Полное собрание сочинений. Том 11. Друзья из берлоги

Песков Василий Михайлович

1978

 

 

Совсем малютка…

(Окно в природу)

Под Новый год в подмосковном лесу я встретил зверя величиною с грецкий орех. «Орех» оказался пленником лыжни — катился что было мочи по тоннелю в снегу и, не выдержав состязания с человеком, отчаянно нырнул в подставленную варежку. Это была землеройка.

Я аккуратно устроил варежку в рюкзаке с надеждой сделать дома, в тепле, фотографии маленькой хищницы. Но, увы, в корзину из варежки выпал неподвижный комочек — землеройка была мертва. Пытаясь найти причину огорчительной смерти, в своей картотеке я наткнулся на вырезку из немецкого журнала «Штерн» с этой вот фотографией. На спичечном коробке сидит самое маленькое из всех живущих на земле млекопитающих, так называемая этрусская мышь: вес — 2 грамма, и коробка вмещает сразу три мыши.

Эта крошка зоологам стала известна совсем недавно. До этого ее видели только совы — в их гнездах находили отрыгнутые птенцами маленькие скелеты. Биолог из Бонна Адельхайд Герэтс, попав на остров Сардинию (Средиземное море), решила не уезжать, пока не поймает загадочное существо. 300 ловушек долго оставались пустыми. И лишь через месяц в одной из них оказалась долгожданная мышка. Но мертвая.

Позже в ловушки попали еще семь крошек, но тоже едва живые. Ученая догадалась: причиной затухания жизни был голод. Наблюдения подтвердили: малютки должны были есть почти непрерывно и днем и ночью. Еда и охота, охота и снова еда — такова жизнь у этрусской мыши, атакующей саранчу, жуков, червей и даже ящериц, намного превышающих мышь по размеру. За сутки она поглощает пищи в два раза больше собственного веса. Человеку с таким аппетитом надо было бы съесть примерно десять пудов еды.

Закон, объясняющий столь большую потребность в пище маленьких теплокровных животных, известен давно. Чем меньше вес у животного, тем больше относительная поверхность его тела. Стало быть, и тепло маленьким организмом теряется гораздо скорее, чем крупным. Этим и объясняется аппетит — печку почти непрерывно надо пополнять топливом.

Ну а если под руку вдруг ничего не попало?

Природа для маленькой мыши оставила шанс на спасение. В момент бескормицы она может свернуться в комочек (сократив до минимума площадь теплового излучения) и погрузиться в сон, при котором резко замедляется вся жизнедеятельность организма. Летаргия, однако, длится не более двух часов. Проснувшись, зверек немедленно приступает к охоте. И если добычи по-прежнему нет, свечка жизни потухнет. (Причину смерти моей землеройки теперь нетрудно понять. Пока я беспечно шел с рюкзаком и ехал из леса домой, землеройку без «топлива» даже теплая варежка не спасла.)

Жернова крошечной мельницы жизни работают беспрерывно. И все в организме маленьких теплокровных — сердце, легкие, пищеварительный путь — работает в режиме предельной активности. Я слышал записанную на пленке работу сердца слона: 26–27 ударов в минуту. Человеческое сердце делает 70 ударов в минуту.

У птиц и мышей сердце буквально колотится. Но рекордсменом является эта крошка. Только очень чуткий прибор мог уловить число ее сердечных ударов — в минуту 1300. «Сердечная спешка» определяет и сроки жизни этрусской мыши — 16 месяцев. А вот медлительные, хладнокровные черепахи живут долго, по сотне и даже более лет.

Фото из архива  В. Пескова . 1 января 1978 г.

 

Четыре десятка белых медведей…

(Окно в природу)

Под Новый год в газетах мелькнула заметка о том, что сорок медведей держат в осаде прибрежный чукотский поселок Биллингс. Прочитав заметку, я с трудом разыскал на карте маковое зернышко Биллингса и отправил туда письмо с просьбою рассказать, что и как. Откликнулась на вопросы председатель сельсовета Людмила Ивановна Деменская. В письме, полученном нами вчера, она сообщает: «Действительно, их было сорок. Молодые и старые. Собираться стали в конце октября. Сначала пришли четыре, потом мы увидели девять, потом восемнадцать, тридцать четыре… и был день, когда начитали сорок. Поселок наш расположен в медвежьем углу. Медведей видят тут постоянно. Но местные жители чукчи говорят: такого никогда не было».

Две причины собрали медведей вблизи поселка. В минувшем году в Арктике стояла теплынь. Обычно забитый льдами, пролив между островом Врангеля и Чукоткой на этот раз был совершенно свободен и долго не замерзал. Вода не пускала медведей на остров, где они залегают в берлоги и приносят потомство. Звери задержались на материке. Биллингс же они осадили потому, что рядом с поселком лежала туша кита, и медведи без малого месяц кормились на берегу. «Держались спокойно, без толкотни. Наедятся и лежат, посапывают».

Поселок, однако, не был оставлен медведями без внимания. «Мы жили, как осажденные.

Темнеет тут рано. И медведи разгуливали по главной улице, как по проспекту. Сломали деревянный сарай, в котором хранились мясо и нерпичий жир, и все сразу же «оприходовали»…

По телефону и в телеграммах нам беспрерывно давали советы, как отпугнуть зверей. Мы стреляли ракетами, но медведи их не боялись.

Спокойно повернет голову, проследит за огнем, подойдет, даже понюхает место, где упала ракета, и опять за свое…»

На мой вопрос о собаках Людмила Ивановна пишет: «Их много в поселке. Но медведей они боятся. Из подворотни лают, но стоит зверю повернуть морду и сделать хотя бы шаг — бросаются под ноги к человеку». Впрочем, в семье не без героя. Им сделался пес Дружок из породы местных чукотских собак. «Он не просто не боится медведей, он, кажется, получает удовольствие — кинется, схватит медведя за хвост и держит. Медведь ярится, вертится на месте, а достать собаку не может. Наблюдали за этими сценами, как на спектакле».

Большого веселья в поселке, однако, все-таки не было. Круглые сутки на всякий случай дежурили заведенные вездеходы и трактора. Люди ходили, соблюдая величайшую осторожность.

И к этому были все основания. Людмила Ивановна пишет о повадках медведей при встречах с людьми: «В прошлом году в поселке Рыркайпий одна медведица брала еду из рук человека и позволяла играть с двумя медвежатами. Местная промартель наделала даже снимков и продавала как сувениры».

Но вот другой случай: «14 марта 1976 года в нашем поселке кто-то поскребся в двери к семье Тыперультиных. Хозяйка открыла дверь и тут же куда-то исчезла. Подняли тревогу, пустились по следу, но опоздали — медведица была голодна, спасать уже было некого».

* * *

Белый медведь — самый крупный на земле хищник. Этот вольный одинокий скиталец преодолевает огромные пространства Арктики где пешим ходом по льдам, где вплавь, подчиняясь еще хорошо не изученным законам миграции. Забота о пище — главная забота этого хорошо приспособленного к суровым условиям зверя. Основная его добыча — нерпа. И он превосходно за ней охотится: терпеливо и скрытно подползает к лежкам или по многу часов сидит неподвижно, карауля добычу у «продухов».

Люди, знающие Арктику, утверждают, что, карауля добычу, белый медведь прикрывает лапой единственное место, которое может выдать его на льду, — свой темный нос, а подкрадываясь по воде к нерпе, медведь толкает перед собою для маскировки льдину. На суше медведь умело собирает ягоды, птичьи яйца (иногда вместе с птицей, сидящей в гнезде), ловит леммингов, рыбу, щиплет мох и траву, не брезгует падалью, в гастрономических целях может напасть и на встречного ослабевшего соплеменника.

Снимок из Биллингса. Медведи едят кита.

Врагов у медведя нет. Он полный хозяин Арктики. Встречаясь на кромке суши с людьми, медведи всегда имели потери, но человека бояться не научились. Особенно безнаказанно били медведя с палубы кораблей, а потом с низко пролетающих самолетов. Зверю грозило уничтожение. Первыми забили тревогу ученые нашей страны. Охота на медведя была запрещена законом. К этому запрету присоединились потом и другие государства арктической зоны.

Изучать и считать медведей непросто. Полагают все же, что их сейчас около 20 тысяч.

Встречи с людьми, все глубже проникающими в Арктику, у медведей довольно часты.

К человеку зверя влечет любопытство и запах пищи. По этой причине медведи — частые гости полярных станций и поселков Дальнего Севера.

В канадском городе Черчилл целая группа медведей приспособилась жить на свалке. Их не пугали ни грохот машин, ни огонь при сжигании мусора, ни люди. Благородные сильные звери тут превратились в чумазых, взъерошенных приживалов и, разумеется, не вполне безопасных соседей. Пришлось их отлавливать и водворять «домой», в ледовую Арктику.

У меня в папке «Белый медведь» собраны снимки с наших полярных станций: медведя кормят из рук, медведь ест из одного корыта с равнодушными к нему поросятами… Трогательно. Однако подобные эксперименты хорошего конца, как правило, не имеют. Они опасны для людей, ибо сильный хищник, совершенно переставший человека бояться, становится особо опасным. Нехороши эксперименты и для медведя: зверь приучается к легко добытой еде, становится иждивенцем, и, стало быть, жизнеспособность его снижается. К тому же у человека-кормильца на всякий случай наготове оружие.

* * *

«Осаду Биллингса, — пишет Людмила Ивановна Деменская, — медведи сняли, как только съели кита. Незаметно, по двое, по трое разошлись. Но одна медведица почему-то осталась и почти каждый вечер наведывается в поселок.

Позавчера она разыскала склад, где хранилась приманка для песцов, и, конечно, приманка ей показалась вкуснее китового мяса. Охотники вне себя. Но что сделаешь, закон охраняет медведя… Дописываю вам письмо (завтра придет вертолет), а на улице, слышу, опять суматоха и лает Дружок. Как бы медведица не испортила нам Новый год…»

Такие вести из далекого Биллингса принесло письмо, помеченное 28-м числом декабря.

  Фото из архива В. Пескова . 7 января 1978 г.

 

Беседа с «Таймырами»

(Окно в природу)

«Таймыры» на орбите.

11 часов 40 минут. Сижу у пульта с микрофонами и селекторными кнопками. Специалист по связи предупреждает: «Прежде чем говорить, нажимаете кнопку». И еще: «У них сегодня отдых. Не будем задавать им работу, беседа должна быть легкой, свободной. Слушайте и говорите сами — ребятам важно общение с Землей».

11 часов 45 минут. «Союз» в зоне радиовидимости. Позывные «Таймыров». И вот на экране мои собеседники. Сидят рядышком, как мы уже привыкли их видеть. Гречко — слева, Романенко — справа. Они предупреждены о беседе и держатся как радушные хозяева, открывшие дверь перед гостем.

Меня представляют как ведущего телепрограммы «В мире животных». И это определяет характер беседы. Рассказываю о том, что с орбиты моим собеседникам наверняка не видно. О воскресном инее в подмосковном лесу, о том, какова лыжня была в этот день, о следах лесной живности, о разных маленьких новостях из жизни природы, о том, что, пока они там летают, день у нас в Подмосковье на целый час прибавился…

Потом беседа носила характер вопросов — ответов. Привожу ее такой, как успел записать.

Вопрос: По какой линии проходит сейчас в нашей стране южная граница снегов?

Романенко: По нижнему течению Дона, по Аралу. Восточнее все было в пелене облаков, не могли рассмотреть. Граница снега начала отодвигаться к северу от Одессы. Видимо, там идет потепление. Но это наблюдение двухсуточной давности…

Вопрос: Если бы на вашем месте были инопланетяне — глядя в окошко, могли бы они сказать, что Земля обитаема, что на ней существует жизнь?

Гречко: Конечно! Хорошо видны дороги, прямоугольники полей, ночью видны огни городов. Видны следы человеческой деятельности, в том числе и не очень благоприятные для природы…

Романенко: В районе городов снег не такой чистый, каким видишь его, например, в степях или над тайгой… Хорошо видны линии лесных полос, рек, на море видны суда…

Гречко: Даже летящие самолеты видно. Замечаешь инверсионный след, а потом в наш шестикратный бинокль хорошо различаешь и самолет.

Романенко (смеется): Легендарный лохнесский зверь отсюда тоже не виден.

Вопрос: А можно ли все же заметить какие-либо живые объекты? Например, крупных китов или скопление мелких животных?

Романенко: Думаем, что можно. Но этим надо специально пристально заниматься. Надо хорошо знать места, где вероятнее всего обитают киты. И надо иметь, как говорят, «привязку к местности», а над океаном это сделать очень непросто. К тому же океан на большой площади часто закрыт пеленой облаков.

Гречко: Но если бы на борту у нас был биолог или, например (улыбается), ведущий программы «В мире животных», он наверняка увидел бы что-нибудь…

Вопрос: А такое возможно?

Романенко: Отчего же нет? Нас тут на борту станции уже четверо собиралось. Сейчас «грузовик» у нас на прицепе. Будем из него переносить на станцию множество разного снаряжения. Места тут достаточно. Думаем, что придет час и биолога.

Вопрос: Из Антарктиды вернулся мой приятель. Он брал с собой на зимовку чижа и щегла.

Птицы хорошо перенесли путешествие и пребывание в Антарктиде. Сейчас они вовсю щебечут в московской квартире. Мой друг рассказал, как много радости и приятных переживаний доставили две эти птицы зимовщикам.

А вы в своем космическом доме не скучаете по какому-нибудь щебетанию?

Гречко: Конечно, это приятно, если бы кто-нибудь тут у нас щебетал. Но, увы, пребывание птиц на станции исключается. Они совершенно не переносят невесомости, все время бьются, и радости от этого, сами понимаете, было бы немного.

Но, конечно, иметь рядом что-нибудь живое тут важно. Хотя бы растения. В прошлом полете был у нас маленький огород. Рос на нем всего лишь горох. Вам трудно представить, сколько радости, удовольствия доставлял нам этот зеленый оазис вполне земной жизни. Мы даже говорили: «Ну пойдем, сходим в рощу». Вот будем разгружать состыкованный «грузовик», может быть, там найдем какую-нибудь зелень. Человеческий глаз привыкает ко всему зеленому на Земле. Зелень сообщает спокойствие. И даже спится, кажется, лучше рядом с зелеными стебельками.

Вопрос: Мы слышали, спите вы хорошо. Это и на Земле не всем удается. А сны-то у вас бывают?

Романенко: А как же! И вполне земные. Чаще всего видим во сне своих родственников, сослуживцев. Ну и лес подмосковный снится, конечно, и лыжня, и следы на снегу, о которых шел сейчас разговор.

Вопрос: О ваших опытах с головастиками и мушками дрозофилами можно сейчас сказать или когда вернетесь на Землю, при встрече на передаче «В мире животных»?

Гречко: Для подробного объяснения времени не осталось. Давайте отложим до встречи уже на Земле…

Вот и все, о чем говорили в отведенное время. Космонавты сказали «До свидания!», по махали рукой. И вот уже на экране клетчатые полоски настройки приемника — «Союз» ушел из поля радиовидимости.

Очень волнующим и в то же время уже обыденным был этот разговор с космосом. Перебирая в памяти события не так уж далекие, я вспомнил, как будоражили нас сигналы первого спутника, простые, как голос новорожденного: бип! бип! бип!.. По вечерам мы стояли, задрав головы, наблюдали, как маленькой звездочкой спутник плывет по небу. А теперь вот: станция, уже седьмая неделя пребывания на ней людей, грузовой корабль с обеспечением. И этот вот разговор…

Вспомнил я и встречу в год первых спутников с Константином Георгиевичем Паустовским. Уже тогда было ясно: рано или поздно полетит человек. Слова «космос», «звезды» тогда были очень в ходу. Я приехал к нему за статьей-размышлением о грядущем. Он много расспрашивал и внимательно слушал, а потом вдруг сказал: «А знаете, больше всего человек все-таки будет интересоваться Землей. Земля для человека — самое главное. Мы о Земле не все еще знаем… И если даже далеко и надолго человек полетит, вернувшись на Землю, он будет плакать от счастья». Мне и тогда запомнились эти слова. Но только теперь, наблюдая странствия космонавтов, наблюдая за их работой, их строем мыслей, особенно чувствуешь, как глубоко был прав Паустовский, учивший нас всех великой любви, любви к жизни. Жизни, которая, очень возможно, есть только здесь, на планете Земля.

Фото из архива В. Пескова . 25 января 1978 г.

 

Побывавшие в Антарктиде

(Окно в природу)

Щегла зовут Рыжик, чиж именуется Яковом. Живут они в клетке. А если их выпускают, любимое место у птиц — маленький парусник на шкафу. Они садятся на мачты, явно предпочитая дерево металлическим прутьям клетки. Птицы как птицы, однако биография их необычна — и чиж, и щегол более года провели в Антарктиде.

Их путешествие из Москвы началось в картонной коробке из-под стирального порошка.

В Ленинграде день они провели в металлическом боксе вокзальной камеры хранения, потом ехали в Ригу, а 21 января 1976 года на корабле «Михаил Калинин» двинулись в дальнее путешествие.

В Антарктиду плыл их хозяин, страстный любитель птиц геофизик Владимир Силкин. В его каюте и обнаружил чижа со щеглом старпом капитана.

— Ну-ну… — улыбнулся старпом, наблюдая, как птицы чистили перышки и весело щебетали. — Главное — мышей на корабле не разведите, — на всякий случай сказал старпом.

И с этого дня каюта геофизика Силкина стала самым привлекательным местом на корабле — все непременно хотели видеть, слышать, кормить необычных спутников в Антарктиду.

А хозяин каюты, наблюдая поведение птиц, вел дневничок, с удивлением отмечая: «Птицы не почувствовали жаркого пояса… Пришли в Антарктиду, а они ведут себя так, как будто привез их в Малаховку».

И стали жить в Антарктиде на станции «Молодежная» 104 мужчины-зимовщика, пес Мухтар, каждый год менявший хозяина, и две эти птицы.

Кто был в Антарктиде, хорошо знает, как велика тоска по всему, что осталось на родине, — по людям, по краскам земли, по звукам и запахам.

Две маленькие птицы стали тут символом всего дорогого, что лежало далеко за льдом и морями.

«Я чувствую: свидание со щеглом и чижом действует на людей как лекарство. Придет приятель, послушает щебет, покормит птиц, поболтаем о том о сем, и, смотришь, повеселел человек» — так отмечено в дневнике геофизика. И, конечно, каждый зимовщик старался что-нибудь сделать для общих любимцев. Соорудили для них просторную клетку, поставили лампы дневного света, на окнах завели огород с кукурузой, помидорами, огурцами. Из оброненного семечка конопли сам собой вырос огромный, до потолка, стебелек. Птицы, отдавая должное всему, что зеленело вдоль окон, особенно любили этот единственный стебель, клевали листочки, выбирали начавшие зреть семена.

Климат в Антарктиде очень суров. Однако под крышей с обильной здоровой едой птицы чувствовали себя превосходно. Путешествие спутало время линьки, но перья чиж и щегол все-таки обновили. Они хорошо летали по дому, и «был соблазн в теплые дни выпускать их на солнышко, но боялся, что не вернутся; к тому же у дома все время летает поморник — может и покуситься…»

Для знакомства зимовщики приносили птицам пингвина — никакого впечатления! Сам пингвин от жары скоро заволновался, и пришлось его отпустить. Пес Мухтар, наполовину ослепший за четыре зимовки от яркого здешнего света, птиц только послушал и равнодушно лег у порога. Никаких воспоминаний щебет чижа и щегла у старожила Антарктиды, как видно, не пробудил.

Все эти маленькие житейские эксперименты скрашивали быт зимовщиков, служили поводом к разговорам, воспоминаниям. И все это очень радовало начальника экспедиции Геннадия Бардина, особенно часто бывавшего в домике геофизиков.

— Ай да Силкин, ай, молодец! — обычно говорил Бардин, наблюдая возню щегла и чижа. — Ведь это же чудо, тут, в Антарктиде, — лесная жизнь…

Между собою чиж и щегол жили дружно. Чиж был постарше и, видимо, чувствовал в себе родителя: стоило щеглу раскрыть клюв, как он принимался его кормить. И оба очень любили петь. Поводом для дуэта мог послужить чей-нибудь свист, музыка из приемника, но особо воодушевляло певцов жужжание электрической бритвы, как только включалась — концерт начинался немедленно. В Антарктиде у всех зимовщиков были бороды. И бритва в домике геофизика служила чем-то вроде оркестра для двух певцов.

Долгою для людей и, возможно, совсем незаметной для птиц была арктическая зимовка. Но все имеет конец.

— Папа вернулся! Рыжик и Яшка вернулись! — прыгала от восторга Наташа, пятилетняя дочь Владимира Силкина.

Клетку с птицами поместили на шкаф. Туда же поставили сделанный в Антарктиде долгими темными вечерами кораблик. И птицы сразу его полюбили. Как матросы, Рыжик и Яшка снуют по мачтам, теребят лоскутки парусов.

Стоит включить приемник — сейчас же концерт. Но особо охотно поют они утром, когда, проснувшись, хозяин дома включает музыкальный инструмент под названием электрическая бритва…

Так живут две птицы, по воле человека побывавшие на краю света. А есть ли путешественники, способные долететь в Антарктиду на своих крыльях? Есть. Полярные крачки. Лето они проводят на нашем Севере, а зиму (опять к лету!) летят на юг, до островов, лежащих у Антарктиды.

Фото автора.   28 января 1978 г.