Элизабет стояла перед столом Джона Брэйера с очередной распечаткой, полученной на компьютере.

— Компания «Филдстоун гроус», — произнесла она.

Брэйер никак не отреагировал, поэтому она подсунула бумагу ему под нос и ноготком постучала по строчке, добавив:

— Эта табличка помещалась на здании, у которого был убит адвокат Орлов. Так же называется компания, которая фигурирует в расследовании убийства Вейзи в Калифорнии.

— Ах да. — Брэйер словно очнулся. — Ты собирала об этом информацию. Ее оказалось не так уж много, верно? Конечно, жаль, что пришлось тебя так быстро отозвать, но ты ведь поддерживаешь связь с тамошней полицией, не так ли?

— Джон! — В голосе Элизабет зазвенел металл. — Эта компания дважды за одну неделю появляется в сводках об убийствах, которые, вероятно, выполнены профессионалами. У меня есть предчувствие, что будет и продолжение.

Она выдержала паузу, вынуждая Брэйера отвечать.

— Ладно, — согласился он. — Это тонкое наблюдение, но я бы хотел докопаться до сути. Третий человек, насколько я помню, как-то связан с сенатором Клэрмонтом?

— Ты прекрасно знаешь об этом.

— Как, скажи мне, пожалуйста, еще раз, зовут того юрисконсульта в комитете Клэрмонта по налогообложению?

Ее нетерпение Брэйер умело парировал хорошо разыгранным ленивым самодовольством, но Элизабет заметила, что он уже потянулся к телефону.

— Джастин Гэрфилд.

— Ты могла бы с успехом подождать на своем месте. Если этот парень утверждает, что ФГЭ — это «Филдстоун гроус энтерпрайзес», то мне понадобится рапорт. И вообще до вылета тебе надо успеть оформить повестку и затребовать их дела.

— До какого вылета, о чем ты?

Брэйер продолжал набирать номер.

— Ну как же! — Он почти искренне удивился. — Ты летишь в штаб-квартиру этой компании, в этот, как его, в Лас-Вегас.

Он уже все решил, но переключиться не мог. Проезжая мимо отеля, он вычислил двух охранников. Один торчал в вестибюле, другой сидел в «Марк IV», готовый заблокировать центральный выезд со стоянки. Они явно ждали кого-то, но на него не обратили внимания. Тем лучше.

Не так-то просто будет провернуть все это, не наделав много шума. К сожалению, нет времени организовать все по-умному. И так слишком много людей, которые постараются лишить его этой возможности. Кастильоне стар, но это старость ушедшего на покой президента, который живет за высоким забором в доме, похожем на крепость. В него вгрохали уйму баксов. Проникнуть туда трудно, даже если есть серьезные причины для встречи, а если их нет — лучше и не пробовать, если хочешь жить. И все-таки жертвой должен стать Кастильоне. Таких, как он, больше нет. Только ему всегда удавалось держать Балаконтано и Тосканцио под контролем. Если его не станет, начнется смятение. Никто из мафиози не поверит в их непричастность, поскольку причина для такого убийства может быть только одна — борьба за власть. Подняться на самый верх может кто-нибудь и другой, не обязательно Бала или Тосканцио, но все равно каждому потребуется время на то, чтобы сожрать соперников.

Он неторопливо ехал по Грейсон-стрит, как добропорядочный житель Лас-Вегаса, стараясь не нарушить ночной покой соседей. Грейсон-стрит представляла собой прямую как стрела улицу, густо обсаженную деревьями, с крутым поворотом в самом конце. Именно там и возвышался внушительный кирпичный особняк Кастильоне. Он обогнул дом, внимательно осматривая территорию. Охраны не было видно. Наверное, считалось, что незачем мерзнуть на ветру, охраняя человека, чьи личные враги уже десятки лет назад отправились в мир иной. Кирпичная стена не мешала хорошо видеть дом, который располагался в центре обширной лужайки, на небольшом возвышении. На расстоянии полусотни метров от дома не росло ни одного кустика, чтобы любой человек, пожелавший подойти поближе, был виден как на ладони. Несомненно, где-то спрятаны и прожектора, которые зальют светом все пространство в случае малейшей опасности. Крошечные квадратики окон на фасаде сделаны были, казалось, для того, чтобы глухая кирпичная стена такого размера смотрелась не так вызывающе, а вовсе не потому, что старик Кастильоне желал бы наслаждаться пустынным песчаным ландшафтом.

Все это выглядело не слишком обнадеживающе. Жизнь Кастильоне до того, как он перебрался на Запад, многократно подвергалась опасности.

Он припарковал машину у соседнего здания, взял винтовку и пошел вокруг дома Кастильоне. Рядом с парадным входом он заметил небольшую дверь, от которой усыпанная гравием дорожка вела к бассейну. Теперь, когда он рассмотрел это местечко подробно, оно казалось еще более неприступным. С улицы были видны две двери, на задней стене дома окон вообще не было. Жаль, что под рукой нет динамита.

Дом был погружен во тьму, но он был уверен, что охрана не спит. На какое-то мгновение обычная уверенность покинула его. Неужели план рухнет? Все-таки он решился и перелез через невысокую ограду. Он шел, стараясь уловить малейшее движение вокруг и вглядываясь под ноги — старому ублюдку может прийти в голову поставить на лужайке капканы. Ему удалось обойти дом и наконец найти то, что требовалось. К боковой стене лепилась пристройка с двумя дверями. Рядом располагался бассейн, а чуть подальше — яма для барбекю, достаточная для того, чтобы зажарить в ней половину быка. Все получится! Он бесшумно открыл одну из дверей при помощи ножа. Там стоял газовый нагреватель, подающий в дом горячую воду. Во втором помещении было полно всякой всячины: садовые принадлежности, уголь, канистра с горючим, бутыли с хлоркой. На водопроводную трубу был насажен длинный резиновый шланг. Он прислонил винтовку к стене и принялся за дело, стараясь работать бесшумно.

Он двигался осторожно, обдумывая каждый шаг. Взяв канистру и уголь, он направился к парадному входу. Уголь он сложил у порога, облил его из канистры и не поскупился на саму дверь. Потом вернулся в домик, захватил все садовые инструменты и организовал беспорядочную свалку на асфальте перед домом. Шланг он пристроил между бутылями так, чтобы он тоже был направлен в сторону двери. Потом отнес винтовку к бортику бассейна и огляделся — все ли он предусмотрел? Главное — это газовый нагреватель, с него и нужно начать. Завернув вентиль, он разъединил горелку и трубу, сбегал к парадному входу, поджег его и вернулся обратно. Повернув наконечник трубы в сторону стены дома, он открыл газ и поднес спичку. Пламя моментально охватило комнатку до потолка. Осталось открутить водопроводный кран, чтобы струя воды била в сторону парадной двери, и спрятаться в бассейне. Он погрузился в воду, которая оказалась холоднее, чем он предполагал. Держась рядом с бортиком, ближе всего подходившим к дому, он слышал все звуки, которые начали доноситься изнутри. Костер у парадной двери разгорелся, газовая труба тоже делала свое дело. Огонь уже охватил карниз и часть крыши, потом послышался треск — явно провалилась внутренняя стена и пламя ворвалось в задние помещения главного дома.

Его пробрала дрожь. Он замерз, но еще и мелькнула ужаснувшая его мысль: а что, если Кастильоне вообще нет дома?

Внезапно во всех окнах вспыхнул свет. Прислушиваясь к доносившимся крикам, он пытался понять, сколько в доме людей. От того места, где он находился, до боковой двери было не больше двадцати метров. Внезапно она распахнулась, из нее выскочил человек и ринулся к пристройке, но наткнулся на струю воды, очумело крутанулся на месте, стреляя в пустоту, наступил на грабли, грязно выругался, но все-таки сориентировался и подбежал к шлангу. Никого не увидев рядом, он оторопело остановился. Его легко было подстрелить — силуэт четко выделялся на фоне пламени. К упавшему подбежал второй и склонился над ним, оказавшись в перекрестье прицела.

Тем, кто оставался еще в доме, нелегко было понять, что же происходит. Пожар, струи воды, выстрелы непонятно откуда… Наконец двое сообразили использовать шланг хотя бы для того, чтобы потушить огонь у парадной двери. Жить им после этого осталось несколько секунд.

Наконец он решился, приподнялся на мгновение над бортиком и прокричал что было сил: «Пусть выйдет старик!» В доме послышался какой-то грохот, потом дверь открылась, и из нее появился человек, катящий фигуру в пижаме на инвалидном кресле. Он следил за ней сквозь прицел и внезапно понял, что это не то. Не может быть, чтобы они вот так бросили старика. В кресле кто-то был, но это не Кастильоне. В доме должен быть еще какой-нибудь выход. Но где?

Скорее всего в гараже. Это за домом, метров сто. Инвалиду трудно преодолеть такое расстояние. И тут его осенило: дом ведь построен как крепость! Значит, должен быть подземный ход на случай опасности. Пока он тут сидит, эти ребята наверняка добрались до гаража, посадили старика в машину и сейчас смоются. Поэтому до сих пор и не зажгли прожектора. Нужно скорее выбираться из бассейна и попробовать перехватить машину. В поле его зрения был единственный человек, стоящий в дверях. Он выстрелил, и человек упал навзничь. Бросив винтовку в воду, он подтянулся и выбрался из бассейна.

Он поспел как раз в тот момент, когда зажужжал электромотор и дверь гаража отошла в сторону. Из глубины двинулась большая темная машина с выключенными фарами. Застыв на месте, он дождался, когда она поравняется с ним, и два раза нажал на спуск, целясь в водителя. Тот завалился на бок, но машина продолжала двигаться по инерции. На заднем сиденье он увидел лицо старика, застывшее от удивления и ужаса. Он выстрелил, голова мотнулась в сторону. Сделав шаг за медленно катящейся машиной, он выпустил в Кастильоне еще две пули и только потом отпрыгнул в сторону.

Он не знал, сколько мгновений спасительной темноты осталось в его распоряжении, поэтому рванул со всех ног. Под стеной он уловил что-то похожее на фигуру человека, вытянувшего вперед руки. Уже стреляя, он услышал какое-то слово, которое заглушил ответный выстрел. Только перескочив через распластанную фигуру, он сообразил, что это было слово «держи».

Что бы это могло означать, думал он на бегу. Странной была и одежда на человеке — костюм, белая рубашка, галстук. Не похоже на охранника в четвертом часу ночи. Но времени разбираться с этим не было. Он перескочил через кирпичную ограду как раз в тот момент, когда наконец включили прожектора. Но уже было поздно. Он добежал до своей машины, прыгнул за руль и нажал на газ. У дома раздавались выстрелы, оранжевые языки пламени поднимались все выше.

Только за поворотом, снизив скорость до девяноста, он позволил себе улыбнуться. Теперь его злость немного прошла.