Вернувшись домой, я никак не могу сосредоточиться на рисовании и впервые не хочу есть. Мама куда-то ушла. Папа в своем домике, что-то пишет за столом. Падаю на диванчик, рядом с полкой фарфора.

У отца подрагивают уголки рта.

– Меня достали проблемы с доступом в Интернет, вот пишу очередную жалобу.

Я сижу в углу, полыхая от гнева. Да как Пита посмела обвинить меня в интрижке! И она даже не смогла вспомнить имя Олли!

Запечатав конверт, папа поворачивается ко мне.

– Что замышляешь?

– Ничего.

– Ничего всегда означает, что дело нечисто. Ребекка, что случилось?

Я рассказываю ему все с начала.

– Кто эта дрянная девчонка? – с оскорбленным видом произносит папа. – Я с ней разберусь.

Решимость на лице папы вызывает у меня улыбку.

– Получилась сцена из сериала «Династия», – признаюсь я.

После скандала, который устроила Пита, я тут же ушла. Мне надо было домой. Как-его-там-зовут?.. Мне надо было побыть одной.

– Если Джо и сомневался, стоит ли разрывать эти отношения, то сейчас он точно уверен, что поступил верно, – говорит папа.

Ранним вечером я оставляю очередное сообщение на автоответчике Китти со словами, что дело срочное, добавив: «Не волнуйся, еще не рожаю».

Потом, лежа в ванне, я прокручиваю в голове разговор с Питой. Разумеется, я не имею никакого отношения к их разрыву, так почему же я чувствую себя виноватой?

Завернувшись в полотенце, бросаю взгляд на свои наручные часы. Семь.

– Она всегда мешается под ногами… – передразниваю я Питу. – Тьфу! Ох, Олли, видел бы ты ее. – Достаю из-под подушки мягкую пижамку и, облегченно вздохнув, надеваю на толстые ноги мягкие тапочки. – Все, хватит с меня клубной жизни, окончательно и бесповоротно. Теперь только пижама и тапочки, до самых родов.

Спускаясь по лестнице, я гадаю, есть ли что-то интересное по телеку. Мама с папой ушли на ужин и игру в бридж. Мама предложила мне украсить елку, которую папа сегодня привез из садоводческого центра. Надеюсь, она заранее вытащила шары и мишуру. На полпути вниз звонит мобильный. Я ковыляю обратно в свою комнату.

– Это я, – говорит Китти. – Прости, я пропустила твой стотысячный звонок. Что там?

Я выкладываю все на одном дыхании.

– Спокойнее.

Я наконец вдыхаю.

– Может, вы с Джо действительно слишком часто видитесь? – осмеливается предположить Китти, тут же заверяя, что она ни в коем случае не защищает Питу.

– Как она могла подумать, что отношения у них разладились из-за меня? Мы же просто друзья.

– Ты об этом знаешь, я знаю, а она не уверена. Ей нужно было на кого-то повесить вину, а ты вовремя подвернулась.

– Надеюсь, Джо в норме. Может, позвонить ему?

– Нет. Тебе сейчас надо расслабиться, нельзя переживать.

Я снова глубоко вдыхаю.

– Господи, хоть бы ребенок уже поскорее родился.

– Включи дивидишку, съешь что-нибудь остренькое, со специями. Забудь про Питу и постарайся выспаться. Поговорим завтра.

Я кое-как начинаю украшать елку, а потом засыпаю под «Завтрак у Тифани». Будит меня стук в заднюю дверь.

На улице темень, льет дождь. На Джо нет пальто, с волос стекает вода. Я втягиваю его в дом.

– Ты уже ложилась? – спрашивает Джо, увидев мою пижаму и пушистые с полосками, как у зебры, тапочки, которые мне подарил Олли на прошлое Рождество.

– Я хотел узнать, как ты. – Джо усаживается за кухонный стол. – Прости, пожалуйста. Я и не думал, что она настолько плохо отреагирует.

– Я в норме.

– Она привыкла всегда добиваться своего, – объясняет Джо.

Он тянется к сахарнице, стоящей посреди стола, и принимается то набирать сахар ложкой, то высыпать обратно.

– Если кто и виноват, то я. Первые несколько месяцев были отличными. В основном из-за похоти. Меня покорила ее внешность. Да, я поверхностный! Такие дела. – Он виновато поднимает руки.

– Была бы я мужчиной, мне бы она тоже понравилась.

– В общем, я знал, что придется со всем этим покончить. Когда она позвала меня знакомиться с родителями, я не захотел. Понял, что у меня нет к ней глубоких чувств и никогда не будет. Попытался сегодня мягко ее к этому подвести. Не по телефону же.

Я касаюсь его руки, чтобы он перестал мусолить сахар.

– Прости, что она забыла имя Олли, – говорит Джо, – и за ее тон.

– Не волнуйся. Я большая девочка. Особенно сейчас. – Складываю руки на животе.

Джо не улыбается.

– Лучше бы она сорвалась на меня. После всего, что ты пережила, я совершенно не хотел, чтобы так произошло.

Я уговорила Джо остаться и помочь мне с елкой. Он выбирает симпатичную веточку и вешает на нее улыбчивого Санту.

– Больше ни слова о Пите. Ты-то как?

Рассказываю, что у меня во рту появилась язвочка из-за того, что я объелась ананасов.

– Зачем ты ешь ананасы?

Вешаю над Сантой ярко-красное стеклянное сердечко и задеваю рукой Джо. Говорю, что ананас, по идее, должен помочь быстрее родить.

Джо, смеясь, наклоняется с блестящим золотистым шаром к нижней ветке и замечает обернутый лентой конверт.

– Подарок родителям, – поясняю я. – Купила им билеты в Сиену на весну.

Хочу их отблагодарить за все, что они для меня сделали.

– И для тебя кое-что есть. – Поднимаю плоскую коробку, обернутую коричневой бумагой и перетянутую красной бархатной ленточкой.

– Для меня? Ого.

– Открывай.

– А у меня для тебя ничего нет.

– И хорошо. Ты не обязан. Открывай давай, – настаиваю я.

Внутри лежит масляная картина с изображением лимонного дерева, прямо как та, что нравилась Джо в Бристоле. Он смотрит на меня с теплотой в глазах.

– Спасибо, Джо. Это ты вдохновил меня снова взяться за рисование.

– Мне очень нравится, – улыбается он.

– Ее не продашь в Сотбис, но…

– Для меня она бесценна.

Мы продолжаем украшать елку. Я разворачиваю второго шоколадного оленя и, жуя, смеюсь, что это для ребенка, который оказался очень даже сладкоежкой.

– Весьма удобно. Сколько еще дней осталось?

– Десять.

– Черт.

– Спасибо. – Устанавливаю на верхушке серебристую фигурку ангелочка. – Теперь мне явно полегчало.

Мы едим яйца с тостами. Джо спрашивает о моих планах после рождения ребенка.

– Перееду в Лондон, как только смогу.

– И не будешь скучать по семье?

– До Лондона всего полтора часа.

– Ты хочешь вернуться?

Замечаю, что Джо почти не притронулся к еде.

– И да, и нет.

– А ты не думала остаться здесь? Навсегда? Сможешь начать новую жизнь.

– Джо, мне и тебя будет не хватать.

– Я рассуждаю, исходя из практических… – Он осекается. – И мне тебя будет не хватать, Бекка.

Я улыбаюсь.

– Последние полгода были сложные, но мне очень помогла поддержка семьи, встречи с Анни, ребенок… – Опускаю взгляд на свой огромный живот. – И работа в «Мезо Джо». Ну, не только. Еще ты.

– Я?

– Я рада, что ты вернулся в мою жизнь, и я так рада, что мы смогли оставить прошлое позади. Олли бы этого хотел, несмотря ни на что. Я не забуду время, которое мы провели вместе.

– И я не забуду. Но мы ведь продолжим общаться? А то ты так говоришь, будто мы еще на десять лет пропадем!

Мы начинаем вспоминать дегустационный курс. Как Адам с гордостью получил сертификат, который он собирался повесить в рамочке. Как Джанет задорно хохотала и пьянела, как Моника избегала вечно растрепанного Генри, а потом влюбилась в симпатичного Скотта. Как Джо помогал мне пережить день рождения Олли и как мы гуляли с его отцом, Фрэнсисом.

– Ну, когда в «Лобстер-Пот»? – спрашиваю я, и мы начинаем смеяться.

– Если бы мы так не веселились, я бы заплакал, – добавляет Джо.

Потом мы сидим и слушаем шум дождя.

– Ты мне тоже помогала, Бекка, – наконец нарушает тишину Джо. – Всегда чувствовал какую-то пустоту после того, как потерял связь с тобой и Олли.

– Погоди-ка…

– Бекка? Что ты делаешь?

Поднявшись в комнату, я достаю из-под кровати коробку с вещами Олли. Возвращаюсь уже с конвертом.

Джо его открывает. Внутри лежат их фотографии, которые Олли хранил в нижнем ящике стола. У Джо на глазах выступают слезы.

– О, тот день. Нам было скучно, поэтому мы пошли в город. Ты тогда училась во Флоренции.

– Ну, без меня там точно было скучно, – шучу я.

Джо берет вторую фотографию.

– А это с новогодней вечеринки у Китти, да? Отличный снимок. Ох, какие мы тут еще молодые! Я правда могу оставить их себе?

Киваю, тронутая тем, сколько эти фотографии для него значат.

Мы продолжаем вспоминать. Как поднялись на холм Святой Екатерины, и Джо, прощаясь с Олли, отпускал воздушные шарики. Как мы играли в «Мистера Лягушку» в лабиринте, и школьники смеялись над Джо в красных трусах.

– После такого дня мне бы не помешало как следует проораться. Пойдем? – предлагает он.

– Кажется, я и шага в гору не смогу сделать.

– Я тебя отнесу.

– И спину себе сломаешь?

– Еще десять дней, – рассуждает Джо вслух, – и все изменится.

– Знаю. Мне повезло, что я тут на подушках прохлаждаюсь. Двигаться дальше страшно, но я, кажется, нашла подходящую съемную квартиру…

– Я не хочу, чтобы ты уезжала.

– Ты можешь у нас гостить, плюс я буду постоянно сюда возвращаться. Даже не заметишь, что я живу в другом месте.

– Я не хочу, чтобы ты уезжала.

– Джо?

Он делает глубокий вдох.

– Пита не зря ревновала.

– Что?

– Боже, поверить не могу, что сейчас это скажу. – Встав, он принимается мерить комнату шагами. – Понимаешь, Бекка, она была права. Частично мы расстались, потому что… ну, я ее не любил.

Я тоже поднимаюсь, ставлю кружку в раковину.

– Бекка, посмотри на меня.

Он стоит рядом. Берет меня за руку, поворачивает к себе.

– Я полюбил тебя еще в Бристоле, ты знаешь. Мы провели вместе одну ночь, но ты не могла стать моей. Ты встречалась с моим лучшим другом. Представляешь, каково мне было? Ты стала для меня всем, и это до сих пор так, и мысль о том, что я тебя больше не увижу, что тебя не будет рядом, разбивает мне сердце и…

Я отстраняюсь.

– Джо! Перестань. Не говори так.

– Я ничего не могу поделать со своими чувствами.

– Джо, прошу…

– Я тебя люблю.

– Нет! Это неправильно, все это неправильно.

– Бекка…

– Ты не сможешь заменить Олли. Никто не сможет!

– Да. Хорошо, я понимаю.

Он уходит из кухни. Хлопает задняя дверь. Я зажмуриваюсь, стараясь отвлечься от боли. Слышу шаги по дорожке. Что же делать? Что я натворила?

– Джо! Прости! – кричу я и бегу к двери.

Распахнув ее, я оказываюсь под ливнем. Мчусь обратно на кухню и хватаю телефон. Хочу позвонить, попросить его вернуться, однако по животу расползается тупая боль. А потом отходят воды. Я вытираю ноги кухонными полотенцами и, стискивая живот руками, снова добираюсь до двери. Джо уже слишком далеко.

– Джо! – зову я. Он не слышит. – Джо!

Он ушел.

Набираю его номер.

– Вы дозвонились Джо Лоусону…

Пробую еще раз, яростно нажимая кнопки. Боль возвращается, теперь уже сильнее.