Мы с Алексом сидели в ресторане, но я была слишком взволнована, и мне кусок не лез в горло. Алекс заказал какие-то овощные тарталетки.

– Ты точно ничего не хочешь, ягодка? – спросил он. Я наблюдала, как Алекс ковырял в зубах, и понимала, что должна что-то сказать. Из-за ощущения вины у меня было скверно во рту. – Проклятый шпинат, – засмеялся он.

– По-моему, ничего не получается.

– Да, он прочно застрял. – Он вонзил зубочистку с другой стороны зуба.

– Нет, Алекс, я имею в виду нас. Ничего не получается.

– Что?

– Мне очень жаль.

– Так. Ты о чем говоришь?

– Я виновата, не ты, – неловко уверяла я его. Внезапно он извинился и сказал, что ему надо в туалет.

* * *

После ресторана Алекс предложил подвезти меня домой, даже когда я сказала, что могу взять такси. Он настаивал. Мы молча ехали, и тут зазвонил мой мобильный.

– Это я. Давай встретимся сегодня вечером.

– Сейчас я не могу говорить. Позвони мне завтра. – Дрожащими пальцами я отключила связь.

Алекс повернул ко мне лицо.

– Это был Финн, не так ли?

– Да, он.

– Финн причина твоих слов, да? Не то, что я ковырял в зубах? – Он слабо засмеялся.

– Да. – Лгать не имело смысла.

– Джози, ты мне в самом деле очень нравишься. У нас точно ничего нельзя исправить?

Я покачала головой. Никогда еще я не была так уверена в своем поступке.

* * *

На следующее утро Финн позвонил снова, на этот раз я была в офисе. Мы условились встретиться вечером. Я стала наводить порядок на своем столе – бесполезное дело, но я жутко нервничала.

– Перестань жужжать, – крикнула мне одна из коллег. – Ты все утро это делаешь. Надоела.

Правильно, надо успокоиться. Это всего лишь свидание. Возможно, мы обнаружим, что у нас не осталось ничего общего. Будет катастрофа…

– Дэвид, проснись! Я должна сообщить тебе подробности твоего завтрашнего полета. Гатвик, южный терминал, начало регистрадии в два тридцать. – Из моего голоса пропала раздражительность. Я была слишком счастлива, чтобы ворчать.

– Ты молодец, Джози.

– Дэвид, как бы мне ни нравилось быть твоей сварливой супругой, я хочу поговорить с тобой о том, что мне делать дальше. Мне нужно применять свое образование. Я многому научилась от тебя, но…

Он остановил меня.

– Джози, ты можешь делать все, что хочешь. Я дам тебе наилучшие рекомендации. Я счастлив, что ты так долго работала со мной.

Я сияла от радости.

– Спасибо. Кстати, несмотря на твои комплименты, я все равно не могу сегодня задерживаться на работе.

– Что, жаркое свидание?

– Да, раскаленное!

* * *

Мы встретились в маленьком тайском ресторане. Оба уткнулись в большое белое меню, делая вид, что озабочены выбором блюд. Финн даже надел очки.

– Я подумываю о лазерной коррекции зрения, – сказал он, – потому что терпеть не могу очки и контактные линзы.

– Очки тебе идут, – улыбнулась я.

– Спасибо.

– Пожалуй, креветки меня устроят, – неопределенно сказала я; слова на листе расплывались перед моими глазами. Наши меню отгораживали нас; мы боялись узнать друг о друге что-то, о чем не знали до этого. Например, что у Финна есть ребенок, или что я помолвлена, или что кто-то из нас болен какой-нибудь ужасной болезнью. Потом меню унесли, винную карту тоже, остался голый стол и мы с Финном. С чего нам начать?

– У меня к тебе пять вопросов, – сказал Финн, – по числу лет, которые мы не виделись.

Он налил нам по второму бокалу белого вина.

– О’кей. Я первая. – Почему ты перестал звонить, хотела спросить я, но вместо этого задала совершенно очевидный вопрос: – Ты окончил университет?

– Да. Благодаря тебе. – И он быстро добавил: – Честное слово, я серьезно говорю. После трех лет учебы в Кембридже я приехал в Лондон. Стажировался в больнице Святой Марии и в других. Ездил на восемь недель в Чикаго и работал в травматологии.

Я судорожно сжала в кулаке салфетку и сдвинула колени.

– Это вроде неотложной помощи?

– Да, типа того. Я видел огнестрельные и колотые раны, видел жертв ужасных автомобильных аварий, людей, спрыгнувших с высоты. – Он рассказывал, а я, конечно, заинтересованно кивала, но больше всего мне хотелось пробиться сквозь все формальности, отбросить их. – Очень тяжелый опыт, но полезный, – продолжал Финн.

– Как ты сдал экзамены?

Финн покраснел. Значит, в нем все-таки был ген скромности.

– Ты думаешь, что я хвастаюсь? – сказал он, проведя ладонью по шевелюре. Я улыбнулась.

– Все зависит от того, как говорить.

Он явно испытал облегчение. Проступили знакомые мне черты.

– Джози, ты не изменилась. О’кей. В Кембридже я получил 2:1 за доклиническую программу. Ну, это биологическая антропология, генетика, эволюция челвека и обезьяны.

– Да, – кивнула я, пытаясь оставаться серьезной. – Я знаю.

Финн улыбнулся.

– Потом, за следующие три года учебы, я получил степени MB и MS – бакалавра медицины и бакалавра хирургии, – серьезно рассказывал он. – Я сдал все предметы на высшие баллы и получил отлично по гинекологии и общей медицине. Экзамены были адски трудные, особенно клинические. Передо мной стоял высокопоставленный консультант, облеченный властью, и я должен был точно поставить диагноз пациенту А, ребенку с астмой, или пациенту Б с почечной недостаточностью. Это было ужасно.

– Представляю. Молодец, ты это заслужил. Так что у тебя сейчас?

– Недавно я стал старшим ординатором.

У тебя есть подружка?

– Что это такое?

– Я много работаю в стационаре, отслеживаю результаты рентгена и анализов крови, – скромно объяснил он. Я наклонилась вперед, подперла рукой подбородок и прикусила мизинец, изо всех сил стараясь сосредоточиться на его словах. – Хотя мог бы приходить туда два раза в неделю. Это не такая черная работа, как у простых ординаторов. Те делают все, что им прикажут.

– Конечно, тебе это не нравилось? – Я играла вилкой. Она выскользнула из моих пальцев и упала на пол.

– Я и забыл, какая ты неуклюжая. Подожди, я сейчас подниму ее.

Финн наклонился и извлек вилку из-под стола. Я обмахивала лицо салфеткой. Вдруг у меня перехватило дыхание – я почувствовала, как его рука погладила мою щиколотку. Я была в красных туфлях на высоком каблуке. Финн снова сел.

– Не нравилось, но так уж заведено, – сказал он с той знакомой мне легкой улыбкой. Я кивнула, но уже забыла свой вопрос.

– Не возражаешь, если я закурю? – сказал Финн.

– Нет. – Я чуть не рассмеялась, вспомнив наши дымные студенческие ночи. Теперь Финну пришлось спрашивать у меня разрешения, и мы сидели в чопорном ресторане, чинно и благородно, хотя мне хотелось одного – чтобы мое тело растаяло в его объятиях.

Финн полез в нагрудный карман за сигаретами. Даже то, как он прикуривал, было ужасно сексуально. Он поднес сигарету ко рту и затянулся. Я смотрела на витавший между нами дым.

– Что мы тут делаем, Финн? – Я перешла к делу.

Он закатал рукав на одной руке.

– Я думал о тебе, много думал. Все время.

Мне уже хотелось обнять его. Снова открыть его для себя. Но для Финна это было бы слишком просто, верно? Интересно, подумала я, приходилось ли ему когда-нибудь уговаривать подружку, или девчонки слетались к нему, стоило Финну лишь щелкнуть пальцами? Не сводя с меня глаз, он стряхнул пепел с сигареты.

– Ты перестал звонить, – сказала я.

– Я не был уверен, что возвращаться в прошлое хорошо. Я боялся того, что могу там обнаружить. Например, тебя с кем-то другим.

Я наклонилась ближе к нему. Я не хотела, чтобы нас слышал кто-то еще.

– Неужели это страшнее, чем вообще не видеть меня? Господи, Финн, ведь это трусость. Я писала тебе, когда была в Европе. – После той ночи с Кларки мне очень хотелось поговорить с Финном. Мы с Кларки с тех пор толком не разговаривали. Разве не хочется всегда чего-то знакомого, когда все вокруг кажется таким чужим?

– Джози, я был слишком погружен в повседневную суету. Теперь я это понимаю. Тогда, в Кембридже, был краткий миг счастья, слишком прекрасный, чтобы быть правдой. Мне не хотелось омрачить его разочарованием. Ты уехала, время было не то. Но разве это не знак свыше, что мы снова нашли друг друга? Теперь пришло наше время.

– Так ты наконец созрел? – Я потянулась через стол за сигаретой из его пачки.

Он выглядел растерянным, словно поток беседы направился против течения.

– Я не знал, что ты куришь. Я бы…

– Финн, ты много чего не знаешь про меня.

Он поднес мне зажигалку, я прикурила и глубоко затянулась. Когда мы встретились в Кембридже, он казался мне взрослым и более опытным во всех отношениях. Но теперь, пять лет спустя, все изменилось.

Он наклонился ко мне, чтобы взять меня за руку, но я решительно отдернула ее. В каком бы восторге я ни была от нашей встречи, мне надо было это сделать. Необходимо было убедиться, что Финн хотел меня так же сильно, как я его.

– А вдруг я больше не хочу, чтобы ты снова причинил мне боль? Проще всего нам было встретиться сегодня и снова пойти каждый своей дорогой. Без обиды. – Я бы умерла от разрыва сердца, если бы он согласился на это, но все равно должна была рискнуть.

– Я не собираюсь это делать. Я не намерен снова отпускать тебя. – Темп его голоса изменился. Теперь ему надо было говорить с напором. – Кто тот парень, с которым ты была вчера вечером?

– Алекс.

– Его имя я помню, – сказал он резким как бритва тоном. – Он не твой тип.

– Откуда тебе знать, кто мой тип? – засмеялась я.

Финн сердито тряхнул головой.

– Тебе едва ли может нравиться парень, который говорит слово «отношения». Для тебя он слишком примитивный.

– Но такой как ты, настолько неуловимый, что я никогда его не вижу, разве это мой тип?

– Мы были подростками! – воскликнул Финн и тут же огляделся по сторонам – не слушают ли его другие посетители. Все делали вид, что заняты едой, но я чувствовала, как они навострили уши. – Джей, я не могу повернуть время вспять, но могу кое-что сделать сейчас. Пожалуйста, скажи мне, что между вами все несерьезно.

– Это было бы слишком прямолинейно.

– Когда мы встретились, ты не могла сказать мне, что между нами ничего не было?

Моя решимость слабела.

– Если серьезно, я буду драться за тебя. – Он сжал кулаки. – Тут все просто. Скажи мне, что ты счастлива, раз я вернулся в твою жизнь. Это все, что мне нужно знать.

Показалось мне, или в самом деле все вокруг нас замолчало, притихло, и я слышала лишь свое собственное дыхание?

– Я счастлива.

В его улыбке я увидела облегчение.

– Давай не будем терять времени. Пойдем отсюда! – предложил он.

Я чувствовала себя словно в ловушке среди чужих столиков и чужих разговоров. Мы потушили сигареты. Несколько посетителей с любопытством посмотрели на нас, удивляясь, куда это мы вдруг заторопились.

– Простите, – крикнул официант. – Ваши креветки в тесте, сэр! Вы не заплатили!

Финн швырнул на столик пятидесятифунтовую банкноту. Я даже глазам своим не поверила и вгляделась в нее.

– Я возьму вот это, – сообщил он, схватив бутылку вина. – Я чувствую себя богачом, – сообщил он официанту. – Я только что встретил девушку, которую люблю. Сдачи не надо.

* * *

Мы с Финном взлетели на третий этаж. Финн стал целовать меня, не успела я открыть дверь. Мы запыхались, лестницы казались нескончаемыми и более крутыми, чем обычно. Я пыталась вставить ключ в замок, но моя рука дрожала.

– Финн, – пробормотала я, когда он поднял мои волосы и поцеловал в шею. Я повернулась к нему. Он толкнул меня к двери, и я ударилась спиной о почтовый ящик. Финн уже расстегивал мне пуговки на груди.

– Пойдем в квартиру, – сказала я. – Нас увидят.

Он застонал от разочарования.

– Ладно. Открой дверь, – сказал Финн.

– Я стараюсь! Оставь меня на минутку.

– Не могу оставить тебя ни на секунду.

Я услышала, как он выпил вино, оставил бутылку на грязном ковре в холле и обнял меня за талию, прижавшись губами к моему плечу и вдыхая запах моей кожи.

– Финн. – Я сгорбила плечи. От его прикосновений моя рука тряслась все сильнее, и я, смеясь, пыталась ее удержать. Мы словно бомбы с часовым механизмом могли взорваться от неутоленной страсти.

Шагнув в квартиру, мы с Финном стали срывать друг с друга одежду, словно неловкие подростки. Мы не собирались поразить или соблазнить, мы просто хотели друг друга. Финн потянул вниз молнию на спине моего черного платья, но она застряла. Он резко дернул, и ткань порвалась.

– Надеюсь, оно не очень дорогое, – пробормотал он. Я перешагнула через платье, и мы наткнулись на стол. Лампа и телефонный аппарат упали на пол. Я протянула руку к выключателю, но Финн потащил меня за собой.

– У тебя было много девчонок в Кембридже? – Я торопливо расстегивала его рубашку.

– Одна… или две.

Я толкнула его на диван.

– Ты встречался с Доминик?

– Недолго… Она сказала, что я слишком капризный.

– Ты? Не может быть!

Он сбросил с ног кроссовки и увлек меня за собой на белый ковер. Его руки расстегивали мне лифчик. Моя рука уже была в его трусах.

– Она… никогда… не знала… чего ей ждать… а что, Алекс хорош в постели?

– А Доминик?

Наши губы искали друг друга, наши тела пылали.

– Разве это важно? – сказал он. – Единственная, с кем я хочу теперь быть, это ты.

* * *

Мы занимались любовью на полу гостиной, любили друг друга под душем, очищали наши тела от прошедших любовных историй. Наконец наша кожа покраснела и очистилась, и теперь мы чувствовали только друг друга. В три утра мы жарили в моей крошечной оранжевой кухне тосты с беконом, смеялись и целовались, обжигаясь.

– Черт! – Финн сунул сковороду под холодную воду. Здравая идея, чтобы отвлечься на минутку, но она не сработала.

Мы не хотели спать. В ожидании утра мы вслушивались в звуки моей квартиры: тиканье часов, внезапное бурление воды в трубах, шум ветра в листьях деревьев за окном. Мы лежали лицом к лицу, утренний свет лазутчиком вползал сквозь окно спальни, напоминая нам, что начинался новый день. Финн не изменился, его волосы были такие же мягкие и чуть неровные на затылке, маленький шрам возле левого глаза рассказывал свою историю. Финн во многом выглядел моложе, чем в свои студенческие годы, прошедшие в стиле гранж, с крашеными волосами и щетиной на лице. Он стал еще красивее, если такое было возможно.

– Что ты сейчас делаешь? – спросил он. – Я хочу знать все. Ты занимаешься живописью?

– Да, когда это удается.

– Помнится, ты говорила мне, что хочешь открыть собственную выставку. Что это будет самая знойная выставка в Лондоне.

– Пока еще все чуть теплое, – засмеялась я. – Мне нужно накопить портфолио. Нужно рекламировать себя во всех галереях, и это самое трудное.

– У тебя все получится. Я не видел еще ни одного человека, которому бы не нравились твои работы… или ты. Ну, а что ты будешь делать через… – Он приподнялся надо мной и взял мой старый будильник в потертом кожаном футляре, подарок моей бабушки. – …через три часа?

– Буду говорить Дэвиду Гамильтому, чтобы он поднял свою задницу с постели и явился в офис.

– Это не он придумал лейбл для «Ред»? Это одна из моих любимых групп. Он гений. Чем ты занимаешься у него?

– Руковожу его жизнью.

Финн гладил мне руку; поцеловал синяк на моем локте – отметину его любви.

– Кларки будет недоволен. – Смена темы произошла резко, укол после ласки.

– Чем недоволен? – спросила я, сделав вид, что не поняла о чем он.

– Что я вернулся в твою жизнь. Он меня терпеть не может.

– Нет-нет, ты ошибаешься, – неуверенно возразила я, хотя знала, что он прав.

– У вас когда-нибудь была любовь?

– Нет.

– Вы целовались?

Что-то подсказало мне, что такая маленькая деталь может все осложнить, а мне в тот момент не хотелось ничего разрушать. Кларки почти не вспоминал о случившемся, так зачем вспоминать мне? Это было совершенно не важно.

– Нет, – ответила я.

– Не знаю, что хуже. Не видеть тебя пять лет, но все время помнить о тебе, или жить вот так, как Кларки, когда он видит тебя, но не может заполучить. Ведь он влюблен в тебя, я уверен в этом. Ты не спала с ним?

– Финн, ты исчез из моей жизни на пять лет. К сожалению, я не хранила верность тебе.

– Так ты спала с ним? – допытывался он.

– Нет. Но послушай – что было, то уже в прошлом. У нас с Кларки долгая история отношений. Если ты хочешь видеться со мной, приготовься к тому, что он будет рядом. Мы лучшие друзья на всю жизнь, нравится тебе или нет. – Финн кивнул, поразмыслив. Я обняла его за шею. – Так что тебе надо с этим смириться.

– О’кей, я попробую. Может, научусь испытывать к нему симпатию, раз уж он тебе так дорог…

Я решила переменить тему.

– Как поживает твой отец?

Финн удивился, но был тронут.

– Он развелся. Живет сейчас в Америке, у него все хорошо, но я его почти не вижу.

Его ладонь ласково погладила меня по щеке; на мне не осталось ни одного места, которого бы Финн не касался. Каждый мой нерв трепетал от прикосновения его пальцев. Наконец-то я снова могла себя чувствовать самой собой.