Все предметы, созданные человеком, появились благодаря той или иной форме инженерного проектирования, необходимого для развития цивилизации. Самые старые и обыденные объекты материальной культуры являются плодами инженерной мысли прошлого, так же как современные высокотехнологичные артефакты представляют научно-конструкторское настоящее. Инженерная практика сильно изменилась с древних времен, но все же сохранила связь с прошлым. Современные инженеры оперируют более строгими математическими и научными методами, нежели их коллеги еще сотню лет назад, но основы подхода не меняются. Сегодняшний специалист и инженер древности, будь он архитектором, опытным строителем или мастером-ремесленником, нашли бы много общих тем для разговора, и каждый бы мог поучиться у другого.

Эта независимость от времени объясняется внутренним свойством любого продукта инженерной разработки, не зависящим от формальных определений. Она естественым образом показывает, почему так много инженерных проектов с древности до наших дней создавалось людьми, которых не заботило ни то, как их называли, ни то, как классифицировался их труд. В самом деле, такие, казалось бы, разные люди, как политический философ Томас Пейн и писатель-философ Генри Дэвид Торо, работали как профессиональные инженеры и внесли ценный вклад в развитие технологий своего времени. Поэтому я считаю, что и в наше время любой человек способен ухватить суть новейших технических достижений, даже если сам не может участвовать в их разработке. За профессиональным жаргоном, математическими и научными знаниями и инженерной квалификацией кроется общий метод — столь же доступный и вездесущий, как воздух, которым мы дышим. Руководители компаний, не имеющие формального инженерного образования, ежедневно обращаются к нему, когда принимают решения, влекущие серьезные перемены. Однако это не значит, что без профессиональных инженеров можно обойтись: одно дело — понимать суть метода, и другое — уметь применять его с учетом всех обстоятельств в условиях непрерывного усложнения научно-технической среды, чтобы выдавать требуемый продукт.

Поскольку вся инженерная деятельность прошлого и настоящего характеризуется глубинным сходством, то следы инженерного подхода в целом и частностях видны во всем, что когда-либо было создано людьми. Обнаруживается это на примере любого артефакта. Я считаю, что человек, интересующийся мостами, может узнать об универсальном инженерном методе (работающем во внешне различных направлениях вроде химии, электротехники, машиностроения и ядерной энергетики) гораздо больше, изучая одни мосты, чем если бы он пытался поверхностно ознакомиться со всеми чудесами второй природы. Но вдумчивое изучение — совсем не то же, что погружение в ворох технических деталей. Проникнуть в суть инженерной деятельности можно мысленно, поместив выбранный предмет в соответствующий социальный, культурный, политический и технический контекст. Благодаря изучению этапов долгой эволюции, в ходе которой гниющее бревно, переброшенное через ручей, превратилось в нержавеющий вантовый мост через морской пролив, мы постигаем суть изобретательности и можем оценить ее важность для человеческой цивилизации. Как не существует артефакта, созданного без инженерного проектирования, так не бывает инженерии, независимой от общества.

В этой книге я рассматриваю инженерную деятельность через призму эволюции обычного карандаша. Возьмите этот повсеместно распространенный и обманчиво простой предмет, повертите его в руках и задумайтесь. Карандаш настолько привычен, что почти невидим; он такой обычный, что мы берем его и возвращаем на место без тени мысли. И хотя карандаш незаменим (а может, и благодаря этому), его функциональность не ставится под вопрос, и нигде не найти инструкций по его использованию. Все мы с детства знаем, что такое карандаш и для чего он служит, но как он появился и как его делают? Отличаются ли современные карандаши от тех, которыми писали двести лет назад? Доведены ли они сегодня до абсолютного совершенства? Можно ли сказать, что американские карандаши лучше русских или японских?

Думать о карандаше — все равно что думать о дизайне; изучение карандаша одновременно является изучением всей истории инженерной мысли. На основании этих размышлений невозможно не прийти к выводу о том, что история дизайна, рассмотренная в политическом, социальном и культурном контексте, это не просто набор увлекательных рассказов про карандаши, мосты или машины. Она актуальна для любой инженерной и коммерческой деятельности, которая ведется в наши дни. Важную роль в истории карандаша сыграли международные конфликты, торговля и конкуренция; знания о них послужат уроком для нефтедобычи, автомобилестроения, производства стали или ядерной энергетики. Это объясняется тем, что дизайн и маркетинг в карандашном производстве переплетены так же неразрывно, как при изготовлении любого другого продукта цивилизации.

Книга тоже является артефактом, объектом инженерной мысли, и в процессе подготовки автор становится должником очень многих людей. Мои благодарственные слова за предоставление источников, а также выражения признательности в адрес отдельных людей и организаций собраны в конце книги, но в ряде случаев поддержка и одобрение были столь важны, что я не могу не сказать об этом еще раз. Я сумел сконцентрироваться на работе над книгой в академическом отпуске, предоставленном мне Университетом Дьюка, и благодаря грантам от Национального фонда гуманитарных наук и Национального центра гуманитарных наук. Из множества помогавших мне библиотекарей я выделю Эрика Смита из Технической библиотеки при Университете Дьюка, оказавшего мне поистине неоценимую помощь. Мой брат Уильям Петроски был для меня постоянным источником уникальной информации и поставщиком артефактов. Но в конечном итоге появление книги стало возможным благодаря безмерному терпению и поддержке со стороны моего сына Стивена, дочери Карен, а больше всего — моей жены Кэтрин Петроски.