«Прошу беспокоить!»

Между этими двумя словами стояла отрицательная частица «не», но она была жирно зачеркнута, поэтому фраза приобрела противоположный смысл.

Сара Коул снисходительно улыбнулась, увидев табличку, которую ее новый сосед Норман Бейкер укрепил на стволе одного из деревьев. Ничего удивительного, что к этому Норману постоянно наведываются нежданные гости, подумала молодая женщина, пожав плечами.

Первый явился, когда она подстригала высокий, шести с лишним футов, густой кустарник, отделявший ее двор от соседских владений. Сначала Сара услышала мужской голос, очевидно принадлежавший Бейкеру, который сердито говорил, что он не желает, чтобы его беспокоили. Через пять минут она увидела, как Джонни Уотсон, хихикая, пролез через отверстие внизу кустарника на ее сторону и, не заметив Сару, припустился стремглав по подъездной дорожке к воротам.

Примерно в это же время со стороны участка Бейкера послышалось ругательство, и тут любопытство Сары взяло верх над добропорядочностью. Она решила хоть глазком взглянуть, что там происходит, тогда-то и увидела картонку на дереве.

Придется сообщить мистеру Бейкеру, что кто-то переиначил его драгоценную надпись, подумала Сара, но почти сразу же охота разыгрывать из себя сердобольную соседку у нее пропала. Сара была взрослым человеком и поэтому уважала право Бейкера на покой. Надпись первоначально гласила: «Прошу не беспокоить». Яснее не скажешь. Сару остановило бы от знакомства с соседом и менее доходчивое предупреждение, а уж о лимонном пироге — ее коронном десерте, который она неизменно пекла, собираясь в гости, и говорить нечего. Норман Бейкер был не обычным соседом.

Он был холостяком. Об этом ей поведал Нейум Лазарус, восьмидесятилетний владелец соседнего участка, сейчас прикупивший домик в конце улицы и перебравшийся туда. Божий одуванчик, конечно, не преминул заметить, что Сара будет дурой, если не поторопится заарканить этого Бейкера, который, по словам Нейума, был его точной копией, только на полвека моложе, разумеется. Саре уже порядком надоели попытки по-отечески опекавшего ее старика устроить ее личную жизнь. Она ответила в том духе, что найти в мире второго такого, как Нейум, почти невозможно, поэтому распрекрасный Бейкер для нее недостижим. Она даже и пытаться не будет.

Так что ради собственного блага Сара осталась на своей территории — Бог с ней, с этой надписью. Это, правда, не означало, что она была против того, чтобы влюбиться еще раз. Через год после смерти мужа Сара даже начала ходить на свидания, но ничего хорошего из этого не вышло. Один оказался просто мерзавцем, а остальные были, как говорится, ни уму ни сердцу. В конце концов Сара пришла к выводу, что настоящая любовь бывает только раз в жизни, и с тех пор больше ни с кем не встречалась. Когда напорешься разок-другой, легче устоять перед соблазном. Но Сара не скучала. У нее был собственный магазин — салон для новобрачных, который поглощал все ее свободное время и приносил немалое удовлетворение. Так что не нужен ей был этот мистер Прошу не беспокоить.

Собираясь вернуться в дом, Сара наклонилась поднять секатор. В этот момент с участка соседа донесся победный возглас Нормана Бейкера:

— Попался!

В ответ раздался ребячий визг, затем снова громовой голос Нормана:

— Ах ты, шпаненок!

Сара улыбнулась, однако улыбка мгновенно исчезла, когда мальчишка, которого, очевидно, поймал Норман, вдруг взвыл от боли. Сара опустилась на колени и посмотрела в отверстие в кустарнике. Первым, кого она увидела, был мужчина — темный шатен с короткой стрижкой, одетый в джинсы и в клетчатую рубашку с коротким рукавом. Мой новый сосед, догадалась Сара. Он тащил восьмилетнего Джимми Харджера к дому, крепко держа его за ухо.

— Джимми! — крикнула Сара.

Норман и мальчик резко обернулись на ее голос. Не думая о последствиях, молодая женщина быстро пролезла через дыру и очутилась на участке соседа.

— Миссис Коул! — завопил Джимми, увидев в ней свою спасительницу. — Он хочет похитить меня! Вызовите полицию!

— Отпустите его! — потребовала Сара, стоя у зеленой стены кустарника и стряхивая с одежды прилипшие листья.

Взгляд Сары был прикован к мускулистому телу соседа. На всякий случай, оправдывалась она перед собой, если он попытается сделать какое-нибудь неверное движение. С какой стати мне на него глазеть?

— Кто ты? — спросил мальчишку Бейкер. — Их главарь?

— Он невинный ребенок! — вмешалась Сара.

— Черта с два невинный! — рявкнул Бейкер. — Он пнул меня ногой.

— Я защищался! — с обидой в голосе выкрикнул Джимми и пояснил Саре: — Он схватил меня за ухо, поэтому я и пнул его. Я ходил на занятия по самообороне, и там нас учили защищаться.

— Самооборона, значит? — Сара спрятала улыбку, поскольку Бейкер продолжал держать мальчишку за ухо. — А вы что скажете в свое оправдание? — обратилась она к соседу.

Темные глаза Нормана Бейкера скользнули от ее ног к лицу и там задержались, приковав Сару к месту. Несмотря на ее решимость не поддаваться мужским чарам, Бейкер все-таки заставил ее — невольно, конечно, — обратить на него внимание. При всем желании Сара не могла не заметить его сексуальности и крепкого мускулистого торса, обтянутого тонким клетчатым хлопком. Она почувствовала легкое волнение в крови.

Я не буду смотреть, твердила она себе, крепко сжав кулаки. Впрочем, даже если и посмотрю, ничего страшного не случится — темноглазые, склонные к отшельничеству мужчины не в моем вкусе.

Сара предпочитала тех, кто умеет смеяться. Бейкер, на ее счастье, был слишком серьезен.

— Вы что-то сказали? — спросил он, хотя Сара не сомневалась, что он слышал каждое ее слово.

— Да, сказала! — встрял в разговор взрослых Джимми. — Она спросила, почему вы напали на ребенка.

Сара закусила губу, чтобы не рассмеяться. Глядя на выражение лица Бейкера, можно было подумать, что Джимми злейший враг общества.

— Неужели все это происходит со мной… — с удивлением пробормотал Норман.

Он глубоко вздохнул, и его широкая грудь раздулась, словно мехи. Сара ощутила, как приятное покалывание в крови перешло в физическое удовольствие и волной прокатилось по телу. Она оторвала взгляд от груди Бейкера и переместила его на лицо соседа. Глаза мужчины смотрели жестко, уголки губ были опущены.

— Парень вторгся в мои владения, — хмуро сообщил Норман.

— Возможно, — спокойно согласилась Сара. — Но, когда нарушителю восемь лет, вы делаете ему замечание и отсылаете домой. Вы не занимаетесь рукоприкладством. — Она многозначительно посмотрела на его руку, но, увидев на ней два заметных шрама, осеклась на секунду и добавила: — И уж конечно не вызываете полицию, по крайней мере, если это случается в первый раз.

Хорошего же она мнения обо мне, подумал Норман, но я не намерен объясняться с этой изящной женщиной, которая ведет себя как заботливая наседка. Он оглядел ее точеную фигурку, заглянул в большие карие глаза и, почувствовав к ней внезапное физическое влечение, заскрежетал зубами, чтобы скрыть свою слабость. В другое время и в другом месте он, пожалуй, приударил бы за ней, но только не здесь, в Сент-Эдменсе. Сюда он приехал ненадолго по важному личному делу, так что ему не до романов.

— В любом случае, я уверена, что если Джимми появился на вашем участке, то у него на это была серьезная причина, — твердо заявила Сара, которая знала Джимми с пеленок. Мальчик не был хулиганом.

— Сначала докажите мне, мисс Коул, — медленно проговорил Норман, — что это маленькое чудовище не замышляет ничего дурного.

— Джимми добрый и серьезный мальчик. И, кроме того, он гений.

Она подошла к Норману и решительно взяла его за руку ниже локтя. Свободной рукой она разжала его сильные пальцы и высвободила покрасневшее ухо Джимми. Ее взгляд снова упал на шрамы, пересекавшие загорелую кожу на руке. Норман сделал резкий вдох, а Саре показалось, что у нее внутри полыхнуло пламя.

Ей это не понравилось, и она почти отбросила руку Нормана. Она вообще не должна касаться этого человека. Никогда. В свои двадцать семь лет Сара уже кое-что понимала в биотоках.

— Джимми не из тех, кто доставляет людям неприятности, — сказала она, задышав вдруг слишком часто. — Он любит посидеть над книгой или что-то смастерить. Правда, Джимми?

Мальчик перевел взгляд со своего недавнего мучителя на женщину, которая часто угощала ребят этой округи печеньем и иногда даже играла с ними в футбол, и кивнул.

— Я только пришел сказать, что из-за его надписи на дереве будут неприятности. Но он так внезапно выскочил из дома, что я испугался и побежал.

— Ну конечно, — с иронией заметил Норман. Он не поверил словам мальчика — сам был когда-то сорванцом. — Если бы на эту надпись обращали внимание, то не было бы никаких неприятностей.

— Были бы, — настаивал Джимми. — Кто-то…

— Джимми, — оборвала его Сара, — ты уже все объяснил.

— Да? — удивился тот.

— Неужели? — вторил ему Норман, скептически кривя губы.

Глупо продолжать спор с Бейкером, когда Джимми вновь обрел свободу и может беспрепятственно уйти, решила Сара и скомандовала мальчику:

— Быстро домой!

Джимми не заставил себя уговаривать. Он побежал так, что только пятки засверкали. Сара снова посмотрела на соседа. Она предпочла бы уйти и продолжать делать вид, что Нормана Бейкера вообще не существует в природе. Но вот он поднял руку и расстроенным жестом провел по волосам. Сара опять увидела шрамы. Они выглядели старыми, но, судя по следам, раны были серьезными. Спрашивать, где он их получил, она, разумеется, не собиралась, однако природное любопытство уже не раз подводило ее.

— Какие у вас ужасные шрамы…

— Порезал проволокой.

— Странно…

— Колючей проволокой, которую обычно кладут поверх тюремной ограды, — резко пояснил Норман. — Именно такой проволокой.

О-о.

Каким же образом он умудрился порезаться проволокой, лежавшей на тюремной ограде? Если только он… О нет, не может быть! Сара попятилась, когда ужасная мысль возникла у нее в голове. Порезался, когда перелезал через ограду? Когда убегал… из тюрьмы?

Наблюдая за выражением ее лица, за тем, как ее глаза постепенно округлялись от ужаса, Норман диву давался, сколь легко его соседка купилась на байку о тюремной проволоке… На самом деле он порезался о колючее заграждение, когда, еще будучи подростком, выручал своего младшего брата Артура из беды.

Видя, как растерялась Сара Коул, Норман почувствовал себя почти виноватым, что напугал ее. Но только почти. Потому что, если эта красотка посчитает его бывшим преступником и по этой причине оставит в покое, тем лучше для него. Он не собирался задерживаться в Сент-Эдменсе больше, чем ему было нужно.

Судя по выражению лица очаровательной соседки, она тоже больше не хотела общаться с ним. Норман знал о Саре все. Этой информацией его снабдил владелец дома. Нейум Лазарус только забыл сказать, что Сара очень красивая женщина. Ее большие теплые карие глаза в обрамлении густых ресниц были похожи на глаза оленухи, проявляющей интерес к молодому оленю. Она была так великолепно сложена, что ни один мужчина не смог бы пройти мимо. Короче говоря, Сара олицетворяла женщину, к плечу которой Норман хотел бы прислонить свое уставшее тело. Но он и близко не подойдет к ней. Сейчас он нуждался в уединении, которое на данном отрезке его жизни было для него гораздо важнее, чем самая лучшая из женщин.

— Могу поспорить, леди, что все сорванцы округи беззастенчиво пользуются вашей добротой. Надо быть крайне доверчивой, чтобы поверить тому, что наговорил тут этот мальчишка.

— Разумеется, я верю ему! — горячо воскликнула Сара. — Джимми никогда не причинял никому никаких неприятностей. Он примерный ребенок, и очень способный к тому же. Он бы не стал ради озорства проникать на чужую территорию.

— Ваш Джимми — мальчишка.

В Нормане снова вспыхнуло раздражение на местных сорванцов, отодвинув на задний план игривые мысли о прелестях соседки. Жизнь научила его обуздывать эмоции, когда тем удавалось проникнуть сквозь ледяную броню его сердца.

— А мальчишки всегда озорничают, — добавил он. — То, что этот Джимми любитель чтения, дает ему возможность быть более изворотливым, когда он попадается.

— Вы даже представить не можете, как глубоко вы заблуждаетесь! — рассердилась Сара и даже забыла на минуту, что Бейкер может оказаться беглым преступником. — Неужели вам не приходилось совершать в детстве что-то такое, что было не понято взрослыми?

Норман стиснул зубы. Сара, не ведая того, наступила на больную мозоль. В памяти у него сразу возник день, когда его, одиннадцатилетнего мальчишку, поймали в кабинете местного судьи. Норман помнил мельчайшие детали того злополучного дня с поразительной ясностью. Как он разбил оконное стекло, чтобы попасть в кабинет, как открывал ломиком ящики старого металлического шкафа, как лихорадочно рылся в папках, пытаясь найти то, что ему было позарез нужно. Он хорошо помнил сердитые лица судейских работников, которые застигли его на месте преступления.

Норман искал тогда дело своего брата, чтобы узнать, в какой детский дом перевели Артура. Сотрудники детского дома, в котором жил сам Норман, отказывались давать ему новый адрес брата, а Норману всего-навсего хотелось навестить Артура и посмотреть, как с ним там обращаются. Кроме Нормана, о нем больше некому было позаботиться. Но люди, поймавшие его в кабинете судьи, навесили на него ярлык «трудный подросток», не пожелав даже выслушать.

У Нормана заходили желваки на скулах. Самое ужасное в той истории было то, что ему не удалось узнать адрес брата и он так ни разу его больше не видел. Это мучило Нормана до сих пор гораздо сильнее, чем обвинения в хулиганстве. Да, мысленно ответил он на вопрос Сары, я был однажды неправильно понят. Ну и что с того?

— Мистер Бейкер?

Мягкий голос Сары вернул его к действительности. Норман проглотил комок в горле и удрученно вздохнул.

— Ладно, давайте забудем о Джимми. А что вы скажете о тех двоих, что были здесь до него? Почему, как только я повесил эту табличку, все они стали слетаться сюда как мухи на мед?

— Что вы хотели сделать с Джимми, если бы я не остановила вас? — вместо ответа спросила Сара.

— Я понял, что он страдает от безделья, поэтому решил предоставить ему возможность заняться сорняками на моем заднем дворе, — сказал Норман, понимая, что этот его ответ тоже не понравится ей.

— Вы хотели заставить его работать на вас? — в шоке переспросила молодая женщина. — Он же еще ребенок!

— В таком случае, за ним должен кто-то приглядывать, — назидательно сказал Норман, но, увидев лицо Сары, добавил: — Да не смотрите на меня так! Я собирался заплатить ему за работу.

С этим человеком невозможно разговаривать! Сара положила руки на бедра. Взгляд Бейкера тут же опустился к этому месту и задержался на нем. Ей было все равно — пусть смотрит. Встреча с новоиспеченным холостяком Сент-Эдменса убедила ее, что в данном случае любовная история ей не грозит.

Вызволив Джимми из цепких пальцев своего соседа, Сара решила оставить последнего в покое, которого он так жаждал. Но перед уходом она не смогла преодолеть соблазн сказать ему пару слов на прощание — за его плохое отношение к детям.

— Мистер Бейкер, если вы не хотите, чтобы ребята беспокоили вас и дальше, снимите табличку «прошу беспокоить», которая висит у вас сзади.

Норман автоматически завел руку за спину, но остановился на полпути. Его губы дернулись в улыбке, словно он не привык к тому, чтобы его дразнили.

— Вы имеете в виду — в переносном смысле? — спросил он.

Сара раздраженно всплеснула руками, быстро подошла к дереву и сняла с него злополучную табличку.

— Если вам надо увидеть это в письменном виде, чтобы понять, то пожалуйста. — Сара подбросила картонку, и та упала на лужайку надписью вверх.

На этот раз рот Нормана растянулся до ушей, в глазах появился блеск, и он от души рассмеялся над шуткой. Забывшись, Сара тоже улыбнулась. Ей понравилось, что этот высокий красивый холостяк все-таки обладает чувством юмора. Но она сразу осознала, в каком опасном направлении потекли ее мысли. Очень опасном, если учесть, что Норман притягивал ее будто магнитом.

Сара отправилась восвояси, и в такт шагам в ее мозгу стучало одно слово: опасно.

Бейкер сам сказал ей о тюрьме, из чего можно сделать вывод, что он пытался предостеречь ее. Собирая садовый инвентарь, Сара вспомнила его лицо — резкие черты, жесткие, напряженные черные глаза. Будучи дипломированным психологом, она перевидала немало расстроенных, подавленных людей и поэтому без труда поняла, что ее новый сосед прошел через ад. Он был, как выражаются некоторые, стар душой. Норман Бейкер держался скованно и очень прямо, и у Сары создавалось впечатление, что он постоянно находится в напряжении по какой-то не известной ей причине. Может, нервничает, потому что совершил побег из тюрьмы?

Не лезь в его жизнь! — приказала себе Сара, поскольку понимала, что это вмешательство может окончиться для нее душевной болью, потому что этот мужчина нравился ей. И вообще давно пора перестать бросаться на помощь каждому несчастному, который попадается на пути. Но отказаться от вошедшего в привычку нелегко.

Началось с того, что Сара, будучи еще подростком, наблюдала, как на ее глазах рушился брак родителей. Пытаясь примирить отца и мать, она научилась угадывать их настроение, гасить их раздражение, прежде чем оно успевало перерасти в открытую ссору. Но родители постепенно отдалялись друг от друга, пока наконец не развелись. Саре в это время исполнилось восемнадцать лет, и она уехала учиться в колледж. Сейчас все трое жили в разных графствах, каждый своей жизнью, так что все ее усилия по спасению семьи пропали даром.

По мнению Сары, именно эта неудача подвигла ее заняться психологией. Кроме того, она уже обладала опытом и умела понять настроение человека, разобраться в его эмоциях. Однако главным мотивом для избрания профессии психолога было все же желание доказать самой себе, что она может помочь кому-то наладить жизнь, причем неважно кому. Ей было необходимо чувствовать себя нужной. Спасая людей от них самих, а их семьи от разрушения, Сара тем самым спасала несчастных детей, которые, образно выражаясь, были бочонками с порохом и могли взорваться в любую минуту.

Окончив колледж, Сара узнала о вакансии психолога при больнице в Сент-Эдменсе. Устроившись туда на работу, она познакомилась с врачом Ником Коулом, работавшим на «скорой помощи». Бедный, милый Ник. Он боготворил ее. Никто еще не относился к ней с такой любовью, и взамен Сара с радостью отдала ему не только свое сердце, но, пересилив себя, и тело. Наконец-то она встретила человека, который в ней нуждался! Сара чувствовала себя восторженно счастливой и хотела сделать счастливым и Ника. Больше ей ничего не надо было в жизни.

Но Ник вскоре погиб — взорвался автомобиль, из которого он пытался вытащить пострадавшего в автомобильной катастрофе. Сара погрузилась в холодное оцепенение, ушла в себя и не смогла вернуться к прежней работе, где ежечасно сталкивалась с драмой человеческих отношений. Брак с Ником еще раз убедил ее в том, что два человека, пусть и не совсем подходящие друг другу сексуально, могут иметь прекрасную семью, если не забывают о любви. С этой мыслью Сара и открыла свой салон для новобрачных, получив тем самым возможность встречаться с парами в самом начале их совместного пути, когда они еще купаются в счастье. И, если ей случалось за счастливыми улыбками угадать зреющую проблему, Сара давала жениху и невесте дельный совет. Все были довольны.

В общем, работа эта приносила радость, и Сара решила, что не позволит Норману Бейкеру и его неотразимому магнетизму нарушить ее жизненное равновесие, добытое с превеликим трудом. По ее наблюдениям, он вообще не обладал способностью заботиться о ком-либо. Еще меньше Бейкер нуждался в чьем-то обществе, а Сара предпочитала держаться от таких мужчин подальше. Одного секса для семейного счастья недостаточно — этому ее научил печальный опыт родителей.

Сара вошла в дом, продолжая размышлять о новом соседе. Норман Бейкер вызывал у нее много вопросов. Откуда он? Каким образом у него появились те жуткие шрамы? Связано ли это с его почти навязчивым желанием вести замкнутый образ жизни?

Молодая женщина удивленно уставилась на свою руку, которой только что заперла замок на входной двери. До этого ей и в голову не приходило запираться. Саре нравились ее ближайшие соседи, она доверяла им. Можно даже сказать, соседи стали ей семьей, которой у нее фактически никогда не было, если не считать покойного Ника. Даже больше чем семьей, если учесть, что Сара жила с ними очень дружно, во всяком случае, до появления Бейкера.

Действительно ли он опасен или я зря беспокоюсь? Сара стояла у окна и смотрела на дом своего странного соседа. Может, мне стоит не игнорировать его, а последить за ним — на всякий случай.