Когда я появилась на кухне, Рики с улыбкой кивнул мне из-за стола, уставленного плетенками с выпечкой, за которым они всем семейством пили кофе и завтракали шоколадными булочками.

— Что с твоим благоверным? Он пронесся мимо нас, словно армия Наполеона, — заметил Рики.

— А, не обращай внимания. — Я безнадежно махнула рукой. — Мыслями он все еще в офисе. Сам знаешь, Джерри требуется несколько дней, чтобы расслабиться. А Джек не пробегал?

— Мы его не видели. Кофе будешь? — спросила Рита. — Я налью тебе свежего.

Она вскочила с места.

Есть люди, которым противопоказано носить короткие шорты, и Рита из их числа, однако муж никогда не возражал против ее нелепых нарядов, подчеркивавших лишний вес. Ему безразлично, сколько весит жена. Когда Рита проходила мимо его стула, он игриво шлепнул ее по необъятной заднице.

— Моя красотка! Я самый счастливый из мужей. Правда, девчата?

— Папа, избавь нас от своих непристойностей! — хмыкнула Эллис, средняя дочь Рики и Риты, которой исполнилось четырнадцать.

Младшая, Патриция (ей было двенадцать), еще не перешагнула тот рубеж, когда детей начинают раздражать нежности родителей, поэтому хихикнула.

Девчата играли в какую-то сложную карточную игру, для которой требовались лишь карты-картинки. Рики не смутила реакция дочерей.

— Дорогуша, захвати весь кофейник, мы тоже не откажемся от свежей порции, — крикнул он вслед жене.

Я села за стол.

— Судя по утру, день будет жарким, — заметила я, кивнув на окно.

— Да уж. Бедный я!

Рики тяжело переносил жару, но, будучи невероятно добродушным, безропотно принимал выбор всей компании, когда речь шла о месте отдыха. Уже не впервые я позавидовала Рите, отхватившей столь лояльного муженька.

Когда мы еще работали в «Сеомра-а-Сихт», Рита была первой, кто озаботился поисками второй половины. Ее притязания были высокими: приятный добродушный мужчина с кучей достоинств. Пытаясь познакомиться с подходящим парнем, Рита бывала на всех светских мероприятиях, на которые только можно было достать билет. Она бывала на танцевальных вечерах Дублина — от Национального концертного зала до «Кристалла» и «Олимпика».

Несколько раз составив подруге компанию, я поняла, что меня подобные вечера не воодушевляют. Как правило, Рита тащила меня с собой, заставив хорошенько принарядиться, а затем рыскала по залу, зорким взглядом отмечая любого субъекта, что тянул на «приятного добродушного мужчину». Я же подпирала спиной стену где-нибудь в уголке потише и тоскливо ждала, когда кончится это мучение.

Внешность никогда не была козырем Риты, как бы ни нахваливал жену Рики, однако ей это не мешало. Она давно составила перечень качеств, которыми должен обладать кандидат в мужья, и не отступала от него ни на шаг. «Аккуратный, с хорошими манерами и работой, дающей возможность для роста» стояло во главе списка. Еще одной важной деталью было обязательное отсутствие у кандидата матери. Рита выросла в бедной среде и успела навидаться мамаш-наседок, которые желали своим сыновьям лучшей доли. Такая мать никогда не позволит любимому чаду связать жизнь с девицей вроде Риты. А уж если чадо выбилось в люди, то ему самое место подле наследницы престола, никак не меньше!

Рита окрутила Рики задолго до того, как мы с Мэдди успели задуматься о собственной личной жизни.

Прекрасно помню тот танцевальный вечер, где она его подцепила.

Мы приехали на так называемый бал для одиноких в отеле «Барри» как раз в тот момент, когда приглашенная группа прервала выступление ради перекура. Мы с Ритой немедленно прошмыгнули в уборную, чтобы навести марафет. Пришлось здорово поработать локтями, чтобы пробиться к зеркалу. Локтями работала Рита, а я мышкой пробиралась за ней. В уборной было душно, воздух провонял лаком для волос, невообразимой смесью духов, табачного дыма и запаха пота.

— Ну, ты готова? — спросила меня Рита, обернувшись от зеркала.

Ее голова походила на гигантский улей благодаря пышному начесу. Короткое персикового цвета платье без лямок и вытачек напоминало здоровущий футляр. Поверх этой роскоши был накинут полосатый кардиган бежевого оттенка. По тогдашней моде Рита щедро покрыла лицо пудрой цвета загара, наложила на веки густой синий, а губы ее были бледно-палевыми, словно у покойницы. Ее заметил бы любой, поскольку она напоминала не только пчелиный улей, но и большущее ожившее кресло, обтянутое персиковой тафтой. Впрочем, остальные девицы в уборной выглядели не менее броско.

— Так готова или нет? — нетерпеливо повторила Рита. — Тереза, у тебя такой вид, словно ты только что похоронила любимую бабушку! Бледная, с тоской на лице! Хоть слой туши наложи, я тебя умоляю! Ты же как привидение. — Она принялась копаться в сумке.

— Нет, спасибо, — пискнула я. Лучше оставаться привидением, чем стать креслом вкупе с загорелым покойником.

Мой наряд состоял из белого топика и синей пышной юбки, по подолу которой были разбросаны белые маргаритки. Волосы у меня были короткие и не позволяли сделать модный начес, ощущения же косметики на лице я просто не выносила.

Рита продолжала искать в сумке тушь. В который раз я пожалела, что поддалась на ее уговоры выйти куда-нибудь развеяться.

— Да что же с тобой делать? — Рита оглядела меня оценивающе, словно заботливая мамочка упрямую дочь, которая не желает есть кашу. — Ладно, детка, проехали. Хотя с таким скучным лицом ты никогда не подцепишь приличного мужика. Впрочем, у тебя есть одно неоспоримое достоинство — улыбка. Вот только улыбаешься ты редко. Ладно, идем. Народ уже валит, нам может не хватить партнеров. Не стоять же у стенки! — Рита вцепилась в мою руку. — Пошли, возьмем танцплощадку штурмом!

Когда мы вышли из уборной, Эйлин Рид и ее муж, солисты группы «Кадетс», уже брали первые аккорды. Оба были одеты в псевдоморскую форму, но сидела она на них не ахти как. Когда зазвучала первая композиция, я уже собралась занять привычное местечко где-нибудь в уголке, но тут Рита подскочила ко мне с вылупленными глазами.

— Погляди-ка туда! — Она осторожно кивнула в нужном направлении. Ее пальцы впились мне в предплечье.

— Куда? Что там?

— Да не что, а кто! Вот, справа, стоит возле колонки…

Я послушно проследила за ее взглядом. Там была целая куча молодых людей, раскрасневшихся, пихающих друг друга локтями, притворяющихся, что они не замечают женского маскарада, направленного исключительно на них. Впрочем, каждый из них исподтишка изучал девиц и делал выбор.

— Тот парень в коричневом пиджаке. Это он! — Рита еще сильнее ухватила меня за руку. — Осторожнее, не таращись! Он не должен заметить наших взглядов. Черт, кажется, он готов подцепить ту голенастую в очках!

Я повернула голову и попыталась смотреть на парня искоса, следуя совету подруги. Меж тем толпа ребят осторожно, вразвалочку, двинулась к танцплощадке. Парень в коричневом пиджаке был ниже остальных и моложе нас с Ритой, однако держался иначе, чем его приятели. Он прошагал с каким-то особенным достоинством к приглянувшейся девушке (действительно голенастой и в очках), вывел ее в самый центр площадки и пропал из виду за другими парами.

— Видела, — подтвердила я, пытаясь высвободить руку из цепкой хватки Риты. — А что в нем особенного?

— О, кое-что все же есть. Давай понаблюдаем за ним. Думаю, это мой вариант.

Вот так, собственно, Рита и выбрала своего Рики.

В кухне, на которой мы сидели, были высокий потолок, плиточный пол, украшенный небольшим ковриком в центре, и уйма разнообразных шкафчиков. Здесь красовались современная стеклокерамическая плита и огромный американский холодильник, однако помещение по назначению не использовалось. За стенкой находилась вторая кухня, для повара, и именно там шла стряпня. В открытую дверь можно было видеть двух женщин, одна из которых крупно резала овощи для салата, а вторая варила соус. Хотя обе носили вполне французские имена — Иветта и Марсель, говорили они отнюдь не на французском.

— Может, это какое-то каталанское наречие? — предположила Рита, появившись из смежной кухни с кофейником и заметив, что я прислушиваюсь к разговору.

Прежде чем налить мне кофе, Рита долила чашку мужа.

— Крепковатый напиток, — подмигнула она мне. — Рики, после второй порции у тебя наверняка начнут расти на груди волосы. Тесс, будешь круассан? И эти шоколадные булочки — настоящий восторг!

— Нет, спасибо.

Насчет кофе она оказалась права. Он был таким крепким и густым, что больше подходил для жевания, а не для питья.

— Китти и Кэрол уже проснулись? — спросила я и мимоходом отщипнула кусочек свежей булочки. К черту диету! Распробовав угощение, я взяла себе целую.

— Они еще спят. — Рита улыбнулась и взяла круассан. — Не волнуйся, соберутся в пять минут. Разоспались, нахалки. — Она набила рот. — Хочешь, позову Тома?

— Не нужно, мы же не торопимся.

Рики потянулся, сплел маленькие ладошки над головой, и Рита тотчас прильнула к нему. Рики ухмыльнулся, довольный.

Неожиданно для себя самой я ощутила жгучую зависть к этому добродушному семейству, их удивительной общности спустя столько лет совместной жизни. Отношения Риты с мужем разительно отличались от сдержанного, делового стиля общения, к которому я привыкла в «Аркадии».

— Пожалуй, попью кофе на террасе, — сказала я, беря чашку. — Там такой вкусный воздух.

— Как пожелаешь. — Рита снова прильнула к мужу.

Я тотчас была наказана за свою нелепую зависть, как только появилась на террасе. В противоположность нежностям, царившим на кухне, здесь было как-то отстраненно-озлобленно. Фергус и Мэдди сидели за белым столом с эмалированными ножками, и от них буквально физически исходило напряжение. Я немедленно пожалела, что вышла наружу.

Фергус хмуро смотрел в текст сценария и что-то подчеркивал розовым маркером; Мэдди, поджав губы, бесцельно смотрела вдаль и прихлебывала из стакана минеральную воду. В ярком солнечном свете ее кожа казалась такой прозрачной, что просвечивали голубые сосудики. Лицо выглядело измученным и каким-то постаревшим, несмотря на аккуратную прическу и ровную линию бровей.

С каких это пор стала модной такая концлагерная худоба? Что хорошего, если обнаженные плечи напоминают вешалку для одежды? На Мэдди был тот же сарафан, что и днем раньше, однако накануне в спешке я попросту не обратила внимания, как сильно она исхудала. Подруга несколько месяцев сидела на диете, и это было мне прекрасно известно, но я не знала, что она способна довести себя почти до истощения. Я тоже слежу за питанием, но тогда, на террасе, ощутила себя безразмерным бегемотом.

Заметив меня, Мэдди улыбнулась:

— Привет. Хорошо прогулялись?

— Да уж, — покачала я головой. — Все было бы не так ужасно, если б меня не сопровождал мистер Спринтер.

— Не волнуйся, не пройдет и двух дней, как Джерри замедлит темп. Вечером Фергус возьмет его поиграть в гольф. Верно, дорогой?

Фергус отлично играл в гольф, поскольку ему было когда и где тренироваться.

— Ась? — спросил он, не отрываясь от сценария.

— Думаю, Джерри нужно спустить пар. Впрочем, что я тебе говорю, ты и сама это знаешь. — Мэдди снова обратилась к мужу: — Фергус, милый, я спросила, ты поучишь Джерри играть в гольф?

— Да, как скажешь, только отстань. — Он снова вернулся к чтению.

Мэдди вздохнула, глядя на меня.

— Фергус очень занят. Ему прислали сценарий нового фильма, который будет снимать известный голливудский режиссер. Так что скрестим пальцы, чтобы все срослось.

Было почти больно слышать этот наигранный энтузиазм в ее голосе. Когда в разговоре с Мэдди речь заходила о Фергусе, мы с Ритой всегда тайком вздыхали, но не осмеливались критиковать его поведение. Быть замужем за звездой для Мэд означало полную выкладку, постоянную поддержку и ободрение. Подруга стала заложницей его бесконечно разросшегося эго, причем по собственной воле. Ее энтузиазм и амбиции уступили место подчинению и полной покорности. Она отказалась от собственных притязаний на карьеру актрисы ради мужа, который даже не заметил ее жертвы.

Мы с Ритой никогда не задавали Мэд вопросов типа «как ты могла променять свои высокие устремления на скромную роль второго плана при капризной знаменитости?», никогда не травили ей душу сочувствием, считая себя не вправе осуждать.

— Двум актерам не место в одной семье, — с нажимом говорила Мэдди, и мы кивали, соглашаясь. — А если бы мне дали роль лучше, чем Фергусу? Представляете, каким бы ударом по самооценке это стало? Мужчине нужен надежный тыл. А что до меня… у меня все равно ничего бы не вышло.

Первым прорывом Фергуса стала роль добродушного управляющего отелем в многосерийной «мыльной опере» на канале Ар-ти-и. Роль принесла ему известность и деньги, критики отнеслись к нему лояльно, и даже появились поклонники. Милый отзывчивый человек, которого он играет, не имеет ничего общего с настоящим Фергусом. Муж Мэд — закомплексованный и оттого очень требовательный человек. Он грезит о настоящих ролях и славе, а вместо этого снимается лишь в сериале и каких-то низкобюджетных лентах из тех, что, минуя киноэкраны, сразу попадают в прокат и пылятся на полках. Собственно, именно поэтому Фергус, как ненасытный вампир, сосет из жены энергию.

И это не единственный недостаток Фергуса. Мой Джерри довольно прижимист, если речь идет о пускании денег на ветер, однако он никогда не был по-настоящему скупым. Фергус же — истинный Скрудж. Мы так и не знаем, сколько у него денег, и не уверены, что это известно Мэдди. Однако похоже, что роль в сериале хорошо оплачивается, раз Григгзы могут позволить себе жить в огромном особняке с акрами земли вокруг. В их доме пять спален, и расположен он в живописном и очень дорогом местечке. При этом Фергус требует у жены отчета за каждое потраченное пенни, скрупулезно проверяет любой счет и чек, а обнаружив малейшую растрату, устраивает Мэд скандал. К каждому отпуску я, Рита и Мэдди покупаем себе какие-нибудь обновки. Рики частенько подтрунивает на эту тему, Джерри порой ворчит, зато Фергус прямо-таки кипит от злости, завидев жену в новом платочке.

Мы с Ритой делаем вид, будто верим байкам Мэд, что она работает удовольствия ради. Подруга вкалывает в магазине одежды вовсе не для того, чтобы развеяться. Это ее единственный способ одеться. И даже ее заработок Фергус пытается считать, доходя до паранойи.

Завидев эту парочку на террасе, я начала жалеть, что вышла из дома. Однако мне не оставалось ничего иного, как подсесть к ним.

— Привет, Кольм! — крикнула я в сторону бассейна, где сын Мэдди и Фергуса развалился на лежаке, пялясь в небо. — Не видел Джека?

— Нет, — коротко бросил он.

— Может, поплаваешь, милый? — Мэдди подмигнула парню. — Такой чудесный бассейн.

— Да, только позже, — буркнул Кольм, не удостоив мать взглядом.

— Он немного обижен на нас, — шепнула мне Мэд. — Мы не взяли его ноутбук. Боялись, что его весь отпуск будет не оттащить за уши от компьютерных игр. А нам с Фергусом очень хотелось, чтобы сын плавал и загорал. Это же куда полезней! Кольм полазил по хозяйскому компьютеру и заявил, что этой «рухляди» место на свалке.

Кольм был влюблен в компьютеры. Не знаю почему, но мне всегда было его немного жаль. По сути, неплохой парень, к тому же довольно умный, хотя этого не скажешь, глядя на его вечно насупленное лицо. Мой Джек никогда не интересовался сыном Мэдди, а девочки Риты, хоть некоторое время и пытались расшевелить Кольма, все же сдались, наткнувшись на стену отчужденности. К тому же у парня нескладная фигура и прыщавая физиономия, что едва ли привлечет к нему множество друзей. Думаю, Кольма мучает равнодушие отца и поглощенность матери делами мужа. Мэд пыталась родить сыну братика или сестренку, но так и не сумела, так что он живет сам по себе, обособленно, какой-то своей жизнью.

— Ну, когда поедем на пляж? — Мэдди возбужденно захлопала в ладоши, и мне в этой ее взвинченности вновь почудилась какая-то наигранность. — Становится все жарче. Я обещала себе, что буду весь отпуск пить местное вино, но на таком пекле меня сразу развезет, так что придется ограничиться водой. Может, джин-тоник пойдет лучше? Что скажешь, Тесс? Не присоединишься?

Я покачала головой, и Мэдди повернулась к мужу.

— А ты, Фергус? Принести тебе пива?

Фергус многозначительно глянул на часы, рот дернулся, словно червяк. Судя по всему, так он выражал свое неодобрение.

— Да ладно, мы же отдыхаем! — весело хихикнула Мэд. — Ну, как хотите, а я себе налью. Кольм, могу захватить тебе колу.

Она прошагала мимо меня в дом. Вздохнув, я посмотрела на Фергуса. Его голова снова была склонена над сценарием.