28 декабря 2012 года

Чай Эми давно остыл. Она могла лишь изумленно смотреть на Джорджию, которая закончила свой печальный рассказ.

– Почему вы видели Эдварда в последний раз? Его посадили в тюрьму?

– Почти сразу же после случившегося Эдварда отправили в Сингапур, в своеобразную ссылку для представителей высших слоев общества.

Эми видела, как дрожали губы Джорджии, прежде чем она решилась продолжать:

– Я не знаю, как он заразился тифом, не знаю, почему болезнь не поддавалась лечению. Но через девять месяцев после той вечеринки Эдвард умер. Его тело отправили домой, в Англию. Я узнала об этом только после похорон.

Джорджия опустила взгляд на свои руки.

– Мне было девятнадцать, и я потеряла любовь всей своей жизни.

У Эми перехватило дыхание от простоты этих горьких слов. Она поднялась, подошла к Джорджии и, сев рядом с ней, погладила ее по руке.

– Его похоронили за маленькой сельской церковью, неподалеку от Стэплфорда, их родового поместья, – сказала Джорджия, поднимая полные слез глаза. – Я каждый год езжу проведать его могилу. Но никогда не бываю там на его день рожденья и на Рождество – всегда боюсь столкнуться там с ними, хоть и не уверена, что они вообще его навещают.

– С кем? С кем вы боитесь там столкнуться? – уточнила Эми.

– О, с Клариссой и Кристофером. Со счастливой парой. – Джорджия улыбнулась, но лицо ее казалось мертвым.

– Со счастливой парой?

– А разве я не сказала, что они поженились? Моя кузина и брат Эдварда сочетались браком. Иными словами, Кларисса все-таки получила то, о чем всегда мечтала.

Эми не знала, что и думать. Это была жуткая, отвратительная история. Так нельзя поступать со своими родственниками – она теперь отлично понимала, почему Джорджия не желала больше общаться ни с Гамильтонами, ни с Карлайлами. И все равно ее не покидало ощущение, что эта горечь – за долгие годы жизни – начала затмевать собой остальное.

– Я понимаю, как сложно принять случившееся, но…

Джорджия посмотрела на Эми и вскинула подбородок.

– Но что?

– Но разве не пора все это отпустить?

– Отпустить? – недоверчиво переспросила Джорджия. – Но Кларисса – это воплощение зла. Кларисса – зло.

– Зло?

– Она солгала, разве ты не поняла? – спросила Джорджия. – Она солгала. Эдвард ее не насиловал.

– И вы до сих пор ей не верите? – осторожно уточнила Эми.

Она не хотела расстраивать пожилую леди еще больше, но в то же время не могла смириться с тем, что Джорджия собирается прожить остаток своих дней в тоске, озлобленности и одиночестве.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – тихо произнесла пожилая женщина. – Во что легче поверить: в то, что молодой человек напился и изнасиловал девушку на вечеринке, или в то, что девушка выдумала всю эту историю, чтобы разрушить его жизнь?

Эми не знала, что на это ответить. Оба варианта казались ей отвратительными.

– Так вот, я никогда не верила тому, что рассказала Кларисса, и никогда не поверю, – продолжала Джорджия дрожащим от ненависти голосом. – Я никогда не верила в то, что Эдвард ее изнасиловал. В глубине души я знала, что он ни за что бы так не поступил. В своих письмах он клялся мне, что в ту ночь у них с Клариссой ничего не было. Да, он приходил в зимний сад, чтобы спросить обо мне, но ушел оттуда, как только увидел, что меня там нет.

– Но зачем же тогда она это сделала? Пусть даже она была настолько испорченной. Зачем ей это? Скандал наверняка повлиял бы на ее жизнь, на перспективу замужества.

– Ты абсолютно права. – Джорджия посмотрела на Эми так, словно только что получила очередной повод ее уважать. – К тому же Кларисса не желала Эдварду смерти. Думаю, ее план просто вышел из-под контроля, – добавила она и сжала губы в тонкую линию.

Джорджия положила руки на колени и глубоко вздохнула.

– Я, как и ты, поначалу не могла сложить кусочки мозаики воедино. И помни, что это были пятидесятые, изнасилование было сложно доказать – как и опровергнуть. Тестов ДНК тогда еще не изобрели. Все сводилось к слову одного человека против слова другого.

– Значит, никто не был уверен в том, что Клариссу тогда изнасиловали?

– Вот именно. Вопрос был не в том, согласилась ли она на секс с Эдвардом, а в том, был ли у них секс вообще.

– Вы ведь говорили, что ее осмотрели врачи.

– Да, врачи провели осмотр. Но в те годы осмотр подтвердил лишь одно: недавно Кларисса занималась сексом. Но и это было тяжело доказать, потому что она плавала в бассейне. Врач осмотрел и Эдварда и подтвердил недавнюю эякуляцию, но Эдвард признался, что занимался сексом со мной.

– Однако, если у Клариссы не было секса – по согласию или нет – с Эдвардом, с кем же тогда он был?

Джорджия вздохнула.

– Примерно через год после смерти Эдварда до меня дошли слухи, что Кларисса встречается с Кристофером. Я тут же подумала о том, как это странно. Она ведь рассказывала всем, что брат Кристофера нанес ей ужасную травму, – с чего бы ей понадобилось ежедневное напоминание о происшедшем? Разве девушка подпустит к себе точную копию своего насильника?

«Вполне логичное замечание», – подумала Эми. Она сама такого ни за что бы не допустила. И все же это не являлось доказательством.

– Возможно, они просто влюбились друг в друга, – предположила она.

– Возможно, – ответила Джорджия. – Так или иначе, не прошло и шести месяцев, как они объявили о своей помолвке. Я тогда поступила в Кембридж и однажды во дворе университета встретила парня, который дружил с Кристофером. Он рассказал мне, что видел Клариссу с Кристофером еще летом пятьдесят восьмого. Они определенно хорошо знали друг друга. Я вспомнила, что они были вместе и на вечеринке в честь моего дня рождения.

– Но что это доказывает? Кларисса и Кристофер наверняка периодически встречались – ведь они вращались в одних и тех же кругах, верно?

Джорджия покачала головой.

– Кристофер уже тогда признался своему другу в том, что они с Клариссой были вместе. Поэтому я уверена, что человеком, с которым Кларисса занималась сексом на той вечеринке, был Кристофер, а не Эдвард.

– Но почему она решила обвинить Эдварда в таком ужасном злодеянии?

– Из-за зависти? Из-за жадности? Из-за злости? – тихо сказала Джорджия. – Я сама задаюсь этим вопросом последние пятьдесят лет.

Она помолчала немного, словно собираясь с мыслями.

– Какова бы ни была причина, Кларисса получила желаемое – великолепный брак. Карлайлы были одной из самых знатных и богатых английских семей того времени. Когда я узнала о бракосочетании Клариссы и Кристофера, я навела кое-какие справки. Поговорила с дебютантками, которые проводили сезон одновременно с Клариссой. И выяснилось, что она все время охотилась за Эдвардом Карлайлом – «поставила на него», как тогда говорили. По правде говоря, я знала, что Эдвард был самым завидным женихом сезона – он был богат, титулован, умен, красив. Любая девушка хотела бы стать его невестой. Но Кларисса, по словам подруг, была одержима им.

Эми покачала головой.

– А Эдвард ей не достался, верно?

– И тогда она сосредоточилась на Кристофере, втором в списке лучших. Убрав Эдварда с дороги, она сделала Кристофера преемником вместо старшего сына. А выйдя за Кристофера замуж, стала хозяйкой их огромного дома, настоящей леди. Пусть только по титулу, но ей этого было достаточно.

Эми попыталась все это осмыслить. Обвинения Джорджии были серьезными: неудивительно, что в ее семье произошел такой серьезный раскол.

– А вы говорили им, что думаете о случившемся?

Джорджия кивнула.

– Конечно, разве я могла молчать? Моя семья считала меня ненормальной и злобной, поскольку я смела предположить такое. Я стала изгоем. Даже мама считала, что я заблуждаюсь. Она знала, что я хотела во что бы то ни стало доказать невиновность Эдварда, но, как и остальные, моя мама поверила Клариссе. Да и почему бы ей было не поверить? Поэтому мои отношения с ней тоже были разрушены.

– А как сложилась ваша дальнейшая судьба?

Джорджия пожала плечами.

– А что я могла сделать? Я ушла из дому, нашла новую работу. По ночам училась. Я погрузилась в мир книг и продолжала думать об университете, ведь Эдвард сказал, что я буду счастлива там, что я расцвету. Я сдала вступительный экзамен в Кембридж, меня приняли. Поступить в Оксфорд я даже не пробовала. Мне было бы слишком тяжело там учиться… Я поступила в Ньюхем-колледж, создала себе новую жизнь.

Женщина развела руками.

– И вот я здесь.

Эми оглянулась, разглядывая квартиру. Когда она впервые сюда попала, интерьер произвел на нее огромное впечатление: картины, книги, чудесный вид из окна. Теперь же, как наверняка и сама Джорджия на протяжении этих долгих лет, Эми видела истинный облик этой квартиры: большого утешительного приза, жалкой замены того огромного дома и счастливой жизни, которая могла бы у нее быть, – жизни, которую Джорджия должна была провести вместе с любимым человеком.

– А вы видели Клариссу после той вечеринки?

Джорджия кивнула.

– Только один раз. Я заметила ее случайно, на Регент-стрит. Я знала, что Кларисса тоже меня увидела, но она сразу же отвела глаза. Она знает, что виновата, и ей удобнее просто вычеркнуть из жизни обманутую кузину Джорджию. Кларисса не хочет, чтобы ей напоминали о том, что она сделала. Напоминали о вине, стыде, страхе.

– О страхе?

Джорджия тихо фыркнула.

– Страхе разоблачения, страхе скандала.

Она заплакала, и слезы покатились по ее бледному тонкому лицу.

– В ту ночь Эдвард сделал мне предложение, он надел кольцо мне на палец. Мы говорили о дне нашей свадьбы, о медовом месяце, о жизни, которая ждет нас в Нью-Йорке. Это похоже на поведение человека, который готовится совершить ужасное преступление?

Эми медленно покачала головой.

Джорджия ударила тонкой рукой себя в грудь.

– Он не лгал, Эми, он не лгал мне. Ни тогда, ни до этого, ни после. Если ты не веришь в это, значит, ты не веришь в любовь.

Голова пожилой женщины поникла, плечи задрожали от рыданий. Эми придвинулась к ней и обняла.

– Ну вот, теперь ты все знаешь. – Джорджия шмыгнула носом. – Вот почему я вынуждена была дать объявление в журнал. Вот почему я не имею ни малейшего желания праздновать Рождество со своей семьей.

– И поэтому вы никогда не были в Нью-Йорке.

– Наверное, я единственный директор издательства, который никогда не бывал в Нью-Йорке. – Джорджия тихо рассмеялась. – Но у меня не было сил ехать в город, где я могла бы быть по-настоящему счастлива.

– О Джорджия, мне так жаль!

Старая леди глубоко вздохнула и поднялась.

– Но довольно, не будем портить сегодняшний день. Все это было давным-давно. Эдварда не вернуть, сколько бы слез мы ни пролили.

Она наклонилась к вазе с цветами.

– Они очень красивые, спасибо, – сказала Джорджия. – Наверное, я поставлю их у окна.

Женщина сделала два шага и внезапно, споткнувшись, начала падать вперед, протянув руку к подоконнику.

– Джорджия!

Эми словно в замедленной съемке видела, как ваза падает на пол. Девушка бросилась вперед, подхватила старую женщину под мышки, приподняла и усадила ее в кресло.

– Я в порядке. Я в порядке, – повторяла Джорджия.

– Нет, вы не в порядке. – Эми уперла руки в бока. – Я позвоню вашему доктору.

– Эми, не надо, пожалуйста.

– Джорджия, с вами явно что-то не так. Мне кажется, вас обязательно нужно показать врачу.

– Нет. – К Джорджии возвращались силы.

Но Эми уже достала телефон.

– Скажите мне, как зовут ваших врачей. Я им позвоню.

– Это бессмысленно.

– Бессмысленно? – От беспокойства Эми повысила голос. – Мы говорим о вашем здоровье!

– Бессмысленно, потому что я знаю, что со мной не так. И мои врачи тоже это знают.

Эми показалось, что температура в комнате резко падает.

– И что же это? – почти что шепотом спросила она.

Джорджия махнула бледной рукой, словно это не стоило беспокойства.

– У меня были головные боли, странные обмороки, поэтому я прошла обследование. И в итоге врачи кое-что нашли. И справляются с этим.

– С чем справляются? – Эми едва осмеливалась дышать.

Джорджия молчала, словно не желала произносить диагноз вслух.

– Но с вами же все будет в порядке, правда? – Эми казалось, что она примерзла к полу.

– Ну, оперировать они не могут, все зашло слишком далеко.

– И что это значит? – дрожащим от волнения голосом спросила девушка.

– Это значит, что я умру, – спокойно и просто ответила Джорджия. – Но это рано или поздно случится со всеми, не так ли? Со мной это произойдет чуть раньше, чем я ожидала. Вот почему я должна была отправиться в Нью-Йорк.

– Список дел перед смертью, – сказала Эми так тихо, что едва расслышала сама себя.

– Это был единственный пункт, который был не вычеркнут.