Пусть дом этот будет счастлив и богат. Достаток его прибудет. Пусть по верблюжонку вам народят Все восемь ваших верблюдиц! И пусть удой их будет неплох, Чтобы доили их восемь снох! Пусть изобилье пошлет вам творец. Пусть будут возы от поклажи тяжки. Рождаются пусть у ваших овец Только двойняшки. Этому дому, бог наш Кудай, Кипчакских кобыл во множестве дай! Пусть будет угодно тебе и сподручно Устроить всё так, чтоб сбылась их мечта. Чтобы счастливо на пастбищах тучных Паслись все четыре вида скота. Пусть счастье придет, пусть плутает недолго, Пусть будет проворным, как перепелка. Пусть дом удача не покидает. Пусть здесь не знают недобрых вестей. Пусть в этом доме не иссякает Вовеки хлеб-соль для желанных гостей. Пусть все здесь до старости доживают И мир покидают с чистой душой, В сто лет — не раньше — легко умирают, Оплаканы горько роднею большой. Из бьющего пусть молоток вам найдется, Из острого нож да пошлет вам творец, Из обгоняющих даст иноходца, Из одевающих — белых овец. А в сердце того, кто желает вам зла, Пускай не минуя вонзится стрела. Пусть будет проклят злодей тотчас, Как только на ваше добро покусится. И руки, что подняты будут на вас, Засохнут пусть, не успев опуститься. Чтобы того, кто желает вам зла, Любая дорога к могиле вела. И пусть в холодных его хлевах Коровы мычат отчаянно, Пусть ржут его кони на дальних лугах, Оставшиеся без хозяина! Пусть, чтобы гостю открыть, дверей В доме его не будет, Пусть люлек, чтоб качать сыновей, В доме его не будет! Зима для него пусть не будет зимой, Весна для него пусть не будет весной. Но пусть не вершатся злые дела, И пусть нас никто не судит с пристрастьем. И пусть никого не пронзает стрела. Мы этому дому желаем счастья, Но никому не желаем зла!

Что синеет там красиво? Там синеет пруд, яр-яр! Молодые пусть счастливо Век свой проживут, яр-яр! Кто жует листочки ивы? Молодой верблюд, яр-яр. Молодые пусть счастливо Век свой проживут, яр-яр!

Вам, о сваты дорогие, Рады мы сейчас, яр-яр. В этот час мы не впервые Речь вели о вас, яр-яр. Мы приданым вас богатым Удивим сейчас, яр-яр. Мы сейчас покажем сватам Бархат и атлас, яр-яр. Нам не жалко для невесты Красного сукна, яр-яр. Средь подруг, своих ровесниц, Ласточка она, яр-яр!

На возах найдется место, Каждый воз тяжел, яр-яр. Если ласточка — невеста, То жених — орел, яр-яр!

Милый сват, тебе я рада, Выходи вперед, яр-яр, Вот я шарик винограда Положу в твой рот, яр-яр. В дверь платочек мы протянем, Кто его возьмет, яр-яр? Петь по очереди станем, Кто звучней споет, яр-яр?

Горе, что умер ты рановато, Ты, который и жил небогато. Нету наследства — и нету родных, Нет никого на поминках твоих. Нету добра, что можно забрать, Нету скота, чтоб отогнать. Нет ни сестры, ни брата, ни свата У человека, что жил небогато. Остались сироты, осталась вдова, Вот я и плачу, живая едва. Как над тобой посмеялась судьба, На полдороге сломалась арба. Бедность и горе — наше проклятье. Если ты беден — где сестры, где братья? Нету при мне человека родного, Чтоб услыхал мое горькое слово.

Серую мышь схватила сова Ночью меж скал — тем и гордится. Кобчик в степи, где густая трава, Зайца догнал — тем и гордится. Плохой на хорошего из-за угла Нежданно напал — тем и гордится. Прожил хороший, не делая зла, Плохим он не стал — тем и гордится.

Дно песчаное омута черного Разве кто-нибудь видел? Исток ручья холодного, горного Разве кто-нибудь видел? Лапы у лебедя в небе осеннем Разве кто-нибудь видел? Ночью далекой звезды рожденье Разве кто-нибудь видел? Толстые корни старого дуба Рубить кому приходилось? Купца, на котором соболья шуба, Любить кому приходилось? Кобылу дикую с длинной гривой Ловить кому приходилось? На ней до острова в Волге бурливой Доплыть кому приходилось? Дно песчаное омута черного Видела рыба чебак. Исток ручья холодного, горного Видел в горах рыбак. Лапы у лебедя в небе осеннем Видел тот, кто с земли стрелял. Ночью далекой звезды рожденье Видел тот, кто коней охранял. Толстые корни зеленого дуба Весной седельник рубил. Купца, на котором соболья шуба, Холуй-бездельник любил. Кобылу дикую с длинной гривой Я ловил — Бий-Мамай. На ней до острова в Волге бурливой Я доплыл — Бий-Мамай.

Ущелье, где ветер дует с высот, Солнце согреет едва ли. В поле, которое недруг сожжет, Пшеница созреет едва ли. Если осенний дождик пройдет, Тропу развезет под горой. Если на родину враг нападет, Выйдет навстречу герой. Если несчастье пошлет нам судьба, Выйдут герои сражаться. А трусы попрячутся в погреба И затаятся. Если в небе сокол парит, Утка взлететь не смеет. Врагов остановит храбрый джигит, Жизни не пожалеет.

Аскартау-гора, Ты седыми снегами одета, Но еще есть одна У тебя, Аскартау, примета: Через толщи камней Не пророет прохода куница, И вершины твоей Не достигнет залетная птица. Ой вы, мать и отец! И у вас есть отличие тоже: Средь шести сыновей Младший сын пятерых вам дороже. Есть отличье одно У тебя, о жена молодая. Ты ни ночи, ни дня Не проплачешь, меня ожидая. У тебя, аргамак, Есть отличье: коль в битве я струшу, Ты меня унесешь, Да беда: не спасешь мою душу. Ой, кольчуга моя, Ты железом на плечи мне давишь. В чем отличье твое? В смертный час ты меня не оставишь. Мать сырая земля, Мать-земля, ты одним знаменита: Усыпив, укачав, Ты уже не разбудишь джигита.

Недруг в час своей удачи Всё сжигал перед собой. Юноша с душой горячей, Вышел ты на смертный бой. В деревнях горели крыши, Дым до неба доходил. На огонь с огнем ты вышел И огонь остановил. Сын ногайцев, храбрый воин, Ты свой край не посрамил. Был ты тех людей достоин, Кто на свет тебя родил. Хамурза, недолго очень Жил ты и погиб в бою. Отдал ты за край свой отчий Молодую жизнь свою. Тем, что ты свершил однажды, Горд поныне твой народ. В каждом доме, в сердце каждом Песня о тебе живет!

Птица ястреб, как пуля, взлетает с земли, Если где-то опасность маячит. Если недруга воин завидит вдали, Он навстречу поскачет. Проезжая, красавицу встретит джигит, И глядит он с улыбкой веселой. А красавица, чувствуя это, стоит, Взгляд потупивши долу. Ты ж по улице нашей туда и назад То неспешно пройдешь, то проскачешь, На меня и украдкой не бросишь ты взгляд,— Ничего я не значу. Ну а я, будто вовсе закона мне нет, Обо всем забываю нередко, Чуть завижу тебя — я гляжу тебе вслед, Пусть судачит соседка. Нету страха, и, на удивление всем, Я не прячусь за створкой оконной. Я гляжу на того, кто недавно совсем Был мне мужем законным.

Я всё о том горюю, милый, Что так жадна моя родня, Тебе, тому, кого любила, Она не отдала меня, Цвела я, роза красная, Увяла я, несчастная. Решили: выходить мне надо За старика, что мне постыл. Пусть сгинет всё большое стадо, Что за меня он заплатил. Цвела я, роза красная, Увяла я, несчастная. За шали, за ковры и шубы, Что всё равно сгниют потом, Старик в мои девичьи губы Впивается беззубым ртом. Цвела я, роза красная, Увяла я, несчастная. Гостям пошло ли на здоровье Всё съеденное в горький час? Насытился ль моею кровью Мулла, венчать пришедший нас? Цвела я, роза красная, Увяла я, несчастная. Хоть я и не овца, но тоже Меня купить торгаш любой За деньги, сторговавшись, может На племя или на убой. Цвела я, роза красная. Увяла я, несчастная. Кто продал, пусть меня попомнит, Когда сполна получит мзду. И всё, что видеть суждено мне, Сам испытает, хоть в аду. Цвела я, роза красная, Увяла я, несчастная.

Волосы, бывало, мыла медом, Кожа у меня была бела, Становилась краше с каждым годом Я, покуда замуж не пошла. Прок велик ли в золотом колечке, Коль ему на палец не налезть? Прок велик ли от пруда иль речки, Где и змеи, и пиявки есть? Из ягнячьей шкуры или кожи Кто сумеет выкроить тулуп? Говорили — ты жених хороший, Оказался — и слюняв, и глуп. Даже у козла рога, быть может, Разные, друг другу не ровня. Вот и мы с тобою так несхожи. Что ж отец не пожалел меня?

Снова песня старая звучит, Мы ее покуда не забыли. В песне гусь с гусынею летит, Чтоб обосноваться на Эдиле. Снова, в сотый раз, слова звучат В этой песне с коих пор поныне. Всё летят, летят, летят, летят Пестрый гусь и белая гусыня. Гуси вдаль летят, летят во мгле. Со своею стаей расстаются. И следы их, словно на земле, В сумеречном небе остаются. Что ж, летите, гуси, в добрый час, Мы вас провожаем добрым взглядом, Счастье пусть сопровождает вас, Чтобы до конца лететь вам рядом.

Вот я песню «Алалай» спою, Чтоб дороге длинной не казаться. Ой, погубит голову свою Тот, кто за богатством будет гнаться. Ночью темной не видны следы. Ты в селенье ждешь меня, я знаю, У меня в руке конец узды. Может, я к тебе не опоздаю. На Ак-Басе, где бурьян густой, Я увидел белого марала. В дни, пока в разлуке мы с тобой, Я боюсь, лицо твое увяло. На Ак-Басе склон покрыт травой, Мы не вместе долгие недели, Тот, кто разлучает нас с тобой, Пусть вовеки не достигнет цели! На Ак-Басе чистая вода, Меж камней источники струятся. Убежим давай, бог весть куда, Чтобы вместе где-то затеряться.

Вырвет лишь ветер с корнем осоку. Лошадь от соли излишней падет. Воин отважный, быть может, до срока От безответной любви пропадет. Гнал я табун между ив, по болоту, Конь потерялся, найди, излови. Вынес я всё: и нужду, и заботу, Я пропаду от несчастной любви.

Тянется к реке табун коней, Жеребенок мечется проворный. Щеки у меня снегов белей, Оттеняет их мой локон черный. На коне потертая узда, Вьюк к седлу тяжелый приторочен, Милый, ты направился куда, Чем-то огорчен и озабочен? Ты сиял, мой милый, как луна, Я всегда тобою любовалась. А теперь уходишь, чтоб одна Я средь наших недругов осталась. Квакают лягушки за бугром, Квакают, уставши прыгать за день. Что ж ты стал, мой милый, батраком? Твой родитель беден или жаден?

Эту песню я пою тому, Кто известен был в селенье каждом, Кто и в Аккермане, и в Крыму Был красивей всех и всех отважней. Много красных камешков в Крыму, Много девушек длинноволосых. Милому богатство ни к чему, — Деньги роздал он, отары бросил. Меж рекой Кубанью и Лабой И сайгаки, и куланы были. Мурзы сговорились меж собой И меня с любимым разлучили. Пуговицы золотом горят, Милый мой уехал, я осталась. Если б знать, что с ним нас разлучат, Досыта бы я нацеловалась. Дерево украшено листвой, Украшает девушек одежда. Отомстит всем мурзам милый мой И ко мне вернется, есть надежда.

На Кубани или на Куме Слева пастбища легли и справа. Есть у Абийиба дочь Райме, И она проходит, словно пава. На Кубани или на Куме Многочисленный табун пасется. Ох, поцеловал бы я Райме, Да она мне в руки не дается. На Кубани или на Куме Луг зеленый, золотое поле. Есть у Абийиба дочь Райме, На нее бы наглядеться вволю. На поляне сядем, посидим, Мне поговорить с тобою надо. Пусть разлучник наш Абилкерим Глянет и удавится с досады.

Птенчик сороки черен пером, Нету белого места. Стоят джигит с невестой вдвоем, Он шутит, смеется невеста. Джигита серый несет аргамак В горы, где белы олени, Невеста в селении Ак-Бугак Ждет его возвращенья. Как серый скакун, невеста стройна, Чем белый олень белее. Джигита, бог даст, дождется она, Джигит обомрет перед нею.

Может статься, шесть недель, Может быть, и семь недель, Пролежала я больною. Но за эти шесть недель, Или даже семь недель, Не спросил ты, что со мною? И хоть ты не приходил, Хоть не знаю, где ты был, Хоть ты не сказал ни слова, — Ты такой мне тоже мил. Жду тебя я и такого. Вешней вишней я была, Белым цветом я цвела. Ты пришел, и я пропала, Вишня, я голым-гола — Вся листва моя опала. Что бы ни было, сейчас Лишь одну себя корю я, Слезы капают из глаз — Шестьдесят соленых струек. Птицей-ласточкой кружась, В поднебесье я стремилась. Но со мной беда стряслась. На твою сдалась я милость И на землю опустилась — И упала прямо в грязь. Ты вошел случайно в сад В тот, где я цвела когда-то. Ты ни в чем не виноват, Даже я не виновата. Розой я была в саду, Да увяла на беду, Цвета не вернуть былого. Разве что придешь ты снова, Ты, которого я жду.

«В косу дочки лента вплетена, Пуговицы блещут позолотой. Если дочь проворна и умна, Мать с отцом не ведают заботы. У лесной сороки — погляди — Черное перо, перо тугое. Если грудь касается груди, Значит, что друг друга любят двое. У лихого моего коня Всё черным-черно: и хвост и грива. Если полюбила б ты меня, Зажили бы мы с тобой счастливо. Шелк наряда облегает грудь, Обвивается вокруг колена. Ты меня в разлуке не забудь, Ты исполни клятву непременно». «Мой джигит, отвечу я любя, Честь тебе за сказанное слово, Для тебя я сберегу себя, Если буду я жива-здорова».

Если у бурной речки стоишь, Камчой не достанешь дна. Девушка, стройная как камыш Избрать жениха вольна. Пропал табун лошадей — ищи С наветренной стороны. Пропала отара — скорей ищи В степи, где травы сочны. Ушла верблюдица — в солончаках Она отыскаться должна. Пропало богатство — не плачь о грошах: Богатство джигита — жена. Когда у джигита достатка нет, Не нужен он никому. И нету тех, кто подал бы совет, Как быть и что делать ему? Расколешь орех, зрелый на вид, — Окажется он пустым. Хоть приглянется порой джигит, Да где он возьмет калым? В заросли терна ты не ходи, Гляди — одежду порвешь, Если печаль у тебя в груди, Где облегченье найдешь? Лес перед дверью нашей растет, Я там собираю сушняк. Я жду Кейтардара и месяц, и год, Да не дождусь никак. Пред дверью нашей сухая ветла, Кибитка наша бедна. Я всё равно б за тебя не пошла, Да я тебе и не нужна.

Плачешь ты — я знаю, Ботагёз, — Доля горькая тебе досталась: Ты, моя родная Ботагёз, Там, откуда я ушел, осталась. Бросил в речку камень я сейчас, Канул камень, пролетевши боком, С Ботагёз любимой разлучась, Стал абреком я в краю далеком. Если льдом покроется река, Солнце растопить его сумеет. Если к нам придет печаль-тоска, Лишь надежда, может, всё развеет. Узок носик кувшина с бузой, Льется медленно буза оттуда. Может быть, мы встретимся с тобой, День настанет, погоди покуда. Возвращусь и я домой в свой час, Возвращусь во что бы то ни стало. Ты меня обнимешь только раз, И печалей всех как не бывало. Ты распустишь волны длинных кос, Чтобы им до полу опуститься. Кельтайдар, я встречу Ботагёз, Чтоб вовеки с ней не разлучиться.

Ты любовью не играй, Подснежников не срывай, И сама ты как подснежник, Дорогая Янсарай!

Пусть цветок под снегом спит, Тот, кто любит, пусть молчит. То, что ты сказать мне хочешь, Всё я знаю, мой джигит!

Хорошей и расцветай, Как цветет родимый край. Если ты меня полюбишь, Будем вместе, Янсарай!

Расцветает край родной, Много дел у нас с тобой. И подумаем о свадьбе, Сделав дело, милый мой!

Чтобы слаще было спать, Стану песню петь я сыну. Легкую его кровать В тень прохладную подвину. А проснется сын опять, На руки возьму, понежу. А научится стоять, Гусака ему зарежу. А научится ходить, Для него, кого люблю я, В день счастливый, может быть, Жеребенка заколю я. А потом настанет день — Засверкает серп проворный. Просо я пожну, ячмень, Утрамбую ток просторный. И в амбары соберу Урожай наш долгожданный, Перевеяв на ветру Всё лопатой деревянной. И когда придет пора, Для сынка я пир устрою. А когда согнусь, стара, Будет ласков сын со мною. Но, покуда сила есть, Растоплю я печку нашу. Чтобы слаще было есть, Пшенную помаслю кашу. Справлю сыну я потом Шубу с воротом бухарским. Одарю подарком царским — Черногривым скакуном. Знаю, поздно или рано Сыну я купить должна И рубашку из сукна, И чувяки из сафьяна. Я тебе, сыночек мой, Лучшие обновки справлю, Молодых невест тобой Любоваться я заставлю. Я в селении большом Новый дом тебе построю, Крышу я не камышом, Жестью белою покрою. А когда закончим дом, Мы устроим новоселье, Только пива на похмелье Десять бочек припасем. Всё, что только в мире есть, Наготовим в изобилье, Мясо будут гости есть, А навар собакам выльем. Но, сыночек милый мой, Быть не век мне молодою. И с недужной и седой Будешь ласков ты со мною. А пока работать буду Я, не покладая рук, Чтоб, сынок, постиг ты чудо И премудрость всех наук. А потом настанет час, Ты ускачешь, и с дороги Буду не спускать я глаз В ожиданье и тревоге. Нам отпущен малый срок, Всё, что будет, будет скоро. А покуда спи, сынок, — Жизнь моя, моя опора!