С каждым днем я узнавал об Инге что-то новое. И то, что я узнавал, не могло не беспокоить и не пугать…

Утром меня разыскала жена моего старого друга Настя и, рыдая, поведала шокирующую новость. Неделю назад от нее неожиданно ушел муж к другой женщине — своей молодой сотруднице.

— Ваня, я тебя умоляю — помоги! — слезно попросила Настя. — Ты давно дружишь с Алексеем, он тебя очень уважает и любит. Поговори с ним, образумь, наставь его на путь истинный!

Я бросил все и поехал на работу к Алексею.

— Я впервые в жизни влюбился по-настоящему, — взволнованно объяснил он свой поступок. — Ну, пойми меня как мужик мужика!

— Но ведь ты прожил с Настей больше двадцати лет, у вас дочь, — убеждал я. — Как им теперь без тебя? Ты подумал о последствиях?

Вздохнув, он выложил свои аргументы:

— Дочери уже двадцать, она замужем. И я не отказываюсь от нее, буду помогать. А Настя… Настя запросто может устроить свою жизнь, если захочет…

— Вот именно — если захочет! — воскликнул я. И стал рассуждать: — Понимаю, понравилась тебе девка. Да ради Бога! Встречайся с ней, спи с ней! Но зачем жену-то бросать?

— Я не ты! — хмуро возразил Алексей. — Я не умею на два фронта…

— И все же подумай, Алешка! Хорошо подумай! — я сокрушенно вздохнул и хлопнул его по плечу. Мне было совершенно ясно, что мои убеждения ничего не дадут. Мой друг — человек серьезный, уж если что-то решил, то не отступит.

— Что тут думать? — отмахнулся он. — Люся ждет ребенка. На четвертом месяце уже…

— От тебя? — не поверил я.

— А от кого же еще? — Алексей взглянул на меня с укоризной. — Я со шлюхами не связываюсь. — И тихо прибавил: — Как некоторые…

Это был камень в мой огород, но я не обиделся. Просто не стал больше ничего говорить, грустно покачал головой и удалился.

Минут через пять, не откладывая в долгий ящик, позвонил Насте и передал ей наш с Алексеем разговор. Я думал, что новость о беременности этой Люси сразит супругу моего друга наповал. Но ошибся.

— Да знаю я об этом! — огорошила меня Настя. — Мне плевать! Я хочу вернуть Алексея любой ценой! Я не могу без него жить. Не вернется — наложу на себя руки!

В тот же день я обо всем рассказал Инге, надеялся, что она даст какой-то дельный совет, подскажет, как успокоить Настю, коль образумить Алексея уже невозможно.

Инга выслушала и глубокомысленно изрекла:

— Немедленно привези ко мне эту брошенную женщину, только пусть она захватит с собой фотографию мужа и что-нибудь из его одежды.

— Ты считаешь, что реально можешь помочь Насте успокоиться? — осведомился я.

— Я помогу вернуть мужа в семью! — самоуверенно заявила Инга.

— Так уж и поможешь? — не поверил я. — Ты что, какая-нибудь знахарка или колдунья?

Она смерила меня недоуменным взглядом.

— Можешь считать меня хоть знахаркой, хоть колдуньей, но я обязательно помогу этой несчастной! И я слов на ветер не бросаю, ты еще не раз в этом убедишься!

— А как же та Люся, она ведь в положении? — напомнил я.

— Пусть выкручивается, как хочет! — отрезала Инга. — Нечего лезть к чужим мужьям!

Я не стал с ней спорить. Оделся и поехал за Настей.

Пока женщины говорили на кухне, я сидел в гостиной, пил чай и смотрел телевизор.

Минут через сорок они вместе пришли ко мне и тоже стали чаевничать. Я сразу заметил, что Настя повеселела, на ее щеках — еще совсем недавно мертвенно-бледных — появился румянец, а в голубых глазах засветилась искорка оптимизма.

Вскоре я отвез Настю домой — в частный сектор на окраине Запорожья.

— О чем ты говорила с Ингой? — поинтересовался я по дороге.

— Она кое-что приготовила для меня, — таинственно усмехнулась Настя, и мне почудились в ее голосе нотки злорадства.

Что именно приготовила моя знакомая, я так и не узнал, хоть и выпытывал настойчиво.

Зато Инга сама без утайки выложила все, как только я вернулся в квартиру.

— Я наложила заговор на фотографию. Кроме этого, провела старинный ритуал на соли, сахаре, чесноке и воде.

— И что будет?

— Как что? — удивленно подняла тонкую бровь Инга. — Заблудший обретет путь домой! Правда, должна постараться и Настя. Ей нужно в полночь подойти к дому разлучницы, бросить во двор горсть соли, потом — накрест — горсть сахара. Развернуться и уйти, поливая за собой водой из бутылки. А чеснок следует положить под ворота своего дома, чтобы обезопасить его от проникновения темных сил. Вот и все.

Я скептически усмехнулся:

— И Алексей после этого вернется к Насте?

— Конечно! — кивнула Инга. — Не позже, чем на третьи сутки. Правда, нужно будет, чтобы он надел на себя рубашку, которую я окропила заговоренной водой, и поносил хоть несколько минут. После этого твой Алешка уже никогда и никуда не уйдет!

— Надеюсь, ты шутишь? — мне почему-то стало очень тревожно на душе.

— Нет, дорогой! — засмеялась Инга. — Через три дня твой дружок вернется в родные пенаты. Сам увидишь!

— Так ты что, и вправду ведьма?

Она округлила глаза, изображая удивление:

— Скажешь тоже — ведьма! Я всего лишь немного знаюсь на таких вещах. Самую малость.

— И откуда это у тебя?

— От бабушки!

Я сидел в гостиной, молча хлебал цейлонский чай, умело приготовленный Ингой, и размышлял. И мысли мои были мрачными. Хозяйка квартиры тоже помалкивала.

— Скажи, а это твое деяние не повредит Насте, Алексею или его Люсе? — спросил я, не выдержав затянувшейся паузы.

Инга пожала плечами.

— Всякое, конечно, может случиться. Настю, кстати, я об этом предупредила. Но она заявила, что готова на все, лишь бы вернуть любимого супруга в семью.

Вечером мы вышли прогуляться по городу.

— Давай купим чего-нибудь на ужин, — предложила Инга, когда мы оказались неподалеку от супермаркета.

— Хочешь пригласить меня на вечер? — спросил я рассеянно. Мои мысли были заняты Настей — неужели она действительно пойдет ночью к дому своей соперницы, чтобы провести тот глупый ритуал?

— Очень хочу! — Инга взяла меня под руку и повела в магазин.

Прихватив у входа корзину для продуктов, мы пошли вдоль рядов с пестрыми пачками, банками и бутылками выбирать продукты. Но тут я вспомнил, что бумажник с водительским удостоверением и деньгами забыл в машине, и сказал об этом Инге.

— Не беспокойся! — отмахнулась она с безразличным видом, рассматривая надписи на пачке со спагетти.

Мы взяли все, что нужно, не забыв и про спиртное — моя дама сказала, что хочет немного выпить после напряженного дня.

— Подожди меня возле входа, — попросила она у кассы. — А я рассчитаюсь за покупки.

Я миновал девушку, сидящую за кассовым аппаратом, и остановился у ячеек для хранения вещей покупателей. В двух шагах от меня стоял рослый охранник, его скучающий взгляд был устремлен куда-то вглубь торгового зала. Людей было совсем немного.

У кассы Инга не стала выкладывать продукты из корзинки, мило улыбнулась девушке и попросила:

— Дайте мне, пожалуйста, пакет, желательно большой!

Кассирша наклонилась, извлекла из стопки ярко разрисованный пластиковый пакет и молча подала.

— Благодарю вас! — тихо произнесла Инга и направилась ко мне, не заплатив за покупки. Кассирша при этом и ухом не повела.

Я изумленно смотрел на происходящее не в силах вымолвить ни слова.

— Помоги мне переложить покупки! — Инга протянула мне корзинку и стала проворно перекладывать из нее продукты в пакет.

И тут к нам подскочил охранник.

— Одну минуту! Где ваш чек? Вы не зап…

Больше он не успел сказать ничего, потому что вдруг переломился пополам, издал громкий стон и рухнул на колени, ловя воздух широко раскрытым ртом. К нему подбежал другой охранник, а потом — и кассирша.

— Толик, Толик, что с тобой?! — они попытались поставить его на ноги, но он обмяк и повис у них на руках.

Инга быстро побросала в пакет продукты и, схватив меня под руку, поволокла к выходу:

— Уходим!

На улице я остановил ее, поймав за рукав.

— Как это все понимать?!

— Как, как! — недовольно пробубнила Инга, не глядя на меня. — Я ведь тоже вышла из дому без денег, забыла. Не возвращаться же было за ними…

Она хотела идти дальше, но я все еще держал ее за рукав.

— Объясни мне, почему кассир тебя не остановила?

— Потому что я так захотела, — бросила Инга, стараясь высвободить свою руку.

— Значит, ты все-таки колдунья!

Она взглянула на меня с укоризной и некоторым смущением:

— Не говори ерунду! Просто я немного владею приемами гипноза…

— Ни фига себе — немного! — гаркнул я. — А охранник? Что ты с ним сделала?

— Да ничего с ним не случится, оклемается! — с раздражением ответила она и, наконец, вырвав свою руку, стремительно двинулась по тротуару.

Я догнал ее и пошел рядом. Мне было как-то не по себе.

Уже дома я строго спросил у Инги:

— Скажи, а тот случай на дороге — тоже твоя работа?

— Когда у гаишника заболел живот? Да, это я постаралась, — ухмыльнулась она.

Я подошел к ней и пристально посмотрел в глаза:

— А как насчет другого, того, которого сбила машина?

Глаза Инги забегали, она не знала, что ответить.

— Ну! — закричал я. — Отвечай!

— Он по любому должен был погибнуть, — выдавила она. — Причем, позорной смертью… Меньше, чем через три дня его убил бы собственный сын, возвратившийся из командировки…

— Что ты мелешь? — я был зол и напуган.

Она отстранилась от меня и, вздохнув, негромко произнесла:

— Говорю тебе, собственный сын убил бы того гаишнника…

— За что?!

— За то, что он, по сути, изнасиловал свою невестку, то есть жену сына, — уже более спокойным и окрепшим голосом объяснила Инга. — Скотиной был тот инспектор!

— Откуда ты можешь все это знать? — я едва сдерживался, чтобы не наговорить ей грубостей.

— Знаю! — отчаянно блеснула она своими черными глазами.

Я отступил в сторону и закрыл лицо обеими руками. Господи, что происходит в моей жизни?! Сначала Вива со своими странностями, теперь Инга — с еще большими. Но Вива — человек светлый, добрый, она никогда не поступила бы так, как эта ведьма! Прочь, прочь от нее! Подальше от ее злодеяний, ее черной души!

— Не надо меня осуждать! — отозвалась Инга, словно угадав мои мысли. — Не такая уж я и плохая.

— По-твоему, ты хорошая? — я стоял, набычившись, возле двери квартиры. На мне все еще была верхняя одежда, я не успел ее снять, вернувшись из супермаркета.

Инга взглянула на меня немного виновато и тихо произнесла:

— Для тебя я хорошая. Поверь мне, очень хорошая…

— Но ведь ты сотворила зло другим людям! — напомнил я, осуждающе качая головой. — Сначала выманила деньги у директора фирмы. Потом — убила гаишника, а теперь — не заплатила за продукты.

— А кто эти, с позволения сказать, пострадавшие? — огрызнулась женщина. — Один — мошенник и гуляка. Другой изнасиловал невестку, наставив рога собственному сыну. А кассирша, чтобы ты знал, — воровка! Она постоянно тащит товары из магазина, а платит потом за них весь персонал.

Эти оправдания не успокоили меня и ни в чем не убедили. Но все же я разделся и, надутый, как сыч, прошел на кухню. Сел у окна и закурил, хотя раньше всегда выходил подымить на балкон.

— Сейчас я приготовлю ужин, — тон Инги был смиренным и робким.

— Как тебе будет угодно! — рыкнул я, не глядя на нее.

— Ваня, ну, не сердись! — она подскочила ко мне и обеими руками обняла за шею. — Сейчас выпьем, поужинаем, поговорим по душам…

— Я не буду кушать! — сердито выкрикнул я, вскакивая с места. — И вообще, мне лучше уйти!

— Не уходи! — Инга опять обвила мою шею руками.

Но я грубо отстранил настырную даму и, подхватив свою одежду, выскочил вон из квартиры.

«Все, к этой полоумной бабе — больше ни ногой!» — поклялся я себе, спускаясь в лифте. Но уже внизу понял, что погорячился — меня неудержимо влекло к ней. Нет, я вовсе не влюбился в Ингу и не желал иметь с ней интимные отношения, мое сердце всецело принадлежало Виве. Однако вот так в одночасье порвать с этой черноглазой женщиной я не мог. Господи, когда же она успела стать частью моей жизни?

Дойдя до машины, я остановился, посмотрел на окна квартиры, которую только что покинул, — в них горел неяркий, приглушенный свет. Минуту потоптавшись, развернулся и пошел обратно.

В прихожей Инга упала мне на грудь и разрыдалась.

— Прости, прости меня за все! — приговаривала она. — И не покидай! Я ничего от тебя не требую, только приходи ко мне, говори со мной и обнимай меня иногда. И помни: я — твой ангел-хранитель!

Я гладил ее по голове и целовал заплаканные глаза.

Потом мы сидели на кухне и пили чай. От ужина я отказался — не лезла мне в горло еда. Инга и не настаивала.

Я чувствовал себя совершенно разбитым. Разные мысли роились в моей голове, но разобраться в них, разложить их по полочкам не удавалось. Хозяйка квартиры тоже выглядела подавленной, смотрела отстраненно в угол, плотно сжав губы. Мне было жалко ее, хотя сердце и жгло осознание того, что эта дама — страшный человек, способный сотворить зло и даже пойти на убийство.

— Я, конечно, во многом не права, но не такая уж подлая и злая, — встрепенувшись всем телом, вдруг промолвила Инга полушепотом. Я удивленно уставился на нее — она что, заглянула в мою душу и увидела все, что в ней творится? — Смысл моих поступков для тебя скрыт, и ты не понимаешь, что, в принципе, они направлены во благо.

— Во благо? — переспросил я, устало опуская глаза. — Ты еще скажи, что погубила гаишника во имя справедливости.

Она шумно вздохнула:

— А разве это не так?

— Но ты не судья, чтобы выносить приговоры, и не палач, чтобы карать, — склонившись над чашкой, я тупо смотрел в пол.

Инга легонько хлопнула по столу ладонью.

— Ты прав, я не судья и не палач! Но поступила справедливо. Думаю, что всякий человек, в меру своих сил и возможностей, просто обязан поступать именно так — каждому давать то, что тот заслужил!

— Это дело Бога! — со вздохом обронил я.

— Вовсе нет! — горячо возразила она. — Дело Бога — быть милосердным и всемилостивым. Он прощает многие наши грехи, призывает безропотно терпеть унижения и обиды. Но разве это справедливо?

— А ты считаешь, что нет? — я взглянул в ее влажные глаза — в них горело пламя какой-то горделивой решимости.

— Простить преступника, оставить его без наказания — это справедливо?! — в голосе Инги зазвучал металл. — Нет! Не получив по заслугам, злодей будет и дальше творить свои черные дела. И только полное и скорое воздаяние способно его остановить, а значит, послужить добру!

— Я думаю, любой священник назвал бы твои речи богохульством, — со вздохом заметил я.

Инга резко вскинула руки вверх:

— Но в чем я не права? Объясни мне, в чем?

Я предпочел не продолжать эту дискуссию. Мне с трудом давалась каждая фраза, мысли путались. Да и нужно ли было спорить с человеком, живущим по иным принципам, иным законам бытия, исповедующим другую мораль, в корне отличающуюся от моей собственной и общечеловеческой?

Когда моя чашка опустела, Инга снова наполнила ее чаем и, заискивающе улыбнувшись, попросила:

— Не сердись на меня, хорошо?

Я вяло махнул рукой.

— Ты сейчас увлечен дамой, — заговорила Инга после непродолжительной паузы, как-то странно улыбаясь. — Увлечен настолько, что не замечаешь других женщин. А ведь раньше ты мог любить одновременно нескольких, ведь так, я угадала? И это было нормально, природа мужчины такова, что ему трудно довольствоваться одной любовью. Мужчина — не женщина, которая может испытывать чувства лишь к одному представителю сильного пола, и для того, чтобы полюбить другого, ей необходимо разлюбить первого…

— К чему ты клонишь? — спросил я.

— Мне непонятно, как твоей даме удалось переломить твою мужскую сущность, — пояснила Инга, скользнув взглядом по моему лицу.

— И до нее у меня была только одна любовница, — усмехнулся я. — Мне давно надоело метаться между несколькими, ведь годы-то уже дают о себе знать! А что касается Вивы, то она мне заменила весь мир!

— Вива, значит? — вздохнула Инга. — Странное имечко… А сама она чем интересна?

Я хлебнул из чашки и потянулся к пачке сигарет, вопросительно взглянув на хозяйку. Она кивнула, разрешая закурить.

— Вива пишет картины, — пояснил я и, поднявшись, подошел к приоткрытому окну. Затем щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся и продолжил: — А еще она — ясновидящая.

— Ишь ты! — хохотнула Инга. — Этим меня не удивишь. Я сама не лыком шита, как ты, наверно, уже понял.

— Пока не очень. То, что ты говорила о погибшем милиционере, кассирше и охраннике, вполне может быть лишь твоей отмазкой, — уколол я Ингу. — Сделала людям зло и решила оправдаться, обвинив их Бог знает в чем.

Она посмотрела на меня долгим, испытующим взглядом, но спорить не стала.

— И что же увидела твоя несравненная Вива? — спросила недовольно после несколько затянувшейся паузы, сделав упор на слове «твоя».

— Кое-что из будущего.

Я вкратце рассказал о городе, превратившемся в топь, и установке, вырабатывающей электричество из каких-то брикетов.

Выслушав, Инга растянула губы не то в ироничной, не то в презрительной усмешке:

— Удивил! Я вижу и более интересные вещи.

— Например? — усомнился я.

Она поднялась, подошла к окну, встала рядом со мной и, опершись рукой о подоконник, спокойно заговорила:

— Слово «биоидентификатор» ты, конечно, от своей ясновидящей любовницы не слышал. А в будущем и, кстати, не таком уж далеком, с помощью этого устройства можно будет без особого труда определить, где находится тот или иной человек и каково его самочувствие. Появится и техноидентификатор. И тогда станет невозможным производить и размещать оружие массового поражения втайне от мирового сообщества. Каждая боеголовка — в космосе, под водой, в глубокой шахте — будет видима. Любой носитель такого оружия при необходимости уничтожат еще на старте безо всякого ущерба для окружающей среды и людей.

— Фантастика! — в моем возгласе было и удивление, и восхищение, но неверия — больше всего. Инга на это не обратила никакого внимания и с увлечением продолжила:

— А еще ученые создадут озонатор — огромную установку для очищения воздуха и регулирования его химического состава. Затем будет разработан охладитель. С его помощью станут охлаждать участки планеты, где это необходимо, и таким путем поддерживать там определенную температуру воздуха и оптимальный уровень мирового океана. Только это изобретение появится уже после большого потопа, когда площадь земной суши сократится процентов на двадцать и исчезнут многие страны и города. На восстановление былых границ материков понадобится свыше девяноста лет. Хотя сделать климат прежним так и не удастся — из-за смещения земных полюсов и изменения океанических течений.

Я слушал и пытался понять: Инга фантазирует или она действительно способна предугадывать будущее? Скорее всего, фантазирует. Но вот в чем загвоздка: можно ли все, о чем она рассказала, придумать вот так сходу, безо всякой подготовки?

— Ты нарисовала довольно неприглядную картину, — обронил я, покуривая. — Жить на Земле станет весьма проблематично…

— Да нет же! — вскинула голову Инга. — Все будет нормально! Люди приспособятся ко всему. К тому же ещё до построения озонатора и охладителя на других планетах появится немало поселений землян. Правда, после ужасающей гибели одного из них охотников переселяться в эти колонии резко поубавится.

— Значит, конца света не предвидится, — констатировал я, ухмыльнувшись. — Я вас правильно понял, великий оракул?

Инга бросила на меня взгляд, полный укора, но тон ее остался дружелюбным:

— Этого я не знаю. Могу лишь сказать, что через тысячу лет Земля и люди на ней будут существовать. Я вижу реки и горы, луга и леса, города и пневматические транспортные магистрали… А что произойдет потом, для меня тайна…

Отойдя от окна и опустившись на табурет, я вздохнул и немного язвительно заметил:

— Кто подтвердит, что ты сейчас все это не выдумываешь?

Женщина округлила глаза:

— Милый мой, ну, ты же видишь, что я необычный человек! Вот и поверь моим пророчествам! Просто поверь!

— Ладно уж, — засмеявшись, я взял свою чашку, в которой осталось несколько глотков чая, допил его и изрек: — Все, что ты рассказала, если и случится, то очень нескоро. А ты можешь что-нибудь сказать о более близком будущем?

— А надо ли знать людям о том, что с ними случится завтра? — с сомнением произнесла Инга.

— Людям — не знаю, а мне — надо! — отрезал я и, вскочив с табурета, опять подошел к окну.

— Ну, коль так, тогда слушай, — лицо женщины сделалось очень серьезным и даже таинственным. — Совсем скоро начнется процесс великого объединения и разъединения. Некоторые межгосударственные союзы распадутся, несколько стран раздробятся. А другие, наоборот, соединившись, явятся миру. Три державы, расположенные южнее России и Украины, одна из которых — республика бывшего СССР, сольются в альянс и создадут довольно внушительную силу. И на Дальнем Востоке произойдет соединение двух стран…

— Это ты о Северной и Южной Корее? — перебил я вопросом. — О них речь?

— Нет, — покачала головой Инга. — Корея объединится еще раньше. Я о других государствах. Одно из них — то, которое больше, — станет общей родиной для двух народов.

— Это как?

— Сначала четверть, а затем треть территории страны, которая поменьше, уйдет под воду или перестанет быть пригодной для жизни. Ее народ будет испытывать большой дефицит жизненного пространства. Но не рискнет воевать, чтобы пополнить его. Просто начнет переселяться к соседям. Им это не понравится, но правительство затапливаемого государства найдет способ договориться. Передаст под управление соседей остаток своей территории, а также поделится некоторыми научно-техническими разработками, в частности, революционными технологиями производства искусственного продовольствия, и все решится…

— А что это за искусственное продовольствие? — остановил я Ингу вопросом. Ее рассказ уже всерьез заинтересовал меня.

— Продукты питания, произведенные не на фермах и не в поле, а в лаборатории. Они будут сходны по составу, по вкусу и не менее полезны.

— И люди не побоятся кушать эту химию? — засомневался я.

— А куда им деваться? — развела руками Инга. — Придет время, и лишь некоторые овощи и фрукты останутся прежними — их станут выращивать в огромных оранжереях, а также в тех уголках планеты, где еще можно будет эффективно заниматься овощеводством и садоводством. Но и это продлится недолго, ученые докажут, что синтетическая еда дешевле и полезнее, чем выращенная естественным способом, и площади под плодовыми культурами резко сократятся.

Я всплеснул руками и нервно заходил по кухне — от окна к порогу, от порога — к окну.

— Да уж, хорошенькое будущее ты нарисовала! Даже пожрать будет нечего, кроме химии!

— Нормальное будущее! — воскликнула Инга и, присев за стол, вылила в свою чашку остатки остывшей заварки из пузатого чайника. — Еды вдоволь! Погода что надо! В парках — мамонты и динозавры — через сто лет их воссоздадут. Люди перестанут денно и нощно заботиться о пропитании, их основным занятием станет развитие науки, культуры, здравоохранения. Откроет свои тайны Антарктида. Появится вторая луна — рукотворная. Она будет значительно меньше первой, но гораздо ярче.

— Вторая луна? Зачем?

— Откуда я знаю? — пожала плечами Инга. — Я всего лишь вижу ее на небосклоне будущего.

— Ты опять перескочила на далекое будущее, а я просил рассказать о более близких перспективах планеты, до которых доживут хотя бы наши правнуки, — напомнил я.

— Хорошо, хорошо! — мило улыбнулась хозяйка, явно довольная тем, что ей удалось увлечь меня своими россказнями. — Вот тебе одно пророчество. Народы двух северных стран из-за неожиданно резких изменений климата вынуждены будут сорваться с насиженных мест. Им дадут приют три державы. Но особенно гостеприимной окажется самая большая из них. На ее территории в короткие сроки вырастет несколько новых городов, где зазвучит чужая речь. Появление этих миролюбивых и работящих иностранцев благотворно повлияет на экономику, политику, на весь жизненный уклад страны, приютившей их…

— И что это за страна? — осведомился я. И тут же выразил предположение: — Россия? Я угадал?

— Угадал! — радостно закивала головой Инга.

От избытка информации, эмоций и новых впечатлений мне стало немного дурно. Я почувствовал себя не просто уставшим, а обессиленным, если не сказать — изможденным. Поэтому не стал тянуть время, простился с Ингой, пообещав не сердиться на нее и регулярно навещать.

Когда через полчаса переступил порог собственной квартиры, то смог лишь снять с себя куртку и упал, как подкошенный, на диван.

Жена и сын уже давно спали…