Сюзи, дети, Раскин и я совершали длинные пешие прогулки вдоль побережья; перед сном я читала сказки моей крестнице Роуз, а вечерами мы играли в карты с Томом и Дианой, родителями Сюзи. Они были красивой гламурной супружеской парой. За ужином они рассказывали мне о своей прежней жизни в Нью-Йорке, о том, как Том основал ювелирную компанию на Манхэттене.

– Я всегда мечтал жить в Америке, – признался Том.

Когда дети и родители Сюзи шли спать, мы с Сюзи до утра болтали и пили красное вино. Я наслаждалась ее обществом. Рядом с ней всегда появлялось чувство, будто я купаюсь в солнечных лучах. Также у меня оставалось время для творчества. Днем я находила какое-нибудь тихое местечко в доме, и в моей голове рождался сюжет будущего романа, попутно я делала заметки, касающиеся характера персонажей. Это было именно то, что мне на тот момент было нужно, говорила я Сюзи и благодарила ее за предоставленную мне возможность. Сюзи разделяла мои чувства и признавалась, что хотя и любит Марка, но иногда испытывает потребность отдохнуть от него.

Однако лучшее, что было в Олдборо, – это отсутствие вечеринок. У родителей Сюзи в комнате стоял свой телевизор, поэтому я отключила на неделю свой мобильник и ни с кем не общалась. И ничто не напоминало мне о приближающемся финале «Звездочета», хотя, наверное, на каждом канале постоянно мелькали анонсы. Благодаря этому у меня появилось время обо всем хорошенько подумать. Ночью, как правило, мои мысли были мрачными. Я лежала в постели и представляла, как, выйдя на пенсию, я сижу в кресле-качалке и смотрю на море, размышляя о жизни. Я даже знала, что о многом сожалею. Сожалею, что у меня так и не сложились доверительные отношения с мамой. Мы с Ником, решив жить с папой, заключили соглашение, что, раз мы близнецы, значит, должны всегда быть вместе. А Ник, в свою очередь, сказал, что не собирается прощать маму, так что мой выбор был предопределен. Я думала про Гая и о своих чувствах к нему. Я снова и снова прокручивала в голове наш поцелуй. Теперь я точно знала, что никогда не была влюблена ни в Джека, ни в Эда.

Утром мои мысли становились не такими мрачными. Я размышляла о более приземленных вещах. Например, о том, что должна сделать по возвращении домой, начиная с того, что мне нужно будет заняться поисками нового квартиранта с понедельника по пятницу, и заканчивая другой важной вещью – моим творчеством. «Не нужно больше искать себе оправдания, Джилли, – говорила я себе. – Отец Сюзи воплотил в жизнь мечту жить в Америке. И ты должна последовать его примеру».

Кроме того, мне нужно было забыть о Гае и нашем поцелуе, потому что, как когда-то сказала Глория, нет никакого смысла тратить свое время на того, кто не свободен. Но я решила все же поговорить с ним.

На целую неделю мне удалось убежать из Лондона: от его труб, толпы, даже Равенскорт-парка, и насладиться тишиной, морем, свежим воздухом и чудесной компанией.

И только когда я снова села в машину, чтобы начать долгий путь в Лондон, мой мобильник ожил и объявил, что у меня десять непрочитанных сообщений. «Разберусь с ними, когда вернусь домой», – пообещала я себе.

Мой безмятежный отдых внезапно закончился, когда на крыльце своего дома я увидела его.

– Где ты была, Джилли? – спросил он, помогая достать вещи из машины.

– Далеко. – Я смущенно посмотрела на него. Я не могла припомнить, когда он в последний раз навещал меня дома.

– Ник? Что произошло?

– Мне нужно было увидеть тебя.

– Проходи. С тобой все в порядке?

Брат проследовал за мной и Раскином в дом.

– Мое терпение лопнуло. Я ушел от нее, – сказал он.

Пока я готовила для нас тосты с арахисовым маслом, Ник рассказывал, каким был глупцом, что позволил Нэнси соблазнить себя, когда они впервые встретились.

– Она выглядела такой гламурной, и мне польстило ее внимание, но не думаю, что мы когда-либо действительно любили друг друга, – с болью в голосе признался он. – Джилли, когда я узнал, что она целовалась с Джеком, знаешь, что я почувствовал?

Я покачала головой.

– Ничего. Я как будто онемел. Меня это не волновало. Я не мог даже сосредоточиться на том, какую боль она причинила тебе. Именно в тот момент я осознал, что не могу больше жить во лжи, а именно этим я и занимался. Ведь так? Я живу во лжи. Забочусь о ней потому, что она мать моих детей. И делаю это, чтобы девочки ни в чем не нуждались, но… – Он печально покачал головой. – Я боюсь оставлять ее, но если я этого не сделаю… – Он сделал паузу. – Ты была права. Я заслуживаю лучшего, да?

– Конечно!

– Мне нужна твоя поддержка, – признался Ник. Он выглядел таким уязвимым. – Думаю, я давно должен был сделать это. Тогда, дома… но…

– Это разные вещи. Мама ушла от нас после смерти Мэган. – Я взяла его за руку.

– Я ведь правильно поступаю?

Я давно думала об этом.

– Неправильно быть несчастливым.

– Я тревожусь за детей, что с ними будет? Я бросаю их, – проговорил он. Я чувствовала, что его терзают угрызения совести.

– Конечно, ты их не бросаешь. Ты замечательный отец, – подчеркнула я. – Великолепный отец. И они не захотят потерять тебя. Не сравнивай это с тем, что случилось с нами. Это не одно и то же, Ник.

Он сжал кулаки.

– Я не хочу уходить от них, Джилли. Я не смогу, – твердил он, словно убеждая себя в чем-то. – Я так их люблю. Я хочу быть с ними независимо от того, что случилось. Как папа был с нами.

– Все будет хорошо. Ты всегда будешь рядом. А что на это сказала Нэнси? – спросила я, боясь услышать ответ.

Ник рассказал, как они решили расстаться полюбовно. К его удивлению, она была даже благодарна за это и призналась, что тоже давно не чувствует себя счастливой. При всех ее недостатках и нелюбви к Ричмонду они пришли к согласию, что должны остаться в родном районе, чтобы дети испытывали как можно меньше неудобств.

– Мне жаль, что у тебя так вышло с Джеком, – сказал Ник. – Правда жаль. Только взгляни на нас, – размышлял он вслух.

Я улыбнулась.

– Да, ну и парочка.

– Может, и к лучшему, что так вышло с Джеком…

– К лучшему? Что ты имеешь в виду?

– К лучшему, что ты обо всем узнала сейчас, а не потом. Живя с неправильным человеком, чувствуешь себя более одиноким, нежели когда рядом нет никого.