С утра снова похолодало и накрапывал дождь. Нам дали один день лета, шутили мы с Давером. Но настроение у обоих было под стать погоде. И без чужих разъяснений понятно — вчера мы шли через какую‑то аномалию. Кто‑то экспериментировал не только с людьми, но и с мирами. Против воли я чувствовал свою вину за то, что произошло. Может люди сами виноваты, может они полностью заслужили свой апокалипсис, но почему было не помочь им, почему не сохранить остатки человечества? Насколько чуждый разум должен быть у тех, кто пришел из‑за пределов нашей вселенной, если они вместо помощи стали ставить над людьми эксперименты, а когда люди кончились, создали искусственных? Мы для них слишком примитивны и глупы, подходим только на роль подопытных мышей?

Я шёл за Давером, притрагиваясь к последнему камню в кармане. Там была финальная история, и теперь мне не терпелось узнать её. Что она несёт? Отгадку того, как Дэнил и Чеслав собираются уничтожить огромную армию черноголовых? Или эта история должна убедить меня помогать им? Всё равно я не буду на их стороне. Даже если они правы, город — это мои родители и родственники, моя девушка и мои друзья. Не будет города — не будет и их. Наверно и меня не будет, но это уже второстепенно. Конечно умереть страшно и никакого желания умирать нет, но моя жизнь — только моя. Одно дело — умереть самому и совсем другое — стать соучастником убийства тех, кого ты любишь. Разве у меня есть выбор? Даже если из‑за моего бездействия где‑то далеко от рук черноголовых умрут настоящие люди, почему я должен из‑за них жертвовать своими близкими? Какой довод можно найти, чтобы хоть на секунду подумать, что я поменяю своё мнение?

На первом же привале я вытащил камень и стиснул в пальцах.

Туман стоял плотной стеной, скрывая всё вокруг. Две еле видные тени то ли шли куда‑то, то ли бессмысленно шевелили ногами — в этом молочном киселе не разобрать, даже земли не видно.

Но туман довольно быстро стал рассеиваться, уступая место темноте, и так же быстро начало холодать. Когда последние белесые клочья растянуло в стороны, мороз был сродни холоду межзвёздного вакуума. Тени превратились в фигуры, обмотанные с головы до ног тряпьём, словно рейдерские мумии. Шагали они бодро и уверенно, направляясь к тёмному силуэту вдалеке, отсюда было непонятно, скала это или какое‑то сооружение. Тот, что слева, держал в руке чуть изогнутый меч, у правого на кулаки, теперь больше похожие на кувалды, были намотаны куски цепи.

Повинуясь незаметному сигналу, они перешли на легкий бег, постепенно набирая скорость. В безлунном небе ярко горели звёзды, освещая равнину, заваленную камнями самого разного размера: от множества небольших булыжников, размером с кулак, до пары — тройки настоящих скал, не меньше двухэтажного дома. Некоторые припорошил снег, но большинство лежало на мёрзлой земле, щетинясь острыми гранями и углами. Две едва видимые фигурки словно скользили посреди каменного хаоса, всё набирая и набирая скорость.

Вдруг равнина словно ожила. Камни зашевелились, меняя форму. Самые большие, лежащие на пути к далёкой скале, с тяжёлым грохотом потянулись вверх, приобретая подобие человеческой формы — коренастые, с короткими толстыми ногами и непропорционально длинными руками. Камни поменьше засеребрились, заблестели ртутью, потекли тонкими изящными четвероногими фигурами, смутно похожие на диких кошек, только размером с человека. Самые мелкие суетились, сбиваясь в кучи, пытаясь соединится в причудливые конструкции.

На одно из таких нелепых сооружений Дэнил обрушил распустившуюся цепь — небольшие камни разметало на десяток метров. Повернул направо замотанные глазницы, словно видя сквозь тряпки. Чеслав бежал невдалеке, две ртутные фигуры грациозно прыгнули на него, явно уверенные в своей неуязвимости. Взлетел невзрачный меч, лезвие прочертило широкий круг, и серебристые кошки бесформенными каплями упали на землю.

За первыми двумя навстречу нёсся со всех сторон ещё десяток ртутных. Дэнил закрутил цепи, стараясь не сбиться с шага. В последний момент увернулся от мелких камней — жуков, метнувшихся в лицо с неожиданной скоростью, а затем вокруг завертелось — замельтешило, кошки одновременно бросились со всех сторон, даже сверху. Одна ударила в правый бок, другая достала до левого бедра, но схватка сложилась не в их пользу. Цепи легко ломали тонкие туловища, сминая за удар несколько тварей. Те явно не ждали такого отпора, прыгали на верную смерть и через считанные мгновения Дэнил снова бежал в одиночестве.

Но времени, чтобы оглянутся, узнать, как дела у Чеслава не нашлось. Навстречу летел огромный каменный монстр, похожий не столько на человека, сколько на толстую обезьяну. Неповоротливый на вид, он развил большую скорость, и уклонится от его длинных рук уже не было возможности. Дэнил прибавил в темпе, поднырнул под кулак размером с бочку и пролетел меж ног — колонн.

Гигант быстро развернулся, но Дэнила не нашел. Тот зацепился за один из многочисленных выступов на теле каменного монстра и уже лез наверх по спине.

Монстр растерянно завертелся, пытаясь углядеть пропавшую мелюзгу, но та вдруг оказалась на его голове. Гигантская рука потянулась наверх, но Дэнил резко ударил в единственный глаз чудовища, с виду тоже каменный. Конец цепи зашел внутрь сантиметров на двадцать. Монстр вздрогнул всем телом, такой же безмолвный, как весь этот мир, и начал кренится назад. Дэнил спрыгнул вниз и поглядел вправо. Чеслав не отставал от него, оставляя за собой след из поверженных противников.

Позади них равнина была словно живой: шевелились, оживая, все стражи. Но они явно не успевали. Между Дэнилом и Чеславом с одной стороны, и замком, который теперь был ясно виден, почти никого не осталось. Стража ледяного мира слишком медленно приходила в себя, а два человека не теряли ни секунды. Последние из преграждавших им путь поняли насколько опасны пришельцы — четверка серебристых кошек неуловимо изменилась, став массивнее и мощнее на вид. Первым ударом снести их не получилось, но подоспевший Чеслав зашел с фланга. Взмахи меча, свист цепей, и путь оказался открыт.

До замка оставалось ещё около километра, но преследователи были медленнее. Несколько минут бешенного бега и здание приблизилось, выросло в размерах. Изяществом форм оно больше походило на древний храм. Вырезанные в камне узоры и фигурки сливались во что‑то подобное мелодии, видимой глазом, но ощущаемой всем телом, каждой душевной струной, начинавшей звенеть всё больше, чем ближе был храм.

С этой стороны в здании не было окон, но Дэнил знал куда бежать. За углом, на третьем этаже, виднелся полукруг узорного окна. Дэнил с разбегу подпрыгнул и зацепился за фигурку на уровне второго этажа, подтянулся, зацепившись ногами за карниз, ещё раз прыгнул, на лету ударил кулаком в окно и ввалился внутрь. Почти сразу рядом приземлился Чеслав. Дэнил поднялся и посмотрел с балкона вниз. Дети на полу всё также спали, словно прошлую его жизнь поставили на паузу, словно ничего ещё не произошло и можно всё вернуть, всё исправить и начать с начала.

Чеслав поднялся и выглянул в окно, но Дэнил был уверен — каменная охрана сюда не полезет, последнее убежище людей его мира было не просто красивым храмом. Нет, его секреты служили, чтобы спасти последних выживших в неравной борьбе. В итоге они всё равно не спасли, не спрятали и не защитили. Потому что нельзя защититься от врагов, если ты их не видишь, не знаешь о них ничего, и не понимаешь, откуда будет следующий удар. Но такой мелочи, как мертвые стражи в ледяной долине, замок был не по зубам. Скорее всего они его даже не видели, или не воспринимали как здание — недаром он и у человека вызывал весьма странные ощущения, сродни гипнотическому трансу.

Дэнил с Чеславом достали фонари и спустились вниз. На скорчившихся детских телах лежал иней, большая часть лиц светилась безмятежностью, хотя некоторым в момент смерти снилось что‑то неприятное. А может это следы тревоги об ушедших родителях? Дэнил был среди них самым старшим и, как он считал, навёл среди своих подопечных образцовый порядок. Никто не плакал, если только не был совсем уж младенцем. Все были сыты. Кому надо, вовремя меняли пеленки. А потом он их убил. Взрослые не вернулись, сгинув, как и все, кто отправлялся биться до этого. Все: старики, женщины, подростки, пожертвовали собой, чтобы хоть немного увеличить призрачный шанс на спасение самых младших, тех, кто потом мог возродить мир. Но шансов у взрослых на самом деле не было и вместо них обратно пришли уже неведомые враги. Но только и они не успели, почти. Дэнила не просто так оставили за старшего — он действовал быстро и без сомнений.

Они подошли к мраморному диску в центре зала. Ключи так и торчали в отверстиях, рядом с одним лежало тело мальчика и противогаз, которого касались бледные пальцы. Мраморный круг закрыл отверстие, но завинчен не был. Кто его поставил на место? Дэнил? Он этого не помнил. Имело ли это вообще какое‑то значение? Пришельцы ведь всё равно знали, что хранится в замке, иначе не поставили бы охрану, и неизвестно каким способом заморозили планету, то ли потушив солнце, как обычный костёр, то ли утащив огромный мир за пределы звёздной системы.

Но внутрь замка никто не попал, по крайней мере имеющий материальное тело. Защита ли оказалась так хороша, или враги изначально не могут принимать осязаемые формы в нашей реальности? Неважно.

Дэнил отбросил круг и посмотрел вниз. Крохотный стебелек с узким, едва развившимся листком. Дэнил помнил, что тот был бурым, но сейчас и растение, и дно тайника покрывала замёрзшая кровь. Он лежал здесь и жизнь уходила из него, пока чужаки копались в его голове, что‑то меняя, что‑то уничтожая, а где‑то пытаясь создать своё, новое. Ничего у них не получилось и маленького Дэнила бросили, как сломанную игрушку. Беспечность, так свойственная всесильным… Теперь его кровь покрывала дно тайника почти черным льдом, а тела не было. Как так получилось? Ведь скрывающий в своём хилом тельце страшную тайну крохотный стебелёк, сейчас мертвый, замёрзший почти до абсолютного нуля, сумел поддержать в нём жизнь или подобие жизни, но потом вмешался некто более сильный. Дэнил почти не помнил тот момент. Впрочем, это тоже было неважно. Тогда он хотел уничтожить это растение, выполняя наказ старших, но, по счастью, не успел. Да, чужаки наверняка поняли принцип, воплощенный в этом невзрачном стебельке, и воспользовались им в своих целях, но теперь и Дэнил мог сделать тоже самое. Довести дело до конца.

Острым ножом он расковырял землю и вытащил стебелёк. Крохотное растение казалось стеклянным. Но за невзрачным видом скрывалась огромная ценность.

Человечество само навлекло на себя беды, когда, пресытившись мёртвым космосом, решило поиграться с иными пластами реальности. Залезло туда, где водились хищники пострашнее, чем человек, разбудило силы, которые были ему не по зубам. Но в кое — чём тоже преуспело, ведь человек такое существо, что дай ему время, ко всему приспособиться. И вот это кое‑что было теперь в руках Дэнила, у которого, в отличие от его умерших предков время было. На вид — маленькая замёрзшая былинка. На деле — продукт генезиса на стыке множества реальностей. Дэнил и сам был таким, как и его названный брат. Но он был побочный продуктом, случайно выжившей ошибкой. А этот стебелек — нет. Чего бы не умел Дэнил, чему не научился, никогда ему не стать вровень с этой травинкой. Пока что мёртвой, но они это поправят. Дэнил тоже побыл немного мёртвым, как и Чеслав — что с того? Они вернулись, став от этого только сильнее…

Чеслав слегка толкнул Дэнила в плечо и тот отвёл замотанное тряпками — бинтами лицо от своего сокровища. Взял у Чеслава небольшой футляр из толстого белого материала, положил стебелёк и завинтил крышку. Уйти обратно они могли и отсюда, без всяких порталов, спасибо невидимым экспериментаторам. Вокруг стал сгущаться туман, словно и нет жуткого холода, начал скрадывать очертания зала, потом и фигур, оставив вскоре от мира только монотонную белизну…

— Валентин… Валентин! — Давер глядел куда‑то вдаль и тряс меня за плечо.

— Что такое? — пробормотал я.

— У нас проблемы.