И вот я стою у дверей знаменитого здания Ай-би-эс. Конечно, есть известное по сериалу здание Рокфеллер-плаза 30, где размещается Эн-би-си, есть здание Си-би-эс, есть здания, построенные по проектам Эзро Сааринена и все такое. Может, они солиднее, может, у них богатая история. Но их силуэты не так эффектно смотрятся на фоне неба. Лично мне вполне хватит для счастья этой глыбы из стекла и бетона в нью-йоркском районе Брайант-парк.

Если, конечно, они меня возьмут.

Я еще раз окинула взглядом свое отражение в стекле. На зубах нет следов губной помады, каштановые волосы, как обычно, гладко зализаны и собраны в тугой узел. Утром я подравняла челку — знаю, что рисковала, но получилось здорово. Может, это хорошая примета. Строгий черный костюм. Лодочки на высоком каблуке. Мамин брильянтовый кулон-капелька на счастье… я готова.

Я получила разовый пропуск, и секретарша проводила меня в идеально чистый и холодный кабинет старинного приятеля Оскара Джерри Барнса, который, судя по кабинету, устроился в жизни гораздо лучше, чем мой бывший начальник. Джерри оказался высоким и подтянутым, с безупречной стрижкой и в хорошем костюме, как и подобает служащему крупного канала. Из образа выбивались только очки в коричневой роговой оправе. Покончив с формальностями, он пробежал глазами мое резюме, будто впервые его увидел, и жестом пригласил сесть напротив.

— Оскар говорит, вы невероятно талантливы и трудолюбивы, — начал разговор Джерри. — Говорит, вы самый подающий надежды режиссер из тех, кого ему доводилось увольнять. — В его голосе слышалось недоверие.

— Честно говоря, я польщена.

Может, Оскар и хорошего обо мне мнения, но не настолько, чтобы оставить меня у себя, на должности продюсера.

— Итак, вам нравится наша утренняя программа? — спросил он с самым невинным видом.

Я широко улыбнулась и приготовилась врать напропалую:

— Ну-у, в ней много оригинальных…

— Да ладно, — махнул рукой Джерри, мол, нечего тут заливать, — мы и сами знаем, что программа хуже некуда. Не мне вам рассказывать, что утренние программы обычно приносят больше всего денег. Материалы от иностранных агентств, специальные репортажи, предвыборные дебаты — средства на все это собираются благодаря утренним программам. Правда, те, кто работает в вечерних новостях, свысока смотрят на остальных, но ведь у них и затраты больше.

— Что да то да. — Я от души надеялась, что мне удалось выразить понимание и поддержку.

— Но, — сказал Джерри, — наш канал — исключение.

— Надо же!

— Наша программа занимает четвертое место после «Сегодня», «Доброе утро, Америка» и этой, как ее там, в общем, утренней программы на Си-би-эс.

Ну да, ту программу тоже никто не смотрит.

— Ведущие у нас люди сложные и местами талантливые, — сказал Джерри со вздохом.

Я поджала губы и покачала головой.

— Кому-кому, а Колин Пек в профессионализме не откажешь.

— Да ладно тебе, не умничай, — оборвал меня Джерри.

Колин, по крайней мере, не засыпает посреди эфира.

— Пол Макви хороший обозреватель, — не сдавалась я.

— Жуткий тип, — во взгляде Джерри сквозил скептицизм.

— Послушайте, мистер Барнс, — сказала я.

— Джерри.

— Джерри, я…

Но оказалось, он не договорил.

— У этого «Доброго утра» старая техника, людей не хватает, денег тоже. Да любого, кто согласится на эту должность, попросту поднимут на смех. Учтите, работы невпроворот, а зарплата мизерная.

— Насколько мизерная? — подняла я брови.

— Примерно половина от того, что вам платили в этом, «Как вам, черт возьми, живется в вашем Нью-Джерси».

— «Доброе утро, Нью-Джерси», — поправила я.

— Неважно, — опять отмахнулся он. — Учтите, до вас я предлагал эту должность двадцати двум кандидатам, и все как один послали меня подальше.

Двадцать два кандидата. Я сглотнула. Неужели?! Интересно, скольких из них пытались переманить с другого канала, а сколько, как я, сидели без работы? Скольких он взял бы охотнее, чем меня? Я-то готова ухватиться за любое предложение.

— Да, — бодро сказала я, — но я…

— Честно, — признался Джерри, — если бы мне удалось найти на эту должность более-менее приличного профессионала, вы бы здесь не сидели.

Я отшатнулась, будто он меня ударил.

— У вас нет опыта работы продюсером, — Джерри принялся перечислять мои недостатки, — вы слишком молоды, вас никто не знает, а что у вас за образование? — Он смерил меня презрительным взглядом. — Три! Вдумайтесь, три! Даже не четыре года в этом, как его там, Фарлей Редискинсон?

— Дикинс…

— Я что-то упустил? — скрестил он руки на груди.

— Нет, — сказала я, прочистив горло.

— Ну, что ж, Бекки Фуллер, тогда скажите что-нибудь в свое оправдание.

— Пожалуйста! — Я набрала в грудь побольше воздуха. Другого шанса у меня, скорее всего, не будет. — Вот вы говорите «Доброе утро» — дерьмовая передачка? Согласна. Но она идет не просто на канале, а на федеральном канале, у которого, между прочим, самый знаменитый отдел новостей за всю историю телевидения.

Джерри выпучил глаза.

— А ведь этой программе всего-то и нужно, — продолжала я с удвоенным напором, — чтобы кто-нибудь в нее поверил, чтобы кто-нибудь понял, что федеральный канал — это бесценный ресурс, и что для него нет и не может быть ни слишком мелких, ни слишком масштабных новостей.

Я замолчала, вновь набирая побольше воздуха.

— Вы тут что, петь собрались? — вклинился в паузу Джерри.

— Вашей программе нужно то же самое, что и мне, — выпалила я. — Нужен человек, который поверит в ее успех. Поверьте в меня! Знаю, мой единственный козырь — что я работаю больше всех. Прихожу первой, ухожу последней. Да я про новости знаю дофига — больше, чем всякие разные, которые на папочкины деньги курили травку и изучали семиотику в Гарварде.

Тут Джерри сник. Блин! Я стала шарить глазами по кабинету — не висит ли где-нибудь диплом. Господи! Только бы он не в Гарварде учился!

— Я полностью отдаюсь работе, — поспешила я уйти от скользкой темы. — Вот и все. Кого угодно спросите.

— Ну-у… — поморщился Джерри, — это же мешает жить.

— Еще как! — согласилась я. — Тем не менее это правда.

Правда — это не то слово. Последние два месяца я каждый день просыпалась за пять часов до рассвета и места себе не находила от безделья. Я могу отказаться от чего угодно, только не лишайте меня новостей. И кофе. Ну, если совсем честно, то личную жизнь тоже неплохо было бы устроить.

Хотя… если меня сюда возьмут, обещаю: больше не буду ныть, что у меня нет парня.

Джерри скрестил руки на груди и некоторое время молча смотрел на меня. Если бы не эти очки в роговой оправе, в его взгляде не осталось бы ничего человеческого. Я гордо вскинула подбородок. Мне было не до шуток.

— Я вам позвоню, — наконец произнес он.

— Хорошо, — я встала и попятилась к двери. — Тогда я, пожалуй, пойду… Как вы думаете, когда лучше…

— Я вам позвоню, — повторил он и уткнулся в свои бумаги.

— А у вас есть… ах, ну да, мои координаты указаны в резюме.

Только бы мне не промахнуться мимо двери! Я набралась смелости и оглянулась. Ага, вот она, дверь.

— Хорошо, — сказала я. — До свиданья! Спасибо вам за… спасибо.

— Угу, — Джерри на меня даже не взглянул. Неужели все так плохо? Неужели я провалила собеседование? Может, я перегнула палку? Вложила слишком много отчаяния в свои слова? Может, произвела странное впечатление своим нездоровым пристрастием к утренним новостным программам?

Я не разбирая дороги брела к лифту, прокручивая в голове реакцию Джерри на мою пламенную речь. Удалось ли мне произвести благоприятное впечатление? Или я вызвала отвращение? А может, напугала? Неужели я так бездарно профукала свой единственный шанс? Двери раскрылись, и я вошла в лифт. Стоит ли напомнить ему о себе как о кандидатке под номером двадцать три? Или взять пример с остальных и делать вид, что я слишком крута для какого-то там «Доброе утро»?

Следом за мной в лифт зашел молодой человек. Примерно моих лет, на голову выше меня, несмотря на мои шпильки, и неправдоподобно красивый. Великолепные волосы, мужественные черты лица, безупречно белая рубашка навыпуск. Уж он-то, судя по всему, не завалил важное собеседование. Он переводил взгляд с меня на кнопки панели.

— Да-да, вам бы надо выбрать одну из этих симпатичных кнопочек, — сказал он.

— Ох, простите! — каким-то чудом я взяла себя в руки. — Первый, пожалуйста.

Он нажал кнопку.

— Ничего денек, да?

— Я бы не сказала, — настроения поддерживать беседу у меня не было. — Я слишком много болтала и все провалила.

— И теперь отмалчиваетесь, чтобы все исправить? — поддразнил он.

Двери уже почти закрылись, но тут в щель просунулась чья-то рука. Двери послушно разъехались в стороны, и в лифт вошел Майк Померой.

У меня дух захватило. Вот это да! Майк Померой. Сам Померой! Мой кумир, может, самую малость постарел с тех пор, как я прилипала к экрану боясь пропустить очередной выпуск вечерних новостей. Но ему, пожалуй, идет: серебристые волосы, благородные морщины, мудрый взгляд. Нет, ну надо же! Я еду в одном лифте с самим Помероем!

Майк Померой небрежно кивнул красавцу. Лифт пошел вниз. Я собралась было заговорить, но прикусила язык. Я переводила взгляд с пола на табло, на котором высвечивались номера этажей. Ну надо же, я еду в одном лифте с Майком Помероем, я дышу с ним одним воздухом!

— Сэр, — не выдержав, повернулась я к нему, — я… ох, я так вами восхищаюсь, сэр… Я, просто… нет, ну надо же!

Молодой красавец явно забавлялся, наблюдая эту сцену.

— Я ваша большая-пребольшая поклонница. Просто огромная. Мы следили за всеми вашими репортажами… Всей семьей. Остальные ведущие вам в подметки не годятся. Правда. Знаете, когда я смотрела ваши репортажи из Косово, я будто сама там побывала.

— Она что, у тебя работает? — спросил Майк Померой у красавца.

— Нет, — ответил тот. — Я просто научил ее пользоваться лифтом.

У меня за спиной открылись двери.

— Вы высказались? — обернулся ко мне Майк.

— Да, — ответила я. Надо же, со мной заговорил Майк Померой! — Извините. Да.

— Позволите? — Он указал на раскрытые двери. Я перегораживала ему проход.

— Ой! — Я шарахнулась в сторону. — Да. Конечно. Всенепременно. Извините.

Майк Померой вышел. Двери закрылись.

— Господи! Вот это да! Прямо не верится. Скажите… вы его знаете?

Лифт остановился, и двери вновь поползли в стороны.

На лице молодого человека появилось подчеркнуто холодное выражение.

— Да, — ледяным тоном ответил он. — Хуже него на всем свете только два человека. — И с этими словами он вышел.

Пока лифт спускался до первого этажа, я пыталась взять себя в руки.

Ну что ж, не зря я приезжала на Ай-би-эс: увидела Майка Помероя собственной персоной. Может, перед ним я выставила себя еще большей дурой, чем перед Джерри Барнсом, но я не жалею.

Ведь у меня, похоже, был один-единственный шанс столкнуться с ним в лифте, и это произошло! Я устало брела по площади перед зданием Ай-би-эс, не заботясь о том, что могу поцарапать носки своих модельных туфель. Сняв с себя пропуск, я выкинула его в ближайшую урну. Пешеходы обтекали меня со всех сторон. Деловые ньюйоркцы. У них есть работа, есть средства к существованию. Им есть ради чего жить.

В кармане зазвонил телефон. Я достала аппарат и взглянула на номер.

Ай-би-эс.

Я ответила, не подумав, что из-за городского шума и журчания фонтана мне придется буквально орать. Не очень-то профессионально с моей стороны.

— Алло!

— Ладно, — раздался в трубке голос Джерри. — Давайте попробуем.

— Правда?! — выкрикнула я.

— Да. Но только не говорите потом, что я не предупреждал вас о зарплате.

Предупреждал, что правда то правда. Платить будут меньше, чем на предыдущей работе, а мне еще на Манхэттен переезжать. Да, но в тот момент я вообще нигде ничего не получала. Как ни крути, это к лучшему.

— Договорились.

— Приходите в понедельник, — и Джерри отключился.

Поначалу я остолбенела и, наверное, была похожа на утес, стоящий на каблуках посреди пенного моря манхэттенских пешеходов. Но потом я завопила и запрыгала от радости. Человек десять шарахнулись от меня как от полоумной. Я немного покружилась и, пританцовывая, направилась к ближайшему метро.

* * *

Чтобы не терять время, по пути домой я просматривала объявления о сдаче квартир.

— Нет, домашних животных я не держу, — объясняла я парню, который сдавал, судя по объявлению, неплохую однокомнатную квартирку. — Шумные гулянки? — рассмеялась я. — Если, конечно, не считать шумной гулянкой поедание непропеченного пирога в одиночестве, то нет. И меня совершенно не волнует вид из окна. Если напротив глухая стена, мне так даже спокойнее.

— Ну, барышня, — сказал он, — вы, честно говоря, производите странное впечатление, но так уж и быть, приходите смотреть квартиру.

Квартира оказалась непритязательной, но вполне подходящей. Остаток недели я посвятила переезду. Подписав договор на аренду, я тут же набрала номер фирмы, которая занимается перевозкой, а по пути домой зашла в упаковочную контору за коробками. Все мои пожитки уместились в три коробки. Я взгрустнула. Хотя, с другой стороны, тем меньше трат на переезд. Моя новая квартира была совсем крошечной. В ней я спокойно могла чистить зубы, включить тостер, достать одежду из шкафа, открыть окно и посмотреть по домофону кто пришел, — и все это не сходя с места. Если хочешь жить на Манхэттене, приходится чем-то жертвовать. Но ради собственной утренней программы я согласилась бы жить и в обувной коробке.

Подготовка мебели к вывозу тоже не отняла много времени. Как оказалось, мебель из IKEA не только собирать, но и разбирать просто. Кроме футона. Этого монстра я купила еще в студенческие времена, и он давно уже просился на помойку.

Через несколько дней я купила в новую квартиру диван.

Может, здесь я буду жить по-человечески.

Анна обалдела от рассказа об этих переменах, когда я пригласила ее выпить по коктейльчику в свой последний вечер в Нью-Джерси. На самом деле, это было, конечно, днем. Ведь мы с Анной жили по расписанию утренних новостей.

— «Доброе утро»? — переспросила она. — Я и не знала, что они еще в эфире.

Похоже, Анна не одинока в своем заблуждении.

— Ничего, теперь за них возьмусь я, и ты о нас услышишь.

— Давай за это выпьем! — Анна приблизила свой бокал к моему.

Я ей, конечно же, рассказала о встрече с Майком Помероем.

— А что он сейчас поделывает? Давненько его не видно в вечерних новостях.

— Его уволили, — объяснила я. — Он обозвал какого-то политика не то мудаком, не то использованным тампаксом, точно не помню. Но дело было в прямом эфире. Разразился жуткий скандал. А уж в какую сумму обошлась его выходка каналу…

— И что же он тогда делал на канале?

— Он снимает какие-то специальные репортажи. Но в прямой эфир его больше не выпускают. Ставлю что угодно: они до сих пор не расторгли с ним договор.

— Бекки, — Анна с тревогой посмотрела на меня, — слышишь, не вздумай за ним бегать. Говорят, он носит с собой пистолет.

— О чем ты? Да на фиг он мне сдался!

* * *

Не успела я оглянуться, как настал мой первый день на Ай-би-эс. Я надела лучший костюм, снова влезла в туфли на каблуках и прошлась по волосам распрямителем. Очень уж хотелось быть в первый день на высоте. Тем более что, похоже, многие здесь ожидали моего появления не без злорадства, предвкушая мой провал. Я просто не могла себе позволить дать слабину.

В конце концов, я из Нью-Джерси, а тем, кто оттуда родом, палец в рот не клади.

Я ожидала в холле, поставив рядом с собой аккуратненький чистый портфельчик. Совсем новый. Такой, какой должен быть у каждого профессионала. Исполненная решимости, я одернула юбку, вздохнула и набралась терпения.

Телевизор в холле как раз показывал «Доброе утро». Ведущие Пол Макви и Колин Пек подшучивали над декорациями, изображавшими солнечный свет.

— Завтра, — речь у Колин была яркой, но бессодержательной, что неудивительно, ведь на телевидении она оказалась, победив на конкурсе красоты, — мы покажем вам, что делать, если дома скопилось множество флаконов, в которых шампуня осталось совсем на донышке. — Она посмотрела на Пола и улыбнулась. — Мне всегда было интересно, что с ними можно сделать.

— О да, — поддержал ее Пол. — Вопрос и впрямь не из простых.

В холле появился кто-то из сотрудников канала, взглянул на экран и закатил глаза.

Я выпрямилась. Работа, прямо скажем, по мне. Мне предстоит не только улучшить программу, но сделать так, чтобы она пользовалась уважением на канале.

— А еще, — сказал Пол, — нас ждет новый репортаж о наводнении в Айове. Наконец-то тамошних жителей ждут утешительные новости о погоде.

Не может быть! Они опустились до новостей о наводнениях! Похоже, планку для программы изначально задали невысокую.

Тут вклинилась Колин:

— Так что смотрите нас завтра, и… — она взяла паузу, чтобы эффектно уйти с экрана, — спасибо, что провели утро вместе с нашей программой.

— Счастливо всем! — Пол помахал в камеру рукой.

— До свиданья, — Колин кивнула, будто императрица, которая в последний момент даровала жизнь приговоренному к казни. Ну что ж, при таком качестве программы смотрелось вполне органично.

Я вздохнула.

— Вас что, пригласили на собеседование в «Доброе утро»? — спросил охранник из-за стойки. — Вы новый ассистент или на стажировку?

— Вообще-то, — я слегка поправила прическу, — я новый продюсер.

— Еще один? — фыркнул охранник.

— Простите, что?

— Да так, ничего, — охранник поднял руки, будто сдавался. — Просто дружеский совет: не распаковывайте вещи.

Отлично. Даже охранник считает, что я не справлюсь. Может, не нужно было волосы распрямлять?

Наконец за мной пришли.

— Бекки Фуллер? — протянул мне руку флегматичный мужчина.

Я вскочила и ответила на пожатие.

— Да, это я.

— Меня зовут Ленни Бергман, — вяло улыбнулся он.

— …Шеф-редактор, — сказали мы в один голос.

— Да, — подхватила я, — я о вас слышала. Сначала вы работали на Дабл-ю-эй-би-си, потом два года на Си-би-эс, а здесь вы уже тринадцать лет.

— Точно, — Ленни впечатлила моя осведомленность. В свои сорок с небольшим он выглядел несколько потасканным. Ему явно не мешало бы подстричься. Осанка у него была такая, будто он взвалил себе на плечи все тяготы мира. Неужели тринадцать лет работы в «Добром утре» сделали из него пораженца?

— У меня к вам только один вопрос, — сказала я. — Почему не вы здесь продюсер?

— Ну-у, это не для меня, — сказал он.

Я покачала головой. Неужели ему не хочется продвинуться по карьерной лестнице?

— Я попробовал, — пояснил Ленни, — но через две недели меня разжаловали в помощники.

— Ах, вот оно что, — кивнула я, прикидываясь, что все понимаю.

— Но вам у нас понравится! — поправился он. — Вообще, отличная работа.

Охранник сдавленно фыркнул.