Густой сумрачный лес летел навстречу — тянулся к глазам кривыми сучьями, бросался под ноги гнилым буреломом, бил по щекам то листьями, то иголками. Дэнил бежал быстро, чувствуя, что не успевает. Крохотные полянки моментально оставались позади, очередной корявый сухостой пытался ткнуть острыми ветвями в глаза, потом, вдруг, его сменял настолько плотный лес, что под ним, казалось, с изначальных времён царила тьма.

Дэнил выскочил на свободное место и сразу наткнулся на черноголовых. Тех было немного — не больше двух десятков. На бегу, одним ловким движением размотав толстую метровую цепь, Дэнил врубился в копошившуюся на дороге толпу. Чего они там делили смотреть не стал — и так понятно. Цепь хищно засвистела, с треском стали лопаться панцири, капли крови полетели в разные стороны. Тем уродам, что стояли по краям, повезло — отлетели в стороны, придавленные мёртвыми собратьями. Дэнил побежал вперёд, не отвлекаясь на то, чтобы добить оставшихся. В другой раз, имея свободное время, он бы повеселился с уродцами, неспешно, с чувством, с толком, лишая их конечностей и других важных частей, забавляясь их неловкими попытками убить его. Но не сейчас. Судя по звукам впереди, он не успел. Чеслав должен был быть раньше, но скорее всего — совсем ненамного. И от каждой секунды зависело очень многое.

Дэнил проскочил через последний небольшой лесок и выбежал на окраину деревни. Здесь ещё кричали, но всё нечеловеческими голосами. От двух домов валил густой дым. Дэнил перепрыгнул через высокий, в человеческий рост, забор. В сторону отлетел попавшийся под ногу кочан капусты. Уже тяжёлый и плотный — лето почти кончилось, если бы не черноголовые, местные сейчас бы убирали урожай. За капустой тянулись грядки с морковью, свеклой, луком и прочей растительностью — настоящая сельская идиллия. Не хватало только крестьянки с объёмным задом, согнувшейся над своим богатством.

Крестьянку Дэнил обнаружил во дворике за сараем. Та лежала в луже крови и невысокий худой черноголовый ловко её разделывал. Дэнил коротко махнул цепью, голова уродца лопнула, во все стороны брызнули мозги и осколки черепа.

Дэнил выбил ногой калитку и выбежал на улицу — широкую, с глубокими колеями и обширными лужами. Повертел головой, соображая, что делать. Понятно, что он не успел. Совсем. Если Чеслав и успел найти кого‑то из людей ещё живыми, то справился и сам. У Дэнила же появилось немного времени для любимого занятия. Он пошел по улице, прислушиваясь к крикам. Свернул в ближний закоулок, и губы его расплылись в довольной улыбке.

— Вот вы где, мои хорошие… — ласково сказал он.

Черноголовые обернулись. Их было около полусотни, несколько секунд они, опешив, стояли, потом бросились к Дэнилу. Тот уже успел вытащить левой рукой очень длинный нож, а правой неторопливо махал, рисуя цепью восьмёрки. Толпа налетела, тут же рассыпалась под ударами неожиданно очень тяжёлой цепи. Дэнил завертелся, узкое источенное лезвие ножа сначала сверкало, отражая солнечные лучи, но через несколько мгновений блеск потускнел, сменившись ровной матовой краснотой.

Оставшиеся черноголовые попытались наброситься одновременно со всех сторон. Дэнил ушел в сторону, снова запела — засвистела цепь, с гортанными криками нападавшие падали на землю.

Дэнил остановился и медленно выдохнул. Вокруг него на десяток метров земля стала похожа на плаху мясника: куски мяса с лохмотьями кожи, раздробленные кости и сизые внутренности. Препаршивое до этого настроение немного приподнялось. По крайней мере эти наспех собранные из мертвечины куклы получат, что заслуживают. Дэнил увидел, кто выходит из переулка и едва слышный смешок сорвался с его губ. Четверка отборных черноголовых — примархов, смотрела на него, сжимая длинные мечи. Сильно вытянутые назад черепа прикрывала черная роговая броня, такие же тёмные латы блестели, словно лакированные. Эти четверо были выше Дэнила на голову, умны, умнее обычного человека и имели повышенную ментальную чувствительность. Теперь понятно почему они управились так быстро. Если бы здесь был только обычный сброд, Дэнил наверняка бы успел. Что ж, тем приятнее будет месть. Вторая цепь появилась из заплечной сумы и Дэнил двинулся к четверке.

Те стояли на месте, пытаясь мысленно прощупать Дэнила. Глупая затея, о него и не такие зубы обламывали, или что там должно ломаться в мозгах… Какие‑то картинки он смутно видел, кажется ему пытались показать, что случилось с жителями: кричащие бабы, которых куда‑то волокут; матерящиеся и стонущие мужики, неумело размахивающие косами и топорами, падающие под ударами черноголовых; вопящие дети, попавшиеся в черные, обожжённые чужим солнцем, руки.

— Да мне плевать… — пробормотал Дэнил и взмахнул цепью.

Первый примарх ловко уклонился, подставил под вторую цепь меч, но явно не оценил тяжесть удара. Меч дёрнуло вбок, едва не вырвав из огромной ладони. Примарх покачнулся и сделал быстрый шаг назад. Трое его спутников, бросились вперёд, обходя с боков: двое справа и один слева. Дэнил и не подумал отступить из уязвимой позиции. Цепи, как живые, полетели в тех, что справа, а навстречу к лицу левого устремился длинный нож. Примарх отшатнулся, острие лишь царапнуло твёрдую, как панцирь, кожу лица. Дэнил, прыгнул вперёд и столкнулся с примархом. Лучше сгруппировавшись, он сбил черноголового с ног, и повторным ударом нож вошел примарху в правую глазницу.

Выдернув нож, Дэнил быстро обернулся. На него наступали трое оставшихся противников, двое совсем рядом, третьему хорошо досталось брошенной цепью, и он замешкался. Дэнил рванул вперед, тут же отпрянул от молниеносно выброшенных мечей и бросил нож в левого примарха. Нож попал в самое уязвимое место — в глаз. Примарх пошатнулся, схватившись за рукоять ножа. Дэнил снова бросился вперед, подбив вверх меч черноголового. Левой рукой схватил примарха за голову, большой палец при этом до конца залез в целую глазницу, а правой выдернул нож. Второй примарх ударил мечом, очень умело, раскроив Дэнилу правое плечо до самой кости. Но черноголовый явно ждал от своего удара большего, на мгновение застыл в недоумении и тут же упал, как и предыдущие, с проткнутым до самого мозга глазом.

Теперь они остались один на один. Последний примарх явно понимал, что его шансы ничтожны, но отступить и не подумал. Впрочем, ему бы никто и не дал бы отступить. Дэнил покосился на разрубленное плечо, пробормотал недовольно:

— Шрам теперь останется… — Потом поднял взгляд на примарха и приветливо улыбнулся. — Что, до этого люди были малость податливее? Вот что значит не везёт…

Примарх бросился вперёд, уклонился от брошенного ножа, но его меч прошел над пригнувшимся Дэнилом. Тот ударил снизу — вверх раскрытой ладонью в челюсть, там что‑то хрустнуло. Примарх вздрогнул, но резко повернулся, попытавшись ткнуть мечом, как копьём. Но в этот раз его размер сыграл против него — более верткий Дэнил поднырнул под огромные руки, схватил черноголового за нижнюю челюсть и одним резким движением свернул её набок. Примарх захрипел, схватил Дэнила за шею, но было уже поздно: Дэнил воткнул в нёбо черноголовому два пальца, резко надавил, так, что в черной продолговатой голове едва не скрылась вся кисть, выдернул руку обратно и легко толкнул примарха в грудь. Массивное тело тяжело ударилось о землю. Дэнил вытер руку о штаны.

— Мозги — самое слабое место, — сказал он глубокомысленно. — Чем больше думаешь, тем легче тебя победить. — Потом повернулся и пошел вдоль улицы.

Крики черноголовых стихли — видимо допёрло, что пришел кто‑то пострашнее их и самое время сматываться. Теперь, в пустой деревне, Дэнил легко определил, куда идти. Он достал из сумки щепотку чёрной, как будто жжёной, травы, разжевал и залепил получившейся массой чудовищный разрез на плече. Оттуда и до этого до странности мало текло крови, а теперь тонкие ручейки и вовсе иссякли, оставив лишь разводы до самых пальцев.

Оторвав взгляд от раны, Дэнил увидел Чеслава. Тот шел с другого края деревни, неся на руках девочку — подростка. На вид ей было лет тринадцать, не больше. Простое белое платье на худеньком тельце испачкала кровь, голова бессильно запрокинулась и длинные черные волосы едва не касались земли.

— Успел? — подойдя, спросил Дэнил.

Чеслав покачал головой.

— Убить не убили, но напичкали какой‑то отравой, что‑то вроде консерванта…

— Это чтобы запчасти не испортились, пока их домой тащат, — со знанием дела сказал Дэнил. — И что теперь делать? Мы её не вылечим. Она так важна для нашего плана?

— Когда мы получим Ключ, нам нужен будет тот, кто сможет им достаточно умело пользоваться…

— А почему она сможет? — с сомнением спросил Дэнил.

— Она травница, — ответил Чеслав и тут же поправился. — Ну, пока учится. Училась. У нее в этом деле большие способности…

— Были, — закончил Дэнил. — А теперь она умрёт.

— Не обязательно. Можно сделать из моей или твоей крови сыворотку. Противоядие.

— Ты меня переоцениваешь, если думаешь, что я такое умею, — сказал Дэнил. — Я подобными вещами не заморачивался, моё здоровье покрепче, чем у нее будет, — он показал взглядом на своё плечо.

— На тебя я и не надеялся, — хмуро ответил Чеслав. — Есть кое‑кто более сведущий…

Дэнил посмотрел вопросительно.

— Пора разбудить Истукана, — сказал в ответ Чеслав.

Я открыл глаза и на этот раз не стал выкидывать камень, положив тот в карман. Интерес после увиденного разгорелся с новой силой. Что ж, теперь понятно про какую больную девочку они говорили. Только зачем она им — вот вопрос. Ключ какой‑то…

Я посмотрел на беспокойно спящего Давера и достал новый камешек. Что ж, если надо их всех просмотреть, чтобы перестать чувствовать себя болваном, лучше сделать это как можно быстрее…

Ференц негромко застонал во сне. Я замер, потом медленно, стараясь не шуметь, положил камень обратно. Слишком уж легкомысленно так увлекаться историями в чужом, нерадостном гостям мире. Чувство чужого присутствия было как никогда сильным, непонятно, как я мог его игнорировать…

Я тронул Давера за плечо, дыхание Ференца на миг прервалось, он что‑то невнятно сказал, потом снова впал в бессознательное состояние, похожее на транс. Да уж, чуткий сон, ничего не скажешь… Если это на самом деле сон.

Сам не зная зачем, я полез наружу. Руки и ноги била дрожь от нахлынувшего адреналина, вызванного не столько страхом, сколько странным волнением. Прокрадываясь мимо даверовской ловушки, я попытался сам себя спросить, чего это я делаю. Тот, кто наверху, загипнотизировал меня, как Давера, и я сейчас ползу, безвольная кукла, наивно думающая, что это моё собственное желание? Или мне наконец представился прекрасный случай совершить непреднамеренное самоубийство, и я им неосознанно решил воспользоваться?

Каменный ход кончился, я выпрямился и вдохнул холодный воздух. Страшно хотелось крикнуть: кто здесь? И ещё страшнее было издать хоть малейший писк. В руке невесть как оказался обрез, видно подобранный ещё в убежище. Мне почему‑то стало стыдно своего нелепого оружия, и я опустил руку, словно показывая, что и сам не отношусь к этой железяке серьёзно. Повинуясь наитию, резко обернулся. Позади никого не было, но я готов был поклясться ќ- мгновение назад это было не так. Кто‑то был за моей спиной, чужой и равнодушный. Я снова развернулся. Из непроглядной тьмы вылетали редкие капли ледяного дождя, жгли холодом кожу. Чужак снова оказался за спиной, неуловимый и… может и не такой и чужой. Наверное, если бы я был обычным человеком, что‑то бы наверняка случилось, а так он лишь смотрел.

Я залез обратно в нору, собрал ногами натянутую леску, но Давер и не подумал проснуться. Я подбросил ещё веток и лёг рядом, глядя в огонь. Тот наверху тоже застыл на одном месте и почти не лез мёртвым холодом в душу. Так, наверное, прошел не один час, без намёка на сон, а когда я открыл глаза было уже утро.