Посадил жену и дочь на троллейбус, отправил к тестю, к праздничному столу. Сам поехал в военкомат. А там! Народное гулянье! Учения, что ли? Зашёл – и дверца захлопнулась! В автобус – и в войсковую часть, за город. Переобмундировали.

А людей всё подвозят. Один пролёт забора завалили. Толпа как ломанула, словно лоси в чащу, только треск пошёл! Смотрю и думаю: вот мне – почти сорок! И я, как пацан, буду скакать по заборам? Что-то остановило! Родина, страна? Не было ничего такого во мне тогда, Но вот сказал себе: будет так! И в ту сторону не смотрел уже.

И повезли нас в зелёных вагонах с белым трафаретом по бокам: «Скот». И весь этот «скот», из запаса прямо – на заклание – в Чернобыль!

…И разодрали они свои верхние одежды и зарыдали, и семь дней сидели молча, ибо видели, что страдание его весьма велико.

А после сказал он:

– Проклинаю день, в который родился, и ночь, в которую был зачат. На что дан свет человеку, которого путь закрыт, и которого Бог окружил мраком? Вот, иду я вперёд, и нет Его. Назад – и не нахожу Его. Но Он знает путь мой, и пусть испытает меня – выйду, как золото.

МУДРОСТЬ ЖИТЕЙСКАЯ:

– Есть на тебе вина, тебе же неведомая. Покайся. Блажен человек, которого вразумляет Бог, и потому наказания Вседержителева не отвергай. И тогда Бог простит грех, и узнаешь, что шатёр твой в безопасности, и увидишь, что семя твоё многочисленно и отрасли твои, как трава на земле. И войдёшь в гроб в зрелости, как укладываются снопы пшеницы в своё время.

ОТВЕЧАЮ:

– Я – праведник. Вы придумываете речи для обличения? На ветер пускаете слова ваши. Они – пища без соли. Страдания же мои – посещение Божие: стрелы Вседержителя во мне. Ужасы Божии ополчились против меня.

МУДРОСТЬ ЖИТЕЙСКАЯ:

– Люди – храмины из брения. Не погибают ли с ними и достоинства их? Праведник не значит «безгрешный». Богообщение – залог бессмертия, а не временного благополучия.

ОТВЕЧАЮ:

– Находясь на пороге смерти, я безутешен. Не жажду я вернуть утраченное. Душа моя желает прекращения дыхания, нежели сбережения костей моих. Ужасаюсь тому, что праведник приговорён к той же участи, что и грешник! На что надеяться? Что такое человек, что Ты столько ценишь его и обращаешь на него внимание Твоё, каждое мгновение испытываешь его? Разве я море или морское чудовище, что Ты поставил надо мною стражу? Опротивела мне жизнь. Отступи от меня, Господи, ибо дни мои – суета!

ТРАДИЦИИ:

– Я утверждаю: просто так Господь не наказывает. Он заботится о Своих тварях, как о растениях, питает их, не даёт раньше срока увянуть. И, если сыновья твои согрешили пред Ним, то Он и предал их в руки беззакония их. И если ты чист и прав, то Он ныне же встанет над тобою. И если вначале у тебя было мало, то впоследствии будет весьма много.

ОТВЕЧАЮ:

– Какой смысл в чистоте, если Бог уже вынес приговор. Господь – великий Творец, премудр сердцем и могущ силою; кто восставал против Него и оставался в покое? Кто скажет Ему: что Ты делаешь? Пред Ним падут поборники гордыни.

Если действовать силою, то Он могуществен; если судом, кто сведёт меня с Ним? А если осуждён я, зачем же напрасно томлюсь? Измени закон – отмени смертный приговор праведнику. Но как возможно осуществить такое немыслимое желание? Мира Твоего не приемлю! Земля отдана в руки нечестивых; лица судей её Он закрывает. Если не Он, то кто же? Кто примирит человека с Богом?

Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас – брешь зияет в мироустройстве! Что-то неправильно, что-то не так! Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня, жизнь и милость даровал мне, и попечение Твоё хранило дух мой? Но и то скрывал Ты в сердце Своём – знаю, что это было у Тебя, – что если я согрешу, Ты заметишь и не оставишь греха моего без наказания. Тогда зачем бесценный божественный дар – человеческая свобода? Сатана солгал, когда сказал: «Будете, как боги, знающие добро и зло». Познание без Бога, без Его благословения, – мрак кромешный и смерть. И нельзя вменить бывшее, яко не бывшее.

ДОБРОДЕТЕЛИ:

– Речи твои – посягательство на тайны мироздания! Ты хочешь изменить порядок вещей. Дерзнул на то, что Бог заговорит с тобой? Мудрость Божия выше небес и глубже шеола, длиннее земли и шире моря. Можешь ли ты исследованием найти Бога? Можешь ли совершенно постигнуть Вседержителя? Будь мудр житейскими истинами. Упрямство же твоё – бессмысленно и опасно: безрассудный человек не станет мудрым, как не станет дикий ослёнок человеком! Управь свое сердце. Примирись, и будешь спокоен.

ОТВЕЧАЮ:

– В руке Бога – душа всего живущего и дух всякой человеческой плоти. Как бы ни были мудры старцы, Он лишает их смысла, как бы ни были велеречивы люди, Он отнимает у них язык, отнимает ум у глав народов земли и оставляет их блуждать в пустыне, где нет пути. Мудрость – не обличение, но в ней имеется нечто непостижимое для человеков, ощупью ходят они во тьме. Мудрость – запретный плод, её стяжание ведёт к смерти. Избранники – те, кто пытается отведать запретный плод и, вкушая его, хотят обрести бессмертие: сколько знаете вы, знаю и я… Но я буду говорить, что бы ни постигло меня. И это уже в оправдание мне, потому что безбожник не пойдёт пред лицо Его!

Состязающийся с Богом и есть праведник. Безбожники не пойдут пред лицо Его, им нечего вопрошать у Бога и не о чем спорить с Ним. Такова неистовая праведность, горящая, как факел, суть которой – избранничество, а цель – богопознание, бессмертие. Не страшна ли она для человека? Состязаться с Богом – не помышление ли сатанинское?

Злое – от Бога – есть тяжкое наследие человеческой свободы, и не скрыться от него на земле. Но когда умрёт человек, то будет ли он опять жить?

…Пусть вместо пшеницы вырастет волчец и вместо ячменя – куколь…

Попал я в роту радиационно-химической разведки, замкомандира.

Из всей роты четверо или пятеро, может быть, имели представление, как замерять радиацию. Все – из запаса. Кроме командира, конечно. Первый взводный – профессиональный радиолог, в политехническо институте преподавал, разобрал дозиметрический прибор, ДП5Б, рассказал, где включать, как с ним работать. И прямо со станции поехали в Зону первые два экипажа.

Так вот и мотался, пока свою «дозу» не съел.

Три месяца понадобилось.

Предлагали на крышу четвёртого блока: «сегодня полезешь – завтра домой поедешь». Ходил такой… полковник, пачкой новеньких десяток смущал – вот, мол, наличкой сейчас же приплачу – скажи, сколько отсчитать? Бес!

И вот – взошёл он на высокий холм и увидел Смерть перед собой, адские разрушения, и курилась над жутким зрелищем хаоса вселенская погибель, созданная людьми по недомыслию и губительному тщеславию. И стал он – сам не свой! Содрогнулся от ужаса, но нашёл в себе силы спросить о Боге и Вечном.

– Но укажи – в чём грех мой?

– Оглянись на чудесное разнообразие природного мира, который сотворил я и которым повелеваю. Земля, море, звёзды, заря, снег и дождь, потоки, роса, облака, пыль. Львы, вороны, дикие козы, онагры, павлин, страус, конь, ястреб, орёл – со всеми их повадками, приметами.

– А где же человек в этом ряду зверей и явлений природы? Он не так совершенен, чтобы Ты гордился Своим созданием?

– Как можешь ты постичь промысел Мой, не поняв сути простых вещей, созданных Мною? Как рождается капля росы? Как расчистить облака и удержать сосуды неба? Постигни мудрость Мою через мелкие частицы Моих творений.

– Хочу говорить с Тобой о себе. В чем исключительность моя?

– Ты вопиешь о несправедливости не потому, что нет Меня, а потому, что я, Бог, – есть.

– Да! Я признаю могущество Твоё. Но так ли оно всеблаго?

– У нас разные пути, Бога и человека. Они несоизмеримы. Оттого – один ты на пути своём.

– Я искал встречи с Тобой, Господи! Услышь отчаянный вопль одинокого!

– Я говорю с тобой не о тебе. Так же как и ты хочешь говорить не обо Мне, но со Мной. Учись узнавать смысл и тайны мироздания через простое – травинку, каплю росы. И через малое – познай Меня.

– Что же – источник добра и зла?

– По искушению сатанинскому человек разделил мир на добро и зло. Я же – взращиваю единое, проходящее сквозь рай, древо жизни, ветвями и веточками которого образуется весь космос, вплоть до мельчайших тварей.

– Но добро и зло – что это для людей?

– На весах вселенской жизни они легче травинки и муравья, потому что в них – отпадение от жизни, убыль живого. Я же – как живая вода, как дыхание жизни.

В росе и граде, в родах и беге, в перьях и челюстях, во всей предметности мира познавай и угадывай Меня, читай Мою волю. И оставит тебя мучительный вопрос – справедливо ли то или это? Ибо меркнет он перед великолепием творений Моих – каждый листик, каждый луч Божий люби. Животных, растения, всякую вещь. И полюбишь, наконец, весь мир уже всецелою, всемирною любовью.

– И я смогу вернуться к Тебе? Не отказываясь от различения добра и зла?

– В древе жизни – спасение, а не в добре, противостоящем злу, как две изогнутые, искривлённые ветви на одном горьком древе…

* * *

Василич достал из холодильника шесть картошек «в мундирах», баночку грибов.

– Картошку сделаю – «папасат». Это значит, мы с неё мундирчик-то снимем и в маслице обжарим, зарумяним её, родненькую. Чёрные грузди – урожай прошлой осени! Пять дней вымачивал с солью, дважды в день воду менял, да сорок дней под гнётом. С тмином и чесночком! К утру приберёг после Нового года.

Он открыл банку, снял сверху тряпицу, нарезал упругие ароматные грибки – сверху фиолетовые, внутри – белоснежные. Выложил в хрустальную посудину, плеснул подсолнечного масла, тонко подрезал колечками репчатый лук.

– Вот это настоящее! Натюрморт с грибами! Смотри – лучок, как кольца у Сатурна! Космос – с ума сойти!

Бутылка водки покрылась испариной, замутилась, будто майонез в неё добавили.

– Тебя выгодно в гости приглашать, Василич!

– Эх, Борис Иваныч, дорогой ты мой Боб, ты не поверишь, как может радовать чистая тарелка! Это значит – всё вкусно! Ужовисто и аппетитно. Лучшая награда для повара! Так что выгода – это про другое!

Боба слегка повело.

– На старых дрожжах! – заметил Василич, – ничего! Первая колом, вторая соколом, а уж третья – мелкими птахами.

– Так вот. Пошёл я в «наёмники», в менеджеры, – продолжил рассказ Василич. – Пристроился в одну коммерческую структуру, частную. Во главе двое – бывший мент и судимый: типичный расклад по тому времени. Изучаю рыночные отношения прямо в гуще – на базаре! Нормально зарабатываю.

Поначалу со всего города народ пёр – то на лекарства маме не хватает, то до получки одолжи, то бизнес кто-то затеять решил свой; и все – ко мне! Самому только на еду оставалось. Примерно полгода такая катавасия творилась. Потом сказал однажды – стоп! У меня семья, её кормить надо, а вы уж сами думайте. Но в церковь много давал. И деньгами, и продуктами. Там у них почти тридцать человек кормилось, чтобы не погибнуть.

Прихожу с работы поздно – еда на столе! Всё с улыбкой, с пониманием, постирано, прибрано. А я, как лётчик-ас – прилетел, самолёт поставил на стоянку, и отдыхать.

Купил машину «Фольксваген-Пассат». Жену с дочерью отправил в дорогой пансионат.

В один прекрасный день с шиком подрулил к ним под окно! Поехали кататься, сюрприз вполне получился! Люблю я это дело и дочке передал по наследству – желание и умение делать приятные сюрпризы!

А тут мои хозяева стали соревноваться: один «мерседес» купил, другой минивэн, первый – джип, второй – автобус, и – понеслось! Бывший мент говорит – хватит контрабасить, пора легально работать, второй во вкус халявы вошёл – не остановить.

Разругались они вдрызг! Фирма стала разваливаться.

Я успел немного денег подсобрать. «Хочешь зарабатывать сколько хочешь – открой свою фирму»! Взял в компаньоны двоих своих институтских однокашников, просто в долю, без денег, думал – заработать у них будет стимул, а потом поделим на троих, свои же люди!

Да. Как говорят французы: «Благодарность – это плод, который надо срывать вовремя, иначе он перезреет, начнёт гнить и пахнуть».

Один стал на меня веером письма писать. В налоговую, финансовую, криминальную! Второй якобы взял кредит через оффшорную компанию, и проценты каждый месяц, как расстояние до Луны. Одним словом, бизнес закончился. Начались угрюмые «считалки», посиделки по кабинетам, объяснительные, протоколы, суд: дерьма до подбородка – не вздохнуть полной грудью!

Да по сути дела – сам же я и виноват, распустил, понадеялся на сознательность!

Стал ходить в храм, познакомился с батюшкой, отцом Сергием. Спрашиваю его:

– Вот в библии написано – спешите делать добро, а получается, что добро – наказуемо!

– Верно! – говорит. – Зло в человеке – от его несовершенства. Не Бога это дело! И страдания эти – человечьи. Чаша – едина, в ней вместе и зло, и добро, и удел человека – разделить их правильно!

Если праведно дело твоё – воздастся стократно. Только не сразу увидишь ты плоды усилий своих. И будут ли они, и куда бросил ты семена – на камни или в почву плодородную, но надо вставать, идти и сеять.

А тут ещё напасть – машину угнали, прямо из-под окна. И дефолт грянул во всей красе. Выдуло этим ветром последние деньги!

Огромная, мохнатая ЖОПА наехала на всю мою жизнь! Вот они – руки, вот – ноги. А голова – не соображает! Ступор.

Выпью с утра вина – и упал. Встал к вечеру, вина выпил – упал! Месяц, второй. Валяюсь на тахте чурбаном вонючим. Горби, доберман, подползёт, под руку примостится. Фыркает, перегар не нравится, видишь ли, ему, но лежит! Только вздыхаем по очереди.

Так беспробудно на вино навалился, что казалось временами – читать и писать разучился! Фамилию свою стал забывать и ручки пугаться.

Жена – ни слова, ни упрёка! Хоть бы накричала на меня, я – на неё, разрядились бы. Потом думаю – ты же сам от скандалов её отучал! И в одно прекрасное утро подхожу к холодильнику, а там – «тундра» и две вялые морковки между собой переплелись. Что ж ты, говорю себе, самых близких истязаешь, размазня! Вытаскивай себя, как Мюнхгаузен, за волосы из болота.

Потом уже узнал: только обручальное колечко оставила. Всё в скупку снесла, все мои подарки, золото какое-никакое. И ни слова попрёка! Кого как, но меня это сильно «отдисциплинировало»!

Встал я в полный рост и с криком «пое. ть» – рванул с чёрным знаменем на баррикады, образно говоря!

Стали потихоньку выплывать на светлую воду.

Дочка – умница. Девятый класс. С языками очень у неё здорово шло. За год до этих событий занялась немецким языком, сама. Мечта мамина – знать иностранные языки в совершенстве!

Выиграла дочь международный конкурс по обмену школьниками: можно выбрать любую европейскую страну и на год – учиться их языку, в их же школе. Говорит – хочу в Германию, а жить – в обычной семье. Заложил я квартиру, отправили её в Регенсбург – древнюю столицу Баварии. Говорят, в Баварии самые добродушные немцы живут. Семья, четверо детей. Наша – пятая. «Папа Клаус» и «мама Сабина». Дом свой, трёхэтажный. С вечера на доске расписано – кто мусор выносит, кто в магазин! Немцы, порядок. А мы с женой первые три месяца места себе не находили! Отправили кровиночку родную в дальние дали, к чужим людям.

Клаус до сегодняшнего дня на Кристмас и ко дню рождения дочери печенье присылает. Пятьдесят евро в носок положит – «на сладкое»! Она с ними переписывается. А дед наш – партизан, боевой ветеран – говорит: «Дай Бог им здоровья! Правильные немцы! Наши!».

У меня такое ощущение, что мы с женой – как в самом начале, только она теперь хозяюшка настоящая! Магазины отыскала – сэконд-хэнд, всё чистое, с бирками, ненадёванное, и цена смешная. Сготовит – объеденье, и недорого. И всё – приветливо, без угрюмости. Гляну на неё – всё понимает. Такой вот «аванс» мне выдаёт. Ну, думаю – надо подтягиваться, уходить с чёрной дорожки!

Однажды меня летом дождь загнал под навес, стою, пережидаю. Старушка рядом: косыночка белая, кофта-самовязка длинная, юбка до пят, сандалии. Божий человек. Верующих сразу видно. Слово за слово, разговоры на вечные темы.

И стал я ходить в храм. Всерьёз, по-настоящему. Книги читать, Библию.

Истины вечные, как сама жизнь, постигаю по-новому. Вот, например – «Отче наш», молитва изначальная – «И остави нам долги наши, яко же и мы оставляем должникам нашим». Раньше думал – всеобщее прощение и списание долгов. Ан нет! Другой смысл – твой долг, вот ты о нём и пекись, отдавай, а другие пусть свои долги сами отдают. Тогда и будет общий порядок!

Или вот – заповеди блаженства: «Блаженны нищие духом, ибо они наследуют царствие небесное». По советской терминологии, нищие духом – это бездуховные!

Нет, думаю, что-то тут не так. Глянул в Православную энциклопедию: «Нищие духом – усмирившие свою гордыню во имя ближнего». Потому что первый грех – гордыня. А уж потом – сребролюбие, блуд, уныние, забвение, нерадение и так далее.

Подошло двадцать лет нашей семейной жизни, и осенил меня Создатель.

– Давай, – говорю, – Николавна, жёнка, душа моя – повенчаемся в храме!

А у меня к тому времени очень плохо с ногами стало. Как деревянные.

Каждый вечер она их растирает спиртом, пока тепло не почувствую. И такая мыслишка, шустрая, как мышка: а куда я – если? Но тему не углубляю, я себе это запретил давно, как первых бойцов из моей роты закопали – раз и навсегда запретил!

– Согласна, – говорит, – обвенчаться перед Господом рабу Божьему Василичу!

Договорился с отцом Сергием. В свидетели взял институтского товарища, истинно верующего человека. Дочь как раз из Германии вернулась. Обвенчали нас чинно, по обряду. Домой вернулись, а мне вдруг стало стыдно:

– Как это я мог мысль нехорошую допустить! Вот – я, вот – жёнка! Дочь! Не искушай без нужды!

Посидели ладненько вместе с отцом Сергием, чаю попили.

– Отвечай, – спрашиваю, – ты счастлива со мной? Двадцать лет прошло-пролетело!

– Да! – отвечает. И улыбается, в глаза смотрит, в косыночке лёгкой – красота настоящая!

Ладно! Едем дальше!

Пошёл по врачам. Дали вторую группу: восемьдесят процентов нетрудоспособности. Проверили семь раз за десять лет!

Всякий раз – по двадцать кабинетов пробежишь! Сосед без обеих ног – три года ездил на ВТЭК. Группу подтверждать.

– Вы чего, – говорит, – ждёте, когда ноги вырастут?

Врачи извиняются – не мы эти законы придумали!

Тёща моя, Фёдоровна, пока мы на работе, приедет к нам, ключи у неё были. Травяной сбор заварит. Из мешочков разных, пакетиков в кувшин муравленый насыплет по щепотке. Пей, говорит, заместо воды, сколько захочется!

– А что от чего помогает, какая трава чему способствует? Это что, фирменный коктейль – «Смерть нуклидам»?

– Там, – смеётся, – есть одна травка – «зашибись-трава» называется, вот она все хвори перешибёт! Не сомневайся. А что не надо – само прольётся.

И перестал я по два раза в год в больнице лежать, весной и осенью! Пить захочется, налью из кувшина, а в нём здоровья – немерено прячется! Пьёшь, и аж голова кружится, такая сила вливается!

А если подумать: вы же покупаете чистую воду! А мы в Чернобыле воздух делали чище, и не только для себя.

Почему нам не платить? В Америке, говорят, всем, кого отнесли к категории «солдаты мира», то есть тем, кто участвовал в ликвидации техногенной катастрофы мирового масштаба, платят пенсию – тысяча долларов в месяц за каждый «съеденный» рентген. Умножь на мои двадцать два с хвостиком! Чтобы можно было себя не ронять и жить достойно, а не так, как сегодня. Когда узнают, что ты чернобылец – смеются и с удовольствием рассказывают, как они отмазались от этого дела! Особый шик, вроде как – мы умные, а вы – говно тупое! Представь на минуту: ВСЕ умные, куда-то подевались, тишина вокруг! Никого нет, все же отмазались, ручки умыли. А «печка» эта – фонит равномерно, нуклиды гонит! Хорошая картинка!

– Давай-ка, брат-мусью, на вторую ногу, чтобы не хромать! – Василич разлил по рюмкам водку, – такую закусь помимо водки есть грешно!

Выпили. Внутри приятно потеплело, отозвалось по-доброму.

– Эка! Как Христос босиком, прости Господи! – порадовался Василич. – Да ты ешь груздятки, они прохладные вкусней! Скользят приятней!

– И прочитал я в газетке интервью с пастырем церкви «Новая генерация», – Василич вернулся к рассказу. – Вопросы к нему возникли. Созвонился, попросил встретиться.

Пришёл заранее. Молельню они переоборудовали из бывшего варьете и ресторана. Музыка, никаких ликов, только крест в центре сцены.

Вышел он. Всё вроде правильно говорит, заводит сам себя. А в какой-то момент споткнулся, видно, не знает, что же дальше-то говорить, и как зарядил минут на двадцать – «хэллилуя-хэллилуя», и словно падучая на него напала – трясёт всего. Шабаш натуральный! И весь зал задёргался. Смотрю с балкончика, и весь этот «карнавал» мне кажется смешным и нисколько не задевает. Да потому, что если тебе есть что сказать, ты найдёшь нужные слова, не станешь кричать «хэллилуя», а чётко свою мысль сформулирушь и достучишься до сердец!

Закончил он своё «шоу». Присели у него в кабинете. Он доволен – всё прошло, как задумывалось.

– Давайте, говорю ему, – с самого начала: почему «Новая генерация»?

– Хороший вопрос! Моисей водил свой народ по пустыни сорок лет, чтобы умер последний, кто помнит рабство. Мы – это те, кто родился от людей, в жилах которых нет ни капли рабства!

Видно, уже привык отвечать на этот вопрос, отработал.

– Нет! – возражаю я, – по Библии, двое остались живы! Значит, вы, в угоду красивой сказке, морочите людям голову!

Домой возвращаюсь и думаю:

– Со школы нас стращали: эти – сектанты, те – трясуны. Те – неверные, эти – необрезанные. А какая между ними разница? Ведь все говорят – «Слава Создателю»! Текст в Библии, Коране – почти слово в слово, один – как и Бог. Ценности у всех одинаковые. Учат – любви, человечности. И раз в сто лет Библию, Коран и Тору – не переписывают! Одни у всех проблемы! Избраны Богом, не избраны!

И пришёл к выводу: нужно это всё – генералам от религии! Посредникам! Бог – в душе должен быть, потому что душа – это его создание и промысел, и если создал Он человека по образу и подобию – значит, не мог он, Отец наш, создавать ущербных, он же – совершенен! И каждый из нас совершенен, и есть у каждого из нас всё, чтобы жить счастливо. Только многие счастье понимают как «счас»! А надо всему познать цену, исповедовать вечные ценности и начинать – с Любви. Жить по-совести, совершенствовать душу свою, созидать её ежесекундно.

Почему я раньше не задумывался об этом, когда жил припеваючи? Это что – очищение моё через страдания, живая вода после мёртвой? Есть еда, дом, дочь-умница, красавица, жена рядом, повенчаны мы с ней – простые Истины. Радуйся малому, и из него, как из зёрнышка макового, вырастет в своё время, что должно вырасти.

Кинозал в том далёком, холодном январе. Но «одиночка» – может быть и человек, а может быть и камера, в которой душа томится! Почему я подумал об этом сейчас? Я выпустил душу на волю, и она обрела полёт. Может воспарять к Создателю её сразу, минуя «приёмную», «посредников». И я могу беседовать с Отцом – не презираемый им, для меня есть время и место, я – совершенен и соединён, един с ним через эту вечную, нетленную категорию – душу!

Стал ходить в храм редко. Но не считаю себя неблагодарным за то, что в трудную минуту этим спасался, светло переживал, по-христиански, незабываемо, а сейчас вроде бы – отошёл. Нет! В душе это, в самой серединке, в потаённом месте!

А уж если понимаю – соскучился, желание становится нестерпимым, – тогда я иду в храм, ставлю свечи за здравие, за упокой. Просветлею, дышать начинаю полной грудью!

Родня моя – русские, чехи, белорусы, евреи, болгары, поляки, литовцы, итальянцы, чуваши. Список длинный, в нём много имён повторяется.

Кто-то разделил их с рождения, придумал национальности, а они – объединились! Назло? Нет, конечно – по любви! Всё начинается с Любви!

Однажды вышел из храма, подал на паперти милостыню нищенке. И строчки пришли, вроде бы сами:

В трудах и хлопотах время летит со скоростью света! Дочка университет закончила. Полетела в Дублин, в Ирландию, приняли её на работу в большую компанию.

А дальше было вот что.

Попросила дочь однокашника встретить её с самолета, а тотпозвал своего друга, Римаса, который работал в Дублине в строительной компании. И вот – дочь сходит по трапу, он её увидел и говорит:

– Она будет моей женой!

Это он позже рассказывал, когда приехал просить руки нашей дочери.

Высокий, метр девяносто два! Толковый.

Согласие дали, волнуемся. Упали оба с женой, сутки была температура тридцать восемь, и прошло, как и пришло. Что это было? «Пуповину перерезали»? Выросла девочка наша!

Но странное дело: взрослая, а мне она – маленькой кажется, и как эти два начала соединить? Выход один – внуки!

– Жизнь – продолжается! – сказал дед за столом, а он-то знает! Восемьдесят один всего исполнилось! Переверни – станет восемнадцать. И прибавил: – Есть такое поверье: если дождёшься правнуков – сразу в рай попадёшь! Так что от вас зависит, ребята мои дорогие, чтобы была у меня райская жизнь!

Свадьба! Родня, друзья, гости, застолье. Молодые наши – красивые, глаз не отвести! Три дня гуляли, веселились. Друзья их прилетели – из Европы, из Америки, Австралии. «Папа Клаус» и «мама Сабина» приехали из Регенсбурга. Оказывается – шарик наш такой маленький, а всё – только начинается! С любви!

Встал я, газеты при всех пролистнул, которые в день рождения дочери купил. Занятно почитать сегодня – маршал Тито больной, вот-вот отойдёт, новое государство в Африке образовалось… Тост закончил цитатой из стихотворения Арсения Тарковского, которое впервые услышал в том кинозале, в фильме «Зеркало» Будто вчера.

– Прости, что перебиваю, – сказал Боб. – Получается, что ты – однолюб?

Василич надолго задумался.

– Непростая тема. Пожалуй – да! Только не сразу к этому пришёл, через испытания. – Налил водки. – Не утомил россказнями?

– Нет! Интересный рассказ, непридуманный!

Чокнулись, выпили. Уже и не забирает, не водка – водица. Мокрая! Но голова – ясная.

– Водка – пятновыводитель памяти, – сказал Василич и продолжил рассказ.

– Пришла к нам новая сотрудница. И начало меня – половинить. Умом понимаю, а в душе – ураган. Никто так и не узнал. Только выйду с псом на прогулку, поговорю с ним, как с другом, поделюсь. А он вздохнёт понятливо, по-человечьи, переступит с лапы на лапу. Башку опустит красивую, породистую, завиноватится. Потом вскинет взгляд, спросит молча: чем тебе помочь, друг? Держись и думай – крепко!

А потом у него – обширный инфаркт. Это у собаки-то! Жена позвонила, примчался я домой, а он словно придремал у края ковра. Опоздал я. Обнял его, потом встал у окна – слёз не могу сдержать, сердце заходится, трясёт меня. Опять – потеря!

На девятый день он пришёл ко мне во сне. Проснулся, лежу, думаю – это он меня собой заслонил и спас от беды. Мысленно попросил у него прощения, да так до утра и не смог заснуть.

Понял я – слишком дорога она мне, жёнка моя, чтобы разочаровывать её по жизни. Хотя бы одного человека сделать счастливым – большое дело!

– Ты бы мемуары смог написать! – сказал Боб.

– Одно дело – вот так, под рюмочку, а записать – это же другой жанр совсем! Это уж когда я совсем бегать не смогу, куплю пачку белой бумаги, ручку и попробую!

Засобирался Василич, кардиган чёрный надел. Боб ему стишок сочинил по случаю Нового года:

Василичу понравилось.

Он пообещал передать жене, когда она от дочери из Дублина вернется.

Распростился и поехал к себе в Печатники.

* * *

Глубокая ночь, а сон пропал. В доме тишина: полегли последние воины праздничных баталий! Боб закинул руки за голову.

В своём пиру похмелье! И упал в глубокую ямину сна.