В два часа ночи в нашу последнюю ночь в Аспене Питер обвел кончиком пальца контур моих губ. Он позвонил где-то в одиннадцать вечера в воскресенье, сказал, что поужинал с друзьями и хочет прийти, раз Филип уже уехал. Я попыталась извиниться за неожиданный приезд Филипа, но он просто сказал:

— Давай это оставим.

Мы лежали неподвижно. Его пальцы скользили по моей груди точно так, как я когда-то фантазировала об этом, с той лишь разницей, что теперь эта ласка была знакомой, а не вела в неизведанное.

Он заговорил первым.

— Мне тут подумалось, что, когда я сказал: «Пора», я ошибался.

— Ты даже не «пора» сказал, а «давно пора».

— Ты еще не готова, Джейми.

— Разве ты можешь судить о том, готова я или нет? — Ну вот, я так боялась того, что приезд Филипа нам помещает! Это из-за Филипа Питер решил, что я не готова. Однако в глубине души я понимала, что он прав, и это заставляло меня нервничать. Я попыталась оттолкнуть эту мысль. Я полюбила этого потрясающего мужчину, и проще всего было стать дерзкой и романтичной. У него были такие сладкие губы, и шея так замечательно пахла. Мне ничего так не хотелось, как раствориться в безудержных ласках, чтобы путаться в простынях и падать с кровати. Даже маленькая доза реальности была мне не по силам в эту минуту.

— Не надо. Нам так хорошо было вдвоем. Мне, правда, очень жаль, что Филип приехал. Это так не вовремя. Но у него проблемы с делами, со мной это никак не связано.

— Меня беспокоит не то, что он приехал. Просто между вами еще не все кончено. Вы с ним пока еще одна команда, у вас слишком привычные взаимоотношения. Я очень четко почувствовал это сегодня.

— Мы просто старались для Дилана. Ты это знаешь. И что еще я могу сделать? Я сказала ему, что хочу развода, — разве этого мало?

— Тебе нужна передышка.

— Кто сказал, что я хочу передышки? Я много лет терпела этот брак без любви, пытаясь оправдать его для себя. С этим покончено, и я прекрасно себя чувствую. Я не хочу ждать. Я и так слишком долго ждала.

— Поверь мне, я знаю, о чем говорю.

— Ты опять слишком самонадеян. С какой стати ты решаешь все за меня?

— Потому что меня волнуешь ты и наши взаимоотношения. Это же очевидно: если у тебя не будет передышки, у нас все пойдет кувырком.

Мне нравилось, что он говорит о нас как о едином целом, но мне совсем не хотелось ждать, а он обрекал меня на ожидание. С другой стороны, в глубине души я понимала, что он прав. Я просто не была готова это принять.

— И вот еще что: я обо всем договорился. Спонсоры, меня не подвели.

— Я знаю. Твои друзья рассказали мне на вечеринке.

— Правда? — Он был изумлен. — А что же ты не сказала мне, что все знаешь?

— Спонсорская поддержка — слишком хорошая причина для твоего ухода. А я хотела, чтобы ты остался со мной и с детьми.

— Я тоже все никак не мог об этом заговорить, — отозвался он спокойно. — По той же самой причине. Мне пришлось бы обманывать тебя. — Он поцеловал меня. — Я тогда словно застрял на одном месте, и это было тяжело. — Он поцеловал меня еще раз, а потом вдруг резко остановился. — Так что с программой все может закончиться очень успешно.

— Здорово.

— Поэтому в течение нескольких ближайших месяцев я буду очень занят ее усовершенствованием и продвижением на рынок.

— Понятно.

Это что, способ сказать мне, что он не уверен? Неужели весь смысл разговора о передышках — подвести меня к мысли о том, что у нас ничего не получится? Не может быть. Я перегнулась через постель и натянула белую майку. Для такого разговора я хотела быть одетой, хотя бы наполовину. Утром мы вернемся в Нью-Йорк, и я знала, что после этого в нашей украденной аспенской близости многое изменится. На какой-то момент у меня в голове произошел сбой, как в телевизоре, когда при нарушении трансляции на экране появляется «снег». Потом мысли мои несколько прояснились, и я смогла понять, что Питер в игры не играет. Если бы он не хотел быть со мной, он бы мне так все и сказал. Ну, хорошо, так было ли мне нужно время? Была ли я готова впустить Питера в свою нью-йоркскую жизнь, начиная с завтрашнего дня, когда самолет совершит посадку в аэропорту имени Кеннеди? Просто сказать Иветте и Каролине, что он теперь будет спать со мной, но пижаму ему гладить не надо?

— Ну, ладно, — сказала я резонно, — тебе надо сосредоточиться на работе.

— Дело не только в этом. Здесь так хорошо. Я погощу несколько дней у старых друзей. Пока не придут деньги, а это случится лишь через несколько месяцев, я все равно буду жить в основном в Калифорнии. Потом я приеду домой.

У меня резко упало настроение. Ну вот, начинается.

— Почему? Ты ведь можешь полететь домой вместе с нами. У тебя же есть билет на наш рейс.

— Перед тобой и Филипом долгий путь. Вам надо продумать детали развода, поддержать детей, найти новые квартиры. К тому же тебе нужно снова начать работать, что не менее важно. Для всего этого требуется свобода.

— Ты еще сомневаешься насчет нас с Филипом?

— Если не считать того, что ты все еще зовешь его милым, — нет. Но дело не в нем, а в тебе. Пока ты не пришла в себя, пока у тебя переходный период, ты отодвигаешься от меня. Ты хоть представляешь, насколько холодна ты была в Нью-Йорке?

— Не холодна я была! Мне было больно.

— То есть ты хочешь сказать, что готова начать все всерьез? Прямо сейчас?

— Я… ну, наверное.

— Вот видишь? Ты сейчас все и сказала. Ты не можешь сказать это уверенно, потому что ты не уверена. Я знаю, что я тебе дорог. Что у нас близкие отношения. И у меня есть дело, которое нужно закончить. Прямо сейчас. Отдаться ему целиком. И хотя тебе не нравится это слышать, ты на самом деле все еще не знаешь, чего ты хочешь.

— Да перестань ты об этом думать! Подумай о последних днях. Нам было хорошо вдвоем. Очень, очень хорошо.

— Я пытаюсь поступить правильно. — У него был слишком серьезный вид. — Ты не готова убежать со мной от всего мира. А я не хочу, чтобы все это кончилось катастрофой.

Разговор наш ходил по кругу. Я устала. Правильные поступки, независимость — слишком много он придавал этому значения. Я терзалась много месяцев подряд, и теперь хотела только одного: заполучить этого мужчину и не отпускать его. Наконец, я откинулась на спину и уставилась в потолок, гадая, каково это будет — несколько месяцев без Питера. Кажется, этот спор я проигрывала.

— И часто ты бываешь таким рассудительным?

— Только если это важно для меня, — сказал он.

— Но Дилан…

— Я не буду терять Дилана из виду. Ты разбирайся с мужем и решай, чего ты хочешь. Здесь нам было здорово. И, может быть, через несколько месяцев, когда ты со всем определишься, все снова будет здорово. Но пока я уеду.

Дети ждали, пока Питер приготовит их любимый завтрак — свои знаменитые черничные блины; вели они себя необычно хорошо: тихо и спокойно. Атмосфера в комнате была странная. Все игры на столе были аккуратно сложены и убраны: детский «Эрудит», реверси, лото. Фломастеры и бумага для рисования были сложены в отдельные пластиковые пакеты, которые лежали рядом с рюкзаками. Я проверила сумку с вещами для Майкла — все было на месте: подгузники, салфетки, несколько толстых книжек с картинками, чашка с крышкой и сменная одежда. На веранде за дверью лежали три огромных, набитых до отказа саквояжа от Л. Л. Бин. И пошла по коридору обратно к кухне; Питер встретил меня на полпути и протянул стакан апельсинового сока.

— Твои лыжи на крыше машины, — сказал он. Лицо непроницаемое, ни капли эмоций.

Дети чуть с ума не сошли от восторга, когда Питер, подбрасывая блины над сковородкой, пропустил парочку, и они плюхнулись на пол. Я знала, что он сделал это нарочно. Я обошла его и положила себе хлопьев. Он не улыбнулся мне, не прикоснулся ко мне, не тронул пальцем мою ладонь, протягивая кофе. Он просто продолжал развлекать детей, будто между нами ничего не было.

Мы расселись вокруг стола — я, Дети, Питер и Иветта. Посреди завтрака Питер вдруг громко хлопнул в ладоши.

— Так, ребята, у меня объявление.

Дети удивленно посмотрели на него. Иветта, вопреки своим правилам, тоже привязавшаяся к нему, внимательно прислушалась.

— У меня накопилась кое-какая работа. Помните программу, которую я вам показывал? — Дети кивнули. — Ну, так вот, те люди, которые заплатили мне за это, хотят, чтобы я еще немного поработал, чтобы помочь детям в школе. — У Дилана в глазах появились слезы. Он все понял раньше, чем младшие.

Питер заметил это, но не стал останавливаться. Это было на него не похоже.

— Так что теперь мне придется много времени проводить в Калифорнии.

Грейси начала понимать.

— Долго? Целый день?

— Ну, немного подольше, но я обещаю тебе, что обязательно позвоню, как только все выясню.

Иветта шумно вздохнула и поднесла руку ко рту. У Дилана из глаз потекли слезы.

— Почему Дилан плачет? — спросила Грейси.

У Питера в глазах тоже появились слезы. Все, с меня хватит. Я встала и пошла на кухню. Наклонившись над раковиной и упершись в нее руками, я закрыла глаза. Меня охватила невыразимая усталость.

Возвращаясь в коридор, я вспомнила эпизод, случившийся прошлой ночью у меня в спальне. Я лежала на полу перед камином, выгнув спину и прикрыв глаза подушкой, немного стесняясь того, насколько сильное удовольствие я получаю. Приоткрыв на мгновение глаза, я посмотрела, как прямо надо мной поднимается и опускается его грудь, и запомнила, как плавно движется его тело. Если бы я продолжала прокручивать это воспоминание, то врезалась бы в стену.

Печальная сцена за завтраком не изменилась: Майкл ничего не понимал, Иветта смахивала со стола крошки, Грейси расчесывала пухлыми пальчиками волосы Барби, пытаясь их распутать. Я заметила, что у нее дергается верхняя губа, как всегда перед тем, когда она собирается заплакать. Вдруг Питер взял Дилана на руки, чего раньше никогда не делал, — все-таки Дилан был уже не маленький, сел на диван, посадил его к себе на колени и крепко обнял. Дилан свернулся калачиком и зарыдал. Питер стал его укачивать.

— Ну, ну, дружок. Это же не навсегда, просто на некоторое время. Помнишь, как мы строили контрольную башню аэропорта? На это четыре дня ушло, я и не думал, что у тебя хватит терпения. Черт, у меня у самого не хватило. Но ты мне сказал, что терпение — это главное. Помнишь? Главное — терпение. А эта башня была…

Дилан заплакал еще сильнее. Ему наплевать было на башни из «Лего». У него сердце разрывалось.

— Ты не можешь вот так нас бросить! Это неправильно. Это нечестно!

— Дилан, послушай, я вас не бросаю.

— Бросаешь! — И, сквозь всхлипывание и тяжелое дыхание: — Сначала папа, потом ты… Все одно и то же!

— Дилан, хватит! — Питер тронул Дилана за щеку и повернул к себе, придерживая его за голову, как младенца. — Хватит. Папа тут ни при чем. Папа тебя не бросает. Он тебя очень сильно любит. И я тебя тоже очень люблю.

— Ты же теперь в другом штате будешь жить!

Теперь Грейси подползла к Питеру и прижалась к нему.

— А ты вернешься повидаться с нами?

— Когда-нибудь вернусь, но не сейчас, красавица.

Она всхлипнула и озадаченно уставилась перед собой, посасывая палец и пытаясь понять, почему Дилан так плачет; ей было не поверить, что Питер может просто взять и исчезнуть из привычной ей жизни.

Через час Питер убрал в машину последнюю сумку. Я оставила ключи на столике в прихожей, закрыла за собой дверь и пошла к машине. Питер сел за руль, я устроилась на переднем сиденье. Дети сидели сзади тихо и спокойно, а я нервничала. Я начала строить планы. Мы спускались по извилистой дороге с гор к маленькому местному аэропорту, В ушах, у меня щелкнуло — давление выровнялось.

Меня злило то, что он был прав, но я не могла просто взять и вклеить его в свою жизнь прямо сейчас. Может быть, и нет ничего страшного в том, чтобы побыть одной. И насчет работы он тоже был прав. Наш совместный с Эриком документальный проект излечит меня и наполнит энергией. Мне нужна работа, которой я могла бы отдаться целиком, и как только я вспомнила, что скоро займусь проектом, я сразу перестала нервничать.

Когда мы подошли к воротам, он попрощался с детьми, и они уныло пошли вперед. Иветта на прощание обняла Питера, чуть не задушив его своей огромной грудью. Потом она повела детей на самолет.

Питер отвел меня к стене, подальше от пассажиров и суеты.

— Ты невероятно красивая, и такая сильная и упорная. Ты самая сексуальная и чувственная женщина из всех, кого я знал. И ты преодолеешь все препятствия, которые встретились тебе на пути в этом году, да ты и так их почти уже преодолела. Вообще, ты сильно изменилась с тех пор, как мы познакомились: ты стала лучше понимать себя.

Он подошел вместе со мной к стеклянным дверям. Я выглянула и увидела, как последние пассажиры садятся в самолет. Он поцеловал меня. Мне хотелось прильнуть к нему и не отрываться. Он уже и так прекрасно справлялся с нашими взаимоотношениями.

Пассажиров попросили пройти на посадку.

Он отодвинулся.

— Ты знаешь, что все в порядке.

— Знаю?

— Да, знаешь.

Я прижалась к нему.

— Мне нужно быть с тобой. А тебе — со мной.

— Да. И я буду с тобой. — Он коснулся моего лица. — Только не теперь. Я знаю, странно говорить это сейчас, надо было сказать это прошлой ночью, но я, правда, люблю тебя. Люблю. А теперь иди.

Мне нужна была еще минута, чтобы собраться с духом.

— Я просто хочу знать, когда мы снова будем вместе.

Он посмотрел на дату на своих часах и задумался.

— Восемнадцатого августа. Девять утра. Замок Бельведер.

— Откуда ты это взял?

— Шесть месяцев начиная с нынешнего момента. По-моему, так будет правильно.

Наконец я собралась с духом.

— Посмотри на меня. Я тоже тебя люблю. Мне надо было сказать тебе это в парке.

Между нами медленно закрывались двери, я крикнула:

— Ты придешь?

— Конечно, приду!

И так оно и было.

Благодарность

Я хочу поблагодарить своего исключительно терпеливого мужа, Рика Кимболла, который любезно позволил мне написать книгу о невыносимом муже, зная, что кое-кто непременно начнет гадать, не похож ли муж моей героини на моего собственного. Официально заявляю: ни капельки не похож. Моя любовь, страсть и преданность по отношению к Рику не имеют границ, и он это знает.

Я очень обязана своему редактору в «Дайал пресс» — неподражаемой Сьюзен Камил. Просматривая ее правку, я не могла не вспомнить тонкую и точную работу пластических хирургов. Я очень благодарна Ните Тоблиб и Ирвину Эпплбауму из «Бантам делл» за их веру в мой проект. Барб Берг и Тереза Зоро обеспечили его рекламу, а Ноа Икер много раз выручал меня в критические моменты.

Ким Уизерспун из «Инквелл менеджмент» с самого начала была моим самым надежным советчиком. Я также обязана Дэвиду Форреру из компании «Инквелл» за его точные замечания и Алексис Херли за ее деловую хватку в правовой области. Мой отчим Майкл Карлайл, также партнер в компании «Инквелл», познакомил меня с Ким и давал мне мудрые советы.

Я очень благодарна людям, которые потратили много времени, читая книгу до публикации и помогая мне с информацией, особенно Питеру Мэннингу с его замечательным взглядом на жизнь. Кайл Гибсон руководил мною, Даррен Уокер и Хизер Винсент отвечали на мои вопросы, а Джош Штайнер и Нил Шапиро выручили меня с последним вопросом. А если бы не ЭшлиМакдермотт, я бы так никогда и не узнала, что это такое.

Спасибо Линн Гринберг, Джуджу Чан, Эрику Авраму, Эми Розенберг, Эли Уэнтворт, Андреа Вонг, Электре Тоуб, Эндрю Уайли, Джеффри Лидсу, Сюзанне Эрон и Гэри Гинсбергу, Джею и Элис Питерсон, Питеру Мериашу, нехорошему человеку Джозлю Шумахеру, Барбаре Уолтере, Сьюзен Меркандетти, Харви Уайнштейну и Джонатану Бернхаму за то, что они вдохновляли меня на раннем этапе моего проекта. Я многим обязана Даниэль Маттун, Чарльзу Фэйгану, Тому Уотсону, Марте Померавц, Алексу и Элизе Болен, Джен Гасперини, Джоди Фридмэн, Бренде Бреслауэр, Уилки Маккою Куку, Бетси Уэст, Барбаре Кантровиц, Кэрол Радзивилл, Холли Пармили, Синтии Макфадден, Фариду и Поле Закариа, Кейту Мичему, Кэти О'Херн, Сюзанне Гудсон, Джеффу Гринфилду, Полу Харли, Джесс Кэгл, Дэвиду и Саре Холбрук, Робу и Ванессе Энсерро, Энн «убрать шасси» Коули, Анастасии, Вурнае и Биллу Аригу, творческой мастерской Джо Колдуэлла на Девяносто второй улице, Аланне Уэстон, Даниэлю Ромуальдесу и Стивену Шенстрому.

Выражаю искреннюю признательность всем, кто помогал рождению разных форм и воплощений всей этой идеи, в том числе Тине Браун, Эстер Ньюберг, Лиз Смит, Памеле Гросс, Плам Сайке, Лизе и Ричарду Плеплер, Джо Армстронгу, Сильвии Гвадалупе, Андре Бишопу, Лизе Фрелингхайзен, Маффи Поттер Астон, Джин Гринберг, Мари Бреннен, Марку Бурштейну, доктору Уилберту Сайксу, Брук Гарбер Найдич, Пегги Нунаы, Майку Николсу, Диане Сойер, Лесли Сингер, Кристине и Элле Стаддифорд, Бобби Херлингу, Джилл Гордон, Джону Маргаритису, Кэролин Штраусе, Саре Кондон, Кэти Девени, Сюзанне Мидоус, Тренту Гигэк-су, Дэвиду Патрику Коламбиа, Патрику Макмаллену, Трампасу Мэтни с сайта mimeo.com, Джейн Розенталь, Дженнифер Магуайр, Перри Пелтц, Элис Тиш, Слоуну Линдеманну Барнетту, Беверли Грейсон, Дигне Кинг, Селесте Феррейра и, конечно, Дэвиду Энтелесу.

В число тех, кто помог мне профессионально, но связан со мной также и узами дружбы, входят мои начальники в «Нью-суик»: Марк Уайтейкер, Джон Мичем и Алексис Гилбер, которые не уволили меня, пока шла редактура. Боб Ливайн, Конрад Риппи и Ким Шефлер с успехом разобрались с юридическими вопросами.

Я благодарна Майклу Линтону, Дагу Уику, Люси Фишер и Барру Стирсу за перевод этого материала на кинопленку.

И, наконец, я ни за что не смогла бы даже подумать о том, чтобы написать книгу, без поддержки и поддразнивания моей любящей семьи: моих родителей, Салли Питерсон и Пита Питерсона, моей мачехи Джоан Ганц Куни и моего отчима Майкла Крлайла, моих свекра и свекрови Дика и Энн Кимболл, Джонни, Джима и Пэтти, Дэвида и Венди, Майкла и дорогой Меридит, которая всегда будет с нами.

Моя самая последняя и самая главная благодарность — Хлое, Джеку и Элизе, источнику моего счастья и гордости. Самое великое счастье моей жизни — просыпаться и знать, что я их мама.