В салоне самолета жужжал кондиционер. Стюардессы, похожие на танцовщиц из кордебалета, вышедших на поклон публике, стояли у небольшой кухоньки, провожая пассажиров. Сходя с трапа, Элизабет смотрела под ноги, не в силах вынести яркий солнечный свет, заливавший субботний Лас-Вегас. У входа в здание аэровокзала не толпились, как обычно, встречающие. Здесь ни у кого не было знакомых, если не считать грузчиков с угрюмыми лицами, занятых своими делами. Пока Элизабет оглядывалась в поисках места выдачи багажа, из громкоговорителя раздался энергичный мужской голос:

— Элизабет Уэринг, подойдите, пожалуйста, к стойке компании «Объединенные авиалинии». Элизабет Уэринг, Элизабет Уэринг, вас просят подойти к стойке компании «Объединенные авиалинии».

Брэйер, решила Элизабет. Никаких сомнений. Конечно же он забыл сообщить ей нечто важное и не может дождаться, пока она доберется до отеля. Она подошла к стойке и представилась.

Мужчина в форме протянул ей записку. Она переоценила своего шефа. Текст гласил: «Срочно позвоните Джону Брэйеру, пожалуйста». Последнее слово явно было добавлено от себя вежливыми служащими авиакомпании. Она нашла телефонные кабины и набрала номер. Брэйер поднял трубку после первого же гудка.

— У нас новые неприятности, Элизабет. Один из наших агентов в Лас-Вегасе пострадал.

— О Господи! — вырвалось у Элизабет. — Кто он?

— Это Диджорджио. Полчаса назад звонили из полиции. Ночью в Вегасе был пожар, сгорел дом, полиция нашла во дворе пять трупов и наткнулась на Диджорджио, он был ранен. Они еще не обследовали дом изнутри.

— Что я должна делать?

— Сейчас в аэропорт приедет офицер полиции, дождись его. Он отвезет тебя в больницу. Если тебе разрешат поговорить с Диджорджио, разузнай у него все что возможно и сообщи мне. Если нет, подробно расспроси полицейских и тоже позвони мне. Может, к тому времени у меня появятся какие-нибудь идеи. Ни в коем случае не входи в контакт ни с кем из оперативников. Черт побери, я не понимаю, что происходит.

— Джон, — сказала Элизабет. — Я вижу у стойки компании полицейского. Наверное, это за мной. Я пойду.

— Прекрасно. Значит, позвони, как только что-нибудь узнаешь. В Лас-Вегасе полно наших людей, и мы должны принимать меры, если им грозит опасность.

Элизабет и полицейский одновременно двинулись навстречу друг другу. Явно для проформы тот спросил, Уэринг ли ее фамилия, и, получив утвердительный ответ, приложил руку к краю своего блестящего шлема. Затем жестом пригласил ее следовать за ним.

— Но мой багаж! — воскликнула Элизабет. — Я еще не получила его.

Офицер полиции взглянул на нее удивленно, а затем произнес:

— Дайте мне вашу квитанцию, багаж пришлют вам в гостиницу. Где вы остановитесь?

— В «Песках».

Он вернулся к стойке, сказал что-то служащему и размашистым шагом догнал Элизабет. У тротуара стоял патрульный автомобиль с работающим мотором. Включенный радиопередатчик свистел и хрипел. Она устроилась на заднем сиденье, и они поехали.

— Как Диджорджио? — спросила она.

— В критическом состоянии, — сквозь зубы бросил офицер.

Может, ему не нравится, что приехала женщина, мелькнула мысль у Элизабет. Но она привыкла не обращать внимания на подобную реакцию.

— Он потерял много крови, прежде чем его нашли, — продолжил полицейский. — Ранение в верхнюю часть груди. Один выстрел с близкого расстояния, пуля небольшого калибра.

Элизабет помолчала, а потом задала следующий вопрос:

— Кто-нибудь может объяснить, что произошло?

— Мы надеемся на вашу помощь, мэм. Он же ваш человек.

Элизабет вновь непроизвольно зафиксировала раздражающее ее словечко «мэм». Вежливость для чужаков и для женщин.

— Диджорджио должен был заниматься внешним наблюдением и избегать контактов…

— Мы так и подумали, когда его нашли. Разумеется, мы не могли знать, что он там, и очень удивились, найдя удостоверение.

Ах вот оно что, сообразила Элизабет. Накрыли федерального агента, а местная полиция даже не знала, где он находится. Можно предположить, что он действовал по собственной инициативе и нарушил инструкцию. Ничего нельзя поделать: такие вещи случались, об этом было известно. Главное — никто за это не отвечал, вот в чем дело.

Полицейский тем временем продолжал:

— Дом принадлежал Сальваторе Кастильоне, и мы полагаем, что именно за ним следил агент Диджорджио.

— Принадлежал? — переспросила Элизабет. — Он разрушен?

— Нет, — ответил он. — Мертв Кастильоне. А также пятеро парней, которые, очевидно, были в его охране. Четверо из них застрелены из мощной винтовки, мы нашли ее на дне бассейна. Диджорджио, Кастильоне и еще один человек убиты из какого-то оружия помельче. Может, они перебили друг друга. Подробности мы узнаем после результатов вскрытия и баллистической экспертизы.

Элизабет задумалась. Кастильоне мертв. Она попыталась прикинуть возможные варианты. Допустим, Диджорджио засекли, Кастильоне приказал убрать его, но агент оказал сопротивление, убив… шесть человек? А кому принадлежала винтовка, найденная в бассейне? Кастильоне много лет находился под пристальным наблюдением, он должен был уже к этому привыкнуть. Вряд ли такой простой факт мог всерьез обеспокоить его. Нет, надо иначе. Представим, что Диджорджио просто следит за домом, а между парнями Кастильоне начинается потасовка со стрельбой. Диджорджио получает случайную пулю. А при чем тут пожар? Надо попробовать сначала. Диджорджио наблюдает за домом, видит, как приходят или приезжают какие-то люди с целью убить Кастильоне. Его охрана отстреливается и опять случайная пуля? Чушь какая-то. Возможна еще одна версия: Диджорджио следил за стариком, чтобы убить его. Он стал настоящим охотником, проведя много лет в выслеживании, вынюхивании, подслушивании, в терпеливом ожидании удобного случая…

Полицейский поднес руку с микрофоном к лицу и произнес:

— Мы едем.

В динамике щелкнуло, и хрип сменился человеческим голосом:

— Можете направляться в гостиницу.

— Понял, выполняю, — ответил полицейский и пристроил микрофон на место.

— В чем дело? — обеспокоилась Элизабет.

— Надо понимать, что ваш человек умер.

— Ты быстро звонишь, — сказал Брэйер. — Какие новости?

— Ничего особенного.

Элизабет разговаривала, стоя у стеклянной балконной двери своего номера. Оттуда открывался вид на бассейн, вокруг которого на лежаках и в шезлонгах лежали, раскинувшись, неподвижные фигуры людей, чьи тела, блестевшие от крема, казалось, истекали собственным жиром. Элизабет внезапно осенило, что ее комната по планировке полностью совпадает с той, где был убит сенатор Клэрмонт. Она чуть отодвинулась к стене, чтобы попробовать увидеть на стекле отпечатки пальцев.

— Так вот. Диджорджио умер прежде, чем я добралась до больницы. Парни из местного отдела по убийствам сказали, что когда Диджорджио нашли, он был в бессознательном состоянии.

Элизабет сделала небольшую паузу, но Брэйер молчал. Тогда она добавила:

— Мне очень жаль.

— Значит, он им ничего не успел сказать, — с внезапной хрипотой в голосе произнес Брэйер.

— Да, ничего полезного. В машине «Скорой помощи» он бредил. Говорят, он бормотал что-то вроде «чертова война», и все.

— Как? — переспросил Брэйер.

— Чертова война. Повторил это несколько раз. Может быть, в бреду вспомнил Вьетнам? Он ведь, кажется, был морским пехотинцем? Судя по тому, что мне рассказали, бойня у дома Кастильоне от Вьетнама недалеко ушла. Дом превратился в руины, шестеро убитых…

— Включая Кастильоне, — добавил Брэйер. — Послушай, Элизабет. Не исключено, что ты права, но возможно, он хотел передать то, что видел на самом деле. Думаю, он видел один из эпизодов начавшейся войны. Если этот адвокат Орлов работал на Кастильоне, а Карл Бала или, допустим, Тосканцио уже решили вступить на тропу войны, то Орлова убили по их приказу. Вспомни еще семью, которую расстреляли в собственной машине. Поздно ночью у «Тропиканы» была еще одна перестрелка, но мы не знаем, что там произошло. Оставшиеся в живых забрали трупы и смылись. Но асфальт был в лужах крови. Не поступило ни одного заявления о пропавших без вести, ни один официальный врач в радиусе ста миль от Лас-Вегаса не оказывал никому помощь от огнестрельных ранений. Мы следим за этим жестко. Не кажется ли тебе, что все это имеет отношение к «чертовой войне»?

— Что же в таком случае нам делать? И кто противники?

— Одним из них был Кастильоне. Другой — тот, кто его победил. А что делать, я пока не знаю. Но мне бы очень хотелось забрать оттуда всех наших людей, включая тебя, как можно быстрее и дать возможность этим ублюдкам убивать друг друга сколько угодно. Если бы не дело сенатора, я бы так и поступил, черт меня побери!

— Если бы не сенатор и не твое любопытство. — Элизабет достаточно хорошо знала Брэйера.

— И Диджорджио тоже, — добавил он.

— Да, конечно, — согласилась Элизабет. — Мне искренне жаль, Джон. Я мало его знала, а ты — другое дело.

— Больше всего я не могу понять, что ему там было надо. Он должен был только наблюдать и ни во что не вмешиваться, даже если этому старому куску дерьма и пришло время расплаты.

Элизабет промолчала. Не было смысла напоминать Брэйеру, что Диджорджио оказался единственным из посторонних на участке дома Кастильоне, что нашли его во дворе, а не в своей машине, из которой он не должен был выходить согласно инструкциям. Брэйер наверняка думает об этом с того самого момента, как узнал о происшествии.

— Ладно. — Брэйер явно взял себя в руки. — Теперь нельзя терять времени. Но не делай глупостей. Узнай, что сумеешь, об этой компании, и все. Как только найдешь, за что зацепиться, тут же сообщай. А если натолкнешься на что-то посерьезнее, бери билет на самолет и возвращайся. Расскажешь мне лично. Поняла?

— Поняла. Не беспокойся, Джон. Я не такая уж героиня.

— Мне хватит и того, что ты будешь умницей.