.

Джорджия с изумлением увидела, что кузина смотрит прямо на нее.

– Мне очень жаль, – прошептала она, – но это был Эдвард. Он пришел к бассейну и начал ко мне прикасаться. Я пыталась его оттолкнуть, но он затащил меня в домик… – Она начала всхлипывать.

Комната снова взорвалась шумом, и Джорджия поняла, что это гремит ее собственный голос.

– Как ты смеешь говорить о нем такие мерзости?! – кричала она. – Эдвард никогда бы такого не сделал!

Она ринулась к Клариссе и схватила ее за запястье.

– Признавайся! – кричала она. – Скажи, что солгала!

– Он изнасиловал меня! – завопила Кларисса. – Как ты можешь защищать его после того, что он со мной сделал?

Сибил выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок.

– Нам лучше вызвать полицию, – сказал Питер. Его голос превратился в низкое, грозное рычание.

Джорджия еще никогда не видела дядю в такой ярости.

– Думаю, лучше начать с того, что не терпит отлагательств, – сказал лорд Карлайл. Он был самым спокойным человеком в этой комнате, но Джорджия, посмотрев на него, поняла, что он на грани нервного срыва.

– Давайте вызовем врача, – чуть слышно произнесла леди Карлайл.

Все согласились, что прежде всего действительно нужен врач.

Джорджия почти не помнила, что происходило потом. Все завертелось в водовороте неверия в эту ложь. Оставшиеся гости были быстро и вежливо отодвинуты на безопасное расстояние, чтобы никто не узнал о разыгравшейся в комнате драме. Джорджия металась в поисках Эдварда и успела заметить, как какие-то джентльмены уводят его в дальнее крыло дома. Ее мать пересказала ей то, что Кларисса сказала о случившемся своим родителям и Карлайлам. Все это время Джорджия плакала.

По словам Клариссы, она была в зимнем саду, вытиралась после плаванья, когда появился Эдвард, искавший Джорджию. Кларисса завернулась в полотенце, и он подошел с ней поговорить. Он погладил ее по подбородку и сказал, что она красива. Затем попросил сбросить полотенце, а когда она отказалась, применил силу.

Джорджия кричала, что все это ложь. Она пыталась найти Клариссу, уговорить ее сказать правду, но кузину осматривали два врача – одного вызвали Карлайлы, другого Питер Гамильтон.

Последним, что помнила Джорджия о том вечере, был шум мотора подъехавшей к дому машины и знакомый голос, звенящий в ночном воздухе.

– Джорджия, я этого не делал! – крикнул Эдвард.

Она успела подбежать к окну и увидеть, как его заталкивают в ожидающую машину.

В ту ночь она видела его в последний раз.