Мы с Беллс стоим на платформе и ждем Марка. Наконец-то мы вздохнули с облегчением. В больнице мама одолела десять ступенек, и ее выписали. Она уже два дня как дома. Это фантастически здорово, что она вернулась. Единственное, что нас беспокоит, – она уже пытается готовить еду и хватается за все дела. Ее зрение пострадало из-за операции, и она часто натыкается на мебель, что-то опрокидывает.

Полная решимости вернуться более-менее к норме, она пыталась приготовить домашнее сердечное лекарство из бузины, наклонилась, чтобы взять кастрюлю и ударилась головой о шкаф. Папа срочно повез ее в больницу, потому что испугался, что у нее разойдутся швы.

– Неуклюжая команда вернулась, – пошутила мама, когда доктор сделал ей выговор за легкомыслие. Слава богу, все нормально, и дело обошлось огромным синяком.

– Еще три минуты, – говорит Беллс, глядя на бегущую строку над платформой.

– Две минуты… Одна… Марк! – Беллс неистово машет руками.

Он идет к нам. Его волосы, кажется, никогда не знали расчески, круглые очки придают ему сходство с профессором. Я вполне могу представить его в лаборатории в белом халате. Но сейчас он в темных джинсах, бледно-голубой полосатой рубашке, а на его лице появился загар. А с моего лица пропали все краски за время, которое я проводила в больнице. Беллс ударяет его по плечу.

– Привет, Марк.

– Привет, Беллс. – Он жмет ей руку и ласково ударяет ее в ответ. Потом поворачивается ко мне. Возникает неловкая ситуация, мы не знаем, как здороваться. Обнять друг друга? Поцеловать? Пожать руки? Я тянусь к нему, чтобы формально поцеловать его в щеку, а он обнимает меня. – Я не мог поверить, когда услышал об этом. Я так сочувствую вам.

– Спасибо, что приехал, – говорю я, упав в его объятия и желая, чтобы это длилось и длилось.

Когда я открываю дверь дома, мама кричит:

– Дорогая, мы на кухне. – Ей очень хочется взглянуть на Марка. – Это тот самый человек, который помог тебе отыскать Беллс? – спрашивает она, чувствуя, что тут может быть что-то поважнее.

Мы втроем входим на кухню и сталкиваемся с таким зрелищем: мама, папа и какой-то толстяк стоят возле тележки с париками.

– Здравствуйте, Марк, – воркует мама, протягивая ему руку. Я всегда подозревала, что ей хотелось, чтобы у нее был сын, потому что она всегда с особенным радушием относилась к парням. А еще она явно присматривается к нему как к потенциальному кандидату в зятья. – Кэти, Беллс, Марк, – говорит она, – это мистер Маршалл, специалист по парикам.

Он протягивает толстую, волосатую руку и обменивается с нами рукопожатиями.

– Ну не молодец ли ваша мама? – жизнерадостно говорит он. – Нам нужно лишь подобрать для нее подходящий парик, и она станет первой красавицей в городе!

Мама нервно похлопывает себя по голове. У нее почти не растут волосы, так, непонятно что. Папа говорит ей, что она походит на пушистого цыпленка.

Мистер Маршалл открывает первую страницу своего портфолио.

– Это миссис Хендерсон, с ней произошел ужасный случай, она потеряла все свои волосы, да-да. Знаете, есть такая редкая болезнь, когда они выпадают? Конечно, я ни за что не вспомню, как она называется. В общем, она лежала в ванне, да, а когда вылезла из нее, все ее волосы плавали в воде. Представляете, какой был шок? Она была вне себя.

Он показывает нам фото миссис Хендерсон до и после. На снимке «после» она в коричневом парике, который выглядит скорее как деревянная салатница, надетая на голову.

Мистер Маршалл протаскивает нас через все портфолио, и после этого я с ужасом жду, что он хочет предложить маме.

Он захлопывает портфолио. Все мы ждем, затаив дыхание.

– Ну, для начала как насчет этого? – Мистер Маршалл нагибается и достает из тележки нечто имбирное и похожее формой на капусту. Я почти готова расхохотаться, во всяком случае, в опасной близости от такой реакции. Марк тоже, я это знаю, я чувствую исходящие от него вибрации. На лице мамы отражается ужас. Папа немеет. Беллс начинает хохотать.

– Очень смешно, – говорит она. – Ха-ха, очень смешно.

Мистер Маршалл выглядит озадаченным, но игриво продолжает:

– Этот цвет близок к вашему натуральному. Давайте попробуем?

Он бережно надевает парик на мамину голову, поправляет его и убеждается, что каждый волосок лежит на своем месте. Потом делает шаг назад и изображает восторг. Мама смотрит на папу, ожидая его реакции. Папа смотрит на меня. Я смотрю на Марка. Марк поворачивается к Беллс.

– Вам нужно зеркало, – заявляет мистер Маршалл, когда никто из нас не произнес ни слова. Он берет квадратное зеркало и встает с ним перед мамой. – Знаете, просто супер! Вот мое мнение.

Мама пронзительно вскрикивает от разочарования.

– Но у меня были золотисто-каштановые волосы, как у моей дочери Изабель. – Она еще раз смотрит на себя и поскорее отворачивается.

– Мама, мы купим тебе красивые шелковые шарфы, – вмешиваюсь я. – Не нужен тебе парик.

Мы все соглашаемся с этим, кроме мистера Маршалла. Он страшно удручен. Мы с папой провожаем его к двери вместе с тележкой и нетронутыми париками.

– Спасибо, что вы пришли к нам, – спокойно говорит папа. – Извините, если мы показались вам грубыми или неблагодарными, но я не думаю, что моей жене сейчас нужен парик.

– Нет проблем, – отвечает мистер Маршалл, – но вы без колебаний звоните мне, если передумаете. Дверь в страну париков не закрыта, я оставлю ее, скажем так, слегка приоткрытой.

Мы с папой с трудом сохраняем серьезность. Дверь в страну париков?

– До встречи. – Он выкатывает из дома свою тележку.

Когда мы возвращаемся на кухню, мама застенчиво водит ладонью по голове.

– Очень приятно, что вы приехали к нам, – говорит она Марку, но я вижу, что ее мысли все еще возвращаются к тому парику.

– По-моему, вы сделали правильный выбор, – заверяет он. – Шелковый шарф вам очень пойдет.

– Но ведь ты не думал, что я стану вот такая, правда, дорогой? – обращается она к папе, все еще трогая свои коротенькие волосы. – Сейчас я едва ли выгляжу соответствующе, верно?

Выгляди классно, чувствуй себя классным, и ты будешь классным. Я вспомнила, как Сэм напевал это перед зеркалом, когда брился.

Папа шагает к ней и целует ее в макушку.

– Я люблю тебя всякой. И тебе не нужно прятаться под волосами. Как мы всегда говорили тебе, Беллс?

– Гляди миру в глаза, – отвечает она.

– Папа любил это повторять в нашем детстве, – объясняю я Марку.

– Правильно, – подтверждает папа. – Глядите миру в глаза.