– И почему они не хотят играть со мной? Ведь гипс… это не навсегда, – вопрошала маленькая Эллочка, разглядывая свои пухлые ладоши.

Не прошло и недели с тех пор, как она, второпях стуча по лестнице башмачками, споткнулась о свою маленькую ножку и растянулась на лестничной площадке.

Неделю назад шестилетняя Элла вместе с родителями и бабушкой переехала в новый дом. Девчушка весь месяц предвкушала это событие. Оно предвещало ей новый двор, новых друзей и, конечно, много всего интересного и неизвестного, в чем ей не терпелось по-взрослому разобраться.

Вот наконец, не помня себя от счастья, она мчится во двор, где ее ждут новые ребята, познакомиться с которыми ей не составит труда. И вдруг… БУМС! ШЛЕП! Эллочка лежит на лестничной площадке своего нового дома и отчего-то не может подняться. Кричать и звать на помощь ей не хочется, стыдно.

Эллочку нашла соседка, вернувшаяся из булочной с бумажным пакетом, полным свежего хлеба и маковых кренделей. Расторопной и добродушной тетке Тамаре из «пятой» пришлось поднять на уши весь дом, прежде чем найти родителей девочки. Эллочка, как отважный партизан, молчала и ни под каким предлогом, даже при условии наградить ее парой аппетитных маковых кренделей, не хотела называть номер своей квартиры. Она чувствовала недоброе: если сознается и родителей отыщут, они никуда уже ее не отпустят, а ей бы этого страшно не хотелось. Но проворной тетке Тамаре удалось-таки обнаружить, из какой квартиры это чудо с двумя рыжими косичками, и началась канитель.

Родители усадили ее в автомобиль и повезли куда-то, наверно, в больницу. Мама сердито кивала головой, то и дело поворачиваясь к дочери и спрашивая: «Ну как же ты умудрилась-то?». Папа хитро усмехался себе в усы, посматривая на дочь. Но Эллочка решила молчать до конца. Эх, родители… Разве они что-нибудь понимают в том, сколько всего интересного ждало ее в новом дворе!

Часа через два, сидя на новой кухне, Эллочка разглядывала свой свеженький гипс на ноге и хлюпала куриным бульоном с гренками, заботливо приготовленным бабушкой.

Страшные подозрения оправдались, родители не отпустили ее гулять. Да и куда ей, с таким гипсом? И последующие два дня Эллочка провела дома, осваивая костыли и учась ходить словно заново.

Но и это было не самое страшное… Когда же родители убедились, что дочь может справляться без посторонней помощи, ей разрешили выйти на улицу, под их бдительным присмотром. Мама, папа и бабушка сменяли друг друга на балконе. Эллочку эта слежка не смущала. Она двинулась со скоростью, на которую только была способна, к детской площадке, где бегали и о чем-то весело щебетали дети. Расстояние оказалось не таким близким, как ей показалось сперва. Пыхтя и тяжело дыша, она приближалась к ребятам. Непослушные прядки выбивались из косички и падали на лицо, но она уже была так близка к цели – вот-вот закричит: «Привет всем! Меня зовут Элла!». Но, как только дети заметили Эллочку, произошло нечто неожиданное! Все разом замолчали, один парнишка охнул и прямо так и сел на землю, девочка в ярко-красном платье вдруг заплакала, а остальные так и уставились с открытыми ртами на раскрасневшееся взъерошенное создание с двумя большими палками в руках. Еще пара секунд, и их как ветром сдуло с детской площадки, где Элла осталась в полном недоумении.

– И почему они не хотят играть со мной? Ведь гипс… это не навсегда, – спросила она вслух.

Ничего не оставалось делать, как вернуться домой.

День закончился, а Эллочка так и не придумала, чем себя занять. Очень общительной девочке было сложно усидеть на месте и ни с кем не разговаривать. Выходные закончились. В детский садик ей, конечно, идти не позволили, родители отправились на работу, а бабушка задремала в кресле-качалке прямо с клубком ниток и пряжей. Крупный пушистый кот, Виталий, свернулся клубком на ее тапочках, и все в комнате будто замерло. Будить бабушку не хотелось, и Эллочка отправилась восвояси в свою комнату.

– Ну и ладно! Мне и с самой собой весело! – с вызовом бросила она в тишину комнаты.

Так она, между прочим, решила пообщаться с самой собой. На секунду озадаченная этой мыслью, Эллочка почесала макушку и начала:

– Привет, меня зовут Элла! А тебя?

Долго выдумывать ответ ей не пришлось, и она продолжила:

– И меня Элла!

– А давай, чтобы мы с тобой не запутались, меня будут звать Эллочка, а тебя Элла?

– Давай!

На секунду она замерла, придумывая, что бы такого интересного спросить у самой себя.

– Элла. Тут такое дело… скучно мне, а хочется играть с соседскими ребятами.

– Так играй!

Свой собственный ответ поставил Эллочку в тупик, и она неуверенно продолжила:

– Не могу. Они испугались меня и разбежались кто куда.

– И почему же они тебя испугались?

– Наверно, из-за гипса на моей ноге.

– Ну что ж, давай придумаем, чем займемся мы с тобой.

– Но я хочу играть с ребятами!

– Тогда надо, чтобы твоя нога скорее зажила.

– А можно?

– Можно!

– И что мне сделать?

– Попроси.

– Что попросить?

– Вопрос не в том, что попросить, вопрос в том, у кого попросить!

– И у кого же я должна попросить?

– У Него, который слышит нас всех, который смотрит на нас откуда-то отовсюду, который придумал и создал все вокруг. Только Он знает, как все сделано и задумано. Он везде и во всем.

– А Он услышит?

– Услышит.

– И исполнит мое желание?

– Если ты от всей души попросишь, если в твоем сердце не будет сомнений, то обязательно исполнит.

Эллочка и не заметила, как перестала придумывать ответы за саму себя и они сами стали приходить ей в голову.

– И моя нога сразу заживет? – продолжила девочка.

– Сразу этого произойти не может. Тот, кто везде и во всем, сам устроил человека так непросто, что тот состоит из множества мельчайших частиц, которые мы не видим глазами. И чтобы в теле человека что-то зажило, должно образоваться множество таких частиц, которые восполнят или заменят поврежденные частицы, а на это нужно время. Так постепенно срастутся твои кости и заживут ранки. Но если ты попросишь у Того, кто везде и во всем, то все это будет происходить быстрее.

– А зачем же тогда он нас так сложно устроил?

– А для того, чтобы человек был крепче и здоровее, чтобы его тело могло само себя излечивать. И если ты порезалась или ударилась, то больно было бы не всему телу, а только тем нескольким частичкам, которые пострадали. А еще для того, чтобы тело болело не все целиком, а только небольшая его часть.

– Но зачем тогда Он задумал, чтобы я сломала свою ногу? Чтобы потом ее лечить? Ему что, заняться больше нечем?

– Возможно, ты что-то сделала не так и Тот, кто везде и всюду, хотел бы, чтобы ты обратила на это внимание. А если Он этого захотел, значит в этом есть большой замысел и тебе нужно разобраться, почему так случилось.

Повисло долгое молчание.

– Я обязательно разберусь, – твердо решила Эллочка, – но прежде попрошу о своей ноге. Мне так хочется гулять и играть с ребятами.

– Попроси и не забудь вот что: попроси Того, кто везде и во всем, о здоровье твоих самых близких людей, тех, кого ты любишь больше всего.

– Зачем? Разве я не добавлю ему работы?

– Он любит всех, кого создал, и Ему будет только приятно, что и ты заботишься о ком-то из его детей. Мы все Его дети. Он любит, когда мы живем в мире и любви.

– Но как же я попрошу у него, ведь я с ним даже незнакома?

– Так познакомься! Ты прекрасно это умеешь делать.

– Вот так запросто?

– А как ты хочешь? Вообще-то, я думаю, тебе понадобится тишина. Поэтому я умолкаю.

Все вокруг вдруг стало как-то тихо-тихо. Только лучик солнца аккуратно пересекал комнату, и старые часики тихо отмеряли время.

Стоя просить было как-то неудобно. К тому же, Эллочка не знала, на кого ей смотреть, если Тот, кто везде и во всем, действительно был повсюду. Она немного покрутилась вокруг себя, оглядываясь в поисках подходящего предмета, но ничто не подходило на роль Того, кто находится везде. Тогда она села и закрыла глаза.

– Привет… – начала Эллочка. – Точнее, здравствуйте. Меня зовут Эллочка. А вас?

Она прямо так и застыла на месте, но ответа не последовало, и Эллочка начала было сомневаться, хочет ли с ней разговаривать Тот, кто все может. Но потом ей подумалось, что у Того, кто создал все и находится везде и во всем, не может быть имени – слишком Он велик и масштабен. И тогда она продолжила:

– Я хочу попросить тебя, чтобы у меня как можно быстрее зажила ножка и я смогла пойти во двор и подружиться с ребятами. Я очень-очень этого хочу. А еще я хотела бы понять, зачем ты все это затеял? Я надеюсь, ты поможешь разгадать мне твой замысел. Хочу попросить тебя, чтобы мы все: я, папа, мама, бабушка и кот Виталий были живы-здоровы. Спасибо… – и, помолчав, она добавила. – Мне очень приятно было с тобой познакомиться. Надеюсь, что мы станем друзьями. Вот вроде бы и все.

Эллочка открыла глаза. Что-то изменилось будто, или, может, ей это только почудилось. Голос в голове больше не возвращался. Оставалось лишь ощущение, что кто-то за ней все же наблюдает и это вроде бы даже хорошо.

Проснувшись утром, Эллочка первым делом спросила:

– Ты здесь?

– Здесь, – отозвалась Элла. – Ну как все прошло?

– Хорошо. Мне кажется, мы с ним подружимся. Правда, он так и не сказал, как его зовут.

– А разве у него может быть имя?

– Нет, наверное. Но мне бы хотелось его как-то назвать для краткости и для себя.

– Некоторые взрослые зовут его Богом.

– Не-е-ет. Для меня он всегда останется Тем-кто…

– Значит, у тебя появился новый друг?

– И еще какой! Он все знает и все может. Но теперь мне нужно разгадать его загадку и понять, для чего я все-таки сломала ногу.

– Верно. Тогда вставай, одевайся, завтракай и заправляй постель. Я буду ждать тебя здесь.

– Хорошо!

Эллочка решительно направилась в ванную комнату.

На кухне уже поджаривались и шипели бабушкины оладьи. Их аромат наполнил всю кухню и даже просочился сквозь дверь в коридор. Быстро поцеловав бабушку и пожелав ей доброго утра, Эллочка кое-как уселась на стул и один за одним стала уплетать маленькие оладьи. Готовила бабушка необыкновенно вкусно. Все, чего касались ее мягкие, сморщенные, но до чего проворные руки, превращалось в кулинарный шедевр. Торопясь приступить к важной задаче, Эллочка одним махом опустошила кружку с мятным чаем и отправилась в свою комнату.

– Тебе звонила Жанна! – крикнула ей вдогонку бабушка.

– Какая Жанна?

– Как какая? А подруга твоя с нашей лестничной клетки в старом доме? Или уже забыла? – ехидно спросила бабушка.

– Помню-помню. Только мне сейчас некогда, потом перезвоню.

– Не забудь. Она просила передать, что скучает.

Но Эллочка уже закрылась в своей комнате. Взяв блокнот и карандаш, она предложила вслух:

– Давай вспоминать, что я могла сделать не так и совсем недавно.

– Возможно, обидеть кого-то? – поступило предположение от Эллы.

– Может быть, я расстроила чем-то родителей? Надо расспросить всех: маму, папу, бабушку и даже Виталия. Правда, он лишь мурлычет. Хотя я только и делаю, что глажу его по шерстке. Виталия этим не обидишь.

Растревоженная, Эллочка бросилась в комнату бабушки, выкрикивая на ходу и колошматя деревяшками костылей при ходьбе.

– Бабушка, бабушка! – кинулась обнимать она старушку, чуть не плача. – Бабушка, что плохого я тебе сделала?!

Старушка аж подпрыгнула на месте от неожиданности, выронив клубок из рук.

– Бог ты мой, внученька, да что с тобой случилось такое?! Вся горячая, взволнованная… – бабушка сняла очки, внимательно посмотрела на девчушку и уже спокойней добавила. – Да чего ты мне сделать могла плохого, радость ты моя?

– Правда-правда?! Честно-честно?!

– Честно-честно, – засмеялась бабушка, и ее ласковые руки обхватили голову Эллочки.

– Ну ты, на всякий случай, прости меня за все!

Элла еще сильнее обняла бабушку.

С родителями решено было поговорить вечером.

– Итак, – уединившись сама с собой, Эллочка продолжила: – Может быть, я вовремя не прибралась в своей комнате? Или, может, это случилось потому, что я забыла попрощаться с воспитательницей, когда очень спешила домой? Или потому, что нечаянно посадила пятно какао на мамино новое платье? А может, потому, что нечаянно толкнула на улице старенького дедушку?

На ум приходило множество различных проступков, больших и не очень, которые только сильней запутывали маленькую Эллочку.

– Ох, оказывается, сколько всего ты сделала за несколько дней! – возмутился внутренний голос Эллы.

– Но я же нечаянно, – простонала Эллочка в ответ.

– Нечаянно, но разгадывать все же придется. Но что, если в самой задаче и лежит ключ к разгадке? – подсказал голос подруги.

– Как это?

– Ну что, если именно сломанная нога как-то связана с тем, что ты сделала не так? Давай вспомним все по порядку? – предложила Элла. – Когда и почему ты сломала ногу?

– Я сломала ее потому, что слишком быстро бежала. Я споткнулась и упала.

– А почему ты так сильно торопилась?

– Я очень хотела познакомиться с новыми ребятами, завести новых друзей…

– Элла! – прервал ее мысли бабушкин голос. – Тебе снова звонит Жанна, подойди к телефону!

– Не могу, бабушка, я очень занята. Скажи ей, пожалуйста, что я перезвоню.

Голос бабушки стих, и Эллочка снова погрузилась в раздумья.

– Но разве у тебя не было друзей? Жанна, которая по тебе скучает? Плакса Леночка, которую ты все время защищала? Рыжик Филя, с которым вас дразнили женихом и невестой за ваши рыжие волосы? Разве они не твои друзья?

Малышка вдруг опешила от собственной мысли. В маленькой комнатке повисло долгое молчание.

– Может быть, ты слишком сильно спешила навстречу своим новым друзьям и совсем позабыла про старых? И Тот-кто просто пытался тебя остановить, чтобы ты обратила внимание на тех, о ком забыла?

И вновь повисло молчание. Эллочка больше не сомневалась, что ответ на вопрос найден. Что-то внутри ей подсказывало это. Как же она могла забыть своих друзей? Кто теперь защищает Леночку, и как она там одна? Кто будет дарить ей леденцы и держать за руку, если не рыженький Филя? И как, должно быть, скучает по ней Жанна!

Слезы хлынули из глаз Эллочки, и громкие всхлипывания разнеслись по квартире. Прибежала взволнованная бабушка, которой пришлось все рассказать. Наконец, наревевшись вдоволь, обе отправились пить сладкий чай с мятой.

– Ты умница, внученька. Догадалась обо всем сама, – бабушка с умилением взглянула на маленькую Эллу.

– Бабушка, а можно я приглашу Жанну, Леночку и Филю к нам в гости сегодня, прямо сейчас?

– Обязательно сделай это. Друзей нельзя оставлять. Настоящие друзья – огромное богатство.

Торжествуя, Эллочка направилась к телефону.

– Вот они посмеются, когда я им расскажу, как я плюхнулась на лестничной площадке… Алло, Жанна? А это я, Элла. Я очень соскучилась…

Девочки весело щебетали по телефону, договариваясь о встрече.

Поздним вечером, уже засыпая в своей кроватке, маленькая Элла подмигнула кому-то в темноту и прошептала:

– Ну, Тот-кто, с тобой не соскучишься. Сколько еще твоих загадок мне придется разгадать? А пока – спокойной ночи тебе.

Элле почудилось, что кто-то тихо поцеловал ее в макушку и ответил: «Спокойно ночи, маленькая Эллочка. Я выполню твое желание».

Чудеса то были или совпадение, но ножка зажила, и гипс сняли действительно раньше намеченного врачом срока.

Повесть

Большие города с самого утра наполнены жизнью. На улицах толпы прохожих. Все спешат, торопятся, – у всех дела, у всех заботы. Куча машин. Их несмолкаемый шум мы уже не замечаем. Кофейни и рестораны наполняются посетителями с самого утра даже в будние дни. Кто-то сосредоточено работает за ноутбуком с единственной чашечкой кофе на столе, кто-то зашел почитать утреннюю газету перед началом рабочего дня. Есть и те, кому спешить некуда, – они расслаблено беседуют о чем-то своем или спорят. Последнее, кстати, с утра редко случается, – город хоть и проснулся, но он еще не готов к активным действиям, к противостоянию. С утра нам лень отстаивать свою точку зрения, и мы готовы оставить это на потом.

Я люблю кофейни, особенно утренние. Жизнь в них течет убаюкивающе приятно. Люблю бывать в них одна, отчего мне частенько волей-неволей приходиться слушать разговоры за соседними столиками. Своего-то собеседника нет, вот и внимаю всему, что происходит вокруг. Не могу сказать, что мне это неприятно, скорее наоборот. Столько интересного можно узнать!

Но пусть мое откровение останется между мной и читателем. Тем более, что ты, дорогой читатель, отчасти станешь соучастником моей скверной привычки подслушивать истории, ведь ниже я поведу свой рассказ именно о них.

Одним таким тихим и еще снежным весенним утром за соседний столик рядом со мной присела парочка друзей. Они еще с улицы зашли, что-то обсуждая, и предмет их разговора был сперва мне непонятен, впрочем, потом…

– Нет, Серега, просить я его ни о чем не люблю и не стану.

– Почему это?

– Видишь ли, думаю ему не до нас. У него дел и посерьезней невпроворот: катаклизмы, войны, а тут еще я со своей мелочевкой. Где мы, а где ОН! – последнее слово он произнес, многозначительно воздев руку. – Кроме того, я даже не знаю, как к нему обратится, с чего начать… да и попросту времени у меня на это нет.

– Что, совсем нет? – спросил приятель с веселой ухмылкой.

– Совсем нет.

– Ну, со мной посидеть и поболтать у тебя ведь находится время? – рассмеялся товарищ.

– М-м…

Кажется, его спутник был озадачен и попросту промолчал.

– Слушай, получается, что свои проблемы ты считаешь мелочней тех дел, которыми занимается ОН, – и Сергей поднял руку, подражая своему собеседнику, – но, тем не менее, на него у тебя времени нет и ты считаешь необходимым потратить его… ну хотя бы на меня, вместо того, чтобы пообщаться с тем, кого считаешь таким важным и внушительным?

Его собеседник совсем растерялся.

– Ну, я даже не знаю. – И, немного подумав, он продолжил более решительно: – Мне бывает необходимо с кем-то пообщаться. Это важно для меня.

– Ну так, может быть, и ему необходимо с кем-нибудь пообщаться, а то вечно он, как ты говоришь, занят различными сложными вопросами.

– Э-э, м-м-м… не шути так! Он же Бог, как ему это может быть необходимо?

– А я и не шучу. Сашка, а ты помнишь, как говорится в Библии: «Бог создал человека по образу и подобию своему»?

– Ну.

– А значит, ничто человеческое ему не чуждо. Ты бы хоть иногда приходил к нему поболтать о своих незначительных проблемах, отвлек бы от серьезной работы. Ну или просто пообщаться приходи.

У Александра полезли глаза из орбит.

– Серега, ты мне сейчас что-то такое сказал… мне подумать надо. Это как-то не вяжется со всем тем, что я раньше думал.

Они немного помолчали. Саша пил свой чай задумавшись, Сергей потягивал из кружечки, весело поглядывая на друга.

– Хорошо, – нарушил наконец молчание Александр, – а ты-то сам это делаешь, общаешься с ним?

– Конечно.

– И что, встаешь на колени где-нибудь в тихом, укромном месте и начинаешь, хм… общаться?

– Увы и ах, но этот способ общения с Богом не для меня. Порой мне кажется, что это какая-то уж чересчур дистанцированная возможность общения, и она только удаляет нас от него. И в нашем сознании создает Бога невообразимо высокого и недоступного. Сидишь там, в раболепной позе, просишь чего-то, будто попрошайка, словно и сам Господь недоволен твоим обращением. Но мы с тобой только что выяснили, что это не так, и он рад каждому твоему разговору с ним. Он ждет, когда ты придешь.

Саша слушал товарища молча.

– Я предпочитаю общаться с ним по-дружески, как со старым товарищем, к которому пришел в гости. А поэтому, если я чувствую острое желание пообщаться с Богом, я иду в какой-нибудь ресторанчик или кафешку, где сижу наедине сам с собой и с ним, конечно, и беседую.

– Почему в кафе? – перебил Саша.

– Ну, это мои представления такие. Совсем не значит, что только так и правильно. Мне так легче, так удобнее представить, что я прихожу К НЕМУ в гости. Оставаясь дома, я как бы вроде никуда и не прихожу. Церкви я не жалую – напускного и надуманного там много. Но не мне об этом судить, на самом деле, я просто иду к нему более коротким и понятным мне путем. А ты можешь, как тебе удобно: дома, или в церкви, или еще где. Вот на природе, я думаю, неплохой вариант. Ведь Бог – он во всем и повсюду. Главное, чтобы тебе было комфортно в этот момент разговаривать с ним, отвлечься от всего и сосредоточится на вашей беседе.

– Почему ты говоришь – «беседе»? Ведь это не беседа на самом деле, это твой только монолог.

– Иногда это и правда только мой монолог. А иногда на вопрос, о котором ты только что подумал, тебе вдруг приходит ответ. И я считаю, что этот ответ приходит от него. А бывает еще интереснее: беседуя с ним, ты задумаешься над вопросом, а какой-нибудь человек, сидящий рядом или проходящий мимо, вдруг скажет что-то… не тебе, а своему собеседнику, например. Но на самом деле ты понимаешь, что это был ответ именно тебе и на твой вопрос. То же самое с какой-нибудь песней по радио или фразой, донесшейся из телевизора. Но даже когда это просто мой монолог, я всегда чувствую чье-то присутствие и ощущаю, что мои слова услышаны. Тогда на душе становится тепло-тепло и я знаю, что не один в этом мире.

Оба замолчали. Спустя несколько минут ребята допили свой чай, расплатились и вышли в прохладное утро.

Однажды в рабочий полдень я торопилась на деловую встречу, но в результате приехала на 15 минут раньше назначенного срока, и у меня оставалось немного времени, чтобы перекусить. В животе неприятно урчало, на улице штормило, а ближайшее кафе-мороженое приветливо подмигивало огнями витрины. Я поспешила туда в надежде на сэндвич и горячий чай.

Кафе-мороженое встретило меня шумным смехом и беззаботными разговорами ребятишек. Они галдели без умолку, смеялись и периодически устраивали гонки друг за другом между соседними столами на и без того небольшой территории кафе.

Сделав заказ, я постаралась отсесть за самый дальний от ребят столик, чтобы меня ненароком не снесли в порыве увлекательной игры в догонялки. Я устроилась за столиком у окна. Рядом со мной сидели мама с дочкой лет шести. Девочка вела себя спокойно: не шалила, не болтала, а наоборот спокойно и с аппетитом ела свое мороженное. Мама молча ковыряла ложкой почти растаявшее сливочное лакомство. Взглянув на них, я убедилась, что теперь могу спокойно перекусить, и принялась за свой единственный бутерброд. – Мама, ты сегодня какая-то грустная.– Тебе кажется, малыш. Все в порядке, – она подняла голову и улыбнулась как можно искреннее.– И ничего мне не кажется. Что случилось? Расскажи мне.– Ох, Дашенька, мне не хочется рассказывать. Я тебя очень люблю, но все это долго, сложно, и, знаешь… это всякие взрослые дела, в которых маленькие детки не смогут помочь. Понимаешь?Девочка слушала мамины слова серьезно и сосредоточенно, после чего, сложив руки на груди и отклонившись на спинку стула, сказала, как заправский психолог:– Понимаю. Ты, конечно, можешь не рассказывать мне, если не хочешь, – и деловито добавила: – Но ты не права, что я не могу тебе помочь, и мне для этого не нужно знать твою проблему.Мама улыбнулась и, кажется, немного отвлеклась от своих мрачных мыслей. Девочка тем временем продолжала:– Когда у меня что-то не получается или все идет не так, как хочется, а я ну ничего не могу с этим поделать, я кое-что пишу в свой особенный блокнотик.– Что за особенный блокнотик? – улыбнулась мама.– Да самый обычный блокнотик, мам. Особенный он только потому, что в него я записываю свои желания.– И что?– А ты слушай и не перебивай! – серьезно заявила малышка и на минуту задумалась о чем-то.Мое время подходило к концу, и уже следовало бы поспешить на назначенную встречу, но мне было очень интересно узнать секрет малышки, и я продолжала медленно потягивать чай, стараясь ничем себя не выдать.– Тебе нужно очень хорошо подумать о том, чего ты хочешь, мам, а потом записать это в своем особом блокноте. Теперь самое важное: дождись солнечного денька и положи блокнот на подоконник так, чтобы лучи попадали на написанное тобою желание. Солнышко увидит его, посветит своими лучиками, обогреет твое желание, и оно обязательно сбудется! Вот! – с гордостью завершила свой рецепт счастья малышка. – Я всегда так делаю, когда чего-то сильно хочу, и мое желание исполняется. Только вот я не прошу его никогда о пустяках или о том, что мне, на самом деле, не очень-то нужно. Я не хочу утомлять солнышко лишними заботами. Мало ли что? Вдруг оно устанет приходить мне на помощь. Я прошу его только тогда, когда точно знаю, чего я хочу, и эти желания о самом главном.

Я вышла из кафе-мороженого почти счастливая. Не знаю, как мама этой девочки, но я сегодня обязательно попробую ее рецепт счастья.

Утро воскресного дня выдалось солнечным и каким-то легким. День не обещал никаких хлопот, и я была настроена им насладиться.

Домашние с утра разбежались по своим делам, поэтому я на полную громкость включила музыку под настроение и, пританцовывая, начала собираться. Намереваясь прогуляться и подышать свежим весенним воздухом, я вышла на улицу. Солнышко нежно пригревало и даже в легком свитерке было жарковато. Всюду пахло весной, из парка неподалеку доносилась мелодия старинного вальса и все вокруг было как-то вдохновляюще спокойно. Я шла не торопясь, наслаждаясь зеленой листвой и молодыми, еще упругими бутонами нераспустившихся яблонь.

Витая где-то в своих мыслях, я и не заметила, как с улочки прямо передо мной на дорогу свернули две взрослые девушки. Шли они не спеша и долго молчали. От того я долго не обращала на них внимания. Обгонять их мне не хотелось, и я шла за ними в своем темпе неподалеку.

– Знаешь, мне кажется наши с тобой отношения стали прохладнее, – уверенно сказала одна.

– Как ты это поняла? – спокойно спросила другая.

– Раньше ты без умолку болтала, давая мне советы, приводила в пример истории из своей жизни, выручала меня подсказками, когда я влипала в сложные ситуации… А сейчас ты равнодушна к моим рассказам и ничего не советуешь.

– Да?

– Угу.

Девушки немного помолчали.

– А что делала ты?

– О! Я всегда с большим интересом слушала тебя. Мне помогали твои советы. Я столько от тебя почерпнула, ты не представляешь!

И снова повисла недолгая пауза.

– Ты знаешь, я ведь собираюсь стать матерью.

– Знаю, но впервые слышу, чтобы девушка оправдывала свое равнодушие к подруге еще не родившимся ребенком. Ты хочешь сказать, что у тебя нет времени на меня?

– Нет. Я хочу сказать, что теперь мне есть о ком заботиться – о том, кто без меня действительно не сможет. Наверно, теперь для меня было бы не плохо, чтобы кто-то позаботился и обо мне.

Подруга не ответила. Они снова зашагали молча и через пару минут свернули на тропинку, ведущую к дому. Девушки исчезли в одном из его подъездов, а я продолжила свой путь, думая о том, что не только любовь бывает безответной, но и дружба. Один отдает – другой позволяет ему отдавать.

– Ну же, перестань плакать! – услышала я за соседним столиком позади меня. – Я все равно не понимаю ни слова сквозь твои всхлипы. Приходи скорей, я уже жду тебя здесь! Поговорим. Расскажешь. Все будет хорошо!

Телефонный разговор, по всей видимости, был окончен, потому что эмоциональные реплики за моей спиной стихли.

Утро воскресного дня. Почти пустая кофейня. Ничто не предвещало ни волнений, ни тревог, лишь размеренный шаг старинных часов над барной стойкой и редкий шум работающей кофемашины. В кофейню вошла девушка. Колокольчик на двери возвестил о прибытии нового гостя. Припухшие и покрасневшие веки посетительницы говорили о том, что она недавно плакала. На лице ни грамма косметики, голова покрыта мягким коричневым палантином, из которого выбивались непослушные пряди рыжеватых волос, короткое черное пальто и тонкие замерзшие пальцы. Несмотря на раннюю осень, утро было довольно прохладным. Девушка быстро нашла глазами того, к кому пришла, и, семеня, проследовала к столику позади меня. За спиной послышались всхлипы.– Ну что ты? Тихо, тихо, успокойся! Расскажи, что все-таки произошло? Боже, Лиза, да на тебе лица нет! У тебя кто-то умер?– Почти… – раздалось жалобное в ответ.– Что значит «почти»? Кто-то заболел?– Нет, – ответила Лиза, уже почти успокоившись.– Ну, рассказывай.– Сегодня мне приснилось, что мой дедушка умер. И столько в этом сне мне пришлось пережить…– Постой, постой, ты давай ближе к сути, о сне потом расскажешь!– Так я и так о самой сути.Повисла пауза.– Ты хочешь сказать, что ты рыдала все утро, потому что тебе приснился сон?– Ну, да.– Погоди-ка, может быть, ты хочешь сказать, что после этого сна у тебя появились какие-то предчувствия относительно дедушки?Снова повисла пауза. По-видимому Лиза обдумывала вопрос своей подруги.– Нет, не могу сказать, что у меня какие-то предчувствия на этот счет.– Ну? Так и чего ты плакала? Это же сон! Приснилось и прошло.– Ты не понимаешь! Ты действительно ничего не понимаешь! Дай мне рассказать.К девушкам подошла официантка, чтобы принять заказ. Обе попросили по стакану апельсинового сока и парочке круассанов. Когда официантка ушла, Лиза продолжила:– Во сне я не знала, что я сплю. Все было так реально и так по-настоящему! Я помню, как мне сообщили… помню свою реакцию. Я, конечно, всегда любила своего дедушку, но когда это произошло… Точнее, когда мне приснилось, что он умер, я пережила такое, что и не могла даже предположить. И теперь я понимаю, случись это по-настоящему, я бы пережила то же самое. Оказалось бы, что это намного большая потеря, чем я предполагала, потому что все это время дедушка был где-то рядом и я даже не задумывалась, сколько он для меня сделал. Я любила его как бы по привычке, принимая все, что он мне давал, с благодарностью, конечно, но как должное. И только этот сон напомнил мне, кто есть для меня мой дедушка! Понимаешь, если бы сегодня мне не приснился этот сон, то поняла бы я все это уже слишком поздно, когда ничего бы не успела для него сделать. А ведь я могу..! Мне нужно столько ему рассказать! Ведь он всегда интересовался, как у меня дела, ждал подробностей, а я только и делала, что ограничивалась простыми ответами, вроде «нормально» или «хорошо, дед».Она замолчала, а потом горько ухмыльнулась.– Ты знаешь, я ведь никогда не любила темный шоколад. А дедушка дарит мне только такой, без всяких там лишних добавок. Потому что это самый полезный и дорогой шоколад. У меня язык не поворачивается сказать ему, что я не люблю такой шоколад. Знаю, что некрасиво это будет с моей стороны. Но я всегда принимала этот маленький подарок как должное. Я раньше и не думала даже, зачем он мне его дарит. В том смысле… хм… понятно, конечно, что побаловать, сделать приятное… но я никогда не вдумывалась в этот жест, не видела его глазами. А сейчас представляю, как, наверно, это выглядит: перед тем, как прийти к нам в гости, он заходит в магазин, ищет глазами нужную шоколадку, если не находит – идет в другой, думает обо мне, что вот сейчас он мне ее подарит, побалует внученьку, она обрадуется, будет есть и вспоминать дедушку…Речь ее оборвалась, послышались тихие всхлипывания. В это время официантка принесла заказ и удалилась от столика в некотором недоумении. Рассказ продолжился:– Теперь я понимаю, что для него это целый ритуал, значимый ритуал. Так он чувствовал свой, пусть и маленький, но вклад в мою жизнь. Я понимаю, как ему меня не хватает, как он любит меня и что готов принести в жертву все, чтобы я была счастлива. Как я была слепа! Как не видела в его глазах любовь?! Ненавязчивую, тихую. Он ждал, когда я приду, но никогда не укорял меня за редкие встречи. Он просто делал для меня, что мог, и делал это молча. В общем, в один миг, с одним этим сном, который мог бы и не присниться, я поняла все! Ну просто все! И несмотря на то, что этот сон был страшным и тяжелым, я хочу, чтобы эти ощущения не покидали меня как можно дольше. Чтобы помнить. Ведь теперь я многое могу изменить. Все пойдет по-другому.Ее подруга, которая все это время сидела молча и, по видимости, внимательно слушала, как только Лиза окончила свой рассказ, сказала:– Я только одного не понимаю, если ты все это поняла, так какого черта ты пришла сюда, ко мне, когда тебе надо бежать к нему?Не прошло и пары секунд, как Лиза вскочила со своего места и кинулась к выходу, на ходу надевая пальто. Уже в дверях она обернулась к подруге, улыбнулась широко, подняла раскрытую ладонь, в знак прощания, и одними губами прошептала:– Спасибо!

День рождения моей близкой подруги мы собрались отмечать в одном из самых замечательных ресторанчиков города. Народу в нем было, как всегда, битком, а столик к нужной дате пришлось бронировать аж за месяц.

Гости и сама именинница должны были подойти к намеченному времени, а я пришла минут на пятнадцать пораньше, чтобы не пропустить прихода виновницы торжества и первой поздравить ее. За соседними столиками сидели веселые компании и тоже явно что-то отмечали. Позади меня расположилась довольно сдержанная группа мужчин в пиджаках, как говорится, с иголочки одетых. Они потягивали коньяк и дымили сигарами, разговаривали тихо, изредка посмеиваясь и похлопывая друг друга по плечу.

Передо мной сидела веселая компания мужчин лет тридцати пяти. Они отмечали день рождения оного из них, много смеялись, шутили, травили анекдоты и вообще прекрасно проводили время. По тому, как они делились своими историями и расспрашивали, становилось понятно, что знают они друг друга давно, но встречаются не часто. Каждый поочередно рассказывал о своей жизни, успехах на деловом поприще и в личной жизни. Истории эти сопровождались остроумными и забавными репликами слушающих, после чего все дружно смеялись. Обстановка за их столом была настолько добродушная и веселая, что и я с полным вниманием погрузилась в их разговор.

У каждого уже была семья, кто-то даже успел не раз развестись и жениться вновь, у некоторых были дети, а кто-то только готовился к этому серьезному шагу. Казалось, что у каждого и в профессиональной сфере были какие-то более или менее успехи, а кое-кто даже достиг определенных высот, пока не взял слово худощавый светловолосый мужчина. Казалось, он был немного младше своих товарищей.

– Ребят, а помните, как мы на последнем курсе мечтали с вами продолжить наши музыкальные попытки?

– О, да! – восторженно подхватил один из них.

– Мы так здорово лабали на гитарах!! – вспомнил другой.

– Не, ну Генка на своих барабанах был тоже ничего так, кстати!

– Точно! Мне, кажется, у нас уже тогда были свои поклонники в универе и за его пределами.

– Тебе не кажется, я точно могу сказать. По Сашке вон все девчонки на курсе с ума сходили.

– Здорово было, по-моему!

– Да я до сих пор помню крутые солянки, которые Саня на своей соло-гитаре…

– Между прочим, песни были действительно классными. Я могу это сказать даже много лет спустя.

– Мы могли быть знаменитой группой сейчас, между прочим!

Мужчины загудели наперебой, вспоминая свои студенческие годы, но светловолосый мужчина снова вернул их к своему вопросу.

– Все это так, но мы ведь могли продолжить наши репетиции, и мы хотели этого. Вы помните?

– Да, было бы здорово, наверно, – ответил один, мечтательно закатив глаза.

– Мы точно были бы востребованы и, возможно, были бы сейчас…

– Знамениты? – перебил его другой. – Да брось ты! Все это вилами на воде писано.

– Это все-таки был последний курс и не до того было, – снова заговорил первый.

– На это надо было столько времени, а тут диплом, экзамены, – подхватили остальные.

– Мне вообще матушка тогда запретила и думать об этом. На носу была серьезная работа, а мы тут песенки играем. Да и правильно сделала! По молодости еще можно было, но не заниматься же этим всю жизнь. Конечно, здорово это все. Но никто не гарантировал нам успех в будущем в музыкальной сфере.

– Ну так никто тебе его не гарантировал ни в одной другой сфере, – парировал молодой человек, задавший вопрос.

– Слушай, ну а ты? Ты ведь продолжил заниматься музыкой?

– Да.

– Ну и…?

– Что «и»?

– Чем это все кончилось?

– После того, как вы поочередно отказались продолжать творческую деятельность, я пару лет играл в другой группе. Мы выступали по ресторанам. У нас были небольшие, но постоянные заработки. Тем не менее мне не хватало от этих ребят того же задора, что был у нас. Да и музыка их особенно не вдохновляла. Тогда я сделал попытку сам писать песни, набрал свою группу. Первое время что-то получалось. Потом ребята как-то потеряли энтузиазм, стали пропускать репетиции. В результате наши встречи стали очень редки, что, естественно, сказалось на музыке. Пару раз я искал замену нескольким ребятам. Ничего не выходило. Приглашать нас стали очень редко. К тому моменту я уже вдоволь насочинял своих композиций, наигрался и навыступался. Ну и в конце концов все само собой сошло на нет. Я нашел стабильную работу и все внимание сосредоточил на ней.

– Ну и зачем было это все? Ты ведь и диплом тогда потом еле защитил, и экзамены сдал так себе! И столько времени потерял даром!

– Время я не потерял, – спокойно ответил светловолосый. – Я по крайне мере попробовал. У меня не возникает вопросов «что было бы, если…». И теперь я ни о чем не жалею, потому что знаю, что сделал все, что мог.

Молодые люди за столом как-то притихли. Повисла долгая пауза. Вокруг продолжал шуметь и веселиться народ: стучали тарелки, разливалось вино, то и дело слышался смех. А за этим столом время как будто остановилось. Казалось, каждый из мужчин задумался о чем-то своем.

Записки

Когда начинается зима, я каждый раз думаю: боже, как же пережить ее!? И тут же становится так неприятно от мысли о постоянном холоде, тяжести груды одежды, отсутствии свежих запахов, ярких красок в одежде и природе, что мне становится невыносимо жутко. Я понимаю, что с таким мрачным настроением я не протяну и дня. Тогда приходится себя уговаривать и придумывать причины, почему все наступающее не столь страшно. И я раскладываю эти три зимних месяца по этапам.

– Ну, декабрь, – говорю я себе, – это сначала радость от первого чистого снега, затем сплошное приготовление к празднованию нового года.

Тогда мы отвлекаемся на подарки, елки, гирлянды и прочие преображения на улицах города и витринах магазинов. Мы живем этот месяц как бы в ожидании чуда.

После нового года наступают целых десять дней праздников. Затем мы все выходим на работу, каждый на свою, а кто-то идет учиться, и делимся своими впечатлениями от проведенных праздников. Мы еще продолжаем обмениваться поздравлениями и только входим в колею, как тут уже февраль. А февраль – самый короткий месяц в году, и он, что важно, – последний зимний месяц. И мы снова живем в ожидании чуда – предвкушаем весну.

А на календаре уже 1 марта. Значит, сегодня к нам официально пришла весна. И раз сегодня 1 марта, то мне не важно, что за окном еще метель и мороз. Я-то знаю, что с приходом календарной весны каждый день, час за часом настоящая весна будет проявляться все ярче и увереннее. Зиме пришел конец!

И вот теперь я без страха и даже с удовольствием могу вспомнить то самое чувство, то тягостное ощущение, которое приходит ко мне в начале зимы. Потому что теперь я знаю, что холода позади и каждый новый день будет вызывать нежную улыбку.

Черно-белый период закончен, весна замерла на пороге!

Бывает, что на определенную прослойку общества смотришь свысока…

Да. Бывает. Хвастаться нечем, но я человек и подвержена всякого рода соблазнам, в том числе и гордыне.

И вот я уже ощущаю, я чувствую, как я лучше их, как я выше их. Потому что у них нет высшего образования, потому что работают они на каком-то там заводе, потому что не имеют в жизни ярких увлечений, ну или еще по ряду причин.

Но жизнь, так или иначе, сталкивает меня с такими людьми. Происходит это не по моему желанию и, чаще, неожиданно. Только однажды наступает момент, и становится понятно, что общения не избежать и придется запастись терпением.

И если в этот момент уши мои СЛЫШАТ, а глаза ВИДЯТ, то я стану свидетелем следующей картины: люди, которых я малодушно выделяю в отдельную категорию, увлеченно и с интересом общаются с другими. Они находят подход и к интеллигентам, и к замкнутым людям. И разговор их столь живой и веселый, такой простой и непринужденный, что становится понятно – я так не смогу. Не смогу так открыто общаться с другим, мало знакомым мне человеком.

Мне будет нечего ему сказать, хотя почти наверняка я начитанней его, мне будет сложно ему улыбаться, потому что про себя я нагородила такой забор из предубеждений, что это мешает мне увидеть в нем человека. Простого человека из плоти и крови, так же сомневающегося в себе, тоже стремящегося к счастью, любящего и ненавидящего кого-то, как и все мы.

И вот ты стоишь, прислушиваешься к их разговорам, смотришь на их счастливые лица, и до того становится тепло. Тебя так и тянет присоединиться к этому огоньку, задорно смеяться вместе с ними, слушать истории, понимающе кивать. А между тем оказывается, что и у этих людей есть масса увлечений, и в этих своих интересах они искренне счастливы. А что может быть большим мерилом?

Оказывается, что их простота, которую я считала ограниченностью, на самом деле открывает им гораздо больше дверей в наш большой и интересный мир, потому что и они, прежде всего, открыты для мира!

За горой этих предубеждений я смотрю на себя со стороны и вижу человека, одиноко стоящего в стороне в тот момент, когда вокруг кипит жизнь. Человека, которого никто не отодвигал, просто он сам себя поставил в угол.

Я ощущаю себя очень богатым человеком… Как всякий богатый человек, я иногда об этом забываю и начинаю хотеть большего, но все же я очень богатый человек! Моя память и, более того, каждая клеточка моего тела хранит в себе воспоминания о множестве ярких моментов. У этих моментов есть запахи и цвета, звуки и вкус. В них есть люди и нет людей, есть близкие и незнакомцы.

Эти воспоминания могут встрепенуться от случайно услышанной и хорошо забытой мелодии или от мимолетного запаха духов, кофе или книг. Я могу позвать их, и они придут, но чаще и охотнее они заглядывают сами. И моя жизнь как-то сразу наполняется счастьем и смыслом.

Все это было, прошло и, может быть, ничего значительного в этих моментах нет, но они делают мою жизнь много богаче. И я понимаю, что все не зря. Ведь жизнь наша богата не машинами и домами, а теплотой и счастьем моментов. Именно об этом человек будет вспоминать в свой последний час. Не роскошную же меблировку своей квартиры, в конце-то концов, а именно такие моменты!

И все, что мне остается желать, – стать богаче этими моментами!

Некогда мне казалось: если тебе кто-то испортил настроение или произошло нечто нехорошее, то скрывать этого не стоит. Наоборот, следует принять соответствующее выражение лица, чтобы все его видели и понимали, что у тебя что-то произошло.

Тогда в глазах других ты станешь необъяснимо значимым в этой своей печали. Окружающие наперебой будут к тебе подходить, интересоваться твоим самочувствием, настроением, давать хорошие и добрые советы. Вся эта суета непременно поднимет тебе настроение, а полезные советы авось и помогут справиться с твоей проблемой.

Но реальность больно ударила меня по голове. Выяснилось, – твоего плохого настроения не только почти никто не заметит, но и те внимательные, кто обратит на это внимание, ничего внятного сказать не смогут, а то и просто промолчат, сочувственно кивая. Никто, конечно, не бросится к тебе на помощь, выстраиваясь в очередь. У всех свои проблемы. И с чего это я взяла, что мое плохое настроение так уж и озадачит всех?

Но самое любопытное – это поведение друзей! Вот кто-кто, а онито уж с готовностью выслушают твою проблему и попытаются помочь. Но почему-то у всех у них рождается только один совет: «Знаешь что, – говорят тебе друзья, – ты не парься! Забей на это!» Ну или что-то в этом роде. Знакомо?!

Я поняла: какой толк жаловаться кому-то на жизнь в поиске драгоценного совета, если ты неизменно услышишь сакраментальное «не парься»?! Это я и сама себе сказать могу. Появляется ощущение, что тебя никто и не слушал, не вникал.

Никто никогда не поймет тебя так, как ты себя сам, не почувствует пережитого так же остро.

В общем, с тех пор я перестала выставлять свое расстройство напоказ и опробовала иное поведение – улыбку и подход ко всему с юмором.

Как только я оказываюсь в обществе, стараюсь шутить над любой ситуацией или вещью, которая мне попадается. Удивительно, но скорее хорошее настроение притягивает больше внимания. Никто, конечно, не бежит к тебе с советами, ведь они и не знают ни о чем. Но в этих забавах ты как-то сам развеиваешься и забываешь обо всем. А к вечеру, глядишь, проблемы и вовсе нет. Просто она потеряла свою значимость.

Как мало человеку надо для счастья. Да-да, даже удивительно. У каждого из нас есть маленькие, не требующие многого радости, на которые мы так мало обращаем внимание. Чашка ароматного кофе утром, старая школьная фотография, случайная встреча, хороший и любимый черно-белый фильм, цветущая за окном яблоня, первое весенее-теплое солнышко…

Что бы это ни было, но сталкиваясь с этим, ты, казалось бы ни с того ни с сего, чувствуешь, что все стало как-то хорошо, что ты, в общем-то, счастливый человек и там, в будущем, все у тебя будет замечательно.

В такие моменты ты ничего не ждешь, не просишь и ни в чем не нуждаешься. Ты просто счастлив здесь и сейчас. Идешь и улыбаешься сам себе и встречным прохожим.

Даже страстно желая и получив что-то, мы не ощутим такого парящего состояния счастья, как теперь, неожиданно, от какого-нибудь пустяка. Да, мы чувствуем удовлетворение и радость, но на счастье это мало похоже.

Ставя перед собой цель что-то получить или чего-то добиться, мы как будто живем где-то там, в будущем, где сбылась наша мечта. Мы теряем ощущение здесь и сейчас. А получив это, не ощущаем тех ярких эмоций, которых ожидали. Словно уже пережили радость приобретения еще тогда, когда хотели чего-то добиться.

Вот и получается, что ожидание счастья всегда прекраснее самого счастья. Как сказал один из героев старого и любимого мною фильма: «Разве может быть ожидаемое, запланированное счастье?!»

Обо всем этом еще долго можно писать и рассуждать, я же скажу проще: у меня сегодня случилось такое незатейливое случайное счастье. Проще и быть не может. Я нарезала в глубокую посудину свежих помидор и огурцов, репчатый лук полукольцами, покрошила свежего укропу и добавила несколько огромных ложек сметаны. Нет, не майонеза, а сметаны, как делала это когда-то моя мама. А когда салат дал сок, я разломала большую корку черного свежего хлеба на несколько частиц и утопила их в сметанном соусе.

Как губка, кусочки впитали это лакомство, и я, словно в детстве, наслаждалась этим сливочно-пшеничным лакомством.

«Как странно, – подумала я, – такой простой салат я не делала уже бог знает сколько лет».

Случайность… Я просто достала эти ингредиенты из холодильника… и подарила себе… счастье!

До чего же я люблю аэропорты..! В своем городе, в других или за границей, – они как символ, как предвестник чего-то нового, приятного, неизведанного.

Особенно люблю аэропорт в своем городе, потому что это значит, что я вот-вот улечу куда-то, будь это командировка или отпуск. И впереди у меня несколько дней новых впечатлений. Есть шанс, что они впечатлят меня на весь год.

Но и аэропорты возвращений мне дороги! Есть надежда, что после новых событий я посмотрю на жизнь по-новому и что-то изменится к лучшему.

Аэропорты…

Чемоданы, комната ожиданий, сэндвич в местной кафешке (основные ингредиенты: свобода и ликование) и, наконец, самолет. Передо мной небо, облака, тело переживает непривычные ощущения и приятное волнение в груди.

Смотреть сверху вниз на мир всегда удивительно! Какой ты маленький, человек! Какой незначительный. Горстка прохожих и машин – как на ладони. Трудно представить, что эти крохотные создания имеют амбиции, требуют к себе уважения, управляют кем-то, любят и ненавидят.

Вот уже стюарды толкают по проходу, впереди себя, тележку с едой, и ты знаешь, что это будет самая свежая и самая вкусная еда за все последнее время. Каждый кусочек бережно упакован в целлофановую пленку, и твоя трапеза превращается в целый ритуал, как все это скомбинировать, чтобы было повкуснее, аккуратно разместить на небольшой площади пластикового столика, а затем аккуратно укомплектовать в коробочку, в которой это все лежало.

После еды ты можешь заняться всеми теми делами, что на земле постоянно переносил на потом: учить английскую грамматику или новые слова, дочитать книгу, которую давно забросил, закончить рабочие дела и, в общем, все, что твоей душе угодно.

Через несколько часов ты приземляешься и аплодируешь вместе со всеми пассажирами. В этих аплодисментах чувствуется какое-то единство со всеми теми незнакомцами, что сидят с тобой в самолете, и обязательная благодарность летчикам за их ответственную и непростую работу.

А дальше? Дальше ты спускаешься по трапу самолета и по нему, словно по радужному мосту, чудесным образом входишь в новый этап своей жизни.

До чего же я люблю аэропорты! Это место чудес и надежд!

Наступление весны – настоящее счастье, ибо после суровой и снежной зимы, когда на улицы города приходит дождь, а в воздухе витает запах неповторимой свежести, даже в плохом настроении возникают бреши из надежды на лучшее и умиротворения.

Почему весенние запахи несут с собой столько счастливых ассоциаций – нам не ясно. Но раскрывать этот секрет не обязательно, потому что, быть может, в этом кроется наше спонтанное счастье от весны. А может быть, просто так устроен человек. Мы все связаны с нашей планетой и, хотим того или не хотим, живем, подчиняясь ее биоритмам: ночью все замирает, даже ветер стихает по обыкновению; с утра начинается активная жизнь. Так и зимой, – мы застываем вместе с этой погодой и оживаем с наступлением весны.

Каждому случается разочаровываться в людях, но бывает и наоборот – человек неожиданно и приятно удивляет нас тем, что не оправдывает наших ожиданий… Точнее сказать, наших плохих ожиданий. Случается это редко, но радуешься таким моментам, кажется, намного дольше.

И снова напоминаешь себе, что не все люди раскрываются сразу, как цветы на солнце. У всех свой характер и темперамент, у всех свое прошлое. Нам лишь только стоит попытаться заглянуть глубже и узнать человека получше, не торопиться с преждевременными выводами. «Зачем мне это нужно?» – спросите вы. И я отвечу: может, и не нужно, только вам решать, хотите ли вы приятно удивляться, меньше разочаровываться и заводить новые добрые знакомства.

Вам случалось видеть реалистичные сны? Такие сны, которые пугают и тревожат приснившимся?

О чем вы думаете, когда открываете глаза, что делаете? Облегченно выдыхаете? Возможно…

Но иногда во снах мы делаем выводы, которые можем сделать, только когда все плохое уже случилось. И некоторое время после пробуждения наше сознание еще остается взволнованным, оно еще переживает случившееся. А мы стараемся поскорей от этого отвлечься, забыть. А надо ли…?

Сегодня я прошу, чтобы эти ощущения оставались со мной как можно дольше. Ведь сон – это бесценный дар, дающий возможность получить важный опыт и сделать выводы из ситуации, которая на самом деле не произошла. Миновав самое страшное, мы начинаем сильней дорожить тем, что обычно «имея не храним, а потеряв – плачем».

Сталинки. Разноэтажные крупногабаритные дома в стиле неоклассицизма стоят то тут, то там, словно многовековые стражи этого города, и будто живут совершенно особенной жизнью.

Они греют мне душу. Мне всегда казалось, что в этих домах живут совершенно особенные люди: обязательно интеллигентные и обязательно немолодые. И мебель, обрамляющая комнаты этих домов, невероятно старинная, но до сих пор крепкая, сделанная на совесть из цельной древесины. Кресло-качалка, с теплым пледом в клетку, огромные напольные часы с маятником или кукушкой, а еще лучше с боем, невысокий пузатый холодильник «Зил» с металлической ручкой-рычагом, словно от такого же древнего автомобиля «Москвич», – все это обязательные обитатели квартир в таких домах.

Медленно проезжая мимо таких домов в трамвайчике или стоя в пробке в автомобиле, я любуюсь на удивительные балкончики, украшающие фасад дома, вглядываюсь в окна, словно надеясь что-то в них разглядеть и сама себе придумываю истории про жителей этих домов, живущих непременно спокойной и размеренной жизнью, полной любви и доброты к окружающим, теплоты и заботы к собственным детям.

Я чувствую запахи этих квартир: это смешение ароматов дерева, горечи лекарств, домашних растений, парфюма и только что приготовленной еды. Я слышу их звуки: это скрипят половицы, мерно тикают часы и колышется штора от открытого окна. И, наверно, я не желаю знать, что в этих квартирах все может быть не так, как я себе представляю, потому что каждый раз, проходя или проезжая мимо, в каком бы состоянии я ни была, они согревают меня своим уютом и теплом.

Мы так боимся оставаться одни… Где бы человек ни находился, он везде стремиться сбиться в стайку. В школе, в институте, а затем и в рабочем коллективе, – мы везде перемещаемся по двое, по трое, а иногда целыми группами.

Провести выходной день в полном одиночестве, ни с кем не поговорив? Мы не можем себе этого позволить! Несколько часов наедине с собой – и мы начинаем ощущать дискомфорт. Возникает навязчивая потребность позвонить кому-нибудь, встретиться, – что угодно, лишь бы не сидеть одному.

Но от кого мы бежим, если не от себя? Что боимся разглядеть в собственном отражении? Мы перестаем ощущать свою значимость, если в каждой социальной группе не находим тех, кто и с нами хочет сбиться в стайку. Между тем, мы готовы идти на общение, даже когда человек не близок, лишь бы заглушить ощущение одиночества, лишь бы другие не сочли нас никому не нужным.

Нам некомфортно одним и еще более неловко, когда все вокруг разбились по группкам. Стыдливо, словно прикрывая собственную наготу, мы стесняемся одиночества.

Но ведь, прежде всего, мы нужны сами себе. Вокруг миллионы людей, а ты – один… Ты остаешься, а вокруг меняются города, места работы, коллективы, а с ними лица, имена, характеры, но никто не поймет тебя лучше, чем ты сам. И драгоценные минутки наедине с собой оказываются прекрасным способом для того, чтобы узнать себя еще лучше, не зависеть ни от кого, делать то, что хочется тебе. И никто не осудит, что ты решил покричать в пустоту, выплакаться или смеяться без причины. Никто не посмотрит искоса.

Заняться любимым делом, погрузиться в чтение хорошей книги, посидеть в молчании на лоне природы и послушать, как шумит ветер в листьях; привести мысли в порядок и стать от этого чуть гармоничнее и счастливее – вот что может означать одиночество. И оно становится не таким страшным и даже дружественным, когда мы по-новому узнаем его характер.

Жизнь… Пока мы еще дети, мы не думаем о смерти. Когда мы юны и прекрасны, мысли о ней приходят к нам, когда мы вынужденно сталкиваемся со смертью. Но и тогда нам кажется, что наша жизнь будет длинна и буквально бесконечна, потому что мы не видим ее конца, не можем его предрешить.

Нам кажется, что жизнь такая длинная и некуда спешить, мы все успеем. И чаще всего мы откладываем даже не дела. Нет, не дела. Чаще всего мы откладываем чувства, их проявление: звонок родителям, нежную эмоцию или ласковый поступок, которых так давно не проявляли в наших отношениях с любимым, но привычным нам человеком, чувство счастья от того, что живем. Именно чувство счастья жизни, пожалуй, является основополагающим и самым важным.

Когда мы радовались жизни последний раз? Нет, не прибавке к зарплате, не роскошному подарку, не новой квартире, а ЖИЗНИ! Тому, что есть, и тому, что она нам уже дала и дает каждый день! Тому, что мы видим, слышим, двигаемся, дышим, а значит, наслаждаемся красотами природы, кайфуем от музыки, можем самостоятельно перемещаться в любом направлении и бурно выражать свои эмоции, наслаждаться запахами костра, дождя, леса. Уже хорошо, что есть все это! Но помимо того, ежедневно мы можем получать удовольствие от всего того, что именно нам дала жизнь, если перестать воспринимать данное как само собой разумеющееся. Кому-то дано меньше, кому-то больше, но каждому из нас, если задуматься, дано многое! У кого-то есть по-настоящему близкие друзья, у кого-то есть спутник жизни, о котором всегда мечтал, кто-то владеет большими деньгами и может многое себе позволить, а кто-то одарен талантами, многие из нас уже сегодня имеют работу, которая, как минимум, позволяет прокормить себя, единицы могут позволить себе не работать вовсе. А дальше – больше! И все зависит только от тебя. И чтобы поставленные цели легче достигались, достаточно пребывать в состоянии благодарности этой жизни и верить, что все будет еще лучше.

Но мы не можем похвастаться, что ощущаем счастье жизни каждый день или хотя бы часто. Мы считаем, что средняя продолжительность жизни – около семидесяти пяти лет, и нам кажется, что мы все успеем. Забывая при этом, что первые лет десять мы слабо понимаем, что хотим от жизни, только-только учимся ей и набираемся опыта, еще восемь лет остаемся недееспособными, а последние лет двадцать нам все можно, но силы уже не те. Остается примерно тридцать семь лет открытых нам возможностей и деятельной жизни. И все эти года или немного больше никто вам не сможет гарантировать. В любой момент жизнь может оборваться, ведь она столь же хрупка, сколько и силы в ней.

Берегите себя!

Берегите свое здоровье, заботьтесь о своем физическом и духовном теле!

Берегите своих близких!

Просыпайтесь и засыпайте с чувством благодарности за каждый новый день и будьте счастливы тому, что уже имеете!

Никто не знает, сколько вам отмерено, поэтому спешите жить и спешите успеть!

Город звучит, город поет… всегда.

Даже когда на улицы опускается ночь и фонари своим мягким светом вливаются в ее мрак, город лишь меняет свою мелодию и убавляет звук, но ни на секунду не замолкает.

Летними ночами, когда окна нараспашку, а духота не дает спать, у тебя есть все шансы вслушаться и запомнить его мелодию.

Ближе к полуночи, глухой и протяжный, появляется звук, похожий на гудение старого пылесоса за стеной у соседей. Он непрерывно продолжается до момента, пока не начнет светать, а потом так же внезапно пропадает, уступая место другим нотам, звучащим изредка то тут, то там.

Когда в ночи большинство звуков угасает, издали становятся слышны позывные вокзалов – гудки поездов, эхом разлетаются по пустынным улицам голоса неизвестных мне людей, доносящиеся из транзисторов и объявляющие об отправлении очередного поезда. А кто-то там в этот момент проезжает в том самом поезде, который только что объявили, мимо моего города. Он едет куда-то, где его, вероятно, ждут, а может быть, возвращается домой или едет в долгожданный отпуск на юга… и он не знает, что здесь живу я со своими мечтами и проблемами. И я думаю о нем, об этом случайном для меня пассажире, в совершенно случайном поезде, в случайном вагоне. Я мысленно машу ему рукой и желаю удачи. Всю ночь сегодня его будет сопровождать убаюкивающее клацанье колес, а мне остаются звуки всего города.

В детстве мы все были несметно богаты, потому что нам так мало надо было для того, чтобы почувствовать себя обладателями сокровищ. Вкладыши, календарики, переливающиеся значки с героями мультфильмов, цветные стеклышки, откопанные в потаенном местечке, и очищенные кусочки слюды, интересные книжки с цветными картинками, стеклянные шарики, пластинки со сказками, – даже небольшая часть этого неоконченного списка, у каждого – своя, увлекала нас в мир приключений и делала счастливыми.

Для меня сокровищами были пластинки со сказками… Многие из них даже и не помню, откуда взялись, но вот они, эти самые пластинки с музыкальными сказками, были хоть и редким, но очень ярким впечатлением. В то время нельзя было скачать пластинку из Интернета, переписать ее на диск или кассету у какой-нибудь подружки, послушать пару раз и оставить пылиться на полке. То, что приобреталось так редко и было дефицитом даже на полках в магазине, выглядело солидней и дороже в моих глазах. Кроме того, ничем не заменишь это тихое многообещающее потрескивание в динамиках в тот момент, когда иголка проигрывателя касалась пластинки. Не у каждого в доме был такой аппарат, но те, кому посчастливилось иметь его у себя, меня поймут и согласятся.

Ах, до чего же талантливо были созданы эти мюзиклы и сказки! Какие песни и аранжировки задуманы, какие великолепные и горячо любимые актеры озвучивали эти роли! Нет, в детстве я не знала их фамилии, они были для меня героями, настоящими героями сказок: пиратами, айболитами, разговаривающими на человеческом языке животными. Я до сих пор помню буквально каждое слово и каждую интонацию, произнесенную и записанную на черный и блестящий диск пластинки, помню все спетые песни. Но слова в песне не всегда слышны четко, произносятся нараспев и часто с непривычными ударениями, и для детей порой звучат как непонятная абракадабра. К примеру, герой Михаила Боярского в мюзикле «Собака на сене» поет следующие строки романса:

Кто такая «Сгорюлия» и почему герой к ней так отчаянно взывает, несмотря на то что ранее о ней не упоминал? – этот вопрос мучил меня каждый раз, когда я слышала эту песню. Я рассуждала так: «Это “взрослое” словечко, подрасту – узнаю», а потому ничего не спрашивала у старших.

Помню, как острые ощущения в моей душе создавались особой музыкой и интонацией, которая порой звучала на пластинке. И до того такие моменты были тревожные, что я предпочитала выходить из комнаты или затыкать уши каждый раз, когда приближался знакомый мне момент. Теперь, прослушивая эти моменты снова, я уже не слышу в них ничего угрожающего и только улыбаюсь себе тогдашней.

Счастлив был тот, кто обладал этим сказочным пространством, которое создавали пластинки. А в предпраздничные дни, когда тайком от мамы я находила в шкафу новую пластинку, которая предназначалась мне в подарок, я была несказанно рада и сердце замирало. Что же я услышу на этой новой пластинке? Понравится ли она мне? Быстренько брала пухлый конверт из плотного картона, рассматривала красочные картинки на нем, вдыхала запах свежей краски и бумаги… Отдельная радость была, если пластинок было две, то есть одна история состояла из нескольких частей, а пухлый конверт раскладывался на две части, и в каждой было по пластинке.

Кто обладал этим сокровищем, меня поймет.

Часть 1

Глава 1

– Отрастить бы длинные волосы, да куда уж там?! – произнесла Софи, пристально глядя в глаза своему отражению в зеркале.

Она взъерошила свою коротко стриженную шевелюру, и рыжие пряди волос непослушно распались во все стороны. Этот «соломенный кавардак» на голове, пожалуй, лучше всего говорил о характере его обладательницы: веселая, озорная, экспрессивная. В детстве она вечно носилась по двору с мальчишками, играя в войнушку, потом долго носила исключительно брюки и спортивную обувь, вместо юбок и каблуков, занималась в секции борьбы вместо игры на фортепиано. Одна из ее любимых забав в детстве – бегать босой под дождем, вопреки наказам мамы.

Выбегать в летний дождь из дому и босыми ножками шлепать изо всех сил по лужам – вот это было счастье! Софи скакала по лужам, бодро напевая детскую считалочку, которой однажды научилась от мамы:

До конца выпускного класса школы Софи думала о себе как об очень необычной девушке. Открывая в своем внутреннем мире много таинственного и интересного, размышляя над тем, о чем даже и не думали ее сверстники, Софи приходила к выводу о своей исключительности. Она не разговаривала об этом ни с кем и бережно хранила свой внутренний мир в секрете для того, кто был бы его достоин.

Воспитывалась девочка в самой обычной семье, ситуация омрачалась лишь тем, что мать находилось в постоянном напряжении, срываясь то на отца, то на дочь. Будучи маленькой, Софи не понимала, чем так недовольна ее мать, но повзрослев, узнала, что мать вышла за отца по принуждению собственных родителей, а ребенка родила потому, что так было положено. В общем, Софи стремилась вырваться из дома как можно раньше. И после окончания школы уехала поступать в столичный университет. Переехав из родного городка в шумную и суетливую столицу, она поступила на специальность, где был самый маленький конкурс, лишь бы только ей поскорее выделили комнатку в общежитии. Ее специализация, связанная с машиностроением, ей вовсе не нравилась, но рисковать временем, а значит, целым потерянным годом в случае непоступления она не могла, как не могла позволить себе роскошь поступать, куда ей хотелось.

«Только бы была крыша над головой», – уговаривала себя Софи. Она была уверена, что все это временно и что такую необычную девушку обязательно ждут сотни интересных мест, тысячи самых необычных встреч и, конечно, миллионы всевозможных приятных сюрпризов. Но месяц шел за месяцем, за окном уже бушевал суровый февраль. Будни тянулись все тяжелее и дольше, как будто вот-вот остановятся, а Софи каждый день жила в ожидании чуда.

Она скучала. Вставала по утрам, заваривая растворимый кофе, посыпала его сверху корицей, которая сиротливо плавала на поверхности черной жидкости, не предвещая ничего хорошего, и шла в университет.

Денег, присылаемых родителями, катастрофически не хватало, и Софи устроилась официанткой в вечернюю смену в приличную кофейню в центре города.

Пожилая администраторша, одетая довольно вызывающе для своих шестидесяти с гаком, проводила ее в свой кабинет, долго разглядывала, выпуская клубы сизого дыма из сморщенных ярко накрашенных губ, а затем сказала:

– С улицы никого не берем! Но у тебя такое личико… Что-то мне подсказывает, что тебя мне бог послал. Выходишь завтра!

На этом разговор был закончен. Старая Гертруда, а именно так звали администраторшу, знала свое дело и тонко чувствовала людей. За все годы своей работы в ресторанном бизнесе она ошиблась только раз, наняв на работу официанта, который через неделю своей работы обвел вокруг пальца весь персонал, забрал деньги из кассы и исчез. Тогда Гертруду чуть было не уволили, но в последний момент хозяин заведения поменял свое решение. Более старуха не ошибалась ни разу.

Немка по происхождению, она имела грубые и острые черты лица, говорила низким грудным голосом с хрипотцой, что, впрочем, абсолютно не вязалось с ее худощавостью и маленьким росточком, который с лихвой компенсировали высоченные каблуки. Носила она узкие элегантные очки с толстой оправой под леопарда, курила через мундштук ароматизированные сигареты и одевалась вызывающе стильно. Она часто являлась на работу в белой блузке, с аккуратно закатанными до локтя рукавами, нескромно расстегнутой на груди, в узкой длиной юбке-футляре вишневого цвета с высоким разрезом до бедра и высоченными каблуками с открытым носком в цвет юбки. Вьющиеся серые волосы до плеча она прятала в нарочито небрежный пучок.

В новоиспеченной официантке на нее произвело впечатление прекрасное и по-детски невинное личико Софи, которое, по мнению Гертруды, должно было удержать и привлечь посетителей. «У нее божий дар располагать к себе, – думала она. – Такие нравятся буквально каждому».

Глава 2

На следующий день Софи приступила к новой работе. Ничего сложного. Ее только просили быть вежливой, выглядеть опрятно и знать назубок фирменное приветствие. Она улыбалась, вежливо принимала заказ и удалялась лишь затем, чтобы вернуться с ним на подносе.

Дни стали проходить быстрее и интереснее. Гертруда оказалась права: с милым личиком у Софи быстро появились постоянные клиенты, которые задерживались подолгу, заказывали помногу и платили щедрые чаевые. Кто-то пытался знакомиться, но Софи лишь вежливо отказывала.

Однако она стала примечать одного молодого мужчину, который появлялся сперва редко, затем все чаще и чаще. Он не заговаривал с ней, не улыбался, а только вежливо сообщал свой заказ, а когда она отходила, украдкой посматривал на нее. Отобедав или отужинав, он всегда оставлял щедрые чаевые и уходил.

В одно субботнее утро – а по субботам Софи работала в первую смену – все пошло не по привычному сценарию. Молодой человек сел у окна, и Софи, как обычно, подошла принять у него заказ. В ответ на фирменное приветствие он широко улыбнулся и спросил:

– Скажите, пожалуйста, а что из ваших напитков вы бы мне посоветовали?

– Ну, я не знаю… Смотря что вы любите.

– А если на ваш вкус?

Софи немного помедлила, разглядывая гостя. Только сейчас она заметила, насколько изыскано он был одет. Во всем чувствовался шик и дороговизна, хотя присутствовала и явная сдержанность: костюмные брюки и пиджак темно-синего цвета, под ним вязаная жилетка темно-серого оттенка с V-образной горловиной и белой каймой вдоль нее. Завершала ансамбль кристально-белая тщательно выглаженная рубашка. Рядом с гостем, на широком подоконнике, располагался блестящий портфель, туго набитый какими-то бумагами, а на краешке стола лежал телефон, беспрестанно вибрирующий от бесконечных звонков.

– Знаете, всем напиткам мира я предпочитаю капучино, обильно посыпанный корицей.

– Великолепно! Прислушаюсь к вашему выбору и закажу капучино.

Софи зашагала прочь, а когда вернулась с чашкой капучино, то не обнаружила гостя. Вместо этого на столе лежали деньги для оплаты заказа и салфетка, на которой аккуратным почерком было выведено: «Эта чашка капучино для Вас. Отдохните немного от работы». Софи прочитала и зарделась.

После этого случая загадочный гость не появлялся неделю. А когда однажды, заходя в зал, Софи обнаружила его за одним из столиков, то напряглась как струна, ожидая, что вот-вот он делает попытку заговорить с ней. Но ничего необычного не происходило. Он, как и прежде, сделал заказ, щедро расплатился и удалился. Софи была озадачена. Она ждала объяснений.

Отработав свою смену в полном недоумении, она наконец решила, что в следующий раз сама заговорит с ним и выяснит причину неожиданного угощения.

– Да! – словно подтвердила она собственное решение вслух и, натянув шапку, вышла в размокший от весенней нежности март.

Разглядывая под ногами непонятно что, она брела по брусчатой дороге, исполненная своих мыслей и внезапно уткнулась в стену. Не поднимая глаз, Софи попыталась обойти ее, но «стена» зашевелилась, не давая ей пройти. Оторвав взгляд от дороги, она встретилась глазами с загадочным гостем, державшим огромный букет роз. От неожиданности Софи могла только стоять и хлопать глазами.

– Я, впрочем, сам могу нести этот букет, если тебе это неудобно, – прервал ее растерянное молчание молодой человек.

– Ах, нет же, спасибо. Мне приятно, и я понесу сама, – очнулась Софи, принимая из его рук букет и чувствуя его увесистость, – если смогу, конечно, долго его нести.

– Здесь недалеко. Если позволишь, конечно, себя подвезти. Меня, кстати, зовут Алекс.

И он распахнул перед ней дверь черной ауди. Софи, кажется, забыла все элементарные правила безопасности, – например, что не стоит садиться в машину к незнакомцу. Вся эта ситуация вскружила девушке голову, и, садясь в машину, она подумала: «Вот оно – то, чего я ждала с момента моего приезда в этот город».

Она ничуть не сомневалась, что этот чудесный принц на черном «коне» и есть именно то, что должно было произойти с такой необычной девушкой. Она этого заслуживает, и он, конечно же, окажется богат, красив, великодушен, а ее ждут роскошные подарки и беззаботная жизнь… На душе Софи стало спокойно и легко, ведь она, кажется, пришла к тому, к чему стремилась. Она устроилась поудобнее на теплом кожаном кресле автомобиля и погрузилась в разговор с новым знакомым.

Глава 3

Алекс казался очень приятным и воспитанным молодым человеком двадцати семи лет, из хорошей семьи. Он имел свою юридическую фирму и не был обременен какими-либо финансовыми затруднениями. Приняв контору из рук отца, он вывел ее на более высокий уровень дохода и достойно продолжил дело.

Отец всегда скептически относился к сыну и долго не мог отпустить бразды правления. Алекс всегда помнил его сосредоточенным или сердитым, со сдвинутыми бровями. Отец почти никогда не улыбался и много молчал. Совсем другой была мать: хрупкая женщина с тонкими запястьями и мягкими руками. Ее взгляд был полон нежности, и, завидев сына, она всегда протягивала вперед руки, чтобы обнять и прижать его голову к своей груди. Кроткая и тихая, слушая речи сына, она улыбалась и гладила его то по плечу, то по руке. Мать Алекса всегда поддерживала сына, отец же, напротив, подвергал все его действия критике.

Отношения Алекса и Софи развивались быстро. Но уже спустя несколько недель Софи начала примечать в Алексе некоторую жесткость и приземленность, которая так контрастировала с легкостью ее характера и полетом фантазий. Ей чего-то не хватало и что-то настораживало. Но Софи уговаривала и убеждала себя, что – он такая прекрасная партия и что любая девушка была бы рада его заполучить, но он достался именно ей и надо это ценить.

Она гнала от себя печальные мысли. И сперва ей это удавалось. Софи наслаждалась роскошными свиданиями с Алексом: походами по самым дорогим ресторанам, лучшим театрам столицы… Вместе с Алексом она стала вхожа в элитные круги. Они были на званых вечерах и даже балах.

Софи быстро освоилась, стала своей в компании аристократов и бизнесменов, обзавелась знакомыми и даже подругами. Но очень скоро она стала уставать от всего этого. Софи понимала, что деньги приносят лишь временный восторг. Стало приходить осознание, что счастье с обеспеченностью имеет мало общего. Между тем, сдержанность и сухость Алекса в обращении с ней стали проявляться чаще. Он все решал сам и за себя, и за нее. Она покорно соглашалась, убеждая себя, что вполне может отказаться от своей точки зрения и что он наверняка прав, но внутренне недовольство и сопротивление росло.

Единственное, на чем ей в свое время удалось настоять, – это возможность жить отдельно, не переезжая к Алексу. Ссылаясь на строгое воспитание матери, она не считала возможным жить с мужчиной в одном доме до заключения законного брака. Алекс остался недоволен, но уступил. Однако настояв на том, что Софи переедет из университетского общежития в двухкомнатную квартиру, купленную Алексом специально для нее. Девушка согласилась, хотя и чувствовала, что и в этом вопросе ее принц взял свое.

Просторная квартира со светлыми комнатами выходила окнами в парк. Повсюду чувствовался запах свежего ремонта. Новые обои, мягкие ковры, в которых утопали ноги, высокие потолки – все было светлых оттенков и создавало атмосферу необычайной легкости, как будто в этой квартире рождался день и нехотя выползал за ее пределы на улицы. Здесь бродило эхо, отражаясь от пустых стен, и более ничего не было.

Софи воодушевила возможность обставить все здесь по-своему. Если уж она и спрятала себя в золотую клетку, так пусть хоть здесь все будет так, как ей хочется.

Глава 4

Ее ноги уже мчались по знакомой дороге в антикварный магазин, куда она частенько заглядывала и где любила проводить свободное время.

Здесь был самый настоящий музей для ее души. Она приходила сюда, когда ей невыносимо хотелось чуда, любовалась миниатюрными вещицами и для каждой придумывала свою историю.

Что, например, могло произойти с этой старинной брошью XVIII века? Кто была ее обладательница, в чьих руках побывала эта брошь? Быть может, один из величайших поэтов столетия дарил ее когда-то своей возлюбленной?

Софи аккуратно касалась старинного секретера, с трепетом проводила рукой по обивке роскошного дивана в стиле барокко, еле слышно касаясь пальцами клавиш старого клавесина. Сегодня она наконец купит что-то из этих «живых» вещиц. Ведь теперь, будучи девушкой такого состоятельного молодого человека, она не испытывала ни в чем нужды и она не могла себе в этом отказать.

Ее взгляд привлекло огромное кресло в восточном стиле, выполненное из бархата. Кресла вполне хватило бы для двоих, но непременным его атрибутом являлись подушки самых различных форм, которые занимали добрую половину пространства.

Глядя на него, Софи мгновенно унеслась в фантазии о том, как в этом кресле она будет отдыхать после насыщенного дня, читать, смотреть телевизор или проводить вечер у окна. В этой уютной композиции ей непременно захотелось камина, звука потрескивающих поленьев…

– Решено. Беру! – сообщила она менеджеру магазина.

Оплатив заказ картой и договорившись о доставке, она продолжила свое путешествие по магазинам в поисках вещей, которые бы создавали настроение в ее новом доме.

К вечеру следующего дня все, что было найдено и куплено, стояло то тут, то там по всей квартире. Коробки загромождали проходы, и приходилось ждать следующего дня, когда рабочие установят, прибьют и соберут все то, что этого требовало.

Так и случилось. Через пару-тройку дней все стояло на своих местах, в соответствии с точными представлениями Софи.

Комната дышала цветом. Полки шкафов заполнились пестрыми корешками книг, на стене висели красочные пейзажи и портреты ею обожаемой Одри Хепберт, прямо посередине стояло то самое кресло, все в подушках. Рядом красовался невысокий круглый столик из натурального дуба, а с потолка свисала витражная люстра. Вечерами это пестрое светило разбрасывало цветные лучи по всей комнате.

Частыми вечерами, свернувшись калачиком на кресле и прихватив с собой пакет апельсинов, Софи следила за цветными бликами, медленно переползающими с одного места на другое.

Софи читала книгу, но не могла удержать ее смысла и постоянно улетала куда-то мыслями. О чем она думала? А думала она об Алексе. Но эти мысли нельзя было назвать счастливыми. Что-то было не так, и она пыталась понять, что именно ей никак не давало покоя. Изрядно себя помучив этими размышлениями, девушка попыталась взбодриться мыслями о том, как беззаботно она теперь живет, что теперь стоит только пожелать, как все или почти все ей принесут на блюдечке. Тем не менее от этих мыслей настроения не прибавлялось. Она все больше понимала, что счастья не купишь за деньги.

Дни снова потянулись друг за другом медленно и сонно, с той лишь разницей, что теперь по утрам она вставала со своей огромной белой кровати в просторной белой спальн, вместо дешевого растворимого кофеварка готовила ей свежемолотый зерновой кофе, а носила она теперь ту одежду, которую Алекс посчитает уместной положению его девушки.

Алекс был против того, чтобы Софи оставалась работать в кофейне. Но всевозможными уверениями девушка убедила его оставить за ней это право. Неизвестно, каким чудом она не сдалась под натиском Алекса, но что-то подсказывало ей, что хотя бы эту частичку своей собственной жизни ей нужно оставить при себе.

– У тебя все есть и все будет! И это тебе обеспечу я сам! Зачем тебе работа?!

Софи лепетала что-то невразумительное, пока ему не надоело спорить, и он махнул рукой.

Удивительно, но теперь, когда у нее была и крыша над головой, и все, что она могла захотеть, Софи не только не бросила учебу, но еще с большим прилежанием стала посещать занятия. Ни капли своей собственной жизни ей больше не хотелось упускать. Она всеми правдами и неправдами стремилась сохранить что-то свое, что было у нее до встречи с Алексом. Софи боялась оказаться зависимой окончательно. Тем временем подружки в университете продолжали восхищаться ее теперешним положением, и она временно успокаивалась, убеждая себя в том, что он именно тот, кто ей нужен.

Глава 5

Погожим сентябрьским вечером, как обычно встретив Софи с работы, Алекс уверено развернул свой автомобиль в сторону, противоположную дому.

– Разве мы не домой?

– Нет.

– А куда?

– Я везу знакомить тебя с родителями.

– … вот так? Не предупредив меня?

– А зачем?

– Ну… я не готова… морально…

– Не переживай, – сухо усмехнулся Алекс. – Ты им понравишься. Ты не можешь не понравиться.

Что могла ответить Софи? Ведь дело было совсем не в страхе не понравиться его родителям. Скрепя сердце, она промолчала и приготовилась к новому испытанию.

Реакцию родственников Алекса нельзя было назвать непредсказуемой. Отец, в стандартной для себя манере, отреагировал на знакомство сухо и сдержанно, как будто сын каждый день водил знакомить с ним девушек. Мать приняла ее как родную, полностью одобряя выбор сына. Ужин, чаепитие – все прошло спокойно и без сюрпризов. Софи скучала и часто задумывалась о своем. После этой встречи Софи занервничала еще сильнее. Знакомство прошло вполне благополучно, и это скорее расстроило, чем обрадовало ее. В солнечном сплетении что-то неприятно сжималось, подкатывали слезы. Софи злилась то на себя, то на Алекса, то снова на себя. В конце концов она начала осознавать, что так долго продолжаться не может.

В один из привычных дней, проводя вечер у Алекса за совместным просмотром по телевизору мало интересных ей соревнований по гольфу, сославшись на усталость и головную боль, она наконец отправилась к себе домой, где погрузилась в тяжелые тягучие мысли. Липкие и вязкие, они словно затягивали ее в трясину, не давая возможности пошевелиться.

Проснувшись рано утром совершенно разбитой, она обнаружила, что так и заснула вчера одетая на кровати. Вспомнив, что сегодня им с Алексом предстоял званый ужин на загородной вилле одного из партнеров его юридической фирмы, она поспешила привести себя в порядок. Приняв ванну и причесавшись, она приготовила себе легкий завтрак, после чего принялась подбирать наряд для сегодняшнего выхода в свет. Выбор пал на голубое сверкающее платье с глубоким вырезом, оголявшим спину.

Алекс заехал в пять. На нем был смокинг и идеально выглаженная белая рубашка. Выглядел он необыкновенно красиво.

Встреча гостей, да и сам ужин проходили, как всегда, на высшем уровне. Все помпезно и торжественно. Официанты, вытянувшись в струнку, заложив одну руку за спину, другой держали сверкающий поднос с такой важностью, будто они и есть самые главные из приглашенных гостей.

Все по сценарию, все как Софи привыкла видеть. Все… Удивило ее лишь то, что Алекс оказался частью этого сценария. В середине вечера он вдруг попросил слово, поднялся на небольшую сцену и произнес речь, о которой Софи должна была догадаться и раньше. Тем не менее, сказанное Алексом застало ее врасплох.

Все обернулись на Софи, зазвучали аплодисменты, а в ее глазах застыли страх и изумление. Гости, конечно же, приняли это за неожиданный восторг новоиспеченной невесты.

Что могла ответить Софи, когда сотни глаз устремились на нее, когда все вокруг их поздравляли? Мужчины похлопывали Алекса по плечу, женщины окружили Софи и защебетали наперебой о чем-то. Алекс надел на палец своей избранницы тоненькое кольцо с невероятных размеров камнем. Все закружилось и завертелось в каком-то немыслимом водовороте. Казалось, что все это происходит не с ней.

Взяв себя в руки, Софи сделала вид, что она просто очень удивлена. Из последних сил натягивая улыбку, она старалась поскорее переключить с себя внимание.

Разве не об этом можно было только мечтать? Разве не потрясающий парень сделал ей только что предложение? Может быть, она просто капризная, испорченная девчонка? Но почему сердце так сжимается? Почему душа кричит? Почему хочется убежать?

Софи поняла, что по-настоящему влипла в эту ситуацию и виной тому была она сама. Кто мешал ей сказать «нет» с самого начала? Кто мешал отвергнуть его предложение, пусть и на глазах у всех? Почему она позволяла манипулировать собой? На эти вопросы у нее не было ответов, и тем сильнее она злилась на саму себя. Она больше не жаловалась, но просила кого-то невидимого там наверху, чтобы свершилось чудо, которое спасло бы ее и вытащило из этой ситуации. Но ничего не происходило.

Начались приготовления к свадьбе. Софи предстояло сообщить новость о помолвке родителям, но она все оттягивала момент. Тем временем Алекс пребывал в отличном расположении духа. Улыбка светилась на его лице, и казалось, будто он все время витал где-то в своих мыслях, не замечая настроения Софи.

Глава 6

На сегодняшний вечер Алекс назначил неформальную встречу с друзьями в небольшом, но солидном пабе неподалеку от центрального парка. Там он собирался сообщить им о помолвке и отпраздновать это событие. Софи, конечно же, должна была присутствовать. Алекс сам подобрал наряд для нее к этому вечеру. Это было маленькое коричневое шелковое платье в крупный белый горох и, в тон ему, лодочки. Софи прихватила с собой только маленькую сумочку на тонком ремешке.

В пабе пахло дорогим деревом и сигарами. Уже много лет это было любимое место для дружеских посиделок Алекса и его друзей. Компания бурно и весело отреагировала на новость о предстоящей свадьбе. Все искренне улыбались и произносили тосты. Все, кроме давней подруги Алекса. Было видно, как она испугалась известия и, с трудом натянув улыбку, подняла бокал за их помолвку. Софи давно подозревала, что девушка была неравнодушна к ее жениху, но никогда не испытывала ревности по этому поводу, несмотря на их тесные взаимоотношения. Вот уж кто действительно понимал Алекса, так это Роуз. Казалось, будто они читали мысли друг друга и стремились к одному и тому же. Удивительно, что Алекс вообще предпочел Софи.

«Была бы хорошая пара», – подумала Софи, но тут же отогнала эту мысль.

Время летело незаметно, и было уже довольно поздно. Ребята крепко выпили за счастье жениха и невесты, и встреча уже подходила к концу.

На улице было еще довольно тепло, поэтому Алекс только накинул на легкое платье Софи свой пиджак и предложил ей прогуляться пешком по парку. До дома было рукой подать, а прогулка перед сном, тем более в таком состоянии, ему бы сейчас не повредила. Попрощавшись с теми, кто еще решил остаться, они вышли на улицу. Повеял легкий ветер, наполненный дождем и запахом листвы.

– Наверно, ночью пройдет дождь, – задумчиво сказала Софи, но, казалось, Алекс ее не слышал.

Было в этом запахе что-то от ускользающей из ее рук свободы, терпкого аромата мечты, надежды на лучшее, которая теперь медленно исчезала. Софи вдыхала полной грудью и не могла надышаться.

Шли они молча, каждый думал о своем. По дороге им никто не встретился, только листья иногда шептались под ногами, и фонари одиноко освещали бульвар. Вдруг фонарь впереди замигал, издал какой-то кряхтящий звук и погас. Буквально через несколько секунд то же самое случилось и со всеми остальными фонарями, выстроившимися вдоль дороги. Наступила полная темнота, и даже ветер замер, только луна еще мгновение освещала бульвар, пока и ее не укрыло тяжелое облако. Теперь силуэты были едва различимы. Хорошо, что дорога была широкая и ровная. Несколько минут быстрым шагом – и они выйдут в город на оживленную, освещенную огнями витрин улицу.

Софи нащупала в темноте руку Алекса. Глаза потихоньку привыкали к темноте. Она почувствовала, насколько спокоен ее спутник, и сама стала дышать ровнее…

Вдруг Алекс резко обернулся и замер, угадав какое-то движение за спиной. В следующую секунду он сильнее сжал руку Софи и прошипел: «Бежим!» Доверившись ему, Софи кинулась за ним.

Сперва Софи даже показалось все происходящее забавным: бежать от кого-то, как в приключенческом фильме… Но потом она услышала быстро приближающиеся тяжелые шаги, и паника мгновенно охватила ее. Она боялась оглянуться, но слышала каждый шаг преследователя: он был размеренный, будто кто-то шел, а не бежал. Однако шаги приближались с невероятной скоростью, и казалось, будто вся земля сотрясается под ними.

В следующее мгновение что-то просвистело в воздухе над ее головой, и Алекс в один момент отлетел метра на три в сторону, да так и замер там, в темноте. Еще секунда – и кто-то сильной рукой схватил ее, будто пушинку, а затем, ловко оттолкнувшись от земли, взмыл вверх. «Как высоко…!» – думала Софи, теряя сознание.

Глава 7

Очнулась она от резкого и холодного порыва ветра в лицо. Ветра, принесшего ледяные капли дождя и пробирающего до костей. Он, словно пощечина, безжалостно вернул ее из забытья. Что-то сдавливало грудь, мешая ей дышать. Сперва Софи попыталась высвободиться из тисков, но в следующую секунду она вцепилась в них, как в спасательный круг, и вовсе забыв дышать. Взору девушки предстала ужасная картина: она висела в воздухе высоко над землей, и только чья-то огромная рука, прижав ее к себе, как куклу, не давала упасть.

Она издала нечто, напоминающее крик, и похититель мгновенно стащил ее с парапета, на котором сидел, на каменный пол балкона. Только ощутив себя на твердой поверхности, Софи начала дышать и, немного придя в себя, попыталась разглядеть человека.

В ночной тьме это было сложно сделать. Тусклый свет луны едва падал на балкон, но высокая колонна закрывала его и от этих несмелых лучей.

Софи вглядывалась в очертания и контуры. Ей показалось, что перед ней стоит огромное чудовище. Но вот оно шагнуло в свет луны, и девушка разглядела человеческое лицо, обнаженный торс с широкой грудью и плечами, огромные руки, густо покрытые волосами и босые ноги. Выпуклые мышцы на всем теле выступали так сильно, что казалось, вот-вот они разорвут натянутую до предела кожу. Закатанные до колена брюки обнажали развитые мышцы голени. Существо стояло босиком на каменном полу. Порывы холодного ветра то и дело бросались на него, но казалось, что он ничего не чувствовал.

Рост его был огромный. Да что там огромный, просто исполинский! Во всяком случае, не меньше двух с половиной метров. Не то человек, не то монстр, он стоял неподвижно, как скала, огромная и неподвластная никакой стихии.

Софи не видела его глаз, но чувствовала, как он смотрит на нее, и взгляд этот заставлял кровь стыть в жилах. Она начала дрожать не то от страха, не то от холода. Не отводя глаз от громадины, сидя на промерзшем полу и судорожно ощупывая его руками, девушка отползала все дальше и дальше, пока не уперлась спиной в холодную стену и замерла в ожидании.

Казалось, тишина длилась вечно, как вдруг он заговорил:

– Жди меня здесь! – и с легкостью, будто был не грудой мышц исполинских размеров, а невесомой балериной, одной рукой уцепился за каменную крышу балкона, легко оттолкнулся и одним махом запрыгнул на нее. Скала исчезла, и на мгновение наступила тишина. Только дождь хлестал изо всех сил.

Как только Софи пришла в себя, она бросилась к балконному парапету, чтобы сориентироваться, где находится. Казалось, там, внизу, шумел все тот же город, и будто она даже хорошо знала этот район. Да, ей не почудилось. Она находилась в старом городе, в этой его части стояли преимущественно дома восемнадцатого-девятнадцатого веков, некоторые из них служили музеями и выставками, остальные – виллами для богачей. Здесь Софи часто любила прогуливаться и знала почти каждый дом. Девушка обрадовалась, что сейчас быстро сориентируется, где находится, и позвонит кому-нибудь, чтобы ее забрали отсюда. Она взглянула вниз: казалось, расстояние до земли было не меньше семи этажей. Посмотрела наверх: крыша балкона мешала рассмотреть постройку выше. Но, судя по всему, Софи находилась на самом последнем этаже этого здания, на террасе старого пентхауса. Тем не менее, она не узнавала этот дом. Она была уверена, что никогда не видела его раньше.

Позвонить кому-нибудь и предупредить, что ее похитили, все-таки стоило. Озираясь в поисках сумочки, в которой лежал телефон, она ничего не обнаружила.

Бежать! Но как?! Спуститься с балкона вниз невозможно, слишком высоко. Старая постройка, высокие потолки, расстояние в семь этажей было значительно больше, чем в привычных современных домах.

«Надо найти выход», – пришло ей в голову, и она кинулась в противоположную сторону к неосвещенной стене дома. Тут, между двух колонн, она обнаружила огромную дверь. Она, конечно, оказалась закрытой. Софи не ждала ничего другого. Делать было нечего. Оставалось только ждать. Руки и ноги почти закоченели, тело болело не то от холода, не то от хватки зверя. Прошло еще немного времени, прежде чем она услышала, как с крыши балкона посыпались мелкие камушки, и на террасу грузно приземлился человек-скала.

– Вот, держи! – пробурчал он и ткнул в нее чем-то мягким. Софи отпрянула от неожиданности, но поняв, что мягкий комок в его руках – не что иное, как плед, схватила его, пока монстр не передумал, и укуталась в него с головы до пят.

Снова наступило молчание. Человек-скала развернулся к ней спиной, подошел к балкону и, как ни в чем не бывало, снова уселся на парапете, свесив ноги с высоты.

– Меня зовут Рокк, – произнес он своим низким и грубым голосом. – Я расскажу тебе, почему ты здесь.

Повисла пауза. Софи так и замерла за его спиной, не смея пошевелиться. До нее доносились странные звуки не то вздохов этого огромного существа, не то рычания, а после – еле слышное бормотание. Боясь не расслышать чего-нибудь важного, она осторожно приблизилась к нему. Софи боялась издать хоть звук, чтобы не потревожить его, но он молчал. В конце концов он ударил кулаком одну из колонн, стоявших рядом. Казалось, что от такого удара она разлетится вдребезги, но колонна глухо загудела и не сдвинулась с места.

Странное существо перемахнуло через балкон на каменный пол террасы и, явно нервничая, стало расхаживать из стороны в сторону.

– Меня зовут Рокк, – повторил он. – И то, что ты сейчас узнаешь, не должна знать ни одна живая душа. Об этом не должен знать никто.

И вдруг он перестал расхаживать взад и вперед, а уселся прямо на холодный пол и, кажется, успокоился. Его дыхание стало ровнее, и сердце стало биться спокойнее. Или это она слышала биение своего сердца? Она уже не понимала.

– Я прекрасно понимаю, что ты можешь разболтать об этом кому-то, и тогда, возможно, мне несдобровать. Но если я не расскажу тебе, зачем ты здесь, то и поступок мой не имеет смысла. А раз я на него решился, то значит, готов к любым последствиям.

Он снова замолчал.

– Так зачем я здесь? – решилась нарушить молчание Софи и тут же об этом пожалела, потому что Рокк взревел, как подстреленный зверь.

– Ты можешь умереть!

Не зная, что ее потрясло больше: его рев или это известие, Софи попятилась назад и забилась в угол.

– Ладно… – снисходительно проворчал он. – Тебе надо это услышать. Я сказал, что ты МОЖЕШЬ умереть, а не что ты умрешь. Если ты будешь слушать и УСЛЫШИШЬ, что я тебе попытаюсь сказать, то все можно предотвратить.

Ночь медленно шла на убыль. Ветер стих, и дождь перестал лить.

– Ты, кажется, собралась замуж, но не хочешь этого, – прохрипел он.

У Софи глаза на лоб полезли. Она чуть не задохнулась от гнева и удивления.

– Что-о?!

Выйдя наконец из оцепенения, она устремила свой взор на чудовище, сосредоточив все свое внимание на его словах. Но Рокк молчал. Слышно было только, как оба дышат в тишине: она – напряженно и быстро, он – спокойно и медленно. Наконец Рокк продолжил:

– Ты никогда не думала, куда исчезает то огромное количество энергии, которое выбрасывают люди, когда злятся или ненавидят? – он посмотрел на нее. В его глазах не было ни гнева, ни угрозы – только вопрос, и этот вопрос адресовался ей.

Софи растерялась. Она вообще не думала, что люди выделяют какую-то энергию, когда испытывают сильные эмоции.

– Нет. Не знаю. А причем тут это?

Казалось, Рокк не заметил ее вопроса.

– Похоже, люди об этом вообще не задумываются… Хм. Как беспечно! Неужели вам кажется, что такое огромное количество мощнейшей энергии, которую вы просто выплевываете, когда злитесь, просто растворяется в воздухе?! Неужели вы бестолковы и думаете, что она никем не присваивается?!

– Присваивается?

– Именно! Это невероятная ценность, которую вы отдаете, ничего не получая взамен. И вы думаете, что такой наживой никто не воспользуется?

– А кто может этим воспользоваться? – проговорила Софи почти шепотом. И снова наступило молчание.

– Я, – тихо ответил Рокк. – И такие, как я.

– Такие, как ты? А кто ты?!

– Кто я? Ха! Я тот, кто питается этой энергией. Я тот, кто, как сказали бы люди, продал душу дьяволу, и взамен имею такую возможность – питаться энергией человека.

По мере того, как он произносил все это, его голос возрастал и шепот переходил в рев. Он встал, прошелся по террасе, а потом, с видом абсолютно безнадежным, облокотился спиной о колонну, медленно сползая на пол. Его голос казался усталым и надтреснувшим:

– Я и такие, как я, можем потреблять энергию, которую люди бездумно разбрасывают, как ненужную, когда злятся, ненавидят, сердятся… Но они и не догадываются, что энергия эта им и самим жизненно необходима. Мы же забираем ее, питаемся ей и имеем, благодаря тому, бесконечную силу и власть.

– А кто вы? И сколько вас?

– Мы называем себя мортами. Нас не так уж много. Но поверь, достаточно.

– Достаточно для чего?

– Для того, чтобы вся энергия, которую вы выделяете, была поглощена нами. Когда-то мы были людьми, но потом мы сделали иной выбор…

– Что значит иной выбор?

– Наши старейшины говорят, что мортом становится только тот человек, который чрезмерно стремится к власти и богатству, кто готов ради этого отдать все. К таким людям в свое время приходит посланник. Он заключает добровольную сделку: в обмен на жизнь человек превращается в чудовище, живущее тем, что забирает растраченную человеческую энергию, но силы его становятся безграничны. Он может иметь все материальные блага мира, если захочет. Он может иметь власть над человеком, и, если тот погряз в злости и ненависти, морт способен уничтожить его, забрав всю энергию.

– А кто этот посланник? Откуда он? – спросила Софи, но ответ она уже знала наверняка. Рокк медленно расплылся в улыбке.

– Само собой, это посланник самого прародителя зла.

– Дьявола?

– Нет никакого дьявола, девочка. По крайней мере в том понимании, в котором вы, люди, его привыкли представлять. Впрочем, так тебе, возможно, будет легче все осознать. – Он немного помолчал. – После такой сделки человек перестает быть человеком. Внешне он меняется мало, внутренне – абсолютно. Он может сколько угодно жить без воды и еды. Еда для него – лишь способ получить удовольствие. Человеческое тело морта становится огромным от той невероятной энергии, которую он получает от людей. Лишь от нее зависит его жизнь. В наших жилах, в каждой нашей клетке циркулирует эта энергия. Благодаря ей мы обладаем невероятной силой и ловкостью. В общем, как ты поняла, отшельником морту никогда не стать, – усмехнулся Рокк, – если он не хочет умереть. Ему необходимо находиться среди людей, чтобы пополнять себя жизненной энергией.

– Но ведь иногда вам, наверно, может и не хватать этой энергии?

– Почему это? – искренне удивился Рокк.

– Ну-у… возможно, бывают такие дни, когда люди мало злятся.

Рокк повалился на спину и разразился таким хохотом, что Софи стало не по себе.

– Ты даже не представляешь, насколько это невероятно. Видишь ли, злиться, нервничать и переживать по пустякам – это одно из самых любимых занятий людей.

– Но… может быть, в праздники, когда все счастливы…? – робко пыталась возразить Софи.

Рокк снова рассмеялся.

– Ты неподражаема! Не хочется тебя разочаровывать, но даже и в самые счастливые дни люди делают это с большой охотой.

– А душа?

– Что душа?

– Получается, что вы продали свою душу дья… м-м-м, ну, тому, кто …

– Прародителю зла? Нет. Душу нельзя ни продать, ни отдать. Ее может забрать только тот, кто ее дал. Передать ее кому-то другому нельзя. Только воля существа, владеющего душой, может направить душу в то или иное русло. Потому посланник заключает свою сделку на добровольной основе. Насильно никто не сможет забрать твою душу.

– Значит, в один прекрасный момент ты можешь передумать быть мортом и стать человеком?

– Нет. Это невозможно. Ты перестаешь быть человеком, как только заключаешь сделку с Прародителем зла. У тебя забирают жизнь человеческую, вдохнуть которую может только Создатель. А он не заключает сделок. Он безвозмездно дает человеку душу, тело, волю и жизнь и отпускает тебя в свободное плаванье.

Рокк на секунду задумался о чем-то.

– Забрать жизнь может каждый, даже человек, а вот дать… Тем не менее, тот, кому служим мы, силен по-своему.

– Ты жалеешь о том, что заключил сделку?

Рокк не ответил.

– Ты все еще не сказал, зачем я здесь.

– Ты здесь потому, что можешь серьезно заболеть. И твоя болезнь едва ли будет поддаваться современным методам лечения. Тебе будут ставить различные диагнозы, называть самые разные причины болезни. Но все это будет ложь, а причина одна – полное энергетическое истощение.

В глазах Софи замер страх, но ей показалось, что и в лице Рокка она уловила тревогу. Он поспешил продолжить:

– Но вернемся к тому, с чего я начал. Вот уже много лет ты делаешь то, что не хочешь делать. Переживаешь то, что не хочешь переживать и отдаешь слишком много энергии вовне. Если так будет продолжаться, то ты заболеешь и…

– … умрешь? – продолжила Софи.

– Ты меня поняла.

– А как вы забираете эту энергию? Вы что, как невидимая пиявка, присасываетесь к человеку и высасываете из него энергию?

– Нам не приходится ничего высасывать, вы сами все отдаете, а мы просто берем то, что вы, не думая, выбрасываете… Мы, прежде всего, видим эту энергию, как яркий луч. Когда человек испытывает сильные отрицательные эмоции, он выделяет энергию, которая ярким лучом исходит от человека вверх. Мы видим и чувствуем ее, как собаки чуют след.

– Но если ты не один, как вы делите эту энергию между собой?

– Без особых проблем, на самом деле. Чаще всего у каждого из нас есть постоянные и, так сказать, любимые доноры. Мы знаем о каждом из них. Хотя это не обязательно, никто никому не принадлежит, просто так удобней. На самом деле я могу брать энергию у кого захочу, но людей так много, что нет смысла делить их. Вот, к примеру, ты всегда была моим донором.

Софи съежилась.

– Звучит жутко. Но если ты так беспокоишься за меня, почему не перестанешь забирать мою энергию?

– Не заберу я – заберет кто-то другой. Суть в том, что как только кто-то из нас присоединяется к лучу энергии человека, для других он перестает быть видимым. Если твой луч энергии не погаснет, к нему присоединится кто-то другой.

– А ты, значит, давишься ею и переживаешь за меня! – осмелилась на грубость Софи.

Рокк ничего не ответил. На улице стало уже заметно светлее. Рокк, казалось, это тоже заметил и заволновался.

– Теперь ты знаешь величайший секрет, который может или убить тебя, или сохранить силы и жизнь. Меня же никто не погладит по головке за то, что я тебе рассказал. Поэтому, пожалуйста, используй эту информацию правильно.

– А что может с тобой случиться?

– Мне не хочется об этом думать, но если кто-то узнает об этом…

– Так почему же ты рискуешь собой, чтобы рассказать мне то, чего я знать не должна? Почему ты спасаешь мою жизнь и ставишь под угрозу свою?

– По-моему, ты слишком много хочешь знать, – прорычал он. – Тебе пора возвращаться!

И в один короткий миг он подпрыгнул к ней, подхватил и ринулся с балкона вниз. Что было дальше, Софи не помнит, видимо, она снова потеряла сознание от страха и усталости.

Глава 8

Софи проснулась от пронзительного телефонного звонка. Она поняла, что находится у себя дома, в кровати, и сперва было подумала, что это все ей приснилось. Но резкая боль во всем теле дала ей понять, что вчерашняя холодная и ветреная ночь не была выдумкой. Ее сильно продуло, и теперь она наверняка не сможет встать с постели неделю.

Предупредить кого-либо, что с ней все в порядке, узнать, что случилось с Алексом, или просто позвать на помощь не представлялось возможным, – до телефона, судя по его отдаленным звукам, было не дотянуться.

«Стоп! Откуда взялся телефон?» – подумала она и аккуратно приподнялась на руках, чтобы заглянуть за край кровати, стараясь при этом не двигать шеей.

К ее изумлению, на полу лежала маленькая сумочка, которая так была нужна ей вчера ночью, а в ней разрывался от трелей телефон.

– Может быть, всего этого все-таки не было? Нет. Это невероятно.

Телефон надрывался каждую минуту. От этого звука уже разболелась голова, и Софи мечтала, чтобы у него села батарейка. Через час с четвертью ее желание осуществилось, – телефон пиликнул в последний раз и затих, но тут в дверь постучали. Минуту спустя кто-то вставил ключ в замочную скважину и быстро провернул его. Послышался знакомый голос Алекса, торопливая речь, куча вопросов, на которые Софии, как попугай, повторяла одно: «Ничего не помню, как оказалась дома – не знаю». Наконец Алекс понял тщетность своих попыток и перестал задавать вопросы.

Что произошло с ним, он не рассказывал, упомянул только, что от удара потерял сознание. Софи же расспрашивать его не стала, поскольку чувствовала, как неловко ощущал себя Алекс, оказавшись бессильным в этой ситуации.

Чуть позже Алекс сходил в аптеку, купил мазей для растирания, какие-то травы и последующие три дня терпеливо ухаживал за Софи.

Все это время девушка чувствовала его нежность и заботу, ощущая себя как в раю. Она еще раз сказала себе, что он именно тот человек, о котором можно мечтать. И все эти разговоры с человеком-скалой – просто нелепица какая-то.

Но поселившимся в ней однажды огонькам сомнения и невероятных знаний, которыми она теперь обладала, не суждено было угаснуть никогда. Теперь все, что делала и думала Софи, вольно или невольно проходило через призму этих знаний.

Тем временем, день свадьбы близился, а Софи так и не поговорила с Алексом о своих сомнениях, так и не решилась изменить ситуацию. И когда были разосланы все приглашения, а друзья и родственники наперебой звонили, радостно сообщая, что непременно прибудут, девушка окончательно забросила все попытки объясниться с женихом.

Последние дни он был очень заботлив и мил с ней, что совсем сбивало Софи с толку и мешало воспрянуть ото сна, честно посмотреть на свои отношения и перестать убеждать себя в том, что этот человек ей полностью подходит. Круговорот обязательных предсвадебных хлопот окончательно затянул ее в свои сети. Выбор платья, ресторана и прочих свадебных увеселений пролетели, и вот уже все готово, в ожидании завтрашнего торжества.

Глава 9

С утра зарядил дождь, небо было серое и хмурое, но, казалось, никто из друзей и родственников Софи этого не замечает. Все в доме бегали и суетились, шли последние приготовления к свадьбе. Мать Софи была так счастлива, что ее дочь выходит замуж за такого богатого и порядочного молодого человека, что не уловила и тени грусти на лице своей дочери. Отец чувствовал Софи намного лучше, и перед ним она старалась держаться бодрее. Натянув улыбку, девушка отдалась в руки суетливых подружек, делавших ей макияж, прическу и вносивших последние штрихи в образ невесты.

Наконец Софи, взглянув в зеркало, увидела перед собой принцессу, какой мечтала быть с детства: легкое платье с небольшим шлейфом, обшитое бисером, макияж, подчеркивающий красивые глаза, пара тонких браслетов на запястье и ниспадающая до самого пола фата. Она попыталась представить рядом с собой Алекса во фраке с галстуком, но так и не смогла.

Пришло время ехать на венчание. Машины ждали у входа, а дождь, казалось, лил еще сильней. Со всех сторон ее окружили зонтами, пока она не села в роскошный автомобиль и не закрыла за собой дверь. Вереница машин направлялась к церкви в центре города. Последние несколько минут Софи пробыла в полной тишине, глядя на дождь за окном. На ум приходила старая считалочка, которой учила ее мама:

Друг за другом строчки неустанно крутились и крутились в ее голове. Почему? Может, они отвлекали ее от мрачных мыслей? Может, просто не оставляли места для других?

Машина подъехала к ступеням церкви, и дверь распахнулась. Кто-то протянул ей руку, воздев другую с зонтом поверх крыши автомобиля.

Софи проследовала за ним. Вокруг слышались возгласы восхищения друзей и родственников, но она не видела лиц, не слышала речей, только считалочка в ее голове отсчитывала секунды.

Еще пара минут – и зазвучал орган, музыка разлилась по всему пространству. В конце длинного прохода, вдоль которого сидели гости, ее ждал Алекс. Вот он снимает с ее лица фату. Вот уже священник начинает говорить:

– Мы собрались здесь, чтобы соединить…

– Дождик-дождик льет-льет… – еле слышно шепчет Софи.

– … Алекса и Софи… – продолжает священник.

– Он с собой меня зовет…

– Согласен ли ты, Алекс…

– Прыгаем по лужам, посмотри… – шепчет она под нос.

– Согласна ли ты, Софи, любить и уважать, быть вместе…

– Побежали с дождиком – раз, два, три! – произносит в полный голос Софи.

По залу пробежал вздох. Все замерло.

– Что? – переспросил священник.

Софи, ошарашенная, но отчетливо понимая, что делает, медленно выскальзывает из своих туфель на высоких каблуках и становится на пол. Никто под длинным свадебным платьем не заметил этого действия.

– Что вы сказали? – еще раз переспросил священник.

– Побежали, ра-а-з, два-а, три! – повторила Софи и, развернувшись на пятках, ловко подхватив подол своего платья, она кинулась к выходу.

Некоторое время никто ничего не мог понять, но, опомнившись через пару мгновений, жених и некоторые проворные гости бросились за ней в погоню.

Фата немедленно намокла и слетела. Софи не знала, куда бежит, но уже слышала шаги за собой.

– Боже, что мне делать?! Сейчас меня догонят и…?!

Она надеялась затеряться среди толпы зонтов и плащей, свернув за ближайшим углом дома, но до него еще было несколько метров. Между тем, шаги за спиной звучали все ближе и ближе. Но вот он – заветный поворот! Она кинулась туда, но в нескольких метрах от себя увидела кирпичную стену.

– Тупик!!! – воскликнула Софи.

Силы покинули ее, ноги подкосились, и вот уже кто-то подхватывает ее и уносит. Земля уплыла из-под ног…

Глава 10

Казалось, она пробыла без сознания несколько часов, за окнами уже стемнело.

«Стоп! А что это за окна?!» – Софи постепенно приходила в себя.

Напротив нее простиралось огромное арочное окно с узорными рамами, метра три высотой. До потолка им буквально оставалось еще несколько сантиметров. Взгляд Софи медленно перешел на потолок. По периметру – лепнина, работа явно старая.

Она прислушалась. В нескольких метрах за ней что-то потрескивало, кажется, это был камин. Рядом кто-то изредка ворошил полешки в огне. Софи немного приподнялась: она лежала, кажется, на огромной кровати, укрытая чем-то мягким и ворсистым, напоминающим мех. Девушка постаралась придумать какое-то объяснение своему бегству, но потом наотрез отказалась оправдываться, решив прямо сообщить, что замуж за Алекса не выйдет и на этом их пути расходятся.

Решительно поднявшись с кровати и развернувшись к камину, она было начала говорить, но слова застряли в горле. Спиной к ней сидел некто, и этот некто своими размерами никак не походил ни на Алекса, ни на человека вообще. Через секунду она поняла, у кого в гостях она находится.

Внезапно ей стало удивительно спокойно и легко. В этом существе она сейчас видела друга, спасителя. Захватив укрывавшую ее меховую шкуру, она молча подошла к огню, постелила ее возле и села. Некоторое время они так и сидели молча, вглядываясь в игру пламени, пока он не нарушил молчание:

– Если бы ты не решилась на этот поступок, я бы не стал тебя спасать.

Она молчала.

– Ты должна была решиться на это сама и только тогда…

– Так ты на глазах у всех…

– Нет. Просто для них ты внезапно исчезла за углом.

Рокк усмехнулся и, казалось, был очень доволен тем, как ловко он все это проделал.

– Это прекрасно, что ты набралась храбрости. Зная все то, о чем я тебе рассказал, ты просто не должна была поступить иначе.

– Расскажи мне еще о своем мире.

– Что ты хочешь услышать?

– Разве есть только вы – те, кто воплощает темную сторону?

– Конечно, есть и другие, светлые сущности. Они выглядят несколько иначе. Их легко выделить из толпы, но все же они не так заметны, как мы. Они будто светятся, ведь волосы, кожа, ресницы и брови их белые как снег. Они худощавы, стройны и довольно высоки ростом, по человеческим меркам. Эти существа зовутся нефритами.

Рокк взглянул на Софи, та припоминала, что, кажется, встречала похожих по описанию людей всего лишь пару раз, на улице или в институте. Словно прочитав ее мысли, морт заметил:

– Нет, это не значит, что все, кого ты видела и кто подходит под это описание, обязательно нефрит, но возможно. В силу своей не самой приметной внешности, они, в отличие от нас, чаще могут появляться среди людей и даже работать на обычных человеческих работах.

– А в чем заключается их задача?

– Они культивируют светлую энергию из светлых мыслей и добрых чувств тех, кто их испытывает. То есть они попросту приумножают ее в том человеке, кто радуется жизни, смотрит в будущее с оптимизмом, помогает другим… любит. Ты наверняка могла это заметить по себе, когда счастлива. Если человек доволен жизнью, энергия счастья, приумноженная не без помощи нефритов, начинает переполнять его, и человек чувствует потребность делиться радостью с другими, помогать и делать людей счастливыми. Когда человек счастлив, он хочет, чтобы и все вокруг были счастливы. Вы считаете это естественным стремлением человека, но все это происходит не просто так. Это работа нефритов. Иногда не растраченную светлую энергию, вышедшую за оболочку человека, нефриты отражают в разные уголки света и передают другим людям.

– А что, они разве не питаются светлой энергией?

– Нет. Они являются лишь ее проводниками, чтобы передать людям. Но и этого хватает, чтобы поддерживать их жизнь уже бесконечное число лет… Я, кажется, опять слишком много тебе рассказываю. Я только надеюсь, что ты распорядишься этой информацией правильно. Жаль жертвовать всем непонятно из-за чего.

– Ты уже говорил, и я стараюсь.

Они снова замолчали, глядя на догорающие угольки в камине.

– Как мне теперь вернуться за моими вещами, как объяснить все… ему?

– Ах, это. За это ты можешь не волноваться. Там, в другой комнате, все твои вещи. Правда… они… не совсем аккуратно разложены… Ну, ты понимаешь, я же спешил и… ну в общем… ладно.

У Софи аж челюсть отвисла. Она нерешительно двинулась по направлению к указанной комнате, опасаясь сама не зная чего. Там она обнаружила все свои вещи, действительно, только свои и ничего из купленного Алексом. Все лежало в полном беспорядке, и сложно было что-то сразу отыскать в этой куче вещей.

– Не совсем аккуратно, говоришь? – повторила за ним Софи.

Рокк смущенно опустил голову и еще ближе подсел к камину. Но на самом деле Софи была крайне благодарна ему за эти вещи. По крайне мере ей не придется тайком пробираться в дом и собирать свои пожитки.

– Спасибо тебе. Ты избавил меня от новых неприятностей.

Рокк не пошевелился, но казалось, будто он засмущался, и улыбка слегка тронула его губы.

– Но мне нужно как-то объяснить свой уход Алексу. Некрасиво так просто уйти.

Рокк не ответил.

– Я напишу ему письмо, где объясню, почему я так поступила, и извинюсь. Боюсь, что сил видеть его у меня просто не осталось.

– Пиши, я отнесу ему это письмо.

– …?

– Конечно, я передам его не лично в руки, просто подброшу.

– Спасибо.

Громила только слегка кивнул, даже не обернувшись к ней.

Через час с четвертью письмо было готово и отдано Рокку. Он немедленно исчез с ним за огромными дверями балкона, и все стихло. Воспользовавшись одиночеством, Софи решила осмотреть другие комнаты. На этом этаже их оказалось пять, считая с каминной и той комнатой, где лежали ее вещи. Каждая комната была похожа на другую, но все они были пусты. Где Рокк питался, где спал, где были его вещи – все это оставалось загадкой.

За свою недолгую экскурсию Софи успела озябнуть в этом огромном доме с пустыми, холодными стенами и высокими потолками. Ей пришлось вернуться в каминную комнату, чтобы согреться у камина. Возле огня ей ничего не оставалось делать, как думать о прошедшем дне, о письме и об Алексе. И чем больше она думала, тем больше волновалась. Софи и не заметила, как накрутила себя настолько, что, абсолютно выйдя из себя, стала расхаживать туда-сюда по комнате. Она злилась на себя, ведь ее предупреждали, а она умудрилась дотянуть все до такого момента! Как она могла?!

Вернулся Рокк. Он заметил ее тревожный взгляд и поспешил успокоить:

– Все в порядке. Дома его не было. Я положил письмо на столик возле кровати.

Софи кивнула.

– Если ты не против, я отправлюсь спать, а завтра я решу, как мне быть дальше.

И девушка направилась в комнату, где лежали ее вещи, чтобы отыскать в этой неразберихе что-нибудь мягкое и теплое для сна.

– Можно я тебя спрошу еще об одной вещи?

– Угу, – промычал Рокк.

– Как так получается? Ты живешь буквально в замке, в твоем распоряжении огромные комнаты. Но они пусты, здесь только камин да кровать, конечно, не считая груды моих вещей.

– Хм, ты наверно слышала уже, что каждый видит то, что хочет видеть?

– Слышала.

– Так вот, помимо этого, вы видите только то, что мы вам позволяем видеть.

С этими словами атмосфера в комнате преобразилась. На огромных окнах появились тяжелые бархатные шторы с золотыми канатами, обхватывающими и тянущими их к стенам. Шторы были бордового оттенка, очень плотные и явно очень старые. На полу лежали столь же старинные, но не менее роскошные ковры с длинным ворсом. По углам комнаты и рядом с камином стояли кресла с огромными фигурными спинками, в некоторых местах ткань на них протерлась. На полу у стены, напротив камина, величественно возвышалась огромная расписная ваза, напоминающая кувшин, а в центре потолка красовалась витиеватая хрустальная лампа. Сотни ее кристаллов отбрасывали веселые цветные лучи на стены и потолок.

Софи и бровью не повела. Казалось, ее уже ничто не могло удивить, но ей показалось, что стало теплее. Едва ее голова коснулась кровати, как она забылась сном без сновидений.

Глава 11

Утром ее встретил Рокк недобрыми известиями.

– Тебе нельзя здесь больше оставаться, иначе и ты и я попадем в беду.

– Почему? Что случилось?

– За время моего отсутствия вчера ты успела так расстроиться, что твой луч энергии был замечен из моего дома. Я же был слишком занят твоей просьбой, чтобы обратить на это внимание.

– О боже, что же теперь будет?!

– Ночью, пока ты спала, ко мне наведывалась парочка мортов и назойливо интересовались, что ты делаешь у меня.

Софи замерла и слушала в напряжении.

– Ничего вразумительного я им ответить не смог, только прогнал восвояси. Но тебе находиться здесь больше нельзя! Ищи место, где ты будешь жить. Вещи твои я перенесу.

День не задался. Перед Софи стояла непростая задача: в кратчайшие сроки найти жилище. Кое-какие деньги она сберегла, продолжая работать, а поскольку Алекс брал на себя все расходы, то сумма скопилась приличная. Софи тысячу раз похвалила себя, что не бросила работу. Эти деньги были как нельзя кстати.

Ее место в общежитии было давно занято, и пришлось искать другие варианты. Ближе к вечеру, через своих знакомых, Софи наконец-таки удалось найти сговорчивую даму, которая сдала ей свободную маленькую каморку на окраине города под самой крышей. До работы теперь было далеко, но главное, что у нее была крыша над головой и теперь она ни от кого не зависела.

Небольшая квартирка, состоящая из маленькой кухоньки и комнаты, где крохотные арочные окна располагались почти у самого пола, ей очень понравилась. Теперь только оставалось дождаться, когда Рокк перенесет сюда ее вещи, и тогда уж она его подробно расспросит, удалось ли ему избежать наказания и что произошло дальше. За этими мыслями она и заснула. Когда же очнулась, то была крайне удивлена и разочарована: все ее вещи лежали в комнате возле окна, но самого Рокка не было. Он не разбудил ее, и Софи потеряла надежду узнать, что же все-таки произошло. Несколько дней она обустраивалась и еще ждала от него вестей, но он так и не появился. Ей снова стало казаться, что все это было только сном.

Глава 12

Софи вышла на работу после своего свадебного отпуска. Сперва ее, конечно, ждали все эти неприятные расспросы: что, да как, да почему? Но уже через неделю все словно забыли об этом и переключились на свои проблемы. В конце концов жизнь вошла в прежнюю колею. А сегодня ее коллега по работе пригласила весь коллектив к себе на празднование дня рождения. Так что после работы предстояло быстро вернуться домой, привести себя в порядок, придумать, что подарить коллеге и успеть в магазин за подарком.

Софи почти все успевала, как и было запланировано, но немного растерялась с подарком. Прошло больше часа, а она все не могла определиться. Уже отчаявшись, в последний момент она увидела небольшую резную шкатулку из натурального дерева, ее-то Софи и решила подарить. Еще цветы, конечно! И обязательно тюльпаны!

«На первом этаже, кажется, была небольшая цветочная лавка», – вспомнила девушка и устремилась туда. Приблизившись к стойке продавца, она вздрогнула: за кассой стояла девушка-альбинос. Впервые за долгое время тот, другой, необычный мир дал о себе знать. Но одернув себя и припомнив слова Рокка, что далеко не каждый человек с белоснежной кожей и волосами является нефритом, она немного успокоилась. Тем более, что девушка как ни в чем не бывало обслужила ее и подобрала, между прочим, прекрасный букет. Оформив девять тюльпанов в нежно-голубую гофрированную бумагу, она поблагодарила свою покупательницу и отвернулась к кассе. Софи в это время уже забирала свои цветы и собиралась уходить, как услышала:

– Ты, кажется, выбрала неправильную дорогу! Будь осторожна!

Софи вздрогнула и обернулась к продавщице цветов. Та непринужденно продолжала ухаживать за цветами. Софи на всякий случай оглянулась вокруг, но никого поблизости не было. Тогда она решила, что все это ей нашептало буйное воображение, и поспешила к выходу.

Всю дорогу до дома своей коллеги она не могла не думать о Рокке. Как он там? И чем закончилась вся эта история? Быть может, ему серьезно досталось или пришлось скрываться? Вдруг ему грозит смерть? Но на праздновании дня рождения ей наконец удалось отвлечься и по-настоящему повеселиться. В кругу друзей и знакомых на нее накатило теплое облако спокойствия. Все было таким родным и понятным, не требующим разбирательств.

В половине третьего ночи такси со счастливой и приятно уставшей Софи подкатило к подъезду ее нового дома на окраине города. Ночь благоухала ароматами дождя и мокрого асфальта.

На скамье, напротив ее дома, она заметила темную фигуру в плаще. Завидев Софи, та поднялась и направилась в ее сторону. Девушка сочла это совпадением и, не придав значения, двинулась к подъезду. Но темная фигура нагнала ее и, взяв за руку, повела к подъезду. Все происходило спокойно и непринужденно, будто так и должно было быть. Софи молча следовала за своим провожатым. Лица его было не разглядеть: широкий капюшон покрывал голову молчаливого спутника. Фигура в плаще привела ее на самый верхний этаж, прямиком к квартире Софи, и молчаливым жестом протянула свою ладонь в ожидании чего-то. Мгновение – и Софи вложила в эту ладонь ключ. Дверь открылась, и фигура уверено проследовала вглубь квартиры в кромешную темноту. Оказавшись в комнате, она зажгла ночник на столе и уселась на кресло, напротив кровати. Софи присела на кровать. Фигура сняла капюшон, и в свете лампы Софи увидела перед собой продавщицу цветов. Девушка ахнула и отклонилась назад. С минуту они глядели друг на друга.

– Ты, кажется, выбрала неправильную дорогу! – повторила продавщица знакомые слова.

– О чем вы говорите?

– Я говорю о морте, с которым ты связалась.

– Во-первых, связывалась с ним не я, а он. Рокк помог мне в сложной ситуации, когда я была на грани. И если вы – нефрит, то понимаете, о чем я говорю. Я могла умереть. Во-вторых, какое вам дело до этого?! – Софи начала злиться, и голос ее стал чуточку ниже.

– Что ж, я отвечу на оба твоих заявления. Ты мила и наивна, но почему ты подумала, что морт хотел помочь тебе?

– Как? – Софи даже опешила от этого вопроса. – Он же спас меня от жизни с нелюбимым человеком, от жизни, которую я не хотела, и, если бы не он, я могла бы никогда не решиться…

– А с чего ты взяла, что он спас ТЕБЯ? Не думаешь ли ты, что он делал это ради тебя?

– А ради кого же? Ведь ему грозила, а может быть, до сих пор грозит опасность из-за того, что он помог мне.

– Например, ради себя, – спокойно ответила продавщица цветов.

– Зачем?

– Подумай! Неужели ты не поняла?

Софи медленно опустила глаза.

– Ему нужна была ты. Им овладели какие-то чувства, и он решил воспользоваться твоей неуверенностью, твоим смятением в этой ситуации.

– Нет! Неправда!

– Так ты будешь отрицать, что почувствовала его неравнодушие к тебе?

Софи потупилась, ее щеки порозовели.

– Я не буду этого отрицать. Но в его действиях, я уверена, не было ничего корыстного.

– И как же ты это поняла?

– М-м-м, ну я почувствовала это, – неуверенно пролепетала Софи.

– Это, конечно, аргумент, – нефрит посмотрела на нее, как любящая мать на беспечного младенца, и улыбнулась.

Софи вглядывалась в лицо нефрита, пытаясь найти ответы, но, кажется, только впала в какую-то мечтательность, разглядывая ее. Белая кожа светлой девы едва не светилась в темноте. Тонкие запястья рук казались фарфоровыми, лицо – кукольным, белые ресницы, как серебренные нити, переливались в свете ночной лампы. Волосы ее были собраны в причудливый кокон на макушке. Софи чудилось: вот сейчас она коснется ее рук и почувствует прохладу фарфоровой статуи. Одно неловкое движение – и нефрит рассыплется на сотни частиц.

– Теперь я объясню тебе, какое мне дело до всей этой ситуации. Твой… кхм… друг рассказал тебе слишком много. Об этом стало известно не только нефритам, но и мортам. Прежде всего мортам, ведь ваша неосторожность привела к тому, что тебя застали у него дома.

Она немного помолчала и продолжила почти шепотом:

– И ладно, если бы он один понес наказание, которого заслужил, нам бы не было до того дела, но ситуация приняла иной поворот, и теперь обе стороны втянуты в эту историю.

Софи непонимающе глядела на нефрита.

– По нашим сведениям, мортами было принято решение взять тебя к себе… Ты понимаешь, что это значит?

– Не совсем, – слабо проговорила Софи. Она чувствовала, как от страха язык ее стал вялым и тяжелым. Он непослушно ворочался во рту. Казалось, вот-вот она потеряет сознание. Нефрит между тем продолжала:

– Они хотят сделать из тебя очередного морта. Их основание для этого – ты слишком много знаешь и знания эти получила от приятеля морта.

– Но это невозможно!!! Ведь чтобы стать мортом, нужно дать свое согласие. Таков закон! А я не дам свое согласие! Никогда!

– Я смотрю, в детали ты тоже посвящена. – Она немного помолчала. – Да, закон именно таков. Поэтому то, что собираются сделать морты, – это нарушение вселенских правил и закона равновесия. Ты должна понять: мы переживаем за каждого человека, кто становится мортом, но, честно говоря, такие люди и при жизни ведут себя соответственно. Тем не менее, когда люди своевольно принимают решение стать тем, кем им предлагают стать, здесь уж мы бессильны. Воля человека – закон в таких делах. Но в случае с тобой мы переживаем в сотни, в тысячи раз больше. Светлая душа не по своей воле может уйти во тьму! Ты понимаешь это?! Произошла ситуация, выходящая из ряда вон: морт общается с простым человеком! Видимо, в данной ситуации темные силы решили, что имеют какое-то право на твою душу. Но мы были вовремя извещены об этом и не можем позволить случиться этому!!! – с последними словами голос нефрита приобрел такую мощь и силу, что, казалось, завибрировали стекла в оконной раме.

– Но Рокк в этом не виноват!

– По всей видимости, твой «друг» догадывался именно о таком исходе ситуации и решении старейшин, а может быть, сам склонил совет к этому. Теперь ты и сама можешь догадаться, что, связавшись с тобой, он не только сбил тебя с пути, но и получил бы то, что хотел, уподобив тебя себе.

У Софи пропал дар речи, но все-таки оставалась маленькая надежда.

– Почему вы так уверены, что он хотел причинить мне зло и все это делал не из добрых побуждений? Между нами установились дружеские отношения, и я могла как-то положительно повлиять на него…

– О-о! Ты!? Повлиять на него?! Скорее он повлиял на тебя, что и дает право мортам думать, будто они имеют права на тебя.

– Но почему? – упрямо повторяла Софи.

– Потому, что ты – человек, а он – абсолютное зло. Кто, по-твоему, скорее повлияет на кого? Человек или абсолютное зло? Если ты до сих пор пребываешь в заблуждении, что он, быть может, любит тебя, то я тебе скажу твердо: морты любить не могут! Они чудовища!

– Хватит, хватит! Я поняла! Поняла!

Софи чуть не плакала. В ее душе был горький коктейль из разочарований, ощущения, что ее использовали, и гадких предчувствий. Нефрит, кажется, не обращала на это внимание и продолжала:

– Вся эта ситуация приобрела слишком большой масштаб, и теперь в нее втянуты обе стороны. Начнется борьба за живое существо. Борьба между черным и белым, светом и тьмой, добром и злом. И ты станешь причиной этой борьбы!

Софи, кажется, начала понимать всю серьезность ее положения, и жуткий страх овладел ею.

– Что я могу сделать? Куда спрятаться?!

– Невозможно спрятать человека в каком-либо уголке земли от мортов или нефритов. Он будет виден обеим сторонам света как на ладони. – Нефрит прищурилась и аккуратно продолжила: – Тем не менее, спрятать человека нельзя только на земле. Есть место, где его можно укрыть ото всех…

Софи с большой надеждой взглянула на нее. Но по взгляду нефрита Софи поняла, что ее энтузиазма та не разделяет.

– Это место называется лимбом. Лимб – промежуточное место между тем миром, куда уходят души мертвых людей, и миром нефритов и мортов. Лимб не относится ни к тому, ни к другому миру…

Софи пока не понимала, почему это место, под названием лимб, не вызывало у нефрита такой же надежды, как и у нее. Но ей недолго оставалось гадать.

– Попадая в этот мир, существо больше не помнит себя. Память о прошлом, о собственной личности, о любимых людях очень быстро исчезает. В лимб попадают провинившиеся, сильно провинившиеся существа: люди, совершившие смертный грех, морты… Между прочим, все морты после своей жизни в этом теле попадают в лимб, поскольку вся их суть – зло. В лимбе происходит очистка всех накопленных за жизнь грехов. Потому исчезает и вся память.

Заметив на лице Софи изумление, нефрит поспешила добавить:

– Нет-нет, я не хочу сказать, что твоя дружба с мортом или твои земные грехи причисляют тебя к тем людям, которые достойны этого места. Но это единственная возможность тебя спрятать. Туда не сунется ни один морт.

– А нефриты могут оказаться в лимбе?

– Такое случается, но крайне редко. Если нефрит по какой-то причине переступает свою светлую сущность и совершает какой-то тяжкий проступок. На самом деле это случалось лишь однажды… Но сейчас не об этом. О-о-о, лимб это очень непростое место! Существо, оказавшееся там, не просто забывает себя и всех, оно бродит по лимбу, никого и ничего не замечая. Оно не осознает ничего!

– И вы меня хотите туда спрятать?!! Да это же… Это… Я лишусь всего! Я лишусь памяти! Это не укрытие, это – тюрьма! Даже хуже!

– Ну, во-первых, как острота ситуации спадет, мы как-нибудь достанем тебя оттуда…

– Как-нибудь!? – возмутилась Софи.

– … чуть позже мы потихоньку, при помощи самых разных людей, которые будут появляться в твоей жизни, расскажем тебе, кто ты есть на самом деле. По крайне мере у тебя будет о себе хоть какое-то представление. Ну, естественно, кое о чем мы упоминать не станем, чтобы все не повторилось вновь…

– Это не выход! – кричала Софи. – Я не согласна!

– … а во-вторых, твое решение уже мало что значит в ситуации, когда твою душу могут забрать темные силы. И в такой ситуации мы считаем, что лучше тебя спрятать в лимб, чем отдать невинную душу мортам.

– Но…!

– Я пришла сюда не спорить с тобой. Я пришла предупредить тебя, чтобы ты могла подготовиться!

Последние слова нефрита прозвучали уже где-то в воздухе, на том самом месте, где она только что сидела. Теперь комната опустела и голоса смолкли.

Часть 2

Глава 1

Стояла холодная ноябрьская ночь, когда в темной парковой аллее на окраине города появился человек. Уже около часа моросил мелкий дождь, и мужчина, подняв широкий воротник плаща, укутался в нем почти до самой макушки. Ничего удивительного в этом случайном прохожем не было, кроме, разве что, огромного роста и невероятного размера ботинок.

Несмотря на то, что аллея была пуста, человек в плаще старался оставаться незамеченным, держась у края дороги, возле раскидистых деревьев. Внезапно он свернул с дороги и нырнул в заросли. Пройдя немного вверх по пригорку, он очутился возле старого полуразрушенного каменного дома. Здание сохранилось лишь до второго этажа.

Человек замер перед этим домом на некоторое время, потом ловко запрыгнул на высокое крыльцо и поднялся по винтовой лестнице на второй этаж. Дальше лестница прерывалась. Когда-то она вела выше, на третий этаж, а затем и на четвертый, но то ли время, то ли какие-то боевые события лишили это здание своей верхней части.

Казалось, обрыв лестницы никак не смущал огромного господина в плаще. Двигаясь все с той же проворностью, он шагнул в пустоту и… продолжил свой путь вверх по невидимой лестнице как ни в чем не бывало! По мере того, как он поднимался все выше и выше, его тело растворялось в воздухе, и вот он исчез совсем. Невидимые ступени привели его к высоким воротам, охраняемым стражами. Казалось, что стражи излучали свет, до того белыми были их одежда, волосы и кожа.

Подошедший к воротам гость сдернул с себя плащ, чтобы стражи увидели, кто перед ними. Но те и бровью не повели, словно ежедневно к воротам светлого замка приходили морты. Хотя, сказать по правде, этого не случалось, быть может, никогда в истории нефритов.

– А теперь идите и доложите своим старейшинам, что пришел я и желаю с ними поговорить.

Один их стражей исчез за воротами, и прошло не меньше четверти часа, прежде чем он появился.

– Вас не примут, – ответил страж. – Приказано выгнать прочь. Здесь вам не место.

– Что-о-о? – взревел морт. – Я не уйду! Я разнесу вам тут все, к чертовой матери, даже если мне это будет стоить жизни.

– Тебе действительно это будет стоить жизни, – раздался тихий голос. Створка ворот приоткрылась, и из нее выскользнула женщина необыкновенной красоты: высокая, стройная, волосы ее были спрятаны под прозрачным белым покрывалом, на голове переливался небольшой обруч из серебра и кристаллов. Ее длинное платье разбегалось по полу волнами, а его рукава полностью скрывали тонкие пальцы.

Она позвала его за собой и сделала знак стражам, чтобы те пропустили незваного гостя. Она вела морта вглубь светлого коридора, ни разу на него не обернувшись. Казалось, прекрасная женщина была абсолютно спокойна, в то время как громила наоборот вел себя очень нервно. Он оглядывался по сторонам, разглядывал стены, пол и потолок. Ему чудилось, что он сейчас ослепнет от всего этого света и белизны. Зеркальные стены и потолок отражали тысячу светящихся ламп, причудливо свисающих с гипсовых колонн, вытянувшихся вдоль стен. От этих зеркал света становилось еще больше. Серебристый пол был словно залит кристально чистой водой, и от каждого шага по нему расходились круги. Ноги странным образом не намокали, и даже подошвы оставались сухими.

Несколько минут спустя коридор плавно изогнулся, и они вошли в зал, освещенный куда ярче. Повсюду стояли нефриты в золотистых и белых одеждах. Все мгновенно устремили взгляды на постороннее существо, несшее угрозу всему светлому, но никто не проронил ни вздоха, ни звука. Нефриты расступались перед идущими, и в конце зала морт смог разглядеть пять сияющих тронов со светлыми силуэтами на них. Это были светлые старейшины. В нескольких метрах от них светлое создание остановилось и отступило в сторону, открывая их взгляду незваного гостя.

Пять пар пронзительных и прекрасных глаз устремились на морта. Нельзя было понять или предугадать ни пол, ни возраст этих созданий. Даже внешне они мало отличались друг от друга. Уверенно сказать можно было только одно: они были прекрасны.

– Кто ты и зачем пришел к нам? – спросили они в один голос.

– Меня зовут Рокк. И я пришел просить за человека.

– О чем ты хочешь просить?

– Вы все знаете, о ком я пришел просить и что по моей вине эту девушку хотят отдать силам зла, превратить в такое же чудовище, как я! Но я знаю также, что и вы, стремясь защитить ее, хотите спрятать в лимб… Да, я знаю это! Я следил за ней каждую минуту и слышал ее разговоры с вашей посланницей.

– Что дальше? – снова спросили все пятеро.

– Я прошу вас не делать этого. Это начисто лишит ее личности, которую я… которая так прекрасна. Она перестанет быть тем, кем была…

– Зато она останется жива и не будет принадлежать силам зла!! Об этом ты не подумал? – прогремела пятерка светлых.

– Это так, но это будет уже не она!

– Какое тебе дело до этого?! – взревели голоса.

Рокк впервые отвел взгляд от тронов и нахмурил брови. Воцарилось гробовое молчание.

– Я… я не знаю, – неуверенно ответил он.

– Не хочешь ли ты сказать, что любишь ее?!

– Нет, не хочу сказать. Я… я не могу, я неспособен. Но не могу ответить, что испытываю к этой девочке.

Светлое создание с центрального трона сделало знак кому-то в толпе, и тот час же к нему подошла та самая, которая недавно навещала Софи в ее квартирке. Она наклонилась к губам создания, и оно что-то прошептало ей. Подошедшая кивнула, мельком посмотрела на Рокка и снова исчезла в толпе. Несмотря на то что взгляд ее был мимолетен, Рокк уловил в нем удивление.

– Что ты предлагаешь? – спросило светлое создание на центральном троне.

– Я прошу вас сохранить ее уникальность. Я прошу взять ее к себе. Я умоляю вас сделать ее нефритом!

По залу прошелся ропот удивления.

– Она не делала этот выбор! – громогласно ответили все пятеро.

– Но она и не выбирала лимб! – возразил Рокк.

– Нефритом не стать только потому, что ты пожелал этого, – ответили голоса. – Нефритом может стать только особый человек, при особых обстоятельствах.

– О! Вы знаете, она особенная девушка и обстоятельства эти нельзя назвать привычными.

Голоса смолкли, и снова воцарилось молчание. А из толпы навстречу Рокку шагнула та самая, кто служила посланником вестей для Софи и чей разговор он подслушал. Ее лицо по-прежнему выражало изумление.

– Понимаешь ли ты, – спросила она громко, – что, стань она нефритом, тебе более никогда, слышишь, никогда не вести разговоров с ней?

– Я это знаю точно, – без запинки ответил Рокк. – Я просто хочу, чтобы ей было хорошо! Чтобы она была счастлива! В лимбе она счастлива не будет!

Нефрит помолчала немного, глядя ему в глаза, и снова удалилась на свое место среди нефритов.

На тронах переглянулись.

– Мы подумаем! – ответили все пятеро. Один из них поднял руку, словно хотел дотянуться до морта, и, в одно мгновение, какая-то неведомая сила подняла того в воздух и потащила назад: к коридорам, к воротам и затем на улицу.

И вот уже он стоит в лесу, перед полуразрушенным зданием, и падает на колени от усталости и бессилия. Слабость охватила все его тело. Он не ожидал, что замок светлых так сильно подействует на него. Через секунду Рокк впал в забытье. Ему снилось, как кто-то из мортов поднимает его с земли, взваливает себе на плечи и относит домой.

Придя в себя через несколько часов, Рокк обнаружил, что находится в своей комнате на кровати и, ощущая чье-то присутствие, вскочил, озираясь вокруг. Но, заметив одного из мортов, успокоился и в бессилии снова упал на кровать.

– Значит, это мне не приснилось… Сколько я был в отключке? – простонал он.

– Около трех суток, – сухо ответил другой.

– Мне повезло, что ты меня нашел. Иначе бы я провалялся там все это время, меня могли бы найти люди. Вот была бы интересная картина, – усмехнулся Рокк, но внезапно улыбка сошла с его губ, и он насторожился.

Его собеседник молчал.

– А как ты нашел меня? – осторожно поинтересовался Рокк.

– Мне не пришлось искать. Я следил за тобой.

Его собеседник стоял, повернувшись к окну, и Рокк не видел его лица.

– Зачем?

– Мне поручили следить за тобой с того самого момента, как девушку застали у тебя. Темные старейшины понимали, что ты можешь выкинуть еще какую-нибудь глупость. И если тебя до сих пор не упекли в лимб, так это потому, что сочли полезным для предсказания действия нефритов… Ты наломал много дров, Рокк.

Он замолчал на минуту.

– Я хочу сказать тебе, чтобы ты бросил свою затею и перестал хлопотать за эту девушку.

Рокк напрягся, не зная, что предвещают его слова, но его собеседник продолжил:

– Я не знаю, о чем ты говорил с нефритами, но старейшины считают, что ты мог ходить туда с единственной целью – просить сделать ее светлой! Мы не знаем, какое решение примут они, но твоя просьба спровоцировала старейшин поторопиться со своим решением…

Рокк вскочил с кровати и весь обратился в слух. Он ждал, есть ли надежда.

– Ее забрали… вчера ночью… сегодня в полночь ее обратят, – услышал он.

«Значит, надежда еще есть, – думал Рокк, – теперь только надо придумать, как удрать от этого болвана и предупредить нефритов».

Рокк отчетливо понимал, что его собеседник прислан сюда старейшинами схватить его и отправить на высший суд, после которого он непременно попадет в лимб. Но сейчас дело было не в этом – необходимо было спасти Софи, пока не поздно. Но как? После замка светлых его сил не хватит даже, чтобы расправиться и с человеком, что уж говорить о сражении с себе подобным? Но, будто в ответ на его мысли, морт произнес:

– Я сказал тебе это, чтобы ты уже успокоился и перестал совершать нелепые поступки. Все кончено. Она в руках старейшин. А тебе нужно попытаться искупить свою вину перед ними и начать все заново…

Он медлил.

– Я отпускаю тебя… Им скажу, что ты двинул меня как следует и сбежал. А ты беги и скрывайся, пока сможешь. Со временем все уляжется. Тогда они, возможно, простят тебя и передумают. Ты придешь к ним с повинной, и все опять станет по-прежнему.

– Почему ты это делаешь для меня?

– Я отдаю тебе долг! – гордо ответил морт.

– Какой долг?

– Разве ты не помнишь? Более сотни лет назад ты защитил меня перед старейшинами, когда я совершил оплошность и чуть не выдал себя людям. С тех пор я чувствовал себя обязанным перед тобой и искал способа расплатиться. Теперь мы квиты.

– Как тебя зовут? – спросил Рокк, едва-едва припоминая тот случай.

– Гарт, – ответил морт и повернулся к нему лицом.

В его чертах Рокк и вправду узнал что-то знакомое.

– Беги! – потребовал Гарт.

Рокк не стал терять ни секунды. Он ринулся к балкону.

Глава 2

Уже подступали сумерки. Надо было торопиться. Рокк подобрался к знакомому месту и, оценив свои силы, понял, что долго в светлом замке он не протянет. Силы покинут его, а они могут понадобиться для спасения Софи. Было решено ждать здесь, пока его не заметят.

Времени было не так много, и он судорожно думал, что станет делать, если ему никто не явится. Но все эти мысли были напрасны. Не прошло и пары минут, как перед ним появились две женщины в балахонах в мантиях. Он узнал их: одна провожала его в замок, вторая была посланником для Софи.

– Что ты делаешь здесь? – спросила одна из них. – Решение не было принято.

– Времени на решение нет. Ее забрали и сегодня в полночь обратят!!! – Морт задыхался от злости и бессилия.

– Жди здесь! – спокойно ответила вторая. Они обе исчезли.

Оставалось только ждать. Морт уселся на землю и постарался собраться с мыслями. Но времени на это ему не дали, – нефриты вскоре появились вновь. Теперь их было пятеро: две уже знакомые девушки, пара стражей и одна из тех величественных особ, которую Рокк видел на светлом троне пару дней тому назад.

Теперь ее Рокк мог рассмотреть получше. Прекрасное лицо, высокие скулы, голубые глаза, с серебряными крапинками, и бледно-розовые губы. Но по-прежнему были не ясны ни возраст, ни пол этого существа.

Старейшина протянул руку к морту, и тот положил свою огромную ладонь на его хрупкое запястье. Взгляды их пересеклись, и его словно обдало холодом. Внезапно он услышал голос существа, но его губы так и не шевельнулись. Морт понял, что слышит его в своей голове.

– Я вижу тебя, и ты не соврешь. Ответь, проведешь ли ты нас в обитель темных старейшин так, чтобы никто не видел? Готов ли ты служить нам в эти часы во благо задуманной цели?

Рокк хотел было ответить, но рот его не раскрылся, вместо этого он услышал собственный голос в своей голове:

– Я чист перед вами! Я проведу вас и помогу вызволить Софи!

Светлое создание опустило руку, и все прекратилось. Еще секунду у него стоял слабый звон в ушах, но тут заговорило одно из прекрасных созданий, что сопровождало его в замок.

– Меня зовут Элизабет. Я состою в высших чинах светлых сущностей. Это Светлана, – и она указала на нефрита-посланника. – Она связной между миром людей и нашим. Проявляй уважение к старейшине. Тебе не следует к нему обращаться, пока тебя не спросят о чем-либо.

Она строго посмотрела на него, дожидаясь ответа. Он кивнул.

– Ты проведешь нас в замок старейшин, и мы затаимся там, дожидаясь начала церемонии обращения. Только тогда мы сможем поймать их с поличным, чтобы потребовать соблюдения закона.

Рокку было страшно допустить даже мысль о начале церемонии, но ему ничего не оставалось, как согласиться. Он сейчас полностью зависел от их действий и решений.

– Думай о том месте, где мы должны сейчас оказаться и где нас никто не заметит. – приказала Элизабет, и все они в одно мгновение исчезли.

Оказались они в темном, влажном помещении. Откуда-то из щелей с диким свистом пробивался ветер.

– Где мы? – раздался голос в темноте.

– Мы находимся на чердаке главной башни замка, – пояснил Рокк. – Как раз под нами находится главный зал, где происходит обряд посвящения. Ровно в полночь часы на башне пробьют двенадцать, и начнется церемония. Вам необходимо вмешаться сразу же. Но если я пойду с вами, мне не миновать их кары. Меня схватят и приговорят к лимбу.

– Ты забыл! Мы не имеем прав и силы нарушать барьеры замка иного существа, – отвечал ему голос Элизабет. – Иначе нас вышвырнут оттуда при первом желании, и мы ничего не сможем сделать с этим. Другое дело, если это будет делать кто-то из мортов, после чего пригласит нас войти…

Рокк уже знал, что последует за этими словами.

– Знаешь ли ты морта, который может для нас это сделать?

– Я готов! – незамедлительно ответил Рокк. Он знал на что шел с самого начала, теперь спасать свою шкуру поздно.

Глава 3

Тем временем в главном зале все было готово для церемонии. Шестерка тронов ждала своих старейшин, чтобы новообращенный морт смог предстать перед ними, произнося присягу.

Вдоль всего зала горели красные свечи. По обе стороны от них склонили головы десятки мортов. На старом мозаичном полу можно было еще разглядеть рисунки знаков и фигур, а в центре красовалась шестиконечная звезда. В самой ее сердцевине, свернувшись калачиком, лежало хрупкое существо в тонком синем платьице. Оно не двигалось.

Большая и малая стрелка часов остановилась на двенадцати, и раздался первый громовой удар. Послышались шаги приспешников церемонии. Дверь в залу распахнулась, и в нее вошли морты в красных одеяниях, каждый держал в руке черный шар. По его оболочке то и дело проходили искры.

Со вторым ударом часов на пустеющих местах тронов появились темные фигуры. Под балахоном лиц их не было видно, и только глаза светились в темноте.

Третий удар. Морты, склонившие головы, все как один подняли свои лица к небу и издали сотрясающее стены рычание. Больше ждать было нельзя. Рокк навалился всем телом на крышу башни в том ее месте, где она соединялась с полом чердака. Раздался грохот и треск. Старая постройка уступила натиску великана. Порыв холодного ветра хлынул в лицо. Это придало ему сил. Он ухватился рукой за край крыши, качнулся всем телом и с размаху влетел в огромное окно главного зала. Осколки со звоном падали наземь, когда рык стих и все замерли на месте.

– Входите! – громогласно приказал Рокк, и в ту же секунду рядом с ним появилось пятеро светлых.

Кое-кто даже отпрянул от неожиданности. Не каждый день увидишь нефритов в темном замке. Маленькая фигурка на полу даже не пошевелилась. Рокк забеспокоился. Он бросился к ней и легонько потряс за плечи. Пришло время нефритов действовать.

– Здесь нарушается вселенский закон! – прогремела Элизабет. – Эта душа не принадлежит вам! Она не давала вам свое согласие!

Темное существо на троне встало и протянуло к ней руку, как когда-то светлый старейшина одним перстом заставил вылететь Рокка из замка. Но ничего не произошло.

– Вы были приглашены-ы, – ядовито прошипел он. – Что ж-ж.

Софи начала немного приходить в себя от того, что ее кто-то легонько тряс за плечи. Увидев полчища мортов вокруг, она вцепилась в того, кто по ее мнению хоть как-то мог защитить ее от огромной армии темных сил. О, как она ошибалась на тот момент, – Рокк едва держался на ногах. Он много дней уже не подпитывался ничьей энергией, и сил на восстановление не было.

Темный старейшина вернулся на трон и спокойно продолжил:

– Наш раб, которого мы собираемся уничтожить, нарушил закон: он открыл себя человеку, он рассказал законы вселенной. Он виноват! И вместо него мы хотим вернуть себе нового стража темноты – эту девочку. Баланс будет восстановлен. Никто из людей не будет знать лишнего, и мы вернем себе утерянное.

Элизабет не хотела разжигать конфликт, поэтому она снисходительно ответила:

– Мы понимаем ваше негодование, и вы вправе наказать нарушившего закон морта, как сочтете нужным. Но беззаконно вмешиваться в жизнь человека, не давшего вам свое согласие! Мы забираем ее!

С этими словами светлые стражи поспешили взять под руки Софи.

– Вы не посмеете сделать это! – взревели темные старейшины.

И в ту же минуту на нефритов и Софи со всех сторон стали надвигаться полчища мортов.

– Свет! – раздался громоподобный голос молчавшего до сих пор светлого старейшины. Он воздел руку к небу, и столпы искр начали изливаться из его пальцев. В одно мгновение, как лава, слились они в светящийся купол, окруживший нефритов и Софи. Морты начали отступать. Тех, кто находился слишком близко к куполу, пронзила острая боль, и они упали, где стояли.

– Рокк! – прокричала Софи, завидев своего спасителя в стороне.

– Идем! – сказала Светлана. – Мы не можем его забрать с собой. Слышала, что сказала Элизабет? Они должны наказать его, как посчитают нужным, и мы не можем помешать им в этом. Таков закон. Мы не можем еще больше злить темные силы.

Светлые стражи тащили сопротивляющуюся Софи к выходу, и остальные нефриты продвигались следом за ними.

– Но он спас меня! Мы не можем его бросить на растерзание!!!

– У нас нет выбора, – убеждала ее Элизабет. – Он знал, на что идет, и в ответ на его жертву мы исполним его просьбу.

– Какую? – Софи уже не могла сдержать слез.

– Ты станешь нефритом! А теперь надо уходить. Мы теряем силы.

Часть 3

Глава 1

Оказавшись в светлом замке, все шестеро ощущали огромную усталость после прожитой ночи. Особенно сильно присутствие на стороне темных сил отразилось на нефритах: обессиленные и изнеможенные, казалось, они едва передвигались. Поэтому, передав Софи в заботливые руки своих соратников, они удалились восстанавливать силы. Софи тоже требовался отдых и сон. По светлым коридорам ее провели в самый укромный уголок замка, в маленькую светлую комнатку, где она могла выспаться. Пожелав ей сладких снов, ее, однако, предупредили, что после отдыха ее ждет длительный разговор со старейшинами.

Комната, в которой она оказалась, была полна света и воздуха. Окна распахнуты настежь, за ними, где-то там, вдали, сквозь листву деревьев, пробивался рассвет.

Большая спальная кровать так и манила к себе воздушными подушками и нежными хлопковыми одеялами. При взгляде на нее ноги Софи подкосились, из последних сил она добралась до кровати и заснула мертвым сном. Проснулась она около полудня, когда солнце было в зените. Какое-то время она лежала и размышляла о Рокке, о его дальнейшей судьбе. Жив он, или его уже заточили в лимб?

После судьбоносной встречи нефритов в замке темных сил добираться до своего дворца им пришлось пешком. Перенести себя и Софи в замок света никому из участников уже не хватало сил. Много было оставлено и отнято темным замком. Тем не менее, время, потраченное на дорогу обратно, не прошло даром. Софи узнала от участников событий об отваге и жертве, принесенной Рокком ради нее, о его просьбе обратить Софи в нефрита, чтобы спасти от сил зла, даже ценой своей жизни. Софи ощущала на себе весь груз вины и ответственности за все происходящее с Рокком и свое бессилие помочь ему. Нефриты отказывались спасать морта, пусть даже его поступок и был столь благороден, но закон есть закон. А одна она не стоила ничего против борьбы с силами зла.

Софи вспоминала о том, сколько сделал для нее Рокк. Она одновременно ощущала и угрызения совести за то, что тогда в комнатке своего дома поверила в корыстные цели Рокка, и в то же время чувствовала невероятную гордость за своего друга.

Ее мысли прервала Светлана. Она тихонько заглянула в комнату, проверяя, проснулась ли Софии, и, обнаружив ее в растерянных чувствах, прошептала:

– Собирайся. Нам нужно посетить старейшин. Времени не так уж много.

Софи лениво сползла с кровати, взъерошила свои короткие светлые волосы и проследовала за Светланой. Вскоре они оказались в огромной зале, где несколько дней назад предстал перед старейшинами Рокк. Здесь по-прежнему стояла пятерка тронов, с восседающими на них светлыми существами. В одном из них она узнала старейшину, сопровождавшего их прошлой ночью и спасшего от мортов.

Больше в зале не было никого, и Светлана исчезла, как только Софи вошла в залу. Девушка смотрела на прекрасные создания во все глаза: их красота притягивала и очаровывала.

– Подойди ближе! – произнесли они, как обычно, вместе.

Софи сделала несколько шагов навстречу.

– Ближе! – велели старейшины.

И девушка подошла к ним настолько близко, насколько осмелилась. Некоторое время они молча рассматривали ее, не произнося ни слова.

– У нас не так много времени. Морты могут попытаться совершить предательское вторжение, поэтому твое обращение в нефрита должно произойти незамедлительно.

Софи кивнула.

– Это необычный случай, и таких, как ты, мы не обращаем. Но ввиду таких невероятных обстоятельств, как жертва темного существа ради человека… в знак признательности за эту жертву, мы обещали исполнить его просьбу. Единственное, что требуется сейчас, – это твое согласие. Но, прежде чем ты его дашь, мы должны рассказать о том, что ждет тебя. Прежде всего, твое тело, волосы, глаза и вся ты изменишься. Душа твоя добровольно перейдет в служение светлым силам. О том, в чем будет твоя и только твоя миссия, ты узнаешь только тогда, когда обратишься. Ты не забудешь своего прошлого, но больше не сможешь вернуться к земным делам. Для своих родителей ты будешь без вести пропавшей и больше не сможешь показаться им на глаза.

Голоса на мгновение замолчали, оценивая реакцию Софи. Заметив, как та приуныла, они снова продолжили:

– Но есть и положительные моменты: ты будешь обладать удивительной силой, научишься по-другому чувствовать мир, а твое тело и дух будут сотканы из любви.

Голоса смолкли, ожидая решения Софи. Девушка же осознавала, что выбора, как такового, у нее нет. Она не могла оставаться человеком, иначе рано или поздно оказалась бы в лимбе или стала мортом. Она мысленно прощалась со всеми своими земными близкими и родными, друзьями и даже неприятелями. Теперь предстояло подумать о новой жизни и ее плюсах, коих на самом деле было немало. И чем больше размышляла об этом Софи, чем больше представляла себе новую жизнь, тем больше ей это нравилось. Софи улыбнулась сама себе.

Подняв глаза на старейшин, она уверенно ответила:

– Я готова стать нефритом и служить светлым силам!

Старейшины улыбнулись и вдруг растворились в воздухе, будто их никогда и не было. Видимо, они не преувеличивали, когда говорили, что времени осталось мало – приготовления к церемонии обращения начались сразу же.

Глава 2

– Мы должны успеть до заката, – пояснила Светлана и отвела в ее прежнюю комнату, где Софи предстояло привести себя в порядок.

Кровать уже была прилежно убрана, а на серебристом покрывале лежало простое платье из необыкновенной красоты ткани. Такого необыкновенного материала Софи никогда не видела: легкая, скользящая и мягкая как перышко, ткань вся струилась в ее руках. Каждый полупрозрачный слой платья имел свой оттенок: от белого до небесно-голубого.

Софи поспешила надеть это чудо на себя и взглянула в зеркало. Покрой был очень простой: широкая горловина от плеча до плеча полностью скрывала грудь, платье лишь слегка облегало фигуру и плавно расходилось к самому полу. Рукава оказались чуть длиннее кончиков пальцев. Последний взгляд на себя, чтобы запомнить, какой она была, и Софи решительно поспешила к выходу.

Светлана уже ждала ее за дверью и вновь сопроводила в тот же зал, только теперь он изменился до неузнаваемости: стены и потолок исчезли, будто не было, и можно было свободно видеть чистое небо над головой и окружающий замок лес.

– Не бойся, – шепнула ей Светлана и осторожно подтолкнула вперед.

Софи сделала шаг вперед и чуть не подпрыгнула от изумления, – она стояла на краю бездонного бассейна с чистейшей водой. Вода, на месте которой еще чуть меньше часа назад был твердый пол, светилась и играла на солнце бликами. По периметру самой кромки этого бассейна, прямо на самой водной глади стояли нефриты. В их ладонях сияли и кипели искорки.

– Иди в центр! – подсказывал голос сзади.

Как только Софи ступила на серебристую гладь воды, под ее ногами разбежались круги, но она осталась стоять на воде так же твердо, как и на полу. В изумлении Софи обернулась к Светлане, но ни ее, ни двери, в которую они только что вошли, не было. Они растворились в воздухе, как и все вокруг. Со стороны могло показаться, будто это бездонный куб воды, ничем и никем не окруженный, повис в воздухе среди леса, между небом и землей.

Софи нерешительно зашагала к центру водной глади, удивляясь каждому шагу. Тем временем нефриты, державшие огни в своих руках, опустили ладони в воду. Святящиеся огоньки выскользнули из их рук и устремились точно в центр, куда направлялась Софи. Образовав в середине круг, они вдруг закружились, словно в хороводе, с каждой секундой все быстрее и быстрее.

Софи продолжала двигаться им навстречу. Войдя в самую середину светящегося круга, она почувствовала, как вода уходит из-под ног, образовывая воронку. Зрелище было весьма необычное, но куда-то исчез страх, и появилось неясное чувство восторга от новой жизни, которая ждет ее.

И вот, когда воронка под ее ногами достигла необыкновенной глубины, какие-то силы стали плавно подгружать Софи в самое ее сердце. В одно мгновение вода схлестнулась, заполнив пространство воронки, и Софи едва успела задержать дыхание, зажмуриться. Невероятно холодная, вода пронзила девушку, словно тысяча игл, сковывая движения. Казалось, что ее окружала какая-то вязкая жидкость, Софи едва могла шевелить руками и ногами, но ее затягивало все глубже и глубже.

Девушка металась в воде из последних сил, и вот, когда кислорода в легких ей больше не хватало, она интуитивно открыла рот и вдохнула полной грудью. Вода просочилась внутрь, но она не захлебнулась, а смогла дышать. Казалось, что эта жидкость была чище и легче того воздуха, которым она привыкла дышать. Вдыхая и выдыхая ее, Софи постепенно успокоилась и перестала бороться с обступившей ее стихией. Она открыла глаза, и, к своему удивлению, повсюду, словно в тысячи зеркал, она увидела себя. Или, быть может, это была не она? Отовсюду на нее смотрела девушка, одетая в то же платье и всеми чертами очень похожая на нее. Только глаза ее были ярко-синими, губы бледными, брови и ресницы – словно тронул иней, а роскошные длинные волосы, словно серебряные нити, ниспадали по плечам. Кожа ее словно светилась.

Чтобы удостоверится, что это не она, Софи протянула к девушке руку, но отражение только вторило ее действиям. И вдруг, в один момент, все вокруг рухнуло ей под ноги, словно тысячи зеркал разбились и вновь превратились в воду. А Софи обнаружила себя, как и прежде, стоявшей в центре зала, на поверхности воды, только хоровод из огоньков исчез.

Перед ней появились пятеро старейшин. Они смотрели на нее, как только мать умеет смотреть на своего ребенка. Их голоса слились в единое:

– Добро пожаловать в мир света, дитя!

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ