Наверное, все, что должно было произойти, уже произошло, решил он. На рассвете кто-то прошел по переулку и наткнулся на два трупа. В семь тридцать или около того, собираясь поехать на работу, владелец машины обнаружил, что ее украли. Сенатор… Трудно сказать, когда он обычно вставал, но сейчас он, несомненно, мертв.

Ночь выдалась длинной и холодной. Дела обстоят не так уж плохо. Правда, он устал и все болит, даже сильнее, чем ему бы хотелось. Он снова прокрутил в памяти свои действия. Ему пришлось отъехать две мили, прежде чем он нашел подходящую машину. Ему приглянулся двухлетний «понтиак». На нем он отправился по шоссе номер 87 в Шейенн, Вайоминг. Другого варианта не было, и это его слегка беспокоило. Шейенн всего в двух часах езды от Денвера. Но он намного их опередил и гордился этим, так что приметность города хоть чем-то уравновешивалась. Пройдет день, а то и больше, пока выяснится, что машина, оставленная на стоянке, никому не принадлежит. Еще один — на то, что кому-нибудь придет в голову сообщить об этом. Нужно время и для того, чтобы полиция сообразила добраться до аэропорта. Но в темноте его вряд ли кто мог рассмотреть.

Ему удалось приобрести билет на семичасовой рейс из Шейенна в Солт-Лейк-Сити, а теперь он уже летел в Лас-Вегас, из аэропорта забронировав место в отеле «Дворец Цезаря». Даже воздух в самолете ему казался чистым и теплым, пока он предвкушал удовольствия от жизни в Лас-Вегасе.

Скоро все кончится. Не будет больше ни страха, ни холода, он отдохнет и подлечит свои раны. Не было в его жизни худшего дела, чем это. Просто кошмар. Но самое неприятное, по крайней мере, уже миновало — обжигающий, физически ощутимый страх, сознание того, что ты торопишься и, возможно, делаешь ошибки. Все из-за этой идиотской драки. Сейчас, наверное, копы уже ищут парней, которые уложили тех двоих, а значит, прочесывают бедные кварталы Денвера. Полиция, наверное, ищет и украденный коричневый «понтиак», что стоит сейчас около большого жилого дома в городке Шейенн, штат Вайоминг.

Но все это не имеет никакого отношения к человеку, который сегодня днем получит ключ от забронированного номера в гостинице «Дворец Цезаря». Он слегка прихрамывает, носит темные очки, закрывающие несколько синяков и ссадин — результат неудачного падения во время спуска на лыжах. В Лас-Вегасе такое происшествие с новичком-горнолыжником никого не заинтересует. Там появляется немало таких, главное — платить денежки.

Рев моторов сменился легким урчанием, и тупой нос огромного самолета, казалось, наткнулся на более плотную среду. Они начали снижение. Харт посмотрел на Элизабет, которая, в свою очередь, не отрывалась от иллюминатора, поглощенная зрелищем Скалистых гор.

Что-то дурманящее было в том, что он сидел в такой близости к этой красивой женщине. Казалось, вокруг нее распространяется какое-то поле, наполняя пространство ее запахом и звуками ее голоса. Это похоже на электрический заряд. Стоит только коснуться ее, задеть рукой или плечом ее нежную руку — и будет поздно. Нельзя расслабляться с такой красивой женщиной, даже если между ней и тобой возникло нечто вроде понимания, если ты можешь дотронуться до нее, потому что уже делал это раньше… Он подумал: а ощущает ли сама Элизабет это напряжение? Может быть, сидя с ним в самолете, она с нетерпением ждет, когда они приземлятся, чтобы нарушить вынужденное соседство и разомкнуть поля?

Такие красотки, как Элизабет, представляли для него особую проблему. Ее большие миндалевидные зеленые глаза, тонюсенькая талия, кажущиеся хрупкими запястья и длинные изящные пальчики, казалось, обозначают ее принадлежность к высшей касте, более утонченной, более слабой, но и более интеллектуальной, чем простые смертные. Как при виде какого-нибудь невероятно экзотического животного, его переполняло желание потрогать ее, убедиться, что она реальна, осязаема и имеет вес, что это не обман зрения.

Элизабет отвернулась от иллюминатора и произнесла, словно разговор и не прерывался:

— Надеюсь, мы быстро с этим покончим и вернемся к работе.

Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы отреагировать.

— Полагаете, это стоящее дело? Мы допускаем, что Вейзи сам не покупал удобрения, и думаем, что это не несчастный случай. Ваша теория о профессиональном киллере опирается на то, что он может использовать все, что попадется под руку…

— Да-да, конечно! Но мы же не знаем в действительности, как все произошло. Тот факт, что местная полиция, выдвинув версию о динамите, на следующий день ее отвергла и нам понадобился еще день, чтобы выдвинуть версию о запланированном убийстве, — все это означает одно: убийца знал, что делает, — сдвинув брови, произнесла Элизабет.

— Но ведь это не означает, что ваша группа обязательно займется делом Вейзи, не так ли?

— Есть еще кое-что, и я проверю это. Сейчас меня интересует не метод убийства. Понятно уже, что исполнено оно отлично. Непонятно, ради чего кому-то понадобилось нанять убийцу. Я убеждена, что его наняли. С Вейзи не связано ничего, что подтверждало бы мою версию, и все-таки. Люди, которые обезумели, кидаются на человека с пистолетом или ножом.

Самолет промчался по бетонке и подрулил к зданию аэровокзала. Элизабет и Харт сидели, пропуская пассажиров, которые, толпясь, спешили к выходу. Они встали, когда стало посвободнее.

В крытом переходе Элизабет почувствовала на себе чей-то взгляд. Внешность у этого мужчины была не настолько яркой, чтобы привлекать внимание. Его можно было принять за одного из служащих авиакомпании, но он не был им. Мужчина стоял у стены и смотрел прямо на Элизабет.

— Нас ждут, — тихо произнесла она.

— Что? — Харт не расслышал.

Она повернула голову, чуть не коснувшись его лица.

— Они послали человека встретить нас.

— Уже вижу. Это хорошо. Сэкономим время.

Когда они поравнялись, мужчина чуть шагнул вперед и, явно для проформы, быстро проговорил:

— Мистер Харт. Мисс Уэринг. Идемте за мной, пожалуйста.

Не доходя до конца коридора, он открыл боковую дверь и кивком пригласил войти. Они оказались в маленьком холле, на противоположной стороне которого была еще одна дверь.

— Рад вас видеть. Я — Пэт Тернбал, сотрудник ФБР в Денвере. Вы приехали вовремя.

Он по очереди протянул им руку. Элизабет решила, что ему вряд ли больше двадцати пяти, хотя стремится казаться старше. Его добротный костюм банковского служащего и серьезное выражение лица говорили за это. В результате он больше был похож на не по летам развитого юношу.

— Приятно познакомиться с вами, — сказал Харт. — Каковы наши дальнейшие действия?

— Я отвезу вас в офис, там вас посвятят во все детали. Дайте мне ваши квитанции на багаж, я позабочусь о том, чтобы его доставили туда.

Тернбал исчез за дверью и через минуту вернулся, улыбаясь.

— Машина вас ждет.

Пройдя большую вращающуюся дверь, Элизабет ощутила сильный порыв холодного ветра, что заставило ее плотно запахнуть свое легкое — для Калифорнии — пальто. В следующую минуту они подошли к машине, стоящей с включенным мотором. Тернбал сел за руль и мастерски выехал на объездную дорогу.

— Что вы можете рассказать нам? — спросила Элизабет.

— О сенаторе? На самом деле не очень много. Вы будете разочарованы. Дело в том, что я этим делом не занимаюсь. Знаю, что умер он сегодня рано утром, тело обнаружил его официальный помощник. Об этом написано в рапортах. Об остальном, если есть что, пока молчат.

Элизабет взглянула на Харта. Ей показалось, что он слишком глубоко погружен в свои мысли. Вряд ли это связано с рассказом Тернбала. Вдруг он произнес небрежно, что плохо сочеталось с выражением его лица:

— Вы не знаете, был ли приказ произвести вскрытие?

— Нет, не знаю. Хотя думаю, что был. На это дело брошена куча сотрудников, люди работают, наверняка о вскрытии позаботились.

Выражение лица Харта не изменилось. Он откинулся на сиденье и ничего не сказал.

Здание, где размещалась служба ФБР, представляло собой реликт той эпохи, когда политические деятели любили напоминать и себе, и своим избирателям, что они не кто-нибудь, а правительство США. Здание было громадным, со множеством коринфских колонн, которые и не должны были поддерживать ничего, кроме благоговейного трепета и почтительности у обывателей.

Элизабет и Харт вошли в широкую дверь, ожидая, что после пяти вечера здесь должно быть пусто. Действительно, десятки дверей из дымчатого стекла были заперты, изредка мелькали какие-то люди, лишь в правом углу на массивных деревянных скамьях сидели пятеро мужчин — без всякого сомнения, журналисты.

На дальней стене висел указатель с названиями учреждений, размещавшихся в этом здании. ФБР располагалось на втором этаже. Они поднялись по широкой мраморной лестнице. Элизабет поняла, что именно раздражало ее здесь с первых шагов. Как и в Вашингтоне, здесь все превышало на порядок человеческие размеры. Перила были такими широкими, что за них было неудобно держаться. Двери — как минимум десять футов высотой; скамьи создавали впечатление, что сидящие на них люди — маленькие дети. Были приложены невероятные усилия, чтобы никто не сомневался: это — аванпост столицы, и, возможно, еще не самый главный.

На втором этаже вопроса о том, куда идти, не возникало: всюду было темно, кроме одной двери в дальнем конце коридора.

Тернбал провел их через приемную, где днем, вероятно, сидел секретарь, и открыл дверь в другую комнату с длинным столом для совещаний. Трое мужчин в рубашках с короткими рукавами переговаривались через гору папок с бумагами. Харт, стоя за плечом Элизабет, представился:

— Здравствуйте, мы Уэринг и Харт.

Элизабет решила, что это прозвучало как название торговой компании, которая предлагает дорогую одежду для солидных джентльменов.

Мужчины встали и поздоровались. Тот, который был ближе к концу стола, представил всех.

— Это Билл Гринли и Джо Мистретта. Меня зовут Майк Лэнг. Присаживайтесь, мы введем вас в курс дела. Много времени это не займет, потому что мы и сами знаем пока не много. Думаю, Билл сделает это быстрее других.

Биллу Гринли было около тридцати пяти. Элизабет показалось, что он провел большую часть жизни, давая показания в суде. Он никак не проявил себя, пока шел процесс знакомства, а теперь заговорил так, будто его речь была заранее заготовлена и отрепетирована.

— Мы установили, что смерть наступила сегодня между шестью тридцатью и восемью утра. С покойным в это время никого не было. Помощник сенатора мистер Карлсон зашел позвать его на завтрак и обнаружил его мертвым. Медицинская экспертиза засвидетельствовала, что температура тела к десяти часам утра была 86 градусов. Это означает, что с момента смерти прошло не более четырех часов. Сенатор Клэрмонт был полуодет. — Гринли помолчал и добавил как бы в скобках: — Похоже, он готовился к завтраку. В предварительном рапорте сделано заключение, что причиной смерти явилась остановка сердца. Никаких повреждений. Просто остановка.

Гринли отложил в сторону листок, в который он, впрочем, и не заглядывал, и взял следующий.

— Во втором рапорте указано, что в крови сенатора обнаружено неизвестное токсическое вещество, которое, вероятно, было введено через рот. — Гринли опять сделал паузу, словно хотел, чтобы эта информация получше усвоилась. — Токсичное вещество было квалифицировано как возможная причина смерти.

— Можно ли предположить, что были и другие причины? — спросил Харт.

— Нет, — ответил Гринли. — На теле не обнаружено ни ушибов, ни ссадин, ни порезов — никаких следов борьбы. Сердце и сосуды были вполне неплохими для его возраста, с точки зрения коронера.

— Вы уже получили данные лабораторного анализа веществ, обнаруженных в комнате?

— Над этим работают. Если вы имеете в виду, что он мог умереть от сверхдозы лекарства, то это исключено. Вот список. Из лекарственных препаратов там был только аспирин.

Лэнг протянул Элизабет листок из другой папки. Она начала его читать, держа так, чтобы и Харту было видно.

— «Роланд», в цилиндрической упаковке. Не распечатан. «Листерин» — зубной эликсир, четыре унции. «Полидент» — одна упаковка. «Аспирин», с наклейкой «Аскриптин», в пачке сто таблеток. Пустой стакан, вероятно, из-под алкогольного напитка. Стакан с жидкостью для вставной челюсти. Дезодорант.

Элизабет оторвала взгляд от бумаги.

— Кто ведет это расследование? Полиция Денвера?

— Да, — откликнулся Лэнг. — Они понимали, что мы этим обязательно заинтересуемся, и сразу позвонили. Но, по крайней мере на данный момент, дело в их ведении.

— И как вы с ними контактируете? — поинтересовался Харт.

— Успешно. Сейчас мы проводим лабораторные анализы, полиция взяла на себя все остальное. Мы договорились делиться всей информацией. Если обнаружится что-то за пределами Денвера, этим займемся мы.

— Что, если это окажется убийством? — спросила Элизабет.

— Вполне возможно, раз есть неизвестное токсичное вещество, — спокойно отреагировал Лэнг. — Я не в восторге, но от этого не спрячешься. Вот почему мы сегодня утром попросили подкрепление.

Элизабет и Харт переглянулись, а Лэнг продолжал:

— Если подтвердится эта версия, вся ответственность ляжет на нас. Преднамеренное убийство — преступление федерального уровня.

Элизабет сидела и чувствовала, как на нее опять накатывает волна усталости. Как далеко уже была Вентура — не только по расстоянию, но и по существу. А ведь совсем недавно именно случай в Вентуре казался обнадеживающим. Нет, не обнадеживающим, а таким необычным, что можно было надеяться раскопать что-то серьезное. Элизабет пообещала себе, что не забудет о нем.

Теперь это убийство! Придется разбираться с ним, прежде чем удастся вернуться к своему. Элизабет поразилась, что думает о нем таким образом, но ее это устроило. Тот убийца был ее собственным. Ее первым.

— Что мы можем сделать, пока не будут готовы лабораторные анализы? — Харт решил перейти к активным действиям.

— Как раз это мы и пытались решить перед вашим приходом сюда. Мы запросили у Вашингтона всю информацию о сенаторе — о его друзьях, врагах, привычках, даже о посвященных ему газетных статьях. Конечно, на подготовку этого требуется время. И, возможно, мы не узнаем ничего сверх того, что рассказал нам днем помощник Клэрмонта. Нам нужно собрать вместе все исходные данные и постараться определить порядок действий, если токсическое вещество окажется мышьяком или, допустим, цианистым калием. Вам же неплохо было бы отдохнуть немного с дороги. Нет смысла сидеть здесь всем вместе.

— А не стоит ли нам заехать в отель, где остановился сенатор? — предложил Харт. — Осмотреть комнату. Если, конечно, это не будет выглядеть так, что мы наступаем полиции на ноги?

— Нет, — ответил Лэнг. — Это входит в наше соглашение. Джо, мы сможем их отвезти? А я позвоню вам, когда придет отчет из лаборатории.

Мужчины галантно уступили дорогу Элизабет, но в коридоре Мистретта вырвался вперед, на ходу натягивая на себя куртку. Они спустились по другой лестнице вниз к автостоянке, где в странном беспорядке располагалось около дюжины автомобилей. Пошел легкий снежок.

Мистретта вырулил на дорогу и направил машину к «Плеядам».

Элизабет решила не терять времени даром.

— Джо, вы уверены, что это убийство?

— Вы сможете это сами решить, осмотрев комнату. Впрочем, если вам интересно мое мнение, пожалуйста. Дверь была закрыта изнутри, окно тоже. Нет никаких оснований полагать, что сенатор мог встречаться с кем-либо от полуночи до восьми утра. Думаю, в течение ночи мы получим заключение из лаборатории о том, что токсическое вещество — это какой-нибудь яд, который можно купить в любой аптеке. И еще я думаю, что к полудню придет секретное сообщение от лечащих врачей сенатора из военно-морского медицинского центра Бетесды о том, что у него был рак в последней стадии. Или еще более секретное сообщение о том, что его шантажировали, или еще что-нибудь в таком роде. Во всяком случае, много шансов за то, что это дело рук самого сенатора. Я редко ошибаюсь в прогнозах, смею, вас уверить.

Элизабет молчала, и Мистретта продолжил убежденно:

— Но яд все-таки был.

— Что ж, такое случается, хотя довольно редко.

— Верно. Однако трудно найти яд, который не заставит жертву страдать какое-то время перед смертью. А если человек не подозревает, что его ожидает, он поднимает трубку телефона и звонит кому-нибудь…

Комната сенатора выглядела так, словно здесь произошла авария канализации. Поверхность всех предметов была покрыта тонкой пленкой жирного черного вещества. Постельное белье лежало грудой в ногах кровати. На ковре, посредине комнаты, мелом была вычерчена фигура человека, как будто исполняющего гротескный танец. Элизабет отыскала свободный уголок и встала, оглядываясь вокруг. Нелегко было представить, как выглядело помещение, когда сенатор был жив. Полиция ничего не упустила. Черное вещество оказалось порошком для снятия отпечатков пальцев. Многие предметы явно были увезены в лабораторию для анализа. Тренированный мозг аналитика привычно фиксировал детали. Отсутствуют приборы для питья — с ними работает ФБР. Силуэт на ковре — последняя поза бедняги Клэрмонта. Элизабет заглянула в платяной шкаф — одежду тоже забрали. Итак, можно сказать, что в комнате остались стены и мебель. Она прошла в ванную. Из-под раковины был вынут водослив; между ней и основной трубой оставалось пространство сантиметров в сорок. Даже туалет был разобран: крышка от бачка лежала на полу, покрытая все тем же черным порошком.

— Что тут можно увидеть, — разочарованно произнесла Элизабет. — Это уже не похоже на номер в отеле.

— Я вполне вас понимаю, — откликнулся Мистретта. — Эксперты копались здесь шесть часов и все, что могли, увезли с собой.

— И все-таки хотелось бы что-нибудь сделать.

— Почему бы и нет? — Мистретта явно хотел угодить симпатичной леди из Вашингтона. — Пока не будут готовы анализы, за что ни возьмись — все едино.

— Тогда я хотела бы посмотреть другую комнату, подобную этой. Лучше всего пустую, на этом же этаже.

— Хорошая мысль, — вдруг подал голос Харт, до сей поры молча перемещавшийся по комнате и делавший пометки в блокноте.

— Надо взять отмычку. Весь этаж пуст, двери заперты.

В соседнем номере тоже все было перевернуто вверх дном.

— Здесь жил помощник сенатора? — догадался Харт.

Они вышли, не задерживаясь. Внутри следующей комнаты у Элизабет разыгралось воображение. Обстановка оказалась очень похожей. Она сохраняла ту атмосферу, присущую гостиничным номерам, которая позволяла вообразить людей, совсем недавно находившихся тут. Элизабет прошлась по комнате, выдвинула ящики, открыла шкаф, не миновала и ванной. Одновременно она сопоставляла и запоминала.

Вернувшись в спальню, она обнаружила Харта стоящим на коленях перед входной дверью. Он внимательно изучал замок.

— Без задвижки такой замок никого не остановит, — произнес он задумчиво.

— Но помощник утверждает, — отреагировал Мистретта, — что они приехали сюда прямо из аэропорта с чемоданами, а после этого никуда не уходили. Когда он покинул сенатора, то слышал, как тот закрыл свою дверь на задвижку. Утром ему пришлось вызывать слесаря, чтобы вскрыть ее. Даже это не помогло: пришлось высверливать замок.

Элизабет удивилась. Как же она не заметила этого? Одно утешало, что Харт, кажется, оказался в таком же положении. Неприятный промах. Она подошла к окну. Мистретта с готовностью сообщил:

— Окно тоже проверили. Рама немного слабая, но запор в порядке. И никаких отпечатков снаружи и изнутри.

Элизабет вышла на балкон. Ледяной ночной ветер хлестнул по лицу, растрепав волосы. Влево и вправо от нее, над головой и, вероятно, снизу торчали такие же ровные прямоугольники. Нет, пожалуй, они находятся слишком далеко один от другого. Под балконом располагалась автостоянка. В свете фонарей машины выглядели неестественно ярко. Тот, кто хотел убить сенатора, мог сделать это как угодно, и совсем необязательно ему было забираться по веревке на четвертый этаж. Но проверить не помешает.

Она шагнула назад, в неподвижный теплый воздух притихшей комнаты.

— А что с балконом? Можно определить, был ли там кто-нибудь?

— Это не так уж важно, — ответил Мистретта. — Замок не поврежден, так что этому приятелю все равно пришлось бы прохлаждаться снаружи. Но балкон, конечно, проверяли. Ничего особенного не нашли. На перилах отпечатков нет, нет и следов от веревки, и на стекле ничего, кроме пыли и следов тряпки — видимо, горничная не очень усердствовала по такому холоду.

— Подождите, давайте посмотрим еще раз, — воскликнула Элизабет.

Мистретта пожал плечами и направился вслед за ней в номер сенатора. Харт остался, увлеченно исследуя трубу под раковиной умывальника.

Элизабет пересекла комнату, вышла на балкон и постаралась рассмотреть стекло, освещенное изнутри. Все окно было покрыто тончайшим слоем пыли, редкими следами пальцев, а внизу, в двух местах, на расстоянии примерно полуметра один от другого, ясно видны были чистые места, словно кто-то специально протирал здесь тряпкой.

— Джо, — сказала она, вернувшись. — Все стекло покрыто пылью, пятнами, за исключением двух мест. В той комнате ничего подобного я не увидела.

Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть.

— Уэринг слушает, — произнесла она чересчур громко.

— Это Майк Лэнг.

— Да, Майк?

— У нас новости. Думаю, ночь будет длинной. Прежде всего, анализ показал, что это яд кураре. Яд был в стакане, где старик держал свою вставную челюсть, и нигде больше. Коробка из-под «Полидента» чистая, ни в одной из вещей следов яда не обнаружено.

— Очевидное убийство, — констатировала Элизабет.

— Не хотелось бы утверждать однозначно, но будь я проклят, если найдется другая версия. Не мог сенатор принести яд без флакона, да и покончить с собой таким странным способом мог лишь человек абсолютно без чувства юмора. Это ж надо — смерть от собственных вставных зубов!

— Пожалуй. Но кураре? Он не очень-то распространен среди американских киллеров, не так ли?

— Да, я тоже так думаю. Но пока добавить мне нечего. Я с удовольствием послушал бы, что скажут другие по этому поводу.

— Мне кажется, — Элизабет решила поделиться с ним последними наблюдениями, — в комнату могли войти через окно. Мы еще не уверены, но похоже, что кто-то прикасался к стеклу обеими руками снаружи примерно на уровне груди.

— Вы хотите сказать, что там есть отпечатки? Невероятно!

— Их нет, в том-то и дело. Стекло вытерто. Но никто из людей, работающих в отеле, не стан бы протирать два клочка по половине квадратного метра! Прислуга либо вымыла бы все окна, либо не стала бы этого делать вообще. Никому из постояльцев тоже не пришло бы такое в голову!

— Мистретта с вами?

— Да, он рядом.

— Перелайте ему трубку, пожалуйста.

Джо несколько секунд слушал молча, потом произнес:

— Это не исключено, возможно, она и права. Но мы должны еще взвесить…

Он запнулся, потому что Лэнг его перебил, а затем продолжил:

— Полиция так не думает. Нет. По-моему, это слишком очевидно. После того как унесли тело, они в первую очередь занялись оконными задвижками. Говорят, никаких следов взлома.

Опять заговорил Лэнг. Его монолог длился едва не минуту, Мистретта кивал и успел лишь вставить напоследок:

— Да-да, и это тоже. Конечно. Мы будем держать тебя в курсе.

Джо повесил трубку и деланно хихикнул.

— Кое-что есть, не так ли? Хорошо мы отрабатываем свои денежки! И с чего вы хотите начать? Попробуете доказать, что убийца прошел через закрытое окно на четвертом этаже, потому что на нем не осталось отпечатков? Или выяснить, как ему пришла в голову мысль вылить кураре в стакан со вставными зубами после того, как он сюда забрался? Архивы министерства, боюсь, тут не помогут. А может быть, тот, кого мы ищем, — пигмей из Южной Америки?

Мистретта покачал головой и перестал ерничать.

Элизабет стояла перед окном, опершись о него руками, и вглядывалась в свое отображение.

— Пигмеи не живут в Южной Америке, — пробормотала она машинально.

— Думаю, нам стоит снова вызвать полицию, — предложил Мистретта, поднимая телефонную трубку.

— Да, конечно. Мне хотелось бы оставаться здесь, когда они приедут, — произнесла она, не оборачиваясь. Раньше она не обращала на это внимания. Когда прижимаешь руки к вертикальной гладкой поверхности, ладони находятся как раз на уровне плеча. В обуви его рост должен быть примерно метр восемьдесят или чуть меньше. Полиция сумеет посчитать. В расчетах на нее всегда можно положиться.

Наконец пришел Харт, продолжая чиркать что-то в блокноте.

— Я слышал телефон. Это по поводу экспертизы?

— Именно, — ответила Элизабет. — В стакан, куда он на ночь клал вставные зубы, был налит яд кураре. Еще там был «Полидент».

— Где-нибудь еще нашли следы яда? Или флакончик?

Элизабет не заметила и тени удивления на его лице, что почему-то покоробило ее.

— Нет, — ответила она суше.

— В таком случае у нас очень мало вариантов, и их легко проверить. Первый. Кто-то из людей, достаточно близких к сенатору и имеющих доступ к его багажу, ввел яд в одну из таблеток «Полидента». Причем только в одну. Это мог быть его помощник или человек, упаковывавший чемоданы. Второй вариант. Кто-то сумел залезть в багаж во время поездки из Вашингтона в Денвер…

Он задумался ненадолго, но Элизабет решила обидеться и не помогать ему. Нечего строить из себя человека, которого ничем не удивить!

— …И последний, самый невероятный. Убийца залез в окно.

— Я снова вызвал полицию, — вступил в разговор Мистретта. — Надо еще раз обследовать это окно. Элизабет думает, что там что-то есть.

— А вы неплохо соображаете, — похвалил ее Харт.

Элизабет комплимент застал врасплох. Она только что решила про себя, что все они — высокомерные наглецы, и решила не отвлекаться по пустякам, сосредоточившись на мысли об убийце. Должно быть, у него атлетическое телосложение или, по крайней мере, подходящее для того, чтобы преодолеть такое большое расстояние между балконами в холодную ветреную ночь. Наверное, ему не больше сорока. Он довольно высок — около ста восьмидесяти. И хитер, как змея. Боже, как он хитер!