В дом поднялись. Потолок невысокий, занавески, зелени много на окнах.

– Должно быть, всё, что в молодости не отдарили девушке, потом на подоконниках у старушек произрастает, – подумал Зять.

Диван, два кресла, ковры, книжная полка. Закуток кухоньки небольшой, кровать с прояминой в середине. Печь в углу – тепло, уютно. Телевизор на тумбочке, концерт идёт.

– Вот вы сумки нагрузили! Должно быть, Дед тебя носильщиком подрядил, – засмеялась Хозяйка.

– «Что ж, ребята, я не гордый, я согласен на медаль», но хочу сказать – вы отлично выглядите! – ответил Зять.

– Да что там, – смутилась хозяйка, – болею. Спина, ноги.

– Э-э-э! Надо бросать это грязное дело, болячки! – сказал Зять.

– А чем лечишь? – спросил Дед и сам же ответил: – «Золотым усом» лечи. Помогает очень ото всего.

– А я «Спинаксом» спасаюсь. Натираюсь. Прошлым летом как скрутило. Два месяца! На коленки встаю, голову на матрас. Вот так и спал. Тридцать два укола в спину, десять лазерных процедур. Вроде и льготы, а всё равно денег много ушло. Думал, уж и не распрямлюсь вовсе, – посетовал Зять.

– Да вы садитесь к столу. Наконец-то приехали. Всё лето собирались, а вон собрались, когда нет ничего на грядках и посмотреть не на что. Да и мы тут на узлах, переезжать собрались в городскую квартиру.

– Вот так вот… сразу! – подивился Зять накрытому столу.

– Вы же с дороги.

– Впечатляет. А Дидзис? Что-то он не раздевается?

– Он хозяин, сам найдёт.

– А Дед собрался за чекушкой в магазин ехать. Ну, ты представляешь! – Дидзис возмущённо глянул в сторону Деда.

– Нам главное – хозяев повидать! – улыбнулся Зять.

– Вы накладывайте. Холодец, салатики, фасоль домашняя, лососинка, грибочки. Не те, конечно, с грибами в этом году не очень. Мой-то бегал, бегал, кое-что насобирал, совсем немножко. По рюмочке? – предложила Хозяйка. – Какую водку? Белую?

– Я на Новый год в Дублине взялся холодец готовить, – вспомнил Зять. – Жена отговаривала: кому это? А свёкор дочери пришёл в гости, так ел, нахваливал. Я водку всё лето не пил. Всё виски как-то. Пиво изредка. Там магазины с половины первого до десяти вечера. Как выжил?

Засмеялся.

– В Москве аптеки есть специальные – лекарства из грибов. Например, боровики для сердца хорошо. Ну, будем здоровы! – предложил Дед.

Выпили.

– Фасоль чудесная! – покрутил головой Зять.

– Дидзис каждую фасолинку перебрал. Сидел возле телевизора, одну к одной складывал. Белые, красивые. Да мы привыкли, всё лето, как жуки навозные, шмондаемся на грядках, пашем. Летом полно работы.

– Ты ешь, закусывай! – строго приказал Дидзис. – Потом будешь рассказывать.

– Вы вон какая стройная, на вас не сильно скажется, – похдватил Зять.

– На десять килограмм похудела за лето. Ну, ничего, не для этого собрались. Все под богом ходим. Как есть, так и есть. Селёдочку пробовали? Ну как?

– А мы там, в Ирландии, два раза в море выходили на катере, рыбачили. Совсем другой вкус у свежей скумбрии. И запа-а-а-х! На поводке четыре-шесть крючков, мушки искусственные. Закинешь, подёргаешь. Вынимаешь – висят на всех сразу, как будто кто специально нацепил. И не шевелятся. Крючок заглатывают сильно, извините, до попы, не отцепить. Снимешь с трудом, в ведро её, а она так мелко-мелко завибрирует. И всё – умерла. И сочная, ароматная, морем пахнет, свежестью. Это в Хофте, местечко такое, недалеко от Дублина. А на юге, возле города Корка, знакомые камбалу здоровенную ловили.

– Ну да, насадки не надо. А я крупную камбалу только по телевизору видел, – вздохнул Дидзис.

– Так ты один в Ригу вернулся? – спросила Хозяйка.

– Да я и не знаю, когда Жена-то назад прилетит. С внучкой. Дочь с мужем работают, могут няньку нанять, да нам самим жалко в чужие руки отдавать. Родную кровиночку. Я вон фотки привёз, посмотрим.

Дидзис вышел, с кем-то поговорил, вернулся вскоре:

– Сосед яблок принёс на вино.

– Градус слабый у вина, – сказал Зять.

– Как сделаешь. Я-то вообще его не пью, а на работе просят – дай да дай. Вот и делаю, так, угостить. А Дед придумал – маленькую! – снова возмутился Дидзис.

– Я ему предлагал текилу взять – нет, нет! Зря послушал. Неловко вышло. – Повинился Зять.

– Кого взять? – переспросил Дед.

– Водка мексиканская. Был у меня один знакомый. Черноплодную рябину клал в вино, цвет рубиновый получался. Красивое. Много работы, но вкусное делал винцо, – поделился воспоминаниями Зять, – и такое благородное занятие. Что-то есть в этом от наших предков.

– Я в этом году запасся чёрной аронией, чай хорошо от давления. А вот калины нет, к сожалению! – похвастался Дед.

– А ты чего на перроне не встретил? – спросила Хозяйка.

– Ну, куда я в такой одежде по перрону! Дед-то привык, что я его здесь встречаю. – Оправдался Дидзис.

– А Дед идёт и говорит – жалко! Совсем, видать, Дидзиса припахали! Я ему говорю, не переживай, старинушка! Такси всегда найдётся. Доедем на какой-нибудь «кастрюльке». Выходим на стоянку, ба! Такая встреча! Смотрю, и Дед повеселел сразу.

Засмеялся Зять.

– Да вы ешьте, с дороги-то голодные. Ничего не едите! – упрекнула Хозяйка.

– Сегодня нашей талии смерть наступит, – Зять сделал грустное лицо. – Похоже, сегодня у нас проводы талии.

– Вы покушайте, а я вам и в дорогу соберу.

– Ну, вот это-то вы зря!

– Давайте выпьем, закусим. Я тарелки поменяю для горячего.

Выпили.

– А мы с Дедом-то что? Я наварю здоровенную кастрюлю, настряпаю чего-нибудь. Половину ему везу. И вот едим, едим. Дней пять. Уже вот здесь, – провёл рукой по горлу. – Лёгкое что-нибудь отваришь, бульонец какой, морковку туда нарубишь. Так вот похлебаешь, да и спать. Люблю готовить, да некого особенно радовать.

– В том-то и дело! – согласился Дидзис.

– В Дублине делал курицу по-одесски. Возился пять часов. Как раз дни рождения сплошные, на одну неделю пришлось – и у Жены, и у зятя моего, и у свёкра дочери.

– Вчера был день рождения у моей сестры, – вспомнил Дидзис.

– Ну вот. Я вечером курицу на стол, а она по внешнему виду – курица и курица. Зятёк как рубанул ножом, а костей-то в ней уже нет, секрет кулинарии. Посмеялись. Вкусно получилось.

– Молодец! – похвалил Дидзис.

– Наливайте! – приказала Хозяйка. – Закрытие сезона. Смотрите, что там, закусывайте. Сок яблочный, вчера надавили. Свежий. Остальное на вино пошло.

– Так всё вкусно, не остановиться! – развёл руками Зять.

– Мы так скромно, всё почти вывезли на квартиру. А там всё украли. И приборы, и всё серебро, покрывало меховое. Простыни, пододеяльники, полотенца новые банные. Пальмы на них нарисованы шикарные. Подсвечники бронзовые. Память, антикварные. Старый «Шарп» – видео. Уже и кассет таких нет, не делают. Тоже унесли. И крайних не найти. Развелось ворья.

– Приборы фигня! – перебил Дидзис Хозяйку. – Бар весь вычистили. Говорил ей – надо двери укрепить, замки поменять! Ме-ме-ме! Зря послушался.

– У меня машину угнали. Легковую, – тихо сказал Зять. – Пошёл я к отцу Сергию. Расстроенный, конечно. Он мне свою историю рассказал. Крест у него украли. Большой, серебряный. Помолился, успокоился. Какое-то время проходит, звонят из собора Александра Невского: мол, тут прихожанин один очень уж вас жаждет увидеть. Поехал батюшка в собор. А там сосед, пьяница горький, упал в ноги, заплакал! Говорит, прости, забери от меня этот крест. Житья не стало, дышать нечем! Сунул в руки и бегом вон. Крест-то непростой, памятный, от Владыки православного на рукоположение дарёный. Так-то вот, легко воровать. Бог шельму метит!

– А там двери старые. Надо было поменять. Теперь уж железные поставили. Дидзис так тщательно бар собирал. Надо же было людей встретить по-людски, на новоселье. Дарили ему и виски и коньяки, водки хорошие. Много чего было. Всё улетело. Я же не думала. У меня за жизнь четыре квартиры было и ни разу никто не обворовывал. Стояла квартира в Риге пустая, а я в Юрмале работала.

– Вообще воровства не было! Время другое. Не все хотят работать, – возмутился Дидзис. – Помню, в школе говорили – у нас будет через тридцать лет, как в Америке сейчас. И наркотики ещё. И преступность. Вот и дождались!

– В моё детство на пустырях конопля росла, в человеческий рост. Мы с пацанами там прятались, в войнушку играли. И ничего! – пожал плечами Зять.

– Слабо завтракаете, – нахмурился Дидзис.

– Едите… кое-как, – упрекнула Хозяйка.

– Как – завтрак? Ещё и обед будет? Ничего себе – кое-как! Счас ремень лопнет! – вскрикнул Зять. – Дай-то бог из-за стола встать и пузом не опрокинуть. Завтрак! Вы меня пугаете!

– Это и завтрак, и обед, – сказала Хозяйка, – иначе всё не успеем съесть. Мало времени.

– Ты сама-то ешь! – напомнил Дидзис Хозяйке. – Ничего не кушаешь! Будешь потом салаты мицкать!

– Отдохните, вам на работу не надо. Хоть память будет, – улыбнулась Хозяйка. – А то ведь сколько раз приглашали. Мы-то себя не берегли, будто кроты – по холодной земле, по холодной воде, по холодной зиме.

– Серьёзная закалка, – Зять покачал головой.

– Я же говорю – у нас есть квартира, зачем нам столько работы? – удивился Дидзис.

– Трудно остановиться? – поинтересовался Зять.

– Нет, наверное, не трудно. Просто не успеваем сделать то, что делали лет двадцать тому назад. Мы уже не успеваем. И ему тяжело и некогда. Такую обузу взяли, столько грядок, столько покопать, столько… – пожаловалась на себя Хозяйка.

– Это немного, – возразил Дидзис.

– А возраст? – Хозяйка глянула в его сторону, – надо обо всем подумать. Это, это, – показала рукой в сторону участка, – холодная вода, почва, осень. И зимой надо топить печку.

– Я ей предлагал – угомонись! – Дидзис махнул рукой.

– Вы кушайте, кушайте, – напомнила Хозяйка. – Теперь представление будете иметь, где мы окопались. Вот летом бы. У нас два стола. Один здесь, другой за хатой. Шашлыки там, рыбу коптить. А теперь уже осень. Не забывайте нас, мужчины, когда будет сезон.

Дидзис вышел.

– Тут летом, как в ботаническом саду, – Дед посмотрел в окно. – А на речку мы ходили гулять. А-а-а. Мы же купались, когда я первый раз приехал.

– Я поплавала, – сказала Хозяйка, – здоровье было.

– Я говорю – вылазь! Замёрзнешь! – засмеялся Дед.

– Так сколько уже лет прошло!

– Я ещё на ВЭФе работала.

– Это лет тридцать, получается? – прикинул Зять.

– Мы давно знакомы. Она мне очень помогла, – поблагодарил Дед Хозяйку. – Теперь, как говорится, я голодную копейку нет-нет, а достану.

– Здоровье – вот что наиглавнейшее! – подытожила Хозяйка.

– Болезней много, всех не одолеешь. Надо себя поддерживать. Народными средствами. А врачи? Ходил, ходил, что толку-то? Только деньги на сторону фуфырить. – Дед в сердцах рукой махнул.

– Вы такие красивые! Давайте я вас сфотографирую! Всех вместе! – предложил Зять.

– Надо бы причесаться, растрепалась совсем.

– Нормально! Садитесь рядышком! А где Дидзис?

– Чеснок сажает под зиму. Одну грядку. Как без чеснока? Надо фон выбрать для фото.

– Да вот, присядьте рядышком на диван. Вот так, замечательно.

Сделал несколько фотографий.

– А вас я хочу особенно поблагодарить, – Зять спрятал фотоаппарат в футляр, возвратился в кресло.

– За что?

– Деду помогаете, поддерживаете. Мы-то далеко, а он тут – старинушка наш! Самые тёплые слова от всех нас. Благодарности огромные.

– Да что уж там… разве вот – морально. У меня же ни папки, ни мамки, никого. Одна здесь вообще. Папка был военный, в большом звании. Полковник. Война началась, а я ещё ребёнок грудной. Маму эвакуировали в тыл. Санитарный поезд. Эшелон разбомбили. Мамка убита. Братик старший был, четыре годика. Тоже убит. Лежу я, ору в пелёнках. Так рассказывали. Подобрали меня сельские. Простые люди. Детей у них не было. Отец с фронта приехал, стал меня разыскивать, каким-то чудом отыскал. А вскоре и сам погиб. Так они меня и растили. Спасибо им. Вон уже семьдесят пятый год мне пошёл. Нет уже ни одного, ни второго – под землёй. Потом тётя отыскала, моя тётя, мамкина сестра. Я уже замужем была, своя семья. Уже ребёночек у меня был. Потом нищета, голод, всё прошли. Своими руками, честно всего добивались. Не хочу сказать, что сейчас плохо. Только вот дети уехали. Дети! На другом конце земли.

Тихо заплакала.

– Главное – как далеко унесло-то их, – закручинился Дед.

– Дочь уехала в Америку. Звонит всё время, приветы вам передаёт. Из города Лос-Анжелеса. Престижный такой город. Работала здесь старшей операционной сестрой. В военном госпитале. Большой опыт, очень её ценили. Да вот, пришлось уехать. Госпиталь-то военный. Кому она тут… Как будто военных из других органов делают, на оборонных заводах.

– Принуждение к эмиграции, я бы так это назвал! И статью соответствующую ввёл… – возмутился Зять. – Или вот, у меня сосед, виртуоз-баянист. Играл в ансамбле Прибалтийского пограничного округа. Здесь родился, всю жизнь прожил. Играл себе и играл. А видишь – не в той организации играл на баяне! Теперь в Техасе. Хорошо устроился. Преподаёт детям живую русскую музыку. Им она нужна, интересна. Американцам.

– Внучке уже к тридцати годам. Мы же все ранние. Семнадцать, семнадцать, ещё раз – семнадцать. Я замуж выходила в семнадцать лет. Жених старше – двадцать шесть. Очень хотел жениться на мне. Говорит, давай мы бумаги подделаем. Стала я на год старше… Наливай! – засмеялась Хозяйка. – Вы вот ещё этот салатик не пробовали, а лосось малосольный, а сало фирменное. Не смотрите, что с чесночком.

– А вдруг целоваться? – засмеялся Зять.

– С кем?

– Мы однолюбы с Дедом, – ответил Зять.

– Ну, в жизни разное… случается.

– Я вот летел из Дублина. Слева и справа женщины, я посередине. Одна моих примерно лет. Акцент лёгкий, латышка. Спокойная такая. Чего в самолёте делать? Рассказывает. Дочь закончила в Риге училище, повар квалифицированный. Не нашлось ей работы. Поехала в Ирландию. Встретила парня, местного. Он из большой семьи, восемь братьев и сестёр. Дружные. Родилась уже вторая внучка у этой, моей соседки. Вот она летала на смотрины-крестины. Бабушка, как же не слетать. А дочь с зятем уже решили, что минимум трое будет детишек. Сёстры, братья зятя помогли дом взять в ипотеку, достроили, мебель приобрели. Там же только стены были, а внутри сами доделывали. Вот они всей семьёй навалились, молодожёны переехали. Так всё ладно, хоть плачь, говорит мне эта соседка.

– Дружно, как пчёлы! – согласился Дед.

– А теперь младший брат этой… новой уже ирландки, скажем так. Поехал в гости к сестре, посмотрел. Подумал. Чего ему в Латвии ловить? И родня уже в Ирландии, помогают. А муж у этой женщины в Народном фронте был, чуть не в первых записался, билет получил. Так выкинул его в печку, к едрене фене. Чего, говорит, я бился? За что? Чтобы детей меня лишили?

– Сжёг? – удивился Дед.

– Я его видел, он встречал жену с самолёта. Приличный мужчина, пожилой. Седой. Глаза грустные.

– А в сердце заноза! – покачала головой Хозяйка.

– Эта вот мне рассказала свою историю, отвернулась к иллюминатору, задремала. Теперь вторая стала рассказывать. Тоже латышка. Три часа лететь, чего только не наслушаешься. Сын с отличием окончил консерваторию в Риге. Поехал на гастроли в Аргентину. Там познакомился с девушкой. Тоже музыкантша. Поженились. В одном оркестре играют. Они на гастроли летели далеко, в Японию, кажется, через Дублин. Вот она летала с ними, с внуком повидаться. На Аргентину денег нет, пенсии с мужем – только прожить да за квартиру заплатить. Это же не трамвай – сел-доехал. Говорит, муж простить не может, что Союз развалили.

– Так-то вот оно, по живому резать! – Дед рукой махнул с досады. – Никто нам не поможет. Никто. Только вот, что сами, друг дружке. Хорошие люди хорошим людям. И национальность тут дело не главное. Весь компот в воспитании, так я считаю.

– Как сейчас люди… звереют от этого всего! – покачала головой Хозяйка. – И то, что мы думаем – радость, на самом деле ещё большой вопрос. Ладно! Сегодня попьём, а завтра видно будет!

– Такой стол накрыли! – восхитился Зять. – Салат мясной, селёдочка с лучком, грибочки, лососинка, помидоры, перчик, лучок, сало домашнее, холодец, сервелат, фасоль нежный… нежная, мясо, картошечка-фри золотистая, отбивная размером с Ирландию. Торт, кофе, чай!

– Ресторан «У дуба»! – засмеялась довольная Хозяйка. – Много работы.

– И дуб сказочный, и скатерть-самобранка, – согласился Зять.

– Мне соседи говорят, надоел дуб. Листья убирать, жёлуди и прочее это всё. А я говорю – радуйся, дуб силу даёт!

– У вас интернета нет? – поинтересовался Зять.

– Чего нет, того нет!

– А я нашёл в интернете. Там всё можно найти. В Европе у дуба больше пяти тысяч всяких врагов! И стоит веками. Разве не пример для подражания!

– В Латвии дубы любят! – сказал Дед. – Это хорошо.

– Говорим, говорим, а вы-то голодные, наверное, – погрустнела Хозяйка. – Чего-нибудь ещё… кусочек.

– Куда уж ещё! Как там у Гоголя… «Да что вы! Не только кусочек! Мушки проглотить не могу»! – засмеялся Зять. – Стану толстым, ленивым, перестану нравиться.

– Вон, Дидзис толстый, а мне нравится! – возвразила Хозяйка.

– За добрым мужем и жена добрая! – согласился Зять.

– На фоне добротного мужа сразу видно стройность жены. Вон, вы какая стройная! За это даже можно выпить!

– От, ты – молодец! – засмеялась Хозяйка.

– Я очень горжусь, что у меня есть такие друзья! – похвалился Дед. – Я им радуюсь.

– Дидзис звонит, волнуется: как там Дед? А вдруг заболел? Мимо не проедет, завезёт того-сего с огорода.

– Я вот сало сделал сам – не то! Кажется чего проще – соль да сало! – сказал Дед.

– Надо уметь! Было бы для кого приготовить. Вот Дидзиса мамка заедет, дети от первого брака, сестра. Смотрю – кушают, хвалят, и я радуюсь. Моих-то родственников уже нет. Раз в год, а то и в три, приедет тётка из Белоруссии.

Вошёл Дидзис:

– Где эта верёвка? Что я грядки мерю? Железные штыри?

– Под навесом, под крышей. Где коптилка, наверху.

– Ключ дай от сарая.

– Может, помочь? – спросил Зять. – Нам и размяться не помешает, засиделись у стола.

– Ничего не надо помогать. Вы меня извините, у меня на сегодня задача – посадить чеснок! Посевная. Время такое.

Дидзис и Хозяйка вышли.

– Хозяйка прихрамывает, – заметил Дед, – видать, сильно приболела. Я пить больше не буду. Хватит!

– Я тоже, – согласился Зять, – час дня, а мы уже «тёпленькие». Совсем. Глянь, какая библиотека у них хорошая. Много книг. И на белорусском. А вот и на украинском – повести и рассказы. На русском, конечно, больше всего. Целые тома, собрания сочинений.

– И на латышском полно, – подхватил Дед.

– Ну, это понятно! Домик небольшой, уютный. Цветы на окнах, чисто. Стенки из красного кирпича. Мы прямо с порога, да за стол, оглядеться не дали!

– Они на Новый год новоселье будут делать на той квартире.

– Давай мы им пылесос хороший подарим. Хозяйка же говорила, что у них нет пылесоса.

Вошла Хозяйка, прибавила громкость телевизора.

– Пылесоса нет. Всё так вот, ручками, щёткой.

– Замечательно! Подарок за нами! – обрадовался Зять.

– Поёт Вячеслав Добрынин! – Громкие аплодисменты из телевизора.

Песня пошла.

– Вот она – истина. А я была в него влюблена в своё время. Песни у него просто – льются. Петь хочется! – улыбнулась Хозяйка.

Вошёл Дидзис.

– Ну, наконец-то! – обрадовался Зять. – Срочно кормить работника. У меня сосед, Виестур, этажом выше живёт. Едем как-то в лифте, разговор зашёл. Так он рассказывал, что его дед батрачил. При Ульманисе. Как положено, заключался договор, а там прописано всё, даже чем кормить должны. И – лососину давать не чаще двух раз в неделю, чтобы не расслаблялся.

– Я потом поем. Надо собираться. Мне к двум на работу.

– Он у меня шустрый! – похвалила Хозяйка Дидзиса.

– Уютно у вас, тепло, по-домашнему. – Зять оглядел комнату.

– Сейчас уже и не стремлюсь ни к чему. Доченька приехала из Америки, забрала самое лучшее. Что-то там серебряное, позолоченное. Тоже не шибко уж драгоценное. Ложечки, стаканчики – больше память, пожалуй, чем золото. А умру, кому останется? Может, и не успеет из Америки прилететь. К мамке… А меня уж вынесут ноженьками холодными вперёд и в ямке закопают.

– А всё-таки хорошо, что дочь. Мама с дочерью – это же особая статья. Туда соваться, мешать не надо. Ни Деду, ни прадеду. Я компьютер включил. Георг Отс поёт. Внучка смотрит, смотрит. О, говорит, мой Деда! Она ещё не совсем разбирается в понятиях – дед, прадед, а видела только на фото. А поёт как! Танцует! – засмеялся Зять.

– А три года ещё только через полгода! Правнучка моя! – с гордостью сказал Дед.

– Мы с ней в парке гуляем в Дублине. Чего-то она закапризничала. Я ей объяснил, что и как. Спокойно так. Я голос никогда не повышаю и в угол не ставлю. Такие принципы. Возвращаемся, она спрашивает: как ты думаешь, мама расстроится, когда узнает, как я себя вела? – Думаю, да. – Надо что-то сделать хорошее, отвечает.

– К соседям дети внучку из Германии на лето отправили. Два месяца тут бегала, радовала нас. Я с ней общалась на равных! Такая разумница. Как старушка – мудрая! – восхитилась Хозяйка.

– Раньше все вместе жили, – сказал Дед, – и старики, и молодые. Папы-мамы, дедушки-бабушки. Одной семьёй. Вот и обменивались, кто чем богат. Подпитывались друг от дружки.

– Меня дочь ругает, говорит – балуешь, не наказываешь, в угол не ставишь. Я говорю – это же девочка! У неё же потом семья будет… Пусть там злобы не будет, пусть в любви растёт, в ласке. Всё с дома начинается, с детства. Потом оно же всё к вам и обернётся. Любви много разве бывает? Я тут прочитал одного японского педагога. Он говорит – не стесняйтесь почаще брать на руки, разговаривайте с первого дня, как с ровней.

– Как воспитаешь, так оно и пойдёт дальше, к людям! – согласился Дед.

– В прошлом году двадцать два ребёнка… в Латвии, отказались мамочки после рождения. Как бы ни было там хорошо, а – приют! Это же здорово, когда внуков приводят. У меня соседка с невесткой чего-то не поделили. Внук родился, его два года не показывали дедушке с бабушкой. Это же кошмар! Еле замирились, – возмутился Зять.

– Вот мне в мае будет восемьдесят восемь, а только могу одно сказать – какая жизнь короткая! – заключил Дед.

– А я с внучкой две недели один справлялся. Гуляем в парке. Я и она. Абсолютно ладим! Всё интересно – это что? А это? Листья, пруд, утки-лебеди. Я же сам всё это увидел так вот, выпукло. Вдруг. Заново. Ей спасибо, человечищу. Это дерево вот такое, а это – вот такое, а это – жук-плавунец гребёт изо всех сил!

– А сколько надо терпения! – Хозяйка покачала головой. – Всё же надо объяснить, донести до ума-разума.

– Я вот недавно узнал совсем! Поразился прямо! Главный принцип педагогики сформулировал чех, Ян Амос Коменский: «Пусть всё развивается естественно, ни в чём да не будет насилия»! Представляете? Семнадцатый век!

– Надо учить, пока поперёк лавки, а не вдоль, – Дед махнул рукой.

– Да и вдоль, и поперёк! Всегда учить, но как? Общаться и рассказывать. Говорить больше. Чтобы не из-под палки. Не командовать-приказывать! Я вот американские фильмы терпеть не могу. В основном. Есть, конечно, хорошие, но немного. И тут ловлю себя на мысли, что я через слово говорю внучке – «не»! Не трогай, не бери, не ходи… Даже самому стало противно. И тут вспомнил, как американцы в фильмах своих говорят: «Это плохая идея». Вот это мне понравилось. Взял на вооружение. И вскоре она мне говорит: «Дедушка, это плохая идея»! – засмеялся Зять.

– Что-то мы заговорились, – нахмурился Дед.

– Бутылочка маленькая оказалась, – улыбнулся Зять, – грамм триста?

– Семьсот! Но это не страшно, – уточнила Хозяйка.

– Главное, мы приехали и все нам рады, от души! А то она тут одна да одна. Работает, крутится, – пожалел Дед Хозяйку.

– Настоящий праздник, спасибо вам! Я тут, как в джунглях. Сапоги резиновые натянула, плащ-палатку, и вперёд. С песней! Забыла, когда причёсывалась. Другой раз просто ужасно. Бьёмся за кусок, за выживание, бывает, что и неделю людей живьём не видим. Все разъедутся. А бросать нельзя. Тут одни соседи уехали на десять дней, вернулись, а ни дома, ни огорода. Растащили, с землёй сровняли, испохабили голодные бомжи.

– А я в Дублин улечу, скучаю без Деда, без Риги. Здесь побуду неделю, другую, не могу без своих. Они мне срочно билет покупают, по интернету скинут. И я – полетел! Летающий дедушка. Кашу наловчился варить мастерски. Не вру, не хвастаюсь. Дети на работу, а мы прибрались на кухне, посудомойку зарядили. Квартира двухэтажная, сто двадцать квадратных метров. Семьдесят евро платят за газ, электричество. Вода холодная к дому бесплатно, бойлер включил, когда надо. Музыку слушаем, классику. Идём гулять. Там до моря полчаса. В прятки играем по дороге. Смеёмся, бегаем. Обедаем, читаем перед сном. Книжку сама выбирает. Потом дневник веду, записываю. С первого дня, как только эсэмэску получил – «У нас будет ребёнок». На три годика подарю. Архив семейный. Дочь вон как была рада, когда на свадьбе подарил подборку газет, собрал в день её рождения. Так вот, графоманствую потихоньку. Есть что вспомнить.

– У него школа жизни большая, один Чернобыль чего стоит, – похвалил Дед Зятя.

Опять вошёл Дидзис, извинился, что не может посидеть как следует с гостями.

– На новоселье посидим все вместе, конкретно, – откроем бутылочку, посидим не спеша.

– Кота запустим первым. Собаку возьмём у соседей напрокат, – сказала Хозяйка.

– Где кошка ляжет, кровать ставить нельзя, а вот там, где собака – можно. Они разную энергию чувствуют, зверюги эти домашние. Уютно у вас, приготовлено всё с любовью. Неправильно я жил все эти годы, потому что мимо вас ездил, – повинился Зять.

– Прекрасно сидеть в кругу друзей! Зять вот приехал, радость, – улыбался Дед.

– И Хозяйка нарядная, с причёской! – добавил Зять.

– Это для вас. Это сегодня. Для кого тут причёсываться-наряжаться, для кого? Для этих пьяниц на углу? Лентяи! Только дай-дай-дай. Одни попрошайки кругом! Если только пронюхают, что нет никого дома, разберут по кирпичику. У нас уже было, но их, слава богу, выгнали. Вот мы утром выезжаем, а он наблюдает. И только мы убыли – он всё сломал, выбрал, что ему надо. Еду выгреб. Два холодильника очистил. Не работали ни он, ни жена. Во-о-он – напротив. Выйдет покурить, всё у нас видно, когда мы, куда. Да бог с ним! Сегодня мы слегка расслабились, посидели. Нам надо ещё собрать вам в дорогу. Капустку, морковку, кабачок, патиссоны. Огурцы. Жарите огурцы? А варенье мужское из зелёных помидоров? Все на навозе выросло, чистое, без нитратов, без химии.

– Да ладно, что вы! Спасибо! Сколько нам надо-то! – запротестовал Зять.

– Здорово, что Дед косточки привёз бульонные. У нас же фасоль своя, горох, щавель в банках закатан. Рассольник, соляночку. А пенсия – на хлебушек. Вермишель, макароны, подсластить еду. А супчик – это да! Навар нужен. Только на мясном бульоне.

– Знакомое дело. Я с супами тоже натренировался. Внучке нравится. Довольна. Дочь хорошо готовит. Это моя заслуга. Быстро, а главное – вкусно. Прибежит с работы, я лезу помочь, она говорит – присядь, отдохни. Весь день нянчил внучку. Так это у неё ловко! Полчаса, и всё готово. Прошу за стол! Свечи зажжёт, все за стол садимся. И внучка с нами. В выходной в какой-нибудь ресторан… бразильский, итальянский. Берегут нас. Молодцы!

– Дай бог! – пожелала Хозяйка.

– И так вот, в будний день – в гости, в кино, выехать куда-то вечером – можно, мы поедем? Конечно! Вернутся, обязательно спасибо скажут. Никогда не поленятся лишний раз поблагодарить. Да нам и самим радость, с человечком побыть, с внученькой. Я три года в Москву мотался, до того озверел, засобачился от города этого сумасшедшего, людей… Вавилон. А этот человечек меня за две недели так развернул в другую сторону. К добру, к нежности! О! Голова дырявая! Я же фотографии привёз, цветные. Где мы все, в Дублине. О какие красивые! Дочь выше мамы, зять под два метра! А это мы в Италии, в отпуск нас с собой ребята взяли. Старинный город, центр этрусской культуры. Растворились этруски среди итальянцев. Какая была высокоразвитая культура. Это третий век до нашей эры! А сколько тихо вымерло языков, народов? И мы тут – гуляем среди этих великолепных памятников. А здесь ей два годика, день рождения. Это мы со свекровью дочери делаем кугелис с уткой, литовское блюдо с картошкой тёртой, в печи запекается. Вкуснятин-а-а-а! А это опять я, в шляпе из итальянской соломки. Загорелые, не отличить от итальянцев. Набираемся здоровья, все вместе, на целый год.

– Дочка красивая! – похвалила Хозяйка.

– Я старался. Честно могу смотреть людям в глаза! – засмеялся Зять.

– Не знаю. Скажу – наверно, обидишься, – спросила Хозяйка.

– Говорите, как есть! Чего уж тут темнить!

– Наши дети эгоисты. Как они не понимают, что у родителей своя жизнь.

– Они понимают, но с точки зрения своего детского эгоизма.

– Так! Посуда любит чистоту! Сейчас будем пить чай! А мы обязательно встретимся ещё! В Новом году. Снегом всё завалит. Приедем, подтопим печку, чтобы мебель не рассохлась. Хотя какая она – мебель? Что тут ещё делать до весны? Ничего нового. Только мы знаем, что год новый, а всё остальное – старое, по-старому. Старьё!

– Нога-то у тебя как? У тебя левая, у меня правая. Ты про старость должна молчать и забыть. Девочка! Ты для меня лишь девочка! Я о себе уж молчу. Только чтобы с палочкой не ходить! – загрустил Дед.

– Старость сама о себе напомнит, – сказала Хозяйка, – на каждом шаге.

– Вот мы в советском-то государстве победнее жили, скромнее, но веселее. В чём дело? Не могу разобраться! У людей больше денег стало? – спросил Дед.

– Конечно, ты тогда молодой был! Очень нас разобщила эта погоня за деньгами… битва за кусок хлеба, выживание. Разогнала людей друг от друга, отчуждение. – Зять отвернулся в сторону.

– В Латвии? – поинтересовался Дед.

– И в Латвии, и во всём мире! – Зять рукой махнул. – Кажется, сядь на самолёт и лети… в пятьдесят восемь стран без визы! А одиночество всё сильнее. Настолько все замкнулись, закоротились сами на себя. Раньше была необходимость общаться, а сейчас включил компьютер, сайт нашёл, пиши-болтай по скайпу. Насколько ты избавляешь от одиночества других, настолько и сам от него избавляешься.

– Так! Через полчаса соседка с мужем едут в Ригу. Варю кофе! Готовимся к отъезду! Спасибо вам, молодцы ребята, устроили праздник, – похвалила Хозяйка.

Зять встал, поцеловал ей руку:

– Это вам – спасибо!

Они троекратно расцеловались.

– До встречи в новом году! А уж потом как всё зацветё-ё-ё-т! Радость глазу и душе! Оживёт всё вокруг, задвигается, сок погонит до самой тоненькой веточки, козявки поползут, жуки, птицы вернутся в гнёзда. Всё видимое и не видимое. Если доживём! – загрустила Хозяйка. Помолчала коротко. – Чай, кофе?

– Никаких «если»! Мы себе сказали, значит, так и будем ориентироваться! – Зять нарезал торт, разложил в блюдца Деду, Хозяйке, себе. Налил чай. Попробовал. – Крепкий чаёк, градусов десять будет! Чай – кофеём, кофей – чаем, а главная энергия жизни – любовь! У-у-у-у, чай изумительный!

– Это моя доченька прислала!

– Простая формула – я тебя люблю! Что ещё прибавить? Я тебя люблю! И всё прекрасно. Вот так. Любить надо, вот оно и вернётся. Будешь любить, и сердце будет здоровое. И сам будешь здоровей. Больше и чаще улыбаться начнёшь. Вот так! И не иначе! Пей этот целебный напиток и наслаждайся! – горячился Дед.

Вошёл Дидзис.

– Быстро присели. Счас я вас сфотаю быстренько. Отлично! На фоне дивной зелени. Сколько её у вас! У меня мама очень это дело любила, все подоконники засаживала цветами. – Зять включил фотоаппарат.

Хозяйка подсела на диван рядом с Дедом, Дидзис с другой стороны. Смотрели в объектив.

– А где очки? А, вот они, коварные. На лбу, как всегда! Улыбаемся!

Сфотографировал несколько раз. Передал камеру Дидзису, подсел к Хозяйке:

– Вот сюда смотришь, наводишь, щёлкаешь. Главное, чтобы в кадр попало. Дальше аппарат сам всё делает. Я только очки сниму, всё помоложе, да ещё и рядом с дамой. Как у меня вид, что на голове?

– Отлично! – улыбнулась Хозяйка.

Дидзис нажал спуск. Вспышка ослепила коротко.

– Ох! Засиделся же я! Косточки подоржавели, скрипят. – Дед разминал колени, вставая с дивана. – А какая погода чудесная сегодня. Ни облачка. Как по заказу.

– Это в Дублине пять раз на дню погода меняется. У нас сегодня всё хорошо. И погода тоже.

– Хорошие друзья, веселье, разговоры. Просто приятно, – улыбнулся Дед.

– А какой ценой это всё далось? Миленькие мои! Этот дом, машина… я не буду вспоминать. Как он пил, Дидзис. Напропалую! С директором он вась-вась. Того сняли, а я думаю, что же будет с тобой? Надо думать о пенсии, а тут – пьянка. И кому ты нужен в эти годы? Молодым мест не хватает, рабочих мест. Кому тридцать пять-сорок. Я по врачам, со своими больными ногами, ковыляю. Он же столько докторов прошёл, милый мой. Новый начальник пришёл. Ему наговорили. Он присматривается, когда же Дидзис запьёт? А ничего подобного. А теперь – за рулём. Всё, я не пью. И доверяет ему начальник. Бензин покупать. Дидзис пахать умеет! Это ценится, конечно.

– Молодец. Всё переборола, преодолела. А теперь тебя надо лечить. Ну ничего, мы победим! – воскликнул Дед.

– А как вы с ним познакомились? – спросил Зять.

– У меня умер муж. Рано. Сердце. Я работала в Юрмале, в санатории. И у нас отдыхал друг Дидзиса, лётчик. Дидзис тогда работал в аэропорту, наземные службы. Потом… он такой добрый, работящий, но вот тяга к алкоголю. И так, знаешь, думала-не думала. Притерпелось. Уже… тридцать лет вот.

– Он мужик хороший, – согласился Дед.

– Раз пришёл выпивши, два, три. Я его выгнала. Он полез на крышу по лестнице, оттуда в окно. Настойчивый! И на двенадцать лет моложе!

– Это о чём говорит? – спросил Зять.

– О том, что я дура набитая. Зажалела его. Мамке его было не до сына. Трёх мужей сменила. Красивая, никогда физически не работала. Вот он и попивал себе.

– Зато любит к вам в гости ездить, мамка его, – подхватил Дед.

– И попробуй чего не так! Невестка всегда виновата! А потом как его ни гнала. Ночь мог под окном простоять. Я ему говорю – еду к мужчине. Был у меня до него. Там и финансовые, ну и разные дела. Отвечает – я с тобой! Он на морозе сидел в машине три часа. Пока я решала все свои проблемы.

– И так он тронул ваше сердце! Стремительно! Авиатор! – восхитился Зять.

– Атаковал! Ясно? У меня мужики-то были получше. Но он мог всё, всё – терпеть! Между прочим, я вам скажу, мужики, я баба битая, но сколько лет живу, и ни разу его уличить не смогла! Ни в чём, никакие шуры-муры. Даже я, со своим опытом, интуицией – не могу! Измены бы я ему не простила ни за что!

– Вот это-то и убедило – верность! Его верность вам. Может, и получше, но не такие серьёзные другие-то мужчины? В достижении цели. В нужное время, в нужном месте! Нормальная психология охотника! Доказал, что только он! – сделал вывод Зять.

– Не каждый мужчина это выдержит! Только настоящий! – согласился Дед.

– Он доказал, что для него существует только одна женщина – это вы! А вспоминается-то, как бы ни жили, – только хорошее. Вот оно главное! – вскрикнул Зять. – Вы удивительная женщина. От вас такая энергия добра исходит. Созидания и жизнелюбия. И я, как мужчина в расцвете сил и в меру упитанный, прекрасно понимаю Дидзиса. Так что вопрос открытый – кто канат перетянул на свою сторону.

– Такая женщина! – Дед схватился за голову. – Её тут все уважают! А Дидзис счас не пьёт и сразу – золотой мужик.

– Мы счас старенькие, не можем друг без друга, – тихо сказала Хозяйка. – Да было бы мне лет тридцать, я ему сказала – да пошёл ты! А счас – тут болит, тут болит!

– Жена не варежка, с белой ручки не сбросишь! – урезонил Дед.

– Вы хотите, чтобы я вышла за него замуж?

– Вы разве… вы ещё не замужем? – спросил Зять. – А я-то думаю, почему вы в такой хорошей форме!

– Он меня постоянно приглашает замуж. Я же отказывалась… молодая. Красивая, здоровая. Зачем? Вот он накопил, пока не пил, вложил в квартиру, я немного добавила. Он в последнее время плохо себя чувствует и предлагает пожениться. Я говорю – старая, умру скоро. А он отвечает – мы не знаем, кто первый уйдёт, а тот, кто останется, пусть живёт дальше без проблем. Без претензий от детишек и прочей родни. Кстати, у него была жена, дочь от того брака. И она может отсудить у тебя квартиру. Так он говорит. И я не знаю, что теперь делать? У меня-то ничего нет. Я квартиру продала, дочке денежки отправила в Америку. Трудно ей было поначалу. А если он, не дай бог… уйдёт раньше? И сразу я – никто!

– То есть он отдаёт себе отчёт, что ближе вас никого нет! И что вам мешает сказать твёрдое «да»? В полный голос! Или шёпотом – «нет»! – предположил Зять.

– Да уж, невеста!

– Кому какое дело! Это только вам и решать!

– Я же первая умру! Я старше!

– Не надо никого хоронить раньше срока, – возмутился Зять.

– Чего вы себя закапываете-хороните! Выдумали, тоже! – согласился Дед.

– Вы посмотрите на этого юношу! – показал Зять на Деда. – Никто ему не даст его года!

– Ах ты, мой юноша! – Хозяйка поцеловала Деда.

– Я вот как-то его спрашиваю – Дед, ты Библию читал? А он отвечает – зачем мне её читать, если я по ней – живу!

– Он молодец! – улыбнулась Хозяйка. – Всегда поможет, всех любит.

– Может, я в церковь и не хожу каждый день, но живу по совести! – ответил Дед.

– А что вам мешает ответить Дидзису согласием? – спросил Зять.

– Да мы уже месяц как подали заявление. А сомнения остаются.

– Сомнения всегда будут, пока жив человек. Что же вы нас интриговали, молчали! Мы приехали в домашних тапочках, можно сказать, не подготовились как следует! – шутливо возмутился Зять.

– Ничего! Вон, Дед-то в галстуке!

– Дед прочувствовал момент! А я – нет! Молод я ещё! Всего шестьдесят два года!

– И живите, как муж с женой! – благословил Дед.

– Как положено, – согласилась Хозяйка, – не во грехе! Соседка спрашивает, а в церковь не хотите? Обвенчаться.

– В церковь надо заходить, – сказал Дед.

– Ну, куда мне, старухе, в церковь! Я его в православие обратила. Уже два года, как покрещён.

– Вот! Это твоя заслуга! Ты его вообще сделала человеком. – Дед похвалил Хозяйку.

– Дед прав! Дед говорит мало, но по делу. Не то что я, молодой – говорю и говорю, навеселе. Но вот вам – награда, приглашение замуж Хозяйка вышла.

Зять тоже вышел, обогнул дом. Мимо кустов смородины, крыжовника. Теплица немного правее, пустая, грустная.

Туалет небольшой, чистенько побелён. Глянул Зять в приоткрытое оконце. На фоне синего неба причудливо извиваются голые ветки яблони. Понял, что изрядно выпил.

Вымыл руки. Погремел стерженьком рукомойника. Были такие раньше, в хозмагах продавались.

Приятная прохлада освежила.

Вернулся в дом.

Дед пил сок. Нечаянно поперхнулся. Долго откашливался, несколько раз подряд громко чихнул, засопливился, слёзы утёр тыльной стороной ладони.

– Счас на улицу выгоню! – погрозилась Хозяйка.

– Товарищ боец! Приведите себя в порядок! – приказал Зять.

– Не в то горло пошло! – пожаловался Дед. Чихнул тотчас же.

– О! Два – ноль! Теперь восемь раз пока не чихнёт, не успокоится, – сказал Зять.

– Вина возьмёте! С собой. Моего вина, – приказала Хозяйка.

Дед чихнул.

– Три – ноль! – считал вслух Зять. – Мы лучше в гости приедем и здесь вина выпьем.

Дед чихнул.

– Четыре – ноль!

– Как это – не возьмёте!

Дед чихнул.

– Пять – ноль!

– Вино возьмём! Лучше тыкву оставим, – вскрикнул Дед и громко чихнул.

– Шесть – ноль!

– Я его уже знаю! – Зять серьёзно глянул на Хозяйку.

Дед снова чихнул.

– Видите – уже семь! Я же говорил!

Дед долго молчал. На некоторое время воцарилась тишина. Все прислушивались к чему-то.

Дед глубоко вздохнул и, словно с разбега, взахлёб пырскнул.

– Вот! – торжествовал Зять. – И дочь его, жёнка моя, точно так же! Не меньше восьми чихов выдаёт! Это у них семейное.

– Это ты напророчил! – заступилась за Деда Хозяйка.

– Отнюдь! У них так нос устроен! В форме чиха. Своеобразно.

– Надо сумки собрать, да выпить «посошок» на дорожку, – предложила Хозяйка.

Дед снова чихнул.

– Ну, это уже перебор! Сегодня в ударном темпе идёт прочихон! – удивился Зять. – Спиртное счас поищем, а сумки категорически отвергаем! Никаких сумок! Мне больше двух кэгэ нельзя поднимать!

– Если там… что. Останешься одна – звони, советуйся, или помочь что, – предложил Дед. – Мы с открытой душой, завсегда тебе поможем.

– Спасибо, родненькие. Я так не хотела, чтобы доченька уезжала! Это очень было тяжело. Первым делом угробили военный госпиталь. Она там операционной сестрой работала. Руки золотые. Талант. Не каждому дано! Её очень ценили. Пользовалась авторитетом. Да и врачи там первоклассные. И вдруг всё сломалось, рухнуло. Ходила сама не своя, готовила тихонько документы. Я узнала за два дня до её отъезда. И хотелось ей уезжать и не хотелось. Такой жизненный надлом. Была всем и стала никем! Уехала к знакомым. Познакомилась там с мужчиной, вышла замуж. Устроилась. Дом купили на побережье океана. Повыше. Говорит, если что, вода не дойдёт. Вода не дойдёт, а беда найдёт. Не спросит. Она бы сроду не уехала. А сколько врачей уехало. Да кого хочешь уехало, не сосчитать!

– Она же летом, когда прилетела, у меня останавливалась! – сказал Дед. – Вся в маму! Добрая, энергичная. Стройная такая же, тростиночка. И послушная, деувка. Поехала на встречу с одноклассниками, на взморье. Звонит вечером: может быть, я тут останусь? Я ей даю приказ – возвращаться! Я перед твоей мамкой ответственный! Домой! Вернулась. Я её берёг, как яичко!

– Хорошая она. Теперь как звонит – Деду привет.

– Деда не обманешь! Он тот ещё… рентген! – согласился Зять.

– Я её спрашиваю – доченька, может, в другую клинику, как-то стерпится, может быть? Нет, говорит! Такое отношение… и зарплата копеечная. Не хочу! Устроилась. Наши люди там ценятся. Такая серъёзная подготовка, практика. В следующем году – двадцать лет уже как уехала.

– Люди едут куда-то, надеются, что будут счастливы в другом месте, а потом вдруг получается, что ты ведь прежний, себя-то на нового не сменишь. Не чемодан. Только место поменял, а жизнь твоя с тобой, – погрустнел Дед.

Хозяйка встала, напевая, прибавила громкость телевизора, закружилась, вальсируя посередине комнаты:

– Ох, ох!

– Эминем! Это же Эминем, знаменитый певец! – Зять захлопал в такт ладонями.

– Ох, ох, ох! – кружилась Хозяйка.

– Вон, пуговка от блузки отлетела. Экстаз в танце! – Зять поднял с паласа.

– О, разошлась старуха! – засмеялась Хозяйка. – Про ноги забыла. Скажи кому про экстаз! Смех!

– Молодец!

– Так вот, держимся!

Хозяйка взяла пуговицу, вышла.

– Когда Дидзис не работал, их вот этот домик спасал, участок, потом уже квартиру купили. Со всей обстановкой, по хорошей цене, – сказал Дед, – женщина жила, очень хорошо зарабатывала. Богатая. Срочно уехала в Россию. Всё оставила им, как есть.

– Кому-то на радость уехала, как убежала. Беженка, спасалась, – сказал Зять.

– Едут, где лучше.

– А будет ли лучше? Лучше вон только коньяк становится от времени! Это одно дело, когда тебя в детстве перевозят куда-то, а срываться в возрасте с насиженного места, да не по своей воле… Что-то я незаметно… а принял на грудь, – пожаловался Зять.

– А видишь, вспоминается Хозяйке. И потанцевать хочется. И день хороший. Чудесный такой день выдался.

– И мы весёлые! «Весёлые ребята». И вот ещё – «А ну-ка, песню нам пропой, весёлый ветер». Ветер-пропойца!

Вошла Хозяйка.

– Вот почему вы без пылесоса живёте! – засмеялся Зять.

Хозяйка поцеловала Деда:

– Ой, спасибо вам! Хоть немного меня… разрулили от грусти! Этим летом никого не принимала. Там болит, тут болит. Обычно мамка его, сестра приезжали. – Она достала из холодильника припотелую бутылку водки.

– Как с этим жить! – Зять поднял брови, увидев бутылку. – Ума не приложу! Ты как, Дед?

– По рюмочке.

– Вы уж за ним проследите, – попросила Хозяйка Зятя.

– За это не беспокойтесь!

– Сегодня мы отдохнули. А завтра мне с утра пахать. По полной программе! – сказала Хозяйка.

– У нас завтра баня по распорядку! – доложил Зять. – Скидки для пенсионеров по понедельникам. Немного их осталось – радостей, баня, например.

– Пора! Уже тело дубится, просит веничка! Ну, на дорожку! – Дед поднял рюмку.

– Смотрите, чтоб вас там не сволокли в казённую спьяну, – предупредила Хозяйка. – А уж потом-то встретимся, до следующего сезона. Может, к сестре Дидзиса съездим. Хорошие люди. Под Добеле живут. Така-а-а-я у них усадьба! На берегу речки, рыбу ловят. Сдают землю в аренду, картошку там сажают, арендаторы с ними картошкой рассчитываются. Вот и нам перепадает.

– Я давно мечтаю побывать на латышском хуторе, у нормальных, добрых людей! Очень мне это по душе! – поделился Зять.

– Прекрасные места! Метров двести от дома до речки. Рыбку прикармливают и хорошо ловят. Кстати, Дидзис там рыбу наловил. Пакет с собой возьмёте. Почищенная, готовая. Только на сковородку положить. Сам-то он не любит рыбу, а рыбачить – только дай! Мы рыбку не покупаем. Дидзис очень хороший рыбак.

– Поэтому у вас хороший цвет лица! – засмеялся Зять. – Не каждая молодайка столько пашет, так понимает жизнь, любит её, ценит даже в малом. И повеселиться можете, и столько обаяния! Удивительно! Так это всё не растерять, а такая непростая жизнь! Я вижу в вас – Женщину!

– Спасибо за добрые слова! Приятно!

– Да разве ж мне трудно? Трудно, когда врёшь, а такую правду и сказать в радость!

– Ребята! Есть вариант быстро домчаться до Риги! Соседи едут через Кенгарагс. Универсам «Доле».

– Отлично! Мы там на пятнадцатый автобус и ко мне, пять остановок, – обрадовался Зять. – А завтра встанем и в баню рванём!

– Я уже Ригу стала забывать, за семь лет огородной жизни в навозе, – пожаловалась Хозяйка.

– Я вон четыре месяца отутствовал, дак и то не сразу вспоминается, – сказал Зять.

Женщина вошла, за пятьдесят. Стройная, улыбчивая, в светлом летнем сарафане.

– Знакомьтесь, Соседка! – сказала Хозяйка.

– А мы приехали цветы кое-какие забрать, просто так походить по земле. Вам цветов не надо? – предложила Соседка. – Жалко, замёрзнут. Летом тут интересно. Внуки у нас. Только начинают на русском общаться, а уже их увозить пора. В Германию.

– Цветы нам ни к чему. На свиданки с Дедом не ходим, а свои девчонки далеко. Некому цветы дарить.

Соседка ушла к себе. Дед и Зять оделись, ждали, когда позовут. Рядом большие мешки с гостинцами.

– Вы знайте, – повернулся Зять к Хозяйке, – мы вас любим!

– У тебя сегодня сердечко от радости будет хорошо работать, – Дед поцеловал Хозяйке руку.

Дидзис подошёл.

– Вот! Приехали в гости, а тебя не видели толком! – расстроился Зять.

– На работу отъехал. Вы как тут?

– В целом очень хорошо! Хоть садись и пиши «Идиота», как Фёдор Михалыч, да простит он меня заочно за фамильярность! И такой день замечательный! Вот сейчас дождь к-а-а-к – зарядит на много дней, и будем вспоминать этот тихий день, небо синее. Разговоры наши душевные, расчудесные, под рюмочку для настроения.

– Запросто! До апреля месяца может дождь идти, – согласился Дидзис.

– А всё равно милей других мест. Так я скажу. – Зять улыбнулся. – Сезон закрыли! Ещё один сезон. Слава Богу!