Думаю, самое время снова вернуться в начало лета, иначе вы рискуете не разобраться в происходящем.
Когда мы приехали домой из Коллиура, я заметила, что Джерри хотя и погрузился с головой в работу (как обычно после отпуска), все-таки вел себя иначе. Когда он бывал дома, даже говорил по телефону с помощницей и коллегами, я отмечала, что его мысли не полностью загружены работой. Джерри находил возможность улыбнуться мне, ответить на вопрос. Он стал более внимательным и заботливым. Более того, мы несколько ночей подряд занимались сексом, что совершенно удивительно. А в первую субботу после нашего возвращения из Франции муж принес мне розы. Огромный букет, просто необъятный!
— По какому поводу? — удивилась я и даже решила, что забыла о какой-то важной годовщине.
— Разве нужен повод, чтобы подарить жене цветы? Спасибо, что терпишь меня. — Джерри погладил меня по щеке. — Знаю, что был невыносим во Франции и своей невнимательностью едва не испортил тебе отдых. Прости меня.
Возможно, такая неожиданная перемена в поведении мужа выглядит странно. Наверное, стоило присмотреться к Джерри повнимательнее, докопаться до первопричины, но я просто решила плыть по течению. Жаль было портить чудесный момент. Мне казалось, что для откровений еще не настало время.
— Может, уедем куда-нибудь на выходные? — выпалила я. — Вдвоем, только ты и я? В Париж, например, или в Рим.
— Посмотрим. — Джерри улыбнулся. — Может, и поедем. А пока поскучай без меня часок — я хочу подстричь газон. Кто знает, сколько таких погожих деньков подарит это лето! Надо пользоваться возможностью.
Я опешила. У нас есть приходящий садовник, и Джерри никогда прежде не интересовался состоянием газона. Однако и тут я спорить не стала.
— Хорошо. Надеюсь, ты управишься быстро.
Расставляя розы по вазам, я негромко напевала, приняв твердое решение не копаться в мотивах поведения мужа. Зачем ковыряться в деталях, когда можно наслаждаться настоящим?
Настроение Джерри оставалось таким же добродушным еще несколько дней, и жизнь постепенно стала казаться мне радужной и приятной. Правда, мой старший, Джек, начал вести себя совершенно несносно, особенно на фоне Джерри.
Когда я расставляла вазы в гостиной, он как раз возник в арке прохода, спустившись из своей захламленной комнаты, и объявил, что едет в Дублин. Последнее время он мотался в город регулярно, и всякий раз его отъезд сопровождался примерно таким диалогом:
— Джек, ты куда?
— Погулять.
— Куда именно?
— Просто погулять. Я не маленький ребенок, мама.
— Я понимаю. И вовсе не пытаюсь тебя удержать, просто хочу знать, куда ты все время исчезаешь. Я твоя мать, и ты обязан с этим считаться. Мне бы хотелось…
— Я еду в город. А ты что думала? Просто в город, туда же, куда ездил вчера. И позавчера. — У Джека был раздраженный голос. — И туда же поеду завтра.
— Джек, немедленно смени тон. Уважение — важнейшая основа в семейных…
— Оставь нравоучения, мам! Ты тоже меня не уважаешь. Не считаешься с моим правом на личное время и пространство!
— Джек, я вовсе не пыталась…
— И прежде чем ты задашь вопросы, на которые ты ждешь ответа всякий раз, когда я уезжаю: я не знаю, в котором часу вернусь и с кем именно буду общаться. С кем-нибудь из нашей компании, ясно? И да, мобильник я взял. И он полностью заряжен. Что-нибудь еще?
Каждый раз дверь сильно хлопала и я оставалась одна. Когда я поделилась своими проблемами с Ритой, она сказала, что ее Китти ведет себя точно так же. Не скажу, что это сильно меня успокоило.
Дети вообще мало времени проводили дома. Том, увлекшийся Уимблдонским турниром, объявил, что теннис — это круто, и отправился покорять корт. Он уходил сразу после завтрака, проводил там все утро и не появлялся до полдника. По правде сказать, я была рада всей душой, поскольку на корте Том нашел себе друга по имени Колин.
— Ему всего десять, мам, но он такой крутой пацан!
Забавно, что слово «крутой» снова вернулось в обиход после стольких лет!
А потом возле «Аркадии» появился Фредерик Ярсо.
Я вам о нем еще не рассказывала? Он американец, этакий бродяга, путешествующий по миру. Мы познакомились с Фредериком в мае, вскоре после отъезда Григгзов. Мы даже пригласили его пожить в нашем особняке, и хотя о длительном совместном жилье никто не упоминал, Фредерик остался в Коллиуре до конца нашего отпуска. Честно говоря, он оказался прекрасным соседом, а в последнюю неделю был единственным взрослым мужчиной в особняке, поскольку Рики и Джерри уже уехали.
Мы с Ритой встретили мистера Ярсо в одной деревушке у северной границы Испании, куда ездили за сувенирами. Мы как раз завтракали, когда в ресторан вошел этот американец. Думаю, не будет преувеличением сказать, что с его появлением все словно засияло вокруг. Да-да, у него такая редкая энергетика, способность приносить радость.
Мы с Ритой сидели у окна, за которым виднелись уходящие вниз по холму кроны оливковых деревьев с пыльной и серой листвой. День был не слишком ясным, солнечный свет пробивался через завесу облаков, и оттого в ресторане царил полумрак. Но в тот момент, когда появился Фредерик, солнце вышло из-за туч и даже матовую оливковую зелень словно омыло теплой волной. Весь мир стал как-то ярче, цвета — насыщеннее.
Вы, наверное, думаете, что у меня просто разыгралось воображение. Моя память именно таким сохранила тот миг. Может, дело было в открытой улыбке американца, в его уверенных движениях, когда он шел к нашему столу (самому большому и наиболее свободному во всем ресторане), но я сразу его заметила, выделила из толпы.
Американец спросил, может ли он присесть за наш стол, а потом мы представились.
Признаюсь, мы с Фредериком тотчас нашли общий язык и, сами того не заметив, полностью исключили Риту из беседы. Поначалу я еще попыталась втянуть ее в разговор, но, видите ли, новый знакомый оказался археологом, а подруга совершенно не разбирается в предмете. Да и особого желания лезть в разговор Рита не выказала. Уж и не знаю, в чем причина, но она приняла Фредерика как-то настороженно и, по-моему, весь отпуск ждала от него какого-нибудь подвоха. Конечно, внешне это было не очень заметно, для откровенной конфронтации моя подруга слишком добра, но за несколько недель она так и не оттаяла и продолжала смотреть на американца косо.
Ни Джерри, ни Рики не пылали энтузиазмом, когда я предлагала им поездить по району в компании Фредерика и посмотреть на архитектурные древности. Мне было немного обидно, что друзья не разделяют моих интересов.
Впрочем, чему удивляться? Каждому свое.
Помните, я рассказывала о раскопках, на которых бывала с первым мужем? О, эти поездки были ужасны! Возможно, он откапывал из-под песков удивительные вещи, но лично я запомнила лишь грязные трехзвездочные отели «третьего мира», дешевую пищу и ужасную антисанитарию. Майкл упоенно очищал кисточками старинные черепки, а я пыталась укачать ребенка, которого кусали здоровенные комары и доводила до обезвоживания жара.
С Фредериком археологическая практика предстала передо мной в ином ключе. Мне никогда не было с ним скучно или дискомфортно. Находки ждали повсюду, любая пядь земли дышала древностью, каждый городок имел исторические местечки и музеи. После поездок я возвращалась не в грязный отель, а в прекрасный особняк, где есть ванна с ароматной пеной, а в столовой ждет изысканный ужин.
Мы побывали в Эльне, что насчитывает пять тысяч лет. Фредерик рассказывал о Перпиньяне и Каркасоне в Пиренеях, о регионе басков на западе. Его истории не были похожи на нудные лекции гидов, он умел преподнести каждый факт по-новому, с личным прочтением, будто сам был свидетелем древних тайн.
После одного из рассказов я страстно захотела свозить всю компанию в Бильбао. Однако никто предложением не заинтересовался.
— Ой, брось, Тесс. — Джерри, как обычно, говорил за всех. — Мы еще и недели не отдыхаем, а ты хочешь, чтобы мы тащились к черту на рога! Остынь.
На самом деле шел десятый день нашего отпуска. Взрослым положительно нечем было заняться, они только валялись на солнышке и потягивали минералку.
— Ребята, вы не представляете, как много теряете, — возразила я.
Мы сидели у бассейна. Принесенный из кухни стол был заставлен фруктами и напитками. Ароматические свечи, захваченные Ритой, источали тонкое благоухание цитрусовых. В застывшем воздухе запах висел подолгу.
— Рики — взмолилась я. — Ну хоть ты меня поддержишь? Неужели не хочешь поглядеть на Пиренеи, узнать, как живут баски, послушать их язык?
— Правда, поедем, — поддержал меня Фредерик. — Решайтесь, Рик. Вам понравится!
— Эй! — воскликнул Рики. — Не давите на меня, это бесполезно. Я коплю энергию для последнего броска — полета в Японию. Так что нет.
Я взглянула на Риту.
— А ты что скажешь?
Она прищурилась на Фредерика, который невозмутимо потягивал розовое вино местного розлива.
— Вряд ли, — медленно произнесла она. — Извини, но я предпочитаю пассивный отдых.
— Я же говорил, — подвел итог Джерри. — Мы все отдали предпочтение пассивному отдыху. Тесс, если ты чувствуешь себя неприкаянной, съезди в город и накупи побольше. Вы, женщины, обожаете шопинг.
— Тебе не кажется, что это звучит неуважительно? — возмутилась я. Мне было обидно услышать столь пренебрежительный совет.
— Ладно, извини, я был не прав, — признал Джерри. — Можете поехать вдвоем с Фредериком? Думаю, мы обойдемся одной машиной.
Я была так расстроена всеобщим отказом, что не сразу сообразила: вдвоем с Фредериком поездка будет гораздо интерес нее. Не поймите меня превратно: речь не о том, что я стремилась остаться с американцем наедине! Просто нашу страсть к археологии разделить было не с кем, кроме как друг с другом.
Конечно, осознав, что радуюсь предстоящей поездке вдвоем, я насторожилась. Все-таки Фредерик — мужчина, напомнила я себе, и довольно привлекательный. Мне нравилось, когда он был рядом и пытался завладеть моим вниманием. И хотя я постоянно звала Риту, Джерри, Рики и даже детей с нами, втайне я всякий раз радовалась, когда они отказывались.
Конечно, Фредерик отлично вписался в компанию, но мне постоянно чудилось, что лишь наедине со мной он открывается полностью. Нет, разумеется, между нами не было и намека па флирт! Однако возле него я чувствовала себя легко и беззаботно. По сравнению с Джерри (и даже с моим дорогим Майклом) Фредерик был куда более открытым и легким на подъем. Должно быть, сказывалось американское происхождение и воспитание. С Фредериком я и сама неуловимо менялась, словно освобождалась от кокона или вылезала из защитной раковины. Он постоянно что-то рассказывал, смеялся, спрашивал, интересно ли мне. Меня это не просто увлекало! Я была в восторге!
Но нас с Фредериком нельзя обвинить в том, что мы хоть раз перешли границы дозволенного.
Приведу пример, чтобы не быть голословной.
Как-то после обеда (дело было в Эльне, в двух километрах к северу от Коллиура) мы гуляли по улице и зашли в средневековый монастырь. Внутри было тихо и совершенно пусто. Снаружи стояла невероятная жара, наша компания наверняка выбралась на пляж. Зато в монастыре царила прохлада.
Главная часовня, куда мы с Фредериком зашли, была выполнена в романском стиле, и я сразу стала разглядывать искусную резьбу на камнях, обрамлявших вход.
Я коснулась рукой холодного камня и осознала, что Фредерик стоит за моим плечом совсем близко. У него был узнаваемый парфюм, довольно приятный, хотя и, подозреваю, дешевый, и в тот момент запах укутал меня, словно невидимая кисея.
Обернувшись, я увидела, что он рассеянно улыбается, глядя на меня.
— Что?
— Что?
— Я первая спросила.
— Но я ничего не говорил.
— Знаю. Но ты о чем-то подумал. Я же вижу, как ты улыбаешься.
— Боже, Биби, неужели в Ирландии за улыбку полагается смертная казнь? — Он с самого начала называл меня Биби, сокращенно от второго имени и фамилии.
— Фредерик, ты не ответил на вопрос!
— Ладно, ладно, не злись. — Он отступил и шутливо замахал руками, словно защищаясь. — Хорошо, открою секрет. Глядя на тебя сзади, я думал о том, что твои шорты столь длинны, что похожи на брюки. Скромница Тереза! Вот я и улыбнулся этим мыслям.
С этим трудно было поспорить. Я всегда носила удлиненные шорты, скорее даже бермуды, потому что знала о небезупречной коже своих бедер (целлюлит, сами понимаете). Даже на теннисном корте на мне чаще бывали бриджи, нежели юбка или шорты.
Значит, Фредерик думал о моих шортах… хм. Это меня смутило, и я пихнула его рукой в грудь.
— Не стесняйся, можешь высказаться на мой счет и более откровенно. Еще назови меня монашкой, как Рита.
Мы стояли носом к носу (хотя мой собственный был несколько ниже по уровню). Мимоходом я отметила, что на серебристых прядях американца причудливо играет свет, проникающий сквозь витражи. На какой-то короткий миг мне показалось, что Фредерик вот-вот меня поцелует.
Он этого не сделал. И, признаться, я даже не помню, кто из нас отвернулся первым. Я отошла к дверному проему, провела ладонью по резному камню и заставила себя произнести наигранно веселым тоном:
— Такой влажный климат, а камень внутри часовни прекрасно сохранялся долгие века.
Я поведала о том дне только с одной целью — доказать, что между мной и американцем все было вполне невинно. После короткого двусмысленного инцидента в часовне мы продолжали общаться как ни в чем не бывало. Конечно, нельзя сказать, что нас не тянуло друг к другу, но мы не поддавались эмоциям, предпочитая оставаться добрыми приятелями.
Постаравшись скорее забыть о волне мурашек, пробежавшей по моей шее, когда Фредерик оказался так близко, я весь оставшийся день думала только о достопримечательностях. Я восхищалась каждой развалиной, полной грудью вдыхала свежий воздух, слушала своего спутника и чувствовала себя молодой и полной сил. Мы с Фредериком побродили по церковному кладбищу, читая надписи на потертых надгробьях, попили освященной воды из источника и съели по здоровенному (и вполне мирскому) хот-догу.
В общем, между мной и Фредериком ничего не было!
Уже вижу, как вы неодобрительно качаете головой: мол, я слишком много оправдываюсь. Думаю, вы правы. Да, я пытаюсь доказать свою невиновность. Хотя ничего предосудительного мы с американцем не совершали, все-таки время от времени происходили эти крохотные обмолвки, повисала некая недосказанность. Череда подобных моментов, словно цепочка сигнальных маячков, должна была насторожить меня, сделать более осмотрительной, но, увы, этого не произошло. Впрочем, есть ли в том моя вина? Я вела себя достойно и не позволяла Фредерику ничего лишнего, да и сам он держался в рамках.
В расслабленной атмосфере отпуска, в теплых солнечных лучах, в постоянном присутствии друзей поблизости было легко вообразить, будто отношения с Фредериком останутся такими же дружескими, как при первой встрече. У меня не было причин винить себя в том, что я провожу с ним так много времени. Мне, замужней женщине со строгим самоконтролем, и в голову не приходило, что кто-то может усмотреть в нашей дружбе что-то зазорное.
Приглашение посетить нас в Ирландии перед отъездом в Штаты показалось мне вполне логичным. Это случилось в последний вечер пребывания в Коллиуре.
Ужин как раз закончился. Дети разбрелись по своим делам, и мы с Ритой и Фредериком остались втроем, поскольку Джерри и Рики давно уехали. Мы сидели у бассейна, налив себе по последней порции коктейля.
Рита шумно хлебнула из бокала и, наклонив голову, посмотрела на американца. Я знала, что она по-прежнему относится к нему с подозрением.
— Фред, — начала Рита, — а куда вы теперь направитесь? — Она настойчиво звала его Фредом, но я чувствовала, что ему сие не нравится. Конечно, будучи очень деликатным, он никак этого не показывал.
— Пока не знаю. Поезжу еще немного по окрестностям. — Фредерик пожал плечами и улыбнулся нам обеим. — Я пока ничего не решил. Но скорее всего направлюсь в Северную Италию. Посмотрим, куда судьба забросит.
— Может, лучше в Ирландию? Ты мог бы навестить нас, — вырвалось у меня.
Действительно вырвалось! Я не собиралась говорить ничего подобного, можете мне поверить.
И все же, когда слова были произнесены, я была довольна, что осмелилась их сказать.