Я встретил Виву на вокзале и повез домой. Вид у нее был уставший, но довольный.

— Владимир Иванович приободрился, опять начал ходить в свой магазин, — стала она рассказывать мне по дороге. — И даже ездил со мной в Свято-Троицкую Александро-Невскую лавру. Выстоял всю службу, исповедался и причастился. Я попросила его больше никогда не употреблять мясо, ни в каком виде, и он обещал.

— А зачем ты об этом попросила? — удивился я. — Какая-то странная просьба, тебе не кажется?

— Большинству людей преклонного возраста мясо вредно, — пояснила Вива, зорко следя за дорогой, как будто не я, а она вела машину. — А Владимиру Ивановичу тем более.

— Почему ты так решила?

— Потому что я знаю…

— А что же можно кушать старикам? — мне было интересно услышать ее ответ.

— Проще сказать, чего им нельзя употреблять, — девушка опустила голову, на миг задумалась, но тут же подняла ее и начала перечислять: — Мясопродукты нужно совсем исключить из рациона, а также сахар, редьку, конфеты, торты и пирожные. Стоит реже кушать столовую свеклу, свежую капусту, яйца, бананы.

— Ну, ты прямо врач-диетолог! — пошутил я. — А какая, по-твоему, самая подходящая еда для бабушек и дедушек?

— На первом месте — черная смородина и малина, — ответила Вива, не обращая внимания на мой тон. — Но, понятно, только ими сыт не будешь. Поэтому нужно понемногу кушать все, кроме запрещенных продуктов. Основная еда для старого человека — рыба, но, конечно, не копченная и не жаренная. Вообще-то, рацион пожилых людей по питательности должен быть раза в два, а то и в три меньше, чем у человека в расцвете сил. А еще желательно каждый день выпивать по маленькой рюмочке красного вина. Но тут есть один нюанс: если пить, то регулярно, в противном случае — лучше вообще не употреблять. Эпизодический прием алкоголя, пусть и в малых количествах, — жестокий удар по изношенному организму!

— Нет, ну, ты и вправду говоришь, как врач! Даже термины употребляешь медицинские, — засмеялся я и, оторвав руку от руля, обнял ее за плечи. — «Эпизодический прием алкоголя…» — такое можно услышать только на лекции в медицинском вузе или на приеме у врача-нарколога!

— Смейся, смейся! — девушка осуждающе покачала головой. — А я знаю, что говорю!

Прибыв домой, Вива сразу отправилась в ванную, чтобы принять с дороги душ, а я занялся приготовлением нехитрого ужина — поставил тушить картошку с грибами да нарезал капусты на салат.

Мы выпили вина, немного поговорили. Было видно, что девушка просто валится с ног от усталости, поэтому я уговорил ее лечь спать пораньше. А сам позвонил жене, предупредил, что срочное редакционное задание позвало меня в дорогу. Потом еще долго нежился в травяной ванне, пил чай и курил.

В этот момент я чувствовал себя совершенно счастливым человеком. Женщина, которую люблю, — рядом. Сомнений в том, что и она меня любит, нет, ведь я вижу ее заботу и ласку. Вон сколько подарков привезла мне из Санкт-Петербурга — нарядный свитер, модельные туфли, фирменную рубашку и два галстука… Лишь одна мысль немного бередила мое сердце — мысль об Инге. Кто она мне сейчас, как назвать наши отношения, на чем они держатся? На эти вопросы четких ответов я не находил. Понимал лишь одно: Инга плотно вошла в мою жизнь, стала для меня практически таким же дорогим человеком, как и Вива, отвоевав у нее уголок в моем сердце…

Вива и Инга — две дамы, к которым я отношусь трепетно и которых боюсь потерять…

Мне уже не раз приходилось любить сразу двух женщин, и никакого душевного дискомфорта, никакого раздвоения личности я при этом не испытывал. Встречался с ними, помогал им решать какие-то проблемы, позволял заботиться о себе, спал с ними. Да, конечно, получается, что обеих своих любимых я попросту обманывал, изменяя первой со второй, а второй — с первой. Но раньше мне это казалось даже забавным. А теперь ситуация иная, не похожая на прежние, — с Вивой и Ингой я не могу себя вести так, как раньше вел с другими. Ведь они, эти две совершенно разные женщины, — особенные, необычные, наделенные величайшим даром ясновидения. При этом Вива хочет быть для меня единственной, а Инга не прочь делить меня с ней. Наилучший выход из сложившейся ситуации — ничего не менять, все оставить, как есть. А это значит, что одна из женщин не будет моей любовницей. Она останется просто близкой подругой, сестрой, дорогим для меня человеком. Ну, а там как Бог даст, поживем — увидим…

Уже было далеко за полночь, когда я, наконец, прервал свои размышления и отправился в спальню. Вива на какое-то мгновение оторвала голову от подушки, сквозь сон что-то ласково мне промурлыкала и уткнулась носиком в мое плечо. Я бережно обнял ее, придвинулся как можно ближе, чтобы согреть своим телом, и вскоре тоже провалился в сладкое забытье.

То, что пригрезилось мне в эту ночь, не было похоже на сновидения, которые посещали меня прежде.

Сначала как бы свысока я увидел залитое солнцем изумрудное плато в горах, над которым висели три облака — белое, желтое и розовое. Плато изо всех сторон окружали обрывы и пропасти, сойти с него вниз было невозможно. Дул сильный горячий ветер. Он кружил меня, швырял то вверх, то вниз, потом, вдруг ослабев, плавно опустил в невысокую траву. Не успел я как следует ощутить под ногами земную твердь, как все плато накрыла пелена голубого тумана, исходящего с неба. Непроглядный, густой, он медленно, очень медленно стал отступать от меня все дальше и дальше. И тут одна за другой открылись шесть человеческих фигур. Они находились совсем недалеко, шагов за сто, и я мог их хорошо разглядеть.

Это были пять мужчин и одна женщина.

Четверо мужчин — трое пожилых с черными бородами и подросток со строгим взглядом — стояли плечом к плечу. Их одежды почти ничем не отличались — белые широкие брюки, белые френчи, застегнутые до подбородка, и черные пояса, обвивающие чресла. Только шапки этих людей имели различия: на одном — черная, на втором — зелено-коричневая, на третьем — красно-черная. Подросток же был в берете цвета хаки. Каждый из бородачей держал в руках охапку деревянных ножей, а юноша — несколько камешков.

В сторонке с гордо поднятой головой стояла высокая женщина средних лет, одетая, как невеста, в белое платье, усыпанное алмазами и жемчугом. Ее разноцветные волосы, чуть прикрытые крахмальной тюлевой накидкой, свободно развевались на ветру. В одной руке эта странная дама держала много остро отточенных серпов, в другой — белого голубя с опаленными крыльями, который все порывался улететь.

За ее спиной нетерпеливо переминался с ноги на ногу крепкий молодой мужчина, в черной одежде и с железным посохом в руке. Он надменно взирал на бородачей и подростка, время от времени поднимая над головой свое грозное оружие и воинственно потрясая им.

Женщина сделала шаг вперед и громко произнесла, обращаясь к мужчинам в белых одеждах:

— Тигры, которых вы выпустили из своей клетки, растерзали моих детей! Пало их семьдесят четыре!

— Ложь! — гневно вскричал бородач, на котором была черная шапка, и всем корпусом подался вперед, однако не сошел со своего места. — Не мы, а ты, великая блудница и плутовка, разрушила своими черными деяниями стальные клети, в которых мы держали диких тигров, и они начали охоту на детей твоих.

Женщина в ярости затопала ногами:

— Вы натравили своих зверей на плоть от плоти моей! И погубили еще сорок три.

— Ложь! — воскликнул бородач в красно-коричневой шапке. — Ты сама бросила нашим тиграм кость злобы и ненависти! И они взбесились!

И тут из-за спины женщины выскочил мужчина, размахивая посохом, и возопил:

— Вы проклинаете меня! Обещаете предать лютой смерти!

— Ложь! — громогласно заявил бородач в красно-черной шапке. — Не мы, а ты, грабитель и убийца, грозишь нам! Псы твои истребляют детей наших, вороны твои кружат над нами, выискивая легкую добычу!

Мужчина в черных одеждах захохотал и, указывая рукой на женщину, прокричал:

— Что мне обличения и укоры ваши, когда она со мной? Мы с ней повенчаны!

Услышав эти слова, подросток встрепенулся, затем скорбно покачал головой и тихо заметил, обращаясь к мужчинам:

— Мы многое позволяли пакостнику этому, не пришла ли пора воспротивиться его козням!

— Правильно говоришь! — поддержал бородач в черной шапке.

— Мудрые слова! — согласился и тот, на котором была красно-коричневая шапка.

А третий — в красно-черной шапке — печально вздохнул и едва слышно произнес:

— Некому нам помочь, и исход предначертан. Но я с вами, братья мои!

— В единстве наша сила! — хором закричали остальные.

Женщина, оттеснив мужчину в черных одеждах, отпустила голубя на волю и стала перекладывать свои серпы из одной руки в другую. Ее молодой избранник заметался, запрыгал от нетерпения и начал торопить ее:

— Пора, пора приступать к жатве! Самое время сейчас!

Но дама медлила, выжидала, исподлобья наблюдая за бородачами и подростком. Те стояли, не шевелясь, и молчали. Тогда мужчина в черных одеждах широко размахнулся и швырнул в них свой посох. Он задел старика в красно-черной шапке и сбил его с ног. Остальные сразу помогли ему подняться и прикрыли своими телами. Затем каждый метнул в обидчика по два деревянных ножа, но ни один из них не причинил ему вреда. Видя это, тот, которому досталось от посоха, вдруг выхватил из-за спины стальной кинжал и бросил его в избранника дамы. Охнув, он, раненный в самое сердце, рухнул на колени, потом завалился на бок и забился в предсмертных судорогах.

— Как посмел ты погубить моего суженого?! — взревела дама. И тут же в мужчин полетели серпы.

В мгновение ока один из бородачей лишился уха, второй — носа, третий — руки. Подростку серп снес половину головы. Мужчины подхватили его бездыханное тело, высоко подняли над собой и в лютой злобе закричали даме:

— Смотри, ты скосила невиновного! — и, опустив мертвеца на траву, начали бросать деревянные ножи.

Некоторые из них достигли цели, однако всего лишь изрезали женщине платье, оцарапали живот и грудь. Тогда бородач в красно-черной шапке, пошатываясь от слабости, выхватил из-за спины второй железный кинжал, только поменьше, и передал его старику в черной шапке. Тот подскочил к даме и вонзил клинок ей в глаз по самую рукоять.

— Вот, теперь и ты будешь уродливой! — торжествуя, воскликнул третий бородач и упал на колени перед мертвым подростком. — Юный брат мой, ты отомщен!

Дама неистово вопила от боли и беспорядочно метала серпы. И вот рухнул один старик, за ним второй. И только третий — в красно-коричневой шапке — выстоял, хоть и лишился обеих рук. Он метнулся к женщине и плюнул в ее окровавленное лицо.

А мужчина в черных одеждах, все еще бился в предсмертной агонии. Но вот его тело стало таять, будто кусок льда под ярким весенним солнцем, и скоро на траве осталось от него лишь грязное пятно.

Зато мертвый до этого юноша вдруг пошевелился, а за ним — и бородач в черной шапке. И вскоре перед скулящей, охающей женщиной, белое платье которой превратилось в заляпанные кровью лохмотья, стояли уже трое — все, кроме старика в красно-черной шапке. Тот лежал на земле и не подавал признаков жизни.

Дама, не целясь, метнула один серп и хотела метнуть второй. Но белое облако встрепенулось, изрыгнуло пучок молний, которые вонзились в землю у самых ее ног. За ним ожило желтое облако, и из него посыпался крупный град. А из третьего облака хлынул ливень. Прикрывая голову руками, выкрикивая проклятия, женщина упала на колени. Трое мужчин, ослабленных, израненных, но гордых, круто развернулись и отошли от нее, поверженной, униженной и жалкой, подальше. Остановившись, подняли головы и устремили глаза ввысь, их лица озаряла улыбка.

В этот миг три облака объединились в одно огромное, трехцветное, занявшее полнеба. По форме оно напоминало распустившуюся розу. С каждой секундой его контуры становились все четче, а цвет — ярче.

И опять заклубился, поплыл белесый дым, покрывая всю поверхность плато. А в залитой солнечным светом вышине все продолжались преобразования. Три цвета облака смешались в один, и оно стало бронзовым. Затем превратилось в четкий силуэт дракона со львиной головой, увенчанной короной, в которой искрились три драгоценных камня — белый, желтый и розовый. В лапах дракон держал розу, увитую голубой ленточкой с золотой каймой.

Когда туман рассеялся, и солнечные лучи опять ярко осветили плато, ни дамы, ни бородачей, ни подростка на нем уже не было. Теперь на зеленой траве стояли рядом две просто одетые молодые женщины и трое подтянутых мужчин, головы которых на сей раз покрывали уже одинаковые по цвету — красные — шапки. У их ног сидела маленькая девочка в лиловом платьице и беззаботно играла с куклой…

Утром, когда мы проснулись, Вива сообщила, что решила сводить меня в церковь.

— Хотя бы исповедайся, — сказала она, — коль к причастию тебя не допускает какая-то неведомая сила.

— Ты считаешь, что кто-то или что-то не дает мне принять причастие? — переспросил я с тревогой.

— Это совершенно очевидно! — вздохнула девушка. — Я пока еще не до конца разобралась, что это за сила, но уже имею кое-какие подозрения.

— Ну-ка, расскажи о них! — потребовал я.

— Нет! — покачала головой Вива. — Я тебе ничего не скажу.

— Почему?

— Потому что не должна! — отрезала она.

И сколько я не приставал с этим вопросом, сколько ни настаивал, ответа так и не получил. Девушка была непреклонна.

На удивление, визит в церковь прошел гладко. Я выстоял всю службу, а потом, дождавшись своей очереди, подошел к священнику и рассказал ему о своих грехах. Он даровал мне прощение…

Вива с довольным видом наблюдала за мной. И потом, уже за воротами церкви, радостно сообщила, что я все делал правильно и вел себя, как истинный православный христианин.

А дома, приготовив крепкий кофе, усадила меня напротив себя и провела что-то похожее на инструктаж.

— Ты не должен повторять грехов, в которых покаялся! — менторским тоном вещала она. — Ни лгать, ни ругаться, ни обманывать, ни кого-то осуждать нельзя! Забудь о гордыне, о чревоугодии! Выбрось из головы злые помыслы! Ты должен быть честным, справедливым, добрым, милосердным и любящим! Понятно?

Я с улыбкой кивал.

— Единственный грех, который останется на тебе, — это грех прелюбодеяния, — продолжала девушка. — Но у тебя есть оправдание: сильные чувства ко мне. Это ведь так?

— Да, я очень тебя люблю! — горячо подтвердил я.

Она вздохнула и, низко опустив голову, произнесла:

— Я молюсь, все время молюсь за тебя и за себя. Прошу, чтобы Бог простил нам этот грех…

Поднявшись, я подошел к ней и обнял за плечи:

— Спасибо тебе, славная моя, святая моя Вивиза!

Она лишь блаженно улыбнулась.

К Инге я заехал после обеда. Привез торт и шампанское.

Она долго обнимала и целовала меня да все вздыхала.

— Что-то случилось? — я пристально посмотрел ей в глаза. Они скорбно поблескивали.

— Нет, ничего, — Инга попыталась улыбнуться, но не смогла — ее алые губки лишь слегка дернулись.

— Ну, я же вижу, что ты расстроена чем-то!

Она ничего не ответила, убрала руки с моей шеи и, подобрав пакет с тортом и шампанским, понесла его на кухню.

— Ты на меня за что-то обижена? — я прошел следом за ней и присел на табурет у окна. — Скажи!

Инга молча рассматривала этикетку на коробке с тортом, долго распаковывала его. Наконец, подняла голову, как-то вскользь взглянула на меня, как будто смущаясь, и тихо произнесла:

— Я тебе совсем не нужна. В твоем сердце одна Вива…

— Неправда! — заверил я. — Ты тоже там есть.

Она с сомнением вздохнула, потом с ласковой задумчивостью провела рукой по моей щеке и нарочито бодрым голосом осведомилась?

— А какое место я там занимаю?

— Достойное! — я взял ее за руку, привлек к себе. — Мне хочется, чтобы ты всегда была рядом.

Инга заметно повеселела. Ее глазки засияли, губки растянулись в улыбке.

— Ты говоришь правду, Ванечка?

Я кивнул.

— Честное-пречестное слово?

— Да, солнышко! — я обнял Ингу за талию и приник лицом к ее животу.

— Поцелуй меня в губы, Ванечка! — попросила она. — Просто поцелуй. И я пойму, врешь ты мне или нет.

Что мне было делать? Отказать?

Я усадил Ингу себе на колени. Одну руку положил ей на затылок, другую — на бедро и, когда она наклонилась, призывно приоткрыв свои губки, припал к ним, как жаждущий путник к роднику со студеной водой.

От этого поцелуя у меня даже закружилась голова. Подобное со мной случалось только в далекой юности.

— Инга, ты дьявольски притягательная женщина! — выдохнул я, когда наши уста, наконец, разомкнулись.

Ее глаза излучали счастье.

Понимая, что не должен этого делать, но, повинуясь желанию, я просунул руку под коротенький халат Инги и погладил ее ноги и бедра. Они были такими же горячими, как наше дыхание.

— Ванечка, милый! — она осыпала поцелуями мое лицо и шею.

А я стал гладить ее живот.

Инга быстро стянула с меня свитер и футболку, а со своих плеч — халат и прижалась своей трепетной грудью к моей.

И вдруг, издав пронзительный крик, вскочила с моих колен, как ужаленная, и отпрянула в сторону.

— Ой! Ой! Больно! — громко застонала она, прикрыв обеими руками свою по-девичьи упругую грудь.

Я растерянно подхватился с табурета.

— Что такое? Что случилось?

Инга молча опустила руки. В верхней части ее правой груди виднелось влажное красно-коричневое пятно размером чуть меньше спичечного коробка, как будто к коже кто-то на короткий миг приставил раскаленный кусок железа.

Крестик! Это он обжег плоть Инги. Значит, подарок Вивы не только стоит на страже лично моей верности, но и отпугивает соблазнительниц. И не просто отпугивает, а наносит им увечья, пусть и не столь серьезные. Чудеса! Этот крестик что, заговоренный, волшебный? Какой магический ритуал на нем провели? И кто провел? Вива? Получается, что она, как и Инга, тоже имеет познания в колдовстве?!

Стоп! Не станет Вива колдовать, она же глубоко верующий человек. Причем, девушка явно в почете у небесных сил — они внемлют ее молитвам, исполняют ее просьбы. Уже не одному человеку Вива вернула здоровье и радость жизни. Например, Вере, маленькому сыну соседки, этому антиквару из Петербурга…

Мое сексуальное возбуждение мгновенно улетучилось. Я быстро напялил на себя футболку и свитер. А потом помог Инге обработать обожженное место каким-то спреем, который она нашла в своей аптечке, наложить на верхнюю часть груди ватно-марлевый тампон и закрепить его лейкопластырем.

— Видишь, как я поранилась твоим крестиком! — жаловалась Инга. — Выбрось его! Ты ведь тоже, помнится, пострадал от него…

Я слушал ее с недоумением. Она сказала: «Поранилась». Но разве у нее на груди царапина или порез? Нет, там ожог! Самый обычный. Как врач Инга должна прекрасно видеть это. Почему же она не видит? Или просто не хочет сказать мне, что видит, дабы не подчеркивать магическую силу крестика?

Вопросы, вопросы… А вот ответов нет…