Я встаю на кровать и снимаю постер со Стиви Уандером. С двери сдергиваю постер «Битлз». Открываю гардероб и достаю китайское платье на свадьбу.

Мы сложили ее мешковатые свитера, майки и сетчатые жилетки. Все они уместились в сумке на молнии вместе с разнообразным хламом, жужжащей шутихой, компакт-дисками, блокнотом, фотоальбомом, ящичком с красками и футбольными значками.

– Что ты обуешь? Вот эти… или эти? – Я беру в руки ее большие черные башмаки и лиловые ботиночки «пикси». Сегодня она надела черную майку из моего магазина с маленькой серебряной звездой, которая, к сожалению, оказалась закрыта штанами. Она решает поехать в «пикси».

Наконец ее вместительная сумка собрана; единственное, мы не смогли найти Стиви Уандера.

– Я пришлю его тебе, обещаю.

Беллс, кажется, не слишком переживает. Она сказала, что хочет снять с кровати простыни, как они это делают дома.

– Пока, Изабель, – говорит Сэм, стоя в дверях спальни в джинсах и кожаной куртке. – Рад был познакомиться. Приезжай к нам еще. – Он придирчиво осматривает комнату и испытывает явное облегчение, видя ее чистой и без хлама. Все вернулось в нормальное русло. Все на своем месте; компакт-диски лежат в правильных футлярах; на кухне все сверкает чистотой. Мне будет скучно без еды, приготовленной Беллс. Сэм, что тебе делать на кухне, если ты не готовишь?

– Спасибо, Сэм. – Беллс пожимает ему руку.

– Не за что. Я со всем удовольствием. Но проблемо. – Он доволен, что она поблагодарила его без всяких напоминаний. – Кэти, увидимся позже.

Вечером, вернувшись домой, мы с Сэмом не сказали друг другу ни слова. Пока я укладывала Беллс спать, он уснул на диване, и я там его и оставила. Этим утром я сказала ему, что нам надо поговорить. Теперь он ушел, и через минуту хлопнула входная дверь.

– Так, готова к рок-н-роллу? – спрашиваю я и прижимаю пальцы к губам. Не думая, я говорю вещи, которые сказал бы Сэм, и это мне уже не нравится.

Беллс говорит «прощай» своей спальне.

Я беру ее сумку и закрываю за нами дверь.

– Пассажиры, направляющиеся в Хаверфордуэст, делают пересадку в Суонси, – сообщает громкоговоритель. Люди спешат мимо, а мы с Беллс стоим у информационной стойки и ждем Фиону, сотрудницу из Уэльса. Она должна сопроводить Беллс домой. Пора бы ей прийти; до отправления поезда остается десять минут.

– Билет у тебя есть?

– Да, Кэти.

– Как выглядит Фиона? – Я сканирую взглядом толпу. Может, мы не там ее ждем?

– Она жирная.

– Беллс! – смеюсь я.

– Как куропатка.

– Эдди и Ив будут рады снова тебя видеть. Ты ведь приедешь еще, правда? – Я тоже буду рада – вот что мне следовало бы ей сказать.

– Очень приятные люди. Я хотела бы повидаться с Марком.

– Да, я тоже. – Я по-прежнему думаю о Марке, о том, что он для нас сделал. Мы так и не встретились с ним, и вот теперь Беллс уезжает. У меня не было предлога, чтобы позвонить ему. И все же мне не верится, что я больше никогда его не увижу. Неужели он появился в нашей жизни только на тот короткий вечер? – Если я встречусь с ним, что ему передать?

– Чтобы он женился на мне! – говорит Беллс, покачиваясь взад и вперед. – Вон Фиона! – Беллс машет ей обеими руками. Фиона подходит к нам. На ней клетчатая юбка и белая блузка с рюшем.

– Здравствуйте, я Кэти. – Я пожимаю ей руку.

– Здравствуйте, – отвечает она. – Привет, Беллс. Как дела? – В ее голосе звучат теплые нотки. – Как прошли каникулы? Мэри-Вероника очень скучает без тебя, она вернулась вчера. – Она берет сумку Беллс, я иду за ними. – Нам надо торопиться, я опоздала. Думала, что мы встречаемся у билетной кассы. – Она смотрит на меня.

– Нет, я уверена, что мы договорились…

– Ничего, Кэти, все хорошо. Ну как, интересно было? – продолжает она.

– Да, интересно, – отвечает Беллс.

Фиона ведет нас к нужной платформе. У меня не будет времени ничего сказать, думаю я в панике, торопливо семеня ногами, чтобы не отстать. У меня было целое утро, чтобы сказать Беллс, что я с удовольствием приеду к ней, что последние дни были чудесными, но я так ничего и не сказала. Только спросила, есть ли у нее билет, вот и все.

– Мы катались на колесе обозрения, – сообщает Беллс. – Я видела оттуда весь Лондон.

– Замечательно, – улыбается Фиона. – Я вижу, ты зря времени не теряла. – Она поворачивается ко мне. – Спасибо, Кэти. Мы пойдем, поезд уходит через пару минут.

Я смотрю на большие часы. Они тикают, отсчитывая секунду за секундой.

– Мы хотим убедиться, что будем рядом с вагоном-рестораном, – поясняет Фиона, входя в вагон. Беллс идет за ней. – Попрощайся со своей сестрой, Беллс.

НЕТ! Мне хочется закричать. А ведь я хотела попрощаться нормально.

– Пока, Кэти, пока. – Беллс останавливается на подножке и пытается обернуться.

– Отойдите от двери, – велит кондуктор. Фиона ставит сумку Беллс на багажную полку.

– Изабель, осторожнее. Заходи в вагон, – велит она.

– Пока, Беллс, – выкрикиваю я. Она поворачивается и машет мне.

– Пока, Кэти. Спасибо, что позволила мне приехать. – Я вижу, как они с Фионой садятся на свои места. Беллс у окна, Фиона рядом. Беллс смотрит в окно и опять машет. Ударяется рукой о стекло. Кондуктор дует в свисток.

– Подождите! – Я протискиваюсь мимо кондуктора и нажимаю на красную кнопку, чтобы открыть автоматические двери их вагона. Фиона хочет что-то сказать, но я опережаю ее.

– Я хочу попрощаться со своей сестрой по-людски, – заявляю я, с трудом сглотнув из-за комка в горле.

– Привет, Кэти, – произносит Беллс.

– Привет, Беллс, – отвечаю я, и мои глаза наполняются слезами. – Я…

Ну, не теряй времени. На нас устремляются глаза других пассажиров.

– Извините, – сухо замечает кондуктор, – если вы не едете в Суонси, тогда покиньте, пожалуйста, вагон.

– Сматывайся отсюда! – кричит какой-то мальчишка и швыряет в меня теннисным мячиком. Он попадает Фионе в лоб. Беллс смеется. – Мы спешим.

Я морщусь.

– Фиона, извините. Больно?

– Да, чувствительно. – Она выпрямляет спину.

– Проваливай! – снова говорит кто-то. Обычно все пассажиры ведут себя сдержанно и не говорят друг другу ни слова. Чего же сегодня они так разорались?

– Спокойно. Она просто хочет попрощаться со своей сестрой, – вдруг произносит пассажир, сидящий напротив Фионы и Беллс. Я благодарно смотрю на него.

– Да! Пускай остается и нормально попрощается, – добавляет кто-то.

Теперь мне улыбается даже Фиона.

– Давайте, прощайтесь быстрее.

Я нагибаюсь и неловко целую Беллс в макушку ее шляпки с эмблемой. Моя сумочка ударяет по большому животу Фионы.

– Я приеду к тебе, и я буду тебе писать, обещаю. А ты приедешь еще в Лондон?

– Да, Кэти, да.

Я набираюсь храбрости и делаю еще одну вещь, прежде чем меня выталкивают из вагона. Я целую ее в щеку.

– Пока, Беллс. Я очень рада, что ты приехала ко мне. – Порывшись в сумочке, я достаю нашу фотографию, которую сняли японцы на колесе обозрения. На компьютере Сэма я сделала себе копию. – Вот, возьми. Может, ты покажешь ее своим друзьям? Или вставишь в свой альбом?

– Да, Кэти, обязательно. Милое фото. Спасибо, Кэти. Спасибо.

Кондуктор испепеляет меня взглядом и наконец дует в свисток. Я бегу по платформе рядом с вагоном. Беллс машет мне, я машу ей в ответ, слезы льются по моим щекам.

– Пока, Беллс. Пока. – Я взмахиваю в последний раз.

Я останавливаюсь и тупо гляжу вслед поезду, не зная, что делать дальше. Потом поправляю платье, откидываю назад волосы и тяжело вздыхаю. Ты уходишь, а жизнь продолжается, говорю я себе. Тут мне в голову приходит утешительная мысль, и я улыбаюсь. Ведь я могла расстаться с Беллс, ничего ей не сказав, но этого не случилось. Я сказала ей, как мне было приятно видеть ее рядом; я почувствовала, что это хорошее начало. Крошечная частица моей семьи вернулась ко мне.

Я ухожу с опустевшей тихой платформы и возвращаюсь в нормальный, суматошный мир.