В одиннадцать часов солнце уже стояло высоко в небе. Мазино взглянул на бурно вздымающиеся волны за серым бетонным ограждением Пунта-Раизи. Свежий ветер с моря раздувал полы его плаща. Он сошел с трапа ДК-9 и направился пешком к зданию аэровокзала.

Он вылетел из Нью-Йорка накануне в шесть часов вечера. Сегодня в восемь утра приземлился в Милане, чтобы пересесть на другой самолет. Багажа у него не было, если не считать коричневого кожаного кейса. Это ему помогло быстро пройти таможенный досмотр.

Автоматически открывающиеся стеклянные двери зала прибытия распахнулись, в лицо Мазино ударила струя воздуха. Он сделал несколько шагов и остановился. Поставил на землю «дипломат», снял очки в черепаховой оправе, протер платком стекла.

Эльзи стояла у стойки компании проката автомобилей. На ней был жакет кремового цвета и черная короткая юбка. Собранные на затылке волосы заколоты гребенкой. Руки ее сжимали ремешок висевшей через плечо сумки. Она увидела Мазино, но не произнесла ни слова.

Мазино тоже увидел ее и несмело улыбнулся. Он купил букетик фиалок у девочки, сновавшей с плетеной корзинкой в толпе ожидающих. Заплатил бумажкой в десять долларов. Потом догнал Эльзи у автостоянки.

Водитель одного из стоявших там автобусов поглядел на этого неуверенно державшегося молодого человека в очках и плаще, робко протягивавшего букетик фиалок высокой элегантной женщине, смуглой и длинноногой. Он задержался взглядом на этой даме, взявшей букетик совершенно равнодушно. А смущенный юноша уселся в машину рядом с шофером, поставив чемоданчик себе под ноги. Видел водитель и как их «альфа» — спортивная модель — пробралась среди других машин и развернулась. И последнее, что он заметил: машина скрылась за поворотом дороги, ведущей на автостраду на Палермо.

Было четыре часа пополудни. Эльзи из окна второго этажа виллы увидела приближающийся «Мерседес» на крутом повороте ведущей к воротам асфальтированной дороги. Поверх короткой черной шелковой комбинации она накинула белый халат и спустилась в гостиную.

Дверь отворилась. Миммо шагнул ей навстречу со своим всегдашним уверенным видом сорокалетнего удачливого менеджера и обнял ее. Эльзи почувствовала прикосновение к голым ногам легкой шерстяной ткани его костюма и с досадливым жестом отодвинулась, упершись руками ему в грудь.

— Нет, Миммо, подожди…

Миммо прижал ее к себе. Начал целовать в шею. Потом вдруг отпустил. Пристально посмотрел ей в глаза, чтобы понять, что с ней.

— Ты вся дрожишь…

Эльзи потупилась.

— Это ты виноват.

Букетик фиалок стоял в бокале с водой посередине стола. Миммо взял бокал с цветами, повертел в руках и бросил на пол.

— Не люблю я лиловый цвет. Он напоминает мне о Великом посте.

Эльзи бросила взгляд на рассыпанные на паркете, между ковром и креслом, фиалки и осколки бокала.

И в этот момент Миммо заметил выросшую на пороге гостиной мужскую фигуру. Увидел направленный на него пистолет с надетым на ствол глушителем.

Мазино выстрелил четыре раза.

Миммо отбросило к стене. Пули пробили ему грудную клетку — от солнечного сплетения до самой шеи, все около грудной кости.

Падая навзничь, он опрокинул лампу и стул.

В тот вечер Эльзи начала свой номер с десятиминутным опозданием. Она сосредоточила все внимание на музыке, стараясь ничего перед собой не видеть. Больше всего ей хотелось избежать взглядов посетителей, скрытых полумраком, окутывавшим столики «Частного клуба».

Сначала она освободилась от лифа и сразу ощутила сырой и пропитанный табачным дымом воздух зала, словно прилипавший к коже ее обнаженных грудей. Потом дала тихонько соскользнуть с бедер и ног также и крошечным трусикам.

И тут она почувствовала на себе взгляды клиентов, хлеставшие ее по нагому телу словно пощечины. И различила в темноте зала физиономию Аннибале Корво.

Эльзи устремила на него пристальный взгляд. Еле заметно кивнула утвердительно головой.

Корво ответил точно таким же незаметным кивком.

Потом довольное лицо Корво и все остальное вокруг расплылось и утонуло в наполнивших ей глаза слезах.

«Объявляется посадка на рейс 740 Рим — Нью-Йорк, выход номер шесть…»

Мазино окинул взглядом ярко освещенную взлетную полосу и пассажиров, уже направившихся к самолету. Проглотил последний кусочек трубочки с кремом и облизал сладкие пальцы. Потом опустил жетон в телефон-автомат и набрал номер.

После четвертого гудка на другом конце провода ответил мужской голос:

— Кто говорит?

— Это барон Джованни Линори?

— Да, это я, но кто говорит?

— Я хотел вам сообщить, что ваш сын Миммо сегодня вечером плохо себя почувствовал. Не ждите его. Сегодня он домой не вернется.

Барон Линори сменил тон, голос зазвучал агрессивно.

— Да с кем я говорю? Где находится Миммо?

— А ну-ка давай на два тона ниже, мне не нравится, когда так громко орут!

Голос вновь зазвучал спокойно, уступчиво:

— Что я должен сделать?

— Ты, барон, сам прекрасно знаешь, что надо сделать.