Митяй, как только «откинулся», сходу включился в работу. Место для офиса искал долго, но не зря. На печально знаменитой Лесной улице присмотрел большой «муравейник», что-то странно напоминающий. Переходы из одной половины в другую. Два внутренних дворика. Стоп! Это же тюряга! – осенило его.

Действительно, раньше здесь была женская тюрьма, но её перевели за город. Здание «прихватизировали» сделали евроремонт.

Митяй засмеялся: «Да! Вся жизнь – тюрьма, а не театр. Театр – вечером, и то не всегда. Потом – в камеру!».

Он мог скрыться из этого лабиринта от любого ОМОНа за полминуты, с закрытыми глазами. Это и определило его выбор.

Сторговал две комнаты на третьем этаже. По учредительным бумагам фирма называлась «МИЛ». Расшифровывалось это – «Мы Ищем Лохов». Или нет – «Митяй и Лохи»: так интересней, вроде аттракциона «Братья Запашные и тигры»!

Любил он скрытый смысл, тайные знаки, мистику, приметы, многозначительные недосказки и иносказательные намёки.

Далее эта самая «МИЛ» заключала договор со своей же компанией «НКВД» на проведение маркетинга, мониторинга, пиар-кампании, создание креатива – и ещё восемь бочек арестантов, конечной целью чего была добровольная сдача этими самыми лохами денежек!

А уже «НКВД» заключила договора с семью фирмами-исполнителями. Получился вариант коллективной ответственности. То есть – полной безответственности, как в своё время в Политбюро.

Надо было донести простую, как мычание, мысль – не хрена прятать деньги в старых колготках, по подвалам, в ножках столов и стульев, в банках стеклянных на даче! Пусть бабки – работают! Вот главный лозунг! Смысл, цель и задача!

Здесь же новоиспечённым соинвесторам предлагалось прикупить оффшорную компанию. С целью… тс-с-с! Тока своим, вам – исключительно! На ухо! А лучше – выйдем в коридор. Недорого, но – ваши дивиденды под вашим неусыпным контролем. Сервис недорогой. Раз в год триста баксов, бумага с «курицей» из Штатов – «гуд стендинг»! И рули, строй дальше свой «бусинес»! «Хочешь зарабатывать сколько хочешь – открой свою фирму»! Но это – потом, когда бабки попрут как подорванные! Что? Конечно, поможем! Вон – целый штат грамотных менеджеров! На любой вопрос – ответ от зубов отскакивает! Нет! Вы – зря! С властью мы дружим. «Кормим» кого надо.

Пальцем указывалось в потолок. А вы как думали! Время такое – злить опасно и не положено!

Народ цепенел, ощущая свою причастность к великому таинству деланья денег.

И голова кружилась от перспективы безбедной старости на хорошем курорте.

И потели ладошки в предвкушении пересчёта толстых пачек солидных купюр.

И мутило слегка, тошнота подкрадывалась – от возможного порядка этих цифр.

И оглушало, клинило слабый разум, и не виделось подвоха в происходящем.

Значит, всё правильно рассчитал Митяй! Не зря налёживал тощие бока на шконке.

Под портретом Луки Пачоли была ленточка, и на ней расшифровывалось «НКВД»;

Нашу Коммерцию – Вместе Делаем. На латыни и «великом и могучем».

Почему-то никто не спросил – а чей это портрет? Все были уверены, что это основатель фирмы, нстоящий, потомственный князь. Шепотком передавалось, что он – в правящей коалиции Госдумы, готовит плавный переход к монархическому строю и исподволь, но грамотно лоббирует интересы фирмы по части скупки участков в ближнем Подмосковье, в Сочи, Хорватии. Выигрывает тендеры на строительство коттеджных посёлков в национальном проекте «Наше жилище». Грамотно вкладывает средства в развитие судостроения, точно направляет финансовые потоки в «голубые» ликвидные фишки, и так далее.

Это умело «гнали пену» три-четыре «баклана». Их Митяй заприметил ещё на отсидке. Позже, пригласил за малую долю, чтобы через них внедрять в подкорку клиентосов позитивную информацию, а уже через это, посредством самого надёжного на Руси – «сарафанного радио», завлекать больше народа.

Напечатали красивые пакетики, раздали их бесплатно торговкам семечками, чтобы народ мог вчитаться. Разбили Москву на квадраты и развезли по точкам.

Люди-«сэндвичи» радостно улыбались навстречу спешащей толпе у метро, на вокзалах, на подступах к огромным супермаркетам.

Большие глянцевые буклеты, полные дизайнерских придумок и тонких психологических ходов, разносились и рассылались в солидные конторы. Несколько человек усердно гнали мутные волны спама по океану Интернета.

Диджеи радио FM захлёбывались от счастья, восхваляя вновь созданную фирму, обыгрывая аббревиатуру и кудри Луки Пачоли.

Баннеры и растяжки цепляли глаз в самых массовых местах.

Серебристые дирижабли повисли над городом. Их было куда больше, чем развешивали над столицей войска ПВО в Отечественную войну.

Через два с половиной месяца Митяй без напряга погасил кредит за квартиру.

Через полгода он сделал неожиданное открытие: его уже не будоражил вид денег – рублей, долларов, евро. Они были инструментом профессионала – как электродрель, лопата, станок или компьютер.

Брикеты, запаянные в полиэтилен. Их приносили сумками, не распечатывая, уносили чемоданами – словно подбрасывали бревёшки в некую топку, которая раззявила свою ненасытную пасть, и люди, сбиваясь с ног, уже не могли остановиться в этой гонке, подтаскивая новые брикеты. Обычная логика отказывала, подчинённая массовому психозу оборота шальных денег.

Два плюс два совсем не означало, что к вечеру будет – четыре. Здесь уже выступала другая формула, зависимость, как бы это точнее сказать – не была линейной. От этой безумной непонятки иногда «срывало крышу». Тогда Митяй пил дорогущий коньяк, курил толстенную сигару и предавался мечтам. Но он был реалистом и не позволял себе долгих раздумий. День прошёл, а завтра будет видно!

Утром он снова был «на мостике», рулил своим большим хозяйством и отметал мысли о том, что деньги – зло, а большие деньги – большое зло! Тут обратная пропорция.

Дни мчались с сумасшедшей скоростью. Он затылком чуял, как скручивается пружина заведённого механизма, и внутренне готовил себя к тому, что в один прекрасный день он «сядет в лодочку» и тихо отплывёт по своим делам. А позади – хоть трава не расти!

Степаныч, которого он с огромным трудом уговорил стать консультантом по финансам, разруливал это море денег в разных направлениях. Первым делом они отогнали на свои счета по лимону. Но карточки «голд» и «платина» могли одномоментно превратиться в бесполезные картоночки. Надо было запастись живым баблом, наликом. И что бы потом ни случилось – прильнуть к этому источнику и снова воспрять из пепла.

Он прикупил домушко в Очаково, в районе ТЭЦ. Недорого, потому что рядом шумела горячей водой градирня и желающих приобрести это «чудо» не было. Митяй жить в нём не собирался.

Он подрядил четверых бывших метростроевцев, крепких ещё пенсионеров, и договорился о постройке замаскированного бункера, в который вёл бы ход из погреба под домушкой. Деньги предложил хорошие. Разговор построил правильно, чтобы у работяг не было и вопросов лишних, и желания «стукнуть» в ментовку. Слегка припугнул, дал понять: если что, отыщу под землёй.

Дальнейшее было более смелым по задумке: широкий тоннель, плавно выходящий от бункера к гаражам недалеко от МКАД. Он планировал купить «Харлей» и при необходимости «сделать ноги» прямо по тоннелю. Ищи потом ветра в поле! Это сооружение выполнила другая бригада, не знакомая с первой.

Тоннель должен был выходить к «нулевой точке», от которой он смог бы оторваться через систему ходов.

Карту этих лабиринтов ему предстояло отыскать. По его прикидкам – о ней была информация. Но вот у кого?

Общаясь с Бобом, Митяй ломал комедию. Надо было его прощупать. Поэтому Митяй и запел соловьём про разные проЭкты. Он вообще любил походы «в народ». Одевался проще, косил под своего. Никто и близко не предполагал, что перед ними – мультимиллионер! Митяю это очень нравилось, льстило, что он так тонко всё провернул. Да и метровские старожилы всерьёз его не воспринимали, считали убогоньким, блаженным по рождению и несчастным по жизни. Но это ему было на руку.

Затеялось же всё неожиданно. Выпивали у Палыча, в дежурке. Заструился разговор, перетекал с одного на другое, как из стакана в рот. Митяй такие посиделки очень уважал, искал их, перезнакомился со многими бывалыми «подпольщиками», так он за глаза называл людей метро.

Начал Палыч привирать разные разности, про ужасы в метро и вокруг. Митяй не поверил.

– Ну, не знаю – ёх ты! Попытай Семёныча, если мне не веришь!

И вот Митяй всеми правдами и неправдами напросился в гости к Семёнычу и уговорил его поведать секретное про метро. Тот мялся, не очень хотел.

Жил Семёныч в однокомнатной хрущёвке на проспекте Космонавтов. Когда-то был женат недолго, но после рождения дочери жена от него ушла. Он так и остался одиноким. Утешение находил в книжках. Единственная комнатёнка была до потолка заставлена самодельными полками, сплошь забитыми книжками.

Выпили по-первой. Семёныч подобрел.

– Хорошо, что зашёл в гости, а то анахоретом проживаю, как древний фикус в кадушке!

– Семёныч, ты же про метро обещал.

– Ну да, ну да! Куда ж оно денется! Кишка зловредная! Кроме метро для общего употребления, есть и метро номер два. Так называемое «Д-6». Закрытое. Три спецветки. Ну, про эту хрень уже пять пудов понаписано. Это – фигня. А вот если проанализировать некоторые точки, так сказать – реперные, для привязки, очень даже интересная получается картинка!

– Откуда такая информация? – спросил Митяй, явно заинтересованный.

– Но! – Семёныч поднял к потолку кривой палец, насладился паузой. – Есть ещё одно «но»! Некая цивилизация с помощью лазера построила единую систему галерей. Примерно тридцать тысяч лет тому назад. Развязка – по всему миру! Всё готово – садись и поезжай! Челноки такие для передвижения, как ладьи герметичные. Движитель – на атомном сырье. Его же в недрах – немерено!

– Ну! Фантастика! Вот так садись и – ехай! – делано-равнодушно сказал Митяй, втайне надеясь вызнать что-нибудь ещё. Разлил по стаканам коньячок.

– Схема есть! Факты. Тут ко мне Борис Иваныч заглядывал недавно. Скалькировали. Мараковали долго. Потом – всё стало ясно! Вот они – семь «точек силы»! Где Сталин планировал отстроить высотки – кольцом. Поселить в этих высотках специально подобранных людей и, питясь их энергией, оставаться румяным и цветущим, на зависть всем. Но – не успел. Только пять высоток построили вместо семи удуманных.

– Борис Иваныч? Это Боб, что ли? – небрежно поинтересовался Митяй.

– Он самый! Вот он – исследует это дело уже много времени. И оставил мне схему. Где ж она тут, на кальке. Так всё вроде сходится! Только на карту Москвы и области наложи – и сразу всё ясно! Заходи, любуйсА! – Ему нравилось говорить с окончанием на «а», как дикторы центрального радио во времена его детства.

Тяжело встал с колченогого стула, опершись руками в колени, и, шаркая старыми, кособокими тапками, пошёл в комнату. Митяй выглядывал из кухни, раскачивался опасно на стуле, следил, откуда Семёныч достанет таинственную схему.

Тот подошёл к полке, нацепил очки, висевшие на шнурке на шее, повернулся к Митяю, хотел что-то сказать… Приложил руку к сердцу – словно стрела в него попала, а он сейчас жало вырвет, рёбра не поцарапав, и выпьют они с Митькой за чудесное избавление.

Сполз по стопке книг, развалил её, словно ложе себе к ночи готовил, укладывался на бочок, загребая бесполезно вялыми руками.

Митяй рванулся к нему.

– Семёныч, ты чё? Ты кончай это дело! – отчаянно закричал, запричитал. – С ума съехал, старый? – Отключили контактный про… – прошептал Семёныч, пытаясь улыбнуться, белея лицом. – Провод – по… понимаешь? За рейку полосатую – отползу… от полотна! Там уже не погибнеш-ш-шь. – Выдохнул со свистом из себя. И затих.

Митяй развернул Семёныча, нажал на грудину. Прогнулось на удивление мягко, рёбра спружинили. Руки раскинулись, всколыхнулись, словно обнять собрался Семёныч Митяя, прижать к груди. Внутри у него несколько раз что-то хекнуло. Руки вновь приподнялись слабо – и опали враз.

Митяй приложил ухо к неопрятной байковой рубахе, не веря, испытывая лёгкую жуть от трагической простоты происходящего.

Сбегал в ванную за круглым зеркальцем, перед которым Семёныч брился раз в квартал. Попридержал около рта дрожащей рукой. Но не замутнелось стекло, не подёрнулось тёплой дымкой.

Только равнодушно отобразило маску безжизненного лица, волосы – неопрятной, сивой паклей.

Смирило смерть с жизнью. В рубаху смиренную позже спеленают.

Митяй лихорадочно соображал – что же делать? Он вышел в крохотную прихожую, снял с гвоздика ключи на георгиевской ленточке. Прикрыл дверь и вышел на улицу. Быстро нашёл ларёк возле автобусной остановки. Здесь армянская семья – отец, мать и сын – чинили одежду, обувь, мобильники, точили ножи и прочее.

Изготовил дубликат ключа, вернулся назад.

Телефон стоял на узенькой тумбочке около тахты. Митяй вызвал «скорую», опасливо поглядывая: никак не мог избавиться от ощущения, что за ним молча следят.

Он провёл рукой по лицу Семёныча, прикрыл глаза. Стало чуть-чуть спокойней.

«Скорая» из-за пробки приехала почти через сорок минут. Усталая женщина-врач констатировала внезапную остановку сердца. Вызвала по мобильному водителя, и они вдвоём с Митяем осторожно вынесли вниз по лестнице тяжёлые носилки, поочерёдно то опуская, то приподымая край.

– Вскрытие произведём и установим окончательный диагноз, – сказала врач. – Звоните по этому номеру. Это морг. – Протянула бумажку, – А вы кто ему будете?

– Старый друг. Зашёл в гости. – Митяй развёл руками. – Я сообщу семье.

Машина уехала.

Митяй вернулся в дом. Он был рад, что не пришлось ждать милицию и становиться понятым. Нашёл старую, затрёпанную телефонную книжку – узкую, длинную, в неопрятном мылком дерматине. Раньше такие продавали в киосках «Союзпечати».

На первой же странице обведено несколько раз – «Доченька». Позвонил.

На том конце слушали молча, лишь всплески всхлипов, вздохи. Договорился встретиться и передать ключи. Предложил помощь.

– Спасибо. Вы позвоните. Сообщим день похорон, отпевания. Господи, сколько хлопот! Наследство… Какое у Семёныча наследство? Хотя – квадратные метры. Московские, золотые!

Митяй стал осматривать полки.

Как выглядела схема? Скорей всего, на листе обычного формата. А если нет? Калька – сказал Семёныч. Она же, как банный лист, приклеится к чему-нибудь, и не вытряхнешь, со страницы не сгонишь.

Он тоскливо посмотрел на полки, на книжный развал у ног.

И где в этом скопище искать? Не всё же перетряхивать! Он встал на то место, где был Семёныч, примерился, протянул руку.

На уровне глаз была пятая от низа полка. Он начал поочерёдно доставать книги и листать побуревшие страницы. Пыль поднялась потревоженным облаком. Может быть, Семёныч хитро спрятал в зазор между полками? Он стал всматриваться в узенькую щель, но ничего не увидел. Свет же включать не решился. Вдруг соседи невзначай ляпнут где не надо, отбрёхивайся потом. Надумал вернуться сюда завтра днём, в рабочее время, чтобы меньше привлекать внимание.

Он тихо вышел из квартиры. Аккуратно прикрыл дверь. Прислушался. Поочередно посмотрел в глазки трёх соседских квартир. Тихо. Бубнят неразборчиво, чуть слышно. Мещанское бытие-забытьё: три «т» – тахта, тапочки, телевизор.

Митяй, неслышно ступая, стал спускаться по лестнице.