«Элейнс» — один из тех типичных манхэттенских ресторанов, которые местные боготворят, а из приезжих знают только те, кто любит фильмы Вуди Аллена. Когда я спросила у консьержа в подъезде Адама, как туда добраться, он глянул на меня так, будто я с луны свалилась. Хотя, может, виной тому был беспорядок у меня на голове и размазанная по лицу помада.

Трудно сказать, что было в баре «Элейнс» наиболее впечатляющим: знаменитые посетители, будто сошедшие со страниц справочника «Кто есть кто», или выбор сортов виски. Но Майка там не было. Я разыскала владелицу бара и спросила, где он может быть.

— Померой? — Она криво улыбнулась, а в глазах мелькнуло сочувствие. Я насторожилась. — Он уже несколько часов как ушел.

Блин. Я убью его! Он одним ударом поставил под угрозу мою (и без того плачевную) карьеру и мою (наконец-то начавшую налаживаться) личную жизнь.

Я пошла пытать счастья в бар «Алгонкин», дальше по улице. Похоже, сюда он тоже заходил. И то же самое мне сказали в «Бонд 45».

Я убью эту скотину! Не знаю, может, дело в освещении, но в зеркало я увидела, что глаза у меня налились кровью.

В баре «Смитc» один любезный завсегдатай поведал мне — после того, как я угостила его стаканчиком «Лагавулина» по заоблачной цене, — что Майк направился в сторону «21 Club».

На этот раз я взяла такси. Уже на втором часу поисков я стерла себе ноги в кровь, и туфли я сняла не раздумывая. Я могла бы сейчас лежать в постели с Адамом Беннетом. Я могла бы лежать и в собственной постели. Я могла бы быть где угодно. А вместо этого бегаю за звездным ведущим своей программы, который отравляет мне жизнь.

Если честно, я удивилась, что меня пустили в «21». Волосы у меня торчали во все стороны, блузка была застегнута не на те пуговицы, туфли я сняла, к тому же, не сомневаюсь, юбка у меня к тому времени уже перевернулась задом наперед. Но меня впустили.

Может, они уже привыкли, что за Майком Помероем сюда прибегают обезумевшие продюсеры с телевидения? Хотя, скорее всего, за ним впервые пришли так рано. Добро пожаловать в мир утренних новостей!

Здесь-то он и обнаружился, в одной из задних комнат. За столиком с ним сидели сплошь знаменитости. Мне невероятно стыдно было появиться перед ними в таком виде. Это были люди из справочника «Кто есть Кто в мире телевидения». Каждый из них в год получает столько, сколько вся моя семья не заработала за всю жизнь.

Но я и не подумала отступать.

— Ма-айк! — позвала я.

Он повернулся.

— Ну вот. Девушка пришла.

Я целеустремленно топала босиком к столику, кипя от злости.

Кто-то из телесветил ухмыльнулся:

— О, новенькая!

— Побойся бога, Померой, — сказал двенадцатикратный обладатель «Эмми» с Си-би-эс, — они у тебя все моложе и моложе.

Я пробралась к Майку и положила руку ему на плечо.

— Майк, мне нужно с тобой поговорить!

От него разило приторно-дымным запахом дорогого виски.

— А что? — поинтересовался Майк. — Ребеночек все-таки от меня? — Он поднял руку и хлопнул по подставленной руке другого ведущего. — Дай пять!

Я покачала головой и выволокла его из-за стола. Это оказалось несложно, учитывая, сколько он выпил. Остальные с удивлением за нами наблюдали.

— На выход! — сказала я. — Немедленно!

Я была так зла, что не могла дождаться, пока мы выйдем на улицу, и начала распекать Майка еще по пути к двери:

— Довожу до твоего сведения, — шипела я, — что эта программа важна для многих, в том числе, не в последнюю очередь, и для меня.

Кое-кто из постоянных клиентов обернулся в нашу сторону.

Я почти вытолкала Майка за дверь.

— Неужели ты не понимаешь?! — кипятилась я. — Речь идет о моей заднице!

На этих словах Майк остановился как вкопанный и медленно обернулся ко мне:

— На самом деле твоя задница никого не волнует, Ты — только буквы в титрах. Это моя задница появляется в эфире. О моей репутации идет речь. О моих принципах. Моих!

Я сделала пару шагов ему навстречу, и теперь мы стояли лицом к лицу.

— Ты себялюбивый эгоист!

— Я звезда эфира! — Он даже не моргнул.

Все, с меня хватит!

— Так, отлично, поехали!

— Куда? — удивился он.

— Домой! — Я проголосовала, и такси взвизгнуло тормозами. Майк вздрогнул и закрыл руками уши.

Я велела водителю везти нас к Майку. Когда мы приехали, Майк, выходя из машины, так сильно хлопнул дверцей, что чуть не прищемил мне нос.

— Ладно! — проворчал он. — Доставила меня домой и можешь убираться!

— Ну уж нет! — сказала я. Я поднялась по ступенькам к его подъезду и сделала приглашающий жест.

— Пойдем-ка, дорогой!

Он потащился следом.

Квартира Майка выглядела именно так, как я себе и представляла. Дорогая, учитывая его многомиллионный контракт, и насквозь мужская, хотя, слава, богу, он не стал украшать стены чучелами своих охотничьих трофеев. И все же было тут нечто, что напоминало того Майка, которого я когда-то обожала, а не того придурка, с которым я всю неделю пикировалась на работе. Там, где оставалось свободное пространство от книжных полок, сплошь заставленных раритетами, висели прекрасные картины.

Значит, он не окончательно превратился в пещерного человека? Мне было приятно так думать, несмотря на то что Майк изо всех сил старался доказать обратное. Натыкаясь на стены, он отправился на кухню налить себе еще чего-нибудь выпить. Я утешала себя мыслью, что в таком состоянии лишний стаканчик ему уже не повредит.

Я все еще стояла у входной двери, когда он высунул голову из кухни, глянул на меня и захохотал.

— Рада, что тебе весело, — отозвалась я ледяным тоном.

— Тебе не с кем провести сегодня вечер? — пьяно бормотал он. — Оно и не удивительно. Дай угадаю: ты встречаешься с парнем, у вас, — он помахал в воздухе стаканом с виски, — одно свидание, второе, третье, а ты все время только и делаешь, что бубнишь про свою работу.

Я не позволила чувствам отразиться на лице.

— …А потом он вдруг, очень кстати, теряет твой номер телефона…

Я моргнула. Глаза у Майка торжествующе сияли.

— Да-да-да, — кивнул он, будто только что раскрыл страшную государственную тайну. — Так что, если не считать отца — кстати, он от вас ушел? Или, может, умер?..

Я опять моргнула.

— У тебя талант отпугивать мужчин…

— Да заткнись же ты наконец! — сказала я. — Еще пятнадцать минут назад я была для тебя буквами в титрах, а теперь ты вдруг занялся моими душевными ранами. — Я широким жестом обвела его квартиру, все фотографии, где были запечатлены памятные моменты его жизни, сувениры, которые он привез из-за границы, фотографии его родных, кадр в рамке, где он на рыбалке с Клинтонами. — Посмотри на эти снимки. Ты бы мог сделать столько сюжетов о том, что тебе по-настоящему интересно: о современном искусстве, об охоте, о рыбалке…

Я схватила со стола фотографию.

— Это твой внук? Я даже не знала, что у тебя есть внуки. Ты мог бы заняться их воспитанием. Мог бы привезти своих родных на передачу и…

— Этих неблагодарных ублюдков?! Ну уж нет, спасибо!

Он выхватил у меня фотографию.

— Все, фанатка, экскурсия окончена! Можешь возвращаться к своей никчемной жизни. Уходи!

— Только не теперь! — Я уселась на диван. — Я останусь здесь, чтобы мешать тебе напиваться дальше.

— Ну, располагайся, — пожал плечами Майк. — Крепких снов.

— Спать я не собираюсь, спасибо. — Я выпрямилась на диване и уставилась в стену.

Он еще крепче сжал в руках фотографию и вышел из комнаты. Он настолько ненавидел именно этого неблагодарного ублюдка, что даже взял его фото к себе в спальню. Любопытно.

Я осталась сидеть на диване в твердом намерении сдержать свое слово. Не буду спать. Не буду. Мне нельзя терять бдительность, ведь завтра мне придется его разбудить и вывести в эфир.

— Я не сплю, — шептала я, — не сплю, не сплю, не сплю!

Не сплю…

* * *

На улице шел дождь. Капли барабанили по стеклу за тюлевыми занавесками, что мама повесила у меня в комнате, когда мне было шесть.

Она тормошила меня за плечо.

— Ма-ам, ну еще минуточку! — простонала я, переворачиваясь на другой бок.

В ответ она сорвала с меня одеяло.

— Пошли уж, фанатка!

Я широко раскрыла глаза. Фанатка. Похоже, я все-таки уснула у Майка на диване.

Я рывком села. Майк стоял надо мной в халате и тормошил меня чем-то вроде посоха. Я схватила телефон. Три утра. Уф! Пока не опаздываем.

— Завтракать будешь? — спросил меня Майк, все еще тыча в меня посохом, будто старуха острым зонтом.

— Я… — Я протерла глаза. Больше всего мне сейчас хотелось свернуться калачиком и вернуться в постель к Адаму. Ну, или просто в постель. Майк зажег свет, и я украдкой на него взглянула. Смотрелся он сказочно. Будто только что с курорта. Я краем глаза глянула на себя в зеркало.

Ну и страшилище.

Тушь потекла. Волосы после нашей с Адамом эскапады, моей беготни по манхэттенским улицам и ночи на кожаном диване приобрели дивный вид невероятно запутанного птичьего гнезда. Блузка тоже знавала лучшие времена. А сейчас на ней к тому же не хватало пуговиц.

Мечты Бекки Фуллер о славе остались вместе с оторванными пуговицами на диване Майка Помероя.

— Я иду готовить завтрак. — Он исчез на кухне.

Притащившись за ним, я смотрела, как он разбивает яйца в миску.

— Ты хоть когда-нибудь яйцо настоящее видела? — Майк сунул мне яйцо под нос. Я устало моргнула. — Это из-под нормальной курицы, которая бегает по двору на ферме в Мериленде. Мне их раз в неделю привозят.

— Значит, нью-йоркские куры тебе не угодили? — уточнила я.

Майк начал сбивать омлет.

— Нам пора, — сказала я.

Но он меня не слушал.

— Вся прелесть фриттаты в том, что туда можно добавить что угодно. Все, что есть под рукой.

Он бодро полез в холодильник. Он был в таком отличном настроении, можно подумать, что он провел ночь с женщиной. У меня же был испорченный романтический вечер, и безоблачным настроением я похвастать не могла.

— Хватит, — повторила я попытку. — Иди одеваться.

— Хочешь, чтобы я с голоду помер? — Он вытащил из холодильника свежих лисичек, лук-шалот, помидоры.

Если уж совсем по правде, выглядело все аппетитно. Но мне было не до эстетских завтраков. Мне бы сейчас двойной эспрессо и ведущего в студии моей программы. Немедленно.

— Мне надо быть в форме. Ведь я появлюсь на экране перед… сколько у нас там зрителей? Шестеро?

Он начал нарезать овощи.

— Восемь, не меньше, — зевнула я.

— Тебе понравится, обещаю! — Майк стал разогревать сковороду на плите.

— Майк, — не могла удержаться я, — поехали, а?

Чтобы отправить его поскорее одеваться и бриться, я пообещала следить за фриттатой, пока она доходила в духовке. Из теплой духовки доносился дразнящий аромат слегка обжаренного шалота и грибов, но я не поддавалась соблазну. Фриттаты вполне хватило бы на двоих, но я не хотела идти у него на поводу. В студии есть пончики. А Майк просто хочет довести меня до инфаркта.

У меня было пять минут на то, чтобы хоть как-то привести себя в порядок. Я почистила зубы щеткой Майка Помероя, умылась мылом Майка Помероя и стащила одну из рубашек Майка Помероя.

Вернувшись на кухню, я обнаружила, что Майк сидит перед полной тарелкой.

— Ты что, еще не поел?

Он провел пальцем над тарелкой.

— Она еще горячая. А многие даже не знают, что фриттату надо есть, когда она остынет до комнатной температуры. Это обеденное блюдо, и придумали его в Италии.

Я изо всех сил хлопнула ладонью по барной стойке.

— Знаешь что, Майк! Мне плевать на твой гурманский завтрак. Мы опаздываем. Поехали!

И я потащила великого Майка Помероя — а он кричал, пинался и пытался откусить кусочек от остывшей до комнатной температуры фриттаты — на его первый эфир в «Добром утре». На планерку мы опоздали, и когда вошли, все взгляды были обращены к нам. Майк выглядел безупречно. Я же будто побывала в эпицентре торнадо.

Ленни внимательно меня оглядел.

— Ты где была?

— Долго рассказывать. — Я уселась с ним рядом и попыталась хоть немного пригладить волосы.

Майк летящей походкой дошел до свободного стула рядом с Колин.

— Она ночевала у меня.

Все сотрудники программы молча смотрели на нас обоих. У Колин отвисла челюсть.

Майк похотливо кивнул:

— С добрым утречком, Пакоима!

Никто, кроме него, не решался нарушить мертвую тишину.

— Ой, да ладно вам! Я спала на диване.

— Пока я не разбудил ее своим африканским посохом! — радостно подхватил Майк.

— Африканским, — начал Ленни.

— … посохом?! — договорила Колин.

У Саши, Трейси и Эрни глаза полезли на лоб.

Я сверкнула глазами в сторону Майка. Заткнись, придурок! Проехали.

— Ладно, все, — сказала я своим фирменным начальственным тоном. — Сегодня у Майка первый эфир. Это очень важный день для всех нас. Давайте все еще раз проговорим.

Кажется, я поняла его уловку. Он проделал все это, чтобы развязать себе руки.

* * *

После планерки я отчаянно боролась в туалете с волосами, и тут, в зеркале у себя за спиной, увидела Колин. Она принесла мне один из своих костюмов.

— У меня здесь всегда есть запасная одежда, — сказала Колин. — За все эти годы чего только не случалось: на меня тошнило восьмерняшек, гадил белоголовый орлан, а еще миски с гаспаччо опрокидывали, так что я привыкла держать у себя в гримерной запасной гардероб.

Я взяла костюм.

— Спасибо!

— Ну, если, конечно, ты влезешь в юбку, — оценивающе посмотрела она. — Ты… ты ведь не спала с ним, правда?

— Нет, конечно, — со стоном ответила я. — Сначала я выслеживала его по манхэттенским барам, а потом стояла насмерть у его двери, чтобы он не напился в последнюю минуту. Я за программу волнуюсь, только и всего.

Колин молча меня разглядывала.

— Знаю, — сказала она после долгой паузы. — Именно поэтому я и принесла костюм, — и с этими словами она гордо удалилась.

Я переоделась. Не в обиду Колин будь сказано, юбка мне оказалась даже великовата. Я закончила прихорашиваться, но так и не смогла ничего поделать с темными кругами под глазами и попыталась себя подбодрить:

— Ты, Бекки Фуллер, продюсер программы «Доброе утро», которую показывают на общенациональном канале. Один из ведущих у тебя — величайший тележурналист всех времен и народов. И несмотря ни на что, он сегодня впервые выйдет в эфир. Ты это сделала.

Но внутренний голос тут же мне возразил:

— Погоди праздновать победу. С него еще станется все испортить. И он вполне может сделать это нарочно.

Я вздохнула. Памятуя утреннюю выходку Майка, надо было готовиться к худшему. Но все равно обстоятельства складывались в нашу пользу. Во-первых, Майк Померой. На свете очень немного людей, которые знают, какой он козел, но у него самый высокий рейтинг из всех ведущих канала. Женщины обожают сочетание изысканности, импозантной седины и хитринки, что нет-нет, да мелькала у него во взгляде. Так что реакция на наши анонсы была положительная, причем даже среди мужчин, которые обычно не смотрят утренние программы. Может, нам удастся сделать такую программу, чтобы ее смотрели и мужчины? Может, они переключат свои телевизоры с Си-эн-эн или Эм-эс-эн-би-си, чтобы смотреть «Доброе утро»? Разве Джерри не будет доволен, если мне удастся совершить этот маленький переворот?

Я вошла в операторскую с гордо поднятой головой. В костюме Колин я вновь чувствовала себя человеком. Ленни и еще кое-кто из редакторов отсматривали ленты новостей, чтобы убедиться, что мы ничего важного не пропустили.

— А что сегодня показывают в «Сегодня»? — спросила я.

Ленни фыркнул. Интересно, это он к добру или не к добру? Я взглянула на экран.

Только не это. На мониторе Vieira явилась картинка интервью с моделью журнала «Playboy», арестованной за вождение в пьяном виде. На экране мелькали картинки, а бодрый голос за кадром вещал: «Она переехала собаку Хефа… потом закопала ее возле джакузи. Смотрите подробности в „Сегодня“».

Картинка изменилась. Теперь в кадре была обложка апрельского выпуска «Playboy» с ее фото крупным планом. Модель стыдливо улыбалась в камеру а самые пикантные части ее обнаженного тела были затемнены. Вполне достаточно, чтобы привлечь внимание мужской аудитории.

— Вы что, издеваетесь? — спросила я у Ленни.

— Ого! — ответил он. — Да тут чем дальше, тем хуже. — Он указал на второй монитор: — Смотри, что придумали в программе «Доброе утро, Америка»!

Я прикрыла глаза руками.

— Не уверена, что мне этого хочется.

— Диана Сойер берет интервью у Клуни.

Я отняла руки от лица.

— Вот сучка!

Ну вот, конкурентам тоже пришло в голову с утра пораньше показать в эфире седовласого красавца. Что бы нам еще придумать?