Поход в церковь, конечно, опять сорвался. С больной ногой службу мне было не выстоять. Вива расстроилась, но виду не подавала.
— Сходим через пару недель, — сказала она неуверенно. — Когда твое колено перестанет болеть.
Субботу и половину воскресного дня я провел у нее. Девушка ухаживала за мной, как за малым ребенком, даже пыталась кормить из ложечки куриным бульоном. Честно говоря, уже в воскресенье утром я мог более-менее нормально передвигаться и, конечно, стоять. Колено лишь немного побаливало. Однако идти на исповедь и причастие мы не могли: из-за происшествия в Бердянске я к ним не подготовился — ел все подряд и молитвы не читал…
Инга все эти дни не звонила мне. И я не звонил ей. Не из-за какой-то ложной гордости: сначала оказалось, что батарея моего мобильного телефона разряжена, а потом просто не хотелось говорить в присутствии Вивы с другой женщиной.
Дома я рассказал жене, как съездил в Киев, как маршрутное такси попало в аварию, и мне пришлось обращаться в больницу.
Инга объявилась только утром следующего дня. Когда я проводил супругу на работу, а сына — в университет и брился в ванной, услышал, как заиграл мой мобильный, оставленный на полке шкафчика в прихожей. Пришлось бросить станок и поспешить к телефону.
— Почему не звонишь? — обиженным тоном поинтересовалась она, даже не поздоровавшись.
— А ты? — в свою очередь спросил я, стараясь так расположить «мобилку» возле уха, чтобы не испачкать ее пеной для бритья.
— А я звонила! — недовольно заявила Инга. — И в четверг вечером, и целый день в пятницу. Но твой телефон был отключен…
Я вкратце рассказал ей о своей поездке в Бердянск и о том, что там случилось.
— Вот беда! — сочувственно вздохнула Инга. — Хорошо, что ты не поломал себе ничего и голову не расшиб…
— Не расшиб, но ударился сильно! — пожаловался я. — У меня было что-то похожее на сотрясение — потерял сознание, а когда пришел в себя — не мог смотреть на яркий свет, чувствовал слабость, тошноту… Но все это прошло, как только Вива помассировала мне виски…
Инга издала звук похожий на стон и с обидой выдохнула:
— Вива, Вива! Она у тебя на первом плане, а я так…
— Вы у меня обе на первом плане! — успокоил я, стараясь придать голосу оттенок игривости.
— Да что ты говоришь? — насмешливо бросила Инга. — Только Вива — твоя любовница, а я… В общем, никто…
— Прекрати говорить глупости! — оборвал я. — Ты — очень близкий для меня человек.
— Человек! — передразнила она. — Я, видите ли, близкий человек. А мне бы хотелось быть близкой женщиной!
— Ты сейчас дома? — я предпочел поменять тему разговора, который явно зашел в тупик.
— Я дома со вчерашнего утра! — бросила Инга. — Сижу одна, как дура, в четырех стенах, не знаю, чем себя занять. Все из рук валится. А ты и не вспомнил обо мне! Если бы я сама не позвонила…
— Я как раз собирался тебе звонить!
— Обманываешь ведь…
— Честное слово, собирался звонить! — заверил я.
— Приезжай ко мне! — попросила она. — Приедешь?
— Через час буду у тебя!
Бросив телефон на полку, я поплелся в ванную заканчивать бритье. На сердце у меня было неспокойно. Да, нельзя так халатно относиться к женщине, которая ищет твоего расположения, тянется к тебе всем своим сердцем, нужно проявлять к ней особое внимание и заботу. Ведь действительно, хотя бы вчера, кто мне мешал позвонить ей?
Инга встретила меня виноватой улыбкой.
— Прости, Ванечка, что напустилась на тебя по телефону! — она крепко обняла меня и несколько раз поцеловала — в щеки и губы. — Просто такая тоска вдруг нашла… Думаю, никому я не нужна…
— Брось молоть чепуху! — я тоже чмокнул ее в губы. — И не обижайся на меня, так уж получилось, что не звонил… Исправлюсь!
В коротком черном халатике с золотой вышивкой, который так выгодно подчеркивал ее аппетитные формы, со спутанными волосами, бледная и грустная, Инга сегодня была особенно очаровательна.
— Ванечка, ты голоден? — спросила она, ведя меня на кухню. — Я могу вмиг приготовить вкусный завтрак.
— Нет, спасибо! — кушать мне совсем не хотелось. — Но чего-нибудь горяченького, пожалуй, выпью.
— Кофе или чай? — уточнила Инга.
— Конечно, чай! — воскликнул я, хорошо зная, что ко всем другим напиткам она почему-то относится негативно. И, чтобы польстить, прибавил: — Лучше тебя, его никто не умеет готовить!
Инга повернула ко мне свое личико и с благодарной улыбкой произнесла:
— Как мне приятно, когда ты меня хвалишь!
— Тебя есть за что хвалить! — я опустился на табурет, взял Ингу за руку, привлек к себе и обнял за талию. — Знаешь, если бы ты вдруг сейчас познакомилась с каким-нибудь мужчиной и стала с ним встречаться, меня бы это сильно расстроило…
Она наклонилась к моему лицу, проникновенно посмотрела в глаза и тихо промолвила:
— Но ведь я тебе не любовница!
— Да, это так, — согласился я. — Но делить тебя все равно ни с кем не хочется…
— То есть и сам не хочу, и другому не отдам! — засмеялась Инга.
— Ну… правильно, — промямлил я и прижался лицом к ее теплому, мягкому животу.
— Странный ты, мужик, Ванечка! — она обхватила мою голову руками, еще крепче прижала ее к себе. — Что ж, пусть пока мы с тобой будем любовниками без интимных отношений. Я потерплю…
Благодарно поцеловав живот Инги сквозь ткань халата, я отпустил ее и, пересев поближе к приоткрытому окну, закурил.
На улице не по ноябрьскому ярко светило солнце и весело чирикали воробьи.
За чаем Инга поведала мне о результатах своего вояжа в Мелитополь.
— Обошла несколько фирм и магазинов, устала, как собака, а толку почти никакого, — жаловалась она. — Удалось заключить только один договор, да и тот ущербный. Объемы поставок ничтожные, расчет после реализации… Правда, директриса одного косметического салона вроде заинтересовалась и обещала подумать, когда я намекнула ей на возможность больших скидок. Но сколько она купит у нас товара — на семь-восемь тысяч гривен? Конечно, если договор будет не разовый, то еще куда ни шло…
— Кстати, а как у тебя идут дела в Запорожье? — спросил я, вспомнив, что за время нашего знакомства ни разу не поинтересовался работой Инги.
— В общем-то, неплохо, — пожала плечами она. — Но, честно говоря, я ожидала более впечатляющих результатов.
— Будешь продолжать искать клиентов?
— Естественно, буду! Те наработки, которые у меня уже есть, дают основание надеяться….
Закончить Инга не успела — настойчиво затрезвонил мой «мобильный». Я взглянул на дисплей — звонили из редакции.
— Добрый день! — послышался в трубке приятный баритон редактора отдела культуры Тарнавского. — У меня к тебе, Ваня, просьба…
— Здравствуйте, здравствуйте, Леонид Борисович! — бодренько поприветствовал и я его. — Что там за просьба, выкладывайте!
— Ты можешь подготовить статью под рубрику «Культура на селе»? — спросил Тарнавский. — Только не пиши о закрытых клубах и библиотеках, об этом мы талдычим уже двадцать лет. Постарайся найти что-нибудь позитивное. Есть же в Запорожской области села, где художественная самодеятельность не умерла, где силами местных артистов устраивают концерты, праздники, вечера отдыха…
— Есть, и немало! — подтвердил я. — Скажу больше, в одном из сел области живет, наверно, единственная в Украине женщина, которая получила орден за руководство сельским хором.
— Да ты что?! — вмиг зажегся редактор отдела культуры. — Будь другом, напиши о ней, о ее коллективе. Только найди еще несколько позитивных фактов!
— Найду! — пообещал я. Тарнавскому отказывать было нельзя — этот добрый старик в свое время оказал мне не одну услугу. — Когда нужно подготовить статью?
— Ох, Ваня! — хохотнул он. — Ты же знаешь, у нас все — срочное. Газета ведь ежедневная… Послезавтра сможешь прислать?
— Да уж постараюсь, — вздохнул я. — Только, Леонид Борисович, что-то меня уж совсем заездили! Чуть ли не каждый день — новое задание…
— Не преувеличивай, мой друг! — весело пробасил Тарнавский. — Насколько мне помнится, тебя не тревожили, кажется, недели полторы.
— Шутите? — мне подумалось, что он просто не в курсе. — Я в пятницу возвратился из командировки в Бердянск…
— А кто тебя туда посылал? — неодобрительно хмыкнул старик. — Это же твоя инициатива! Сегодня на планерке упоминали внеплановую статью о бердянском жилкоммунхозе. Кстати, ее опубликуют в четверг.
— Постойте, как внеплановую? — изумился я. — Это же главный редактор дал мне задание написать о том, как бердянские жилищники подготовились к зиме.
— Ты что-то путаешь, Ваня! — уверенно заявил Тарнавский. — Я сегодня своими ушами слышал, как главный спрашивал у редакторов отделов и обозревателей, кто тебе заказал материал из Бердянска. Все промолчали. А главный еще и похвалил тебя, дескать, молодец Иван, проявил инициативу, прислал статью на злободневную тему.
— Вот те раз! — воскликнул я. — Да мне же по «электронке» пришел наказ главного редактора осветить…
— Это какая-то ошибка! — уверенно заявил Тарнавский. — Шеф тебе подобных распоряжений не давал!
Закончив разговор, я еще минут десять размышлял о том, как в моем электронном почтовом ящике могло оказаться распоряжение, которого мне не давали? Но ответа на этот вопрос так и не нашел…
Инга сидела рядом, молча пила чай и со скучающим видом наблюдала за мной.
— Мне нужно ехать в район, — сообщил я ей.
— Прямо сейчас, что ли? — недовольно спросила она. — Может, лучше завтра?
— Зачем откладывать на завтра? — я допил остатки чая и поднялся. — Сейчас только половина десятого. Успею до обеда переговорить с кем-нибудь из руководителей района, зайду в отдел культуры…
— А далеко ехать?
— Нет, меньше полусотни километров.
— Я с тобой! — Инга вскочила. — Дай мне пять минут — чуток подкрашусь и быстро переоденусь…
— Лучше оставайся дома, приготовь что-нибудь вкусненькое, — мне хотелось отговорить ее от поездки. — А когда я вернусь, мы славно посидим…
Но она и слышать этого не хотела. Как ураган, понеслась в спальню. Уже оттуда крикнула:
— Мы четыре дня не виделись, я соскучилась, а ты опять хочешь меня бросить!
Добирались мы не долго. В половине одиннадцатого подъехали к зданию райгосадминистрации.
Инга отправилась рыскать по магазинам, а я пошел к руководству.
На месте оказался один из заместителей главы района. Вопросы у меня к нему были несложные, и я быстро получил на них исчерпывающие ответы. А вот у заведующей отделом культуры задержался на целый час. Она оказалась настоящим энтузиастом своего дела. Сначала взахлеб рассказывала мне о каждом сельском клубе, затем — о достижениях местных творческих коллективов. Не забыла упомянуть, что сама является активным участником художественной самодеятельности — поет и танцует, а ее муж руководит домом культуры, получившем призовое место на всеукраинском смотре… В общем, фактов для написания статьи я набрал предостаточно.
Инга ждала меня на парковке перед знанием администрации.
— Сегодня здесь базар не работает, но возле магазина бытовой техники мужчина и женщина торгуют мясом в павильончике, — сообщила она. — Мясо такое свежее… Давай купим! Наделаю антрекотов, эскалопов…
— Давай! — согласился я.
Инга тут же развернулась и побежала в сторону базара, увлекая меня за собой.
— Продавцов зовут Анатолий и Ольга, — уведомила она, не сбавляя ходу. — Они — супруги…
— Откуда ты знаешь? — меня несколько озадачила ее осведомленность.
Инга хмыкнула:
— Слышала их разговор.
Когда мы подошли к павильончику, то увидели в нем только мужчину — красномордого увальня лет около сорока. Навалившись могучей грудью на прилавок, он безмятежно дымил сигареткой.
— Женщина куда-то убежала, — шепнула мне Инга. — Постой в сторонке, а я потолкую с этим Анатолием…
Я непонимающе взглянул на нее, но подчинился. Остановился неподалеку от ларька и тоже с удовольствием закурил. А она, сделав серьезное лицо, решительно приблизилась к продавцу.
— Ну, привет, Толик! — рявкнула каким-то недобрым голосом — в нем слышались и угроза, и ирония.
Мужик выпрямился и, часто хлопая рыжими ресницами, вопросительно уставился на Ингу.
— Что смотришь? — она стояла, заложив руки в карманы своего черного пальто, и с презрением глядела то на увальня, то на мясо. — Торгуешь, значит…
— Торгую, — неуверенно обронил он. — Мясо свежее, с домашней фермы…
— А Ольга куда подевалась?
— Она отлучилась на несколько минут…
— Понятно! — процедила Инга. — Значит, подождем.
— А вы кто? — спросил он с некоторой опаской.
— Сейчас узнаешь! — уже с неприкрытой угрозой и злобой выкрикнула Инга. — Все, подлец, узнаешь! И женушка твоя тоже узнает, как ты совратил мою племянницу, как она забеременела от тебя, как родила — все узнает!
— К-какая пле-племянница? — испуганно промычал продавец.
— Ты не знаешь, какая?! — Инга выдернула руку из кармана и угрожающе затрясла ею перед самым носом увальня. — Та, к которой ты ездил полгода, которой врал, что собираешься разводиться с Ольгой! Та, которая сейчас сидит с ребенком на руках и рыдает! А ты, мерзавец, спрятался в кусты и даже не поинтересовался, есть ли ей чем кормить дитя? Твое дитя!
— Да вы… Да ты… — продавец растерянно заметался по ларьку. — Я сейчас выйду и так…
— Ты мне будешь угрожать?! — заорала Инга на всю улицу. — Я тебе сейчас тут такое устрою! Ты у меня, гад, попляшешь!
Он сразу как-то обмяк, высунулся чуть ли не на половину из ларька и попросил:
— Не кричите! Ради Бога, не нужно. Потом…
— Что потом? — не унималась Инга. — Я пришла сказать тебе и твоей женушке, что мы с племянницей подаем в суд заявление на установление отцовства. Как миленький будешь платить алименты!
Я стоял и не знал, что мне делать. Господи, что она вытворяет? Что она задумала? Зачем устроила этот концерт? Я уже решил подойти и увести ее от ларька. Но Инга, предварив мой шаг, бросила в мою сторону многозначительный взгляд.
Продавец беспомощно ловил перекошенным ртом воздух, сигарета выпала из его губ. Он сначала спрятался вглубь своей торговой точки, потом опять бросился к прилавку.
— Послушайте, не нужно ничего говорить жене! Я буду помогать! Слышите, я не оставлю Нину без помощи!
— Осознаешь, значит, свой грешок? — ледяным тоном произнесла Инга. Затем, тяжко вздохнув, смилостивилась: — Ладно, пока не стану Ольге ничего говорить. Но смотри, чтобы сегодня же был у Нинки, успокоил ее и дал денег! А пока положи-ка мне в пакет хороший кусок мяса. И сала не забудь! Отдам племяннице, чтобы не сидела голодной.
— Сейчас, сейчас! — увалень заметался по ларьку. Нашел большой пластиковый пакет, бросил в него здоровенный кусок мяса и ломоть сала, быстро подал Инге через прилавок.
— Возьмите! И уходите! Пожалуйста, уходите! А то Ольга…
— Уйду! — оборвала его на полуслове Инга. — Но помни: Нинка должна постоянно чувствовать твою заботу! Иначе…
— Понял, понял! — заверил продавец и, молитвенно сложив руки на груди, прошептал: — Идите же, идите, прошу вас!
Инга смерила его осуждающим взглядом и, еле волоча ноги, скособочившись под тяжестью пакета, пошаркала прочь от прилавка. В этот миг в ларек вошла толстенная бабища в белом переднике, испачканном кровью. Увалень тут же заискивающе заулыбался ей и стал лепетать о том, что пора бы перекусить.
— Ну, зачем ты так поступаешь! — напустился я на Ингу, догнав ее в нескольких метрах от ларька.
— Что я сделала не так? — осведомилась она, остановившись. — У этого здоровяка порочная душонка — сластолюбивая, похотливая и алчная. У меня перед глазами возник образ девушки, которой он запудрил мозги своими лживыми речами… Я увидела, как она сидит на старом диване с продавленными пружинами, кормит грудью крохотную дочурку и плачет… Ну, я и решила наказать мерзавца!
Я подхватил пакет с мясом и зашагал к своему автомобилю.
— Ну, Ванечка, ну, не сердись! — заканючила Инга, хватая меня за рукав.
— Ты только что поступила самым подлейшим образом! — раздраженно бросил я, не оборачиваясь.
— Я немного проучила мужика, совратившего невинную девушку! — воскликнула она. — В чем же тут подлость? Я поступила вполне справедливо!
— И при этом обманным путем бесплатно получила десять кило мяса! Чем ты отличаешься от этого Анатолия? Он бессовестный, а ты — нечестная!
Инге все-таки удалось остановить меня. Я опустил на тротуар тяжелый пакет и, глядя в сторону, ждал, что она скажет в свое оправдание.
— Я справедливый человек, Ванечка! — несколько высокопарно проговорила она. И, секунду помолчав, уже другим тоном — слегка смущенным и виноватым — прибавила: — И немного корыстный. Но разве это грех, поживиться за счет негодяя? Грех обманывать людей с чистой совестью, а с нечестными нечего церемониться!
Я лишь досадливо махнул рукой, подхватил пакет и двинулся в сторону райгосадминистрации, к своей «Хонде».
Дорогой сколько ни убеждал Ингу, что так поступать нельзя, она была непоколебима в своей правоте…
Проезжая по Запорожью, на одной из остановок общественного транспорта я вдруг увидел Веру. Веселая, красивая, в яркой короткой курточке и джинсах, она стояла рядом с черноволосым статным мужчиной лет тридцати пяти, и держала его под руку. Сначала я подумал, что ошибся, но, притормозив, убедился, что это все-таки Вера. Она узнала мою машину, скользнула взглядом по ветровому стеклу и отвернулась. Я нажал на педаль газа.
Да уж, недолго оставалась в одиночестве моя вчерашняя любовница-провинциалочка! Кто бы мог подумать, что ей удастся подцепить такого мужчину. Хотя, правда, еще неизвестно, свободен ли он и хороший ли человек. Может, этот парень лишь с виду положительный…
Доехав до площади Профсоюзов и припарковавшись у магазина, я не выдержал — взял «мобилку» и набрал знакомый номер. Инга молча смотрела на меня.
Не сразу, но Вера все же ответила:
— Здравствуй, Ваня! Что ты хотел?
— Минут пятнадцать назад я видел тебя в Запорожье с мужчиной, — начал я без обиняков. — Кто он тебе? Только честно скажи!
На удивление, Вера ответила спокойно:
— Ты видел меня с Олегом — вот он рядом со мной. Его прислали в наш район следователем. Мы встречаемся и хотим пожениться. А сейчас Олег привез меня в Запорожье, чтобы познакомить со своей мамой…
Я хорошо знал характер этой женщины — врать она не умеет. Но на всякий случай уточнил:
— Ты говоришь правду?
Она сдержанно засмеялась:
— Конечно, правду, Ваня!
— Рад за тебя! — произнес я сухо. Но тут же спохватился, изменил интонацию и прибавил уже с теплом в голосе:: — Искренне желаю вам счастья!
— И тебе счастья, Ваня! — послышалось в трубке.
Я положил телефон в карман и потянулся к бардачку, где лежала пачка сигарет.
Двойственное чувство гнездилось в моей душе. С одной стороны, было не очень приятно осознавать, что женщина, которая еще вчера называла меня единственным и любимым, сегодня спокойно встречается с другим мужчиной и, кажется, счастлива. А с другой — мое сердце теперь обрело покой, уже не нужно казнить себя за то, что, бросив Веру, сломал ей жизнь, обрек на одиночество и вечную тоску.
Я облегченно вздохнул и, закурив, улыбнулся Инге. Она ни о чем не спросила, лишь многозначительно похлопала меня по плечу.