В четверг вечером Марк приглашает меня поужинать. Я ухожу из магазина раньше обычного; Ив и моя новая продавщица, Джеки, справятся и без меня. Джеки неглупая и с энтузиазмом взялась за работу. Она увлекается дизайном и вяжет. Я даже собираюсь выставить ее изделия на продажу.

Я сижу на высоком табурете за стойкой на кухне у Марка. Передо мной лежит стопка бумаги. Страницы исписаны его красной ручкой. Эссе о романе «Мэр Кэстербриджа» с подчеркнутым ужасным словом «Обсудить». Я кручусь на табурете и играю с устройством, регулирующим высоту.

– Эгей! – восклицаю я, опускаясь ниже. – Мне нравится!

Он открывает холодильник.

– Проклятье! Нет молока. Что бы ты съела сегодня?

– Почему бы нам не пойти в ресторан? – предлагаю я. Мы с Марком никуда не ходили, не считая того вечера, когда мы смотрели школьную постановку. Обычно он готовил мне ужин, но я уже устала от спагетти болоньезе.

– В ресторан? Ты думаешь, наша дружба созрела для такой акции? – спрашивает он.

– Я считаю, что мы готовы. Я говорила тебе, что нашла квартиру, которая мне нравится?

– Ты переезжаешь? – спрашивает он, а потом удивляется самому себе. – Иногда я забываю, что ты живешь у Эммы и Джонни.

Они пока еще не виделись с Марком.

– У тебя ментионит, – сказала мне позавчера Эмма, когда мы покупали ей свадебное платье.

– Менти… что? – удивилась я.

– Ментионит. Ты говоришь о нем все время. Когда ты нас познакомишь?

Даже мама заметила во мне перемены, когда я недавно позвонила.

– У тебя что-то началось с Марком?

– Нет, ма, он просто друг.

– Бла-бла-бла, – недовольно проворчала она. – Любовь приходит, когда ты меньше всего ее ждешь. Не упусти свой шанс, Кэти. Если тебе нравится этот человек, скажи ему. Если нет, двигайся дальше. Ты должна использовать любую возможность, никогда не отказывайся от приглашений, потому что никогда не знаешь, что у тебя впереди. Когда я познакомилась с твоим отцом…

– Кэти, – слышу я голос Марка. Он легонько толкает меня. – Знаешь, у тебя это часто бывает.

– А? Прости? Что?

– Уходишь в свой собственный мир. О чем ты думаешь?

– Хм… о моей новой квартире.

– Где она находится?

– Близко от моего бутика. Это Чизуик.

Он наклоняется к стойке. Он в новых очках, почти таких же, как прежние. Мы купили их вместе. Еще я убедила его купить бледно-голубой свитер с круглым воротом, без дыр на рукавах.

– Что, жена вытащила тебя за покупками? – спросил парень в «Маркс &Спенсер», когда я советовала Марку попробовать другой стиль.

– Когда ты переезжаешь? – Марк подталкивает меня снова.

– Перед самым Рождеством. – Я нашла маленькую квартиру с двумя спальнями; вторая комната мне нужна для Беллс.

– Черт, меньше месяца осталось?

– Да. Эмма с Джонни устроят в мою честь через две недели прощальную вечеринку. Ко мне приедет Беллс, так что хорошо бы ты тоже пришел.

– Я постараюсь, – говорит он, и я бросаю в него красной ручкой.

– А Джесс, она будет?

– Я спрошу у нее.

– Почему вы не живете вместе?

– Ну, если учесть тот факт, что она живет в Эдинбурге… – Он явно хочет сменить тему. – Чай? Или тебе хочется чего-нибудь покрепче?

– Чай вполне меня порадует.

– Тогда поставь чайник. Я схожу за молоком и зефирными пирожными. – Он берет со стойки ключи и выходит.

Неожиданно начинает вибрировать мобильный Марка.

– Ответь, пожалуйста, вместо меня! – кричит он. Хлопает входная дверь.

Я нерешительно беру трубку. Не люблю отвечать вместо кого-то.

– Алло, это телефон Марка, – произношу я своим лучшим секретарским голосом.

– Кто это? – отрывисто спрашивает женский голос. Может, это Джесс?

– Просто Кэти.

– Просто Кэти, это Сача Фокс. Марк там?

– Сейчас его нет. – Она меня напугала.

– Это его агент. Пусть он мне позвонит, ладно? – говорит она не допускающим возражений тоном.

Я кладу мобильный и решаю пройтись по квартире Марка. Интересно, у нее были какие-то новости о книге? Вероятно. Я волнуюсь за Марка. Я прохожу по коридору мимо ванной, спускаюсь на три ступеньки вниз и оказываюсь в его спальне.

Это большая светлая комната с широкой кроватью и гладким изголовьем из резного дуба. Я с удовольствием отмечаю, что в ней не пахнет ни носками, ни несвежим бельем. Вместо занавесок жалюзи, на белом одеяле лежит газета. Он читает «Жизнь Пи». Рядом с этой книгой на столике в серебряной рамке стоит фотография. Джесс сидит на лодке в джинсовых шортах и пятнистом бикини, а Марк гордо стоит рядом с ней, держа барракуду. Джесс, к моей жгучей досаде, очень хорошенькая. И почему у нее нет щели между передними зубами или растительности на лице! Я чувствую себя как Гленн Клоуз из «Рокового влечения». Что со мной творится? Я прижимаю пальцы к вискам. Может, я заболела чем-нибудь? В последнее время я хожу какая-то странная, не в себе.

Я слышу, как закрылась дверь, бросаюсь к лестнице и мчусь в ванную, закрываюсь и спускаю воду. Потом выхожу и небрежно возвращаюсь в кухню.

– Кто звонил? – спрашивает Марк, сжимая бутылку молока.

– Твой агент.

– Правда? Мисс Сача Фокс? – Он нервно усмехается, садится рядом со мной на табурет и начинает мять руки, хрустя костяшками.

– Перестань, – говорю я, морщась. – Артрит заработаешь.

– Извини. – Он тяжело вздыхает. – Что она сказала?

– Ты должен ей позвонить.

– Как она говорила? В хорошем настроении?

– Чуточку отрывисто, – признаюсь я.

– Она всегда говорит отрывисто.

– Давай, – говорю я, подвинув к нему мобильный.

– А вдруг плохие новости? Сообщит мне об отказах всех издателей, к которым она обращалась, и скажет, что я никчемный писака? – Он роняет голову на руки. – Кэти, я так много работал над этой книгой. Мои рукописи и прежде не брали. Не знаю, зачем я продолжаю писать, это ужасно. Ты чувствуешь себя дураком, неудачником, каким-то насекомым. Если снова отказ, я просто не знаю… – Он вскакивает, проходит по кухне и снова садится. – Вообще-то, я чуточку нервничаю.

– Вижу, – замечаю я. Мне хочется обнять его, пожалеть. Вместо этого я хлопаю его по коленке. – Ладно, хватит тебе изображать королеву драмы.

– Я ничего не могу поделать.

– Послушай, твой агент, должно быть, верит в тебя. Она прислала бы тебе письмо, если бы это была плохая новость, – предполагаю я.

– Что ж, аргумент. Хотя раньше она так не делала.

– Ты хочешь, чтобы я ушла? – Пожалуйста, скажи, что нет. Мне до смерти хочется узнать, какие новости для тебя у мисс Сачи Фокс.

– Нет, останься, – горячо возражает он, беря мобильный. – Чай отменяется, ты можешь приготовить мне что-нибудь покрепче? Да, и пожелай мне удачи, – говорит он, набирает номер и выходит из кухни.

Смешивая водку с тоником, я репетирую фразы, которыми я стану утешать Марка. «Это их проигрыш» или «Тебе известно, что Джоан Роулинг получала кучу отказов, а теперь погляди на нее!» Нет, все не так, неубедительно. «Ты знаешь, что Вирджиния Вульф, Беатрис Поттер, Оноре де Бальзак и многие другие знаменитые писатели выпускали книги за свой счет на каком-то этапе своей карьеры? Для тебя это тоже может стать выходом». Я читала об этом в каком-то журнале…

Марк стоит передо мной и выглядит так, словно ему выписали талон за неправильную парковку. Он швыряет мобильный на стол. Я жду, что он скажет хоть что-нибудь. Но он все молчит.

– Сочувствую. – Я спешно протягиваю ему водку.

– Почему? – Он делает большой глоток. – Мою рукопись приняли! Ты права. Не будем возиться с ужином. Отпразднуем это дело, черт побери!

– Не может быть! Господи! – визжу я и бросаюсь к нему.

Он отрывает меня от пола.

– Меня напечатают, Кэти! Ты можешь в это поверить?

– Ура! – кричу я, смеясь и обнимая его. Он ставит меня обратно и открывает холодильник.

– Нам нужно выпить. Нет шампанского, проклятье!

– Я принесу. Я угощаю.

– Нет, просто не верится, – удивленно повторяет он, кружа по кухне, словно пьяный. – Теперь только бы мисс Фокс не попала под автобус, а издатели не сгорели или не обанкротились…

– Спокойно! Я вернусь через секунду.

Я вприпрыжку бегу по тротуару, словно радостный ребенок.

– У тебя вид, как у кошки, которая стащила колбасу и благополучно сожрала, – говорит мне продавец из винного.

– У моего друга приняли в издательстве рукопись. Теперь выпустят книгу!

– Вау, – улыбается он, беря у меня деньги. – Передай ему мои поздравления.

Все-таки есть приятные люди. Я люблю жизнь, думаю я. Почему весь мир считает, что британцы недоброжелательные, что они не любят успешных людей? Сегодня я таких не встречала!

Войдя в квартиру, я слышу, как Марк разговаривает на кухне по телефону. Я тихонько стою и слушаю.

– Мы отпразднуем это, когда ты приедешь. Нет, не надо, Джесс. Что я сегодня делаю? Ну, пожалуй, я выпью на радостях. – Я замечаю, что он не сказал, с кем. Он слушает ее, потом смеется. Потом снова долгая пауза. В его голосе звучит нежность. – Я знаю. Мне тоже хотелось бы, чтобы ты была здесь.

Конечно, она первая, кому он захотел позвонить и сообщить эту новость. Ведь это один из важнейших моментов в его жизни, и он должен быть с ней, не со мной. Почему я чувствую себя вроде как второсортной? Достаточно одного звонка от Джесс и – бамс! Кэти снова добрый друг, с кем можно славно посмеяться.

– Я тоже люблю тебя, – говорит он.

Вот так, хватит мечтать, Кэти. Только постарайся обойтись без разочарования. У нас с Марком замечательная дружба, мы прекрасно понимаем друг друга, но не более того. Конец истории, как сказал бы Сэм.

Мне надо зайти на кухню, выпить один бокал и топать домой. Я должна смириться с ситуацией. Я не хочу быть второсортной; я не позволю себе считать себя такой. Крепко сжав бутылку и набравшись сил, я вхожу на кухню.

– Зачем тебе уходить? – спрашивает Марк, мы только что выпили по бокалу шампанского. – Ладно тебе, выпей еще. – Он наполняет мой бокал.

Я отодвигаю его в сторону.

– Прости, Марк, у меня скоро будет нервный срыв из-за всех хлопот. У Эммы двадцать четыре часа в сутки новые идеи.

– В чем дело? – спрашивает он. Мой лепет его явно не убедил.

– Я хочу пойти домой и лечь. Я заболеваю.

Марк трогает мой лоб.

– У тебя все нормально. – Он берет меня за подбородок и заглядывает мне в глаза. – Я не хочу, чтобы ты уходила. Давай пойдем куда-нибудь вместе.

– Прости. – Я накрываю своей ладонью его руку и тут же убираю. Чмокаю его в щеку. – Молодец, Марк. Я горжусь тобой. – Я беру свою сумочку.

Он провожает меня до двери, сжимает мою руку.

– Почему ты все-таки уходишь? Скажи мне.

– Что? – переспрашиваю я, не в силах повернуться к нему лицом.

– Я пытаюсь сообразить, не сделал ли я чего-то за последние десять минут. Ну сказал что-нибудь не то.

– Ты ничего не сделал.

– Тогда останься.

– Я не могу. Пока, Марк. – Я еще раз целую его в щеку.