Я мчусь по коридору, вбегаю на кухню и наваливаюсь на столешницу, переводя дыхание. Родительницы не должны видеть меня такой! Меня только что повысили в должности! Я не могу терять такую работу. Я люблю эту работу. Хорошо еще, что сегодня пятница. Я закрываю лицо ладонями. О чем я думала прошлой ночью? Мне не следовало ходить вечером в бар. Я говорила Хьюго, что он зря решил отметить свой день рождения в четверг. Никто не сможет расслабиться, если на следующий день надо идти на работу. Он возразил, что некоторые из его друзей уезжают на выходные, что четверг единственный вечер, когда всех можно собрать. Я роюсь в сумочке, ищу освежитель дыхания, прыскаю себе в рот и чуть не задыхаюсь. Пахнет он непонятно чем, не мятой, но все равно это лучше, чем дышать перегаром на родителей малышей.

Я смешиваю краски и сейчас буду рисовать с детьми рождественские открытки, а сама смутно припоминаю, что Хьюго ворчал на меня вчера. Нет-нет, сегодня вечером я останусь дома. Уберусь в квартире. Что-нибудь приготовлю, может быть, даже испеку. Мы с братом снимаем убогую квартирку с двумя спальнями в Шефердс-Буш, за Аксбридж-роуд. В целом все нормально, но иногда я чувствую, что он не одобряет мой стиль жизни. В конце недели я хожу на вечеринки и часто приползаю домой под утро и дрыхну потом полдня. Но ладно тебе, Хьюго, мне двадцать шесть. Для чего тогда выходные? Мы молоды! В двадцать лет пьют все. Я бросила учебу в восемнадцать. Хьюго учится в Дареме, его специализация – английский. Он общительный, у него много друзей, но, в отличие от меня, никогда не любил вечеринки, потому что чувствует себя неуверенно среди толпы и в полутемных ночных клубах. «Если я пойду в туалет, а все отправятся на танцпол, я их уже не найду. Еще хуже, Полли, если я в том месте прежде ни разу не был, а все уже набрались и забыли про меня».

Смешав краски и расставив столики в классной комнате, я хватаю косметичку и привожу себя в более-менее приличный вид.

Хотите верьте, хотите нет, но я люблю свою работу. В моем классе восемнадцать двух- и трехлеток. Мне всегда нравилось играть с детьми. Мама утверждает, что у меня настоящий талант к этому. «Вероятно, потому что ты сама так и не повзрослела», – добавляет она. Типично для нее. Не может сказать комплимент, чтобы потом не понизить его. Впрочем, своих детей мне пока что не хочется. Я не хочу никакой ответственности за пределами нынешней. А тут я помогаю им учить алфавит, считать, рисовать, высмаркивать нос.

Я расчесываю длинные темные волосы, закалываю их и вспоминаю свои школьные дни. Я окончила школу с тремя неудами: двумя D и одной Е. Мама настояла на их пересдаче. Весь следующий год папа оплачивал репетитора, и я сдала те предметы на удивление хорошо (три В), потому что родители обещали в случае успеха отправить меня на год в Париж – учить французский. Париж, столица гламура! Я вспомнила слова тети Вив про то, что я когда-нибудь открою в Париже свою патиссерию. Короче, в том году я почти не кулинарничала, зато бродила по Елисейским Полям и переживала бурный роман с парижанином.

Мне стукнуло двадцать, когда я вернулась с разбитым сердцем. С французским языком было все хорошо, я сдала устный и письменный экзамены, но моя личная жизнь потерпела крах. Я познакомилась с неким парнем по имени Адриен, который работал в музее Родена и немного занимался скульптурой. Я вспоминаю, как мы бегали по улицам под проливным дождем, держась за руки, смеялись, целовались. Одно время мы были так увлечены друг другом, что пошли в церковь, сейчас даже не помню, в какую, а там вцепились в священника со словами: «Мы любим друг друга. Обвенчайте нас!» Он спросил, в курсе ли мои родители, что я задумала, а я ответила, словно на сцене «Ромео и Джульетты»: «Мои родители не поймут! Они считают, что я слишком молодая!»

Адриен бросил меня через несколько месяцев. «Я встретил другую», – сообщил он без церемоний. Сейчас, оглядываясь назад, я не жалею об этом. Это была невинная любовь, и она должна была неизбежно закончиться ничем. Вернувшись, я решила жить в Лондоне. Я нашла работу – рекламировать постановку «Отверженных» и продавать билеты. Я постоянно меняла квартиры, спала на полу, экономя деньги, и наконец накопила достаточно, чтобы снимать квартиру вместе с Хьюго. Мы всегда хотели жить вместе, с самого детства.

Я стираю с лица комочек косметики, гляжу на часы и мчусь в класс.

Я стою перед учениками.

– Как лает собачка?

– Гав-гав! – дружно отвечают ребятишки, некоторые хохочут.

– Давайте скажем слово КОТ!

– К… – говорят они, – О… Т!

– Как мяукает котик?

– Мяу-мяу!

Я гляжу в окно; великолепный зимний день, голубое небо.

– Правильно. Знаете что? Пойдемте гулять, – говорю я, решив, что свежий воздух пойдет всем на пользу. Помогаю им надеть курточки и шарфы. Некоторые из детей пришли в шерстяных шапочках. Под детский смех и щебет я вывожу их на площадку, солнце светит на наши лица. – Свежий воздух всем полезен, – говорю я им.

Я могу играть вот так часами, думаю я, когда мы садимся в кружок и поем песенку про кудрявого кузнечика. В конце песенки Лотти, одна из моих любимиц, обхватывает меня ручками и говорит:

– Я люблю тебя, мисс Полли. Сейчас мы споем эту песенку еще раз.

Пока дети играют, я ухожу в свой обычный закуток у запасного выхода, где меня никто не увидит, вытаскиваю мятую пачку сигарет и собираюсь закурить. Но тут звонит мой мобильный. Это Хьюго. Утром я его не видела, он ушел на работу.

– Полли, ты должна извиниться перед девушкой Алекса.

– Почему? Что я сделала?

– Ты практически повисла на нем.

– На ком?

– Ты флиртовала с Алексом всю ночь! Полли, это не смешно!

Я стараюсь не злиться.

– Мне жаль, честное слово, жаль!

– Тебе надо извиняться не передо мной. – Когда наш разговор заканчивается, я наконец-то щелкаю зажигалкой и закуриваю, пытаясь совладать с хаосом, наполнившим мой мозг, но почти ничего не могу вспомнить. Нет уж, сегодня вечером я никуда не пойду. Я втягиваю живот; к своему восторгу, нащупываю ребра. Сегодня я приготовлю Хьюго что-нибудь эдакое. Потом рано лягу спать. Вообще мне надо приступить к программе детокс. Месяц не квасить, по утрам протеиновый коктейль… Время прогулки подходит к концу, я снова звоню брату, представляя, как он томится за своим рабочим столом. Он теперь работает ассистентом на Би-би-си.

– Алло? – говорит он. Когда звонят друзья, Хьюго не видит на дисплее имени звонящего.

– Это я.

– А-а, ты? – Он вздыхает. – Что?

– Ты вечером будешь дома?

– Угу.

Я всегда знаю, что он злится, если отрывисто отвечает.

– Я приготовлю нам что-нибудь.

– Ты ведь ничего не ешь.

– Пожалуйста, Хьюго, ведь я пытаюсь извиниться. Я позвоню и подружке Алекса. – К моему удивлению, по щеке у меня ползет слеза. Я устала и ненавижу с ним спорить. – Я приготовлю нам что-нибудь вкусненькое.

Долгая пауза.

– Мамины спагетти карбонара?

– Договорились. – Я с облегчением улыбаюсь, потом спрашиваю: – Я действительно выглядела этой ночью полной дурой?

– Тебе надо извиниться.

Я ежусь, понимая, что это означает «да». Что со мной творится?

– Твои друзья, вероятно, подумали, что я ненормальная.

– Немного да. Полли, я…

– Я не буду пить месяц, – поспешно бормочу я, прежде чем он скажет опять, что он беспокоится за меня.

После работы я возвращаюсь домой со всем необходимым для маминой карбонары. Еще я купила для Хьюго мягкий шоколадный пудинг, один из его любимых. Я кладу его в холодильник, гляжу на бутылку вина в дверце. Закрываю холодильник, снова открываю и чуть не выскакиваю из своей кожи – потому что звонит мой мобильный.

– Что-то случилось? – спрашиваю я Джейни, сразу почувствовав, что у моей подруги проблемы.

– Мы с Уиллом разбежались, – зарыдала она. – Он встречается с кем-то еще.

– Ох, Джейни! Бедная!

Джейни познакомилась с Уиллом, когда училась на первом курсе университета. Они долго были неразлучны; потом они поселились вместе в Бэлхэме, но полгода назад она начала подозревать, что у него появилась другая. Слишком часто он «работал» по вечерам и поздно возвращался домой. Последней каплей стала их поездка в выходные в загородный отель, где он только и делал, что спал да тайком звонил по мобильному.

– Мне очень нужно с тобой увидеться, Полли.

Я колеблюсь.

– Понимаешь, я обещала Хьюго, что буду сегодня дома. Лучше ты приезжай к нам. Вот и поговорим. Я сейчас готовлю ужин. У нас полно еды.

– Мне сейчас ничего не лезет в глотку. Ох, Полли, пожалуйста, – умоляет она. – Мне очень нужно тебя увидеть. Хьюго не будет возражать, правда?

Когда я возвращаюсь к нашему столику с бутылкой вина, Джейни рассказывает, как она поругалась с Уиллом, когда он снова поздно вернулся из офиса.

– Я заявила ему, что заслуживаю большего.

– Правильно. Ты заслуживаешь гораздо лучшей жизни, – подтверждаю я и беру ее за руку.

– Он хотя бы мог сказать мне всю правду.

– А что он?

– Что он встречался с какой-то там Клэр, она работала с ним над последним фильмом, что ему не хотелось меня огорчать и все такое. Ох, Полли.

Я глажу ее по плечу, по голове.

– Все-таки лучше знать, – заверяю я. – Конечно, это больно, понятное дело, и ты чувствуешь себя обиженной и обманутой, но…

– Полли, – перебивает она, глядя на меня опухшими от слез глазами, – если честно, то это продолжалось месяцами. Я потеряла Уилла давно, просто не хотела это признавать. Как ни странно, я испытываю облегчение. Теперь я могу жить своей жизнью, больше не буду волноваться, почему уже два часа ночи, а его все нет. Ведь он был с ней, Полли. Иди ты к черту, Уилл. – Она поднимает бокал. – Теперь я буду спать. Мне не придется делить постель с этим грязным скотом, лживым ублюдком, храпящим мерзавцем. Ох, как хорошо, – провозглашает она с храброй улыбкой.

– Еще бы. Давай.

Она трясет головой.

– Давай заключим договор?

– Смотря какой.

– Уже Рождество и практически последняя ночь перед отъездом домой, верно?

Я киваю. Мы с Джейни поедем вместе в Норфолк. Ее родители до сих пор живут по соседству с моими.

– Давай больше ни слова о Уилле.

– Уилл? Кто такой Уилл?

Время идет. Мы с Джейни заказываем еще бутылку. Я понимаю, что завязывать с выпивкой до Рождества нет смысла. Вот с Нового года я перейду на строгий режим. Сейчас главное – подбодрить Джейни.

– Я ведь могу заниматься сексом с кем-нибудь еще, – озаряется она светлой мыслью, допивая свой бокал и подливая нам еще. – И я снова испытаю восторг первого поцелуя, верно, Полли?

– Валяй, действуй, – бормочу я, отвлекшись на парня, который сидел, опершись на стойку бара и корчил мне рожи – одна смешнее другой. У него растрепанные темно-русые волосы, бледная кожа, пронзительные голубые глаза. Одет в джинсы и белую рубашку. Мне нравится такой прикид. И я всегда предпочитаю блондинов. Джейни тоже оглядывается на бар.

– Вон тот, в белой рубашке, ничего…

Звонит мобильный. Это Хьюго. Я выключаю телефон и заливаю свою вину вином. Я должна быть тут, чтобы поддержать Джейни.

Когда моя подруга, пошатываясь, идет в сортир, я вижу, что парень в белой рубашке снова уставился на меня. Он делает свой ход, я так и знала.

– Готов побиться об заклад, она пойдет, приятель, – усмехается его дружок в кожаной куртке.

– Извиняюсь, – говорит тот, что в белой рубашке. – Я не с ним.

Я пожимаю плечами, стараясь держаться гордо.

– Я заметил, что у тебя никого нет, – говорит он.

– Ненадолго. – Я веду пальцем по краю бокала. – За меня можно не беспокоиться. – Я наклоняюсь к нему. Он наклоняется ко мне.

– Я Мэтью. Мэтью Кук.

– Полли Стивенс.

Джейн возвращается к столу.

– Можно мы с моим другом Грэмом угостим вас? – говорит нам Мэтью.

– Спасибо, мы согласны на шампанское, – отвечаю я.

Он поднимает брови.

– Ого, ты не мелочишься. Девушка хочет шампанского, – кричит Мэтт приятелю и направляется к бару, сказав, что мое желание для него – закон.

Джейни хихикает.

– Полли, хватай его. Он положил на тебя глаз.

– Ты хочешь остаться? – спрашиваю я. – Если нет, тогда пошли по домам!

– Замолкни, ладно? И помни о нашем уговоре. Это как раз то, что мне нужно.

Через минуту они садятся за наш столик с бутылкой и четырьмя бокалами. Мэтью рядом со мной. Грэм, упитанный, с двухдневной щетиной на пухлых щеках, возле Джейни. Ей не так повезло, как мне, думаю я.

– Чем же вы занимаетесь? – спрашивает Грэм у Джейни, наливая шампанское.

– Я менеджер натурных съемок, занимаюсь поиском мест для съемок рекламы и телесериалов и организацией их аренды. Примерно так, – отвечает Джейни.

– Я учительница.

– Мисс, я шалил, – говорит Мэтью. – По-моему, меня нужно отшлепать.

Мы смеемся. Мэтью прижимается ко мне бедром.

– А ты? – спрашиваю я.

– Ну… то да се… всего понемножку.

– По сути, это означает, что он ничего не делает, – заявляет Грэм.

– Моя мама говорит мне, что никогда не доверяй человеку, который делает то да се, – заявляет Джейни, явно тоже запавшая на Мэтью.

– Правда? Ну, если хотите знать, я девелопер по недвижимости. Сам себе босс.

– В принципе, это означает, что он ничего не делает, – смеется Грэм, а следом и все мы.

– Не слушайте его. Грэм ревнует, потому что я успешный девелопер. – Мэтью подливает мне шампанского. – Я только что продал свою конуру в Ислингтоне за кругленькую сумму. Прожил там полгода, перестроил верх с чердаком, все там пригладил, получилось убийственно.

– В таком случае, дружок, я повышу для тебя плату, – говорит Грэм, объяснив нам с Джейни, что Мэтью, пока ищет новый проект, живет у него.

– В любом случае после сорока я намерен отойти от всех дел и жить в Сен-Тропе.

– Мечтать не вредно, – замечаю я.

– За такие слова, мисс Стивенс, вас нужно отшлепать, – игриво отвечает он.

Вскоре на столе стоят две пустые бутылки, а мы собираемся в какой-то ночной клуб в Сохо, где у Мэтью знакомый вышибала. Мэтью заверяет, что нам не придется стоять в очереди.

Мы ныряем вниз по крутым ступенькам в какое-то темное пространство, где от громкой музыки вибрируют стены. Потом стоим у стойки бара и опрокидываем в глотку текилу. Вокруг меня уже все плывет.

– Ну, он нахал, – бормочет Джейни заплетающимся языком, – но клевый и не может оторвать от тебя глаз.

– А как насчет Грэма? – Мы обе поворачиваемся и смотрим на него.

– Ну… приятный, но не в моем вкусе. Мне нравится, когда у парня больше волос на голове.

Мы истерично хохочем.

– Я люблю тебя, Джейни, и у тебя все будет нормально. Без Уилла тебе будет лучше. Ты заслуживаешь большего.

– Я тоже тебя люблю, Полли. – Мы обнимаемся. – Только будь с ним осторожнее, – добавляет она. – Мне нравится этот парень, но…

– Как это – осторожнее? – восклицаю я, но тут Мэтью тащит меня на танцпол.

Я люблю это ощущение. Я танцую. Я свободна. Я машу рукой Джейни, зову ее к нам. Она и Грэм остаются у барной стойки. Мэтью крутит меня, его руки шарят по моей спине, по бедрам, развязывают тесемки на моем топе. Я ощущаю голой кожей его ладони. Меня наполняет сладкое предвкушение грядущей ночи. Я еле держусь на ногах. Мэтью поддерживает меня, потом тихонько говорит:

– Пойдем отсюда.

Я вижу грозовые молнии в глубине его голубых глаз, и у меня бурлит кровь.

– И что мы будем делать?

– Играть в скрэбл.

Я отталкиваю его, он прижимает меня к себе, схватив за попу.

– У меня есть планы на одну красивую женщину. – Он не отрывает от меня глаз.

– Где она?

– Ты смешная.

– А ты слишком самоуверенный. Какие же планы?

Он шепчет их мне на ухо, обдавая мою щеку теплым дыханием.

Я хихикаю, пытаясь отпереть дверь квартиры.

– Скорее, – бормочет Мэтью, целуя меня в шею, – иначе я трахну тебя прямо здесь.

Дверь Хьюго закрыта. Мы идем на кухню. Я открываю холодильник.

– Потом, – говорит он, ставит бутылку на пол и берет меня за руку. – Пойдем.

Я веду его к себе в спальню, закрываю дверь, и он прижимает меня к ней. Мы целуемся, жадно, страстно. Он расстегивает ремень и молнию на джинсах. Снова припадает ко мне губами. Потом лезет мне под юбку и поднимает мои ноги, успев снять с меня трусы. Все случилось очень быстро. Вскоре я уже сижу, обхватив его ногами за талию, а он держит меня под ягодицы. Я хочу его. Очень. Через секунду он уже внутри меня.

– Я вижу, что тебе нравится, – бормочет он, слушая мои стоны.

На следующее утро я встречаю Хьюго на кухне побрившегося и одетого для занятий в спортивном зале. Гляжу на часы. Всего девять часов.

Я включаю чайник. Как все случилось прошлой ночью? Я не помню, как пришла домой, попрощалась ли с Джейни. Надо позвонить ей и спросить, как ее дела.

Ну, а ночью… Кажется, мы с Мэтью взяли такси. Помню, как его рука лезла мне под юбку.

Я усмехаюсь. Секс был потрясающий. Грубый, но невероятно сладкий, и я хочу еще. После секса прямо у двери мы допили остаток вина и перебрались в постель. Мэтью прижал мои запястья к матрасу и сказал, чтобы я не шевелилась. Мне нравилось, как он командовал мной. Я часто спала с парнями, которые не знали, что делали. Их прикосновения были очень неуверенными. Но вот с Мэтью…

– Хорошо провела ночь? – спрашивает Хьюго.

– Что? – переспрашиваю я, оторвавшись от своих мыслей. Хьюго сидит за столом и ест намазанный маслом тост и жидкий мед. Его пухлые щеки чисто выбриты.

– Я спросил, хорошо провела ночь?

– Прости, Хьюго. Это все Джейни.

– Джейни. Верно.

– Она действительно была расстроена. – Он не верит мне. – Уилл ее обманывал. Ты ведь получил мое сообщение, верно?

Он кивает.

– Как у нее дела?

– Плохо.

Мы слышим, как хлопнула дверь.

– Полли, у нас кто-то есть?

– Угу, – отвечаю я.

– Ты позвонила подружке Алекса? – Снова строгий тон. Брат знает, что я не звонила.

– Позвоню, сегодня. – Я открываю холодильник, хватаю молоко. – Ты сегодня вечером будешь дома? Я приготовлю нам что-нибудь… Обещаю, что на этот раз никуда не уйду.

– Доброе утро. – Мэтью явился на кухню совершенно голый. – Ой, черт, – бормочет он, увидев мужчину, но не делает попытки прикрыться.

– Мэтт, это Хьюго. Мой брат.

– Извините, я не знал, что у нас компания. – Мэтью трясет руку Хьюго. – А то бы оделся.

– Ах, не беспокойся, Хьюго не видит твое сокровище.

– Иди сюда, мисс Стивенс. – Он хватает меня, шлепает по заду, и мы оба смеемся.

– Если бы даже видел, я уверен, что там нечего смотреть, – заявляет Хьюго, уходя из кухни. Мы заткнулись.

В то утро, когда Мэтт ушел, я вспоминаю про Джейни. Надо ей позвонить. Я знаю, прошлой ночью она храбрилась, но сейчас ей плохо. Конечно, ей захочется узнать, что было у нас с Мэтью, но этого я ей не скажу. Не нужно ей знать. Поцеловав меня на прощание у двери, он обещал позвонить. Все мои внутренние голоса уговаривали меня не продолжать общение с Мэттом. Ну провела я с ним ночь, и что? Это был секс, не более того. Конечно, с таким парнем невозможны серьезные отношения. Мне даже трудно подумать, что я представлю его маме! Я уже заношу палец, чтобы набрать номер Джейни, когда мой мобильный завибрировал. Я читаю текст и не могу стереть с лица детскую ухмылку.

«Увидимся сегодня? Надень снова ту короткую юбку. М.»