Не торопясь, он допил свой бокал и покинул отель. Он ни от кого не прятался, не шел в какое-то определенное место. Просто это стало привычкой, незаметной, как мигание ресниц. Выходя откуда-нибудь, он чуть задерживался, чтобы выяснить, не заинтересовало ли кого, куда он пошел.

На отдых оставалось два дня. Времени было слишком мало, чтобы причинять себе неудобства.

Пройдя автостоянку, он слился с потоком фланирующей публики. На уровне «Гранд-отеля» он свернул в сторону, в тень, и немного подождал. Преследования он не заметил. Если даже его и вели, то грамотно, соблюдая дистанцию и стараясь не побеспокоить.

Он вошел в «Гранд-отель», быстро пересек зал казино к столам с блэк Джеком. Какой-то мужчина начал было сгребать свои фишки, но передумал и сделал ставку. Ловкие пальцы банкомета продолжали раздавать карты, которые ловко ложились перед играющими. Ему выпали десятка и четверка. Он не был ни удивлен, ни расстроен этим, а просто смотрел, как выпала еще одна десятка и банкомет подтянул к себе выигрыш. Тогда мужчина отодвинул стул и ушел.

Банкомет, похоже, не заметил, что кто-то ушел. Только его удивительные руки приняли к сведению, что на одном из мест нет теперь фишек, и обходили его, не бросая туда карты. Также ничего не отразилось на его лице, когда стул занял другой человек. Одной рукой он ухватил пять банкнот по двадцать долларов и бросил их в щель кассы, другой одновременно переместил горку фишек на то место, где раньше были деньги. Если его взгляд и скользнул по лицу с заметным синяком и порезом около самых корней волос, то не задержался и на мгновение. Глаза нужны банкомету только для того, чтобы следить за руками, а рукам работы хватало с избытком.

Усевшись за стол, вновь прибывший взглянул на часы. Половина двенадцатого. Не важно, где провести ближайшие несколько часов, главное — ничего не упустить из виду. Он поставил пятидолларовую фишку и стал следить за руками сдающего. Ему выпали дама и десятка, он не стал прикупать и подождал, пока с помощью короля и пятерки банкомет не выманил другого короля и начал бить. Руки банкомета летали над зеленым сукном, меняя местами карты и фишки, кого-то радуя, кого-то огорчая одними и теми же ровными, неизменными движениями. Всякий раз эти руки задавали новые комбинации фишек и картинок, стирая память о тех, которые выпали раньше. Новая сдача, подсчет и снова игра…

Он лишь приблизительно следил за своим положением, которое его вполне устраивало. Потом банкомет устроил игрокам полосу невезения, разбив почти половину первых двадцати ставок. Через некоторое время шансы вновь выровнялись и восстановилось обычное для игорных домов пятипроцентное преимущество в счете.

Когда он еще раз взглянул на часы, было уже половина второго. Двух часов для игры вполне достаточно. Он собрал свои красные фишки, направился к кассе и покинул казино со ста тридцатью долларами в кармане. Страстным игроком его не назовешь, и минимальные ставки, которые он всегда предпочитал делать, просто давали возможность убить время. Но все-таки выигрывать лучше, чем проигрывать.

Заканчивались ночные шоу, и народ растекался по автомобильным стоянкам. «Дворец Цезаря» был невдалеке, на противоположной стороне улицы, поэтому он не торопясь пошел в этом направлении, аккуратно выискивая глазами своего стража. Не встречал ли он раньше того человека в сером, который пытается смешаться с толпой на углу? Кажется, он видел его в «Песках». Только в тот раз с ним была женщина в белом платье. А теперь он один. Он похож на средних лет бизнесмена из провинциального города, который оставил в отеле свою подуставшую женушку, а сам вышел прогуляться. Если это так, вскоре должна появиться и женщина.

Даже не видя возможного преследователя, он представлял себе, где тот может находиться. Он вспомнил эту женщину около игральных автоматов — прелестную леди с серебристыми волосами и гипнотическим взглядом, как и у всех женщин такого рода. Она непрерывно вынимала даймы из бумажного пакета и кидала их в щель, словно автомат недостаточно быстро, по ее мнению, переваривал монеты. А, вот и она, только теперь в голубом костюме. В поле зрения попал и человек в сером. Он шел по направлению к лифтам.

Это было просто великолепно. Наблюдение его вполне устраивало. Они не беспокоили его, кружа поблизости, а сейчас, когда он их вычислил, можно было расслабиться. Он прошел ко второму ряду лифтов и поехал к себе.

Коридор был пуст. Он подошел к двери своего номера. Тоненькие синие ворсинки были там же, где он их оставил. Хорошо. Никаких сюрпризов. Значит, на какое-то время они успокоились.

Он открыл дверь и на мгновение остановился, пытаясь вспомнить, оставлял ли он свет в ванной. Пройдя чуть дальше, он увидел и отсветы экрана работающего без звука телевизора. Он прислонился к стене и замер. Приятный женский голос произнес:

— Входи, детка. Ты не ошибся номером.

Оставив дверь открытой, он шагнул вперед, попытавшись сразу охватить взглядом все пространство. Она сидела голая, поджав ноги, на середине кровати. Судя по всему, в комнате больше никого не было. Не обращая внимания на девицу, он проверил ванную, шкаф, заглянул под кровать и на балкон. После этого он повернулся к гостье.

— Что ты здесь делаешь?

— Я — подарок, дорогой. Малыш Норман передает тебе привет.

Она призывно раскинулась перед ним на огромной кровати. Было время ее рассмотреть. Девица была маленькой, с длинными черными волосами, большими темными глазами и кожей цвета корицы. Мексиканка или пуэрториканка, решил он. Вряд ли ей больше двадцати.

— Как ты попала сюда?

— Малыш Норман кое-кого здесь знает, — с улыбкой ответила она, выдержала небольшую паузу, забавно изображая размышление, и добавила: — Нет, Малыш Норман знает всех.

При этом она слегка раздвинула ноги, давая ему возможность полнее убедиться в ее прелестях.

Он запер дверь, закрыл ее на задвижку, накинул цепочку и вернулся к окну, размышляя, чем бы заблокировать щеколду.

Девица спрыгнула с кровати и приблизилась к нему.

— Расслабься, дорогой! Я думала, ты приехал сюда развлекаться, — успокаивающе проговорила она и взялась за брючный ремень. — Расстегни!

Она опустилась на колени, продолжая что-то ворковать, но он не разобрал слов, потому что она уже прихватила губами его член.

Он стоял, опершись о стену и стараясь краем сознания контролировать ситуацию. Она же завладевала всем остальным, постепенно превращая его в один все более неудержимый порыв. Некоторое время он еще прислушивался к происходящему в коридоре, вглядывался, не мелькнет ли за шторой чья-нибудь тень, но в конце концов сдался, подхватил девицу и рухнул с ней на кровать. И все-таки тот, другой, человек, который всегда был на страже, не перестал слушать и наблюдать — отчасти потому, что не умел иначе, а отчасти потому, что, когда девица уже была в его номере, синенькие ворсинки мирно оставались на месте.

Уставшие, они раскинулись на просторной кровати. Он уже долго притворялся спящим, девица тоже не шевелилась, дыша тихо и ровно. Он ждал, чем все это кончится. Неужели это просто рядовая искательница приключений, которая бросается на каждый направленный в ее сторону член, воспринимая это просто как дополнение к награде в сотню долларов? Что такое здесь сто долларов — несколько пластиковых фишек, которыми швыряются без счета! Если она не спит, то должна уйти, чтобы успеть до рассвета поработать еще.

В этот момент он почувствовал, что девица шевельнулась. Только что их тела соприкасались, а теперь — нет. Он попытался представить себе, что она делает. Наверняка следит за выражением его лица. Она занималась этим и раньше. И достаточно опытна, чтобы не опираться на кровать, — она просто выскользнула из простыней и тихонько зашуршала бельем. Нехитрый талант, но ей многого и не требуется — довести до изнеможения партнера, даже проделать это несколько раз, как сегодня, когда ей заплатили авансом за всю ночь. Звук перебираемой материи послышался в стороне. Какого черта она там делает? Ба, да ведь она ищет бумажник! Она же проститутка!

Дверь закрылась за ней так тихо, что он скорее почувствовал, чем услышал звук щелкнувшего замка. Можно и открыть глаза. Никаких следов девицы, если не считать легкого запаха да разбросанной по полу его одежды. Он поднял брюки и осмотрел бумажник. Дело обстояло лучше, чем он ожидал, — она взяла четыре или пять купюр по двадцать долларов, а остальное не тронула. Ее партнеры чаше всего накачиваются так, что не в состоянии сообразить, сколько они тратят и где. Во всяком случае, искать не будут.

Он бросил бумажник на кровать и достал чистое белье. Денег не жалко. Он бы и сам ей заплатил. Тут же пришла другая мысль: если бы можно было ей довериться, он бы дал в три раза больше, чтобы она ушла сразу и не сообщила об этом Норману. Впрочем, если Норман ей заплатил, она и так не сказала бы ему, что не отработала. Ни за что.