«Осторов — часть суши, окруженная водой». Так сухо, но точно определяет понятие «остров» географический справочник. Между тем в слове этом есть привлекательность, родившая поэтический образ «зачарованные острова». Даже маленький островок на реке нас почему-то влечет: кажется, есть на этом лоскутке суши что-то необычное, интересное. Помню, на Ангаре с вертолета снимал я два островка с названьем Лосята.

Речной остров всегда на виду — можно добраться на лодке и даже вплавь. И зажечь там костер. Красота! Плывут теплоходы с разноцветными огоньками, качается от волны на воде рубиновый бакен… А остров морской, тем более океанский — тайна для новичка.

На обычную карту глянешь — вроде не так уж и много на ней островов: Британские, Японские, Филиппинские острова, Гренландия, Куба, Мадагаскар, Сахалин, Цейлон. Австралию иногда островом называют. Можно все сосчитать. Но гляньте на карту подробную — в глазах зарябит от «суши, окруженной водой». Местами прибрежные зоны материков — в сплошном кружеве больших и маленьких островов. И много их в подернутых дымкой океанских просторах: какие-нибудь Таити, острова Пасхи, Зеленого Мыса, Азорские острова и тысячи безымянных. Люди жили на них, не зная, что существуют где-то земные материки. А моряки с этих «матерых земель», терпя бедствия в океане, с надеждой глядели на горизонт: не покажется ли хоть какой-нибудь островок? И если он появлялся, корабль оглашался радостным воплем: «Земля!»

КАК ОБРАЗУЮТСЯ острова? Часть из них (больших, главным образом) «потеряна» в океане при движении материков. Полагают, что некогда был на Земле единый континент суши. Потом части его разошлись и, поныне дрейфуя, образовали очертанья Евразии, двух Америк, Африки, Антарктиды, Австралии. За долгие времена дрейфа материков кое-что от них «отломилось» (например, огромный остров Мадагаскар). Немалые острова можно и сосчитать. Не считано в океане островков, образованных живыми существами. Это обычно низкие, едва выходящие на поверхность воды, острова, окруженные барьерами коралловых рифов (сколько парусников разбилось об эти рифы!), с заливами и лагунами.

И есть острова, рожденные изверженьем подводных вулканов и разломом земной коры. Примеры: алеутское ожерелье островной суши, японский архипелаг… Некоторые острова сверху выглядят цепью потухших и действующих вулканов. Пролетая в Антарктику, я, помню, более часа не отрывал носа от плексигласа иллюминатора, наблюдая у границ Индонезии череду вулканических островов.

Тут уместно сказать о том, что жизнь, хотя бы в самых несложных формах, непременно появляется на земле, рожденной подземным вулканическим взрывом. Был в Южной Азии покрытый зеленью вулкан Кракатау. (Оцените названье. В нем слышится грохот, трясенье, вздыбленность океана.) Изрядное время молчавший остров-вулкан в 1883 году взорвался. Сила взрыва, разметавшая остров, была слышна, как пишут, за тысячи миль, обломки острова летели на двадцать километров вокруг. Несколько месяцев земная атмосфера была запылена изверженной массой вулкана — «всюду закаты солнца от этого сопровождались ярко-красными зорями». Ничего живого на остатках острова, разумеется, не осталось. И это был случай, когда появилась возможность понаблюдать: а скоро ли жизнь появится вновь?

Через три года она уже появилась. Океан с мусором, на стволах упавших деревьев и на плотах, образованных сцеплением веток, «доставил» на остров жучков, паучков, мушек, улиток, ящериц, змею-удава. Скорость заселения абсолютной пустыни в этом случае объясняется близостью двух островов с очень богатой жизнью. Но будь «большая земля» и за тысячи километров, все бы в точности повторилось, только время по протяженности было б иное.

РАССКАЗЫВАЯ об островах, моряки часто упоминали чудовищ, не похожих на то, что люди привыкли видеть. В рассказах было, конечно, много фантазий и, казалось бы, небылиц. Ну как, например, поверить, что где-то живет ящерица величиной с крокодила или бескрылая птица, «покрытая волосами», или звери, которые носят детей в сумках на животе. Теперь-то мы знаем, что эти животные действительно существуют, что островная жизнь в изоляции сохранила их древние формы либо, обособленно развиваясь, придавала жизни много других причудливых форм. Пройдемся сегодня по островам. «Ящерица величиной с крокодила» — это действительно гигантская ящерица, живущая на нескольких островах Южной Азии и известная под названьем дракона острова Комодо. «Волосатая птица» — это бескрылая птица киви Новой Зеландии. Все теперь знают кенгуру и многих других сумчатых животных Австралии. А утконос! А «снежные обезьяны», живущие на японском архипелаге! А кистеперая рыба, которую знали по окаменевшим останкам и считали вымершей многие миллионы лет назад, а она жива и здорова — обитает у островов восточного Африканского побережья! А лемуры Мадагаскара!

Наблюдая этот в реальности существующий мир, ученые усмотрели некоторые закономерности островной жизни. Во-первых, жизнь островов небогата разнообразием, но каждый вид животных избыточен. Во-вторых, животные либо сильно мельчали, либо, напротив, становились гигантами. Еще раз упомянем варана с острова Комодо, полюбуемся (смотрите снимок) большой черепахой, на панцирь которой присела отдохнуть птица. (В зоопарке Сиднея я видел: на таких черепахах катались дети.) На островах Новой Зеландии не так уж давно, в XIX веке, исчезли (охота людей!) гигантские птицы моа высотою в три метра и весом в двести пятьдесят килограммов. Еще большими были гигантские, тоже бескрылые, птицы на Мадагаскаре. Помнят еще забавных и неуклюжих дронтов (отяжелевших дальних родичей журавлей) на Маврикии.

Заметим: все перечисленные птицы, включая киви, на островах потеряли крылья. Из-за отсутствия хищников и за ненадобностью перелетов крылья стали ненужными. Характерно и поведение птиц. Они совершенно не боялись людей, поскольку никогда их не видели и не знали, что представляет собою двуногая бестия.

Небоязливость дорого стоила бескрылым островным птицам. С появленьем людей они исчезали в историческом смысле почти мгновенно. Знаменитые дронты Маврикия истреблены были буквально в считанные годы.

ЛЮБОПЫТНО, что и ныне относительная недосягаемость островной суши служит, возможно, последним убежищем для некоторых птиц и зверей в период появленья потомства. На острове Врангеля я наблюдал гусей, прилетающих гнездиться из Калифорнии. На этот же остров собираются рожать самки белых медведей. А на остров Прибылова (Аляска) приплывают в период свадеб многочисленные стада котиков. Та же картина на островах Командорских. А на остров Сарычева с побережья Камчатки мы летали наблюдать моржовые лежбища. В Гренландии благодаря островной изоляции сохранились овцебыки.

Маленькие острова до сих пор сохранили древний мир морских птиц. Слой их помета близ Южной Америки местами достигал тридцати — сорока метров (десятиэтажный дом!) — так долго птицы обитают на одном месте. Кто бывал в Кандалакшском заповеднике, знают скальные «Семь островов» с невообразимо шумными «птичьими базарами». В других местах на спокойные, тихие острова собираются летом линные гуси, теряющие способность летать. На островах, затерянных между Антарктидой и Африкой, живут несколько видов пингвинов.

И ЕСТЬ ЕЩЕ знаменитые Галапагосские острова, лежащие к западу от Южной Америки. Всемирную известность они получили не только потому, что тут обитают диковинные древние игуаны и гигантские сухопутные черепахи. Галапагосские острова являются колыбелью мысли об эволюции жизни, о постоянном ее приспособлении к меняющимся условиям. Тут, путешествуя на корабле «Бигль» (1833), Чарльз Дарвин, насладившись зрелищем нетронутой временем древней жизни, обратил внимание и на мелких обитателей островов — небольших птичек вьюрков. Все они были очень похожи, и в то же время обитатели каждого острова чем-нибудь отличались. У одних клюв был как у нашего дубоноса, приспособленный разрушать семена, у других — клюв-шильце, пригодный добывать насекомых, у третьих клювик — ни то ни се, но насекомых вьюрок выковыривал из древесины с помощью зажатой в клюве иголочки кактуса. (Это обнаружилось уже после путешествия Дарвина.)

Блеснувшая у Дарвина мысль о том, что формы жизни постепенно, неуловимо для человека меняются, приспосабливаясь к меняющейся обстановке, оказалась плодотворной, она убедительно объяснила изменчивость жизни не только на островах. Но острова были отправной точкой в рождении новой науки. Приглядевшись к ним в разных местах, «Дарвин и его современник Уоллес поняли, что острова являются открытой книгой, повествующей о развитии на Земле жизни».