Среди музыкантов существует понятие о «постановке рук», среди певцов — «о постановке голоса», среди писателей — о «выработке стиля».

В отношении молитвы также можно говорить о ее «постановке» и ее «стиле». И здесь существует опасность неправильного начала и плохой привычки в отношении небрежности и торопливости в молитве и привычки лишь «вычитывать» ее.

Как пишет о. Александр Ельчанинов:

«Молитва — искусство; неправильно поставленная молитва усиливает внутренний хаос, особенно у нервно неустойчивых людей».

Молитва — это таинство, священнодействие души, к ней надо приступать с трепетом, с глубочайшим вниманием к внутренним переживаниям и к состоянию сердца.

Отец Иоанн С. так говорил пастырям (из числа своих духовных детей): «Не привыкайте служить». Он этим заповедовал совершение церковных богослужений производить не по привычке — формально и без чувства, но всегда как бы впервые с глубоким благоговением предстоять перед Богом.

Этот завет можно свести и к каждому молящемуся: «Не привыкайте к молитве», т. е. не твердите ее по привычке, равнодушно, со стремлением как-нибудь «вычитать» правило.

Как говорит прп. Варсонофий Великий:

«Совершенная молитва состоит в том, чтобы беседовать с Богом, не рассеиваясь мыслями, собирая все помыслы и чувства. Человек входит в такое состояние, когда умрет для всех людей, для мира и для всего, что в нем находится».

А прп. Макарий Великий пишет:

«Если не обленимся и не дадим у себя пажити бесчинным, порочным помыслам, но волею своею привлечем ум, понуждая помыслы устремляться к Богу, то, без сомнения, Господь Своею волею придет к нам и действительно соберет нас к Себе, потому что все благо-угождение и блужение зависит от помышлений…

(Беседа 31).

Ибо в какой мере собираешь ты ум свой, в такой и еще в большей мере понуждается Он собственным Своим благоутробием и благостью Своею к тебе и успокоить тебя.

Стоит Он и рассматривает твой ум, помышления и движения мыслей, назирает: как ищет Его, от всей ли души твоей, не с леностью ли, не с нерадением ли?

И когда увидит рачительность твою и искание Его, тогда явится и откроется тебе, подаст помощь Свою, уготовит тебе победу, избавит тебя от врагов твоих… И даст тебе истинную молитву, истинную любовь, а это Он Сам, Который соделывается в тебе всем и есть для тебя рай, и древо жизни, и вода живая»

О том же пишет епископ Вениамин (Милов):

«Молитва есть обнаружение любви к Богу всем умом, всем сердцем, всею крепостию и стоянием перед Ним в простоте сердца. Единство, целостность, устремление души к Богу хотя и есть дар благодати, но дар, влагаемый свыше в личный труд самособранности или в борьбу с собственной рассеянностью».

Поэтому необходимым условием для молитвы являются бодрость, усердие — напряженность как ума и внимания, так и тела.

Старец Силуан посмотрел на одного молящегося военного и заметил, что «по движению тела его было видно, как весь он погружался в Бога».

А старец о. Алексей Мечев когда молился, то, по отзывам видевших его, «горел на молитве, внимал каждому слову молитвы жадно, словно боясь упустить миг духовного восторга».

Чтобы «постановка» молитвы была правильной, надо, чтобы произнесение слов молитвы было совершенно отчетливым. Каждое слово должно выговариваться тщательно до конца, не проглатывая и не комкая последних слогов. Что особенно важно для новоначальных — это, по возможности, абсолютная неторопливость при молитве.

Таким образом, если говорить об идеале молитвы для новоначального, это будет еще тщательная внешняя отделка, как чеканка драгоценной вещи искусным мастером. Тогда, снисходя к проявленному усердию, Господь поможет и вниманию ума, и пробудит и теплоту сердечную.

Здесь следует учитывать психологический закон, что наше внимание воспринимает сильнее и глубже все то, что проходит перед ним медленно.

Быстро произносимые слова скользят по поверхности сознания и чувства и не кладут на сердце должного отпечатка.

Как пишет о. Иоанн С:

«На молитве нужно во всякое мгновение принуждать себя выговаривать каждое слово с силою, истово, от сердца.

…Когда убедительны для тебя самого будут молитвенные слова, тогда они будут убедительны и для Бога, а без убеждения себя не думай твоею молитвою убедить Бога даровать тебе какое-либо благо. Бог дает по сердцу нашему (Пс. 19, 5): чем больше искренности, сердечного жара в молитве, тем щедрее дар. Особенно молитву Господню ("Отче наш…") читай с благоговением, мирно, не торопясь».

Лишь для духовно окрепших христиан при достижении ими сердечной молитвы (см. о последней ниже), темп ее может ускориться. Об этом так пишет о. Иоанн С:

«Можно ли молиться с поспешностью, не вредя своей молитве?

Можно тем, которые научились внутренней молитве, чистым сердцем. В молитве надобно, чтобы сердце искренно желало того, о чем говорит, — а чистое сердце имеет это как бы в природе своей.

Поэтому оно может молиться и с поспешностью, и в то же время богоугодно, так как поспешность не вредит истине (искренности) молитвы. Но не стяжавшим сердечной молитвы надо молиться неспешно, ожидая соответствующего отголоска в сердце каждого слова молитвы. А это не всегда скоро дается человеку, не привыкшему к молитвенному созерцанию.

Поэтому редкое произношение слов молитвы для таких людей должно быть положено за непременное правило. Ожидай, пока каждое слово отдастся в сердце свойственным ему отголоском.

При молитве держись того правила, что лучше сказать пять слов от сердца, нежели тьмы слов языком. Когда заметишь, что сердце твое холодно и молится неохотно, остановись, согрей свое сердце каким-нибудь живым представлением: например своего окаянства, своей духовной бедности, нищеты и слепоты или представлением великих, ежеминутных благодеяний Божиих к тебе и роду человеческому, особенно же к христианам, и потом молись не торопясь, с теплым чувством.

Если и не успеешь прочесть всех молитв по времени, беды нет, а пользы — от теплой и неспешной молитвы — получишь несравненно больше, чем если бы прочитал все молитвы, но спешно, без сочувствия».

Надо помнить, что в молитве Бог оценивает чувства сердца больше всего и прежде всего — они нужнее, чем произнесение слов молитвы: евангельская блудница без одного слова получила отпущение грехов, когда она целовала ноги Господа, мазала их миром и отирала волосами своими (Лк. 7, 38). Господь спрашивает от христианина прежде всего сердца: «Сын Мой, отдай Мне сердце твое» (Притч. 23, 26).

Основное усилие христианин направляет при молитве на то, чтобы мысль постигала слова молитвы. Как уже говорилось, этому помогает тщательность дикции и внешнее проявление чувств, соответствующих словам молитвы.

Неторопливость при этом должна простираться до того, что в отдельных местах молитвы могут делаться остановки, чтобы глубже понять значение произносимых слов. Надо, чтобы соответствующие понятия не скользили по нашему воображению, а проникали в нас, сливаясь с нами, владели нашим умом и из него проникали в сердце. Еп. Игнатий (Брянчанинов) говорит, что «верный свидетель истинной молитвы — это внимание», т. е. когда ум вполне заключается в слова молитвы, не принимая никакого мечтания (т. е. никаких посторонних мыслей).

Поэтому не так важно то, что мы успеем закончить наше молитвенное правило, — не в этом дело, но важно, чтобы мы действительно приобщались к истинной молитве и единению нашего духа с Духом Божиим.

Прп. Варсонофий Великий советует при этом:

«Если уклонишься мыслию в рассеяние, то возвратись и начни с тех слов молитвы, которые удержались в памяти».

Тем христианам, которые имеют и время и силы, следует исполнять это указание преподобного. Однако, как советуют старцы, «не всегда и не всем надо так возвращаться к тому месту, которое сохранилось в памяти».

Для слабых духом или телом это может повести к тому, что не все обычные молитвы в данном случае могут быть прочитаны, отчего наступает смущение и печаль.

Можно в этом случае сделать поклон, мысленно попросить у Бога прощения за рассеянность и в спокойствии духа далее продолжать молитвы, стараясь быть внимательным.

Следует заметить, что тот, кто привык внимательно молиться, тот уже не захочет молиться иначе. Иное произнесение молитвы уже не может удовлетворить его: как вкусивший сладкого он более не захочет пить горького. Он испытал веяние благодати при тщательной молитве (в слезах, и умилении, в горении сердца). И когда этого веяния не будет, это будет для него большой потерей.

Не будем вместе с тем смущаться нашей рассеянностью на первых ступенях нашего молитвенного труда — лишь бы проявили прилежание к молитве.

Как говорят св. отцы, уже самые святые слова молитвы являются оружием против лукавого — служат к очищению сердца и ума.

Совершенно очевидно, что рассеянная жизнь мешает духовной жизни христианина, не позволяет ему внутренне сосредоточиться. Такая жизнь особенно вредно отражается и на молитве. Защитой себя от суеты мира является возможно достижимое воздержание от всех мирских впечатлений.

Старец Силуан пишет по этому поводу:

«Кто хочет чисто молиться, тот не должен знать никаких газетных новостей, не должен читать плохих (светских) книг или любопытно знать что-либо из жизни других. Все это приносит в ум много нечистых мыслей, и когда человек хочет в них разобраться, то они все больше и больше запутывают и томят душу».

И тогда, как подтверждает схиархимандрит Софроний:

«В час внутренней, умной молитвы все отпечатлевшееся неудержимой стеной идет на сердце и производит смятение».

Поэтому Софроний делает вывод, что для достижения нерассеянной сердечной молитвы надо «постоянно стремиться к тому, чтобы число внешних впечатлений довести до последнего возможного минимума».

При современных условиях жизни многим это, вероятно, будет труднодостижимо. Но имеющим возможность в какой-то мере ограничивать рассеянность своей жизни надо приложить к этому свое старание.

Опыт показал, что в час молитвы не должно останавливаться даже на добрых по виду мыслях, потому что при этом ум непременно встретится с иными помыслами. Потеря чистоты молитвы — ничем не вознаграждаемый ущерб.

Конечно, не всегда и не у всех может оказаться подходящая обстановка для молитвы, особенно для молитвы днем. Не всегда можно произносить молитву вслух. В таких случаях приходится молитву шептать. Если и шептать нельзя, то молитва творится в уме. Такую молитву творить труднее: труднее бывает сосредоточиться, труднее затронуть молитвой свое сердце. Но и здесь все наше спасение от рассеянности заключается в возможном темпе молитвы с прочувствованием каждого из ее слов.

Однако надо иметь в виду, что обращение к Богу даже при плохом восприятии сердцем значения слов молитвы все же есть молитва. Старцу Иоанну (сподвижнику Варсонофия Великого) был задан вопрос: «Когда молюсь или упражняюсь в псалмопении и не ощущаю силы произносимых слов, по причине сердечного нечувствия, то какая мне польза от сего моления?»

Старец ответил: «Хотя ты и не ощущаешь (силы того, что произносишь), но бесы ощущают ее, слышат и трепещут. Итак, не переставай упражняться в псалмопении и молитве, и мало-помалу, помощью Божией, нечувствие твое преложится в мягкость» (Отв. 718).

Св. отцы (в том числе Симеон Новый Богослов) предостерегают при молитве от воображения. Так, для средоточия в молитве казалось бы полезным мысленно рисовать себе образы Христа, Богоматери, святых и ангелов.

Хотя под влиянием воображаемых светлых образов сердце может несколько разогреться и христианин найдет некоторую сладость в молитве, но надо знать, что этот образ творения молитвы таит в себе опасности.

Идя этим путем, христианин может впасть в «прелесть», т. е. в нарушение своего нормального духовного состояния под влиянием лукавого духа. Бедные души прельстившихся услаждаются сладостными видениями, которые ранее воображались, а затем начинают появляться перед их глазами уже помимо их воли. Эти видения прельстившиеся принимают за благодатные, посылаемые им за их ревность и духовные подвиги.

Будучи еще очень далекими от чистоты сердечной, они начинают себя почитать за очистившихся — за святых, которым Бог видимым и чудесным образом оказывает милость. Так развиваются в прельстившихся

самообольщение и гордость, которые передают их во власть лукавого духа.

Как пишет старец Силуан:

«Отцы говорят, что при вражеском видении душа почувствует смущение. Но это только смиренная душа, которая не считает себя достойной видения, при вражеском действии почувствует смущение или страх, а тщеславный может не испытывать ни страха, ни даже смущения и считает себя достойным, и поэтому враг легко обманывает его».

Также опасна восторженность в молитвах.

Про подобные молитвы так пишет еп. Феофан Затворник:

«Восторги, сильные движения с волнениями суть просто кровяные душевные движения от распаленного воображения… Доходят до этих восторгов и думают, что дошли до больших степеней, а между тем все это мыльные пузыри. Настоящая молитва тиха, мирна; и такова она на всех ступенях».

 

Приложение к главе 3-й

Насмешка беса над молитвой

Насколько далека торопливая и рассеянная молитва от истинной, показывает следующий случай из жизни старца Захарии из Троице-Сергиевой Лавры.

Однажды, сидя в своей келии, старец взглянул на свой святой угол, на иконы. Посмотрел и ужаснулся перед иконами стоит бес с отвратительной страшной головой, формой кокосового ореха. Стоит и быстро-быстро бормочет псалмы Давида.

— Что это ты, неужели молишься? — спросил старец.

— Нет, я надругаюсь над молитвой, а не молюсь, — пробормотал бес и исчез.

Старец остерегал нас, чтобы мы не молились как-нибудь, сами не слыша даже слов молитвы и сердцем погружаясь в немолитвенные чувства и мыслями блуждая, кто где хочет. Он говорил: «Молитва — это не механическое делание, а предстояние перед Богом, беседа с Ним. Молитесь же смиренно, со страхом Божиим, боясь, чтобы молитва ваша не была отринута Богом».

Здесь уместно вспомнить и следующие слова великого пастыря о. Иоанна С:

«Молитвою часто называют то, что вовсе не есть молитва, — сходил в церковь, постоял, посмотрел на иконы, или прежде на людей, на их лица, наряды, говорит: "Помолился Богу"; постоял дома перед иконами, покивал головой, проговорил заученные слова без понимания и сочувствия, говорит: "Помолился Богу", — хотя мыслями и сердцем вовсе не молился, а был где-либо в другом месте, с другими лицами и вещами, а не с Богом».

 

Как пишет схиархимандрит Софроний:

«Молитва может быть бесконечно разнообразною и по форме, и по своему достоинству».

В основном же св. отцы различают три ступени в качестве молитвы — устную, ума и сердечную, между которыми есть, конечно, много промежуточных положений.

Восхождение по этим ступеням зависит от очищения сердца, от перерождения «внешнего» и «душевного» человека во «внутреннего» и «духовного» человека, от стяжания Святого Духа Божия, от возрастания любви к Богу и от развития в душе христианских добродетелей.

Первая ступень у новоначальных в этом молитвенном труде христиан является молитва устная, когда христианин, говоря слова молитвы, не может еще справиться с рассеянностью мысли.

Однако молящемуся не надо впадать в уныние от трудности борьбы с посторонними помыслами во время молитвы. Старец о. Алексий М. не велел своим духовным детям смущаться от этого и говорил, что помыслы не от молящегося, а от его врага — лукавого, и надо лишь не сочувствовать им, а стараться усиливать внимание к произнесенным устами словам и молиться не спеша, с возможной собранностью.

Самое важное для преодоления рассеянности — это сознание, что надо как можно глубже понять и почувствовать те слова молитвы, которые сейчас произносишь, надо приучить себя не переходить к следующим словам и мыслям молитвы, пока не будет сознания, что только что произнесенные слова глубоко поняты, осознаны.

Старец Силуан предупреждает:

«Кто молится Господу, а думает о другом, то такой молитвы не послушает Господь».

Эти помыслы старец предлагает преодолевать усердием. Он говорит:

«Кто молится по привычке, у того нет перемены в молитве, а кто усердно молится, у того много перемен в молитве: бывает борьба с врагом, борьба с самим собою, со страстями, борьба с людьми, и во всем надо быть мужественным».

Не надо бояться, что не будет «вычитано все правило». Если мало времени или силы, то лучше сократить это правило наполовину, до одной трети или даже более, но лишь произносить слова молитвы с полнотой их восприятия.

Тогда христианин достигает второй ступени — молитвы ума, когда разум обладает уже способностью к сосредоточенности и вполне улавливает смысл произносимых молитвословий, а сердце постепенно начинает переживать слова молитвы.

Третьей ступенью является молитва сердечная, или духовная, — когда не только ум принимает участие в молитве, но и сердце глубоко переживает те чувства, которые соответствуют вложенным в молитву мыслям. Размышление о Боге захватывает душу, молитва творится с умилением, ничем не прерывается, христианин ни о чем и ни о ком не думает и никого не ощущает, кроме слушающего его Бога.

Как пишет прп. Никифор:

«Когда ум соединится с сердцем, то исполняется неизреченной сладости и веселия. Тогда видится ему, как воистину "Царство Небесное внутри нас есть"».

Старец Силуан утверждает:

«Кто послушлив и во всем воздержан — в пище, в слове, в движениях, — тому Сам Господь дает молитву, и она легко совершается в сердце. Если молитва наша угодна Господу, то Дух Божий свидетельствует в душе; он приятный и тихий, а раньше я не знал, принял ли Господь молитву или нет, и по чему можно узнать… Кто молится в душе, для того душа — храм Божий».

«Близость же сердца к Богу в молитве свидетельствуется сладостью Божьего присутствия в душе», — говорит о. Иоанн С. Поэтому он советует: «Молясь, всемерно старайся о том, чтобы чувствовать сердцем истину или силу слов молитвы, питаясь ими как нетленною пищею; напояй ими, как росою, сердце свое, согревайся, как благостным огнем».

Как пишет архиепископ Иоанн:

«Сердце — вне пространства и времени. Соединение его с Господом не зависит ни от каких условий этого мира. Лишь от внутреннего состояния веры, правды, чистоты и смирения человеческого зависит радость соединения человека с Богом (в молитве)».

По словам св. Григория Паламы, молитвой достигается «возвращение ума к себе и восхождение его к Богу… Когда кто пребудет в этой собранности ума и в таком простирании его к Богу, тогда, сильным самопринуждением утесняя быстротечность своих мыслей, мысленно приближается он к Богу, встречает неизреченное, вкушает будущего века и духовным чувством познает, сколь благ Господь».

Как пишет схиархимандрит Софроний:

«Через истинную молитву совершается наше вхождение в Божественное бытие силою Духа Святого.

Чистая молитва влечет ум внутрь сердца и воедино собирает всего человека, даже и тело и ум. Плач умиления при молитве есть верный показатель того, что ум соединился с сердцем и что настоящая молитва нашла свое первое место, первую ступень восхождения к Богу.

Ум, погружаясь в сердце, отходит от образов мира, и душа, всеми силами устремленная к Богу, во внутренней молитве, при свете, восходящем от Бога, видит себя совершенно особым образом.

Видит она при этом не внешние явления и условия жизни, а себя самое обнаженною в своем естестве и раскрытою в своей глубине. При всей безвидности, простоте и "стянутости" этого созерцания, направленного к истокам жизни, к Богу, в нем открываются пределы, между которыми движется бытие всего тварного духовного мира, и душа, оторвавшись от бесконечной множественности и раздробленности явлений мира, ничего не видя, всей силой обратившись к Богу, в Боге видит весь мир и созерцает свое единство с Ним, молясь за него. В сердечной молитве чувство личного Бога очищает молитву от воображения и отвлеченных рассуждений, переводя все в некий невидимый центр живого внутреннего общения. Сосредоточиваясь вовнутрь, молитва перестает быть "взыванием в пространство" и ум становится весь внимание и слух.

Ради достижения чистой молитвы христианин-подвижник оставляет все прочее как бы позади себя…

Призывая имя Божие: Отче, Господи и др., старец Силуан пребывал в таком состоянии, которого "нельзя пересказать" (2 Кор. 12, 4), но кто сам испытывал присутствие Живого Бога, тот поймет… Молящийся часто ум просвещается от Господа».

И если обычное состояние человеческого ума, заполненного потоком суетливых мыслей, не есть истинное бытие, то часто молящийся ум, по словам схиархимандрита Софрония, «есть самое бытие в его действительности, не укладывающееся в узкие рамки отвлеченных понятий». Лишь в такой молитве чрезвычайно глубоко и опытное познание человеческой свободы.

Как говорилось выше, одним из признаков третьей ступени — сердечной духовной молитвы — есть «умиление». Преподобный Серафим Саровский так раскрывает его сущность:

«Умиление есть благочестивое чувство, соединяющее в себе печаль о грехах с тихим и кротким утешением».

Отсюда и слезы в моменты умиления являются вместе и горькими (от скорби о грехах), и сладкими от тайного утешения кающегося благодатью Духа Святого.

Умиление при молитве имеет и другие благодатные последствия. Как пишет еп. Игнатий (Брянчанинов):

«Если кто при молитве своей сподобляется умиления, которое рождается от внимательной молитвы, тот опытно знает, что именно в драгоценные минуты умиления являются в нем помыслы смиренномудрия, преподающие ощущение смирения.

Особенно совершается это тогда, когда умиление сопровождается слезами… когда молящийся ощутит обильно присутствие Божие, присутствие Само-Жизни, Жизни необъятной и непостижимой: тогда его собственная жизнь представляется ему мельчайшей каплей, сравниваемой с беспредельным океаном».

Как говорит старец Парфений Киевский:

«Истинную молитву стяжать неизреченно трудно. Для стяжания ее великий потребен подвиг умственный и телесный. Не раз душа за подвиг сей приблизится ко вратам смертным. Молитва истинная есть та, которая совершается духом и вросла в душу, и ничто не изменит ее».

 

Приложения к главе 6-й

К пониманию «сердечной» молитвы

Как говорилось уже выше, наиболее совершенным видом является «сердечная» молитва.

У некоторых св. отцов имеются описания этой молитвы, которые могут быть неправильно поняты.

Так, прп. Симеон Новый Богослов дает такое указание: «Быть в сердце — отличительная черта сего третьего образа молитвы. Ум да хранит сердце в то время, когда молится, и внутри его да пребывает неисходно, и оттуда, из глубины сердца, да воссылает молитвы к Богу. В этом все — трудись так, пока не вкусишь Господа». Что значит «быть в сердце» или «хранить сердце»? Очевидно, чтобы достичь этого, нам необходимо наши усилия направить на то, чтобы найти способы воздействия на наше «душевное» сердце и для этого найти пути, ведущие к нему, или, как говорят духовные отцы — «найти вход сердечный». Но они же и предупреждают, что это нелегко сделать, а преосвященный Игнатий (Брянчанинов) даже запрещает раньше времени искание «сердечного входа».

Старец схимонах Силуан так пишет о попытках найти «сердечный вход»:

«Некоторые повредили себе сердце (физическое), потому что усиливались умом творить молитву в сердце и дошли до того, что потом и устами не могли ее произносить. Но знай порядок духовной жизни: дары даются простой, смиренной, послушливой душе…

И если ум твой хочет молиться в сердце и не может, то читай молитву устами и держи ум в словах молитвы, как говорит "Лествица". Со временем Господь даст тебе сердечную молитву без помыслов, и будешь долго молиться».

Считаясь с мнениями св. отцов, под термином «сердечный вход» надо понимать следующее состояние христианина во время молитвы.

Слова молитвы произносятся так медленно, что содержание их совершенно ясно сознается умом.

При этом христианин ярко переживает присутствие Господа, и сердце живо переживает чувства, соответствующие словам молитвы: глубину преклонения перед Господом при славословии и величании Его; глубину признательности при благодарении: глубину нищеты духовной — при покаянии; горячность чувства любви к ближним — при прошениях за них; при прошениях за себя — полноту смирения и преданности воле Господней, добавляя к каждому из прошений: «Но не как я хочу, а так как Ты изволишь решить по безмерной премудрости и благости Твоей…». При такой молитве безразлично, произносятся ли слова устами или молитва творится в уме.

Однако повторяем, всем новоначальным легче достичь сердечной молитвы при устном произношении слов.

Опять-таки повторяем: всем новоначальным надо обратить особое внимание на медленность произнесения слов молитвы — при таком произнесении легче сосредоточить внимание.

При потере же «сердечного входа», чтобы вновь обрести его, надо также сильно замедлить произнесение слов молитвы и вновь постараться проникнуться тем чувством, которое соответствует словам молитвы.

Сверхъестественный образ молитвы

Следует упомянуть также, что помимо трех видов молитвы, указанных выше: устной — волевой, умной и сердечной, — у очень немногих избранников Божиих, достигших высоких ступеней совершенства, бывает также особый, сверхъестественный, образ молитвы.

Схимонах Силуан пишет:

«Молитва эта бывает тогда, когда душа от наполнения сердца размышлениями о Боге так возносится, что расширяется за пределы естества и понимает о Боге более, чем может понять по своему естеству, и не может того изъяснить.

Никто не достигает сердечной молитвы, если ранее не было молитвы ума, и не даруется сверхъестественная без молитвы ума и сердца».

Вот как описывает схиархимандрит Софроний возникновение сверхъестественной молитвы из сердечной и сущность последней у старца Силуана:

«Слова этих молитв произносятся очень медленно, одно за другим. Каждое слово с силой, глубоко захватывает все существо человека. Весь человек собирается воедино; собирается весь даже физически. Дыхание изменяется, делается стесненным, или, лучше сказать, затаенным, чтобы своею "дерзостью" не нарушить устремления и внимания духа.

Весь разум, все сердце, все тело до костей — все собирается воедино. Ум безвидно мыслит мир; сердце безвидно живет страданиями мира, и в нем самом страдание достигает последнего предела. Сердце, вернее — все существо, объято плачем, погружено глубоко в плач.

Немногословны молитвы старца, но они продолжались очень подолгу.

Часто молитва идет без слов: ум в особом акте синтеза (соединения) мыслит все сразу. Душа при этом стоит на той грани, когда каждую минуту может потерять всякое ощущение мира и тела своего, когда ум прекращает мыслить в раздельных понятиях; когда дух человека невидимо будет видеть только Бога; тогда забывает он мир, прекращается молитва, и лишь в безмолвном изумлении пребывает он в Боге».

"Когда ум весь в Боге, то мир забыт совершенно, — говорил старец, — когда же кончится это пребывание в Боге по причине, неведомой человеку, то уже нет молитвы, но в душе мир, любовь и глубокий покой, вместе и некая тонкая печаль, что отошел Господь, потому что душа хотела бы вечно пребывать с Ним. Душа тогда живет остатком созерцания"».

 

Какими молитвами молиться? Этот вопрос решает сама душа христианина.

В Православной Церкви имеется множество чудных боговдохновенных молитв, написанных св. отцами, носителями Духа Святого Божия.

Из таких молитв составлены и обычные утренние и вечерние правила, рекомендуемые Церковью для домашнего чтения.

Для того, чтобы церковные молитвы были нам ближе и понятнее, надо знать их авторов и для некоторых из них историю их происхождения (например: «Святый Боже» , «Достойно есть», «Дева днесь» и т. д.) От этого мы будем глубже переживать чувства, вложенные в молитвы, а их авторы будут нам ближе и как бы сами участвовать с нами в наших молитвословиях.

В тех случаях, когда христианин дополняет обычные правила другими молитвами или дополнительно составляет себе правило, следует руководствоваться следующим порядком молитв, который рекомендуют св. Василий Великий и прп. Иоанн Лествичник.

Вначале христианину подобает творить молитвы славословия и благодарения, затем покаяния и уже под конец помещать свои прошения.

Можно ли молиться своими молитвами?

На этот вопрос так отвечает еп. Феофан Затворник:

«Хорошо молиться своими молитвами, они скорее могут исходить из сердца, и дело молитве именно в сердце».

Как считает архиепископ Иоанн:

«Молитва по книге (молитвеннику) изображает удаленность человека от Бога. Молитва без книги "своими словами" есть образ близости человека к Отцу».

Молитву можно сравнить с музыкой, в которой имеются классические, безукоризненные, всеми признанные как превосходные, образцы, и может быть исполнение свободных импровизаций. Последние будут более отвечать потребностям души христианина — автора их, однако других они не будут удовлетворять. А поэтому своими молитвами молиться можно и нужно, но одному.

Старец о. Алексий Мечев рекомендовал молитву личную, свою беседу и обращение ко Господу, как средство надежное и спасительное для укрепления себя в вере в Промысл Божий.

О том же пишет и о. Иоанн С:

«Хорошо иногда на молитве сказать несколько слов своих, дышащих горячей верой и любовью ко Господу. Да, не все чужими словами беседовать с Богом, не все быть детьми в вере и надежде, а надо показать и свой ум — сказать от сердца и свое благое слово; к чужим же словам мы как-то привыкаем и хладеем.

И так приятен бывает Господу этот наш собственный лепет, исходящий прямо от верующего, любящего и благодарного сердца — пересказать нельзя: надобно только то сказать, что душа при своих словах к Богу трепещет радостью, вся разгорячается, оживляется, блаженствует.

Несколько слов скажешь, а блаженства вкусишь столько, что не получишь его в такой мере от самых длинных и трогательных чужих молитв, по привычке и неискренно произносимых.

Кроме того, в молитвах церковных (т. е. по молитвеннику) часто не бывает упомянуто о тех грехах, которыми мы связали себя: надо непременно самому перечислять их на молитве с ясным сознанием их важности, с чувством смирения и с сердечным сокрушением».

Свои молитвы надо произносить с детской простотой и безыскусственностью. Прп. Исаак Сириянин пишет об этом так:

«Когда предстанешь в молитве перед Богом, сделайся в помысле своем как бы муравьем, как бы пресмыкающимся на земле, как бы пиявкою и как бы ребенком лепечущим. Не говори Богу чего-либо от знания, но мыслями младенческими приближайся к Нему»

(319, 10).

Как бы ни казались мы себе мудрыми, наши слова будут пред лицом Бога лишь детским лепетом. Но это не важно. Важно, чтобы слова шли от самого сердца. О значении наивысшей простоты в молитве говорится в нижеприведенном рассказе одного епископа.

«Когда я был мальчиком, моя мать часто посылала меня давать хлеб приходящим к нам нищим. Однажды одна нищенка, приняв от меня кусок хлеба, спросила меня:

— Ты молишься, дитя мое?

— Да, конечно, я молюсь с матерью.

— Хочешь, я научу тебя молиться, и ты будешь потом благодарен мне всю жизнь? Так вот, когда ты молишься, разговаривай со Спасителем так, как ты разговариваешь со своей матерью, которую ты крепко любишь. Рассказывай Ему все свои горести и радости, как рассказываешь их матери, и постепенно Христос станет твоим Другом на всю твою жизнь. Твою мать у тебя возьмет могила. А Спаситель останется с тобой. С Ним ты будешь счастлив и в земной жизни, и в будущей.

Я потом без конца изучал богословие, — говорил ученый епископ, — но лучшего образца и способа молитвы, чем тот, который мне указала бедная женщина, я не встречал». Здесь уместно также вспомнить отрывок из арабской легенды Джалаледдина.

Однажды пророк Моисей встретил в пустыне пастуха, который усердно молился Богу, говоря: «О Господи, Боже мой, как бы мне знать, где найти Тебя и стать Твоим рабом. Как бы хотелось мне надевать Тебе сандалии, и расчесывать Тебе волосы, и мыть платье Твое, и целовать ноги Твои, и убирать жилище Твое, и подавать Тебе молоко от стада моего: как Тебя желает сердце мое».

Разгневался пророк на такие слова и сказал пастуху «Ты богохульствуешь: бестелесен Всевышний Бог; не нужны Ему ни платья, ни жилища, ни услуги. Что ты говоришь, безумный?»

Омрачилось сердце пастуха, так как не мог он представить себе образа бестелесной формы и без нужд телесных. Он предался отчаянию и отстал молиться Богу.

Но Бог сказал Моисею: «Для чего ты отогнал от Меня раба Моего? Всякий человек принял от Меня образ бытия своего и склад языка своего. Что у тебя зло, то другому добро: тебе яд, а иному мед сладкий. Слова ничего не значат: Я взираю на сердце человека».

* * *

При обращении к Богу с личной просьбой ее следует предварительно обдумать, чтобы не быть неразумным.

Прп. Исаак Сириянин говорит но этому поводу:

«Не будь несмыслен в прошениях своих, чтобы не оскорбить тебе Бога малостью своего ведения».

А прп. Серафим говорил Н. А. Мотовилову:

«Опасайся, ваше боголюбие, чтобы не просить у Господа того, в чем крайней нужды иметь не будете; ибо хотя за вашу православную веру в Христа Спасителя и в том не откажет Господь, и волю раба Своего… сотворит неукоснительно, однако взыщет с него: зачем он тревожил Его без особой нужды, просил у Него того, без чего весьма удобно бы обойтись мог».

А архиеп. Арсений (Чудовской) пишет:

«Молиться нужно с разбором, чтобы не оскорблять величия Божия. Молитва твоя должна быть исполнена святости, любви, преданности и веры в Господа и совпадать с Промыслом Божиим».

Поэтому пусть совесть молящегося скажет ему, насколько необходимо обратиться с какой-либо личной просьбой к Богу.

Вместе с тем следует помнить, что ап. Павел без особых оговорок предлагает христианам: «Открывайте свои желания перед Богом» (Фил. 4, 6).

И мы знаем примеры из жизни святых и подвижников благочестия, когда Господь исполнял и те желания, которые не относились к категории действительной нужды. Вспомним, как Господь разрешил идти апостолу Петру по воде, хотя в этом не было никакой необходимости для Петра (Мф. 14, 28–29).

Из жизни подвижников благочестия, близких к святости, можно привести две просьбы к Богу старца схиархимандрита Захарии из Троице-Сергиевой Лавры.

Старец как-то собирал в лесу грибы вместе со своими духовными детьми, которых было двенадцать. Грибы не попадались.

Тогда старец сказал: «Господи! Пошли нам двенадцать белых грибочков». И что же — немного спустя они находят большой белый гриб, а около него рядом еще двенадцать белых грибов меньшего размера, и все они были совершенно свежими.

Уже в возрасте около восьмидесяти лет тот же старец посетил Саровский монастырь.

Придя к источнику преподобного Серафима, где окачивались водой, старец также захотел облиться из целебного источника. Но его смущала холодность воды, которая имела всего четыре градуса. Старец тогда обратился к Господу с такой просьбой: «Господи! Я стар и слаб и боюсь простудиться в такой холодной воде. Прошу Тебя — согрей для меня воду!» Когда он встал под почти ледяной душ, то вода в нем оказалась теплой.

В некоторых случаях нужно принять во внимание и наличие вопроса: к кому надо обращаться христианину за помощью — к Богу или к людям?

Один подвижник благочестия говорит так: «Если ты откроешь свою нужду людям, то не ищи помощи у Бога. Бог как бы обижен тобою — почему об этой нужде ты не просил помощи у Него Самого».

Прп. Варсонофий Великий пишет:

«Я еще никогда, нуждаясь в какой-либо вещи, не говорил никому "дай мне", но когда Бог видит, что я имею в чем-либо нужду, то внушает кому-нибудь, и тот приносит; я же принимаю. А когда я сам попрошу, то это будет не нужда, а пожелание».

Здесь уместно вспомнить о Георге Мюллере, который известен тем, что основал в Англии несколько больших и благоустроенных приютов для сотен сирот и беспризорных детей.

Когда он задумывал новое богоугодное дело, то не обращался к людям с просьбами о помощи, а начинал усиленно молиться Богу о совершении задуманного дела. И обычно появлялись необходимые средства для совершения дела.

При личных прошениях к Богу следует особенно предостеречь от молитв о каких-либо земных благах, которые Господь подает без всяких прошений всем ищущим Царствия Божия: «Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6, 33).

Вместе с тем и при скорбях надо проявлять прежде всего терпение, что выше, чем молитва об их избавлении.

Один из больных иноков просил прп. Варсонофия Великого помолиться о том, чтобы «мне самому исполнять мои потребности, чтобы братьям не приходилось носить мои тяготы».

Преподобный обладал великими духовными дарами, так что мог и «демонов изгонять и неизлечимые болезни исцелять и (даже) мертвых воскрешать». Но он ответил иноку: «Возможно быть и тому, чего ты желаешь… Но Господь Иисус Христос лучше нас знает, что полезно человеку и что ему помогает, чтобы одному получить награду за терпение, а другим — за послушание… Не проси же ничего у Бога через рабов Его, кроме помощи и терпения… Или ты не знаешь, что Господь сказал ап. Павлу, когда он просил освобождения от скорбей?» (2 Кор. 12, 9)1»

В другом случае один послушник Оптинского монастыря спрашивал старца Варсонофия, можно ли ему молиться, чтобы Господь избавил его от военной службы.

Старец дал такой ответ: «Нельзя! Это надо всецело предоставить воле Божией, ибо, прежде всего, это законно. И потом, мы не знаем, будет ли для нас полезно это. Молиться об этом равносильно тому, чтобы молиться об избавлении от послушания. Нет, уж лучше предоставим это воле Божией».

При личных молитвах нам надо помнить и о словах Господа, что «знает Отец наш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него» (Мф. 6, 8). Поэтому не следует усложнять и удлинять молитв подробным перечислением всех наших нужд и прошений.

На вопрос ученика «Когда я молюсь о многих предметах, должно ли о каждом из них упоминать в молитве?» прп. Варсонофий дал такой ответ:

«Если хочешь молиться о многих предметах, то, поскольку Бог знает, в чем мы имеем нужду, молись так: "Владыко Господи Иисусе Христе, настави меня по воле Твоей". А когда об искушениях, говори: "Ты знаешь полезное мне, помоги мне в моей немощи и даруй мне, по воле Твоей, избавление от искушений"».

Очевидно, что подобную краткость формулирования мы должны сохранить и при испрошении помощи от Бога для наших близких. Все вышеизложенное не исключает, однако, возможности просить у Бога (или Божией Матери и святых) помощи при бедах, несчастьях, скорбях и действительных нуждах в чем-либо.

В этих случаях свои прошения христианину следует присоединить к своим обычным молитвенным правилам.

Так, например, старец о. Алексий Зосимовский рекомендовал одной девушке, страдавшей от безработицы, присоединять к своим молитвам еще следующее:

«Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, Пресвятая Богородица и св. мученик Трифон, пошлите мне благой и честный труд во славу Божию и на пользу ближних моих».

Свои прошения христианин может (да и должен) излагать в самой простой форме.

Примером этого может служить молитва старца Гавриила из Елеазаровской пустыни.

В то время монастырь, где жил старец, очень нуждался в лесе, который был необходим для монастырских построек. Монастырь стоял в лесу, но у монастыря не было права на порубку.

Как-то старец подошел к окошку и, смотря на лес, произнес: «Господи! Ты знаешь, как нам нужен лес! Наломал бы Ты нам леску для постройки!»

Вскоре после этого налетел ураган и около монастыря было свалено девять больших деревьев, которых вполне хватило для монастырской постройки.

А вот еще пример простодушной молитвы одной больной инокини, жившей в миру. Во время большого недостатка в пище она стала молиться апостолу Иоанну Богослову:

«Угодниче Божий, любимый ученик Господа, ты ведь был рыбак, пошли мне рыбки».

И в тот же день к ней стучится крестьянин и говорит: «Здесь болящая, я принес ей рыбки…»

При всяком прошении у Господа чего-либо в молитве христианину необходима крепкая вера в возможность выполнения прошения Господом.

Пастырь о. Иоанн С. пишет:

«Сердце, сомневающееся в том, что Бог может даровать просимое, наказывается за сомнение… Сомнение — хула на Господа… Помни, что Бог во время прошения твоего ожидает утвердительного ответа на вопрос, внутренне Им тебе предлагаемый: "Веруешь ли, что Я могу это сделать?"

Тогда ты должен из глубины сердца ответить: "Да, верую, Господи" (Мф. 9, 28). И тогда будет по вере твоей».

Более всего для себя нам следует испрашивать у Бога прощения грехов и очищения сердца.

Старец о. Алексий М. говорил, что Господа надо просить в отношении себя лишь о том, «чтобы Господь помиловал тебя, просить у Него прощения в грехах, просить научить, как надо любить Его, просить Его дать силы жить богоугодно, дать силы исправиться и служить Ему так, как Он того желает, а также благодарить Его непрестанно за Его великое долготерпение и милосердие… И все.

Просить же себе радостей душевных, облегчения в жизненных трудностях и вообще просить себе всяких душевных и телесных благ не следует.

И как в жизни нужно забыть себя и жить для других, и жизнью других, так и в молитве нужно забыть себя, свою душу, и просить только у Господа силы служить Ему и исполнять Его повеления на земле».

При наших прошениях не следует смущаться, если не последует исполнения какого-либо из наших прошений: возможно, что исполнение его не принесло бы духовной пользы.

Как пишет архимандрит Иоанн:

«Велика сила всякой смиренной молитвы. Нет случая, чтобы она не исполнилась, хотя и не всегда так, как того хотят люди, но — еще лучше…

Неисполненную просьбу человеческую Господь заменяет Своими дарами, которые суть самое главное и самое нужное благо для человека. Ибо лишь Господь один знает, что важно и что нужно каждому. Человек же в своих прошениях иногда уподобляется ребенку, просящему пламя свечи…»

Поэтому все просьбы наши мы должны заканчивать так, как заканчивал Свою молитву Господь в Гефсиманском саду: «Впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк. 22, 42).

О других случаях неисполнения наших прошений так говорит о. Иоанн С:

«Ты желаешь себе или другому кому-либо или всем какого-либо духовного блага, а Господь давно, давно, прежде тебя того желает тебе и другим и готов даровать, только бы была готовность к принятию Божественного дара, только бы были сколько-нибудь достойны того имеющие принять».

Поэтому все наши прошения не должны сопровождаться сильным желанием, чтобы они были выполнены во что бы то ни стало. Здесь уместно вспомнить рассказ из сочинений архиепископа Луки.

«Однажды ангел сказал одной из пламенно молившихся: "Что в самом деле ты делаешь? Ты колеблешь чертог небесный, и там ничего не слышно, кроме твоих криков". А эта душа не произносила ни слова: только ее сердце так волновалось, что ее невидимого чувства было достаточно, чтобы поколебать высоту небесную».

Может возникнуть также вопрос: зачем же просить, если Господь безмерно Благ и знает все лучше нас и поступит так, как лучше для нас?

Когда мы имеем какое-либо желание, то можем впасть в уныние от того, что оно не исполнится… Если же мы принесем его Господу, то этого не случится.

Если даже это желание и не будет исполнено, то мы получим твердость духа и полноту веры, что дело совершится по воле Божией так, как для всех будет лучше.

В некоторых случаях Господь не отказывает, а медлит с исполнением молитвы (Лк. 18, 7).

Поэтому, помолившись, нельзя унывать, не получая тотчас просимого. Как говорят об этом Оптинские старцы:

«Между сеянием и жатвой должно пройти известное время».

Господь, может быть, в некоторых случаях испытывает веру молящихся для того, чтобы приучить их к терпению и впоследствии вознаградить за труд и настойчивость в молитве.

Как пишет св. Иоанн Златоуст:

«Не огорчайся, если не получишь сразу того, о чем просишь. Бог хочет даровать тебе большее благо через твое постоянство в молитве».

Следует упомянуть, что у многих христиан, возросших духовно, наступает такой период, когда они более не знают, как им молиться за себя? Они твердо верят, что Премудрый Господь Промыслитель несравненно лучше их знает, что им полезно и что им надо послать в жизни. Вот пример подобного обращения — молитва митрополита Московского Филарета:

«Господи! Не знаю, что мне просить у Тебя. Ты один знаешь, что мне потребно. Ты любишь меня больше, нежели я сам умею любить себя. Отче! Дай рабу Твоему то, о чем я Тебя и просить не умею.

Не смею просить ни Креста, ни утешения, только стою перед Тобою. Сердце мое Тебе открыто, Ты зришь нужды мои, которых я не знаю: зри и сотвори по милости Твоей. Порази и исцели, низложи и подыми мя.

Благоговею и безмолвствую перед Твоей Святой волей и непостижимыми для меня судьбами Твоими.

Весь я предаюсь Тебе. Нет у меня иного желания, кроме желания исполнить волю Твою. Научи меня молиться. Сам во мне молись. Аминь».

 

Приложения к главе 8-й

Текст одной древней молитвы по архиеп. Иоанну (Шаховскому)

Правильник. Архиепископ Иоанн (Шаховской)

Это — небесная арфа… Чистые, светлые аккорды в нем заключены. Утренние, вечерние молитвы, каноны Иисусу Сладчайшему, Пресвятой Богородице, ангелу хранителю, силам небесным, Иоанну Крестителю, Честному Кресту, апостолам. Покаянный канон и акафисты — два византийских акафиста тысячелетней музыки слова… Молитвы ко причащению и по причащении. Одна молитва принадлежит Василию Великому, другая Макарию Египетскому, третья Амвросию Медиоланскому, четвертая Симеону огненному — Новому Богослову…

Глубина премудрости и ведения, звук тихого сокращенного и ликующе-победного предстояния. Полнота славы и исповедания. Читаешь, перечитываешь, останавливаешься, созерцаешь, пьешь — и опять успокаиваешься словом и ведением. «Коль сладки гортани моему словеса Твоя, паче меда устом моим» (Пс. 118). Поистине, читаешь и словно струны перебираешь. И на струнах играешь скрытую в них мелодию, и ангелы в сердце тебе поют. Умолкнешь — и снова струны трогаешь, и ангелы песнь тебе поют. Закроешься от ангелов и сам запоешь правильник — арфу в руках держишь, даже не трогая струн, говоришь с Богом, и снова слышишь звучание каждой струны, даже не тронутой. Безмолвно, углубленно слушаешь песнь, скрытую в сердце.

Некоторые говорят, что «сухо» им читать правильник — наш церковный правильник со старинными славянскими молитвами… В нашем сердце сухо бывает, а не в правильнике. Выучиться надо чтению и пению молитвенному, проникнуть в эти «крюки» славянских слов и строк. И оживятся, запоют, задышат молитвенные страницы.

Неверно читают те, которые правильник читают, словно книгу. Правильник — не книга, это арфа и в ней живущие аккорды звуков и мелодий небесных. Не всякий прочтет ноты и земной симфонии, не всякий проникнет в глубину правильника. Это глубина — бездна многая, неисчерпаемый кладезь вечно новых переживаний.

Так нужно, чтобы человек, отходя от сна к своему дневному труду или возвращаясь к покою от своих дневных забот, брал в руки правильник и погружался в его мелодию. «Утренние молитвы»… «Вечерние»… От сладкого утреннего пения может на весь день в сердце остаться свет и направить все слова и поступки человека к свету. Вечернее пение сердца, представшего после трудов дневных своему Творцу, может снять всю пыль греха, осевшую на сердце за день, и уготовить человеку сон мира. Придет день, когда этот день будет последним. И так нужно для человека, чтобы этот день был свят. А святым он будет, лишь если начнется с молитвы.

Иногда люди, как дети, трогают одну или другую страницу — струну арфы молитвенника, не произнося никакой мелодии. Труд нужен, терпение и стремление, вера и надежда. Без них не раскрыть мелодии, таящейся в струнах. И не только в минуты предстояний, но и в самой жизни.

Каждую минуту хождения по земле «непрестанной молитвой в душе подготовляйся к предстоянию твоего моления и вскоре преуспеешь» (св. Иоанн Лествичник). Ищи эту небесную мелодию в своих чувствах, мыслях, устремлениях, в течение всего дня, и ночью, во сне — и «преуспеешь»: поймешь и прочтешь свои молитвы, когда восстанешь пред Лицом Владыки. Откроются очи твои для зрения сокровенности слов, и отверзутся вместилища твои для слышания небесных тайн.

Молитва уверовавшего воина

(Найдена в шинели солдата, убитого на Финском фронте в Великую Отечественную войну)

Прочтя эту «свою», неподражаемо искреннюю и простую молитву, кто может сомневаться в том, что Бог «его поймет», «даст ему руку», и «позволит войти» в Его светлое Небесное Царство и этому русскому воину, отдавшему жизнь ради Родины.

 

Не столько за себя, сколько за ближних и страждущих должен усердно молиться христианин. К молитве за других призывают апостолы: «Молитесь друг за друга», — пишет ап. Иаков (5, 16), а ап. Павел так поучает ефесских христиан: «Всякою молитвою и прошением молитесь во всякое время духом, и старайтесь о сем самом со всяким постоянством и молением о всех святых» (Еф. 6, 18).

Игумения Арсения пишет:

«Так хорошо чувствуется, когда помолишься о спасении кого-либо и отдашь спасение этого человека в руки Божии».

То же советует и о. Иоанн С:

«Когда видишь в ближнем недостатки — моли Бога от всего сердца об их исправлении».

Как пишет митрополит Московский Филарет:

«Душа усильно молящегося не входит ли в общение с тем, за кого молится? В сем общении не простирается ли иногда ток силы к душе, ищущей помощи!»

О том же пишет архиепископ Иоанн:

«Через молитву мы соединяемся с другим человеком все по-новому и все по-лучшему… Молитва очищает бывшие, настоящие и будущие отношения».

А праведник-священник Иоанн из города Дара, говорит:

«Мы, может быть, думаем, что мы не можем изменить сердцем своих ближних и отвести их от порока, страсти и греха? Но св. отцы говорят, что в этом очень трудном деле мы не бессильны.

Мы многое можем сделать с сердцами ближних, если мы будем усиленно молиться за них сами, просить о том Церковь (подача просфор за них) и совершать другие подвиги, угодные Богу. Если мы не сделали всего этого, то нельзя думать, что мы сделали все возможное для нас ради ближних».

Совершенно очевидно, что действенность наших прошений зависит от нашей близости к Богу — подвига ради богоугождения и наличия у нас чистоты сердечной и христианских добродетелей.

Как пишет прп. Исаак Сириянин:

«В какой мере вступил кто в подвиг ради Бога, в такой сердце его приемлет дерзновение в молитве его».

О. Иоанн С. говорит по этому поводу:

«Если ты живешь верою и добродетельно, особенно кротостью, смирением и милосердием соединен с Богом, то проси у Него чего хочешь, чему научит тебя просить Дух Святой, и будет тебе — или скоро, во мгновение, в один час, или через некоторое время, по усмотрению премудрости Божией».

Однако и при чувстве своего недостоинства нельзя оставлять молитв как за себя, так и за ближних, и как бы ни были мы нищи Духом, как бы ни слаба была наша молитва, все же надо верить, что и мы своею молитвою можем много помочь ближним, и это будет самой действенной и надежной помощью.

Старец Силуан так говорит об этом:

«Раньше я думал, что Господь творит чудеса только по молитвам святых, но теперь узнал, что и грешнику сотворит Господь чудо, как только смирится душа его, ибо когда человек научится смирению, тогда Господь слушает его молитвы.

Многие по неопытности говорят, что такой-то святой сделал чудо, но я узнал, что это Дух Святой, Который живет в человеке, творит чудеса. Господь хочет, чтобы все спаслись и вечно были с Ним, и поэтому слушает молитвы грешного человека ради пользы других или самого того, кто молится».

Здесь следует вспомнить из жития святых следующий рассказ, на который обратил внимание Н. А. Мотовилова прп. Серафим (см. беседу «О цели христианской жизни»).

Одна блудница, христианка по крещению, встретилась с женщиной-язычницей, находившейся в отчаянии из-за смерти единственного сына. В страшном горе своем мать стала умолять блудницу, чтобы та помолилась о воскрешении ее сына.

Зная свое недостоинство, блудница ужаснулась в душе этой просьбе матери, но, видя отчаяние последней и ее веру и будучи не в силах видеть ее горе, она возопила ко Господу: «Не ради меня, грешницы окаянной, но слез ради матери, отчаянно скорбящей о сыне своем, но в милосердии и всемогуществе Твоем, Христе Боже, твердо уверенной, воскреси, Господи, сына ее». И Господь воскресил сына.

Каждому христианину будут встречаться случаи, когда и его будут просить помолиться о чем-либо. Конечно, всегда надо исполнять такие просьбы, но вместе с тем в смирении надо считать себя недостойными представительствовать в молитве за других. В таких случаях надо исполнять такой совет о. Иоанна С:

«Когда тебя попросят помолиться о спасении кого-либо от какого-либо бедствия, то скажи в себе: "Буди благословенна вера ваша, по вере вашей да даст Господь исполнение моей недостойной, маловерной молитвы и да приложит мне веру"».

Опыт жизни говорит, что и в тех случаях, когда мы хотели бы исправить недостатки наших ближних, самым действенным средством для этого является не увещевание их, а молитва за них.

Увещевание может действовать лишь при наличии у нас кротости и великой любви к ближним, а также наличии у ближних нашего авторитета; этого чаще всего у нас недостает, и поэтому увещевания вызывают у ближних большей частью лишь раздражение и враждебность.

Отец Силуан учил, что «молиться надо и за раздражительного и недоброго начальника, как молятся за больного; молиться надо также за подчиненных и за тех, кто тебя обидел, чтобы на душе были всегда мир и любовь». Молиться за ближних надо так горячо, как бы «кровь проливать», по выражению старца.

Последнее подтверждается из молитвенного опыта о. Иоанна С, описанного ниже.

«Девять раз я ходил молиться о смертельно больных младенцах с дерзновенным упованием, что Бог призрит на труд мой, на ходьбу мою, на молитвы и коленопреклонения, на дерзновение мое, на упование мое… Прихожу в десятый раз — младенцы здоровы».

Один христианин из наблюдавших молитву о. Иоанна около постели безнадежно больного так описывает ее:

«Он просил с непреодолимой силой любви к ближнему. Он стучал все громче и громче в заветную, обетованную дверь. Он весь преобразился, черты его лица светились, глаза таинственно блестели, трепет пробегал по его телу, капли пота струились по лбу его. Наконец мольба его была услышана. Он почувствовал, как влилась в него светлая, дивная могучая сила. Ему уже давно знакомо было это ощущение. Он поднялся с колен и направился к кровати… И положил больному руку на голову.

"Встань и помолимся вместе", — тихо сказал он.

— Я не могу шевельнуться.

О. Иоанн еще раз возложил на него руку и еще раз повторил: "Встань и помолимся вместе". И больной встал с кровати».

Почему же не все молитвы за ближних исполняются и каковы условия для надежды на благоприятные последствия молитвы? На этот вопрос так отвечает старец Силуан:

«Когда хочет Господь кого-нибудь помиловать, то внушает другим желание за него молиться и помогает в этой молитве. Поэтому должно знать, что когда приходит желание молиться за кого-либо, то это значит, что Сам Господь хочет помиловать ту душу и милостиво слушает твои молитвы.

Но не должно смешивать желание молиться, которое внушает Господь, с желанием, которое рождается по пристрастию к тому, о ком молишься».

Очевидно, что в последнем случае молитва не всегда так исполняется Господом, как в первом случае, когда молятся по внушению от Господа.

Один из иноков спросил прп. Варсонофия Великого: «Могут ли одни молитвы святых испросить прощения грехов без покаяния самого согрешившего?» Преподобный ответил:

«Если человек сам не потрудится по силе своей и не присоединит собственного труда к молитвам святых, то никакой не получит пользы от того, что святые будут за него молиться.

Когда они будут поститься и молиться за него, а он будет сластолюбствовать и вести себя беспорядочно, то какую пользу принесет молитва о нем? Ибо здесь сбывается сказанное в Писании: "Когда один строит, а другой разрушает, то что они получат для себя, кроме утомления?" (Сир. 34, 23).

Если бы возможно было, что человек, о котором молятся святые, спасался, ни мало не внимая себе, то что препятствовало бы святым спасать таким образом всех грешных мира сего?»

Поэтому епископ Феофан Затворник пишет:

«Молитва других о нас бывает сильна только тогда, когда есть и наша собственная молитва».

Однако следует заметить, что из общего правила бывают и исключения. Эти исключения бывают тогда, когда горячность любви ближнего и его неотступность в молитве за согрешающего бывают очень сильны. Вот несколько примеров об этом из истории Церкви Христовой.

1. Блаженный Августин был в молодости совращен в ересь манихеев и вел далеко не добродетельную жизнь. Его благочестивая мать Моника горячо молилась о спасении его души и много плакала о сыне.

«Такие слезы и молитвы не будут отринуты Богом», — предсказал ей один епископ. И действительно, ее молитвы были услышаны и Августин стал одним из великих учителей древней христианской Церкви.

2. Два инока жили в пустыне. Один из них не вынес искушений и сказал: «Я иду в мир».

Заплакал второй инок и сказал: «Я пойду за тобою». Когда первый бывал в домах греха, второй слезно молился Богу о спасении души брата.

И вот однажды ночью он увидел ангела, который сказал ему: «За твою горячую любовь и молитвы о погибшем брате Господь дарит тебе его душу». На утро соблазненный брат сказал иноку: «Брат, веди меня в пустыню».

3. В жизнеописании старца о. Алексия М. рассказывается о случае, когда по его молитвам и по неотступным молитвам его духовной дочери муж последней, не веровавший в течение своей жизни, уверовал на смертном одре, покаялся и причастился Святых Таин.

Следует сказать, что этот человек с симпатией относился к старцу о. Алексию, принимал посылаемые ему просфорки, которые ел за чаем.

4. В жизнеописании итальянской праведницы Джеммы Гальгани рассказывается про нее следующее.

К ней приходили родные тех лиц, которые вели греховную жизнь. Джемму просили об обращении к Богу этих заблудившихся душ.

Джемма начинала усердно молиться, добавляя к молитве следующее: «Обрати их к вере и истине, а от меня возьми, ради их спасения, сколько нужно лет моей жизни».

Эти лица действительно каялись и исправляли свою жизнь. Джемма же умерла в раннем возрасте…

* * *

Иногда у христианина может возникнуть также вопрос: достаточно ли одной его молитвы при какой-либо серьезной просьбе к Господу? На это так отвечает прп. Варсонофий Великий:

«Хотя грешный и потрудился несколько сам, он имеет нужду в молитве праведного. Ибо апостол говорит: "Много может усиленная молитва праведного" (Иак. 5, 16). Но когда святой и праведный молятся за грешного, то и грешный, по силе своей, должен содействовать молению святых покаянием; будучи сам собою недостаточен к уплате долгов своих, он принесет малое, а молитвы святых — многое.

Например, кому-нибудь надобно перенести десять мер пшеницы, а он не может понести и двух, но найдет богобоязненного человека, который понесет за него девять мер, а ему оставит только одну и таким образом даст ему возможность спастись».

Молитва за ближних приносит большую пользу: она привлекает к ним помощь и милость Божию, а молящегося делает как бы другом Божиим.

О. Иоанн С. говорит по этому поводу:

«Не ленись молиться усердно о других по прошению их, или сам собою, или вместе с ними: сам получишь милость от Бога — благодать Божию в сердце, услаждающую и укрепляющую тебя в вере и любви к Богу и ближнему. Будешь милостив к ближним — и к тебе будет милостив Бог, равно и все ангелы и святые: будешь молиться за других, а за тебя все небо будет ходатайствовать. Отчего искренняя наша молитва друг за друга имеет великую силу на других? Оттого, что я прилепляюсь во время молитвы к Богу, делаюсь един дух с Ним, а тех, за которых я молюсь, соединяю с собою верою и любовью, потому что Дух Божий, действующий во мне, действует в то же время и в них, как "все исполняющий", так как "мы многие одно тело, ибо все причащаемся от одного хлеба" (1 Кор. 10, 17; Еф. 4, 4)».

Как мы видим из слов о. Иоанна, молитва не о себе, а о ближних, страдающих, в беде сущих, а также о Церкви и Родине имеет безусловное преимущество перед молитвой о себе и о своих нуждах. Последняя диктуется заботой о себе. Не лучше ли всю заботу о себе вверить в руки Премудрого и Премилосердного нашего Отца Небесного, а все свои силы отдавать помощи ближним? Из видов же помощи не самая ли доступная, надежная и мудрая — это молитвенная помощь?!

И если мы будем так трудиться, подражая Самому Господу и Его святым, то Его милость изольется и на нас и притом в несравненно большей степени, чем при выпрашивании у Господа милостей только для себя.

Кроме ближних, есть еще категория людей, за которых необходимо всегда молиться христианину.

Это те люди, с которыми мы не можем более почему-либо встретиться, но перед которыми мы остались виновными — или в обиде их, оскорблении, несправедливости или, может быть, даже в соблазне их ко греху и к неверию.

Все они будут свидетельствовать о нашем недостоинстве на Страшном Суде. И единственный способ смягчить нашу вину перед ними — это молитва за них, молитва о спасении их души.

В равной мере надо усердно молиться и за тех, которые нас оскорбляли, гнали, поносили или так или иначе вредили нам.

Как говорил о том Созоновский затворник Иоанн, подобные люди «не враги, а благодетели наши, ибо волею Божиею они способствуют нам преуспевать в терпении и получать небесные награды».

А по указанию аввы Зинона:

«Кто хочет, чтобы Бог услышал его молитву, тот, прежде всякой другой молитвы, да принесет молитву о врагах своих, ради этого Бог услышит всякую молитву его».

Чем чище становится душа христианина, тем больше он молится за других и меньше за себя.

Но за всех ли без исключения нужно и можно молиться?

Здесь надо вспомнить одно указание св. апостола Иоанна Богослова: «Если кто видит брата своего согрешающего грехом не к смерти, то пусть молится, и Бог даст ему жизнь, то есть согрешающему грехом не к смерти. Есть грех к смерти: не о том говорю, чтобы он молился» (1 Ин. 5, 16).

Здесь, нужно думать, запрещается молиться о житейском благополучии для такого брата, но не исключаются прошения о том, чтобы такой брат покаялся в своем грехе, обратился к Богу и пошел путем истины.

Вспомним, что в церковном утреннем молитвенном правиле имеется прошение об «отступивших от православной веры…» и о присоединении их к Апостольской Соборной Церкви.

Особенную нужду в наших молитвах имеют усопшие. В церковной истории имеются многочисленные свидетельства о том, какое большое значение для умерших телом имеют молитвы о них живых. Вместе с тем при усердной молитве за умерших последние сами становятся ходатаями к Богу за живых.

В описании жизни митрополита московского Филарета имеется такой случай.

Митрополиту была подана на подпись бумага о запрещении священнослужения одному священнику, злоупотреблявшему вином.

Почему-то замедлил подписать эту бумагу митрополит Филарет. Ночью видит он сон, что обступили его какие-то странные, оборванные и несчастные люди и просят за провинившегося священника, называя его своим благодетелем.

Три раза вновь повторялся этот сон. Наутро митрополит позвал виновного и стал расспрашивать о его жизни и спросил, за кого он молится.

«Ничего достойного нет во мне, Владыко, — смиренно отвечал иерей. — Единственное, что на сердце у меня лежит, — это молитва за всех нечаянно погибших, утонувших, без погребения умерших и безродных. Когда я служу, я стараюсь усердно молиться о таких лицах».

— Ну, благодари их, — сказал провинившемуся митрополит Филарет и, разорвав бумагу о запрещении служения провинившемуся иерею, отпустил его лишь с увещеваниями оставить свою слабость.

Как говорилось уже выше, всегда надо предпочитать молитву за других молитве о себе. Так, старец Силуан имел обильный дар слез, пока молился за умерших.

По совету одного подвижника он стал более заниматься «плачем о себе». Но тогда слезы прекратились. Они вернулись вновь, когда он стал снова усердно молиться за умерших.

Вот как говорит о значении молитвы за усопших архиепископ Иоанн (Шаховской):

«Молитва за ушедших с этой земли очищает и сердце самого молящегося от всех ненужных осадков в отношении этих усопших.

Молитва за живущих на земле может быть и корыстна, и своевольна.

Молитва же за усопших такой не бывает, она всегда источает небесную, очищенную любовь, истинный воздух вечности».

 

Примечание к главе 9-й

У лютеран нет молитвы за умерших. Может быть, для некоторых непонятно: как могут живущие повлиять на судьбу уже умерших?

Здесь следует вспомнить притчу об «управителе неверном» (Лк. 16, 1-12). В этой притче управитель самовольно переписывал долговые расписки — со ста на восемьдесят и пятьдесят, и господин похвалил за это управителя.

Так и всякий может своей молитвой облегчить участь как живущих, так и умерших. Его молитва всегда снимет какую-то часть того греховного долга, который на том свете, может быть, еще тяготит умершую телом душу.

 

Мы все, конечно, помним о десяти евангельских прокаженных, исцеленных Господом, из которых лишь один — самарянин — вернулся, чтобы воздать Ему благодарение (Лк. 17, 12–19). Вспомним и о том, как строго осудил Господь неблагодарность остальных девяти исцеленных.

Наличие в сердце человека чувства благодарности говорит о благородстве, мягкости и живости сердца человека.

И, наоборот, проявление «черной неблагодарности» (как ее принято называть) свидетельствует о крайней испорченности и черствости сердца, говорит о господстве над человеком темной силы.

Поэтому христианину нужно проявить большую заботу о развитии у себя этой добродетели. Здесь надо начать с укоренения прочной привычки проявления всех внешних признаков наличия добродетели — благодарности. Конечно, форма этих проявлений будет различна в зависимости от того, к кому будет проявляться благодарность, — к Богу или к людям.

Богу мы обязаны всем: нашей жизнью и всеми ее благами, промыслом о нас, неисчислимым милосердием, долготерпением наших грехов, страстей, пристрастий, нерадения, слабостей.

Как пишет о. Иоанн С:

«Наша жизнь есть непрерывный ток неизреченных милостей Божиих: отсюда она должна быть непрестанным благодарением и славословием Богу Творцу и Благодетелю».

Но можем ли мы, в силах ли мы достойно отблагодарить Господа за Его непостижимую любовь к нам, за Его тягчайшие страдания и крестную смерть, подъятые ради нашего спасения и искупления наших грехов?

На этот вопрос прп. Варсонофий Великий отвечает так:

«Знай же, что мы никогда не достигнем того, чтобы по достоинству благодарить Его; однако будем приносить Ему посильное благодарение устами и сердцем, и Он по человеколюбию Своему может сравнить оное с двумя лептами (евангельской вдовицы).»

Поэтому в наших молитвах благодарение и славословие Господа должно занимать преимущественное место, вместе с покаянием.

Поскольку Господь наш неизменно Благ и посылает нам всегда лишь только полезное для нас, то за все полученное нами от Него надо неизменно благодарить включительно до того, что мы называем «бедами», «несчастьями», «напастями», «бедствиями» и т. п.

Все это есть лишь промыслительные и целительные средства для спасения нашей души.

Как пишет архиеп. Арсений (Чудовской):

«Надо благодарить Господа и за искушения и скорби, ибо в них мы испытываемся в любви ко Господу, ближе становимся к Нему, а в этом вся цель жизни христианина — шествовать ко Христу Спасителю нашему».

Поэтому-то ап. Павел и повелевает: «За все благодарите» (1 Фес. 5, 18,), т. е. благодарите искренне, от всего сердца за все, что бы с вами ни случилось, включительно до самого тяжелого и горестного (в житейском смысле).

Как говорит прп. Варсонофий Великий:

«Будешь ли ты в скорбях, или нуждах, или в утеснениях, или в болезнях, и трудах телесных, — за все, постигающее тебя, благодари Бога».

Об этом так же пишет Исаак Сириянин:

«Шествующим путем Божиим надлежит благодарить Бога за все, приключающееся с нами, укорять же и осыпать упреками душу свою и знать, что попущено это Промыслителем не иначе, как по собственному его какому-нибудь нерадению для того, чтобы пробудился ум его, или потому, что он возгордился».

Вспомним и любимые слова св. Иоанна Златоустого: «Слава Богу за все», — и будем стараться приучать себя в подражании ему в этом.

Есть и еще одна важная особенность в постоянном обращении к Богу с благодарственными молитвами.

При нашей духовной слабости мы часто находимся в подавленном состоянии духа из-за каких-либо жизненных тягостей или неприятностей.

Мы часто бессознательно протестуем при этом сердцем против определений Богом наших дел и нашей судьбы.

Этот неосознанный, а иногда и сознательный ропот удаляет от нас Духа Святого Божия, и отсюда ввергает нас в уныние и тоску.

Тогда надежным верным средством изменить к лучшему наше плачевное душевное состояние являются благодарственные молитвы.

Пусть христианин вспомнит тогда неизменную благость Божию, все благодеяния, полученные им от Господа в течение своей жизни, и пусть, пересиливая свое маловерие и уныние, вознесет — хотя бы более устами, чем сердцем — благодарственные молитвы.

Темная сила не потерпит этого, отступит от христианина, и прежнее мрачное состояние его души изменится: на сердце почувствуется мир, оживятся вера и надежда и рассеятся, как дым, печальные мысли. В обновленную молитвою душу вернулся Небесный Гость — Дух Святой.

Как говорит прп. Варсонофий Великий:

«Благодарение за все Богу ходатайствует пред Ним о немощи человеческой».

Насколько велико значение благодарственных молитв у христианина при перенесении им каких-либо скорбей, свидетельствует так тот же Варсонофий Великий:

«Если потерпишь и будешь благодарить Бога, то благодарение вменится тебе вместо подвигов».

Как пишет о. Александр Ельчанинов:

«Добродетель благодарности, как и все другие наши добродетели, как подвиги поста, молитвы, нужны прежде всего нам самим. Само наличие в нас чувства благодарности свидетельствует о том, что в нас действительно живет несомневающаяся вера и любовь к Богу. Благодарность наша — удостоверение о правильно установленной религиозной душе.

Все мы умеем просить. Даже неверующие в крайне тяжкие моменты иногда прибегают к Богу, но благодарить мы не умеем. Благодарственная молитва — знак высоко поднявшейся души. Хорошо вспомнить Бога в несчастье; но не забыть Его в радости — знак души, утвердившейся в Боге. Молитва просительная может уживаться в сердце с нашим эгоизмом, гордостью, злобой. Молитва благодарения несовместима с такими чувствами.

Будем же прибегать к Богу в наших бедах и обстоятельствах, не потщимся взойти и на более высокую ступень — благодарственной молитвы».

* * *

 

Приложения к главам 8-10-й

Молитва об исправлении ближних

Кажется, нет большей скорби у христианина, как видеть своих ближних, утопающих в неверии, грехе или небрежении о спасении своей души.

Слова, убеждения и даже слезы всего чаще не помогают, и душа ближнего пребывает мертвой духовно.

Остается лишь надежда на Бога и на молитву о душевно погибающем.

Но как часто долго и очень долго не замечается успех от таких молитв.

Ниже приводятся слова ободрения для подобных случаев, когда как будто бы нет результатов от молитвы за погибающих (перевод с французского неизвестного автора).

* * *

«Бедные матери и жены, идите и скажите дома на молитве Господу все то, что не решаетесь сказать вашим ближним и любимым, огорчающим вас своим неверием. Несите ваше бремя ко Христу, как когда-то к Нему несли разбитого параличом, который сам не мог или не хотел идти к Благому Пастырю.

Идите и просите за овцу заблудшую и скажите просто: "Господи, пожалей еще эту душу".

Пусть Господь будет для вас Светильником, Ему доверьте все ваше беспокойство, подчас отчаяние. У Него спросите, что надо делать и как надо говорить с погибающим. Одно слово, пришедшее во время молитвы, стоит больше, чем все наши человеческие измышления. И это слово, помимо вас, в час, когда мы того не ждем, западет в любимую душу, останется в ней и в тиши сделает свое дело.

Вы удивляетесь, что результаты так малы после многих лет усиленных молитв. Это оттого, что вы не умеете смотреть, да и не можете знать всего. Если любимая заблудшая душа совершила хотя бы одним грехом меньше — уже хорошо. Если поделится она с вами своей тревогой, если будет меньше осуждать ваши набожные навыки, не будет насмешки — это уже достижение.

Пока вы молитесь на коленях за эту дорогую вам душу, вы не видите, что происходит в этой душе, не видите ее борьбы и угрызений совести, хотя бы подавляемых. Если бы вы видели, как Сам Господь старается ее вернуть к Себе, повлиять на ее волю, вы бы продолжали молиться без конца. Лишь бы у вас хватило терпения, чтобы ожидать, и постоянства, чтобы не бросать начатого.

Не умея ждать, набожная мать или жена бывает требовательной. Ей хочется торопить дело обращения, а это как раз действует в обратном направлении. Нет постоянства, и оттого работу приходится начинать сначала. Не теряйте мужества.

Почва тяжелая для работы, но каждая молитва для нее — капля благодатной росы».

Молитва по соглашению

В Евангелии от Матфея, в главе 18-й, ст. 19–20, читаем следующие слова Спасителя: «Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то чего бы ни просили, будет им от Отца Моего Небесного, ибо где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них».

На основе этого указания в Православной Церкви практикуется так называемая «молитва по соглашению», когда при каком-либо тяжелом положении: болезни, несчастии, бедствии и т. п. — двое или более христиан соглашаются вместе усиленно молиться за избавление кого-либо от постигшей его беды.

Такую молитву практиковали, в частности, о. Иоанн С. и один из московских пастырей — о. Константин Равинский. По свидетельству последнего (см. его воспоминания), ему приходилось быть свидетелем многочисленных и чудесных случаев действенности такой молитвы: выздоравливали больные, приговоренные врачами к смерти, возвращалось потерянное зрение, возвращалась способность ходить, прекращались упорные приступы ненависти и т. п.

О том же свидетельствует и о. Иоанн С, который пишет в своей книге «Моя жизнь во Христе»: «На своем личном опыте я убедился, что как скоро слышит Бог молитву двоих и троих, молящихся от сердца вместе».

При молитве по соглашению о. Константин Равинский читал в этих случаях четыре раза в день (утром, днем, вечером и ночью) нижеприведенную молитву, которую также читали и те лица, с кем он соглашался молиться, до тех пор, пока не наступало, по милости Господней, исполнение просимого в молитве.

Ниже приводится примерный текст молитвы по соглашению: «Господи Боже наш, Иисусе Христе, Пречистыми Твоими устами Ты сказал нам: "Если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то чего бы ни попросили, будет вам от Отца Моего Небесного".

С глубокой верой в непреложность слов Твоих и безмерное милосердие Твое просим Тебя услышать рабов Твоих (называются имена просящих), согласившихся смиренно просить Тебя о бедствующем (болящем, заблудшем и т. д.) рабе Твоем (его имя), — да подаждь ему (ей)… (следует изложение просьбы). Однако не как мы хотим, а как Ты, Господи: да будет на все воля Твоя святая. Аминь».

Конечно, текст молитвы может быть по желанию видоизменен. Лишь бы молитва шла от любящих сердец и с твердою верою, что Господь слышит ее и по премудрости Своей сотворит так, как будет всего лучше для того или для тех, о ком молятся. В зависимости от усердия молящихся и состояния того, о ком молятся, определяется и число раз произношения молитвы в течение дня.

Архиепископ Иоанн (Шаховской) о молитве

Что такое молитва? Это — разговор с Богом. Люди почитают себя счастливыми и всю жизнь помнят случаи, когда им удается поговорить с каким-либо выдающимся, высоким по своему положению или таланту человеком, с мировым именем. Сколь более, казалось бы, должны люди ценить разговор с Тем, Кто создал всякую высоту и значительность в мире. Казалось бы, какой трепет подлинной радости должно было бы вызвать осознание возможности непосредственно обращения к Единому Истинному Хозяину неба и земли. Но мало и очень глухо сознают люди эту близость Божию.

Что обычно ценится в молитве? Ценят возможность попросить что-нибудь у Хозяина всего. Избежать болезней, страданий, опасности, смерти — своей или близких людей. Ценят возможность получить какое-нибудь осязаемое благо, ценимое в мире: так называемое жизненное счастье — мирную семью, близкого человека, хороших детей, удачно сложившуюся обстановку, приятную работу, здоровье, то или другое дело.

Но не только земные нужды одолевают человека и влекут к предстоянию пред Богом. Многие люди понимают, что все материальное надо крепко предавать в руки Божии, не слишком заботясь — даже в молитвах — о нем, выполняя лишь свои высшие задачи. Остальное все «приложится», сказал Господь. И, веря в это, многие люди верующие ищут и просят в молитве только ценностей духовных: самой молитвы, терпения, любви, кротости, смирения, веры, чистоты, правды. Просят узнать и услышать волю Божию и, услышав, исполнить ее. Во многом уже, зная волю Божию, просят сил себе благодатных на исполнение этой воли. Достойна всякого почитания высокая, не материальная цель молитвы. Особенно молитвы за других. Но и в материальных своих простых запросах люди, прибегающие к молитве, как дети, получают ее плод, хотя и не всегда тот, который они просят.

Самая же высокая молитва, которую не знаешь, какими словами и восхвалять, — это молитва, когда человек забывает все цели свои, даже самые высокие, горя одним желанием — как можно ближе придвинуться к Господу, положить к ногам Его голову свою, отдать все сердце свое. Это есть совершенная любовь и совершенная молитва: когда хочется лишь Господом дышать, только Им жить, Его любить, укрываться в Его близости, в Его неизреченной любви.

Священным бескорыстием, исканием молитвы ради самой молитвы может быть наполнено всякое человеческое прошение к Богу, одухотворена и оправдана всякая молитва. Земной повод к ней есть лишь второстепенное, превосходящее обстоятельство. Сердцем же и волей молитвы остается радость — поговорить, пообщаться, излить все тревоги, все сомнения, все радости свои Единому, Вселюбящему, Премудрому и Всезнающему Богу.

Лепет ребенка угоден Ему. Господь принимает все прошения человеческие, как бы малы и ничтожны они ни были, если сердце человеческое радуется и трепещет, предстоя пред Лицом Владыки. Все малое усовершается в этом предстоянии. Все несовершенное делается великим.

Не смущайтесь величиною или ничтожеством ваших прошений, но ищите прежде всего не то, что вы хотите просить, а Того, Кого вы хотите просить. Недостойны просьбы лишь тех, которые Господа меньше любят, чем ту вещь или дело, о которых они просят. Если же вы любите Господа больше всего, то благословенно всякое прошение ваше, и великое и малое, и всякая просьба ваша исполнится, а та, которая не исполнится, принесет большее благо, чем та, которая исполнится.

Представьте себе, что вы не видите очень близкого и любимого вами человека, общение с которым есть всегда радость для вас. Вы хотите его видеть, и возможно чаще, но обратиться к нему не можете, только если у вас есть какая-нибудь к нему просьба. Вы очень хотите его видеть, гораздо более, чем получить что-либо от него. И чтобы его видеть, вы обращаетесь к нему с просьбой… В глубине сердца вашего вам все равно, исполнит или нет он ваше прошение, но вам дороги общение с ним, возможность говорить и слушать его. Вы уходите из его дома, совершенно не помышляя о подарке, дал ли он вам его или не дал. Ваше сердце наполнено им самим… И вот что значит человеческая любовь.

Если человека мы можем так любить, сколько более — Бога. Ведь радостно всякое наше прошение пред Ним. Плод великий всегда остается в нашей душе от молитвы — мы восходим на небо, к Творцу светов, и падает на наше сердце Божественный уголь серафимовой благодати…

 

Как говорилось уже ранее, нищета духа и смирение являются вместе с Христовой любовью основными добродетелями христианина.

Господь предлагает нам учиться смирению у Него Самого (Мф. 11, 29), а нищету духа ставит как первую ступень духовного восхождения в заповедях блаженства.

И все святые и подвижники благочестия в течение своей жизни прилагали величайшие усилия, чтобы приобрести себе эти драгоценные жемчужины из ожерелья добродетелей.

Несколько есть путей для их приобретения, о чем говорилось уже ранее (см. часть 3). Одним из них являются покаянные молитвы, а среди них на первом месте — 50-й псалом.

Этот псалом занимает особое место среди других псалмов Давида по своему значению и силе душевных переживаний автора, создавшего его.

Как известно, он был написан Давидом после совершения им тяжких грехов и свидетельствует о силе покаяния царственного пророка.

Очевидно, что чтение его в утреннем молитвенном правиле может возбуждать в нас сильное чувство покаяния. Но для этого нам надо хорошо постигнуть всю глубину мыслей, составляющих этот псалом.

Как пишет архиеп. Иннокентий Херсонский:

«Покаянный псалом царя Давида так сильно написан, такое вложено в него покаянное чувство, что и теперь, когда кто-либо его читает, враг рода человеческого дрожит и трепещет, не вынося его силы».

Ниже будет дан ряд пояснений с целью лучшего его понимания и для более глубокого действия на наше сердце.

Конечно, не одни его мысли помогут пробудить покаянное чувство. Равнодушное прочтение его, даже с пониманием его содержания, не будет еще нашим настоящим покаянием во грехах.

К прочтению его надо подойти в соответствующих духовных одеяниях нашей души — в одеяниях печали и сокрушения за все соделанные нами грехи в прошлом, с осознанием многих своих страстей и недостатков в настоящем (гордости, тщеславия, сребролюбия, черствого сердца, отсутствия добродетелей — Христовой любви, смирения, кротости и т. д.), при понимании своей немощи — нерадения, лености, теплохладности, небрежности, делающих нас недостойными в глазах Господа, Божией Матери и святых.

Вот если все это мы глубоко осознаем и обратимся сердцем к Богу в полноте нищеты духа и смирения, то и слова покаянного псалма будут не пустыми звуками, а печальной, горестной мелодией сердца перед лицом Господа.

Пусть глубокие слова этого псалма будут произноситься не только не спеша, не только очень медленно, но так, чтобы каждая мысль, каждое слово вызывало в душе, в сердце отголосок собственных дополнительных печальных мыслей — мыслей о своих когда-то ранее совершенных грехах (их св. отцы велят никогда не забывать), о своих недавних грехах, греховных падениях и проступках, о своей немощи духовной, самомнении, самочинии и т. д.

Благо, если при этом наступит умиление и появятся слезы, хотя добиваться их и не велят св. отцы. Уж то будет хорошо, если молитва-псалом будет произнесена с величайшим вниманием и сосредоточенностью, с глубоким постижением каждой мысли чудного псалма, с пробуждением на эти слова покаянных чувств сердца и глубокого смирения.

В начале псалма (ст. 4) встречаются два слова (понятия) — «грех» и «беззаконие». По существу они обозначают одно и то же — «грех есть беззаконие» (1 Ин. 3, 4), хотя и повторяются в псалме отдельно: «яко беззаконие мое аз знаю, и грех мой предо мною есть выну» (ст. 5).

Чтобы эти понятия не совмещались в нашем сознании, можно условно разделять их: под «грехом» понимать совершенные нами ранее грехи, а под «беззаконием» понимать нашу порочную душевную природу, исполненную страстей и пристрастий, которые неудержимо проявляются все время в новых и новых грехах.

Стих 6-й псалма — «яко да оправдишися во словесах Твоих и победиши внегда судити Ти» — надо перевести на русский язык и понимать так: «Ты праведен в приговоре надо мной и я буду безответен, когда Ты осудишь меня».

В 7-м стихе этого псалма говорится: «Се бо в беззакониях зачат есмь и во гресех роди мя мати моя». Здесь пророк Давид говорит не о грехах наших матерей, а о первородном грехе, которым издревле заражено все человечество после падения Адама.

Однако это упоминание ни в коем случае не смягчает нашей ответственности за наши личные грехи. И в следующем, 8-м стихе пророк говорит: «Се бо истину возлюбил еси, безвестная и тайная Премудрости Твоея явил ми еси». Здесь говорится, во-первых, про голос совести нашей — голос Бога через нашего ангела хранителя, который всегда предостерегал и предостерегает нас против греха,

и поэтому мы всегда отвечаем за каждый совершенный нами грех.

Во-вторых, нам, христианам, через Евангелие открывается вся полнота истины, отчего возрастает во много раз и степень нашей ответственности по сравнению с теми, кто не знает Евангелия. Как говорит Господь: «Слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день» (Ин. 12, 48). И «кому дано много, много и потребуется» (Лк. 12, 48).

В стихе 9-м — «Окропиши мя иссопом, и очищуся; омыеши мя, и паче снега убелюся» — мы просим об очищении нашей духовной одежды от пятен греха и об «омытии» ее до степени совершенной белизны.

Не просто надо произносить это великое прошение: здесь мы дерзаем просить великих даров, но вместе с тем мы должны всегда сознавать себя совсем недостойными их при нашем нерадении, лености, невнимательности к делу спасения, теплохладности, небрежности, невоздержании и т. д.

В стихе 10-м псалма имеется прошение: «Слуху моему даси радость и веселие; возрадуются кости смиренныя».

Однако нам грешным нельзя думать о том веселии и радости, которыми награждаются святые и подвижники. Здесь уместно вспомнить икону Богоматери «Нечаянная Радость», в молитве к Которой говорится о «нечаянной радости покаяния». Вот то, о чем мы действительно можем просить, — о даровании нам истинного глубокого покаяния и «радости спасения» (ст. 14), растворенных нашими слезами и надеждой на прощение наших грехов.

В стихе 11-м вновь и вновь просит пророк Давид о прощении грехов и об очищении от беззакония, очевидно считая себя мало достойным этого. За пророком

Давидом и нам надо вновь пережить это чувство собственного недостоинства.

Далее в стихах 12-м и 13-м следуют два великих прошения, которые по церковному обычаю полагается повторять и в каждой песне канона перед святым причащением (перед первым и вторым стихами): «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей».

Здесь как бы вопль погибающей души и сердца, отягченного великими грехами. Душа видит эту духовную проказу сердца, сознает ее страшную опасность и вопиет об исцелении — об удалении из сердца подавляющего и оскверняющего его греха. Тогда душа вновь могла бы почувствовать свое богосыновство, вновь приобрела бы потерянный от греха «дух правый».

Близко к такому содержанию и второе прошение (стиха 13-го) — «Не отвержи мене от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отыми от мене».

Что может быть страшнее для сына, чем изгнание его от лица Отца за совершенные грехи? И что остается человеку, если Дух Божий оставляет его? Только тьма и владычество над ним темных сил ада, ввержение его в бездну порока и несчастий. Все это так страшно, что не прошение, а вопль должен исходить из сердца христианина для избавления от этих бед.

Когда мы повторяем за пророком Давидом о даровании нам «радости спасения» (стих 14-й), то опять-таки не о радости небесного блаженства святых просим здесь. Мы их ведь совершенно недостойны!

Но вот радости, которые может испрашивать покаявшийся грешник: это радость от прощения Отцом греха блудного сына, радость вновь иметь право быть в доме Отчем, хотя бы в числе «наемника» (Лк. 15, 19), радость вновь работать для Отца на том поприще, которое соблаговолит указать каждому из нас Небесный Отец. Сами мы для этого не имеем ни сил, ни возможностей и ни способностей. Поэтому мы и просим далее: «Духом Владычним утверди мя». И только при наличии сего Духа мы что-либо можем, что-либо успеем, что-либо сделаем достойное звания слуги Небесного Отца.

Пророк Давид дерзает далее давать обещание: «Научу беззаконныя путем Твоим, и нечестивии к Тебе обратятся» (ст. 15).

Очень осторожно надо прилагать это обращение к себе: мы так слабы, грешны и неразумны. «Не многие делайтесь учителями», — пишет ап. Иаков (Иак. 3, 1).

Поэтому нам прилично учить других преимущественно примером своего истинного христианского жития, исполненного Христовой любви и милосердия, смирения, кротости, великодушия, воздержания, всепрощения и прочих добродетелей.

При этом, если в жизни нам и удастся что-либо сделать для ближнего, и научить его чему-либо доброму, и приблизить его душу к Богу, то все это надо приписывать не себе, а благодати Божией. Вспомним смиренные слова ап. Павла: «Я более всех их потрудился; не я, впрочем, а благодать Божия, которая со мной» (1 Кор. 15, 10).

В стихе 16-м псалмопевец просит об «избавлении от кровей». Царю Давиду приходилось все время вести войны — отсюда и это прошение.

Большинству же христиан обычно не грозят ужасы непосредственного участия в войне и поэтому это прошение надо понимать аллегорически — как избавление от возможности чем-либо обидеть ближнего: оскорбить, осудить, привести в раздражение, оклеветать его.

В ст. 17-м пророк просит: «Господи, устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою».

Но разве не в нашей власти открывать уста для хвалы? Да, не в нашей. В нашей власти произнести устами слова хвалы, но это далеко еще не та хвала, которую ищет Господь. Он ищет прежде всего нашего сердца (Притч. 23, 26). И только та хвала Ему будет приятна, которая исходит из глубины сердца и исполнена горячим чувством любви.

Казалось бы, что стих 18-й псалма не имеет к нам никакого отношения, потому что в нем Давид говорит: «Яко аще бы восхотел еси жертвы, дал бых убо: всесожжения не благоволиши».

Но ведь «жертвы» и «всесожжения» имели место лишь в Ветхом Завете?!

Однако и мы можем и даже должны приносить жертвы; и далее в ст. 19-м Давид сам указывает на необходимость приношения их для Бога: «Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит».

Кроме того, в литургии поется о «жертве хваления». Вот что может всегда приносить каждый христианин вместо ветхозаветных жертв — агнцев и голубей — в храме своего сердца.

В стихе 20-м Давид просит о «созидании стен Иерусалимских».

Какое это имеет отношение к нам? Апостол Павел говорит, что душа каждого христианина есть храм Божий (1 Кор. 3, 16). Поэтому здесь можно думать о созидании стен для нашего внутреннего храма, которые помешали бы нашим врагам — темным силам — проникать в этот храм, вселяя в нас грехи, страсти и пристрастия.

Тогда, при защите стенами благочестия этого сердечного храма нашего от всякой греховной скверны, в нем будут звучать благоприятные Богу моления и хваления, заменяющие ветхозаветных тельцов и «жертвы всесожжения», о которых говорит царственный пророк в последнем (21-м) стихе своего замечательного псалма. Псалом 50-й включен в утреннее молитвенное правило христианина.

Но только ли надо читать его по утрам? На этот вопрос так отвечает о. Иоанн С:

«Если согрешишь в чем перед Богом (а мы грешим премного каждый день), тотчас же говори в сердце своем, с верою в Господа, внимающего воплю твоего сердца, со смиренным сознанием и чувством своих грехов, псалом 50-й — "Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей…" и прочитай сердечно весь псалом; если не подействовал он один раз, сделай другой прием, только прочитай еще сердечнее, еще чувствительнее, и тогда тебе немедленно воссияет от Господа спасение и мир душе твоей».

 

Примечание к главе 12-й

В псалмах царя Давида часто упоминается о врагах, о борьбе с ними и уничтожении их. Очевидно, что физические враги царя Давида не имеют к нам отношения. Но у нас есть постоянный духовный враг — темная сила. Церковь и предлагает нам при чтении псалмов вместо физических врагов думать о наших духовных врагах — темной силе.а