истема, при которой неподвижные шкафы стояли перпендикулярно внешним стенам с частыми окнами, долгое время оставалась характерной чертой английских библиотек. В континентальной части Европы одновременно развивалась другая традиция: книжные шкафы ставились параллельно стене, вплотную к ней. Посетитель такой библиотеки видел не ряд книжных шкафов, образующих отдельные пространства вроде кабин или ниш перед окнами, а стены, уставленные шкафами, и большое открытое пространство посередине. Считается, что впервые такую «стенную» систему в большом масштабе применили в испанском Эскориале.

Эскориал был построен недалеко от Мадрида по приказу короля Филиппа II. Здание задумывалось как монастырь и королевская усыпальница, где будут хоронить испанских монархов. В этом огромном сооружении, начатом в 1563 году и завершенном в 1584-м, размещались также королевская резиденция и большая библиотека, которая занимает помещение размером 64,6 × 10,6 метра. Такое длинное и узкое помещение характерно для библиотек, хотя длину его можно назвать исключительной. На этом сходство зала с английскими библиотеками заканчивается. В английских библиотеках пространство разграничивалось кафедрами или перпендикулярно стоящими шкафами на небольшие отсеки. Библиотечный зал Эскориала перекрыт цилиндрическим сводом одиннадцатиметровой высоты; в восточной и западной стенах проделаны окна — не узкие и частые, а дюжина больших; в зал, таким образом, проникает много дневного света. Стены между окнами заняты книжными шкафами, которые обильно украшены каннелированными дорическими колоннами и тяжелыми карнизами. К шкафам приделаны письменные столики. На рубеже XX века Джон Уиллис Кларк писал:

Столешницы находятся на высоте 2 фута 7 дюймов [около 79 см] от пола, что совпадает с высотой обычного стола; из этого можно сделать вывод, что они предназначены для сидящих читателей, хотя сейчас в библиотеке нет стульев. Между полками и столиком помещается наклонная поверхность, к которой удобно прислонять книги. Верхняя из четырех полок находится на высоте 9 футов [около 274 см] от пола, и для того, чтобы снять с нее книгу, требуется лестница. <…> Все книги обращены к читателю передним краем — насколько мне известно, такова испанская традиция [186] .

Хотя книжные шкафы в Эскориале и современные им шкафы в Англии стояли по-разному, у них явно было много общих черт. Например, при них имелись столы — это позволяет предположить, что изначально книги там приковывались цепями, и на это же указывает обычай ставить книги корешками внутрь. У столов в Эскориале была наклонная поверхность, к которой было удобно прислонять книги. Наличие больших окон, пропускающих много света, который частично отражается от изогнутого потолка, означает, что читатель может стоять перед шкафом или сидеть за столиком, не жалуясь на нехватку освещения. По словам Кларка, «Эскориал оказал весьма значительное влияние на обустройство библиотек, но, как и многие важные изобретения, размещение полок вдоль стен, а не под прямым углом к ним, очевидно, пришло в голову нескольким людям примерно в одно и то же время», поэтому исследователь был бессилен «составить генеалогическое древо» изобретения.

Библиотека Эскориала: книжные шкафы стоят у стены. Каждый шкаф оснащен столиком — признак того, что когда-то книги были прикованы цепями. Открытую книгу прислонили к наклонной поверхности стола

В начале XVII века в Милане была построена крупнейшая Амброзианская библиотека. В ней «стенная» система развилась еще дальше. Зал размером 22,56 × 8,84 метра, как и в Эскориале, был перекрыт цилиндрическим потолком, но вместо окон в боковых стенах здесь было два огромных полукруглых окна в стенах торцовых. Эти окна пропускали достаточно света. Поскольку в нижней части стены окон не было вовсе, она была целиком заставлена книжными шкафами, за исключением дверных проемов, ведших в соседние помещения. Эти шкафы достигали почти четырехметровой высоты, а над ними находились еще несколько рядов полок общей высотой в 2,6 метра. Доступ к этим полкам обеспечивала галерея, опоясывающая весь зал. Попасть на эту галерею шириной в 79 сантиметров можно было по лестницам, расположенным в углах зала.

Столов тут не было: как отмечал современник строительства, «зала не загромождена столами, к коим книги были бы прикованы цепями, как это принято в монастырских библиотеках, но окружена превысокими полками, на коих книги располагаются согласно своим размерам». Хотя книги и не приковывались, они были «защищены проволочной сеткой в необычно крупную ячейку; утверждается, что эта сетка была на шкафах с самого начала». Книги, стоявшие на верхних полках и на галерее, не нужно было так охранять: чтобы добраться до них, приходилось подниматься по лестнице или стремянке. Другими словами, нельзя было снять книгу с полки без разрешения: только получив его, читатель мог сесть с книгой за один из столов в углу зала. Хотя доступ к книгам и контролировался, библиотека была открыта для граждан Милана и иностранцев, но «суровейшее наказание ждало тех, кто дерзнет украсть книгу или даже прикоснуться к ней грязными руками; только папа мог отпустить им такой грех».

Библиотека, позднее ставшая первой публичной библиотекой Парижа, была построена в 1647 году. Это была Библиотека Мазарини; к сожалению, ее построили над конюшнями. В 1661 году умер кардинал Мазарини; после этого библиотеку переместили в более приличный квартал, где она заняла подобающее место. Считается, что моделью для парижских шкафов послужили шкафы Эскориала, но поверхность столов здесь была не такой наклонной: скорее стол напоминал кафедру, чем подставку для книги. Наличие столов или кафедр указывает на то, что во время установки шкафов книги еще приковывались цепями; позднее книги на нижних полках закрывали дверцы с проволочной сеткой. В 1739 году было решено надстроить и галерею, потому что библиотеке не хватало полок. Крыша строения была в плохом состоянии, поэтому закругленный потолок заменили плоским; в результате на галерее удалось установить полки, вмещающие двадцать тысяч книг.

Бодлианская библиотека в Оксфорде — это настоящий музей книжных шкафов: самые старые шкафы стоят перпендикулярно к стенам, а самые новые — вдоль стен. Основная часть библиотеки была сформирована в 80-х годах XV века, когда ее переместили в только что выстроенное здание Дивинити-скул. Сама школа занимала первый этаж, а библиотека — второй. Такое расположение помогало обезопасить библиотеку от воров: лестница находилась под постоянным наблюдением, а окна были слишком высоко, чтобы в них залезть. Не стоит считать эти соображения пустяшными: защита книг, как прикованных, так и неприкованных, оставалась основной обязанностью библиотекаря.

Главная библиотека Оксфорда называлась Библиотекой герцога Хамфри, потому что Хамфри, герцог Глостер (брат Генриха V), в первой половине XV века пожертвовал Оксфорду книги, ставшие дополнением к скромному в то время собранию, и деньги на строительство нового помещения для всех этих книг. В первоначальном собрании Хамфри насчитывалось около шестисот манускриптов — «лучших, какие только продавались», но Реформация XVI века погубила большую их часть, а книжные шкафы продали в 50-е годы XVI века за ненадобностью. Прошло примерно полвека, и сэр Томас Бодли, собиратель средневековых манускриптов, восстановил библиотеку. В 1602 году она открылась в расширенном помещении. Библиотека Хамфри, в которой шкафы стояли перпендикулярно стенам, составляет ядро оксфордской библиотеки и соединяется с двумя большими помещениями; они носят названия Артс-Энд и Селден-Энд. Вместе три этих больших зала в плане образуют букву H, где Библиотека Хамфри, ориентированная по оси восток-запад, — поперечная перекладина, а два боковых зала — вертикали.

Артс-Энд так называется потому, что на его полках хранились тома, относящиеся к тем предметам, которые преподавались на факультете искусств (arts). (Кроме того, в то время в Оксфорде было еще три факультета — теологии, права и медицины; каждый располагал собственным собранием книг.) Артс-Энд, построенный в 1612 году, находился в восточном крыле Дивинити-скул и резко отличался от Библиотеки Хамфри: в нем применили «стенную» систему — судя по всему, впервые в Англии. Свет в зал поступал через три больших окна, что оправдывало параллельное расположение полок; самым крупным было «большое восточное окно», находившееся на одной оси с центральным проходом Библиотеки Хамфри; свет в него поступал со стороны «Школьного квадрата». Два других окна были проделаны в более узких северной и южной стенах зала; через них также проходило довольно много света.

Вероятно, поначалу шкафы были открытыми, а книги формата ин-фолио приковывались цепями, но сэр Томас не хотел приковывать книги формата ин-октаво или еще меньше (их число все увеличивалось), так что эти книги хранились за запертыми дверцами, а ключ находился у библиотекаря. Собрание таких книг быстро разрасталось, потому что библиотека служила также книжным архивом и имела право на бесплатный экземпляр каждой книги, напечатанной в Англии.

Бодлианская библиотека в Оксфорде примыкает к «Школьному квадрату» с запада. Сначала была построена Библиотека герцога Хамфри, затем к ней пристроили Артс-Энд и Селден-Энд. Позднее библиотечные залы расположились и в помещениях, обрамляющих квадрат

Для размещения малоформатных книг в Артс-Энде построили галерею, на которую нужно было подниматься по лестнице, а между колоннами, поддерживавшими галерею, установили скамьи, которые оказались напротив книжных шкафов нижнего яруса. Входить на галерею могли только библиотекарь и его помощник; для этого вход закрыли решеткой с запираемой дверью. Вероятно, на строительство галереи решились с неохотой: ведь она отбрасывает тень на полки и на читателей. Тень, которая закрывает верхние полки, можно увидеть на гравюрах 1675 года и акварели 1843 года, изображающих Артс-Энд.

Эти изображения Бодлианской библиотеки интересны также тем, что на них можно увидеть читателей в квадратных академических шапочках и мантиях. Только в таких одеяниях студенты допускались к проходу через «Школьный квадрат», а это был единственный путь в библиотеку. Такое требование — еще одна мера предосторожности. (И по сей день студентов и выпускников просят приходить в библиотеку в академическом одеянии, по крайней мере в первый раз.) Для читателей этот наряд был и проклятием, и спасением: например, в Библиотеке Хамфри было тепло «летом, когда пчелы неторопливо пролетали сквозь увитые плющом окна и устремлялись в сад Эксетерского колледжа на поиски меда; но зимой здесь мог стоять самый жестокий холод, а на исходе дня и года библиотека погружалась во тьму, потому что искусственное освещение указом сэра Томаса Бодли было строжайше воспрещено». Может быть, преподавателей и студентов должен был утешать девиз, нарисованный на каждой потолочной панели: Dominus illuminatio mea — «Господь мой свет».

Артс-Энд (вверху) и Селден-Энд (внизу) на гравюрах 1675 года

На заднем плане видна Библиотека Хамфри, где, в отличие от обеих пристроек, шкафы стоят перпендикулярно стенам. Студенты одеты в академические мантии

Позднее с другой стороны Библиотеки Хамфри обосновался Селден-Энд, получивший свое название из-за того, что на первых установленных в нем полках, построенных в 1634 году, хранились тома, завещанные университету Джоном Селденом — юристом, членом Парламента, филологом и востоковедом. В своем завещании он указал, что книги должны быть прикованы цепями, но для «стенной» системы это создавало определенные трудности. При перпендикулярном расположении шкафов ни один из них не превышал в длину два с половиной — три метра, поэтому даже с одним длинным стержнем управиться было несложно. При необходимости можно было вынуть и весь стержень: ширина центрального прохода позволяла и вытащить его, и вставить обратно. Но когда книжные полки шли вдоль всей стены, пользоваться единственным длинным стержнем было бы невозможно, и поэтому там установили несколько коротких стержней (иногда так оснащали и шкафы, стоящие перпендикулярно к стене); эти стержни соприкасались концами и закреплялись в держателях, а запоры, находящиеся на удобном расстоянии друг от друга, имели изгибы, в которые попадали стержни. Впоследствии и сверху, и снизу полок, установленных вначале, добавились еще ряды.

Даже самая длинная «стенная» система неэффективна без галереи. Конечно, можно поставить новые шкафы посреди зала, но ни перпендикулярное, ни параллельное их расположение относительно стен не будет идеальным. Если перпендикулярно приставить новые шкафы к уже стоящим у стены, это закроет часть полок и потребует серьезных столярных работ для того, чтобы новые шкафы гармонировали со старыми. Если поставить перпендикулярно новые шкафы на некотором расстоянии от тех, которые стоят параллельно стене, получится смешанный вариант — ни то ни се. Если же поставить еще одну линию шкафов параллельно старым и сохранить между ними достаточный проход, это может негативно сказаться на освещении старых полок. Кроме того, если шкафы, изначально стоявшие у стен, высокие, то проход придется делать широким, чтобы в нем помещались приставные лестницы. Вот почему наилучшим способом разместить в зале новые полки была постройка галереи.

Но и с галереей рано или поздно наступал момент, когда полки у стен заполнялись книгами до отказа. Они тянулись от пола до потолка, и, значит, новые размещать было уже негде. Даже если инженеры отваживались на радикальный шаг и превращали закругленный потолок в плоский (как в Библиотеке Мазарини), в конце концов не оставалось иного выхода, кроме как размещать книги в центре комнаты или в других помещениях. До эпохи искусственного освещения это было серьезной проблемой, но с ней мирились ради сохранения большой коллекции.

У стержней на книжных шкафах, установленных вдоль стены, имелись специальные приспособления, которые их удерживали: было невозможно просто вытащить стержень, как в случае, когда шкафы стоят перпендикулярно стене

Каждый год в Бодлианскую библиотеку поступало около трех-четырех тысяч книг, и вскоре пустых полок не осталось. Уже на гравюрах 1675 года видно, что в Артс-Энде и Селден-Энде полки не могли вместить новых книг. Они забиты до отказа: кое-где есть свободное место, но, скорее всего, оттуда просто на время вынули книгу, а прочитав, ее поставили обратно. «Негде хранить книги» — эта ситуация хорошо знакома научным библиотекам, которые постоянно разрастаются (как, собственно, и все библиотеки). Даже если построить новые залы и закупить новые шкафы, вечная проблема никуда не денется.

Перед владельцами домашних библиотек встает такая же дилемма, которая подробно рассматривается в к этой книге. Раньше читатель отыскивал книги по шифрам — номерам, которые присваивались книгам, чтобы обозначить их местоположение в конкретной секции или на конкретной полке. Новые книги можно было просто ставить в новые шкафы. Часто книги упорядочивали просто по дате приобретения. Еще один метод — оставлять пространство для новых книг на всех полках, расставляя книги свободно, с промежутками. Тогда новые книги будут попадать на нужные полки в соответствии с тематикой. Несовершенство этого метода обнажилось, когда резко выросло количество книг о компьютерах и информатике; в десятичной системе Дьюи эти темы относятся к началу нумерации. Очевидно, библиотекари недооценивали объем места, которое в ближайшие годы следовало отвести для новых поступлений по этой тематике.

Сэр Томас предвидел, что c хранением книг в Оксфорде возникнут проблемы, поэтому оставил деньги на строительство третьего этажа над помещениями университетских школ. Однако поначалу это пространство заняла картинная галерея — ныне «старейшая публичная галерея в Англии и единственная художественная коллекция в университете». Манускрипты начали поступать в новую галерею уже в 1747 году, а позднее в XVIII веке добавились и печатные книги. Картинную галерею стали использовать для хранения книг в 1824 году, но фонды росли так быстро, что «все новые книги формата ин-октаво, за исключением продолжающихся изданий, попадали в новую категорию под названием „Книги такого-то года“». Конечно, делать так значило отступать от принципа распределения книг по темам, потому что «книги формата ин-октаво за каждый год расставлялись по имени автора, в алфавитном порядке». Книги формата ин-кварто хранились отдельно, но по тому же принципу: следовательно, оптимальной тогда считалась расстановка книг типового размера по полкам, специально для этого размера предназначенным. (Интересно, что библиотечный шифр в этой системе состоял из двух цифр, обозначающих год, и числа, обозначающего место книги в алфавитном порядке; эти числа разделялись запятой: например, 24,396. Такая система могла породить «проблему-1900» задолго до «проблемы-2000», которая стала бичом компьютерных систем в конце XX века.)

Книги за определенные годы хранились в шкафах, которые стояли вдоль северной стены картинной галереи, «заслоняя окна с северной стороны». То же самое получилось и в южном крыле картинной галереи, где «окна с северной стороны, так же, как в северном крыле, с 1831 года были заслонены шкафами». Окна с противоположной, южной стороны не трогали, и они пропускали свет. Этот свет был, разумеется, ярче того, что приходил с севера: проблема естественного освещения в библиотеках по-прежнему стояла остро. Но решение закрыть оконные проемы северной стены в обоих крыльях здания показывало, что в начале XIX века естественное освещение было уже не так важно, как наличие места на полках.

Освещением жертвовали не только в картинной галерее. В конце XVIII — начале XIX века Бодлианская библиотека заняла учебные и другие помещения на втором этаже (где располагалась Библиотека герцога Хамфри и ее пристройки). Первым прибавлением к библиотеке была комната под названием ауктарий (Auctarium), в которой установили высокие шкафы, закрытые проволочной сеткой и помеченные буквами от A до Z. Эти шкафы стояли вдоль стен комнаты и закрывали собой северные и западные ее окна; незаслоненными оставались только южные окна, которые впускали в комнату свет и свежий воздух (а летом — пчел). В 1812 году под этими шкафами разместили еще шкафчики с дверцами. В 1828-м к библиотеке присоединили Астрономическую школу; в скором времени здесь уже хранились семнадцать тысяч томов, которые завещал университету Фрэнсис Дус. Чтобы обустроить и обезопасить эти книги, шкафы установили перед западным окном комнаты; северный вход в нее также был заблокирован. Получился тупик, попасть в который можно было лишь через Артс-Энд, и через него же выйти.

Библиотека Рена, Тринити-колледж, Кембридж. Автором проекта был Кристофер Рен. В его решении скомбинированы стенная и перпендикулярная системы

Невзирая на опыт Бодлианской библиотеки, Англия неохотно переходила на стенную систему; в 1703 году ее все еще называли à la moderne. Считается, что первым английским архитектором, который спроектировал библиотеку «с высокими окнами, чтобы дать место столам у стен», был сэр Кристофер Рен. Речь идет о библиотеке в кембриджском Тринити-колледже. Ее строительство завершилось в 1695 году, примерно через тридцать лет после того как Рен посетил Францию, где его привел в восторг мужественный вид мебели дворца Мазарини. Однако Рен отвел под шкафы, идущие вдоль стены, не все пространство библиотеки (58,2 × 12,2 метра), о чем он писал так:

Если полки и располагаются вдоль стен, и выступают из них, это весьма удобно и приятно для глаза; студентам же лучше всего будет иметь невеликий квадратный стол в каждом отсеке и два стула к нему. Поелику окна и двери должны были образовывать гармонию со старым зданием, в торцах зала помещаются два отсека, более приближенных к квадратной форме, и четыре меньших отсека, для занятий не пригодные; можно их снабдить изящною решетчатой дверью и внутри обосновать архивы [214] .

Комбинация стенной и перпендикулярной систем, которую выбрал Рен, сегодня принята в читальных залах многих небольших библиотек. Но и она не смогла воспрепятствовать тому, что библиотеки, разрастаясь, стали занимать соседние помещения. Когда в 1980 году я впервые оказался в Университете Дьюка, Инженерная библиотека находилась в здании Олд-Ред («Красный Старик» — так ласково называют здание инженерного факультета из красного кирпича). Это здание построили в конце 40-х годов ХХ века, и по проекту библиотека занимала в нем центр второго этажа, а под ней находилась аудитория. По традиции в библиотечном зале было много окон (хотя сама форма зала была нетрадиционной — почти квадратной); между каждой парой окон стоял дубовый книжный шкаф с прекрасной отделкой. Шкафам соответствовали дубовые панели вокруг окон. Когда этот зал только построили, он, видимо, превосходно подходил для учебных занятий молодых инженеров. Но книг становилось больше, и библиотеке требовалось больше места.

Когда-то в центре библиотечного зала, прямо перед входной дверью, находилось рабочее место библиотекаря. В свое время его стол обнесли стеклянными стенками; получалось, что библиотекарь работал в аквариуме, но у него там было тише. Тот библиотекарь, с которым мне больше всего пришлось общаться, хранил собрание книг и журналов в безупречном порядке, при этом жертвуя своим собственным пространством (но не забывая о нем). Когда на его столе не осталось больше места, каталоги, бланки заказов и бумаги, которые могли как-то послужить читателям, начали скапливаться на полу. Через какое-то время эти кучи стали падать одна на другую и смешиваться. Застекленный кабинет напоминал нечищеный аквариум, в котором плавали органические остатки; в углах они скапливались в особенно высокие груды. (Когда в новом здании оборудовали новую библиотеку, библиотекарь смог переехать в новый кабинет и начать жизнь с чистого листа; поверхность пола на некоторое время расчистилась, но вскоре опять была погребена под слоем всевозможных бумаг.)

Несмотря на беспорядок у себя на рабочем месте, этот библиотекарь всегда мог отыскать то, что хотел, в том числе место для новых поступлений. Залы, примыкающие к основному, уже захватили его предшественники; потом та же участь постигла смежные помещения, расположенные еще дальше. Чтобы найти нужную книгу, ему приходилось проходить через анфиладу залов. Как и в Бодлианской библиотеке, здесь нельзя было обойти пост библиотекаря, что обеспечивало сохранность книг. Когда для Инженерной библиотеки построили новое здание, прежние библиотечные помещения вновь стали аудиториями и лабораториями, которых университету не хватало. Впрочем, в нынешней библиотеке по сравнению с предыдущей мало что улучшилось по части удобства: книги стоят на полках почти в том же порядке. В новых полках больше единообразия; проходы между шкафами стали шире, освещение в целом лучше. Но, попав в нужный отсек, вы перестаете замечать полки; так и должно происходить с хорошей инфраструктурой. Вы видите только книги. А книги часто пробуждают воспоминания.

Первое мое библиотечное воспоминание — об одной из нью-йоркских публичных библиотек, которая находилась в помещении бывшего магазина на первом этаже. Что это был за магазин, я так и не узнал, но он был очень большим — как по площади, так и по периметру. Три стены были полностью закрыты книжными шкафами. Здание располагалось на торговой улице между двумя другими домами, так что по бокам окон не было: дневной свет поступал только через большие окна-витрины. Наверное, когда-то на них висели объявления РАСПРОДАЖА и ЛИКВИДАЦИЯ ТОВАРА. Затем их сменили разноцветные суперобложки и вырезанные из цветного картона листочки и снежинки — приметы времен года. Большое открытое пространство посреди комнаты было заполнено столами и стульями — здесь после школы занимались дети. Стол и конторка библиотекаря находились прямо перед входом; в каком-то смысле эта библиотека мало чем отличалась от Артс-Энда, старой Инженерной библиотеки Дьюка и бесчисленного множества других библиотек, больших и маленьких.

Удивительно, что, если память мне не изменяет, там всегда были новейшие поступления, но полки никогда не заполнялись до конца. На моей памяти библиотеке моего детства ни разу не понадобилось увеличить площадь хранения. Отчего так было — то ли оттого, что все больше книг выдавалось на дом, или оттого, что библиотека регулярно списывала старые книги, я не знал и даже в то время не задумывался. Но сейчас я полагаю, что скорее всего это исключение из правила «библиотеке всегда нужно больше места для книг» объясняется так: моя библиотека была филиалом более крупной, и головная библиотека всегда обеспечивала своим филиалам новые поступления благодаря тому, что они обменивались своими книгами. Во всяком случае, если бы нужда в новых полках появилась, места для них явно хватило бы. Новые шкафы можно было ставить перпендикулярно стенам: они бы тянулись к центральному пространству, как молы тянутся в океан. А можно было бы ставить их параллельно уже существовавшим шкафам: это не загораживало бы свет, но пространство бы немного уменьшилось (как в приключенческом фильме или в ужастике, когда стены начинают сжиматься, надвигаясь на плененных героев). Хотя над шкафами было достаточно места, чтобы построить галерею, в скромной обстановке бывшего магазина это выглядело бы вычурно.

Галерея выглядела вполне уместно в просторном кабинете профессора Генри Хиггинса из «Моей прекрасной леди». Она удачно вписывалась и в архитектуру викторианских поместий (если, конечно, сами поместья были не слишком вычурными). Хотя в кабинетах конца XX века галерею можно встретить нечасто, книжные шкафы от пола до потолка в них встречаются постоянно. Если потолки очень высоки, как в модных сегодня лофтах, нужно искать способ добраться до верхних полок. Чаще всего пользуются приставной лестницей или стремянкой.

Галереи сначала появились в публичных библиотеках; вероятно, приставные лестницы тоже. В конце XIX века Мелвил Дьюи писал, что видел в Англии высокие лестницы, позволяющие снять книгу с полки на высоте семи с половиной метров. Он говорил также, что до того как некоторая библиотека переехала в новое здание, где не было шкафов выше двух метров с небольшим, единственным средством доступа к полкам высотой больше семи метров была 34-килограммовая лестница. Кроме того, Дьюи описал лестницу, которую увидел сначала в Бирмингеме, а затем в Библиотеке Филадельфии на Локуст-стрит (в это здание библиотека переехала в 1880 году):

Обычн., легк., но крепк. лесница; на верхн. концах — два бронзовых крюка, оклееных кожей — как если б с обоих боков лесница оканчивалась полуовальными металическими когтями, толщ. 3–4 см. Напротив края верхней полки пролегает газов. труба (на расстоянии ¾ дюйма [1,9 см]). Она надежно крепица к двум стойкам шкафа двумя опорами из оцинкованого железа. Труба находица как раз на таком расстоянии от верхн. полки, чтоб на нее наделись металические оклееные кожей крюки. Снизу кажеца, что это закругление края полки, которое выдаеца где-то на 4 см. Крюки очень близко к полке и находяца ровно напротив ее края, так что это не мешает ставить и вынимать книги; притом они надежно поддерживают лесницу, которая висит на трубе и может скользить по ней, если нужно. Полуовальн. крюк не может соскользнуть, потому что его удерживает вес лесницы; стоящий на ней может отклоняца в сторону, насколько ему хватит гибкости, но лесница не упадет [217] .

Такую лестницу, подвешенную к газовой трубе, можно было приставлять к шкафу почти вертикально, освобождая тем самым место в проходе. Лестница в библиотеке Филадельфии была высотой почти в четыре с половиной метра, но отстояла от шкафа всего на восемьдесят сантиметров. Изначально бронзовые крюки неприятно скрипели на железной трубе, когда лестницей кто-то пользовался, но потом металлические крюки догадались оклеить кожей. Вечный перфекционист Дьюи понимал, что когда лестницей не пользуются, она понапрасну выдается в проход, и советовал над газовой трубой, на полку выше, устанавливать еще короткий карниз. На нем лестница висела бы целиком прислоненной к шкафу и не мешала проходящим мимо, а если те хотят взять книгу, то ее легко достать, протянув руку между ступенями.

Впоследствии приставные лестницы для книжных шкафов стали оснащать роликами. Больше не нужно было обтягивать крюки кожей, которая только истиралась. Сверху ролики скользили по округлому рельсу; поддерживающие его кронштейны не мешали движению лестницы. Снизу лестница тоже была оснащена колесами, чтобы ее не приходилось поднимать или волочить по полу. (Впрочем, не у всех библиотечных лестниц есть колеса и ролики, и не всем они нужны; кроме того, Дьюи не был пионером в своих открытиях. Например, у сегодняшних приставных лестниц в Библиотеке Рена на верхнем конце — деревянная рама, вставляемая в два угла полки; через эту раму можно вынуть или поставить на место книгу.) Если высокие книжные шкафы ставят в переоборудованных лофтах, водопроводные и газовые трубы иногда становятся удобными брусьями для лестницы. Например, художница Мишель Ока Донер установила в своем нью-йоркском лофте удивительной красоты черные книжные шкафы, параллельные и перпендикулярные стене; чтобы добраться до верхних полок, она приставляет к шкафам лестницу.

В конце XIX века, если владельцу библиотеки приходилось жить без балкона и лестницы, книги с высоких полок он мог доставать книжным ухватом Конгрива: это приспособление Дьюи сравнивал с американским устройством для сбора яблок. Но у тех, кто вырос в середине XX века, другие ассоциации: так же, как библиотечная лестница на роликах может напоминать нам о лестницах из обувных магазинов, где коробки с обувью хранились на высоких полках вокруг примерочной, ухват Конгрива похож на те хитроумные устройства, которыми продавцы в бакалейных лавках снимали с полок коробки с крупами. Это было до того, как появились супермаркеты самообслуживания, где полки обыкновенно низкие, но все же и до них не всегда можно достать. Вот как Дьюи описывал этот книжный ухват:

На шесте — пара металич. клещей, покрытых резиной; они управляюца стержнем или цепью и рычагом. Эти клещи помещаюца на корешок книги, нажимают на нижню его часть, благодаря чему книга захватываеца клещами и ее можно вынимать, не рискуя уронить. Таким же манером она ставица обратно. Чтобы было легче рассмотреть заголовки на верхних полках, к ухвату приложено увеличительное стекло. Впервые услышав о такой машине, можно усомница в ее пользе, но те, кто ею пользовался, уверяют, что она им пригодилась… [220]

Домашние библиотеки обычно расположены в комнатах, где потолки не настолько высокие, чтобы доставать книги с верхних полок было затруднительно. Но владельцы домашних библиотек все равно хотят, чтобы книжные шкафы тянулись от пола до потолка (даже если книг в доме так мало, что и цветочек между страниц нельзя засушить). В середине XIX века модной забавой стало украшение стен росписями, изображавшими полки с книгами. Герцог Девонширский, «пожелавший раскрасить фальшивыми книгами дверь, которая вела на лестницу в библиотеке поместья Чатсуорт», не сумел сам придумать заглавия для нарисованных корешков. Названия вроде «Опыты о дереве» ему надоели, поэтому он обратился за помощью к юмористу Тому Худу. Тот расписал корешки, например, такими заглавиями: «Размышления о нутряном сале Лэмба», «Джон Нокс — Дверь к смерти», «О красной глотке и болезненном глотке», «Несколько крепких слов о ругательствах», «Шотландский Боккаччо Д. Камерона». А на двери в библиотеке одного современника герцога написали (рядом с петлями): «Со скрипом раскрыл» и «С треском захлопнул». Сегодня краски уступили место обоям с изображением книжных полок, но остроумия на корешках стало меньше. В конце XX века, когда в моду вошли галстуки с отчетливыми горизонтальными узорами и крупными фигурами (фигуры могли быть какие угодно — хоть горилла, хоть школьный автобус), мужчины стали носить на себе и изображения книжных полок. Такие книжные галстуки, кажется, особенно нравились «синим чулкам».

Пусть даже иногда для того, чтобы снять книгу с полки, требовались специальные приспособления, стенная система стала стандартом для читальных залов в больших общественных библиотеках; ее же предпочитают и владельцы частных собраний. Поначалу этой системой пользовались и в книжных магазинах, но количество товара росло вместе с грамотностью населения и оборотами торговли. Поэтому и из практических, и из коммерческих соображений книжные шкафы стали даже в кафе и ресторанах ставить так, чтобы в центре оставалось свободное пространство.

#i_078.jpg