Начало двадцать второй недели. Я наглоталось плодных вод и лежу икаю. Мама смеется. Думает, что прыгаю. Зачем люди ходят на работу? Особенно папа. Я старательно наращиваю жир, но все еще выгляжу как гриб сморчок. Папа думает, что удручающий внешний вид этого гриба-заморыша абсолютно компенсируется исключительными вкусовыми качествами. Я думаю, что моя гофрированная внешность абсолютно компенсируется роскошным характером. И покровительством звезд. А краснота – временно. Накоплю в коже достаточно пигментов, и станет она непрозрачной. Вот еще бы придумать что-нибудь, чтобы папа не ходил на работу, а занимался своим непосредственным делом – готовил и кормил меня. А иначе зачем зачали меня гурманом?

Я все еще не решило дату своего рождения. Точно хочу быть Стрельцом, но какой декады? Просматриваю мелькающие в маминой голове знаменательные даты. Стану ли борцом за свободу, если родиться шестого декабря, в день освобождения от рабства в Штатах и провозглашения независимости Финляндии? Стану ли мировым чемпионом, если родиться двадцать второго ноября, в день создания Национальной хоккейной лиги в Канаде? Меня озаряет! Ярко, слепяще, прямо в глаза. Мои хоть и закрытые, но очень тонкие веки не спасение. Я пыталось спрятаться от озарения в складках кожи лица, но она уже почти разгладилась. А кто виноват? Само просило! Хочу быть гладким и красивым.

– Ну вот, малепусечка моя, полежим на солнышке, выработаем витамин D.

Так это не озарение долгожданное, а солнце?

– Витамин радости и роста. Нет, депрессии!

Какой витамин радости?! Садизма!

– Вот мамочка открыла животик солнышку, и лапушка будет хорошо расти.

Если не ослепнет!

Я резким поворотом на все сто восемьдесят подставляю солнцу свою заднюю половину. Ха! Получило, Ярило?! Рассвирепевшее от неуважения светило извергает свой гнев. Надо мной свершают заклание. Меня жарят живьем. Я забиваюсь в самую глубь амниона. Но для лазерных лучей Бога нет преград. Еще несколько минут, и мы с мамой задымимся. Как жертвенный телец на священном огне. Как она терпит? И зачем? Бежим отсюда, пока радиация не отложила на меня неизгладимый отпечаток. Добавочные конечности у меня, конечно, вряд ли вырастут, а вот родимые пятна, облысение и кожные дефекты можно заработать легко.

– А как же мы тебя назовем, рыбка моя?

Обуглик или Погорелец, смотря когда с солнца уйдем.

– Это надо серьезно обдумать, вопрос не шуточный.

Какие уж тут шутки. Горю! Только отнеси меня домой, обсудим что захочешь. Клянусь быть самым послушным ребенком в мире.

Мы уходим с солнца. То ли мои доводы подействовали, то ли мама и сама зажарилась. Не суть, важно, что пытка закончилась. Правда, теперь обещание выполнять придется. Кто придумал обещания? Зачем? Я знаю, что у людей существует кодекс чести. За его нарушение даже убивали друг друга. На дуэли. Это раньше, теперь судят. И приговаривают, иногда даже к смерти. Заменили личностную субъективность на групповую. Нравится – не нравится, а жить мне по законам общества. Обещание придется выполнять. Наверное, если мама слышала. Надо будет проверить. А то повешу себе хомут на шею беспричинно. Уже сейчас очевидно, что жизнь штука серьезная, полна сложностей, неожиданностей и опасностей. Мама думает, что, прежде чем брать ответственность, надо убедиться, что она неизбежна. Мне нравится ход маминых мыслей.

Неделя проходит под знаком выбора моего имени. Чем им просто «Яйцо» не подходит? В дискуссию вовлечены родители, родственники, друзья и даже посторонние. Каждому есть что сказать. Меня захлестывает поток личных взглядов и национальных традиций. Самый оригинальный подход – обман. Два имени. Настоящее держат в секрете, а живут под ложным. Так издревне повелось в Турции и Азербайджане. Или заведомо плохие имена, типа Собачий Хвост. Вводят в заблуждение силы зла. В Голландии и Аргентине существует список разрешенных имен. В Азербайджане запрещено давать имена, задевающие честь и достоинство личности. Согласно нумерологии, каждая буква алфавита связана через свое числовое значение с одной из девяти планет. Таким образом, имя определяет набор планет, благоприятствующих имяносцу. Должно имя отражать и характер.

Бедный мой характер! Подвластен всему – датам, буквам, звездам… А ведь еще есть генотип. Он определяет основные свойства нервной системы: силы уравновешенности и подвижности процессов возбуждения и торможения. Соотношение высокого и низкого уровней, торможения и возбуждения нервной системы регулируется гормонами и формирует четыре основных типа темперамента. Даже с концепцией Гиппократа готово смириться. По крайне мере, те же четыре типа, только в привязке к жизненным сокам. Преобладание желтой желчи – импульсивный холерик, лимфы – спокойный и медлительный флегматик, крови – подвижный и веселый сангвиник, черная желчь – грустный и боязливый меланхолик. Ну и при чем тут имя?

Родители мою точку зрения не разделяют. Нет согласия и между ними. Вечера в нашей семье стали однообразны и предсказуемы. Папа, едва переступив порог, в процессе расшнуровки ботинок начинает перечислять новые найденные за день имена, подкрепляя аргументами. Мама уничтожает папины конструктивные предложения, словно воздушные шары иголкой. Один за другим. Беспощадно навешивая красочные ярлыки ассоциаций. Не то чтобы у нее много встречных предложений, просто ни одно английское имя недостойно ее чада. Старомодны, безлики, язык сломаешь, пока выговоришь. Взять, к примеру, Мальпенза. Совсем не царское. Скорее кличка для собаки. Папа расстроен, мама раздражена. Ну, просто дети малые, а решили ребенка завести. И как они меня воспитывать будут при таком противоречии темпераментов? Я держу разумный и размеренный нейтралитет. Я в имена не верю. Я верю в наследственность. Наблюдая темпераменты родителей, Я пытаюсь предсказать свой.

Возьмем моего папу, к примеру. Стопроцентный флегматик. Думает подолгу, человек выдержанный, умудренный опытом, без скоропалительных решений. А вот мама – холерик. Машет руками и паникует без причины. Правда, она беременная и находится во власти гормонов. Может, она беременный сангвиник? Хотя знание говорит, что у беременных реакции, наоборот, обычно замедляются. Значит, все-таки холерик. А Я? Ну как предсказать темперамент в условиях недоразвитой нервной системы и полярности темпераментов родителей? К тому же четыреста миллилитров амниотической жидкости регулируют температуру, оберегают от травм и смягчают проявления недозрелого темперамента. Моя задача – соблюдать баланс вод. Вовремя заглатывать, вовремя выбрасывать. Нейтральная заводь в непредсказуемом мире. Швейцария.

– Начальник мне отпуск предложил. Сам. Второй раз за пару месяцев! Сказал, что беременная жена – это ответственность, к которой я должен относиться серьезно.

Сработало! Сам? Как же! Не отпустил бы, даже если б ты его на коленях умолял. Тонкий женский расчет и правильная мотивация. Но мы тебе не скажем.

– Куда поехать? Может, в Африку? С малышом уже будет не до экзотики.

– Может, на дикие острова в Южной Америке или Азии?

Я согласен на временный отказ от удобств цивилизации во имя естества природы.

– Ой! Из меня течет вода.

– Естественно, дорогая, мы же из бассейна выходим.

– Нет! Она по-другому течет.

– Как?

– Неправильно. Мне кажется, у меня воды отошли.

Мы у врача. С мокрыми волосами и паникующими глазами. Мама едва сдерживает слезы, а доктор смех. Сила маминого самовнушения сыграла с нами злую шутку. Выяснив, что воды в порядке, мы слушаем советы доктора относительно нашего предстоящего путешествия. От поездок в экзотические страны – отказаться. Антисанитария и обязательные вакцинации. Строго противопоказано при беременности. Запреты резкой смены климата, часовых поясов, высот и питания превращают земной шар в шарик для пинг-понга. Но предусмотрительный доктор решает исключить еще и самолет. Может случиться отечность ног, усиленные проявления токсикоза, повышение тонуса матки, развитие тромбоза. Согласно последним исследованиям облучение в самолете нисколько не превышает ежедневную дозу радиации, получаемую человеком на земле, но беременным лучше воздержаться от перелетов. А вдруг вспышка на солнце?

Обремененные, обескураженные и обезнадеженные ужасными и непредсказуемыми последствиями отпусков в условиях беременности, родители неожиданно примиряются по именному вопросу. Вспомнив, что англичанам положено два, а то и три имени на одну душу населения, родители делят яблоко раздора моего имени пополам. Горячая схватка темпераментов завершается триумфом интеллекта. А Я на стороне мусульман. Им Аллах велел называть ребенка на седьмой день. И правильно велел, мудрый был и в генетике разбирался. Сначала родить, потом посмотреть на темперамент, а потом и имя дать подходящее. Вот у меня сейчас темперамент уже есть, а имени нет. Изменится ли мой характер, если мне дать меланхоличное имя? Нет, характер определяется генотипом и фенотипом. Ну, может еще расположением звезд при рождении.

Учитывая комплексность и объем вываливаемой на меня информации, предрассудков и ответственности, не приходится удивляться, что происходит быстрое нарастание массы моего головного мозга. Весит уже сто граммов. Естественно, девяносто девять процентов этой умной массы идет в голову и только один – в спинной мозг. Однако нам есть куда стремиться. Мозг взрослого содержит сто биллионов нейронов, девяносто процентов из которых только и делают, что передают друг другу сигналы с помощью ста триллионов синоптических связей. Миниатюра мироздания и человеческого общения. Или пчелиный рой. Шумит в моей голове очень похоже. Или это нервное возбуждение электротоком разливается по нервной системе? Или это формируется мой темперамент?

– Звезды к нам не расположены. Впереди – унылый отпуск в соседней деревне.

– Дорогая, ограничения доктора в области путешествий весьма интересны…

– Я тоже думаю, что это чушь, но не будешь же рисковать здоровьем ребенка.

– При всем моем уважении к доктору…

– Знаю! Полный идиот, но лучше перестраховаться. А может, на родину – в Россию?

– А может, рассмотреть еще какие-нибудь опции?

– Лучшая акклиматизация на родине. И лететь всего восемь часов. Домой, в Питер!

– Это восемь часов-то не длительный перелет? Совсем коротенький.

Мой робкий сарказм теряется в океане маминой уверенности, что решение правильное, а значит бесповоротное. Папино флегматичное замечание, что ему надо получить визу, а, значит, самое раннее мы сможем лететь через две недели, мамой решается мгновенно. Мы летим раньше, а папа за нами. Как с визой разберется. Мамина нервная система, находящаяся на пределе возбуждения, переполняет ее нетерпением и патриотизмом. Россия – страна великих, смелых и мудрых! На этой всезахлестывающей волне происходит моментальный выбор имени. Звать меня Царица, т. е. Екатерина. Все-таки мама холерик. Чистовыраженный и необдуманный. Впрочем, в Россию так в Россию. Мне все равно ничего не видно, а имя звучит красиво. Величаво и властно.

Загнав папу в угол и диктаторски навесив мне именной ярлык, мама удаляется на террасу. Я обреченно готовлюсь снова поджариваться, но мама рисует мне солнце совсем в другом свете. Это эндорфин. Естественный антидепрессант и анальгетик. Быстрое и натуральное разрешение всех противоречий и неприятия мира. Особенно когда на кону семейная гармония. Где взять? Произвести в собственном мозге. Вырабатывается при интенсивных физических упражнениях. Нам запрещено. При интенсивном употреблении шоколада. У нас и так переизбыток веса. Остается солнце. Ну, если так надо для семьи, то Я согласно терпеть. С террасы возвращается нежная и обаятельная женщина. Потеплела и помягчала.

Уютно устраивается на софе и обнимает папу за шею. Нежно теребит непослушные вихры. Папа отклоняет голову и приглаживает их обратно, но улыбается. Мама мелодично и методично нашептывает аргументы. Почему в Россию. Почему Екатерина. Папа утомлен дебатами, обезоружен лаской и согласен.

Екатерина натура героическая. Вслух. За неимением повода к красивому героизму склонна придумывать себе поводы к высоким, и притом нарочито высоким, чувствам и поступкам. Замалчивает. Красива общепонятной здоровой красотой, тактична, искренняя, приветлива и весела. Добрая. Вслух. Первая среди многих и умная среди посредственности. Сравнительно с окружающим большинством. Замалчиваем. Греческие корни означают «чистый, непорочный». Вслух. По темпераменту – легковозбудимые нервные холерики. Замалчиваем. Но Я-то слышу. Для меня наконец-то сливается воедино научная наследственность и псевдонаучная именная зависимость. Яблоко от яблоньки. Так тому и быть. Смиряюсь. Утешает предсказание, что Екатерины, несмотря на достаточно трудный характер, живут интересной и насыщенной жизнью. Это главное.

Мне двадцать две недели. Я ростом тридцать сантиметров и вешу семьсот граммов. Мое тельце округляется, а личность определяется. У меня появилось имя, а с ним и еще одна интерпретация характера. Мое лицо выглядит практически в точности таким, каким увидят его родители впервые в родовой палате. Корреляция с родословной физиогномикой, сфабрикованной мамой, весьма отдаленная. Зато никаких сомнений, что ребенок Я их. И выражать это лицо будет характер, сформированный по законам физиологии нервной системы. Не по звездам и не по именным значениям. Остается только надеяться, что имя чудом подойдет к лицу и характеру. Информации из внешнего мира становится все больше, и она раздувает мою голову. А тут еще путешествие в Россию.