Глава 40. Корни мира и пути к нему
Следствием развития в христианине смирения и любви, в нем зарождается и душевный мир. Об этом так пишет старец Силуан из Старого Афона:
«Не может душа иметь мира, если не будет всеми силами просить у Господа дара любить всех людей».
Апостол Павел пишет: «Плод же духа: любовь, радость, мир…» (Гал. 5, 22). Итак, мир вместе с тем является плодом сопребывания с человеком Святого Духа и является также тем духовным сокровищем, которого должен искать всякий христианин.
При решении вопроса о нашем состоянии: «В духе ли мы?» — наличие мира на душе является одним из важнейших показателей. Мир в душе христианина должен царствовать постоянно, не нарушаясь ни при каких обстоятельствах и переживаниях.
Еп. Игнатий (Брянчанинов) так характеризует значение мира для христианина:
«Дверь в страну духа — мир Божий, превосходящий всякий ум, потопляющий все помышления человека в несказанной сладости своей. Этот мир Христов уничтожает все смущения и страхи, так сильно действующие на человека плотского…
Есть действие от крови, кажущееся для неопытных действием благим, духовным, а оно не благое и не духовное, оно из падшего естества нашего и познается по тому, что порывисто, горячо нарушает мир в себе и ближних. Действие духовное рождается из мира и рождает мир».
Насколько важно для христианина сохранение всегда духовного мира, видно из слов старца о. Алексия Зосимовского, которые он сказал одной паре только что поженившихся супругов (из своих духовных детей):
«Я вам не желаю ни богатства, ни славы, ни успеха, ни даже здоровья, а лишь мира душевного. Это самое главное. Если у вас будет мир — вы будете счастливы».
Тот же старец утверждал, что «тогда только ты обрящешь мир, когда будешь верить в Промысл Божий».
Как говорил Оптинский старец Варсонофий:
«У кого в душе мир, тому и на каторге рай».
Итак, мир есть такое сокровище, ради которого надо жертвовать всем житейским. Авва Дорофей велит оставлять всякое дело, если оно грозит потерей «устроения», т. е. мира души.
Как зарождается в душе мир? На этот вопрос ответ дает Сам Господь. Он говорит: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас. Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11, 28–29).
Итак, при последовании за Христом в Его кротости и смирении христианин получает здесь, на земле, награду — покой души. И наличие покоя есть вместе с тем показатель того, что человек действительно следует за Христом и в нем Святой Дух. Наоборот, состояние раздражения говорит о болезни души и об отсутствии в ней Святого Духа.
Как победить раздражение? Об этом св. Паисий Великий спросил Господа. Господь сказал ему: «Если хочешь не раздражаться, то ничего не пожелай, никого не осуди и не возненавидь — и не будешь раздражаться».
Здесь под понятием «ничего не пожелай» следует понимать: не пожелай даже того, что кажется тебе добрым и совершенно необходимым. Человек часто ошибается в том, чего хочет от него Господь, и считает за доброе то, что противоречит в данный момент воле Господней.
О причинах раздражительности и потери мира душевного так пишет архиепископ Арсений (Чудовской):
«Иногда вдруг у тебя появляется какая-то раздражительность, недовольство окружающими тебя людьми, а то и просто дурное, угнетенное состояние духа, тоска, разочарование. Малейший повод — и твое настроение испортилось. Отчего это? Очевидно, ранее душевная твоя почва была подготовлена к такому настроению. Раздражительность, недовольство людьми вызываются завистью, недоброжелательством к ним. Тоска, уныние, угнетенное состояние духа вызываются предшествующими греховными помыслами, чувствами, делами. Благодать Божия, как утренняя роса, прогоняет все это, освежая сердце и все внутреннее существо человека. Счастлив тот, кто умеет или, лучше сказать, способен быстро привлекать к себе эту благодать Божию: тот легко освобождается от тех душевных страданий, о которых мы говорим».
Какими путями надо идти к миру душевному? Преподобный Святогорец Никодим говорит, что «смирение, мир сердечный и кротость так тесно соединены между собой, что где есть одно, там есть и другое». Поэтому мир душевный является прямым следствием развития в христианине смирения и кротости.
А прпп. Варсонофий и Иоанн так отвечают на этот вопрос:
«Считай себя самым грешным и последним из всех, и будешь иметь покой»(Отв. 696).
И еще:
«Узнай, что служит к успокоению брата, делай это и получишь и ты покой от Бога».
Говоря о способности стяжания мира душевного, нужно вспомнить и следующие слова прп. Серафима Саровского:
«Ничто так не содействует стяжанию внутреннего мира, как молчание, и сколько возможно, непрестанная беседа с собою и редкая — с другими».
Что понимал преподобный под «непрестанною беседой с собой», поясняют его следующие слова:
«Признак духовной жизни есть погружение человека внутрь себя и сокровенное делание в сердце своем».
А чтобы замечать в себе ненормальность душевного состояния, преподобный давал такой совет: «К сохранению душевного мира надобно чаще входить в себя и спрашивать: где я?» (т. е. анализировать свое душевное состояние в данный момент).
На этот же вопрос: как сохранять душевный мир? — старец Силуан из Старого Афона дает следующий подробный ответ:
«Невозможно сохранять мир душевный, если не будем следить за умом, т. е. если не будем отгонять мысли, неугодные Богу и, наоборот, держаться мыслей, угодных Богу. Надо умом смотреть в сердце, что там делается: мирно или нет. Если нет, то рассмотрим, чем согрешил.
Для мира душевного нужно быть воздержанным, потому что и от нашего тела теряется мир. Не должно быть любопытным, не нужно читать ни газет, ни мирских книг, которые опустошают душу и приносят уныние и смущение. Не осуждай других, потому что часто случается, что, не зная человека, говорят о нем плохо, а он по душе подобен ангелам. Не старайся знать чужих дел, кроме своего; заботься только о том, что тебе поручено… И тогда за послушание Господь будет помогать тебе Своею благодатью, и ты увидишь в душе своей плоды послушания: мир и постоянную молитву…
Если брат твой нанесет тебе оскорбление и ты в эту минуту примешь на него гневный помысл, или осудишь его, или возненавидишь, то почувствуешь, что благодать ушла и мир пропал.
Для мира душевного нужно душу свою приучить, чтобы она любила оскорбившего и сразу молилась за него. Не может душа иметь мира, если не будет всеми силами просить у Господа дара любить всех людей. Господь сказал: "Любите врагов ваших" — и если не будем любить врагов, то и мира в душе не будет.
Необходимо надо стяжевать послушание, смирение и любовь, а то все наши большие подвиги и бдения пропадут даром».
Старец Силуан утверждал, что мир души у постоянно молящегося не зависит от внешней обстановки. Он рассказывал про о. Иоанна С, что когда тот выходил из храма, то «его окружал народ, ища благословения, и в такой сутолоке душа его постоянно пребывала в Боге, и в такой толпе он не рассеивался и не терял душевного покоя, потому что любил народ и не переставал за него молиться Богу».
По словам о. Александра Ельчанинова:
«Чем больше человек будет, забывая о себе и свое, отдавать свое сердце Богу, делу и людям, тем легче будет ему становиться, пока он не достигнет мира, тишины и радости — удела простых и смиренных душ».
А подвижник благочестия И. И. Троицкий так говорил о возможностях у христианина сохранить мир в любой обстановке:
«Истинные христиане и с бесами могут ужиться».
В некоторых случаях мир души христианина нарушается из-за беспокойства о близких. И хотя такое беспокойство и свидетельствует о любви христианина к близким, но и здесь нужна «рассудительность» в добродетели.
Надобно иметь такую веру, чтобы предавать благому Промыслу Божию не только себя, но и судьбу своих близких.
По этому поводу прп. Никодим Святогорец дает такой совет:
«Надлежит тебе осмотрительно умерять горячность ревности о других, да сохранит тебя Господь в мире и покое душевном. Смотри, не потерпела бы душа твоя ущерба в своем главном — в мире сердца — от неразумных забот о пользе других».
Средством же к восстановлению мира душевного при временной утрате является нерассеянная продолжительная молитва. Даже при невзгодах и трудности жизни такая молитва всегда несет в душе успокоение и умиротворение. К миру душевному может повести и глубокое изучение Священного Писания и по нему — судеб человеческих. Тогда христианин может понять и слова архиепископа Иоанна (Шаховского):
«Лишь глубокое метафизическое недовольство этой жизнью может дать человеку душевный мир. Человек — сын великой любви, и ничто малое ему не свойственно».
Как говорит старец Силуан:
«Когда мир Христов придет в душу, тогда она рада сидеть, как Иов, на гноище, а других видеть в славе… От любви душа всякому человеку хочет больше добра, чем себе, и радуется, когда видит, что другим лучше, и скорбит, когда видит, что они мучаются».
Мир души — это великое сокровище христианского сердца; это стальная броня против всех невзгод, несчастий и бедствий мира, которые бессильны разбить ее и проникнуть в сердце христианина.
«Плод же правды в мире сеется у тех, которые хранят мир», — пишет ап. Иаков (Иак. 3, 18).
Умиренный духом христианин все находит в мире целесообразным и нужным, во всем видит благость Промысла Божия, он в мире с Богом, со всеми людьми, своей совестью — он в мире со всем миром. Более того, при достижении мира и «устроении тихом», по словам прп. Варсонофия Великого, «в христианине почивает Бог».
Как говорил Оптинский старец Никон:
«Когда на душе спокойно, тогда чего же еще искать?»
В дополнение к вышеизложенному мы рекомендуем прочитать главы «Дар спокойствия» и «Секрет мира душевного» из замечательной книги Миллера «Обычный день жизни».
Приложение к главе 40-й
Еще о путях к миру
Как пишет архиепископ Арсений (Чудовской):
«В духовной жизни большое значение имеет самоукорение.
Оно облегчает прежде всего нести скорби. Случилось со мной что-либо скорбное — если я не стану укорять никого, возлагать вину на другого, а сам себя обвиню, внутренне скажу, что я достоин всего скорбного, то этим самым обличу себя и без смущения, с некоторым спокойствием, перенесу для меня трудное, тяжелое, так что можно сказать: укорение себя доставляет успокоение, умиротворение нашего духа. Самоукорением подавляются, так сказать, притупляются наши страсти, наши грехи Самоукорение для страсти то же, что вода для огня: водой заливается огонь, самоукорением — страсти. Самоукорение развивает тонкость различения нравственно доброго от скверного, дурного, так что у кого нет самоукорения, у того притуплено познание доброго. Самоукорение развивает, укрепляет смирение, ибо кто укоряет себя, тот все, что ни случается с ним доброго, будет считать делом Божия Промысла, а злое — за грехи наши. Самоукорение ведет к взаимному миру. Если бы все укоряли себя, то водворился бы мир, все бы мирствовали друг с другом и, наоборот, — укоряя друг друга, посеваем вражду и неприязнь. Самоукорение дает нам спокойно переносить оскорбления, не чувствовать их. Самоукорение есть узда, сдерживающая проявление, движение в нас всего дурного. Самоукорению противоположно самооправдание, которое развивает в нас тщеславие, самомнение и гордость».
Глава 41. Миротворчество
Человек, стяжавший мир на душе, — это богач. Но это богатство не преходящее, а вечное, духовное — «истинное» (Лк. 16, 11). Он может не только сам пользоваться этим богатством, но и без ущерба для себя делиться им с окружающими — может стать миротворцем. Но пусть не обольщает нас легкость служения Христу на этом пути.
Господь сказал ученикам Своим: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку — домашние его» (Мф. 10, 34–36).
Эти слова Христа иногда приводятся атеистами как пример бессмыслицы в Евангелии, как противоречие с общим учением Христа. Действительно, разве Христос пришел возмутить землю и озлобить друг на друга членов одной семьи?
Конечно, намерение Христа было обратным — Он хотел принести на землю мир и любовь не только к ближним, но и к врагам. Но в мире действует не только благая воля Бога, но и противодействующая ей злая воля лукавого и тех, кто идет за последним.
Сущность происходящего на земле Ф. М. Достоевский определил такими словами:
«В мире диавол со Христом борется, а поле битвы — сердца людей».
О неизбежности этой борьбы и разделения мира на два лагеря — сторонников Бога и сторонников сатаны — и говорил Христос Своим ученикам.
С пришествием Христа борьба обострилась, и около трех веков сатана воздвигал на христиан кровавые гонения. Да и после прекращения гонений — в период христианских правителей и признания христианства господствующей религией — сатана где только мог восставал против рабов Христовых и тех, кто носил название христиан, но был фактически подчинен сатане.
Хотя и в меньшем количестве, чем в период гонения, но ученики, страдальцы за Христа, были всегда (например, св. Иоанн Златоуст, св. мчч. и князья Борис и Глеб, митрополит Филипп, дивеевская блаженная Пелагея Ивановна, посаженная на цепь своими родными; в инославных вероисповеданиях здесь можно упомянуть Иоанна Гуса, Савонароллу, невинных жертв инквизиции и т. д. Вот о чем предупреждает Господь Своих учеников, говоря о разделении даже в семье и о наличии у христиан врагов даже среди домашних.
Однако водворение на земле мира было одной из целей пришествия Христа на землю. Он заповедовал Своим ученикам: «Мир имейте между собою» (Мк. 9, 50), — и, уходя с земли, говорил им: «Чтобы вы имели во Мне мир» (Ин. 16, 33) и «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам» (Ин. 14, 27).
А тем, кто брал на себя задачу последовать Ему в Его миротворчестве, тем присваивал самое почетное из званий для сынов человеческих — звание сынов Божиих: «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» (Мф. 5, 9).
Сердце одного инока было пленено этой заповедью, и он оставил монастырь и ушел в мир, чтобы насаждать там мир между людьми. Недолго он оставался в миру и скоро возвратился обратно в монастырь с глубоким разочарованием: ему не удалось примирить ни одной ссоры, ни погасить вражды в сердце хотя бы у одного человека.
О подобном же опыте рассказывает в своих записках старец Силуан. Он пишет:
«Господь говорит: "Блаженны миротворцы". И я подумал: частью буду безмолвствовать, а частью людей умиротворять. И поселился близ одного расстроенного брата, схимонаха… И стал, беседуя с ним, уговаривать его, чтобы он жил в мире со всеми и всем прощал. Он немного потерпел, а потом так восстал на меня, что я келию бросил и едва бежал от него, и много я плакал перед Богом, что мир не сохранился. И понял я, что надо искать волю Божию и жить так, как хочет Господь, а не самому выдумывать себе подвиги».
Как тот инок, так прежде и старец Силуан, очевидно, не знали трудности взятой на себя задачи: они не учли того, что миротворчество помещено Господом лишь в конце заповедей блаженства и под силу лишь совершенным христианам. В этой лестнице восхождения по ступеням добродетели миротворчество стоит на седьмом месте и следует после заповеди: «Блаженны чистые сердцем…», т. е. его можно достигнуть только после стяжания бесстрастия.
Вот почему старцы Варсонофий Великий и Иоанн на вопрос: «Хорошо ли стараться о мире всех?» — отвечали: «Лучше умиротворить собственное свое сердце: это каждому прилично, и блажен, кто это делает. А примирять ссорящихся не всем возможно, но только тем, которые могут это предпринимать без всякого вреда для самих себя».
А преподобный Серафим говорит:
«Стяжите дух мирен, и около вас спасутся тысячи».
Таким образом, влияние христианина на окружающих начинается лишь после того, как у него самого вместе со смирением, кротостью и любовию прочно в сердце водворяется мир, т. е. свобода от страстей и пристрастий и невозмутимость совести.
Не следует кроме того задачу миротворца понимать слишком узко, как упомянутый выше инок. Миротворец — это тот человек, который творит мир около себя, успокаивает сердце, умиротворяет души, внушает окружающим веру и надежду, примиряет с Богом, жизнью, миром и людьми.
Миротворец как бы пленяет других своим мирным настроением, умиротворением своего духа, и внушает окружающим начало своего бодрого, радостного миросозерцания. Все это возможно, конечно, лишь при полноте духовного здоровья самого миротворца.
Мирить же ссоры — это частный случай. При этом лишь немногое достигается простым единичным примирением враждующих: здесь необходимо радикальное исцеление души ссорящихся, развитие в них взаимной любви, снисходительности, терпения и т. д. Это задача длительного лечения души, а не устранения единичного случая припадка вражды.
Часто бывают, однако, случаи в жизни, когда и у не достигшего совершенства христианина будет нужда примирить с собою враждующего с ним человека или примирить близких, находящихся в ссоре между собой.
В первом случае надо прежде всего до глубины смирять себя перед восстающим на тебя человеком, просить у него искренно прощения, беря на себя всю вину.
Во-вторых, надо воспользоваться нашим главным орудием во всех делах наших — молитвою.
Надо просить о примирении Матерь Божию как Матерь всех христиан, а также святого, имя которого носит враждебно настроенный к нам.
Один из боголюбцев рассказывал, что он добился примирения тем, что каждый день подавал просфоры за враждующего на него человека. Частички этих просфор омывались постоянно Кровию Христовой из Святой Чаши, и это омыло и душу от вражды. К той же цели приведет и заказывание в церкви за враждующего сорокоуста. То же средство, т. е. усиленная молитва, поможет и при примирении ссорящихся близких.
К ней прибегала всегда св. Иулиания Лазаревская, когда имела нужду устранить вражду и ссоры среди своей семьи и домочадцев.
Поэтому молитву христианина можно рассматривать как надежное духовное оружие, которое всегда имеется в его распоряжении и может быть направлено им на погашение бушующих кругом душевных пожаров гнева, злобы, ненависти, ссор и т. п.
Глава 42. Ступени совершенствования и девять заповедей блаженства
Священное Писание и опыт Церкви указывают нам на несколько периодов жизни христианина, идущего путем стяжания Святого Духа Божия.
С начала сознательной и длительной духовной жизни христианин идет путем выполнения внешнего подвига (молитвословия, поста, послушания, милостыни и т. д.), имея целью преодоление в душе своей первородного греха — страстей и пристрастий.
Здесь душа христианина еще очень далека от добродетели, сердце его еще в значительной мере гордо и черство. Много усилий надо употребить человеку, чтобы за свое «доброе произволение» через благодать Божию наступило заметное зарождение в сердце добродетелей христианских.
Игумения Арсения в раннем возрасте оставила мир и поступила в монастырь, где ревностно проходила все послушания, руководствуясь наставлениями мудрой старицы — схимонахини Ардалионы. Думая, что старания и труды ее небезуспешны, она иногда спрашивала Ардалиону: «Матушка, на какой ступени духовной лестницы находится теперь моя душа?» — и в ответ слышала неутешительные слова: «Пока еще ни на какой».
Она тогда не понимала, что все внешние подвиги и подражание признакам добродетелей еще очень мало говорят о глубоких изменениях сердца человеческого и о метаморфозе (изменении) «душевного» человека в «духовного».
Велика была ревность ко спасению души у св. Иоанна Дамаскина, когда он оставил должность царедворца и ушел в монастырь. Но сердце его еще не было преображено, и поэтому, как всегда при поступлении в монастырь, и на него были на долгие годы наложены искус обычных послушаний для новоначальных и запрещение писания песнопений.
За труды первого периода благодать Божия начинает касаться сердца человеческого, и тогда наступает второй период духовной жизни христианина. Тогда у него приоткрываются духовные очи, и он в состоянии постепенно постигать в истинном свете состояние своего сердца и замечать не только свои явные грехи, но и все греховные порочные склонности, постигать свою гордость и черствость сердца и замечать свои грехи в словах и мыслях. Так начинается период восхождения по ступеням совершенства девяти заповедей блаженства.
«Блаженство», которое обещал Господь верующим в Него и исполняющим Его заповеди, надо отличать от понятия «радости».
Блаженство — это особая и в значительной мере будущая радость, которая будет у христианина в загробной жизни — в Царствии Небесном. Это видно из евангельских текстов, когда Господь обещает блаженство «плачущим» (Мф. 5; 4, 11). Последним Господь обещает, что «велика ваша награда на небесах» (Мф. 5, 12).
Так же говорили о блаженстве и апостолы. «Блажен человек, который переносит искушение», — пишет ап. Иаков в своем послании (1, 12). «Если и страдаете за правду, то вы блаженны»; «Если злословят вас за имя Христово, то вы блаженны», — пишет ап. Петр (1 Пет. 3, 14; 4, 14).
О том, что понятие «блаженство» следует относить преимущественно к радостям будущего века, так пишет праведник пастырь о. Иоанн С:
«Жизнь человека — истинного христианина — впереди, в будущем веке; там откроются для него все радости, полное блаженство. А здесь он изгнанник и под наказанием, здесь иногда вся природа вооружается на него за грех, не говоря об исконном враге, который "ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить" (1 Пет. 5, 8).
Итак, не смущаюсь тем, отчего в мире везде радости и довольство, а во мне часто нет радости и я смотрю угрюмо на радость и простор Божиих тварей. У меня есть плач за грех: этот плач всегда со мною и бьет меня. Но и для меня настанут радости, только не здесь, а в другом мире…»
Поскольку земная жизнь есть миг по сравнению с вечностью, то отсюда и счастье блаженства вечности несравнимо выше земной радости. Поэтому-то некоторые из святых молили Господа, чтобы Он не давал им здесь, на земле, счастья и радостей, но приберег их для будущей жизни (если только они окажутся достойными этого). Да и практика жизни Церкви Христовой показывает, что сравнительно малое число воистину последовавших за Христом начинали вкушать радости блаженства уже здесь, на земле.
Только великие святые после особых подвигов и стараний начинали переживать в конце дней своих блаженство будущего. Из немногих примеров для этого можно указать на прп. Серафима Саровского, «пасхального святого», как называют его по последним годам его жизни: в течение всего лета он тогда пел пасхальные песнопения.
Как общее же правило до конца дней своих святые несли великие подвиги, страдали или принимали мученическую смерть. Но и при этих подвигах и страданиях святые были не оставлены Господом и подкреплялись при жизни особой совершенной радостью, которая чужда людям безбожного мира. Об этой радости ап. Павел пишет так: «Нас огорчают, а мы всегда радуемся» (2 Кор. 6, 10).
При стяжании Святого Духа Божия душа христианина озаряется «невечерним светом», украшающим душу всеми христианскими добродетелями.
Свет солнечный — один, но с помощью призмы он может быть разложен на гамму цветов. Так и духовный свет — христианское совершенство души — может представляться нами в виде гармонической гаммы христианских добродетелей. Пользуясь имеющейся на человеческом языке терминологией, Господь перечисляет эти добродетели в Своих девяти заповедях блаженства.
Когда Господь произносил эти заповеди (Мф. 5, 3-12), то очевидно поставил их очередность по известной закономерности.
Они начинаются с нищеты духовной, которая проявляется в развитии добродетели смирения и является фундаментом — основой всех остальных добродетелей.
Поэтому-то приобретшим нищету духа как залог всех остальных добродетелей и обещается сразу же в первой заповеди «Царствие Небесное».
Вместе с тем, поставив впереди всех добродетелей «нищету духа», Господь показал, что нельзя восходить к остальным добродетелям без нищеты духа — глубочайшего смирения, как нельзя восходить на вторую ступень, миновав первую. И тем, кто не достиг нищеты духовной, нельзя надеяться найти свое спасение ни в аскетических подвигах, ни в делах милосердия, ни в служении «миротворчества», ни в каком-либо ином подвиге.
Вот почему прославленному горячему защитнику икон и творцу церковных песнопений Иоанну Дамаскину были на многие годы закрыты уста, пока в его душе полностью не распустился цветок смирения.
Те же, кто не приобрел его, но стремится к спасению души путем иных подвигов, не принесут плодов Духа Святого. Они будут находиться в обольщении (если не в «прелести»), или, в лучшем случае, в состоянии той «законченности», об опасности которой предупреждает мудрая игумения Арсения. Поэтому христианам всегда следует проверять, достигли ли они в какой-то степени нищеты духа по тем признакам, о которых говорилось выше в главе 23 (перенесение с покорностью обличений, оскорблений и унижений, считая своих обличителей и оскорбителей за благодетелей и молясь за них).
Как следствие «нищеты духа» идет покаяние — глубокое сокрушение о своей греховности в настоящем и плач о совершенных грехах в прошлом (вторая заповедь). В этом плаче проявляется наивысшая ступень нищеты духа.
Здесь — глубина сокрушения, полнота понимания падения души человеческой, полнота сознания своей немощи, ничтожности, склонности к падениям; здесь — способность замечать на своей духовной одежде малейшие пятнышки грехов не только в делах, но и мыслях, чувствах и намерениях.
Здесь — сосредоточение внимания только на язвах своей души и прекращение осуждения ближних.
Здесь — душевный плач над своим «внутренним мертвецом» и слезные мольбы о его воскресении. Плачущим так Господь обещает «утешение», т. е., очевидно, прощение грехов и приобщение в будущем (и в какой-то мере и в настоящем веке) к радостям Царства Небесного.
От нищеты духа, смирения и сокрушения о грехах в человеке рождается кротость — добродетель христианская, укрощающая характер человека, делающая его милым и приятным для всех окружающих (третья заповедь). По достижении этой третьей ступени, кротости, следует включение христианина в число избранников Божиих — граждан будущего Нового Иерусалима, Царства Небесного, ибо «кроткие наследуют землю».
Всякая христианская душа стремится и тоскует по той правде Божией, которую ей трудно видеть на земле. Перед ее очами «мир лежит во зле» (1 Ин. 5, 19). Но когда христианская душа достигает кротости, то на следующей ступени совершенствования ей постепенно открывается предвечная гармония мироздания.
За видимым злом ей становится видна тайна домостроительства мироздания и благого Промысла Бога, исполненного непостижимой любви и разума. Зло и страдания венчают преодолевших их мученическими венцами. Расширение же духовного кругозора и вера в вечность уничтожает мнимые несправедливости земной жизни, открывая взору блаженство в вечности.
Вспомним о том, как прп. Варлаам Хутынский отклонил просьбу своих учеников спасти невинно осужденного, видя над головой его приготовленные венцы мученичества.
В душе христианской тогда начинают всегда звучать слова Господа: «Дана Мне всякая власть на небе и на земле» (Мф. 28, 18), «Я победил мир» (Ин. 16, 33) и «Господь царствует, да радуется земля» (Пс. 96, 1). Здесь полнота того духовного «насыщения», которое обещается «алчущим и жаждущим правды», преодолевшим зло верою без сомнения и недоумения о недостатках и планах мироздания.
Будем изучать Священное Писание и творения св. отцов Церкви, и они помогут нам преодолеть те препятствия, которые мешают нам в достижении четвертой ступени (в заповедях блаженств).
Следом за этим в душе христианина начинает распускаться из букета добродетелей благоухающий цветок милосердия — любви и сострадания к ближним, несущий с собой «помилование» христианина и полноту прощения ему всех грехов и погрешностей (пятая заповедь).
Если в предыдущих заповедях говорилось преимущественно о процессе очищения души от первородного зла и подготовки ее к служению Господу, то с пятой заповедью начинается это полноценное служение «меньшим братьям» Христовым (Мф. 25, 40).
Следствием же этого наступает и приобщение человека к тому стаду Христовых овец, которые станут на Страшном Суде по Его правую сторону. Им выпадает счастье услышать от Него радостные для них слова: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира» (Мф. 25, 34).
Однако нельзя думать, что при достижении этой ступени христианином уже достигнута полнота чистоты сердца от всех страстей и пристрастий. Нет, она достигается только на следующей, шестой ступени.
Сердце человеческое прп. Макарий Великий сравнивает с глубоким морем, с неисчислимым количеством всяких гадов, которые гнездятся там, плохо замеченные внутренним человеком: это остатки страстей и разных пристрастий. Господь говорит: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (Лк. 14, 26).
А прп. Исаак Сириянин пишет:
«Когда всех людей видит кто хорошими, и никто не представляется ему нечистым и оскверненным, тогда подлинно чист он сердцем».
Вот предел для очищения сердца от всех следов житейских пристрастий. Его нелегко достичь, и многие из ревнителей совершенства уходили для восхождения на эту ступень чистоты не только в монастыри, но и в пустыни и затворы (прп. Антоний и Макарий Великие, прп. Сергий Радонежский и Серафим Саровский и множество других). Подобное удаление совершалось вместе с тем и не ранее, как достигалась полнота любви к ближним.
Игумения Арсения говорит:
«Когда скорби ближнего тебе станут больны, как свои, тогда ты можешь уйти в затвор. Ты понесешь туда с собою любовь к ближнему».
В тишине, при непрестанной молитве о всем мире, при всяческом воздержании, при глубочайшем внимании к своей внутренней жизни подвижник достигает полноты очищения своей души от греха, страстей и пристрастий и часто получает и особые духовные дары для дальнейшего служения ближним.
Описанные выше периоды духовного пути, по мнению схиархимандрита Софрония, требуют около 30 лет подвижнических трудов, что равняется и возрасту Господа Иисуса Христа, вышедшему на служение миру лишь в 30-летнем возрасте (Лк. 3, 23).
После этих периодов начинается новый — служение миру в полноте духовных даров. Так, например, вышли на служение миру после периода полного уединения прп. Антоний Великий, прп. Сергий Радонежский, прп. Серафим Саровский и многие другие святые.
Здесь следует указать, что в отношении пастырского служения надо сделать оговорку. При посвящении пастырям подается особая благодать как для совершения Таинств, так и для проповеди Евангелия и духовного окормления паствы, и этим восполняется их духовная незрелость («Восполняющи оскудевающая» — из чина посвящения).
Но для рядовых христиан, как мирских, так и иноков, следует помнить о последовательных этапах подготовки (деятельного и созерцательного) и о длительности подвижнического пути для достаточной полноты духовного созревания. Можно думать, что ранее этого срока надо соблюдать указание ап. Иакова: «Не многие делайтесь учителями» (Иак. 3,1). Здесь также можно вспомнить и слова ап. Павла, что «судя по времени, вам надлежало быть учителями» (Евр. 5, 12).
Естественно, что мирянам много труднее, чем инокам, создать себе подходящие условия для духовной (созерцательной) жизни второго периода. Здесь во всяком случае надо стремиться к возможно замкнутой, не рассеянной жизни при наибольшем внимании к своей душе и возможно больше уделять времени молитве, духовному чтению и богомыслию, при всяческом воздержании (возможно достижимом) и отстранении себя от мира, его суеты в связи с мирскими людьми.
Так душа христианина достигает великой ступени «чистоты сердца» — освобождения от страстей и пристрастий, пленивших через Адама весь человеческий род. Этим снимается преграда между человеком и Богом, и, как первородный Адам до падения, христианин сердцем своим на земле и непосредственно в Царстве Небесном «Бога узрит» (шестая заповедь).
После этого для немногих избранных святых, достигших 6-й ступени заповеди блаженства, начинаются новые периоды полноты служения миру в ореоле многих духовных даров, полученных ими за великую ревность и подвиги. Начинается период «миротворчества» в высоком звании «сынов Божиих» (седьмая заповедь).
Действительно, только обладая особыми дарами, они могут «водворять душевный мир» путем просвещения человеческих душ верою, утешения сокрушенных сердцем и плачущих, исцелением недужных, молитвенным заступлением в бедах и напастях, изгнанием бесов из одержимых ими и т. п.
Но это еще не полнота достижений для христианина в служении Господу. На большой высоте начинается уже соучастие христианина в Христовых страданиях за проповедь истины, подобно ап. Павлу, который так пишет про себя: «Восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за Тело Его, которое есть Церковь» (Кол. 1, 24).
Блажен такой христианин: если он будет «изгнан за правду» Христову (подвиг исповедничества), то за это сразу же открываются ему двери Царства Небесного.
Наконец, верх блаженства обещается тем, кто вкусит в полноте страдания за Христа: их будут «поносить и гнать и всячески злословить» за Господа — за Его исповедание и проповедь о Нем. Господь обещает таким всю полноту воздаяния, провозглашая их торжество: «Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах» (девятая заповедь).
* * *
Итак, в зависимости от подготовленности души христианской и пройденного ею пути совершенствования обещается и степень блаженства ей в том мире.
Однако следует оговориться, что этот путь не измеряется (как полагают католики) количеством добрых дел и подвига.
Совершение последних могло быть для христианина почему-либо уже невозможно (например, разбойник на кресте).
Прп. Макарий Египетский пишет:
«Человек будет наслаждаться обетованием в такой мере, в какой, уверовав, полюбил Бога, а не в такой мере, в какой трудился. Поскольку дары велики безмерно, то невозможно найти достойных трудов».
Итак, степень будущего блаженства более всего зависит от степени горячности любви христианина.
О том так говорит и архимандрит Сергий (впоследствии Патриарх):
«Господь Бог ищет не внешних поступков, не заслуг со стороны человека; но чтобы недаром уступить ему блаженство в вечном общении с Собою — ищет только способности к восприятию общения с Ним и дает его, не сколько Сам может или хочет дать, а сколько человек может вместить».
Это, конечно, не исключает необходимости фактического подвига ради Христа для тех, кто его может совершить и, конечно, будет совершать при наличии горячей любви к Господу — ведь «вера без дел мертва» (Иак. 2, 20). Но, как говорилось уже выше, не все имеют возможность в практике жизни проявить горячность своей любви к Богу фактическим подвигом ради Христа.
Приложение к главе 42-й
О блаженстве несения креста. Архиепископ Иоанн (Шаховской)
Путь к этому блаженству сопряжен с крестом, с борьбой против своего и окружающего зла… Некоторые понимают крест как что-то непонятно-тягостное, извне приходящее. Это неверно. Взятие креста Христова есть готовность и окрыленность свободной воли самого человека на борьбу за Божию правду и в своей душе, и в мире. Крест есть свободное человеческое согласие на борьбу за любовь и правду в этом мире.
Нелегко человеку бороться за любовь, правду и чистоту на этой земле. Все словно осуждает, срывает, обессиливает наш порыв к добру, и внутри нас и вовне… Но человек верующий несет этот порыв через всю свою жизнь. Это и есть его крест. Не только его, но и Христов Крест в нем. И тот, кто отказывается нести светлый, спасающий крест Христовой правды, чистоты и любви, принужден нести безнадежный разбойничий крест того левого разбойника, распятого со Христом на Голгофе, но не покаявшегося пред Христом, не осознавшего своей греховности и — отвергнувшего Христа.
Нелегка жизнь человека в этом земном преходящем мире. Частью своего существа ему надо быть в этом мире, творить честно свое земное дело для ближних, для своего народа, для человечества. Но последней глубиною духа ему надо дышать уже горним воздухом вечности. Туда, в эту чистую высь бытия, он уходит после своего земного испытания. Религиозным можно назвать человека, ценности которого не только на земле, но и на небе.
Такой человек может быть хирургом, как Пирогов, писателем, как Достоевский, ученым, как Ньютон, и исследователем земли, как Семенов Тянь-Шанский; повсюду, во всех путях мира он будет осуществлять высокую человечность, Христову правду. Среди всех условий земли мы можем сохраняться от зла и греха. В этом чудо жизни во Христе. Христос совершает это в нас по вере нашей. Не своей, а Божьей силой мы спасаемся. «Невозможно человеку — возможно Богу». И мы верим и знаем, что Господь не только около нас, но Он и в нас. И Его любовь к нам и наша любовь к Нему есть самая великая сила мира».