Ренессанс. Декамерон. Сонеты

Петрарка Франческо

Боккаччо Джованни

Франческо Петрарка

СОНЕТЫ

 

 

Посылка плодов

‎Когда делящая часы небес планета, К нам возвращаяся, приходит жить с Тельцом, — От пламенных рогов щедрота льется света, Мир облекается и блеском и теплом. ‎Не только лишь земля с наружности одета, Цветами дол пестрит и кроет злаком холм, Но и в безжизненной внутрь влажности нагрета, Плодотворительным чреватеет лучом ‎И сими нас дарит, другими ли плодами. Подобна солнцу ты меж красными женами, Очей твоих лучом пронзая сердце мне, ‎И помыслы родишь и словеса любовны, — Но ах! они к тебе колико ни наклонны, В цветущей не живал я никогда весне.

 

Прогулка

‎Находятся с таким в природе твари зреньем, Что быстро свой взносить на солнце могут взор; Но суть и те, кому луч вреден удареньем; То под вечер они выходят лишь из нор. ‎Иные ж некаким безумным вожделеньем И на огонь летят, красот в нем зря собор; Но лишь касаются, сгорают мановеньем. И я, бедняк, сих толп и образ и позор! ‎Бессилен будучи сносить лучи светила, Которым я прельщен, ни тени, коя б скрыла Меня где от него, ни места я не зрю, — ‎Но с потупленными, слезящими очами Влекусь чрез силу зреть на солнце меж женами, Не мысля, ах! о том, хоть ею и сгорю.

 

Задумчивость

Задумчиво, один, широкими шагами Хожу, и меряю пустых пространство мест; Очами мрачными смотрю перед ногами, Не зрится ль на песке где человечий след. Увы! я помощи себе между людями Не вижу, не ищу, как лишь оставить свет; Веселье коль прошло, грусть обладает нами, Зол внутренних печать на взорах всякий чтет. И мнится мне, кричат долины, реки, холмы, Каким огнем мой дух и чувствия жегомы И от дражайших глаз что взор скрывает мой. Но нет пустынь таких, ни дебрей мрачных, дальных, Куда любовь моя в мечтах моих печальных Не приходила бы беседовать со мной.

 

* * *

Благословляю день, и месяц, и годину, И час божественный, и чудное мгновенье, И тот волшебный край, где зрел я, как виденье, Прекрасные глаза, всех мук моих причину. Благословляю скорбь и первую кручину, В какую вверг меня Амур в жестоком мщенье, И страшный лук его, и стрел его язвленье, И боль сердечных ран, с которой жизнь покину. Благословляю все те нежные названья, Какими призывал её к себе, – все стоны, Все вздохи, слёзы все и страстные желанья. Благословляю все сонеты и канцоны, Ей в честь сложенные, и все мои мечтанья, В каких явился мне прекрасный образ донны!

 

* * *

Столь сладкой негой, что сказать не в силах, В твоих чертах небесных всё дышало В тот день, когда ослепнуть сердце ждало, Других не видеть чтоб красот унылых. Где ж тот блаженный миг?! Но черт тех милых, Небесных черт душа моя искала. Всё, где тебя нет, тотчас принимало Печали цвет явлений, мне постылых. В долине темной, что ряд гор обводит, Найду ли вздохам я покой усталым? Пойду туда искать я тень свободы, Где женщин нету, только лес да воды. И всё же память мне тот день приводит, Стремя мой дух к тем радостям бывалым.

 

На смерть Лауры

Колонна гордая! о лавр вечнозелёный! Ты пал! – и я навек лишён твоих прохлад! Ни там, где Инд живёт, лучами опалённый, Ни в хладном Севере для сердца нет отрад! Всё смерть похитила, всё алчная пожрала — Сокровище души, покой и радость с ним! А ты, земля, вовек корысть не возвращала, И мёртвый нем лежит под камнем гробовым! Всё тщетно пред тобой – и власть, и волхвованья… Таков судьбы завет!.. Почто ж мне доле жить? Увы, чтоб повторять в час полночи рыданья И слёзы вечные на хладный камень лить! Как сладко, жизнь, твоё для смертных обольщенье! Я в будущем моё блаженство основал, Там пристань видел я, покой и утешенье — И всё с Лаурою в минуту потерял!

 

* * *

В зеленых ветках лишь застонут птицы, И ветер летний по листам забродит, С глухим журчаньем так волна стремится На берег пышный, там покой находит. Мне же стихи любовь на мысль приводит, И та, которой выпал жребий скрыться В сырой земле, как живая вновь ходит И сердце убеждает не томиться. – Зачем же упреждать страданий сроки? — Молвила кротко. – Зачем проливают Устало очи слез горючих токи? Не плачь, мой друг, ведь те, кто умирают, Как я, блаженна, – от скорбей далёки, Сомкнула очи, как во сне смыкают.

 

* * *

Когда она вошла в небесные селенья, Её со всех сторон собор небесных сил, В благоговении и тихом изумленьи, Из глубины небес слетевшись, окружил. «Кто это? – шёпотом друг друга вопрошали: — Давно уж из страны порока и печали Не восходило к нам в сияньи чистоты Столь строго-девственной и светлой красоты». И, тихо радуясь, она в их сонм вступает, Но, замедляя шаг, свой взор по временам С заботой нежною на землю обращает И ждёт – иду ли я за нею по следам… Я знаю, милая! Я день и ночь на страже! Я господа молю! молю и жду – когда же?..

 

* * *

О, если, Аполлон, в тебе еще живет Любовь, что в сердце ты таил во дни былые, И если помнишь ты изгибы золотые Волос, распущенных близ фессалийских вод, — Храни любимый лавр от холода зимы, Храни его от бурь и скучного ненастья!.. Заботиться о нем – ведь в этом наше счастье: Ты первый, я потом – его любили мы… Во имя тех надежд, которыми ты жил, Когда ты в первый раз томился и любил, — Молю тебя, – рассей тяжелых туч громады… И в умилении увидим мы с тобой, Как от твоих лучей лилейною рукой Она закроется, ища на миг прохлады.

 

* * *

Когда тот лавр от нас сбирается в путь дальний, Что Феба в первый раз теплом любви согрел, — Вулкан Юпитеру не напасется стрел И с молотом в руках стоит у наковальни… Будь лето, будь зима – с небесной высоты Юпитер громы шлет, Юпитер тучи водит, От плачущей земли влюбленный Феб уходит, Чтоб видеть каждый день любимые черты… Тогда Сатурн и Марс глядят на нас с зенита, И бурный Орион пугает рыбаков И рвет их паруса… Эол кричит сердито Над морем, над землей, в тумане облаков, Что ангелов мечта от нас за далью скрыта, Что лавра больше нет среди родных лугов…

 

* * *

Когда же вновь наш взор в чертах ее лица Улыбку кроткую и ласковую ловит, — Напрасно молнии хромой Вулкан готовит: Не нужно в эти дни перунов кузнеца! Их некому метать. Юпитер отгремел, Прозрачна и ясна сестра его Юнона, И нежится земля под лаской Аполлона, И кажется, что мир от счастья онемел. Рыбак пустил свой челн на прихоти волны, Бесшумно и легко Зефира крылья веют, Опять в цветах луга – в цветах, как в дни весны; Ни Марс, ни Орион на нас взглянуть не смеют Пред ясным взором той, которою полны Мои глаза от слез отвыкнуть не умеют…