«Понимаете ли, проблема заключалась в том, чтобы найти алюминиевый гроб. А как бы еще мы смогли бы доставить обратно его тело? Я объяснил его родителям, что когда прилетел вертолет, он был уже мертв, и что спустить вниз его тело не было никакой возможности. Может быть, вы объясните мне, что я должен был сделать?»

Мы только что прибыли и, пока Мари-Клер распаковывала вещи, мы с тремя пассажирами, с которыми летели вместе, прошлись в «Як и Йети». Как я выяснил, они были банкирами и их разговоры об Уолл-стрит и лондонском Сити резко контрастировали со свежим весенним ветерком и атмосферой лености, царившей в баре.

При слове «гроб» корреспондент «Тайм» просунулся поближе к небольшой группе лиц, сидевших кружком за пустыми стаканами. Массивный, темноволосый мужчина с сильным итальянским акцентом продолжал разглагольствовать о трупе. По одну сторону от него сидел худосочный священник, а по другую — коренастый мужчина в полосатой походной рубахе.

Человек в рубахе рассеянно поднял голову и с широкой улыбкой взял меня за руку.

— Что будете заказывать? — были его первые слова, когда он молча дал понять, что мне следует присесть и послушать, о чем идет речь.

— Скотч и содовую, — рискнул заказать я. Кто знает: может, теперь в Непале есть и то, и другое.

Мой заказ принял худощавый молодой непалец в белых галифе и черной шляпе. Всем присутствующим раздали напитки.

У отца Морана было шерри; мужчина из итальянской экспедиции выскользнул из бара. С его уходом шум голосов несколько усилился. Все соболезновали ему. Что еще ему оставалось телеграфировать семье, проживавшей в Турине? Отец Моран заверил его, что пойдет в горы, чтобы дать последнее благословение погибшему альпинисту. Борис убедил его, что действительно нет никакой возможности отправить тело в Италию. «Поймите же, в Непале даже не имеют представления о том, что такое гроб! А что касается гроба из алюминия, то в этой стране вообще нет алюминия!».

В том году это была уже седьмая жертва в горах и, вероятно, сотая с тех пор, как в 1950 г. Непал был открыт для альпинистских восхождений. Было трудно симпатизировать этим странным молодым людям, которые прилетали в Непал, размещались в отеле Ройэл с грудой снаряжения, а затем с уверенным видом направлялись в горы в сопровождении сотен одетых в лохмотья носильщиков и исчезали из виду за долиной, поднимаясь по тропам к подножию ледников в королевстве лам. Месяцы спустя возвращались усталые, почерневшие от загара, бородатые молодые люди, подавленные и грустные, и объясняли, как погибли Пауло или Питер, упавшие с северного гребня или захваченные лавиной. Какая бесполезная смерть, в то время как эта страна так нуждается в людях, которые помогли бы ей выбраться из средневековой отсталости!

После ухода альпиниста обстановка в баре разрядилась. Началась приятная оживленная беседа. Борис весело рассказывал о проблемах, с которыми столкнулся накануне. Прилетел премьер-министр Индии Джавахарлал Неру и, как обычно, его самолет приземлился до прилета сопровождавшего самолета с провизией для высокого гостя. В результате, блюда, подававшиеся на банкете, представляли собой наспех приготовленные эрзацы того, что планировалось загодя. Тем не менее, обслуживали гостей прелестные молодые непальцы и непалки, старавшиеся изо всех сил, и потому все прошло благополучно к удовольствию короля Махендры. На банкете у короля подавали артишоки а-ля Борис, а на очередном банкете у премьер-министра — булочки а-ля Борис и палтус а-ля Борис. Таким образом, Борис оказался палочкой-выручалочкой как для руководства Непала, так и Индии.

А тем временем из коридора возле бара доносился отчаянный крик отставного дантиста д-ра Энтони, прилетевшего тем же самолетом. Доктор посылал проклятия весело улыбающемуся непальскому клерку за то, что ему не забронировали номер.

Дело в том, что как раз в тот момент прибыла группа туристов. За своим гидом шла шеренга американцев, британцев, немцев и скандинавов в возрасте от шестидесяти до восьмидесяти лет, совершавших путешествие вокруг света.

— Это просто чудо, что они могут идти в ногу со временем, — заметила датская теща Бориса г-жа Эстер Скотт. — Обычно кто-нибудь из них успевает умереть еще до прибытия в Катманду. Грустно смотреть на них, мне их очень жаль.

У делегации Международного банка, которая также остановилась в отеле Ройэл, был в загашнике серьезный проект, и они очень нуждались в помощи Бориса. И альпинисты нуждались в его содействии, и журналисты, и вообще все.

Помощь Бориса обычно заключалась, главным образом, в том, чтобы разъяснять европейцам образ мышления и темп жизни непальцев или, напротив, объяснять непальцам, что и как делается на Западе. В результате достигался компромисс, и я чувствовал, что банкиры, альпинисты, корреспонденты и туристы вскоре расслабятся и жизнь в Катманду снова войдет в более спокойное русло.

Сидя в баре и ощущая всеми фибрами, что, наконец, вновь оказался в Непале, я с удовольствием отметил, что Борис совсем не изменился. Как и прежде, от него веяло энергией. Он в совершенстве владел искусством общения. При нем совершенно незнакомые люди чувствовали себя значительными и понимали, что им рады. И, как обычно, круг интересов Бориса был так же огромен, как и его воображение. О чем бы ни заходила речь, будь то пчеловодство, охота на слонов, искусство Тибета или Пикассо, по каждому поводу у него было не только свое мнение, но и жизненный опыт, и при такой широте интересов он всегда находит что-то общее с каждым из тысяч людей, с которыми постоянно встречается.

В последующие дни я заметил, что и в городе практически ничто не изменилось, если не считать наплыва большего числа иностранцев, которые, найдя прибежище в своих представительствах, миссиях, или же в отеле Ройэл, делились вечными жалобами на своих земляков и затевали мелкие интрижки, характерные для людей, общающихся в собственном узком кругу. По большей части их не интересуют Непал и непальцы, они заняты лишь тем, что интригуют и сплетничают друг о друге на вечеринках, на которые их приглашают или которые они устраивают сами, чтобы не отстать от жизни своих землячеств. На эти приемы, как их торжественно именуют, с готовностью приходят многие окультуренные непальцы, милостью фортуны получившие дипломы какого-нибудь «британского университета», без которых им было бы трудно подражать западному стилю жизни.

В Непале этот слой представлен лишь небольшим числом принцев, по большей части из династии Рана. До 1950 г. потомки этого семейства управляли здесь как феодальные суверены и в определенной степени тираны.

Какая странная земля Непал! Своим существованием она обязана скорее исследованиям изыскателей, чем какому-то определенному административному единству. Общим знаменателем здесь являются только горы. Горы и горцы с востока до запада, с севера до юга, от влажных, пагубных для человека джунглей тераи через рисовые поля террас у подножия гор до мощных снежных пиков Эвереста, Аннапурны и Дхаулагири, отделяющих Непал от невидимой глазу, но постоянно напоминающей о себе захваченной китайцами территории Тибета.

Через окна бара мне были видны покрытые снегом вершины, за которыми маячили призраки коммунизма и одновременно мистики, апологеты которых временами спускаются в солнечную долину Катманду, где тибетские монахи любезно беседуют с молчаливыми сотрудниками посольства КНР.

Как и всегда, подобно пчелиному рою, в отеле сновали миллионеры и принцы, носившиеся с проектами и замышлявшие интриги. Борис только что возвратился из Гонконга, как раз во время, чтобы успеть подготовить банкеты, устраиваемые в последующие два вечера королем Махендрой в честь Неру и самим Неру в честь короля. На следующий день ожидался приезд сэра Эдмунда Хиллари, покорителя Эвереста, ныне занимающегося устройством школ для шерпов. А, кроме того, Борис с удовольствием сообщил мне, что через день ожидается прибытие на медовый месяц космической пары — Валентины Терешковой и Андрияна Николаева вместе с еще одной парой — космонавтом с супругой.

По коридорам отеля все еще сновали унылые небритые члены неудачной итальянской экспедиции, одетые в голубые джинсы и пахнувшие тибетским маслом, и американские туристы, жаловавшиеся на то, что бытовые условия в Непале далеки от современного уровня. Они совсем забыли о том, что эта страна, по выражению Бориса, «все еще живет в семнадцатом веке, за десять лет вырвавшись из средневековья».

Вряд ли кто-нибудь мог ответить на вопрос, как мне поговорить с Борисом по душам в такой суете. Быть рядом с ним было все равно, что облетать землю в космическом аппарате. Казалось, что когда разносили виски, появлялись все новые необычные люди, начиная с российских космонавтов, проводивших свой медовый месяц, и заканчивая недавно прибывшим германским послом, чей номер соседствовал с номером пакистанского посла. Оба они ждали, когда завершится строительство их миссий.

— Разве с ним можно поговорить наедине? — заметила Ингер, прелестная молодая датчанка, жена Бориса. — За пятнадцать лет нашего брака я провела с ним всего два вечера.

После этого Ингер поспешила приготовить чай для членов комитета тибетских беженцев, которые должны будут встретиться в своей частной квартире до того, как приедет принц Басундара со своей американской невестой.

Как же мне разузнать подробности жизни Бориса в России, его карьеры в балете, о его занятиях в период Второй мировой войны, о Борисе и магарадже Куч Бихара, Борисе и Голливуде, Калькутте, Сайгоне, тиграх, слонах и Непале?

На следующий день после нашего приезда, на заре меня разбудил легкий шум. Служитель принес мне «утреннюю чашку чая», презренную колониальную традицию Британской Индии, требовавшую, чтобы белый «сахиб» ежедневно имел чашку чая у постели в пять часов утра. Нужно ли говорить, что единственное преимущество этой традиции заключалось в том, что когда три часа спустя «сахиб» вставал, чай остывал, и ему приходилось подавать новый.

В то утро я больше не мог заснуть и потому встал и пошел прогуляться по парку. Там я с удивлением увидел массу девушек брачного возраста, входивших в калитку. На них были тяжелые золотые и серебряные украшения, позванивавшие на узких черных блузках, заправленных под широкие пояса, поддерживавшие длинные плиссированные юбки. Они смеялись и шутили, и, согнувшись в три погибели, тащили тяжелые связки розового дерева с вырубок в рододендроновых лесах, покрывавших вершины зеленых холмов, со всех сторон окаймлявших долину.

В Катманду нет горючих полезных ископаемых. Самым распространенным топливом является коровий навоз, а поскольку Борис не мог использовать его в отеле, ему пришлось прибегнуть к услугам племени таманг, таинственного народа, известного своими ювелирными изделиями и тем, что они предоставляют своих молодых женщин для различных услуг.

Привилегией этого племени стала доставка в отель каждое утро дров, необходимых для согревания воды, чтобы клиенты могли регулярно принимать горячую ванну. Изолированное географическое положение Катманду и примитивность бытового обслуживания в Непале приводили к тому, что элементарные удобства обеспечивались с помощью сложных ритуалов. Хорошим примером служит приготовление горячей ванны.

Дрова, которые приносили каждое утро, складывают в аккуратные штабеля, и, пока девушки племени таманг ожидают заработанных денег (их выдают им монетами, т. к. крестьяне до сей поры с подозрением относятся к бумажным банкнотам), полуголые, босоногие носильщики из низкой касты, размахивающие примитивными топорами, выходят на порубку красного дерева.

Как только эта операция завершается, появляется обслуживающая номера отеля прислуга, именуемая «посыльными». Они собирают дрова и разносят их по номерам. Поскольку в стране, где даже не слышали о свинцовых трубах, немыслимо центральное отопление, в каждом номере имеется небольшая архаичная печурка, бойлер и собственное водоснабжение.

При такой сложной системе, благодаря синхронизации действий обслуги иногда часов в десять утра клиенты отеля могут принять тепленькую ванну. Именно в это время Борис встает и с часок нежится в ванне с книгой в руках. Таков его утренний ритуал, который он пропускает, лишь находясь в джунглях.

Как только уходят девушки из племени таманг, территорию отеля наводняют продавцы ювелирных изделий и прочих вещей, занимающие свои прилавки, которыми пестрит галерея на первом этаже. С той поры, когда Борис первым доказал, что изделия непальских ремесленников заслуживают особого внимания туристов, мастера долины Катманду энергично взялись за работу. Большинство из них говорят по-тибетски, т. к. до наплыва американских туристов их лучшими клиентами были монахи и богатые вельможи из Лхасы, где до захвата Тибета коммунистическим Китаем работали тысячи непальских ремесленников.

Особенно успешно непальцы ограняют тысячи полудрагоценных камней, помещая их в филигранные медные оправы. Диапазон их мастерства простирается от украшенных драгоценными камнями птах до тончайшей отделки пагод в Катманду, служащей блестящим образцом их искусства.

В столице нет современных промышленных предприятий, но зато это целый улей золотых дел мастеров, резчиков по дереву и граверов. Кроме того, это крупнейший торговый центр на всей территории Гималаев.

Выйдя из двора отеля, я вышел на дорогу. В нескольких сотнях метров от отеля к дороге примыкает узенькая тропа. Из провинции в город ведут приблизительно двадцать таких троп. Несмотря на примитивный вид, эти тропы, тем не менее, протягиваются на многие сотни километров по горам и долинам Непала, составляя дорожную сеть страны.

Я видел, как по тропе рысцой бегут носильщики, балансируя связками бамбуковых палок на плечах. С рассвета до заката по таким тропинкам идет пестрый поток людей из всех районов страны. Здесь можно увидеть любые одежды, любые виды грузов и самые разнообразные типы людей из всех племен. Одетые в красную одежду, потные и часто пахучие тибетцы несут большие кипы шерсти. Из Тозе, где уже тысячи лет добывают железную руду, идут «ками» (сталеплавильщики), несущие небольшие чугунные заготовки. Богатые купцы несут кожаные мешки с золотом и драгоценными камнями: бирюзой с высокого Гималайского плато, кораллами и другими полудрагоценными камнями с гор. По этим тропам также переносят рис, главную сельскохозяйственную культуру страны, чтобы накормить тысячи городских жителей. Несут также большие корзины с курами, гонят стада из тысяч коз, которых либо приносят в жертву богам, либо стригут на главных площадях столицы.

Продовольствие — серьезная проблема для жителей столицы, т. к. регулярно ощущается нехватка риса. Борис также испытывает проблемы с продовольственным снабжением, т. к. в Катманду можно достать только мясо буйвола, все же остальное приходится ввозить извне. В результате, Борис вынужден тратить много времени на споры с таможенными чиновниками, причем не столько с непальскими, сколько с индийскими. Немалые сложности Борису доставляет рудиментарная почтовая связь.

До недавнего времени вся почта направлялась через посольство Индии, т. к. Непал не был членом Всемирного почтового союза. Борису удалось, наконец, помочь учредить непальскую таможню и объяснить клеркам, не видевшим иной пищи, кроме риса, откуда берутся, как производятся и из чего состоят икра и салями. Если бы продукты могли говорить, то каждое блюдо, подаваемое в отеле Ройэл, рассказало о немыслимом путешествии, которое оно проделало, прежде чем попало в Непал. А сколько ценных грузов, доставлявшихся из Копенгагена через Калькутту, пропало. Обычно это бывало в Калькутте, где товары часто складируют не там, где надо, и очень часто находят лишь тогда, когда запах гниения привлекает внимание нерадивых таможенников.

Завернувшись в полотенце после приема часовой ванны, Борис начинает рутинную борьбу за обеспечение отеля всем необходимым, бесконечно направляя послания в таможни Индии и пограничные городки Непала.

Когда в 1954 г. Борис основал отель Ройэл, у него не было никакого опыта в отельном бизнесе. Даже когда он работал исполнительным секретарем знаменитого «Клуба-300», учрежденного им в Калькутте, он занимался, главным образом, социальными вопросами. Поэтому для него было шоком обнаружить, что в Непале почти все вплоть до горячей воды для ванн нужно было организовывать с нуля.

Лишь по прошествии нескольких лет удалось наладить поставку в долину самых необходимых товаров. Огромным достижением стала постройка дороги от индийской границы до Катманду. Хотя поначалу казалось, что этот шедевр инженерной мысли сразу же революционизирует всю ситуацию, потребовалось много времени и энергии, прежде чем этого удалось достигнуть, т. к. индийское правительство долго медлило со строительством своей части дороги, которая связала бы с непальской границей какой-нибудь город Индии. Ближайший из них отстоял от границы на расстоянии 320 км.

Все эти трудности заставили Бориса выращивать овощи на земельном участке возле отеля. Ныне благодаря исключительно благоприятному климату там в изобилии растут самые разнообразные овощи, которые прежде были незнакомы непальцам.

Меня всегда интересовало, что может увлечь жителей процветающих стран Европы и Америки в земли, далекие от цивилизации. В этом плане Борис был для меня загадкой. С какой стати такой человек как он выбрал для себя Непал с его вопиющими проблемами, в то время как ему были открыты все пути в любую страну Европы и Запада в целом?

Хотя поначалу я считал Бориса эффективным специалистом, вскоре я открыл и другие грани его таланта, когда, забравшись по скрипучей винтовой лестнице, впервые попал в его частные апартаменты. Расположенная на антресолях в «голубятне» типа студии, квартира Бориса, внутренняя святыня отеля, освещается большими до потолка окнами, из которых открывается вид на крыши зданий Катманду. Отсюда, из этого убежища, Борис управлял своей маленькой вотчиной.

Чтобы узнать, что собой представляет Борис, следует познакомиться с его женой Ингер. Будучи на двадцать лет моложе, она уже пятнадцать лет живет с ним. Поскольку у него характер крайнего экстраверта, именно она охраняет их частную жизнь. В этой квартире она прилагает все силы для воспитания их трех сыновей — Михаила («Мишки»), Александра и Николая подальше от не очень-то нормального стиля жизни в долине Катманду.

Квартира Бориса характеризует некоторые стороны его личности. Рядом с огромным камином, так необходимым в прохладные вечера, стоит рояль, на котором можно видеть фотографии знаменитых звезд балета, с которыми Борис танцевал на сценах театров Европы и Южной Америки. Возле золоченых статуэток Будд из Тибета располагаются портреты английской королевы Елизаветы II и короля Махендры с их собственноручными автографами, напоминающие о важной роли, которую Борис играл в Непале.

В огромном комоде, занимающем целую стену, хранится изумительная коллекция патефонных пластинок с записями различных произведений от музыки Стравинского, которую Борис так хорошо знает, до народных танцев Украины. Здесь Борис — артист и музыкант — упивается атмосферой своей молодости. Здесь собраны сувениры, напоминающие о такой разнообразной и насыщенной жизни, что сначала я даже не мог представить себе ее масштабов.

Жизнь в Катманду настолько необычна, что дела, которыми Борис занимается целыми днями, представляют собой нелепое сочетание современности и средневековья. Туристы, ежедневно прибывающие из аэропорта и все еще находящиеся под впечатлением от роскоши огромных отелей Гонконга и Калькутты, естественно ожидают чего-то подобного и в Непале. Однако их ждет разочарование, и им приходится привыкать к таким необычным требованиям, как заказ горячей воды для ванны за два часа до купания. С другой стороны, Борис предусмотрел для туристов такие маршруты, от которых не только самые пресыщенные поездками, но даже самые опытные и состоятельные путешественники приходят в экстаз.

Одним из чудес Непала является Патан, очень напоминающий столицу. До самого последнего времени этому городу удавалось избежать даже малейшего влияния западного образа жизни. Это город-мечта, в котором, как и в Венеции, нет ни единого сооружения, которое стояло бы не на месте. Его узкие, мощенные кирпичом улицы отделяют кварталы домов из розового кирпича, оконные рамы которых украшены тончайшей резьбой с изображением драконов, богинь и других фигур. Даже помпезный Пекин не может похвастаться большей красотой. Но Патан совсем не отличается помпезностью и, в отличие от многих других городов, представляющих огромный интерес как памятники истории, это вовсе не мертвый город.

Туристу совсем не надо, закрыв глаза, представлять себе, каким Патан был четыре столетия назад, ибо с тех пор ничегошеньки не изменилось. В каждой маленькой мастерской ремесленники продолжают свой вековой труд, и здесь можно увидеть золотых дел мастеров с миниатюрными наковальнями и молоточками, литейщиков колоколов с допотопными плавильными печами и любое кустарное дело, которое только можно себе представить. А в мансардах работают мастера, посвящающие жизнь оправке драгоценных камней в тонкие изделия кузнецов, работающих по меди.

В каждом квартале имеется просторный, вымощенный камнем двор, где возвышаются святыни местных богов и богинь. И один единственный раз в году тысячи медных скульптур божеств извлекаются из соседних пагод и выставляются в этих дворах.

Ньюары являются буддистами примитивной секты, приверженцев которой не сохранилось ни в Индии, ни в остальной части Азии. Отличающийся как от тибетского, так и от юго-восточно-азиатского, буддизм непальской долины унаследован от той религии, которая бытовала в Индии две тысячи лет тому назад, вскоре после смерти Будды. В настоящее время в Непале пустил прочные корни индуизм. Исповедание обеих религий привело к тому, что в стране чуть ли не ежедневно отмечают религиозные праздники.

Эти праздники, приводящие в восторг туристов, доставляют Борису головную боль. В стране нет письменного календаря, и потому часто лишь с наступлением какого-либо из этих праздничных дней Борис обнаруживает, что в его отеле исчезли повара и обслуга.

Все эти проблемы приводят к тому, что старшие посыльные то и дело бегают вверх по винтовой лестнице к Борису, по десять раз прерывая его блаженный отдых в утренней ванне. Затем наступает момент сверки бухгалтерских счетов, которые в большом журнале ведет клерк средневекового типа, большую часть дня проводящий, сидя на корточках возле кухни и не сводя глаз с того, что там происходит. Весь день продолжается выплата денег поварам, посыльным, горничным и носильщикам.

Несмотря на то, что в Непале нет профсоюзов или профсоюзных синдикатов, Борису приходится сталкиваться с такими проблемами, как несовместимость различных каст или религиозных групп. Уборщики отказываются заниматься застилкой постелей, а обслуга, которая стелит постели, не желает заниматься уборкой комнат; повара не общаются с обслугой, занимающейся «менее важной» работой.

Как только Борис приводит себя в порядок, он немедленно направляется на кухню, которая представляется случайному посетителю кромешным адом, описанным Данте… Она состоит из десятка просторных, дымных, темных помещений с дочерна закопченными стенами. Борис крейсирует по кухне, как корабль, застигнутый туманом. Много лет тому назад, живя в Индии, он познал ту истину, что все надо контролировать, и ничего здесь не делается без его совета или указания.

За стенами кухни открывается совершенно иная картина, и туристы даже не подозревают, что происходит «за сценой». А там босиком или в сандалиях снуют одетые во все белое служащие отеля, с лиц которых никогда не сходит улыбка. Практически ни один из них не говорит по-английски, т. к. Непал никогда не был английской колонией. Незнание ими языка страшно расстраивает клиентов, которых редко понимают.

По мере того, как на лицах персонала отеля сияет все более широкая улыбка, некоторые гости приходят во все большую ярость, и все это завершается конфронтацией, урегулировать которую приходится Борису.

Так проходят здесь дни, и Борис все время живет в пространстве между этими двумя странными мирами долины Катманду — современным, который он помогает создавать, и средневековым со своим собственным колоритом.

А за воротами отеля продолжается неспешная, выработанная веками жизнь непальцев. Единственной уступкой Западу стало широкое использование велосипедов, ставших самым распространенным транспортным средством как среди местных жителей, так и иностранцев. Здесь быстро научились искусству лавирования между носильщиками и бездомными собаками, пробиваясь через рой мух и полчища крыс.

Улицы Катманду кишат разными представителями местной фауны. Если кто-то думает, что речь идет только о свиньях и священных коровах и быках (кажется, что свирепые быки концентрируются в определенных кварталах, где жители осмеливаются выходить из дома, лишь делая стремительную пробежку), то он ошибается. В долине масса животных, насекомых и пернатых. Над головой парят летающие лисы и несметные стаи ворон, чье карканье представляет собой самый характерный музыкальный фон всей долины. Более живописными представляются белые журавли, величественно вышагивающие по рисовым полям с видом философов, погруженных в мысли о судьбах мира, или как огромные цветочные букеты, расположившиеся на ветвистых смоковницах, священных деревьях Непала, постоянно встречающихся возле многочисленных храмов.

Созерцающего этот пестрый мир оживленных улиц и людского муравейника не покидает ощущение того, что над долиной витает какой-то таинственный дух, которым пропитан Непал. Он неосязаем, но чувствуется во всем. Он как-то связан с прозрачным воздухом и высокомерными вершинами, которые всегда находятся в поле зрения то ли за узенькой улочкой, то ли за каждым памятником, напоминая о том, что Непал и Катманду — поистине затерянный рай Гималаев. От гигантских пиков, отделяющих эту маленькую страну от остального мира нашей планеты, веет каким-то духом задушевной близости.

Когда над спящим Катманду по утрам восходит солнце, оно постепенно рассеивает туманную мглу, покрывающую город на заре. На травянистых обочинах дорог и троп, затененных купами деревьев, сверкает роса. Бесчисленные ряды носильщиков разных грузов начинают свой балет — пробежки рысцой по горным тропинкам. Хозяева крошечных лавок опускают деревянные ставни, на улицах доят коров, а все женщины в сопровождении детей кладут цветы и разбрасывают крашеные рисовые зерна у входа в ближайшие к их дому храмы. Вслед за ними идут куры и собаки, лопающие утреннюю подачку, если маленькие оборванные детишки из бедных семей не успевают слопать ее раньше них.

Помимо этого, на улицах собираются небольшие группы свято почитаемых музыкантов, которые затем весело и неторопливо шагают по городу, наигрывая мелодии, лишенные строгой помпезности религиозной музыки Запада.

Хотя население Непала довольно многочисленно, кажется, что какая-то невидимая нить связывает всех этих людей воедино. Практически ни одна другая страна не может похвастаться таким разнообразием племен, языков и рас. И, тем не менее, их связывает нечто, не поддающееся описанию. Будь то таманг, раи или гурунг, прежде всего, эти люди — непальцы. Этот факт невозможно объяснить никаким политическим единством и вообще ничем, кроме того, что все они живут под сенью одних и тех же величественных пиков и ходят по одним и тем же знакомым узеньким тропам.

И торговцы, и носильщики грузов — все они знают друг друга, и на тропах Непала все быстро приобретают друзей, которых затем встречают в Катманду, куда ежегодно стекаются сотни тысяч жителей страны.

Для непальца долина Катманду — это Непал, земля их короля, и крестьянин, попадающий сюда, неизбежно проведет часок-другой, завороженно взирая на ворота королевского дворца в надежде хоть краем глаза узреть божественного монарха перед тем, как пуститься в дальний путь обратно в свою затерянную в горах деревеньку.

Для народа ботиа, говорящего на тибетском языке, Катманду — это ямбула, святой город, храмам которого каждый должен поклониться хотя бы раз в жизни. Поэтому на тропах, ведущих в город, можно встретить столько же паломников, сколько людей, спешащих по своим делам.

Для иностранца Непал — дружелюбная земля, т. к. на лицах почти всех встречных играет улыбка. Смешение племен и народностей привело к тому, что непальцы смотрят на иностранцев с веселым дружелюбием и улыбкой, когда те бродят по таинственным дворикам города или мимо добротных деревенских построек.

Непальцы — это новая нация, претерпевающая становление. В наше время — эпоху экономического подъема мы являемся свидетелями того, как разные народы внезапно приступили к развитию своего потенциала. Однако то, что представляет интерес в отношении Камбоджи, стран Африки и Южной Америки, гораздо удивительнее для Непала, ибо эта страна никогда не была колонией иностранной державы, в отличие от других небольших развивающихся стран мира.

Когда сегодня врач попадает в отдаленную местность Непала, его встречают не только как первого доктора, но и как первого встретившегося жителям белого человека. Когда строят плотину, местное население часто впервые видит бульдозеры и грузовики.

Несмотря на стремление открыться внешнему миру, Непал слишком жестко охраняется своими природными бастионами и потому не может быстро стать доступным для иностранцев. Величайшей проблемой являются коммуникации: ни одна современная дорога не выдержит муссонных дождей, а оползни быстро ликвидируют последствия вторжения современной техники. Многие долины и ущелья слишком отдаленны или их склоны слишком круты для автотранспорта. Туда можно попасть лишь пешком.

До 1950 г. мир по существу даже не ведал, что происходит в Непале. В том году отчасти был снят запрет на посещение страны иностранцами, разрешили пускать лишь тех смельчаков, у которых были соответствующие рекомендации.

Борис, с детства готовый к трудностям и приключениям, без колебаний ступил на эту землю. И именно благодаря ему сегодня, — пятнадцать лет спустя, — Непал стал доступен для всех иностранцев, включая случайных гостей и туристов. Преодолевая вековую приверженность Непала изоляции, Борис сыграл поразительно важную роль. Дело в том, что отель Ройэл стал не просто удобным приютом для туристов. Его основание и существование стало краеугольным камнем для развития иностранного туризма в стране.

Впервые попав сюда в 1951 г., Борис был очарован потрясающей красотой долины Катманду. Ему, объехавшему весь мир, было особенно легко оценить изумительную живописность таких городов, как Патан, Бхадгаон и Киртипур, уж не говоря о самой столице. Приехав из неопрятной и стихийно спланированной Калькутты, где он вел роскошную жизнь, Борис был потрясен потенциалом Непала для развития туризма. Он понял, что больше нигде в мире нельзя встретить такого разнообразия утонченной архитектуры, великолепных памятников и привлекательных построек на таком относительно небольшом пространстве, какое представляет собой долина Катманду.

В Непале достопримечательными являются не только несколько памятников культуры или храмов. Помимо потрясающих храмов Боднатха или Шьямбунатха, почти каждый дом здесь представляет художественное творение, вызывающее подлинный интерес.

Что же касается двух городов, упомянутых выше, то расположенные в пригороде Катманду, они поистине фантастичны. Их центральные храмы включают по две больших ступы, высокие полусферические постройки, увенчанные тонкими медными шпилями. На этих башенках изображены загадочные, всевидящие глаза Будды, устремленные на все четыре стороны света. Эти глаза привлекают к ступам тысячи тибетцев и других буддистских паломников, ежегодно посещающих долину для того, чтобы поклониться этим святыням.

Сами паломники являют собой поразительное зрелище: это монахи в широких красных одеждах вперемешку с пожилыми мужчинами с заплетенными в косичку волосами из самых отдаленных районов Тибета и с людьми, издалека пришедшими в Боднатх, на каждом шагу простираясь ниц. Улицы, окружающие эти святыни, заполнены, как и в средние века, толпами проповедников, послушников, мирян и простых крестьян, которые с молебнами и песнопениями под бой барабанов и гудение гигантских медных труб группами обходят огромные ступы. Возле храмов на своих валиках шелестят цилиндрические молельные колесики, и сотни напоминающих птичьи перья молитвенных флажков развеваются на ветру, вознося Будде бесчисленные мольбы.

Конечно, Борис счел, что Непал — рай для туристов. Помимо сказанного выше, долина привлекает прекрасным видом на вечные снега гималайских пиков, которые день ото дня становились все более знаменитыми, когда крупные экспедиции альпинистов привлекли внимание всего мира к великим снежным хребтам Аннапурны, Эвереста и Дхаулагири.

И все же попасть в Непал в 1954 г. было так же сложно, как и в Тибет. Приходилось преодолевать многочисленные и непростые формальности. В Непал не было сухопутной дороги, а воздушный транспорт был неудобным и нерегулярным. Визы выдавались иностранцам лишь тогда, когда у них были для этого серьезные основания и надежные рекомендации.

Борис затевал разговор о блестящих возможностях для развития туризма со многими непальскими друзьями, в том числе и с премьер-министром. Поначалу все они в ответ лишь улыбались. Как можно заинтересоваться Непалом, страной, в которой нет таких прекрасных современных зданий, как в Калькутте или Дели? Непальцы полагали, что старые улицы и храмы, дорогие их сердцам, будут абсолютно неинтересны иностранцам, которые могут любоваться видом на пятидесятиэтажные бетонные сооружения и огромные мосты из металла в своих собственных странах.

Учитывая огромный туристский потенциал, Борис внезапно заболел идеей открыть отель, который даст достойный приют будущим клиентам и растущему числу иностранцев, которые захотят сюда приехать. А, кроме того, он считал, что это облегчит существование ему и его семье, т. к. даст возможность завозить те продукты, которых им здесь недоставало.

Открытие в Катманду миссии помощи США в соответствии с четвертым пунктом программы Маршалла уже привело к увеличению числа иностранцев. И вопрос о продуктах был насущной проблемой для тех, кто привык к европейской еде. Вот так Борису и удалось заинтересовать отельным бизнесом генерала Бахадур Шумшер Янг Бахадур Рану. Генерал почти не использовал многие помещения своего дворца, который находился в идеальной близости к городу, и согласился предоставить половину дворца Борису для учреждения отеля.

Лишь только они договорились об этом, как Борис вылетел в Индию, чтобы закупить все необходимое для отеля. Это было непросто, ибо, по сути, в Катманду для этого ничего не было. В местных лавках даже не ведали о рюмках, ножах и вилках. Все это надо было привезти вместе с оборудованием для туалетов, кроватями, бельем, кухонными принадлежностями и т. д. и т. п.

Катманду все еще находился в изоляции от мира, был труднодоступен, а в его лавках было очень мало промтоваров, если не считать стеклянных бус и мелочи из хлопчатобумажной ткани, которые принесли туда носильщики грузов на своем горбу.

В Калькутте Борис энергично взялся за работу, чтобы достать все это. Он нанял поваров, официантов и клерков и закупил посуду, кухонную утварь, унитазы и прочее. Упаковав эти вещи в 140 корзин, он отправился поездом к непальской границе.

Сложности начались в северном Бихаре, в полутора сотнях километров от границы. Закончившийся незадолго до этого муссонный период вызвал массовые паводки. Поезд со скоростью улитки «вброд» продвигался по территории, превратившейся в настоящее озеро. Когда, наконец, он дотащился до маленькой грязной станции Раксаул на границе с Непалом, оказалось, что весь город на полметра наводнен водой. На окраине Борису удалось найти незатопленный сарай. Выгнав из него коров, спрятавшихся там от наводнения, он смог сложить весь привезенный груз на сухом месте хотя бы на ночь.

Поскольку в то время там не было дороги до Катманду, Борис решил на следующий день переправить груз в небольшой непальский поселок Симру, где имелась взлетно-посадочная полоса для маленьких самолетов. Однако положение было безрадостным. Дожди шли двенадцать дней без перерыва, радио- и телеграфная связь с Катманду были прерваны, и ходил слух о том, что долина Катманду, когда-то представлявшая собой большое озеро до того, как вода ушла через узкое Чобарское ущелье в ее юго-западном конце, снова превратилась в озеро. Уже двенадцать дней в Симре не приземлялись самолеты, и никто не знал, сколько может продлиться такое положение.

Борис встретил индийского офицера, который собирался пойти через горы пешком в Катманду. Борис присоединился к нему, и на джипе они добрались до места, где кончалась проезжая дорога. Оттуда они двинулись пешком. Однако на их пути были непроходимые водные преграды, а имевшиеся там до этого маленькие мостики были смыты водой. Целые селения оказались погребенными под глинистыми оползнями, спустившимися с окружающих склонов гор.

Даже небольшие ручьи превратились в потоки, увлекавшие с собой крупные валуны, которые становились опасными для людей с лошадьми, пытавшихся переправиться через водные преграды. Борису пришлось повернуть назад, в то время как индиец продолжил путь, забираясь повыше по склонам гор, чтобы избежать переправ через водные потоки, и шесть дней спустя добрался до столицы Непала.

Наконец, Борису удалось переправить людей и весь груз в Катманду, но, когда он прибыл туда, генерал Бахадур сообщил ему, что передумал и решил не участвовать в этом предприятии. Борис пришел в отчаяние, но после горячего спора он все-таки убедил генерала отдать ему в бессрочное пользование половину своего дворца. Так начиналась история отеля Ройэл.

И все же доставка оборудования в Непал оказалась далеко не самой трудной задачей, вставшей перед Борисом. Для Непала отель определенного класса был такой же новизной, как понятие о туризме для большинства непальцев. Во всей долине не было ни керосина, ни газа, ни настоящего электроснабжения. Готовить пищу можно было только на дровах. Все продукты, кроме риса, являющегося основной продовольственной культурой страны, приходится доставлять авиагрузом или на горбу носильщиков.

Борис построил пекарню с русской печью, конструкция которой была дотоле неизвестна в Непале, и вскоре пекарня с персоналом из десяти работников обслуживала всю иностранную колонию. Оседлав своего «конька», Борис научил непальцев выращиванию самых разных ягод и овощей, о которых те даже не слыхивали — моркови, свеклы, шпината, салата и клубники. Они быстро росли, хорошо прижились здесь, и с той поры многие непальские крестьяне сами стали выращивать их.

Что касается обслуги, помогавшей индийскому персоналу, привезенному Борисом, то ее приходилось обучать всему с нуля, т. к. эти люди даже не имели представления о том, для чего нужна ложка, как стелить постель, ставить тарелку или чистить обувь.

Борис терпеливо решил все эти задачи. Ему также пришлось учить обслугу таким непривычным для них вещам, как ношение обуви и мытье рук. Ему также пришлось объяснять им, что для клиентов нельзя набирать воду из «маленьких белых колодцев», как они именовали унитазы.

Когда доставили первые кровати, Борис начал уговаривать премьер-министра и короля, чтобы они разрешили выдавать визы туристам. Ранней весной 1955 г. он получил письмо от фирмы «Томас Кук и сыновья» с просьбой договориться о визах для трех групп туристов знаменитого кругосветного круиза на «Каронии», чтобы они могли провести двое суток в Непале. После долгих уговоров и энергичного лоббирования Борису удалось убедить непальское руководство в необходимости выдать визы этим первым иностранным туристам по их прибытии сюда.

Борис спешно привел отель в порядок к их приезду. Это было событием не только для королевства, но и для всего мира. В журнале «Лайф» от 28 марта 1955 г. появилась по этому поводу статья на четырех страницах, в которой говорилось следующее:

«Неудержимый поток туристов, нарушивший покой многих святилищ, наконец, прорвался и в Непал. Скрытая в Гималаях, эта страна издавна капризно держала свои границы закрытыми почти для всех иностранцев. Однако недавно русскому по происхождению натурализованному британцу Борису Лисаневичу удалось взять в аренду дворец в столице страны Катманду и переоборудовать его в отель Ройэл. При этом ему пришлось завезти туда буквально все и вся от кухонной утвари и поваров до унитазов. Затем с помощью лоббирования ему удалось добиться разрешения на приезд туристской группы по линии „Томас Кук и сыновья“…»

Даже в Непале турист — это турист.

* * *

Борис добился не только виз. Он договорился о том, чтобы сам король посетил прием, устраиваемый в честь приезда туристов. Г-н Александер с супругой из фонда Форда, прибывшие сюда за несколько месяцев до этого и ставшие клиентами отеля «Ройэл», обошли лавки ремесленников, чтобы выяснить, какие из тонких изделий ювелиров и кустарей страны заслуживают внимания за рубежом. По их мнению, они могут привлечь иностранцев и стать источником валютных поступлений для государства.

В день приема в их честь король Махендра и министры его двора были приятно удивлены, узнав, что туристы ринулись в лавки ремесленников, скупая все что ни попадя и стараясь опередить друг друга. Украшенные камнями медные шкатулки, маски и другие предметы искусства оказались так популярны, что их не хватило для всех и пришлось немедленно сделать новые заказы.

Король Махендра был так ошеломлен очевидным энтузиазмом туристов, привлеченных этими изделиями, что в тот же час на террасе отеля Ройэл приказал министрам впредь выдавать визы всем туристам без проволочек. Так, благодаря стараниям Бориса, Непал неожиданно открылся для внешнего мира. И сегодня, по прошествии десяти лет, даже возросшего числа авиарейсов, ежедневно прибывающих в долину самолетов, недостаточно для потока туристов, желающих посетить это живописное королевство Азии.

С ростом туризма и учреждением офисов международных организаций, оказывающих помощь Непалу после его приема в ООН в 1955 г., в долине появилось много белых людей. Вскоре отель Ройэл стал местом встреч европейцев и непальцев. И Борис с его жизнерадостностью, обаянием и энтузиазмом стал душой городского общества. Как заметил один корреспондент видной американской газеты, «Борис являет собой достопримечательность номер два в Непале после Эвереста». Это весьма высокая оценка, в особенности если учесть, что по неведомой причине долина Катманду изобилует экстравагантными людьми.