Выйдя в свет, Джорджия чувствовала то же самое. Она не ожидала, конечно, что все это будет грандиозно. Но думала, что хотя бы ощутит себя более взрослой, более искушенной.

И все же день выдался совсем не плохой. Да, приходилось долго ждать – в такси, остановленном среди автомобилей, выстроившихся в длинную очередь на Молле, на маленьких стульчиках рядом с девушками, собиравшимися сделать реверанс. Но все это, по секрету говоря, было волнующим и очаровательным. Несмотря на внутреннее сопротивление, Джорджия обнаружила, что волнение окружающих дебютанток оказалось заразным. Она чувствовала себя почти красивой в бледно-голубом шелковом платье (цвета летнего неба в Девоне), которое ей в подарок купил дядя Питер. Принц Филипп, во время церемонии сидевший рядом с королевой, оказался потрясающе красивым – и слава богу, что Джорджии пришлось приседать перед ним в реверансе после того, как она сделала реверанс перед королевой, иначе она бы слишком отвлеклась и поклон вряд ли получился бы таким как нужно. К тому же девушку взволновала возможность как следует рассмотреть дворец: дебютантки увидели гостиные, коридор и лестницы, вдоль которых выстроились королевские стражи. Затем состоялось главное событие дня в тронном зале, а позже все вернулись в одну из столовых на чаепитие с шоколадным тортом.

Но когда Джорджия оказалась у огромного белого дома на краю Итон-сквер, ее энтузиазм сошел на нет. «Как вообще можно жить в таком месте?» – думала она, переводя взгляд с пригласительного билета, сделанного из белой плотной бумаги, на высокое красивое здание.

– Понятия не имел, что здесь есть отель, – сказал таксист, заставив Джорджию очнуться.

– Это не отель, – ответила она, выуживая из сумочки банкноту в десять шиллингов, одну из сотни новеньких хрустящих банкнот, которые Питер подарил племяннице в конверте, чтобы ей было чем оплатить свои расходы на сезон.

– Кто тут живет – родственник королевы?

– Ага, один из этих холодильников, – повторила Джорджия слова, которыми тетя Сибил описывала королевскую семью. – Вот где настоящие деньги!

Таксист, не веря своим ушам, все еще качал головой, когда отъезжал. Задние фонари автомобиля исчезли в темноте. Джорджия осталась в одиночестве на брусчатке. Девушка глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки.

Дебютанток было так много, что понадобилось три дня, чтобы представить их ко двору. Последнее представление состоялось позавчера. Но это был не конец, а только начало сезона, и Джорджии казалось, что она чувствует праздничную атмосферу Лондона, которая еще неделю назад не была такой ощутимой.

Из большого дома доносилась музыка. С юго-западного угла площади приближалась группа молодых мужчин. Все как один были одеты во фраки, что делало их похожими на небольшую колонию пингвинов.

Джорджия почувствовала себя крайне неловко. Грандиозные дома и прекрасные платья, вроде того, что было сейчас на ней (Эстелла украсила одно из льняных платьев Клариссы росписью и ярдами шелка), были тем, к чему она совершенно не привыкла. Все это казалось ей слишком большим, даже платье, которое перешили, чтобы оно идеально село по ее фигуре.

За исключением нечастых поездок в Лондон, которые Джорджия совершала, чтобы повидать Сибил, Питера, кузена и кузину, девушка слишком редко сталкивалась с жизнью богачей. В ее школе при монастыре царила строгая, академическая атмосфера – ранее там обучались дочери фермеров, местных бизнесменов и чиновников, а пансион для благородных девиц, как справедливо заметила Сибил, был совсем не элитным – ничего похожего на институт Ле-Мениль в Швейцарии.

Мадам Дидье, конечно, готовила своих учениц к выходу в высшее общество. Она объясняла им, что можно, а чего нельзя делать во время Королевской регаты Хенли и скачек в Эскоте. И девочек действительно впечатлило ее умение сохранять уверенность в себе в любой ситуации. Джорджия до сих пор слышала слова мадам Дидье, приправленные густым акцентом: «Уверенность может сделать обычное прекрасным. Стойте прямо, двигайтесь медленно, проявляйте заинтересованность, а если вам нечего сказать, задавайте вопросы».

Но слова мадам мало чем могли помочь Джорджии сейчас, когда она приближалась к дому. Девушка испытывала растерянность. Все было совсем иначе на маленьком фуршете – который прошел на удивление успешно, когда миссис Брайант вышла к ним и помогла с обслуживанием. Но там Джорджию окружали люди, которых она знала: мама и тетушка, а также подруги по пансиону мадам Дидье.

Еще раз сделав глубокий вдох, Джорджия прошла по дорожке, выложенной черно-белой плиткой, и вошла в дом.

Ее обдало жаром после холода снаружи. Было всего лишь четверть восьмого, а нижний этаж дома был уже забит людьми. Сегодня должна была состояться коктейльная вечеринка, о которой так много говорили – не только потому, что она следовала сразу же за церемонией представления, но и потому что семья Эмили Найтингейл владела баснословным богатством.

Оглядывая комнату в поисках хоть одного знакомого лица, Джорджия сожалела о том, что не была более общительной во время фуршета и церемонии во дворце. В доме у Эмили было как минимум две сотни людей, и никого из них она не узнавала.

Блуждая в толпе и прислушиваясь к чужим разговорам, Джорджия поняла, что множество дебютанток точно так же не знали большинства присутствующих, хотя у всех у них было много общего – частные школы, друзья семьи, клубы верховой езды. Джорджия всерьез сомневалась в том, что найдет здесь хоть кого-то, кто посещал бы Школу Пресвятых Сердец в Саус-Гемптоне.

Взяв у официанта бокал фруктового пунша, девушка отошла в угол, сказав себе, что спустя некоторое время отыщет хозяйку, поблагодарит ее за приглашение и вскоре после этого сбежит домой. Приняв во внимание несколько походов в туалет и краткий отдых на канапе, Джорджия решила, что, не испытывая особого дискомфорта, сможет растянуть свое пребывание здесь примерно на полчаса.

– Ты ни за что не познакомишься с будущим мужем, стоя возле туалета. То есть возле уборной, – раздался голос справа от нее, словно отвечая на ее мысли.

Джорджия обернулась и увидела прелестную блондинку, волосы которой были собраны в шиньон, а пышная грудь, подчеркнутая покроем платья, напоминала праздничные воздушные шарики.

– Это ведь уборная, правда? – продолжала незнакомка, хмурясь. – Не ванная комната? Никак не могу запомнить, какое слово для «В», а какое не для «В».

– Не для «В»? – спросила Джорджия, радуясь возможности хоть с кем-то поговорить.

– Для высшего класса. И не для высшего класса, – прошептала ее собеседница. – У меня в сумочке длинный список, в котором я отмечаю все такое. Софа, а не кушетка. Бумага писчая, а не блокнотная. «Что», а не «простите». Последнее кажется мне очень грубым. А тебе?

– Ну, я всегда говорю «туалет». Кто я после этого?

– Элита, конечно. К слову, мне нравится твое платье. Ты не обидишься, если я спрошу – чье оно?

– Мое.

Джорджия почувствовала, что краснеет. Меньше всего на свете ей хотелось признаваться этой ухоженной девочке в том, что пришлось взять коктейльное платье у кузины.

– Я хотела сказать – от кого оно? Кто дизайнер?

Джорджия опустила взгляд и разгладила прямую юбку. Она не могла не признать, что обрадовалась, когда Эстелла показала ей этот наряд. Мать Джорджии взяла розовое платье Клариссы, немного перешила его на груди и на рукавах, а затем, решив, что ткань представляет собой чудесный холст, расписала подол крупными пионами.

– Это эксклюзивная модель, – сказала Джорджия, слегка улыбаясь.

– Ох, оно мне так нравится! – воскликнула блондинка. – Когда объявили, что это будет последнее представление дебютанток, мама забрала меня прямо с занятий и повезла в Париж. Папа в бизнесе просто волшебник. Он говорит, что нужно тратить, чтобы накопить, поэтому мы скупили к сезону самые лучшие из всех возможных нарядов.

– Тебя забрали из школы, чтобы отправиться в Париж за покупками? – Джорджия не знала, ужасаться или завидовать.

– Ну, мои родители отчаянно хотели, чтобы я сюда попала. Пусть даже и в спешке. Слава богу, мама уже нашла для меня спонсора и оплатила его услуги.

– Спонсора?

– Мы заплатили кое-кому, чтобы меня представили ко двору, – объяснила девушка без малейшего смущения. – Какой-то старой тетке, которая с трудом наскребает себе на жизнь, продавая верительные грамоты.

– Я бы в этом не признавалась. Ты ведь знаешь, что кое-кто из собравшихся здесь может оказаться отвратительным снобом.

– Но не ты. Я сразу это поняла.

Девушка протянула Джорджии ладонь.

– Салли Дэли, из Бирмингема. Просто поразительно, сколько тут народу, учитывая…

– Учитывая что?

– Учитывая то, что не все, кто делал реверансы перед королевой, останется и проведет в Лондоне весь сезон. Большинство уезжает.

Джорджия смотрела на нее, не веря своим ушам, и внезапно почувствовала себя одураченной.

– Как жаль, что никто не сказал мне об этом раньше!

– А разве ты не хотела остаться на вечеринки? – спросила Салли. Настала ее очередь выглядеть удивленной. – Где ты будешь танцевать свой танец? – спросила она уже веселее.

– Не думаю, что вообще буду его танцевать.

– О! – с легким оттенком жалости отозвалась новая знакомая Джорджии. – Что ж, тогда приходи посмотреть на мой, мы неплохо повеселимся, хоть я и не знаю пока, как мы сможем соперничать. Папа будет в ярости, когда приедет меня забирать, – уверена, он обязательно воспользуется возможностью всюду сунуть свой нос.

– Он у тебя бойкий, да? – захихикала Джорджия.

– Для папы вся жизнь – одно большое соревнование, – улыбнулась Салли. – Но я не жалуюсь, потому что благодаря этому могу носить платья «от кутюр».

– Ух ты, это платье «от кутюр»?!

Джорджия внезапно заметила, насколько необычен наряд Салли – сшитый из перламутровой жесткой ткани, которая была скроена чуть более красиво и необычно, чем у остальных, и украшенный страусовыми перьями.

– У меня таких пять, – сказала Салли, попивая фруктовый пунш. – Так что можно приступать к охоте за кандидатами в мужья. Мама составила мне список «дебютантских радостей», которые достойны внимания.

– «Дебютантских радостей»?

– Мужчин! – Салли рассмеялась. – Ты что, совершенно не в курсе? Лучше будь внимательней, потому что один из них станет твоим будущим мужем.

– Сомневаюсь! – фыркнула Джорджия.

– Тогда зачем ты здесь?

– Да ладно тебе, Салли. Ты же не могла не заметить, что я не получаю от всего этого ни малейшего удовольствия. Появляться на вечеринках, ждать, молиться, чтобы тебя пригласили на танец, надеяться, мечтать, что это приведет к чему-то более серьезному… К тому же ты видела на представлении всех этих родителей, которые расхаживали, прямые, как доски, и едва ли обменивались между собой хотя бы парой слов. Когда-то у них, возможно, и было собственное мнение, но, как только на горизонте замаячил брак их дочерей, это мнение бесследно исчезло. А у тебя впереди целая жизнь, твоя жизнь. Ты не хочешь выходить замуж. И не хочешь, чтобы тебе подрезали крылья еще до того, как появится шанс их расправить…

– Но я хочу выйти замуж. И как можно быстрее, – удивленно пробормотала Салли. – Да, ты можешь считать, что и до свадьбы можно пожить для себя, но я полагаю, что ты только начинаешь жить, когда находишь свою вторую половинку, с которой можно эту жизнь разделить.

Джорджия размышляла над философией своей новой подруги, пытаясь найти в ней рациональное зерно. Она стащила пирожок, начиненный креветками, с серебряного подноса у проходившего мимо официанта и немного расслабилась. Было очевидно, что Салли нужна подруга и сообщница в охоте на мужчин, и на это можно потратить те несколько минут, которые нужно выждать из вежливости перед уходом.

Салли показала ей троих Стивенов, шестерых Дэвидов и одного Малкольма, который был «весьма интересным и перспективным», хоть и слегка распутным молодым человеком. Для него и ему подобных существовало даже особое выражение: «небезопасен в такси».

– А это Чарльз Дарлингтон-Смит, – сказала Салли, указывая на рыжего парня, который возвышался над остальными на голову. – Приличная семья, привлекательная внешность… Но для него это уже десятый сезон, и это заставляет задуматься, что же с ним не так.

– Ты хочешь сказать, что эта «радость» немного старше нас? – спросила Джорджия, продолжая оглядывать комнату.

– В общем, да, – ответила Салли. – И это хорошо, потому что мне нужен мужчина, а не мальчик.

Сквозь толпу Джорджия разглядела высокого молодого человека с темными волосами, который стоял слегка в стороне от остальных, причем так, что становилось понятно: эта вечеринка не доставляет ему ни малейшего удовольствия, как и самой Джорджии.

– Хороший выбор, – сказала Салли, толкая новую подругу локтем. – Это Эдвард Карлайл. Он очень богат. У его семьи есть собственный банк. Возможно, он немного сноб. Хотя при этом обладает хорошими манерами. ОБВТ ВГ.

– А это что? – спросила Джорджия, продолжая заинтриговано рассматривать Эдварда Карлайла.

– Еще один шифр, – захихикала Салли. – Очень безопасен в такси, возможно, голубой.

Джорджия не смогла не рассмеяться, и в этот самый миг Эдвард Карлайл посмотрел в ее сторону и их взгляды встретились. Девушка поспешно отвела глаза и шагнула назад, смущенная и испуганная тем, что он мог их услышать. Пусть она и находилась здесь против собственного желания, меньше всего ей хотелось быть невежливой, особенно по отношению к тому, кто, скорее всего, чувствовал себя этим вечером точно так же, как и она.

– Ну, я возвращаюсь назад, – сообщила Салли. – Начинаю охоту на мужа. Нельзя же допустить, чтобы платье «от кутюр» пропало впустую!

Джорджия стащила с подноса канапе и, наблюдая за тем, как Салли растворяется в толпе, мысленно пожелала ей удачи.

– Джорджия Гамильтон, а ты что здесь делаешь?

Девушка оглянулась и увидела, как, отделившись от толпы, в ее сторону движется Марина Эллис. Марина была одной из ее однокашниц – они вместе учились у мадам Дидье. И, хотя Джорджия была благодарна ей за те времена, когда Марина позволяла использовать окно своей спальни, расположенной на первом этаже, для побегов по ночам, которые девочки-пансионерки проводили в Париже, она все равно считала Марину ханжой и зазнайкой.

– Не стоит так удивляться, – вежливо ответила Джорджия, уловив намек на то, что ей не место на такой шикарной вечеринке. – Как ты? Развлекаешься?

– О, мы просто веселимся, не так ли? – произнесла Марина, повернувшись к своей подруге, которую представила как Мелани Арчер.

– Этот дом почти такой же привлекательный, как и мужчины, которые тут собрались, – улыбнулась Мелани, скользя по комнате взглядом хищной птицы.

– Я не знала, что вы с Салли Дэли подруги. – Марина явно собиралась посплетничать.

– Я познакомилась с ней пару минут назад.

Марина презрительно фыркнула, сумев замаскировать этим вздох облегчения.

– Ну, не позволяй ей слишком уж к тебе липнуть, – театральным шепотом посоветовала она.

– А что с ней не так? – нахмурилась Джорджия.

– Люди вроде нее и ее родственников меня возмущают! – заявила Марина, словно причина ее недовольства была очевидна. – Именно такие, как она, стали причиной того, что сезоны решили отменить. Что там Маргарет говорила о лондонских шлюхах, покупающих себе дорогу во дворец?

Джорджия слышала эту знаменитую фразу, которую выпалила сестра королевы, но Марина повторила эти слова так, словно принцесса была ее близкой подругой.

– Салли не шлюха! – возмутилась Джорджия. – И она даже не из Лондона.

– Вот именно. Она из Бирмингема, верно? Ее отец занимается сбором металлолома или чем-то столь же странным. – Марина сморщила нос-пуговку.

– Ну, она одета «от кутюр», – ответила Джорджия, – так что мистер Дэли в любом случае знает свое дело.

– Наряды «от кутюр» – это то, что нужно хранить в качестве приданого, а не надевать еще до того, как впервые поцелуешься с парнем, – равнодушно сказала Марина, и Мелани согласно закивала. – Типичная ошибка подобных нуворишей: они ставят телегу впереди лошади и все такое. Я слышала, что они недавно купили дом в Швейцарии, но при этом даже не умеют кататься на лыжах!

И Марина с Мелани дружно захихикали.

Джорджия услышала звон ложечки по бокалу, едва различимый в общем шуме.

– Отец Эмили собирается выступить с речью, – произнесла Марина. – Ей становится плохо от одной мысли об этом, поэтому нам пора оказать ей моральную поддержку.

Джорджия позволила им уйти. Она и не знала, что Марина была близкой подругой богатой Эмили Найтингейл, и решила, что некоторые люди пришли сюда не только для того, чтобы завести романтические знакомства, но и в поисках влиятельных друзей.

Когда девушки заговорили об Эмили, Джорджия вспомнила о том, что она до сих пор не поблагодарила хозяйку вечера, а это обязательно нужно было сделать перед уходом.

В конце комнаты она заметила лестницу и поднялась по ней. Сверху можно было окинуть взглядом весь зал. Там было тихо. Эмили, нервничая, стояла возле отца. Джорджия обернулась и заметила двойную дверь. На ручках висел витой шнур, но это лишь усиливало интригу. Сняв его, девушка открыла дверь, чтобы посмотреть, что же за ней, и ахнула от радости, обнаружив, что она вела на чудесную террасу с видом на задние дворы лучших домов Белгравии. Огромные панорамные окна были подсвечены изнутри и сияли, словно хэллоуинские фонари из тыкв.

Снизу долетали слова торжественной речи, и Джорджия обрадовалась, что сбежала от всего этого. Она открыла сумочку, достала сигареты «Галуаз» и закурила. Вдохнув дым и ощутив привкус смолы на языке, девушка почувствовала также запах жимолости, которая оплетала решетку террасы рядом с ней.

– А мне можно одну?

Обернувшись, Джорджия взглянула в самые яркие голубые глаза из всех, которые она когда-либо видела.

– У меня только две, – пролепетала девушка, обращаясь к красивому молодому человеку, который вышел на террасу следом за ней.

У него были короткие светлые волосы и легкий зимний загар, а фрак сидел на его фигуре лучше, чем на ком-либо из виденных ею до сих пор «дебютантских радостей».

– Замечательно, – улыбнулся молодой человек, когда Джорджия протянула ему почти пустую пачку.

Прикурив от предложенной ею зажигалки, незнакомец лениво улыбнулся.

– Ты тоже не переносишь торжественных речей?

– Полагаю, мистер Найтингейл просто гордится ролью отца. – Джорджия сделала очередную затяжку. – Нет, я вышла сюда, потому что едва ли знаю кого-то из собравшихся и мне показалось, что лучше побыть наедине со своими мыслями, чем чувствовать себя одинокой в толпе незнакомцев.

– Ну, я могу представить тебя кое-кому. Это второй сезон, на котором я появляюсь. Все не так уж плохо, если сумеешь расслабиться.

– Значит, ты уже не новичок, – улыбнулась Джорджия.

– Это не самый плохой способ бесплатно есть и пить в течение полугода. К тому же приятно провести вечер с прекрасной девушкой на залитой лунным светом террасе.

Джорджия смущенно отвела глаза.

Молодой человек выпустил колечко дыма. Его уверенность в себе была очевидна без всяких слов.

– Позволь представиться. Я Генри Боуэн.

– Джорджия Гамильтон. Рада знакомству.

– С кем бы ты хотела тут встретиться? Впрочем, я был бы рад простоять здесь всю ночь, болтая с тобой.

– Но ведь ты меня даже не знаешь.

– Мне всегда нравились люди, предпочитающие компанию собственных мыслей. Они интереснее других.

– Вообще-то я с большим удовольствием посидела бы в открытом кафе в компании друзей или отправилась бы в джаз-клуб послушать музыку. Так что я не вполне соответствую данному тобой описанию, – улыбнулась Джорджия.

– Так почему бы нам этого не сделать?

– Что ты имеешь в виду?

– Не сбежать отсюда. Мы можем отправиться в Сохо или на Кингз-роуд. Впрочем, у меня есть идея получше. В Ричмонде сейчас намечается другая вечеринка, она начнется примерно через час, и мои друзья, которые наверняка тебе понравятся, как раз направляются туда. Мы можем выехать прямо отсюда, остаться там на всю ночь и позавтракать в Хитроу.

– Ричмонд? Хитроу? – Джорджию так и подмывало отправиться навстречу приключениям.

– Мне нравится аэропорт. И хорошо, что у меня нет с собой паспорта, иначе кто знает, куда бы нас в итоге занесло. Это одна из причин, по которой я пошел служить в армию, помимо того факта, что для университета я оказался слишком глуп, – мне нравится мысль о том, что можно вдруг оказаться где угодно.

Джорджия смотрела на него широко открытыми глазами.

– Но, если тебя отправят в другую страну, ты же окажешься на войне? Есть ведь и более безопасные способы путешествовать.

– Ты говоришь так, словно я тебе небезразличен. – Генри улыбнулся, и Джорджия почувствовала, как ее сердце пропустило один удар.

Она покраснела, радуясь, что в лунном свете этого не видно.

– Ну, что скажешь? Остаешься или едешь со мной?

– Я бы с радостью ушла отсюда, но, боюсь, речь затянется надолго. Кажется, мистер Найтингейл наслаждается звуком собственного голоса.

– Так давай просто сбежим.

– Как? Нас заметят официанты и тут же затащат обратно. У них, наверное, по лассо в каждом кармане.

Генри рассмеялся, и ей стало хорошо.

– Что ж, тогда давай искать пути побега.

– Тебе легко говорить – тебя тренировали для подобных действий.

Генри заглянул за балюстраду.

– Тут не больше четырех с половиной метров, – сообщил он. – И водосток тянется отсюда до самой земли. Как думаешь, ты справишься?

– Ты что, шутишь? Когда я жила в Париже, я сбегала из окон, расположенных на высоте в два раза больше этой.

– Ты интригуешь меня все больше.

Генри полез первым. Он спустился за считанные секунды. Джорджия перекинула через балюстраду сначала одну ногу, затем другую и прошлась вдоль края террасы, чтобы последовать за Генри. Когда девушка схватилась за трубу водостока, ей показалось, что сердце бьется у нее в горле. У нее свело шею.

– Почему нельзя было просто выйти через дверь? – крикнула Джорджия, изо всех сил цепляясь за трубу и скользя вниз.

А потом ее ступни коснулись земли. Генри схватил ее за руку и повел к калитке в конце сада.

– Сезам, откройся, – сказал он, поворачивая тяжелую ручку.

Они оказались на задней улочке Белгравии и помчались, смеясь и задыхаясь, мимо белых домов с террасами, словно узники, сбежавшие из тюрьмы.

– А вот и моя машина, – сказал Генри, подводя Джорджию к маленькому «фиату».

Он открыл для нее дверцу, и девушка забралась внутрь.

Когда мотор заурчал, Джорджия стала наблюдать за тем, как рука Генри передвигает рычаг передач на первую скорость, как мелькает полоска загара на его твердом запястье.

– Я чувствую себя непослушной девочкой.

– И тебе это нравится, правда?

«Фиат» ехал быстро, проносясь по улицам, которые были незнакомы Джорджии. Генри рассказывал ей об Уэльской гвардии: о строгом полковнике, о том, что их полк недавно получил направление в зону Суэцкого канала.

Когда они проезжали через реку по мосту, Джорджия восхищенно вздохнула.

– Тут так красиво! – сказала она, чувствуя, что от открывшегося вида у нее кружится голова. – Раньше я очень любила гулять вдоль Сены.

– Тогда давай прогуляемся по пешеходной дорожке, – предложил Генри, показывая направо и останавливая машину у маленького пирса.

Генри выключил мотор и уронил руку на спинку пассажирского сиденья.

– Как думаешь, торжественные речи уже закончились? – Он улыбнулся.

Джорджия отметила, что у него чудесная улыбка и идеальные зубы – намек на хорошие гены.

– Они, наверное, выслали за нами поисковую партию. Боже, знаешь, я ведь даже не успела поблагодарить хозяйку вечера.

– Она твоя подруга?

– Ни разу в жизни ее не встречала. Это приглашение устроила моя тетя.

– Тогда хозяйка даже не заметила ни твоего прибытия, ни отъезда, хотя, я уверен, кое-кто из мужчин тебя запомнил.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что люди замечают, когда самая красивая девушка вдруг исчезает с вечеринки.

Джорджия опустила взгляд на колени и почувствовала, как Генри поворачивается на своем сиденье.

– Посмотри на меня, – прошептал он.

Она повернулась, и его пальцы погладили ее под подбородком, а затем он обхватил ладонями ее лицо.

– Можно тебя поцеловать? – медленно спросил Генри.

Джорджия знала его меньше часа, поэтому была уверена в том, что не должна ему этого позволять. Но в этом замкнутом, тесном пространстве, после того, как они вместе бежали, держась за руки, по темным улицам, ей казалось, что поцелуй будет едва ли не самой естественной вещью на свете.

Девушка кивнула, и их губы встретились.

Генри тихо застонал, словно наслаждаясь ее вкусом, и Джорджии понравилось, как это прозвучало, понравилось, что при этом она почувствовала себя красивой и желанной.

Рычаг переключения передач упирался ей в ногу, и это причиняло дискомфорт, но, когда язык Генри проник ей в рот, Джорджия почти перестала замечать неудобства.

– Придвинься ближе, – выдохнул он, пытаясь отдышаться.

Джорджия услышала шорох ткани и почувствовала, как его рука проникает под ее платье, медленно скользя все выше и выше по ноге. Сердце девушки забилось часто-часто.

Это было уже неправильно. Джорджия почувствовала странный трепет, и это ее слегка напугало.

Генри коснулся ее кожи над чулками. Его пальцы словно обжигали.

– Нет, – тихо сказала Джорджия, но он, похоже, не расслышал.

Пальцы, горячие и потные, продолжали двигаться по ее коже.

– Перестань, – произнесла Джорджия, и это прозвучало уже четче и громче. – Убери руки. – И она одной рукой оттолкнула его.

– Что не так? – спросил Генри, отстраняясь и хмурясь.

Внезапно он перестал казаться Джорджии таким уж привлекательным. Вблизи, в тесной машине, она видела открытые поры на его коже и красноту вокруг них. Губы у него потрескались, а голубые глаза были холодными.

– Просто прекрати, – выдохнула девушка, вытирая губы тыльной стороной ладони и чувствуя, что размазывает по лицу его слюну и свою помаду.

– Почему? Я думал, нам обоим это нравится. – Генри нахмурился.

Джорджия выпрямилась на сиденье, стараясь восстановить дыхание.

– Это неправильно. Мы совсем недавно познакомились.

– Ты не возражала, когда я остановил машину, – саркастически ухмыльнулся Генри.

– Я хотела прогуляться вдоль реки.

– Все вы так говорите, – сказал он, качая головой. – Вы, дебютантки, все одинаковы. Вам нравится задирать нос в своих роскошных платьицах, но на самом деле вы все хотите одного и того же.

Джорджия, не размышляя, сильно ударила его по лицу.

– Ах ты сучка! – зарычал Генри.

– Поверь мне, ты заслуживаешь гораздо большего. – Она попыталась открыть дверцу машины.

– Вот и правильно, убирайся.

– Чудесный джентльмен! – крикнула девушка ему вслед, когда мотор взревел и машина унеслась в ночь.