Глава 9

Реформы и реформаторы

На рубеже XVIII–XIX вв. Османская империя находилась в состоянии глубочайшего социально-экономического и политического кризиса. Страна нуждалась в переменах, и реформатором суждено было стать Селиму III, занявшему султанский трон сравнительно молодым человеком (ему было 28 лет) в 1789 г. Год его восшествия на престол весьма символично совпал с годом Великой французской революции, оказавшей столь сильное воздействие на судьбы мира.

Значительное влияние на реформаторские планы Селима III имел отчет чрезвычайного турецкого посольства, направленного в 1791 г. в Вену. Его глава Ратиб-эфенди, пробывший в Вене более семи месяцев, помимо дипломатического задания имел специальное поручение султана детально ознакомиться со всеми сторонами государственной жизни Австрийской империи и с постановкой военного дела в этой стране и в ряде других европейских держав. Обширный доклад Ратиб-эфенди об итогах его миссии содержал массу сведений об армиях Австрии, Франции, России и Пруссии, о государственном устройстве Австрии, системе налогообложения, банковском деле, таможенной системе этой страны. Ратиб-эфенди отмечал, что многие беды Османской империи проистекают от превосходства европейских держав в военной области, а также в сфере экономики и внутренней политики.

В центр своей деятельности Селим III поставил военные реформы. Они, как, впрочем, и вся серия осуществленных Селимом III реформ, получили название «низам-и джедид» («новый порядок»). Прежде всего султан и его непосредственное окружение сделали попытку укрепить традиционные рода войск османской армии – феодальное конное ополчение (сипахи), формировавшееся ленниками, и постоянное янычарское пехотное войско. В конце 1792 г. Селим III издал указ, который требовал строжайшего соблюдения всех правил, касающихся участия ленников в войнах государства. В нем в самых решительных выражениях напоминалось о военных обязанностях тимариотов и займов. Указом вводилась смертная казнь для тех, кто нарушал порядок распределения ленов и обязанности ленников.

Селим III не ограничился изданием указа. Он повелел подвергать конфискации с целью пополнения государственной казны свободные лены и лены тех, кто нарушал положения указа. Кроме того, он разрешил превращать лены в маликяне после уплаты казне соответствующей суммы. В результате немалое число тимариотов, став фактическими хозяевами своих земель, полностью избавились от военной повинности, а самое главное – усилили ту социальную прослойку, которая была заинтересована в полной ликвидации тимарной системы.

Корпус янычар ко времени царствования Селима III стал явным источником военной слабости империи, опорой феодальной и клерикальной реакции, постоянным участником дворцовых переворотов. По словам одного из прогрессивно настроенных сановников Селима III, Челеби Мустафы-эфенди, в среде янычар было немало людей, которые и ружья-то в руках не держали, а заряжая его, порох клали поверх пули. О боевых качествах янычар он язвительно писал, что в битве они просто недисциплинированная толпа. Мустафа-эфенди называл янычар паникерами в бою, храбрыми лишь в грабежах. Попытки предшественников Селима III реорганизовать корпус янычар и укрепить его военную мощь не приносили никаких результатов. В окружении Селима III нашлись люди, которые рекомендовали ему осуществить военную реформу, вновь сделав ставку на организационное укрепление и повышение боеспособности янычарского корпуса. Но Селим III поддержал другую группу приближенных, которая считала необходимым создать совершенно новую, по-европейски организованную армию. Авторы этой идеи предложили султану пригласить для организации нового войска 50-100 европейских офицеров и направить группу молодых турок в европейские армии для получения военных знаний и нужных навыков.

С первых же шагов своей реформаторской деятельности Селим III опирался на научно-техническую помощь Франции. В октябре 1792 г. республиканское правительство направило в Стамбул по просьбе Порты инженера и группу ремесленников. В 1796 г. французский посол доставил в султанскую столицу около 100 мастеров-ремесленников, а также отряд канониров. Все это было использовано султаном и его единомышленниками при подготовке к осуществлению военной реформы. Сказанное не означает, что турецкий султан положительно воспринял революцию во Франции. Напротив, он отнесся к ней крайне недружелюбно, а весть о казни Людовика XVI, с которым находился в личной переписке, встретил с ужасом. Селим III и Порта далеко не сразу решились принимать в Стамбуле послов новой Франции.

В первой половине 1793 г. Селим III издал указ о создании пехотного корпуса, организованного и обученного по европейскому образцу. Были также изданы указы об учреждении специальной военной кассы, через которую должны были идти средства на финансирование вновь создаваемой военной организации, об упорядочении и улучшении организации в частях канониров, минеров и оружейников.

Поскольку было очевидно, что сразу невозможно заменить всю старую военную организацию, реформаторы уделили значительное внимание традиционным военным формированиям. Был издан указ о необходимости повышения дисциплины в рядах феодального ополчения. Вновь были приняты меры по повышению боеспособности янычарского корпуса: например, несколько раз в неделю стали проводиться занятия по различным видам военного дела. Наводить порядок в янычарском корпусе было очень трудно. Так, когда уполномоченные султана попытались проверить, кто из янычар действительно проходит службу в рядах корпуса, они были просто убиты. Янычарская вольница все еще рассчитывала сохранить свое особое положение в армии и государстве.

Главным итогом военной реформы явилось, бесспорно, создание нового войска. Его численность была определена в 12 тыс. человек. При этом предполагалось 1600 человек разместить в столице империи, а остальные части – в ряде городов европейской и азиатской Турции, исходя из того, что их численность будет колебаться в пределах от 800 до 1500 человек. Было намечено начать дело с подготовки и обучения стамбульского контингента.

Учитывая сложившиеся традиции и не желая обострять отношения с янычарским корпусом, реформаторы предпочли внешне не выделять создаваемое войско. Его официально включили в состав корпуса бостанджи (дворцовой стражи). На деле же входящие в него части были совершенно самостоятельными военными единицами. Солдат «корпуса дворцовых стрелков» – так их официально именовали – расположили в Левенд-Чифтлике, бывшем владении капудан-паши Хасана (прежде там размещались левенды – морские пехотинцы). По повелению Селима III для них были построены отличные казармы. В Левенд-Чифтлике же началась их воинская подготовка. Султан и его ближайшие помощники придавали ей особое значение, подчеркивая это неоднократными посещениями войсковых учений. В самом Левенд-Чифтлике и на азиатском берегу, в Ускюдаре, были созданы военные городки, строительство которых стоило немалых денег. В новом войске ввели свою форму и знаки различия. Войско делилось на батальоны, батальоны – на роты. Обучением солдат ведали либо принявшие ислам офицеры-европейцы, либо турки, получившие военную подготовку в Европе (таких было значительно меньше).

Новый корпус создавался, несмотря на все усилия реформаторов, медленно. Лишь к 1804 г. его численность достигла 12 тыс. человек. Все эти годы Селим III не оставлял надежды улучшить состояние старой армии, пытался внедрить европейские методы военной подготовки в частях сипахи, однако ощутимого успеха не добился. Султану и его приближенным все время приходилось с огромным трудом преодолевать традиционную предубежденность против всего европейского. Даже заимствование европейского вооружения для нужд нового войска реформаторы вынуждены были подкреплять цитатой из Корана: «Одерживайте победы над неверными тем же оружием, при помощи которого они побеждают вас».

Европейские методы воинского обучения, новое вооружение и строгая дисциплина дали некоторые результаты. Уже во время осады Акки Бонапартом (1799) и в период египетской кампании новые военные формирования показали неплохие боевые качества. Подразделения участвовали также в карательной экспедиции в Румелии в 1804 г., когда правительство усмиряло отряды кырджалиев.

Селим III добился усиления боеспособности турецкой артиллерии. Артиллерийские части получили орудия нового образца, в арсенал Топхане были приглашены европейские инженеры, мастера и инструкторы, по большей части французы. Новый артиллерийский корпус насчитывал 800 человек.

Султану-реформатору и его помощникам удалось за сравнительно короткий срок создать значительный по силам флот. К концу царствования Селима III он насчитывал более 100 кораблей, в том числе более 40 линейных кораблей и фрегатов. Среди капитанов к этому времени было немало людей, имевших нужное специальное образование. Флот Селима III считался одним из лучших в Европе.

Военные реформы Селима III повлекли за собой более широкие контакты с европейской наукой и культурой, привели к дальнейшему развитию светского образования в Османской империи. Было расширено морское инженерное училище, а в 1793 г. открыто аналогичное учебное заведение для подготовки армейских фортификаторов и артиллеристов. Здесь прошли военную и общеобразовательную подготовку сотни юношей. Им преподавали педагоги-французы или турки, получившие европейское образование.

Военные реформы постепенно сказывались на состоянии экономики и культуры. В связи с возрождением флота возобновились или расширились разработки на многих медных рудниках и в угольных копях. Для нужд пороховых заводов была увеличена добыча селитры. Власти построили ряд новых мануфактур и новый оружейный завод. На турецкий язык был переведен ряд европейских, главным образом французских, трудов по военному делу и математике. В 1792 г. возобновила свою деятельность бездействовавшая десятилетия первая турецкая типография, а в 1795 г. была открыта и новая – при армейском инженерном училище.

Основной целью Селима III и его ближайшего окружения было, конечно, восстановление былой военной мощи империи. Но в процессе военных реформ постепенно появлялось сознание острой необходимости развивать экономику и торговлю, упорядочить систему налогообложения, укрепить центральную власть. С этим были связаны стремление султана к экономии средств, робкие и малоэффективные попытки поощрить развитие текстильной промышленности. Султан принял меры для улучшения продовольственного обеспечения столицы, распорядился создать специальное правительственное ведомство, занимавшееся снабжением хлебом. Политика султана-реформатора не смогла сколько-нибудь существенно повлиять на состояние сельского хозяйства, ремесла и торговли. Но она свидетельствовала о том, что в правящих кругах страны постепенно зрело понимание важности экономических реформ.

Реформы стоили немалых денег, а средств не хватало. Их начали искать путем введения новых налогов. Была создана специальная «казна новых доходов», из средств которой финансировались все военные реформы. Новые налоги были введены на такие важные продукты сельского хозяйства, как шелк, хлопок и табак. Бремя налогов увеличивалось бесконечными злоупотреблениями сборщиков налогов. В результате новые налоги настроили крестьянство и массы горожан против реформ и их инициаторов. Недовольство масс разжигалось фанатичным духовенством и феодалами-сепаратистами в провинциях. Последние были особенно раздражены тем, что султан-реформатор стремился укрепить авторитет центральной власти, сделать ее контроль над провинциями реальным. Султан издал специальный указ, определявший порядок управления в провинциях, назначения губернаторов и их служебные функции. Этот закон подчеркивал подотчетность всего провинциального административного аппарата султану и центральным властям.

В самый разгар проведения военных реформ Румелия стала ареной бесчинств кырджалиев. Их поддерживали и заодно с ними действовали некоторые феодалы-сепаратисты, в частности видинский аян Осман Пазванд-оглу.

Султану пришлось приложить немало усилий для подавления сепаратистов. Много хлопот приносили султану и анатолийские аяны, также выступавшие против реформ.

В ряду событий, усложнивших деятельность реформаторов и общее положение империи, была франко-турецкая война 1798–1802 гг. В числе важнейших операций французов была военная экспедиция в Египет под командованием Наполеона Бонапарта. В июле 1798 г. пал Каир. Однако султан решился вступить в войну против Франции лишь тогда, когда Высокая Порта добилась поддержки России. В сентябре 1798 г. русская эскадра стала на якорь в водах Босфора. Объединенными силами русского и турецкого флотов от французов были освобождены Ионические острова. В январе 1799 г. Турция заключила союзные договоры с Россией и Англией.

Тем временем положение французов в Египте, где они столкнулись с сильным сопротивлением арабов, серьезно ухудшилось. Не в их пользу изменилась и ситуация в Средиземном море, где господствовали русский и английский флоты. В Сирии войска Бонапарта потерпели неудачу, а вскоре, несмотря на отдельные успехи (победа над турками при Абукире), положение французской армии в Египте стало критическим. Большая турецкая армия двинулась через Сирию в Египет, и вскоре турецкие войска встали лагерем вблизи Каира. В марте 1801 г. сменивший Бонапарта Клебер напал на турецкую армию и разгромил ее. Правда, в Каире тут же вспыхнуло восстание против французских оккупантов. Хотя оно было подавлено, положение экспедиционного корпуса стало безнадежным. В июне 1801 г. французы в Каире сдались на милость окруживших город английских и турецких войск.

В 1802 г. Османская империя заключила мирный договор с Францией, по которому вернула себе все потерянные ею в ходе войны в Египте земли. Французским подданным были возвращены льготы и привилегии, в частности в торговле, которыми они обладали раньше. Франция была признана наиболее благоприятствуемой нацией. Она приобрела те торговые и таможенные льготы, которых были лишены даже союзники Турции по закончившейся войне – Англия и Россия.

Реформаторам в Османском государстве серьезно мешали не только внешнеполитические осложнения. В начале XIX в. резко пошло на подъем национально-освободительное движение в балканских провинциях империи. Усилилась партизанская борьба против турецкого владычества в Греции, где карательные меры султанского правительства не приносили ощутимых результатов. Начались вооруженные антитурецкие выступления в Болгарии и Черногории. Освободительное движение черногорцев было столь сильным, а их противостояние турецким войскам столь успешным, что Селим III вынужден был признать Черногорию независимой.

В 1804 г. антитурецкое восстание вспыхнуло в Сербии. Грубый произвол турецкой администрации, в особенности бесчинства янычар, стали в Сербии настолько ненавистны, что восстание быстро распространилось по всей стране. Возглавил его вожак гайдуков Карагеоргий. Повстанцам удалось захватить в свои руки ряд городов. В 1805–1806 гг. султанские войска не раз терпели поражения от повстанцев. В конце декабря 1806 г. отряды Карагеоргия заняли Белград. А вскоре началась русско-турецкая война (1806–1812), позволившая сербам получить поддержку России.

Антитурецкие выступления происходили не только в балканских провинциях империи. В 1805 г. против османского наместника выступили жители Каира, антитурецким движением были охвачены некоторые районы Центральной Аравии.

В таких условиях Селим III и его сподвижники еще раз попытались увеличить численность и повысить боеспособность новых воинских формирований. В своих планах султан опять опирался на Францию, дружественные отношения с которой были восстановлены после неудачи египетской экспедиции Наполеона Бонапарта. В 1806–1807 гг. французский посол в Стамбуле генерал Гораций Себастиани был едва ли не главным советником Селима III в вопросах реформ. Французский офицер Жюшеро де Сен-Дени стал главным инспектором саперных войск в турецкой армии. В разных правительственных ведомствах работали французские военные эксперты, инструкторы, инженеры и мастера.

В 1805 г. султан пошел на неожиданную меру – распорядился начать принудительный набор солдат для новых войсковых контингентов, что сразу же вызвало резкий отпор населения. Высокой Порте пришлось отказаться от этого новшества.

Весной 1806 г. султанское правительство начало перебрасывать в Румелию подразделения новых регулярных войск, а в июле того же года туда прибыл большой их контингент под командованием Кади-паши. Общая численность армии Кади-паши, в которую влились формирования, ранее отправленные в Румелию, составляла около 30 тыс. человек. Когда эта армия приблизилась к Эдирне, местные янычары подняли мятеж против султана и Порты, преградив новым войскам путь к городу и потребовав сместить чиновников – сторонников реформ. Мятежники даже установили артиллерийские батареи на дороге, ведущей к Эдирне. Известие о янычарском бунте и о его поддержке в других районах Румелии вызвало панику в Стамбуле. Султан пошел на уступки реакционерам, отозвав в столицу из Румелии контингент новых войск. Слабость правительства использовали противники реформ. Улемы стали открыто проповедовать, что реформы противоречат установлениям Корана и шариата.

Позиции султана и его сторонников резко ослабила начавшаяся осенью 1806 г. Русско-турецкая война. Армию по традиции возглавил великий везир – сторонник реформ Хильми Ибрагим-паша. Обязанности великого везира были возложены на Кесе Муса-пашу, который был тайным врагом султана и противником реформ. Вместе с группой других реакционно настроенных сановников он организовал заговор против Селима III. Опираясь на поддержку ямаков – солдат вспомогательных войск, заговорщики 25 мая 1807 г. выступили против султана. Нерешительность Селима III лишь подогрела пыл мятежников. 29 мая Селиму пришлось отречься от престола, на трон был возведен султан Мустафа IV, устраивавший реакционеров как безвольностью, так и консервативностью. Начались казни министров и приближенных низложенного султана, отличившихся в проведении реформ. Янычары разыскали скрывшегося активного сторонника реформ, главу нового финансового ведомства, созданного Селимом III, Хаджи Ибрагим-эфенди. Ему отрубили голову на стамбульской площади Баязид. Был схвачен и личный секретарь бывшего султана Ахмед Фаиз-эфенди. Он также был убит. На Этмейдан (Мясную площадь) янычары одну за другой доставляли отрубленные головы реформаторов из числа сподвижников Селима III.

Многие внутренние и внешние причины предопределили неудачу реформаторской деятельности Селима III. В числе наиболее значительных причин были крайне узкая социальная база реформаторов, сила и сплоченность реакции, безраздельное господство идеологии феодального клерикализма, слабость центральной власти в условиях феодального сепаратизма, рост антитурецких национально-освободительных движений и сложная международная обстановка.

После драматических событий 29–30 мая ямаки стали подлинными хозяевами столицы. Они и янычары контролировали все действия султана и Порты. Ситуацию хорошо иллюстрирует такой случай. Когда Мустафа IV сместил шейх-уль-ислама Атауллу-эфенди, фактического патрона янычарской вольницы, янычары взбунтовались и в течение 36 часов принудили султана восстановить его в должности. После этого с султаном просто перестали считаться. Янычары вели себя в столице, по образному выражению турецкого историка, писавшего о янычарском корпусе в 20-х годах XIX в., «как горячие скакуны, носившиеся на воле по лугам беспорядка».

Сторонники реформ, которым удалось уцелеть во время бунта ямаков, не потеряли надежды вернуть трон Селиму III. Их возглавил аян Рущука (Русе) Мустафа-паша Байрактар. В прошлом янычар и провинциальный помещик, не принадлежавший поначалу к числу активных сторонников реформ, Байрактар был приближенным влиятельного в Румелии аяна Рущука Исмаила Терсеникли-оглу. Последний сделал свой округ фактически независимым от Порты, хотя и проявлял к султану верноподданнические чувства. К реформам Селима III он относился двойственно, признавая необходимость военных преобразований, но выступая против жесткой централизации, которой хотел добиться султан-реформатор. После смерти Терсеникли-оглу Селиму III удалось постепенно наладить хорошие отношения с Байрактаром, ставшим рущукским аяном и обладавшим значительным собственным войском.

После майского переворота Байрактар защитил от янычар сторонников реформ в Силистре. Вскоре ставка Байрактара в Русе стала местом сбора всех оставшихся в живых сторонников Селима. Под руководством Байрактара здесь была создана тайная группа, участники которой вознамерились вернуть престол Селиму. Им благоприятствовала обстановка на русско-турецком фронте, где летом 1808 г. было длительное затишье. В июле 1808 г. 15-тысячная армия, собранная Байрактаром, двинулась из Русе на Стамбул.

Ранним утром 13 июля 250 всадников под командованием Хаджи Али-аги скрытно подошли к босфорскому форту Румели-Фанар, где находилась резиденция Кабакчи Мустафы – главаря ямаков. Воины Хаджи Али-аги внезапно ворвались в гарем Кабакчи и убили его. Отрубленную голову всесильного предводителя ямаков отвезли Байрактару. Налет произвел ошеломляющее впечатление на Мустафу IV и его министров. 21 июля в столицу прибыл сам Байрактар. Он был ласково принят султаном, а шейх-уль-ислам Атаулла-эфенди даже нанес ему визит. В тот же день Байрактар посетил Порту, причем вместо обычной пышной свиты его сопровождал вооруженный до зубов военный отряд. По настоянию Байрактара султан сместил Атауллу, сослав в отдаленные уголки империи ряд улемов – его единомышленников, убрал ряд неугодных повстанцам реакционных сановников.

28 июля в Стамбул вошло все войско Байрактара. В тот же день Байрактар занял здание Высокой Порты и сместил великого везира Челеби Мустафа-пашу. Затем Байрактар и его воинские части двинулись ко дворцу султана, намереваясь восстановить Селима на троне. Но по приказу Мустафы IV его приближенные зверски убили Селима. Султан велел убить и последнего отпрыска династии, своего брата Махмуда, но тому удалось спастись. Поэтому, когда сторонники Селима III захватили султанский дворец, им оставалось только одно – возвести на престол Махмуда II, которому со временем суждено было энергично продолжить реформы Селима III.

После переворота в руках Байрактара сосредоточилась вся военная и гражданская власть, на все ключевые посты были назначены его сторонники. Виновников гибели Селима III постигла участь казненных недавно сторонников реформ. Сотни активных участников майского мятежа ямаков также были преданы казни.

Байрактар и его единомышленники продолжили военные реформы Селима III. В частности, было решено восстановить рекрутский набор для новых воинских формирований. Власти энергично наводили порядок в столице и в Эдирне – очаге янычарского своеволия. Новый янычарский ага – ставленник Байрактара – ежедневно казнил в Эдирне по 50-100 янычар из числа замешанных в недавних бунтах.

Однако недолго было суждено Байрактару пребывать у власти. В ночь с 14 на 15 ноября 1808 г. в столице вспыхнул бунт янычар. Для Байрактара это оказалось полнейшей неожиданностью. Впрочем, он сам помог своим врагам, ибо был крайне жесток не только с сановниками, но и с простым народом, не соблюдал скромности в личном поведении, окружал себя роскошью. Более 12 часов героически защищался Байрактар, забаррикадировавшись в каменной башне. Он сам взорвал башню, выстрелив в бочку с порохом, когда сопротивление стало бессмысленным. После этого озверевшие толпы янычар расправились почти со всеми единомышленниками погибшего Байрактара. Утром 16 ноября мятежники и примкнувшие к ним горожане двинулись к султанскому дворцу, чтобы восстановить на престоле Мустафу IV. Лишь решительные действия Махмуда II и нескольких верных ему сановников, в числе которых был и сторонник Байрактара капудан-паша Рамиз, спасли положение. Махмуд II приказал немедленно казнить Мустафу. Таким образом, Махмуд остался единственным представителем османской династии. Это обстоятельство могло сохранить ему трон и в случае победы янычар.

Султан двинул против бунтовщиков части новых войск. По численности они значительно уступали им, но были хорошо организованы и потому смогли нанести им внушительные удары. Тем не менее, янычары потребовали от султана немедленной казни лиц, которых они считали сторонниками ненавистных им реформ, и упразднения новых военных формирований. Султану пришлось пойти на уступки, он лишь осмелился помочь бежать сановникам, казни которых добивались янычары.

Итак, реформы начала XIX в. оказались в целом малоуспешными. Но дальнейшая история Османской империи показала, что дело, начатое Селимом III, не погибло. Во всяком случае, вассал султана египетский хедив Мухаммед Али сумел осуществить военную реформу и в короткий срок обзавелся по-европейски обученным войском. Идеи и практика этого периода подготовили почву для последующих преобразований.

Реформаторские усилия султанов и Порты протекали в дальнейшем в весьма сложной ситуации. Внешнеполитические обстоятельства и стремление нетурецких народов империи к независимости постоянно побуждали правителей к действиям, направленным на восстановление военной мощи государства и поиски средств экономического и культурного прогресса. Вместе с тем борьба нетурецких народов и усиление экономического и политического влияния европейских держав одновременно входили в число важнейших факторов, затруднявших деятельность реформаторов.

Русско-турецкая война 1806–1812 гг. также оказала немалое воздействие на внутриполитическое развитие Османской империи. Вначале военные действия не принесли серьезного успеха ни одной из сторон. Правда, русские войска заняли Молдову и Валахию и нанесли туркам крупное поражение в сражении под Бухарестом. В августе 1807 г. было подписано перемирие. Поскольку достигнуть мирного соглашения не удалось (это стало очевидным после встречи русской и турецкой делегации в Яссах в марте 1809 г.), военные действия возобновились. Кампания 1809–1811 гг. оказалась успешной для русской армии. Русские войска под командованием фельдмаршала М. И. Кутузова нанесли летом и особенно осенью 1811 г. ряд ощутимых ударов по турецким войскам на Дунайском фронте. Особенно удачными были операции русских войск в районах Слободзеи и Рущука. У Слободзеи попавшая в окружение крупная группировка турецких войск под командованием великого везира Ахмед-паши была вынуждена капитулировать.

Сербские повстанцы, постоянно получавшие помощь от русского военного командования, также нанесли туркам ряд поражений, в частности в октябре 1811 г. в сражении при Нише. После побед армии М. И. Кутузова положение на сербско-турецком фронте решительно изменилось в пользу повстанцев. Дислоцированные здесь турецкие воинские части были настолько деморализованы победами русских войск, что прекратили военные действия против сербов; среди них началось массовое дезертирство. Все эти обстоятельства, дополнявшиеся угрозой антитурецкого выступления в Болгарии, вынудили Порту пойти на мирные переговоры с Россией.

Мир был подписан в Бухаресте 16 (28) мая 1812 г. Россия получала Бессарабию; русско-турецкая граница в этом районе проходила отныне по реке Прут, до соединения ее с Дунаем, а затем по Килийскому руслу Дуная до Черного моря. Договор восстанавливал власть турецкого султана в Молдове и Валахии, однако обеспечивал княжествам привилегии, которые им были предоставлены согласно Ясскому договору 1791 г. Сербия получила по договору 1812 г. определенную автономию в вопросах внутреннего управления. За Россией было при этом закреплено право контролировать исполнение Османской империей тех положений договора, которые касались Сербии. Бухарестский мир объективно стал важным шагом на пути к национальному освобождению сербского народа. Договор содержал и ряд других существенных положений. За Россией остались все области Закавказья до реки Арпачай, Аджарских гор и Черного моря. Наконец, договор обеспечил России нейтралитет Османской империи в надвигавшейся войне с империей Наполеона. Что касается Турции, то, заключив договор о мире с Россией, она получила возможность заняться внутренними делами.

Больше всего султана и Порту тревожила борьба балканских народов за национальное освобождение.

Воспользовавшись тем, что Россия была отвлечена войной с наполеоновской Францией, летом 1813 г. султан приказал своей армии вторгнуться в Сербию. Вскоре туркам удалось вновь подчинить своей власти все сербские земли. Они бесчинствовали: грабили и убивали мирных жителей, жгли села и уводили людей в неволю. В ответ на это в ноябре 1814 г. в нескольких округах Центральной Сербии вспыхнуло антитурецкое восстание. Турецким властям удалось подавить его, множество видных его участников было казнено. В апреле 1815 г. пламя восстания вновь охватило Сербию. Это восстание оказалось шире и значительнее по силе, чем выступления 1814 г. В рядах восставших находилось около 40 тыс. человек. Порта бросила против них значительную армию, в том числе соединения под командованием великого везира. Сербам удалось нанести ряд поражений турецким войскам. Однако решающим фактором явилась поддержка восставших сербов Россией, потребовавшей от Порты выполнения положений Бухарестского мирного договора, касавшихся Сербии.

Длительные переговоры между руководителями сербских повстанцев и султанскими властями завершились в 1816 г. соглашением, подтверждавшим право сербов на частичную автономию в делах внутреннего управления. Но турецкие гарнизоны остались в сербских крепостях.

Соглашение, так и не утвержденное султаном, скоро стало нарушаться турецкими властями.

Еще одним важным звеном в цепи освободительных движений народов Балканского полуострова стало антитурецкое восстание в Молдове и Валахии в 1821 г., вызванное стремлением крестьян избавиться от тягот барщины, постоянно возраставшего налогового гнета и национальных притеснений. Вождем восставших крестьян стал Тудор Владимиреску – выходец из состоятельной валашской крестьянской семьи. В январе 1821 г. Тудор Владимиреску поднял знамя восстания в Олтении, причем его участники выдвинули требования социального характера. Руководители повстанцев отменили несправедливые налоги и поборы, а крестьяне даже стали захватывать помещичьи земли.

Восстание вызвало в Стамбуле серьезное беспокойство. В середине мая 1821 г. турецкие войска вступили на территорию Валахии и Молдовы. Заняв без сопротивления Бухарест, каратели не остановились перед жесточайшими репрессиями. Вскоре ареной расправы над повстанцами, да и просто над мирными жителями городов и сел стала вся территория Дунайских княжеств. В нарушение положений Бухарестского мирного договора 1812 г. Порта сместила неугодных султану господарей и оккупировала княжества, расположив здесь свои гарнизоны.

Поход турецких войск в Молдову и Валахию стал одной из попыток султана и Порты подавить национально-освободительное движение на Балканах. Но остановить этот процесс было уже невозможно. В 1821 г. против турецкого владычества выступили греки.

Восстание было подготовлено обществом «Филики Этерия». Оно вспыхнуло в Морее, но в короткий срок распространилось на всю континентальную Грецию и острова Эгейского и Адриатического морей. Момент для него был весьма благоприятным, так как в это время Порта вела настоящую войну против непокорного феодала Али-паши Янинского, который создал на подвластной ему территории (Южная Албания, часть континентальной Греции и Македонии), по сути дела, самостоятельное удельное княжество. В состав правительственных войск, направленных против Али-паши, были включены и гарнизоны многих городов Морей, что облегчило выполнение плана этеристов.

Датой начала восстания в Морее считается 6 апреля 1821 г., когда греческие партизаны-клефты напали на владения турецких феодалов. Очень быстро огонь восстания охватил ряд городов и селений. Повстанцы заняли Патру (Патрас), Коринф, Аргос и ряд других городов. Вскоре к ним присоединились жители ряда крупных островов, в частности Спеце, Псары, Идры. Главную силу движения составляли крестьяне.

Султан и Порта ответили на это кровавой расправой с греческим населением империи. В столице была учинена резня, во время которой погибло около 10 тыс. греков. Убийства и погромы произошли также во многих городах Анатолии. Гонениям и насилию подверглись в эти дни и другие христианские народы империи.

Жесточайшие репрессии султанских властей только подлили масла в огонь восстания, которое охватывало все новые районы Греции. В октябре 1821 г. после пятимесячной осады повстанцы овладели административным центром Мореи Триполисом. К началу 1822 г. восставшие были хозяевами почти всей Морей, значительной территории в Центральной Греции и ряда греческих островов.

В январе 1822 г. в Эпидавре было созвано Национальное собрание, которое приняло конституцию, провозгласившую независимость Греции. Тогда же было сформировано правительство независимой Греции во главе с известным просветителем Александром Маврокордато. После этих событий восстание распространилось на ряд районов Фессалии и Македонии.

Все попытки султана и его правительства справиться с восстанием наталкивались на ожесточенное сопротивление греков. И хотя султанские войска порой одерживали победы и жесточайшим образом расправлялись с мирным населением, в частности на острове Хиос в апреле 1822 г., решающих успехов туркам добиться не удалось. В июле 1822 г. Махмуд II бросил крупные воинские соединения на подавление главного очага восстания. Но ожесточенные бои в Морее окончились поражением турок. Весьма затруднила для Порты борьбу с повстанцами война с Ираном (1821–1823).

Не добившись успеха, Махмуд II решил обратиться за военной помощью к своему вассалу – правителю Египта Мухаммеду Али. Тот предоставил султану для борьбы с греческими повстанцами по-европейски обученную армию и достаточно современный флот, но взамен потребовал передать Морею в управление своему сыну Ибрагиму, который возглавил египетскую военную экспедицию в Грецию.

Прибытие войск Ибрагим-паши в Грецию резко изменило ситуацию. В ноябре 1824 г. силы Ибрагим-паши разгромили греческих повстанцев на Крите, в феврале 1825 г. захватили Наварин. Летом 1825 г. войска Ибрагима подавили героическое сопротивление повстанцев в большей части Морей, а в июне овладели Триполисом. Греческие патриоты повсеместно мужественно сопротивлялись. Около года продолжалась защита порта и крепости Месолонгион в Западной Греции. Этот город пал лишь в конце апреля 1826 г.

Пока шли бои в Греции и дипломатические баталии по греческому вопросу на международных встречах, в столице Османской империи назревало исключительно важное для судеб этого государства событие. Султан Махмуд II решился на ликвидацию одного из основных бастионов феодально-клерикальной реакции – корпуса янычар. Военные действия в Греции с особой наглядностью продемонстрировали крайне низкие боевые качества турецких войск, в частности янычар, на фоне современной, по-европейски обученной армии Мухаммеда Али. Султан поспешил с проведением военной реформы также потому, что опасался, и не без оснований, роста самостоятельности и военного могущества своего египетского вассала.

Весной 1826 г. султан и Порта утвердили проект создания новых пехотных частей, «корпуса эшкинджи», который должен был быть организован и обучен по европейской военной системе; планировалось, что он будет состоять из 8 тыс. солдат и офицеров. Проект был одобрен фетвой шейх-уль-ислама. Изданный затем султанский указ содержал и положение о том, что каждая из частей янычарского корпуса обязана выделить для новых воинских формирований по 150 солдат. В короткий срок в новое войско было зачислено 5 тыс. новобранцев. Летом 1826 г. в Стамбуле начались первые военные занятия формирований «корпуса эшкинджи». Султан принял также меры по увеличению численности корпуса артиллеристов. Все это немедленно вызвало противодействие янычар, увидевших в создании нового войска еще одно посягательство на свои традиционные привилегии».

Бунт янычар начался в Стамбуле 15 июня 1826 г., через две недели после издания указа султана о формировании «корпуса эшкинджи». Бунтовщики, числом от 10 тыс. до 20 тыс., начали громить дома тех высших сановников, которых считали инициаторами проведения военной реформы; они призвали жителей столицы присоединиться к мятежу. Но горожане не поддержали янычар, в которых видели источник смуты и причину поражений в Греции. Махмуд II и его окружение проявили решительность. Около 14 тыс. солдат из «корпуса эшкинджи» и верных султану артиллерийских частей было быстро собрано для подавления бунта. Между тем янычары, уверенные в том, что их требования по традиции будут удовлетворены, заявили, что хотят немедленной ликвидации «корпуса эшкинджи» и выдачи на их суд лиц, которых они считают зачинщиками реформ. Ультиматум янычар был в резкой форме отвергнут великим везиром. После этого наступили драматические часы. Уже не янычары, а глашатаи султана и Порты начали призывать население подняться против янычар, которые фетвой шейх-уль-ислама были признаны изменниками, заслуживающими смерти. Часть горожан получила оружие и встала на сторону верных Махмуду II войск. Вскоре площадь Этмейдан, на которой собрались бунтовщики, была окружена верными султану войсками.

Янычары отказались сложить оружие и повиниться. Тогда заговорили пушки. Они буквально в упор расстреливали непокорных. Мятежники гибли тысячами на площади, а затем в казармах, где попытались укрыться от артиллерийского обстрела. По приказу султана казармы с находившимися в их стенах бунтовщиками были преданы огню. По всему Стамбулу шла охота за оставшимися в живых бунтовщиками. Бунт был подавлен за несколько часов. Всего погибло в часы мятежа или было казнено по решению специальных судов не менее 7 тыс. янычар, а около 15–20 тыс. янычар было выслано из столицы.

17 июня 1826 г. собрание высших сановников приняло историческое для Османской империи постановление о ликвидации янычарского корпуса. По этому поводу был издан специальный указ султана. В провинциях власти уничтожили десятки тысяч янычар.

Однако репрессии не ликвидировали все очаги янычарского недовольства. В октябре 1826 г. в столице вспыхнул мятеж тех янычар, которые по султанскому указу были зачислены в «корпус эшкинджи». С мятежниками, правда, расправились решительно и быстро, казнив 800 человек и сослав в глубинные районы Анатолии 2 тыс. Попытки янычар воспротивиться ликвидации корпуса и отмене своих былых привилегий отмечались и в ряде провинций, но властям во всех случаях удалось подавить эти выступления.

С уничтожением корпуса янычар не были, конечно, устранены все препятствия на пути прогресса Османской империи, но реакции был нанесен весьма ощутимый урон. Махмуд II ликвидировал также подразделения ямаков и упразднил регулярную сипахийскую конницу. Оба эти формирования были, подобно корпусу янычар, постоянным источником смуты и противодействия любым новшествам. Султан решился поднять руку и на могущественный мусульманский дервишский орден бекташи, с которым янычарский корпус был связан вековыми узами. Решение о ликвидации ордена было принято высшими светскими и духовными сановниками империи во главе с шейх-уль-исламом. В июле – августе 1826 г. руководители ордена были публично казнены, а все дервишские обители разрушены. Имущество ордена было конфисковано в пользу казны.

Летом 1826 г. султан издал указ о создании новых пехотных частей, которые также надлежало подготовить по европейскому образцу. Он повелел сформировать восемь полков нового войска численностью 12 тыс. человек. Для их обучения использовались иностранные военные инструкторы, в первую очередь французские. Кроме того, большая группа турецкой молодежи была послана для обучения в военные учебные заведения Франции. Но в провинциях комплектование нового войска и рекрутирование солдат шло весьма нелегко.

Создание новой армии происходило в условиях продолжавшихся боев с повстанцами в Греции. Войска Ибрагим-паши продолжали свирепствовать в греческих городах и селах. В июне 1826 г. они овладели Афинами, которые были оплотом повстанцев. Все более нарастал кризис в русско-турецких отношениях. Вскоре по инициативе России державы в ультимативном тоне потребовали от султана предоставить Греции автономию. Султан отклонил этот ультиматум. Военный конфликт стал неизбежен. Первое столкновение произошло на море.

В начале сентября Ибрагим-паша привел из Мореи свои корабли в Наваринскую бухту, где уже находился турецкий флот. Английская эскадра адмирала Кодрингтона блокировала выход из бухты, с тем, чтобы предотвратить возможное нападение турецко-египетского флота на греков. Вскоре туда подошла французская эскадра, а затем и русская. 20 октября 1827 г. соединенный флот вошел в бухту. Обстановка была накалена до предела. Союзники имели 26 кораблей, а турки более 80. У англо-франко-русского флота был, правда, перевес в линейных кораблях. Сражение было упорным, на долю русских моряков выпала его главная тяжесть. Турецко-египетский флот был разгромлен, было потоплено 55 кораблей. Союзники не потеряли ни одного корабля, хотя их флотилия тоже была изрядно потрепана.

Поражение турок было столь ошеломляющим, что известие о нем вызвало уныние в султанском дворце и в Порте.

После этого события части Ибрагим-паши были эвакуированы из Греции, а на берегах Морей появились французские войска. В конце декабря 1827 г. Османская империя объявила войну России. Султан и Порта видели в России главного виновника гибели своего флота и неудач в Греции. В апреле 1828 г. русское правительство ответило объявлением войны Османской империи. В конце апреля 150-тысячная русская армия форсировала Прут и заняла Дунайские княжества.

Осенью 1828 г. русский флот блокировал Стамбул, нарушив снабжение столицы. В это же время вновь усилилась борьба греческих патриотов против турок в Морее. В марте 1829 г. Англия, Франция и Россия подписали соглашение с греческим государством, признав, правда, над ним сюзеренитет султана. Махмуд II не признал это соглашение. Судьбу Греции решили победы русского оружия на балканском и кавказском театрах военных действий весной 1829 г.

20 августа 1829 г. русская армия овладела Эдирне (Адрианополем), открыв себе дорогу на Стамбул. На Кавказском фронте русские войска также одержали ряд побед, заняв такие крупные города, как Эрзурум, Байбурт и Муш. И все же русские войска не двинулись к турецкой столице, ибо этот шаг был чреват опасным для России столкновением с коалицией европейских держав, которые имели в Османской империи свои интересы. 2 (14) сентября 1829 г. в Эдирне был подписан мирный договор между Россией и Турцией. Он закрепил присоединение к России тех грузинских и армянских земель, которые были освобождены русскими войсками. Договор обеспечил предоставление автономии Греции и Сербии, а также вывод войск султана из Дунайских княжеств. Автономные права Молдовы и Валахии были существенно расширены: турки были лишены права здесь жить и владеть недвижимым имуществом.

Русско-турецкая война 1828–1829 гг. и ее последствия сыграли исключительно важную роль в судьбах балканских народов. «А кто решил исход борьбы во время греческого восстания? – писал Ф. Энгельс. – Не янинский паша Али со всеми его заговорами и мятежами, не битва при Наварине, не французская армия в Морее, не лондонские конференции и протоколы, а русская армия Дибича, перешедшая Балканы и вступившая в долину Марицы». В феврале 1830 г. было достигнуто русско-англо-французское соглашение о полной независимости Греции. Султан и Порта признали его только под усиленным нажимом держав. 24 апреля независимость Греции была объявлена указом султана. Не меньшую роль русско-турецкая война сыграла и в исторических судьбах Сербии. 26 августа 1830 г. Махмуд II вынужден был специальным указом предоставить Сербии статус автономного княжества. Все эти события укрепили и в Болгарии дух антитурецкой борьбы и усилили надежду болгар на национальное освобождение.

Война с Россией крайне ослабила Османскую империю. Это проявилось, когда вскоре возник конфликт между Махмудом II и его формальным вассалом – наместником Египта Мухаммедом Али. Поводом для открытого столкновения послужило требование Махмуда II о выплате денег в счет египетской дани. Могущественный вассал не только отверг это требование, но и стал претендовать на управление Сирией.

Осенью 1831 г. Мухаммед Али начал военные действия против султана. Его войска заняли всю Сирию и Киликию. Затем они вторглись в Анатолию. Турецкая армия вдвое превосходила по численности силы Ибрагим-паши, но была плохо подготовлена к боям. В результате разгоревшаяся 21 декабря на заснеженной равнине у Коньи битва через семь часов закончилась полным поражением турецкой армии. Командовавший ею великий везир был взят в плен. Реальной стала угроза движения египетских войск на Стамбул и падения османской династии.

В такой ситуации Махмуд II решил принять предложенную российским императором Николаем I военную помощь. В феврале 1833 г. в Босфор вошла русская эскадра. Четыре линейных корабля, пять фрегатов и два корвета под общим командованием адмирала М. П. Лазарева встали на якорь перед летней резиденцией российского посольства в Бююкдере под Стамбулом. Около 10 тыс. русских солдат расположились лагерем в долине Хюнкяр-Искелеси на азиатском берегу Босфора. Русские войска в буквальном смысле слова преградили египетской армии марш на Стамбул.

В мае 1833 г. в Кютахье было подписано турецко-египетское соглашение, предусматривавшее сохранение за Мухаммедом Али власти над Египтом, Сирией и Палестиной, Киликией. Добившись таких выгод, египетский наместник обещал по-прежнему признавать сюзеренитет султана. После этого русские войска покинули турецкую территорию. Политические позиции России в Османской империи были серьезно укреплены подписанием 8 июля 1833 г. русско-турецкого союзного договора. Турецко-египетский конфликт, угасший на некоторое время, обострился в 1838 г., когда египетский наместник вновь перестал платить дань и потребовал придать его власти наследственный характер.

Весной 1839 г. султан стал готовиться к войне. В конце мая турецкие войска начали военные действия против египтян. 24 июня произошла решающая битва под Низибом в Северной Сирии. Турецкая армия под командованием Хафиз-паши насчитывала около 40 тыс. солдат, силы египтян под водительством Ибрагим-паши превосходили ее на 10 тыс. солдат. Кроме того, в войсках султана почти не было квалифицированных офицеров. Похоже было, что турецкий главнокомандующий больше полагался на астрологов, которых держал при своем штабе для предсказания дня победной битвы. Как и следовало ожидать, звезды не помогли. Ибрагим-паша умело произвел обходной маневр, зашел в тыл турецким войскам и 24 июня навязал им бой в выгодной для себя позиции. Турецкая армия была полностью разгромлена. Флот султана в результате предательства его командующего перешел на сторону Ибрагим-паши.

Однако Мухаммеду Али не было суждено воспользоваться плодами победы. В июле 1839 г. в конфликт вмешались великие державы. Длительные дипломатические переговоры привели к решению о военных санкциях держав против египетского паши. Летом 1840 г. началась военная интервенция Англии и Австрии в Сирии. Войска Мухаммеда Али потерпели здесь ряд поражений. В декабре 1840 г. в Лондоне Османская империя подписала соглашение с союзными державами, которое стало для нее гарантией покорности египетского вассала.

В таких условиях европейским державам удалось навязать султану выгодную для них систему торговых отношений. В 1838 г. Англия заключила с Османской империей торговый договор, который освобождал английских купцов от внутренних торговых пошлин и предоставлял им право покупать и продавать товары во всех владениях султана по рыночным ценам. В 1838–1846 гг. подобные договоры заключили с Османской империей Франция, Голландия, Пруссия, Испания, Швеция и Россия.

Обстоятельства сложились так, что Махмуд II не узнал о разгроме своих войск под Низибом: он умер спустя шесть дней после этой битвы. На трон вступил Абдул Меджид I, которому суждено было продолжить реформаторские мероприятия Махмуда II.

После завершения первого этапа турецко-египетского конфликта Махмуд II решил воспользоваться военной передышкой для того, чтобы продолжить начатые реформы. Их необходимость доказали начальные результаты столкновения с Мухаммедом Али. В 1831 г. была проведена перепись населения с целью выявления числа возможных новобранцев, а также числа налогоплательщиков. Последнее обстоятельство было весьма важно, ибо создание и оснащение нового войска требовали весьма значительных средств. Набор рекрутов вызвал недовольство крестьянских масс. Новое войско длительное время оставалось весьма немногочисленным. В конце 20-х годов в столице и провинциях было не более 15 тыс. солдат нового регулярного войска. При этом их экипировка и вооружение были весьма далеки от европейских образцов.

Важным мероприятием в системе военных реформ Махмуда II стала организация пехотных редифных (территориальная милиция) войск. В августе 1834 г. был издан специальный указ о создании этих частей во всех провинциях, по одному батальону в каждом санджаке. Предусматривалось, что эти формирования будут использоваться только в военный период. Новые регулярные части, султанская гвардия и редифные подразделения составили новый контингент сухопутных войск Османской империи. В середине 30-х годов постепенно стали формироваться и регулярные кавалерийские части. В 1836 г. общая численность турецкой регулярной армии достигла примерно 70 тыс. человек. Махмуд II начал строить новый флот, чтобы восполнить потери в Наваринском сражении, но не достиг значительных результатов.

В числе важных реформ Махмуда II была и ликвидация тимарной системы, которая в конце XVIII – начале XIX в. находилась в состоянии полного упадка, превратившись в тормоз развития страны. По указу султана реформу тимарной системы, лишившую феодалов-ленников их наделов – тимаров и зеаметов, начали осуществлять в 1831 г. Она была завершена в конце 30-х годов. Во всех провинциях у прежних владельцев-ленников было изъято около 2500 наделов. Управление этими землями и сбор налогов в них стало на основе откупной системы осуществлять государство. Примечательно, что султан и Порта пошли на большие затраты, чтобы сгладить недовольство бывших ленников. Казна ежегодно выплачивала последним в виде пенсий 60 млн. пиастров, что в 3,5 раза превышало сумму расходов на содержание новых воинских формирований.

Махмуд II осуществил и полную реорганизацию административного управления империей. В 1834 г. были созданы новые провинциальные административные единицы, упорядочены взаимоотношения центральных и провинциальных властей. Султан пытался также ликвидировать злоупотребления при сборе податей и налогов. В 1834 г. был даже издан указ, потребовавший от чиновников и сборщиков налогов прекратить притеснение налогоплательщиков. Правда, многие из названных мероприятий Махмуда II остались на бумаге, ему так и не удалось ликвидировать произвол провинциальных властей, а также давно ставшую традиционной практику покупки государственных должностей.

В 1834–1839 гг. султан-реформатор предпринял шаги, направленные на создание новой, более близкой к европейской структуры органов центральной власти империи. Были образованы министерства внутренних и иностранных дел, финансов. В 1837 г. Махмуд II создал совет министров. С 1838 г. великого везира, садразама, стали именовать «баш векиль», т. е. «премьер-министр». Немало было сделано в те годы и для упорядочения деятельности государственного аппарата.

Махмуд II осуществил также ряд реформ в области культуры и быта. Прежде всего, был открыт ряд новых военных учебных заведений, организованных по европейским образцам и с помощью европейских специалистов. В 1838 г. по инициативе султана и его единомышленников был подготовлен специальный доклад, в котором говорилось о настоятельной необходимости реформы начального образования. И хотя духовенство упорно сопротивлялось попыткам создать светскую систему образования, первая светская школа, рюштие, возникла в Османской империи в 1840 г., правда, уже после кончины вдохновителя этой идеи. При жизни Махмуда II появилась школа гражданских чиновников, была открыта школа переводчиков. В них основательно преподавали иностранные языки, некоторые точные науки. Одновременно Махмуд II продолжал посылать молодых турок для обучения в Европу.

Важным новшеством в области культуры и быта стало при Махмуде II издание первых турецких правительственных газет, вначале на французском, а затем и на турецком языке. Начало европеизации быта проявилось в появлении в нескольких крупных городах первых больниц европейского типа, в организации почтовой службы. Хотя реформы эти носили крайне ограниченный характер, не затрагивая жизни основной массы населения, в условиях страны, жившей по канонам Средневековья, они были предвестниками будущих, более глубоких культурных сдвигов.

Реформы Махмуда II явились важным этапом в процессе европеизации Османской империи, ее экономического и культурного прогресса. Их естественным, логическим продолжением стали начавшиеся на рубеже 30-40-х годов XIX в. реформаторские мероприятия, вошедшие в историю Турции под названием танзимата (по-турецки «танзимат» как раз и означает «реформы»).

Отправной точкой этих реформ стал указ султана – Гюльханейский хатт-и шериф 1839 г. С подготовкой и провозглашением этого указа связано имя крупнейшего турецкого государственного деятеля эпохи реформ Мустафы Решид-паши. Его деятельность весьма характерна для той новой прослойки османской бюрократии, которая все более и более сознавала, что проведение реформ европейского типа – путь к спасению и упрочению империи. Родившийся в семье мелкого служащего, Мустафа Решид начал карьеру в качестве мелкого чиновника одной из правительственных канцелярий и вскоре выдвинулся благодаря недюжинным способностям. В формировании его личности и взглядов особую роль сыграло то обстоятельство, что он стал дипломатом. В 1834 г. он был назначен посланником в Париже, в 1836 г. стал послом в Лондоне.

Во Франции и в Англии он внимательно изучал их государственное устройство и политическую жизнь. К моменту назначения на пост министра иностранных дел Решид был убежденным сторонником реформ. Прибыв в Стамбул, он подал султану записку, в которой перечислил ряд мер, необходимых для улучшения положения в экономике; он также предложил отменить пагубную систему откупов при взимании налогов. В 1838 г. Мустафа Решид-паша возглавил по поручению Махмуда II только что созданный совет для выработки проекта новых реформ.

Хотя новая, значительная по замыслу серия реформ была подготовлена прежде всего в интересах внутриполитического и социально-экономического развития страны, при ее разработке учитывался и внешнеполитический аспект. Дело в том, что после тяжелого поражения в конфликте с Египтом Османская империя попала в зависимость от европейских держав. Решид-паша и его сторонники считали, что нужно предпринять такие реформаторские шаги, которые бы показали всей Европе, что в стране может быть установлен либеральный режим. Ему удалось добиться санкции султана Абдул Меджида на подготовку указа о реформах.

Ставший в истории Турции знаменитым Гюльханейский (назван так по месту провозглашения на площади перед султанским дворцом Гюльхане) хатт-и шериф («благословенный указ») был обнародован 3 ноября 1839 г. В нем содержалось обещание гарантировать безопасность жизни, чести и имущества всех подданных империи, обеспечить справедливый способ взимания налогов, ликвидировать откупную систему, навести порядок в рекрутском наборе и сократить срок солдатской службы. Указ декларировал гласность судебных процессов и прекращение практики конфискации имущества осужденных. Гюльханейский акт торжественно провозгласил равенство подданных империи в их правах и обязанностях без различия вероисповедания.

После издания этого указа Решид-паша и его единомышленники приступили к практическим действиям. В 1840 г. был принят новый уголовный кодекс. Его положения были направлены на укрепление гарантий прав личности, обеспечение законности, ликвидацию административного и судебного произвола. В центрах вилайетов и санджаков были созданы совещательные советы (меджлисы) с участием немусульман, что, по замыслу реформаторов, должно было ограничить самоуправство провинциальных властей. Было объявлено об отмене откупной системы взимания налогов. Все эти новшества вызвали активное сопротивление реакционных сил, прежде всего мусульманского духовенства. Борьба между сторонниками и противниками реформ была настолько острой, что весной 1841 г. Решид-паша был вынужден выйти в отставку. После этого Порта стала отменять акты реформаторов. Однако внешнеполитические факторы заставили султана и его окружение вернуться к прежнему курсу. Англия и Франция по дипломатическим каналам выразили желание видеть продолженной политику реформ. В октябре 1845 г. Решид-паша вновь стал министром иностранных дел, а в сентябре 1846 г. занял пост великого везира. Политика реформ была возобновлена с новой силой.

В 1845–1849 гг. был издан ряд законов, регулировавших вопросы землевладения, в 1846 г. – закон об обязанностях и правах государственных чиновников, а также важный для культурного развития страны закон о создании светских школ. В 1847 г. был учрежден уголовный суд, действовавший на основе нового уголовного законодательства. В 1848 г. начала функционировать сеть коммерческих судов. В 1854 г. правительство создало смешанные суды для разбора уголовных дел между мусульманами и немусульманами.

Реформаторы постоянно наталкивались на ожесточенное сопротивление феодально-клерикальной реакции. В 1848 г. Решиду даже пришлось на несколько месяцев покинуть пост великого везира. Реальный результат реформ этого периода оказался ограниченным. Практика показала, что меджлисы, созданные при губернаторах провинций с целью ограничения их самоуправства, не смогли стать эффективно действующими органами. Меры, направленные против лихоимства и коррупции чиновничьего аппарата, также не улучшили положение. Коррупция оставалась повсеместным явлением. Реформаторы не смогли отменить систему откупов при сборе налогов. Они лишь приняли ряд постановлений, которые могли бы обеспечить ликвидацию произвола местной администрации при взимании налогов. Эта уступка показывает, насколько слабы были реформаторы.

Тем не менее в сфере образования в те годы были предприняты важные шаги. В 1846 г. был издан закон о начальном и среднем светском образовании; было принято и решение о создании университета. На практике вопросы эти решались очень медленно: отсутствовали кадры учителей для светской школы, не были созданы учебники. И все же постепенно облик мектебов – начальных школ, изъятых из ведения духовенства, изменился; появились первые десятки средних школ первой ступени – рюштие. Расширились специальные учебные заведения, в частности военно-инженерное и военно-медицинское училища.

Достойно удивления, что реформаторы ничего не сделали для облегчения национального и социального гнета в областях с нетурецким населением. Правда, в 1850 г. был принят закон о допуске немусульман в армию, но он остался на бумаге. Между тем провинциальный административный аппарат и турецкие помещики-феодалы своим произволом постоянно доводили нетурецкое население до взрывов недовольства.

Реформы коснулись и экономической жизни страны. Они расширили права арендаторов государственных земель. Реформаторы стремились стимулировать промышленное предпринимательство, но в условиях господства полуфеодальных и местами даже феодальных производственных отношений сдвиги в экономической жизни были относительно незначительными.

Развитие реформаторского движения приостановила Крымская война 1853–1856 гг., сыгравшая очень большую роль в исторических судьбах Османской империи. В числе причин ее возникновения было англо-русское и франко-русское соперничество.

Внешним поводом для возникновения политического, а затем и военного конфликта великих держав на Ближнем Востоке стал вопрос о «святых местах». Еще в мае 1850 г. начался затяжной спор между Францией и Россией о приоритете католической и православной церквей в «святых местах» христианства, в Иерусалиме и Вифлееме. В январе 1852 г. царскому правительству удалось добиться султанского фирмана, признававшего преимущественное право православной церкви в «святых местах». Франция, в свою очередь, добилась вскоре признания в «святых местах» прав католической церкви в ущерб православной.

В этой ситуации Николай I решил усилить давление на султана и его правительство. В Стамбул весной 1853 г. была направлена чрезвычайная миссия во главе с князем Меншиковым. Ей было поручено не только в ультимативном порядке обеспечить преимущественные права православной церкви в «святых местах», но и добиться признания за Российской империей права покровительства всем православным подданным султана. Последнее требование было равнозначно установлению протектората царского правительства над значительной частью подданных султана. Абдул Меджид и Порта отклонили требования Николая I. 21 мая 1853 г. миссия Меншикова и весь состав российского посольства покинули Стамбул. Возникла угроза военного конфликта.

Николай I, ошибочно полагавший, что Англия и Франция открыто не вмешаются в русско-турецкий военный конфликт, принял решение начать войну с Турцией. 2 июля 1853 г. русские войска форсировали Прут и вскоре, не встретив сопротивления, заняли всю территорию Дунайских княжеств.

Турецкое правительство потребовало, чтобы русские войска были выведены из княжеств. Однако русское командование отклонило любые попытки переговоров. Началась война.

Вначале военные действия развернулись на Дунае и на Кавказском театре. Крупные сражения произошли на левом берегу Дуная. Они не принесли ощутимых результатов ни одной из сторон. Англофранцузские морские силы провели демонстрацию в поддержку турок: их соединенная эскадра встала на якоря в Мраморном море. 18 (30) ноября 1853 г. в Синопской бухте русская эскадра под командованием вице-адмирала П. С. Нахимова почти полностью уничтожила турецкую эскадру. На Кавказском фронте турецкая армия была наголову разбита 1 декабря 1853 г. в сражении у села Башкадыклар (между Карсом и Александрополем).

Когда возникла угроза разгрома Османской империи, западные державы, опасаясь усиления России и потери своих позиций на Ближнем Востоке, решили открыто вмешаться в конфликт. После Синопской битвы английская и французская эскадры вошли в Черное море. В марте 1854 г. Англия и Франция заключили с Османской империей союзный договор и вскоре после этого объявили России войну.

Союзники начали военные действия в середине апреля 1854 г. Их войска оккупировали Пирей. Англо-французские вооруженные силы появились и на Дунайском фронте, где русские войска увязли в затяжных боях с турками.

Затем державы попытались склонить Россию к миру на своих условиях. В марте – июне 1854 г. в Вене заседала специальная конференция, обсуждавшая условия мирного соглашения. Но успеха достичь не удалось. Начались бои на основных театрах военных действий – в Крыму и в Закавказье.

Крымская кампания вошла в историю благодаря героической обороне Севастополя, который был осажден 120-тысячной англо-франко-турецкой армией и союзным флотом. Почти год самоотверженно сражались с врагом не только русские войска под командованием П. С. Нахимова и В. А. Корнилова, но и все население города. Союзникам удалось взять Севастополь в сентябре 1855 г., но дорогой ценой – они потеряли более 70 тыс. солдат и офицеров.

Значительно более успешно для русской армии развивались события на Кавказском фронте, где в ноябре 1855 г. была захвачена крепость Карс. Полной неудачей для турок окончилась и операция по вторжению в Мингрелию. В боях на территории Мингрелии турецкие части были разгромлены русскими войсками во взаимодействии с грузинскими ополченцами. Длительные бои на Кавказском фронте почти полностью лишили султана анатолийской части его армии.

Ход войны диктовал противникам необходимость заключения мира. При посредничестве Австрии в конце 1855 г. начались переговоры. 25 февраля 1856 г. в Париже открылся мирный конгресс. Учитывая, что Россия может выдвинуть на обсуждение участников конгресса вопрос о положении православного населения Турции, Франция и Англия рекомендовали султану издать до начала конгресса указ о равноправии подданных империи – мусульман и немусульман. 18 февраля 1856 г. был яздан хатт-и хумаюн («высочайший указ») султана, который подтверждал все положения Гюльханейского хатт-и шерифа 1839 г. Гарантировались все льготы и привилегии немусульманских общин, декларировались допуск всех подданных империи без различия вероисповедания к занятию должностей на государственной службе и право поступления в гражданские и военные школы. Указ провозглашал равноправие подданных империи при рассмотрении дел в судах и равенство в правах всех налогоплательщиков, а также устанавливал, что немусульмане будут впредь допускаться на военную службу.

Мирный конгресс, в котором участвовали Россия, Франция, Англия, Австрия, Пруссия, Турция и Сардиния, завершился договором о мире, который был подписан 30 марта 1856 г. По условиям договора Россия теряла южную Бессарабию и устье Дуная. Турция получала Каре в обмен на Севастополь, Россия и Турция лишались права иметь на Черном море военные флоты. Договор сохранял сюзеренитет султана над Сербией, Молдовой и Валахией.

Англия, Франция и Австрия, со своей стороны, заключили соглашение, которое содержало их обязательство обеспечить гарантии независимости и целостности Османской империи в рамках положений подписанного договора. Державы заявили в этом документе, что будут рассматривать нарушение Парижского трактата как повод к войне. В текст указанного соглашения было включено упоминание о султанском хатт-и хумаюне 1856 г. Таким образом, этому указу был придан характер международного обязательства Османской империи, а державы получили постоянный повод для вмешательства в ее внутренние дела под предлогом обеспечения положений хатт-и хумаюна и защиты немусульманских подданных султана.

Итоги Крымской войны для Османской империи были крайне неутешительны. Она потеряла почти всю армию. Стране был нанесен огромный экономический ущерб, в полном расстройстве оказались ее финансы. В годы войны были сделаны первые шаги на пути финансового закабаления Османской империи европейскими державами. В 1854 г. Порта взяла заем у Англии и Франции.

Средств этих хватило ненадолго, уже в августе 1855 г. банкирский дом Ротшильда предоставил Османской империи новый заем. Условия займов были для империи крайне невыгодны.

После окончания Крымской войны, обнажившей социальные пороки Османской империи, ее правящие круги сделали еще одну попытку обеспечить прогресс экономики и культуры с помощью реформ. Отправным пунктом нового этапа танзимата стал хатт-и хумаюн 1856 г., который, в частности, провозгласил намерение Порты провести ряд экономических реформ, в первую очередь ликвидировать злоупотребления при сборе налогов.

Реформы 50-60-х годов осуществлялись под руководством двух видных представителей новой бюрократии – Али-паши и Фуад-паши. Они были сподвижниками Решид-паши, а после его кончины занимали неоднократно посты великого везира и министра иностранных дел. Али и Фуад выступали за умеренные реформы в сфере администрации, юстиции и просвещения. В них они видели средство сохранения и укрепления Османской империи, господствующего положения турок в государстве, ослабления национально-освободительных движений и ликвидации иностранного вмешательства во внутренние дела страны.

В 1858 г. был издан закон о земле, положения которого закрепляли результаты ликвидации тимарной системы, содействовали становлению буржуазного правопорядка в системе землевладения и землепользования. Этому же служили и меры Порты по расширению права наследования земельных владений, которые были осуществлены в 60-х годах в развитие закона 1858 г.

В 1871 г. был издан указ о новом порядке взимания ашара (десятины) с торгов. Было установлено, что не сданная на откуп часть ашара взимается непосредственно сборщиками, находящимися на государственной службе. Но указ не внес существенных перемен в положение крестьян-налогоплательщиков. Вообще реформы в области экономики оказались в целом весьма ограниченными или малорезультативными.

В тот период Порта осуществила и ряд мероприятий, воспрепятствовавших развитию турецкой промышленности. В 1861–1862 гг. с рядом европейских держав были подписаны торговые договоры, которые предоставляли им право свободного ввоза и вывоза товаров, подтверждали все их капитуляционные привилегии и устанавливали такие низкие таможенные пошлины, которые делали турецкую промышленность беззащитной перед лицом конкуренции европейских товаров.

Реформы серьезно затронули сферу законодательства. В августе 1858 г. вступил в действие новый уголовный кодекс, в основу которого легли принципы французского уголовного права. 3 августа 1861 г. стал действовать первый в истории Османской империи коммерческий процессуальный кодекс. В 1860 г. было объявлено о создании в столице империи и в некоторых провинциальных центрах специальных коммерческих судов, действующих вне юрисдикции мусульманского духовенства. Одновременно судебных функций были лишены цехи, эснафы.

Борьба между сторонниками реформ и консерваторами постоянно давала о себе знать во всех областях, но с особым упорством реакция отстаивала свои позиции в сфере гражданского права. Консерваторам удалось одержать верх, новый гражданский кодекс, который начал частями публиковаться с 1869 г., целиком покоился на нормах мусульманского права и почти не имел следов влияния западного гражданского права.

Порта провела и ряд реформ в сфере судопроизводства. По закону о вилайетах, принятому в ноябре 1864 г., судебная власть была отделена от административной. Было предусмотрено увеличение числа светских судов. Вместе с тем сохранение преобладающего положения шариатских судов в сфере судопроизводства свидетельствовало о недостаточности усилий реформаторов на пути европеизации Османской империи и об отсутствии у них стремления к обеспечению подлинного равноправия всех народов империи, в том числе немусульманских.

В 60-х годах был осуществлен ряд мероприятий, направленных на централизацию власти. Закон о вилайетах 1864 г. предусматривал строгое соблюдение принципа централизации власти, жесткий контроль Порты над деятельностью провинциальной администрации. Вновь были созданы совещательные органы при губернаторах провинций – меджлисы, в состав которых вошли не только официальные должностные лица, но и выборные представители от мусульманского и немусульманского населения. В 60-70-х годах в крупных городах появились муниципалитеты.

Указом султана были утверждены специальные регламенты, определившие статус немусульманских религиозных общин – греко-православной, армяно-григорианской и еврейско-эспаньольской. Отныне светскими делами общин должны были руководить гражданские советы при их главах. Но советы практически ставились под контроль султанской администрации, которая стремилась превратить эти органы в свое орудие в борьбе за подавление национально-освободительных устремлений нетурецких народов.

Танзиматские преобразования распространились и на центральные органы власти. В 1868 г. был создан Государственный совет, на который была возложена задача подготовки государственных законов и важнейших правительственных постановлений. В состав совета были включены и представители немусульманского населения. Через этот совет прошел ряд важных законопроектов, касавшихся административной и судебной системы страны. В 60-х годах были созданы новые министерства – юстиции, просвещения, общественных работ, по делам вакуфов. После Крымской войны начались новые реформы в армии. Они завершились законом 1869 г. о реорганизации армии по французскому образцу. Немало в эти годы было сделано и для оснащения флота.

Реформы затронули также сферу просвещения. Органический закон о всеобщем образовании, изданный в 1869 г., отразил перемены в развитии светской школы всех ступеней – рост числа средних светских школ, рюштие, открытие ряда новых гражданских средних учебных заведений, в том числе первого в стране лицея (он начал функционировать осенью 1868 г.). Но дело подвигалось медленно. Мало государственных средств выделялось на нужды народного образования, не хватало учителей и учебников. Сфера просвещения, наряду с областью законодательства, особенно гражданского, была ареной ожесточенного сопротивления реформам со стороны феодально-клерикальной реакции.

Наконец, реформы коснулись и некоторых других сторон культурной жизни страны. Результативной оказалась деятельность Османского научного общества, учрежденного в 1861 г. по инициативе известного просветителя Мюниф-эфенди; оно издавало свой журнал. Вскоре возникли и другие научные ассоциации, в том числе Общество любителей изящной словесности (1861 г.) и Медицинское общество (1865), также издававшее свои журналы. В 60-70-х годах стало бурно развиваться книгоиздательское дело. Но особенно большую роль в культурной жизни сыграли первые органы турецкой частной прессы, которые содействовали распространению в образованной части турецкого общества идей борьбы за политический, экономический и культурный прогресс Османской империи. В их издании принимали участие видные литераторы и просветители, в частности Ибрагим Шинаси и Намык Кемаль. В этих газетах порой звучала резкая критика политики Порты, что свидетельствовало о новых явлениях в общественно-политической жизни. Сдвигам в публицистике сопутствовало и появление новых жанров в художественной литературе – романов, рассказов и драм. 60-70-е годы были и периодом становления турецкого профессионального театра. Первую профессиональную группу создал в 1868 г. в Стамбуле Акоп Вартовьян. Она стала выступать в квартале Гедик-паша, который и дал название театру.

В целом эпоха танзимата отмечена некоторыми положительными сдвигами в политико-административной, экономической и культурной жизни страны. Но достигнутые результаты никак не соответствовали потребностям развития огромного многонационального государства в условиях середины XIX в. И потому недовольство султаном и его правительством стало нарастать во многих социальных слоях. Его выразителем стала молодая турецкая интеллигенция – феодально-бюрократическая по происхождению, но уже буржуазная по умонастроениям. В этой социальной среде впервые зародились идеи превращения Османской империи в конституционную монархию с целью обеспечения социально-политического и культурного прогресса страны.

 

Глава 10

Первая конституция

В середине XIX в. Османская империя находилась в состоянии затяжного социального и политического кризиса. Реформы эпохи танзимата не смогли остановить разложение основ турецкого феодального государства и его распад. Некогда могущественная держава представляла собой экономически отсталую сельскохозяйственную страну с низким уровнем развития производительных сил. Путешественник-европеец, побывавший в Османской империи в 70-х годах XIX в., писал: «Сельское хозяйство в Турции еще стоит на той же ступени, что и более чем 2000 лет назад: примитивный плуг, незнакомство с системой удобрений… молотьба зерна, как во времена Моисея». Подобная картина сохранилась в воспоминаниях многих европейцев, посещавших самые разные районы страны.

Повсеместно крупные помещики владели большей и лучшей частью земель, сдавая их обычно в аренду крестьянам на основе издольщины. При дележе урожая помещик беззастенчиво грабил полностью зависевшего от него арендатора. Издольщина не только была крайне обременительна для крестьян, но и крайне отрицательно влияла на развитие сельского хозяйства страны в целом. В отдельных районах империи, особенно в восточных ее частях, наряду с издольщиной сохранились еще и такие средневековые способы феодальной эксплуатации крестьянства, как барщина и оброк.

Прогрессу сельского хозяйства серьезно мешала налоговая система. Основным сельскохозяйственным налогом оставался ашар. Взимание этого натурального налога, как правило, отдавалось правительством на откуп. Произвол откупщиков, превращавших ашар, десятину, в четверть или даже треть урожая, разорял крестьян и вел к уменьшению производства продуктов сельского хозяйства. Произвол откупщиков отмечали даже турецкие официальные лица, сами склонные к самоуправству и насилию над населением. Так, бейрутский губернатор писал в те годы в одном из своих донесений в Стамбул: «Ашар этого района, так же как и других районов, продается откупщиком с торгов. В результате вместо одной десятины народ платит несколько… Население, чтобы избежать притеснений откупщиков, то есть чтобы после отдачи откупщику всех плодов насаженных ими деревьев не платить еще штрафа деньгами, срубило и уничтожило по меньшей мере 15 тыс. масличных деревьев».

Другие налоги – поземельный, налог на скот и прочие – взимались правительственными чиновниками, также чинившими беззакония. Российский консул в Эрзуруме отмечал в 1872 г., что в разных деревнях одного уезда один и тот же налог «взимается иначе, в различном размере, в иные времена года и при иных условиях». Произвол налоговых чиновников был безудержным. При взимании налога со строений хижина бедняка, не стоившая и 400 курушей, оценивалась в 7–8 тыс. курушей. Различные сорта табака облагались одинаковым налогом; даже дикая яблоня, росшая на земле, обрабатываемой крестьянином, не избегала обложения налогом в несколько курушей. Налоговый гнет усиливался процветавшим в стране ростовщичеством. В середине 70-х годов XIX в. в османских тюрьмах за налоговые недоимки томилось около 40 тыс. человек. Да и как могло быть иначе, если, по данным английского консула в Трабзоне, в тот период у крестьянина к концу года оставалось за вычетом расходов по хозяйству и на питание не более 120 курушей, а сумма налогов, которые он должен был выплатить, доходила до 240 курушей.

Были и другие серьезные причины, мешавшие прогрессу сельскохозяйственного производства, – крайняя неразвитость транспортной сети, наличие внутренних таможенных барьеров, сохранение натурального хозяйства в глубинных районах Анатолии. Длина всех железных дорог империи составляла в 70-х годах лишь 1600 километров, в Анатолии было всего две небольшие железнодорожные линии. Шоссейных дорог почти не было, а грунтовые находились, как правило, в очень плохом состоянии.

Бедственным было и состояние промышленности. Ее уровень был таков, что Османская империя покупала в Европе почти все предметы потребления, за исключением продукции сельского хозяйства. Страна не имела предприятий сталелитейной промышленности и машиностроения. В жалком состоянии были немногочисленные предприятия добывающей промышленности. Согласно официальным данным Порты, из 250 открытых месторождений различных руд разрабатывалось лишь 30. Уровень техники на горнозаводских предприятиях был столь низок, что при переработке руды терялось от 20 до 40 % металла. В полный упадок пришли и такие некогда развитые отрасли, как текстильное производство. А. Д. Мордтманн, хорошо знавший состояние турецкой экономики, писал в середине 70-х годов, что шелковая промышленность во многих районах Османской империи буквально парализована и что из страны вывозились лишь коконы и шелк-сырец. Резко упало производство изделий из шелка и шерсти в таких традиционных центрах, как Дамаск, Халеб и Бейрут. Во много раз сократилось производство шелка в Бурсе и Диярбакыре, откуда еще в начале века большое число шелковых тканей и изделий шло на экспорт.

В эпоху танзимата указами султана не раз гарантировалась безопасность жизни и имущества подданных империи. На практике же именно отсутствие подлинных гарантий жизни и собственности было и в 60-70-х годах важнейшей причиной, препятствовавшей промышленному развитию страны, развитию капиталистических отношений в экономике. Местное промышленное производство буквально подавлялось административным произволом, бесчисленными налогами и сборами, сохранявшимися внутренними таможенными пошлинами. Сама попытка организации промышленного предприятия была, как правило, связана со столь мучительной бюрократической процедурой, что охота к таким затеям у предпринимателей пропадала довольно быстро. Обычно они сразу же сталкивались с требованием губернатора провинции уплатить за концессию непомерно большую сумму. Если губернатор не получал при этом и сам крупную взятку, он вообще мог объявить просьбу о концессии невыгодной для развития края. Управу на местных чиновников можно было найти разве только что с помощью еще большей взятки должностному лицу в соответствующем ведомстве Порты. Вообще в XIX в. повсеместным явлением стали незаконные поборы и взяточничество. Продавалось и покупалось практически все – от важнейших постов в центральном и провинциальном аппарате до рядовых, но доходных должностей в судебном ведомстве и полиции, от имперских орденов до мелких привилегий торгово-ремесленным цехам. Неуверенность в завтрашнем дне усиливала произвол чиновников всех рангов – они стремились награбить побольше в наименьший срок.

В числе причин промышленной отсталости Османской империи в XIX в. были и такие факторы, как сохранение цехов с присущей им феодальной организацией производства и налоговая политика правительства. Шелкоткачество, например, облагалось десятиной с сырья, 12 %-ными внутренними пошлинами и рядом мелких сборов. Виноделы должны были также платить десятинный сбор с сырья, 10 %-ный налог за право производства, 8 %-ный сбор за право ввоза сырья из-за границы. Немудрено, что местные предприниматели предпочитали вкладывать средства не в промышленное производство, а в откупа или ростовщичество.

Существовали серьезные внешние факторы, препятствовавшие развитию экономики страны. Иностранный капитал стремился превратить Османскую империю в рынок сбыта европейских промышленных товаров и источник дешевого сельскохозяйственного сырья. Именно в результате конкуренции иностранных товаров пришли в упадок центры производства шелковых и шерстяных тканей в Бурсе, Диярбакыре, Халебе и Дамаске, в ряде других городов империи. Начав завоевание внутреннего рынка страны в начале XIX в. с прибрежных, главным образом западных, районов, иностранный капитал с середины века постепенно начал проникать и во внутренние районы империи. На основе режима капитуляций иностранные товары облагались крайне низкими ввозными пошлинами. Они были свободны от внутренних пошлин. В торговых договорах с европейскими державами, заключенных в 1861–1862 гг., были подтверждены все капитуляционные права иностранцев в Османской империи, в том числе право ввозить и вывозить любые товары, кроме тех, производство которых являлось государственной монополией (оружие, соль и табак), с импортными пошлинами всего в 8 %. В таких условиях местное промышленное производство оставалось беззащитным перед лицом иностранной конкуренции.

Проникновение иностранного капитала в экономику Османской империи ощутимо усилилось в 60-70-х годах. В тот период были заложены основы для превращения страны в полуколонию. С середины 50-х годов Порта постоянно погашала дефицит государственного бюджета с помощью внешних займов. К 1876 г. Османская империя получила 14 займов, ее внешний долг составлял 277 млн. лир (более 6 млрд. фр.). Выплата долга обеспечивалась обычно передачей иностранным банкам ряда статей государственного дохода. Так султанское правительство постепенно утрачивало контроль над финансами страны. В 70-х годах около половины бюджетных расходов Османской империи шло на погашение долга и на выплату процентов по займам. Финансовое положение страны быстро ухудшалось, огромный бюджетный дефицит имел постоянную тенденцию к росту.

К подчинению страны иностранному капиталу вело и безоглядное предоставление концессий иностранным предпринимателям и банкирам. В середине века англо-французский капитал получил несколько концессий на строительство железных дорог. Условия концессионных соглашений были крайне невыгодны для Османской империи. Порта обычно принимала на себя обязательство выплачивать концессионерам так называемые километрические гарантии – разницу между реальным и гарантированным правительством валовым доходом на километр построенной железной дороги. В результате железнодорожное строительство, столь нужное для развития экономики страны, усиливало ее финансовую зависимость от иностранного капитала. Иностранные предприниматели получили в середине XIX в. и ряд других концессий – на разработку природных ископаемых, учреждение банков. В 1856 г. англо-французским капиталом был создан Оттоманский банк. Он получил статус государственного банка Османской империи.

Рост зависимости страны от иностранного капитала нашел отражение и во внешней торговле страны. С середины XIX в. постоянным стал значительный дефицит внешнеторгового баланса. Страна стала рынком сбыта и источником сырья для иностранного капитала. Основные предметы вывоза составляло сельскохозяйственное сырье – шерсть, хлопок, шелк-сырец, табак, опиум. Ввозились же самые разнообразные промышленные изделия.

В 50-60-х годах с развитием сети железных дорог иностранные предприниматели подчинили себе и всю местную промышленность по обработке сельскохозяйственного сырья. Ряд фабрик по обработке шелка-сырца и хлопка-сырца принадлежал, например, в разных районах империи французским предпринимателям.

Несмотря на столь трудное экономическое положение, султан и Порта расточительно распоряжались доходами страны. Баснословные суммы тратились на содержание султанского двора, строительство дворцов, покупку за границей новейшего вооружения. Только за годы правления султана Абдул Азиза (1861–1876) на сооружение дворцов было истрачено более 7 млн. лир (161 млн. фр.). В те же годы огромные средства расходовались на пополнение флота, причем большинство кораблей заказывалось за границей. Так, полученные взаймы суммы в значительной мере возвращались в сейфы иностранных кредиторов. Расточительство султана и Порты дополнялось казнокрадством в военных ведомствах, махинациями поставщиков снаряжения и продовольствия для армии и флота. Впрочем, коррупция была нормой деятельности всех правительственных ведомств в столице и провинции. Взяточничество и хищения, вымогательство и протекционизм, пренебрежение к закону были характерны для всех областей административной жизни империи и в XIX в. Жизнь ее подданных была и после проведения реформ весьма мало защищена от произвола бюрократического аппарата.

Внутриполитическое положение страны в 60-70-х годах было весьма напряженным. Резкое обесценение турецкой лиры и рост дороговизны привели к снижению жизненного уровня самых различных слоев населения. Усиление налоговой эксплуатации, бывшее, в частности, следствием финансового закабаления страны, все более ухудшало положение крестьянских масс. Недовольство правительством часто проявлялось как в городе, так и в деревне. Например, в начале 60-х годов в турецкой столице вспыхнули волнения, вызванные ростом дороговизны; они едва не превратились в настоящее восстание против правительства. В середине 60-х годов дало себя знать недовольство в частях столичного гарнизона. Были случаи отказа солдат от повиновения при использовании войск против жителей столицы, протестовавших против роста налогов и дороговизны. Роптали также средние и мелкие чиновники, месяцами не получавшие жалованья. Российский посол в Стамбуле отмечал в 1867 г., что возбуждение среди жителей столицы – христиан и мусульман – столь значительно, что возможность беспорядков, направленных против двора султана и его министров, представляется вполне реальной.

В середине XIX в. продолжало набирать силу национально-освободительное движение нетурецких народов Османской империи. Болгары и сербы, греки и армяне, босняки и герцеговинцы не раз поднимались на борьбу против османского ига. Эта борьба все более и более расшатывала и без того уже не очень прочное здание империи. Султан и его правительство стремились любой ценой не допустить отделения от империи какой-либо из захваченных в период Средневековья территорий, сохранить власть турок над покоренными некогда народами.

Внешнеполитическое положение империи было в середине XIX в. также весьма неблагоприятным. После Крымской войны она все более и более теряла самостоятельность во внешней политике. Европейские державы постоянно и по любому поводу вмешивались и во внутренние дела некогда могущественной державы султанов. Она не стала колонией и не была разделена между колониальными империями Запада только потому, что соперничество держав постоянно мешало прямому захвату ими территорий Османской империи. Она стала ареной непрекращавшейся дипломатической борьбы империалистических государств за преобладающее экономическое и политическое влияние. Под предлогом помощи в проведении реформ либо под видом защиты той или иной группы немусульманских подданных султана ведущие европейские державы через своих послов в Стамбуле вмешивались в дела страны, стремясь усилить свои позиции в экономике, обеспечить себе преимущества в сфере политики. При этом дело не ограничивалось порой давлением на дипломатов. В ход шла и военная интервенция, как это было в 1860 г., когда державы послали войска в Ливан для «замирения» края во время друзско-маронитской резни.

Социальное развитие народов Османской империи происходило в новое время в крайне сложных экономических и политических условиях. В стране неуклонно шло развитие товарно-денежных отношений. Оно приводило к формированию капиталистических отношений, прежде всего в городе. Наряду с широко распространенным мелкотоварным производством возникали и развивались мануфактуры и отдельные предприятия фабрично-заводского типа, с которыми были связаны торговцы – поставщики сырья, уже заинтересованные в промышленном развитии. В 60-70-х годах известный рост обнаружила, в частности, и военная промышленность, было основано несколько государственных фабрик по производству обмундирования и снаряжения для армии. В известной мере процессу зарождения и развития капиталистических отношений способствовали реформы. Весьма существенным его фактором стало втягивание Османской империи в международную торговлю, что вело к росту товарности сельского хозяйства в тех областях, которые были связаны с внешним рынком.

Из-за отсутствия железных дорог процесс зарождения и развития капиталистических отношений протекал в прибрежных, в основном европейских, провинциях. Но отмечался он и в Малой Азии. В силу исторически сложившихся обстоятельств здесь преобладала нетурецкая, в основном греческая и армянская, буржуазия. Но постепенно укреплялись позиции и турецкой торговой буржуазии, появлялась и начинала делать первые шаги турецкая промышленная буржуазия. Так, в 60-х годах в Эрзурумском вилайете в руках нарождавшейся турецкой буржуазии находилась почти вся мелкая торговля и некоторые отрасли промышленности. Ряд крупных турецких землевладельцев начали проявлять интерес к производству для рынка в связи с возросшим спросом на сельскохозяйственное сырье. Многие крупные земельные собственники стали активно участвовать и в торговых операциях.

В результате постепенного развития товарно-денежных отношений и в сельском хозяйстве появились первые ростки капиталистических форм хозяйствования. Во всяком случае, в западных районах Анатолии в 60-х годах стали возникать отдельные крупные помещичьи хозяйства, в которых нашли применение сельскохозяйственные машины и наемный труд. Особенность роста товарности сельского хозяйства в Османской империи в эту пору состояла в том, что он происходил не под влиянием внутреннего спроса, а в результате развития экспорта. Так, экспорт хлопка, опиума, изюма, ряда садовых культур возрос в 50-70-х годах XIX в. в несколько раз. Значительно увеличился и вывоз шелка-сырца. Такой характер развития товарности сельского хозяйства свидетельствовал о начале превращения страны в аграрно-сырьевую базу иностранного капитала, об усилении зависимости Османской империи от европейских держав.

Вместе с развитием капиталистических отношений в сельском хозяйстве и промышленности происходило образование единого внутреннего рынка. Однако этот процесс тормозился крайним недостатком путей сообщения и существованием системы внутренних таможенных пошлин. Значительно успешнее и быстрее он протекал в балканских провинциях империи, в частности в Болгарии, где в тот период сложились экономические предпосылки образования нации.

Первые же шаги зарождавшейся турецкой буржуазии продемонстрировали ее полное социальное и политическое бесправие перед лицом султанской бюрократии и иностранного капитала. В результате в среде турецкой буржуазии возникло недовольство режимом, стало крепнуть стремление добиться условий, благоприятных для укрепления ее экономических позиций, для экономического и культурного прогресса страны. Выразителем этих идей стала молодая турецкая интеллигенция, ряды которой относительно быстро пополнялись после проведения реформ в области просвещения и культуры. Так в Османской империи в 60-х годах зародилось конституционное движение.

Некоторые исследователи склонны считать первой попыткой установления в Османской империи режима конституционной монархии заговор против султана Абдул Меджида в 1859 г., вошедший в историю под названием «Кулелийского инцидента» (по названию армейских казарм Кулели в Ченгелькее, одном из районов Стамбула, где содержали арестованных заговорщиков).

Это был необычный дворцовый заговор. В нем участвовали представители мусульманского духовенства, офицеры, в том числе младшие, а также учащиеся медресе, несколько представителей солдат и рабочих арсенала. Среди заговорщиков могли быть отдельные представители образованного офицерства и чиновничества, которые высказывали идею о целесообразности установления режима конституционной монархии. Во всяком случае, известно, что заговорщики хотели не только низложить султана, но и как-то изменить политику правительства. Заговор этот был раскрыт, его участников судили и отправили на очень длительные сроки в каторжные работы.

Можно соглашаться или не соглашаться с высказанным выше мнением о характере «Кулелийского инцидента», но бесспорно одно: непосредственные идейные предпосылки конституционного движения возникли как прямой результат деятельности одной из первых турецких частных газет, «Тасвир-и эфкяр» («Выразитель идей»), и ее создателя Ибрагима Шинаси. Этот человек внес большой вклад в турецкую литературу, публицистику и общественно-политическую мысль. Он сформулировал на страницах своей газеты ряд очень важных для этого времени идей – о праве народа иметь и выражать свое мнение по проблемам жизни страны, о важности общественного мнения в государственных делах, значении внедрения достижений Европы во все области жизни Османской империи. Шинаси писал о важности светского законодательства и об ответственности правителя за свои действия.

Взгляды Ибрагима Шинаси и их пропаганда через печать сыграли немалую роль в формировании взглядов молодой турецкой интеллигенции. В 1862–1864 гг. в тесном помещении редакции «Тасвир-и эфкяр», расположенном над типографией, в которой печаталась газета, регулярно происходили встречи единомышленников, людей, стремившихся к серьезным переменам в общественной и политической жизни страны. Здесь бывали не только литераторы и журналисты, но и образованные представители крупного чиновничества и офицерства. Сюда заглядывали и сановники, склонные к реформаторским идеям. Тут рождались самые прогрессивные в Османской империи той поры идеи. Именно здесь получили идейную закалку будущие лидеры первых турецких конституционалистов.

Начало конституционного движения следует датировать июнем 1865 г., когда в Стамбуле было создано тайное общество, целью которого был прогресс страны.

Вечером 6 июня на даче крупного сановника Сагыр Ахмед-бея в Еникее (пригород Стамбула) его сын Мехмед-бей, внук одного из великих везиров, встретился со своими друзьями. Пятеро молодых людей обсудили вопрос о тайном собрании лиц, которых они намеревались вовлечь в задуманное ими нелегальное общество. Это собрание состоялось под видом пикника на следующий день, 7 июня 1865 г. Там и было принято решение о создании общества, которое стало именовать себя «Союзом патриотизма». Некоторое время спустя оно приняло название «Общество новых османов», под которым и вошло в историю.

Эта тайная политическая организация насчитывала в своих рядах 245 членов. В конспиративных целях она была разбита на группы по семь человек. Руководителями и идеологами общества были видные представители молодой турецкой интеллигенции, в их числе выдающийся писатель и публицист Намык Кемаль – соратник Ибрагима Шинаси, известные литераторы и публицисты Зия-бей и Али Суави. Среди активных членов общества было немало выходцев из семей высшей бюрократии, получивших новое светское, а порой и европейское образование. С обществом были связаны многие крупные чиновники и военные, в том числе один из крупнейших государственных деятелей империи Ахмед Мидхат-паша. «Новые османы» вербовали своих сторонников, как правило, среди образованной части офицеров армии и флота, учителей новой светской школы, чиновников разных рангов, литераторов и журналистов.

В первое время «Общество новых османов» не имело определенной политической программы. Его членов объединяло лишь стремление найти средства для обеспечения экономического и политического прогресса страны. Они были крайне недовольны политикой Порты, в особенности ненавистен был им тогдашний великий везир Али-паша. Один из современных турецких историков весьма образно характеризовал «новых османов» в начальный период их деятельности: «Новые османы» были едины не в том, чего они хотели, а в том, чего они не желали. В том, что они не желали Али-паши, все 245 были единодушны». Сохранившиеся воспоминания членов общества свидетельствуют о том, что у них действительно не было на первых порах ни единства взглядов, ни четкой программы. Диапазон их воззрений был очень широк – от веры в «доброго» монарха-реформатора до идей парламентаризма.

В марте 1867 г. «новые османы» отпечатали и распространили в Стамбуле открытое письмо находившегося в эмиграции во Франции крупного сановника империи, египетского принца Мустафы Фазыл-паши. Этот документ был опубликован в начале 1867 г. в Париже на французском языке. Он содержал призывы к ликвидации произвола и деспотизма султанских чиновников, созданию условий для развития ремесла, торговли и сельского хозяйства, оздоровлению финансов и прекращению иностранного вмешательства во внутренние дела страны. В этом публицистическом произведении, ставшем своеобразным первым программным документом «новых османов», все надежды возлагались на либерального монарха, окруженного честными и преданными интересам государства сановниками. В письме Фазыл-паши были весьма туманные намеки и на конституционное правление, когда он обращал внимание султана на «свободный порядок» жизни европейских государств. Возможно, идеи конституционализма возникли у отдельных членов общества уже в тот период. Примечательно, что в основу устава тайного общества был положен устав карбонариев, боровшихся за национальное освобождение и за уничтожение феодально-абсолютистских режимов в итальянских государствах.

Весной 1867 г. группа членов общества, в том числе наиболее значительные его идеологи, эмигрировали в Европу. Решение об эмиграции было принято в ответ на репрессивные меры против ряда газет, с которыми были близко связаны руководители «новых османов».

В марте Порта закрыла газету «Тасвир-и эфкяр». Такой же участи подверглась газета «Мухбир» («Корреспондент»), которую с января 1867 г. издавал публицист Али Суави, также ставший видным деятелем «Общества новых османов». Правительство стало принимать меры против либеральных журналистов. Намык Кемаль был направлен помощником губернатора в Эрзурум, а Зия-бей получил назначение начальником округа на остров Кипр. В мае 1867 г. Кемаль и Зия бежали из Стамбула на французском пароходе «Босфор». Побег был организован близким к «новым османам» издателем французской газеты в Стамбуле Жаном Пьетри, действовавшим в контакте с Мустафой Фазыл-пашой, который обещал оказать помощь Кемалю и Зие в эмиграции. Почти одновременно с помощью агентов того же Фазыл-паши из Кастамону, где он находился в ссылке, бежал в Европу Али Суави.

Другая группа членов общества организовала заговор против правительства Али-паши. Предполагалось поднять мятеж во время традиционного посещения Абдул Азизом резиденции правительства, принудить сместить Али-пашу и назначить нового великого везира. В случае отказа султана заговорщики не исключали возможности его низложения. Они установили контакт с принцем Мурадом – наследником престола, имевшим либеральную репутацию. Сделано это было через Намыка Кемаля, который одно время был воспитателем сына Мурада. Заговор, однако, был раскрыт в результате предательства одного из его участников. В мае – июне были арестованы несколько десятков членов и приверженцев «Общества новых османов» – чиновники, преподаватели медресе и светских школ, журналисты. В числе арестованных были также командующий стамбульским гарнизоном генерал Омер Наили-паша (венгр по происхождению, участник революции 1848 г. в Венгрии, принявший ислам и отличившийся на турецкой военной службе) и помощник министра полиции Мустафа Асым-паша. На этом работа общества в столице была практически прекращена, центрами деятельности «новых османов» стали Лондон и Париж, куда бежали многие их лидеры.

Эмигрировавшие в Европу «новые османы» вскоре начали при материальной поддержке Мустафы Фазыл-паши издавать на турецком языке свои газеты. Большую роль в пропаганде их идей сыграли газеты «Мухбир» (ее издание продолжил в Лондоне в 1867–1868 гг. Али Суави) и «Хюрриет» («Свобода»), которую Намык Кемаль и Зиябей в 1869–1870 гг. издавали в Лондоне, а позже в Женеве. «Хюрриет» стала в полном смысле слова органом «Общества новых османов». Именно на ее страницах были сформулированы такие важнейшие политические требования «новых османов», как превращение Османской империи в конституционную монархию и созыв палаты депутатов. Газета критиковала правительство за неудачи реформ, выступала за ограничение прав султана и ответственность Порты перед законом. В статьях, опубликованных в «Хюрриет», была впервые в Османской империи сформулирована идея о необходимости разделения законодательной и исполнительной власти, выдвинут принцип создания палаты депутатов. Издатели «Хюрриет» стремились теоретически обосновать совместимость идей конституционализма с нормами мусульманского права. Все эти крайне важные для турецкого либерально-конституционного движения идеи нашли отражение и в ряде других публицистических работ лидеров и идеологов «новых османов», изданных в эмиграции.

Вместе с тем в прессе и политической публицистике «новых османов» было выражено стремление сохранить империю и власть султана над покоренными народами. Идеологи «новых османов» сформулировали доктрину османизма, согласно которой все подданные султана независимо от вероисповедания – «османы», «дети одной родины». Они утверждали, что конституционное правление принесет справедливость и равенство всем подданным, резко выступали против национально-освободительных движений нетурецких народов.

Газеты «новых османов», их политические памфлеты и публицистические брошюры нелегально доставлялись в Османскую империю. Спрос на эти издания у образованной части османского общества был высок.

Жизнь в эмиграции сыграла чрезвычайно важную роль в формировании идейных и политических воззрений «новых османов». Там они познакомились с прогрессивной литературой Франции, с книгами Руссо и Вольтера, Монтескье и Гюго, Вольнея и Ламартина. Ряд их произведений Намык Кемаль и Зия перевели на турецкий язык, познакомив передовых представителей турецкой интеллигенции и новой бюрократии с сочинениями, в которых содержалась острая критика абсолютизма.

В начале 70-х годов Порта позволила лидерам «новых османов» вернуться на родину. В 1871–1872 гг. некоторые из них возвратились в Стамбул. Но уже в июне 1872 г. Намык Кемаль начал издавать здесь газету «Ибрет» («Назидание»), которая вскоре стала рупором «новых османов», распространителем идей конституционализма. Популярность одного из главных идеологов «новых османов» была столь велика, что выход в свет первого номера его новой газеты стал крупным событием в общественной жизни столицы. В этот день в городе царило необычное оживление. Номер быстро был раскуплен, затем было отпечатано еще 5 тыс. экземпляров. Всего было продано очень большое по тем временам число экземпляров этого номера – 25 тыс. Газета печатала статьи с резкой критикой правительства, популяризировала идеи свободы и конституции. В условиях реакционного абсолютистского режима она осмелилась даже выступить в защиту Парижской коммуны. Спрос на «Ибрет» рос неуклонно, многие стамбульцы начинали свой день с покупки популярной газеты.

Дело кончилось обычными гонениями на издателей. Намыка Кемаля отправили начальником округа в Гелиболу, его соратников тоже выслали из Стамбула. Издание газеты на время прекратилось, но в декабре 1872 г. Намык Кемаль вернулся в столицу и продолжил издание «Ибрет». Популярность Кемаля и его единомышленников росла. В конце марта 1873 г. Порта окончательно запретила издание «Ибрет», а ее редактор был сослан на остров Кипр. Вместе с ним из столицы был выслан ряд других журналистов и публицистов из числа сторонников «новых османов». Но остановить распространение их идей среди турецкой интеллигенции было уже невозможно. Деятельность «новых османов» подготовила почву для борьбы за конституционную реформу.

Конституционное движение возникло в условиях, когда одним из наиболее важных внутриполитических процессов в Османской империи стала национально-освободительная борьба балканских народов. Она во многом определяла как внутриполитическую жизнь страны, так и характер ее внешних связей. В балканских провинциях империи, где преобладало христианское население, в тот период уже сформировался экономически и политически весьма активный слой буржуазии. В результате антитурецкая борьба народов Балкан стала с конца 50-х годов превращаться в борьбу за выход из состава империи и возрождение национальных государств. В 1861 г. на территории Дунайских княжеств было провозглашено единое независимое Румынское государство. В 1860–1862 гг. антитурецкое и антифеодальное восстание крестьян полыхало в Боснии и Герцеговине. В 1862 г. турецкие войска покинули территорию Сербии.

В 1868–1869 гг. тяжелую и кровопролитную борьбу против турецких властей вело население Крита, стремившееся присоединить этот остров к Греции. Порта жестоко расправилась с критскими повстанцами. В 60-70-х годах усилилась и антитурецкая борьба болгарского народа. В начале 70-х годов Порта обрушила жесточайшие репрессии на болгарских борцов за освобождение.

С ростом освободительного движения балканских народов совпало резкое обострение экономического и политического кризиса Османской империи. С лета 1873 г. до весны 1875 г. ряд областей Анатолии, особенно Кастамону, Анкара и Кайсери, были в результате сильной засухи и неурожая поражены голодом. В некоторых деревнях жители вымерли полностью, во многих погибло до 70–80 % населения. В 1874 г. из-за отсутствия кормов в Анатолии произошел массовый падеж скота. Погибло более 2 млн. лошадей и голов крупного рогатого скота, полмиллиона ангорских коз, шерсть которых была важным предметом экспорта. Летом на юго-востоке Анатолии, в Сирии и Ливане вспыхнула эпидемия холеры. Голод и болезнь унесли жизни нескольких сотен тысяч людей. В 1874–1875 гг. неурожай и падеж скота вызвали голод и в ряде районов Европейской Турции – целые села остались без пищи и семян для посева. Катастрофическое ухудшение экономического положения страны привело осенью 1875 г. к объявлению Портой частичного финансового банкротства. Внешние займы имели следствием огромный рост бюджетного дефицита. В 1875/76 бюджетном году доходы страны оказались уже почти наполовину меньше расходов. В поисках выхода из финансового тупика Порта непрерывно увеличивала налоги. Уже в конце 1874 г. она распорядилась повысить размер ненавистного народу натурального налога – ашара с 10 до 12,5 %.

Действия Порты, усугубленные произволом сборщиков налогов, вызвали возмущение крестьянских масс в разных районах империи, еще более разожгли пламя национально-освободительных движений на Балканах. Волна антитурецких крестьянских восстаний охватила в 1875 г. Боснию и Герцеговину. Осенью 1875 г. в очередной раз поднялся на борьбу болгарский народ, мощное восстание вспыхнуло в Старой Загоре. А в апреле 1876 г. антитурецкое восстание охватило всю Болгарию. В мае 1876 г. произошли волнения в Македонии, в ходе которых в Салониках были убиты консулы Франции и Германии. 13 мая представители России, Австрии и Германии приняли так называемый «берлинский меморандум», который требовал от Порты заключить перемирие с повстанцами в Боснии и Герцеговине и признать право иностранных консулов наблюдать за проведением необходимых реформ. Османская империя оказалась перед угрозой реального вмешательства европейских держав.

8 таких условиях активизировались сторонники конституционных реформ, которых возглавлял видный государственный деятель Ахмед Мидхат-паша. Он занимал посты генерал-губернатора крупных провинций, был председателем Государственного совета и великим везиром. Вместе с тем этот человек был единомышленником «новых османов». Сторонники конституции начали борьбу с правительством в блоке с некоторыми представителями феодально-клерикальных кругов, в частности с большинством учащихся стамбульских медресе – софтами.

Слухи о грозящем вмешательстве держав подогревали антиправительственные настроения в среде софт. В столице шли толки о том, что султан Абдул Азиз, боясь своего народа, попросил русского царя прислать 30-тысячное войско в Стамбул для охраны его особы и трона. Толпы софт ежедневно митинговали во дворах мечетей. Их вожаки все время совещались с агентами Мидхат-паши. По указанию Мидхата банкир наследного принца Мурада грек Христаки снабжал софт деньгами. Софты стали вооружаться, за несколько дней в оружейных лавках столицы было раскуплено около 15 тыс. ружей и пистолетов. Заинтересованное в росте антирусских настроений, английское посольство в Стамбуле основательно помогло деньгами вооружению софт. В столице стали распространяться листовки с призывами к смене султана, а также к аресту и казни его министров как «изменников богу и родине».

9 мая 1876 г. на площади Баязидие собралось около 5 тыс. софт и их учителей – ходжей из разных мечетей Стамбула. Они передали султану через военного министра требование сменить великого везира Махмуда Недим-пашу, имевшего репутацию сторонника русской ориентации, и крайне непопулярного шейх-уль-ислама Хасана Фехми-эфенди. Пока во дворце обдумывали сложившуюся ситуацию, волнения софт 10 мая возобновились с новой силой. Ораторы на митингах призывали к оружию. Число демонстрантов быстро росло, к ним присоединилась значительная часть мусульманского населения столицы. Правительство было так напугано размахом движения, что не рискнуло бросить против толпы воинские части. Многочисленная колонна демонстрантов двинулась к зданию Порты. Раздавались угрозы по адресу шейх-уль-ислама и великого везира. «Софты, в числе от 5 до 6 тысяч, – вспоминал один из очевидцев событий, – показались на главной улице, ведущей от моря к зданию Порты. Под их лохмотьями видно было оружие, умышленно плохо скрываемое». Великий везир укрылся в иранском посольстве, а шейх-уль-ислам вынужден был искать убежища у родственников. Султан направил для переговоров с демонстрантами своего главного адъютанта и первого секретаря. Софты подтвердили требование о смене высших сановников империи, но отказались послать во дворец свою делегацию.

Вечер 10 мая и ночь на 11 мая прошли в тревожном ожидании дальнейших событий. Утром 11 мая софты вновь начали митинговать. Число демонстрантов продолжало расти. Повсеместно слышны были требования назначить великим везиром Мидхат-пашу. Султану пришлось пойти на перемены в правительстве, но новым великим везиром был назначен консервативно настроенный Мехмед Рюштю-паша. Мидхат вошел в новый кабинет в качестве министра без портфеля.

Между тем опасность массовых волнений сохранялась. Стремясь избежать этого, а также предотвратить назревавшее вмешательство держав, группа военных и гражданских деятелей решила низложить султана Абдул Азиза. В ночь на 30 мая 1876 г. учащиеся стамбульской военной школы под командованием активного сторонника «новых османов» Сулейман-паши и части стамбульского гарнизона окружили султанский дворец Долмабахче с суши. С моря султанскую резиденцию блокировал броненосец «Масудие». Заговорщики легко разоружили дворцовую охрану. Абдул Азиз вместе с семьей был отправлен под стражей во дворец Топкапы. Тем временем в здании сераске-рата – военного министерства – собрались высшие сановники, сюда же прибыл принц Мурад. Была оглашена фетва шейх-уль-ислама, узаконивавшая низложение Абдул Азиза. Все министры принесли присягу Мураду V.

Принявшие участие в заговоре сторонники «новых османов» и их лидер Мидхат-паша рассчитывали, что смогут добиться от нового султана провозглашения конституции. Однако этого не произошло, султан ограничился амнистией сосланных «новых османов». Намык Кемаль и другие видные конституционалисты возвратились в столицу и включились в резко оживившуюся после переворота общественно-политическую деятельность.

Борьба за провозглашение конституции продолжалась летом и осенью 1876 г. Мидхат-паша, вновь занявший пост председателя Государственного совета, уже в июне разработал проект конституции. Проект обсуждался в еще более сложной политической обстановке, вызванной войной Сербии и Черногории против Турции в поддержку боснийских и герцеговинских повстанцев, а также сменой султана.

В конце августа вместо заболевшего тяжелым расстройством нервной системы Мурада V трон занял Абдул Хамид II, отнюдь не проявлявший склонности поддержать конституционалистов. И все же он был вынужден перед лицом все возраставшей угрозы вмешательства держав согласиться на публичное обсуждение проекта конституции. В сентябре такое обсуждение состоялось в Порте на чрезвычайном совете с участием высших сановников государства и представителей всех религиозных общин, а затем проект был передан султану. В октябре указом султана была создана конституционная комиссия под председательством Мидхата; в ее состав вошли идеологи «новых османов» Намык Кемаль и Зия. Последний был назначен председателем рабочего комитета комиссии, который готовил закон о выборах в будущую палату депутатов.

В конституционной комиссии и в правительстве развернулась острая борьба по вопросу о правах султана, которые феодально-клерикальные круги стремились сохранить в полной неприкосновенности. В ноябре комиссия закончила работу и проект был вновь передан султану. Этот проект предусматривал созыв двухпалатного парламента и вводил пост премьер-министра. Абдул Хамид и его окружение сочли, что конституция недостаточно обеспечивает права суверена. Под этим предлогом султан стал настаивать на пересмотре проекта. После повторного рассмотрения проекта в Порте султан вновь прибегнул к тактике оттяжек.

Дело решили внешнеполитические обстоятельства. В конце июня – начале июля 1876 г. Сербия и Черногория объявили войну Османской империи, поддержав повстанцев в Боснии и Герцеговине. Хотя турки и одержали победу, ситуация для Порты очень усложнилась. Державы по предложению России решили провести в Стамбуле конференцию своих уполномоченных для обсуждения вопроса об условиях мира между воюющими сторонами. В октябре Россия в ультимативной форме потребовала от Османской империи, войска которой готовились к маршу на Белград, прекратить военные действия против Сербии. Порта пошла на двухмесячное перемирие, но в турецкой столице начали готовиться к возможному вооруженному столкновению с Россией. 11 декабря в Стамбуле начались предварительные консультации держав (Англии, Франции, Германии, Австро-Венгрии, Италии и России) по выработке проекта автономии для Боснии, Герцеговины и Болгарии, который предполагалось осуществить под наблюдением держав – участниц будущей Стамбульской (Константинопольской) конференции. Ее официальное открытие было намечено на 23 декабря.

Когда стало ясно, что на конференции турецким уполномоченным предстоит иметь дело с согласованным державами проектом автономии для Боснии, Герцеговины и Болгарии, Абдул Хамид – ловкий и хитрый политик – дал согласие на провозглашение конституции и даже назначил 19 декабря Мидхат-пашу великим везиром. Правда, воспользовавшись крайней напряженностью момента и стремлением Мидхата любой ценой обеспечить издание конституции, султан добился включения в ее текст печально знаменитого добавления к ст. 113, которое дало ему неограниченное право высылать за пределы империи любое неугодное ему лицо.

23 декабря 1876 г. в Стамбуле стояла ненастная погода. Несмотря на дождь, у здания Порты собралось множество людей, пришедших на официальную церемонию провозглашения первой в истории Турции конституции. Около часа дня перед собравшимися появился первый секретарь султана, вручивший Мидхату монарший указ о провозглашении конституции. Указ зачитал главный секретарь Порты. Абдул Хамида II на церемонии не было. Указ гласил, что конституция совместима с законами шариата, является продолжением реформ, начатых султаном Абдул Меджидом, и обеспечит равенство и свободу всем подданным империи. После чтения указа прозвучала молитва за здоровье султана, а затем прогремел салют из 101 орудия. Его эхо громко отдалось под сводами зала, где в эти же часы началась работа конференции держав. Турецкий представитель торжественно объявил о принятии конституции, которая дарует равные права всему населению империи и делает излишними труды участников открывающейся конференции. Но представители держав настояли на рассмотрении вопросов повестки дня. Тем не менее, турецкие представители заняли на конференции непримиримую позицию, отвергая со ссылкой на конституцию все предложения держав о реформах на Балканах.

Конституция 1876 г. торжественно провозгласила личную свободу и равенство перед законом всех подданных империи без различия вероисповедания, гарантировала безопасность движимой и недвижимой собственности, неприкосновенность жилища, пропорциональное распределение налогов и податей на основе закона, безусловное запрещение барщины, конфискаций и штрафов. Конституция декларировала свободу печати, объявила об обязательном начальном образовании. Конституция определила, что в стране будет действовать двухпалатный парламент, состоящий из сената, члены которого будут пожизненно назначаться султаном, и палаты депутатов, которую будет избирать мужское население империи из расчета 1 депутат на 40 тыс. жителей. Депутатами могли быть избраны подданные империи, владеющие турецким языком и достигшие 30-летнего возраста. В права палаты по конституции входило обсуждение и утверждение государственного бюджета, а также рассмотрение и утверждение законопроектов, касающихся финансов и положений конституции. В конституции были, наконец, определены права и обязанности министров и чиновников империи, а также принцип гласности и независимости судов. Важной чертой первой турецкой конституции было объявление Османской империи единым целым, которое не подлежит ни под каким предлогом расчленению. Этот пункт прямо был направлен против освободительной борьбы нетурецких народов. Конституция 1876 г. объявляла всех подданных империи «османами».

Конституция весьма мало ограничила власть султана, но сам факт торжественного провозглашения личной свободы гражданина и установления парламентарного режима был, бесспорно, важным событием в истории страны, в которой безраздельно царил средневековый абсолютизм.

Творцы первой турецкой конституции не имели широкой классовой опоры. Они добились ее провозглашения, использовав благоприятно сложившиеся для них политические факторы. Население провинций, как турецкое, так и нетурецкое, встретило конституцию без энтузиазма. Отсутствие у конституционалистов прочной социальной базы позволило султану Абдул Хамиду вскоре расправиться с их лидером.

Столкновения между султаном и Мидхатом начались сразу же после назначения последнего великим везиром. Мидхат не раз спорил с султаном при решении важных государственных дел. В частности, он выражал несогласие с репрессиями против некоторых столичных газет, требовал отставки министра финансов, выдавшего султану крупную сумму из государственной казны без согласования с кабинетом министров. Однако Абдул Хамид пренебрегал советами и требованиями главы конституционалистов. 30 января 1877 г. Мидхат направил султану смелое письмо, напоминая ему о конституционных правах министров и подданных, о необходимости обеспечить свободу и возрождение страны. Он упрекал султана в том, что, не поддерживая предложения правительства, Абдул Хамид сам мешает укреплению государства. 5 февраля Мидхат был арестован и доставлен на борт султанской яхты «Иззеддин». Ее капитан получил приказ отвезти бывшего великого везира в любой иностранный порт по его выбору. Этот акт произвола султан оправдывал ссылкой на дополнение к ст. 113 конституции.

Репрессии против Мидхата и ряда других видных деятелей конституционного движения не вызвали массовых выступлений в их защиту. Правда, в марте 1877 г. сторонникам Мидхата удалось организовать демонстрацию софт за его возвращение на пост великого везира, но власти легко расправились с демонстрантами. Были произведены многочисленные аресты, наиболее рьяных смутьянов выслали из столицы. Впрочем, конституцию султан отменить не решился, она продолжала действовать, и на ее основе в 1877–1878 гг. состоялись, в условиях начавшейся в апреле 1877 г. русско-турецкой войны, две сессии парламента.

Палата депутатов, избранная в марте 1877 г., оказалась послушной султану и Порте. Но при обсуждении ряда законопроектов – например, об управлении вилайетами, об организации муниципалитетов, о бюджете, о печати – ряд депутатов позволили себе резкую критику по адресу администрации, выявляя злоупотребления чиновников. В мае 1877 г. палата потребовала у правительства объяснений причин тяжелых поражений турецкой армии в войне с Россией. На сессии палаты второго созыва дело дошло до того, что депутаты стали ставить вопрос о доверии великому везиру и ряду министров. Палата смогла даже добиться от султана смены кабинета министров.

Когда катастрофическое поражение турецких войск стало очевидным и перед русской армией была практически открыта дорога на Стамбул, султан Абдул Хамид в середине февраля 1878 г. распустил палату депутатов на неопределенный срок. Конституция формально не была упразднена. Но мрачным парадоксом истории стал тот факт, что именно первый в истории Турции конституционный монарх вскоре превратил страну в арену кровавых злодеяний. Поражение конституционного движения имело значительные последствия. Реакционным силам и иностранному капиталу удалось после этого еще на несколько десятилетий законсервировать феодальные социальные и культурные институты. Но активное участие в конституционном движении стало для молодой турецкой буржуазии первой пробой сил в борьбе за свои права и прогресс страны.

Провал Стамбульской конференции заставил Россию обратиться к другим средствам, чтобы обеспечить решение проблем балканских народов Османской империи. По ее инициативе в марте 1877 г. в Лондоне была созвана конференция шести держав (России, Великобритании, Франции, Германии, Австро-Венгрии и Италии), на которой был подписан протокол, требовавший от Порты решительно улучшить положение христианских подданных султана. Но турецкое правительство отклонило предложение держав, в очередной раз полагаясь на расхождения в их позициях. Решение Порты вызвало резкую реакцию в Петербурге, и 4 апреля 1877 г. Россия объявила Османской империи войну.

Военные действия одновременно развернулись на Балканском и Кавказском фронтах, причем центральные события происходили на балканском театре. Русские войска с боями форсировали Дунай и вступили на территорию Болгарии. В июне они захватили Шипку – важнейший укрепленный перевал в горах Стара-Планина. Летом 1877 г. начались упорные бои за Плевну – стратегический узел дорог. Русские войска несколько раз штурмовали Плевну, в начале декабря 1877 г. турецкий гарнизон города капитулировал. Успешными оказались действия русских войск и на Кавказском фронте. В мае 1877 г. они взяли Ардаган, в августе вошли в Сухуми, а в ноябре 1877 г. после ночного штурма овладели Карсом – одной из наиболее значительных турецких крепостей в Анатолии.

В январе 1878 г. русские войска, поддержанные болгарами и сербами, заняли Софию. Вскоре от турецких поработителей была освобождена вся территория Болгарии. Русские войска двинулись на Эдирне. 20 января они овладели этим городом, открыв дорогу на турецкую столицу. Султан был вынужден начать переговоры о перемирии, которое и было подписано 31 января 1878 г. Турция обязалась принять условия мира, выработанные Россией. Державы пытались повлиять на ход русско-турецких переговоров, с тем чтобы рассмотрение проблем балканских народов было перенесено на общеевропейскую конференцию. Англия даже провела военно-морскую демонстрацию в Мраморном море. Ответом на нее было движение русских войск на Стамбул и занятие ими селения Ешилькей (Сан-Стефано), расположенного в 12 километрах от столицы. Здесь 3 марта 1878 г. и был подписан русско-турецкий мирный договор. Он определил полную независимость Сербии и Черногории, установил для Болгарии статус автономного княжества. Порта взяла на себя обязательство предоставить автономию Боснии и Герцеговине. Россия вернула себе Южную Бессарабию, потерянную ею по условиям Парижского договора 1856 г. Сан-Стефанский мирный договор закрепил власть России в Ардагане, Баязиде, Батуме и Каре.

Военные и дипломатические успехи России вызвали противодействие европейских держав, боявшихся усиления ее влияния на Балканах и на Ближнем Востоке. России пришлось согласиться на проведение в Берлине общеевропейского конгресса для обсуждения вопросов, связанных с русско-турецким мирным договором. Готовясь к этому конгрессу, Англия заключила тайный договор с Османской империей, направленный против России.

Берлинский конгресс (в нем участвовали делегации России, Англии, Германии, Франции, Австро-Венгрии, Италии и Османской империи) открылся 13 июня 1878 г. 13 июля был подписан Берлинский трактат, который изменил в ущерб России и славянским народам Балкан положения Сан-Стефанского договора. Хотя он подтвердил независимость Румынии, Сербии и Черногории, границы Черногории оказались урезанными. Австро-Венгрия приобрела право оккупировать Боснию и Герцеговину. Болгария была разделена, причем Северная Болгария была объявлена автономным княжеством, а Южная, под названием Восточная Румелия, вновь была поставлена под власть султана при условии управления генерал-губернатором из христиан. Из азиатских приобретений России за ней остались Батум, Ардаган и Карс. Порта обязалась провести реформы в областях, населенных армянами. В целом Берлинский конгресс был победой противников России. Отныне преобладающее влияние в Османской империи и на Балканах получали Англия и Австро-Венгрия. И все же западным державам не удалось полностью ликвидировать важные для исторических судеб балканских народов результаты русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На Балканах возникли значительно более благоприятные условия для социального и национального прогресса.

Война 1877–1878 гг. с новой силой продемонстрировала социальную и политическую отсталость Османской империи, гнилость султанского режима. После этой войны феодально-клерикальные круги сделали все для ликвидации остатков либерально-конституционного движения. В Османской империи три десятилетия господствовал деспотический режим Абдул Хамида II, вошедший в историю под названием «зулюм», что в переводе с турецкого означает «гнет», «тирания». В стране наступили мрачные времена. В социально-политическом отношении она была отброшена далеко за рубеж эпохи реформ.

 

Глава 11

Кровавый султан

В конце XIX в. процесс превращения Османской империи в полуколонию европейских государств завершился. Произошло это в эпоху империализма, когда между великими державами началась острейшая борьба за господство над миром. В. И. Ленин писал, что эпоха империализма создает «целый ряд переходных форм государственной зависимости. Типичны для этой эпохи не только две основные группы стран: владеющие колониями и колонии, но и разнообразные формы зависимых стран, политически, формально самостоятельных, на деле же опутанных сетями финансовой и дипломатической зависимости». Именно такой страной стала некогда столь могущественная Османская империя.

Турция продолжала быть одной из наиболее отсталых аграрных стран. Европейских путешественников по-прежнему поражала на редкость примитивная техника земледелия. Крупное землевладение сочеталось с мелким землепользованием, почти повсеместно использовалась издольная аренда, тормозившая развитие сельскохозяйственного производства. В некоторых районах Восточной Анатолии крестьяне, как и сотни лет назад, несли барщинные повинности. Трудящиеся продолжали страдать от налогового бремени. При этом шесть седьмых всей суммы государственных налогов падало на крестьянство. В конце XIX в. ашар был вновь увеличен до 12,5 % урожая, а произвол откупщиков превращал этот губительный для крестьян налог в 30 и 40 %. Откупщик и ростовщик были и в эту пору наиболее зловещими фигурами в сельской жизни. Не меньше страдал крестьянин и от произвола султанской администрации, использовавшей сбор налогов для личного обогащения.

В конце XIX в. сельское хозяйство Османской империи находилось в сильной зависимости от иностранного капитала. Производство зерновых, в первую очередь пшеницы, не выдерживало иностранной конкуренции. Дело дошло до того, что Стамбул и ряд других прибрежных городов страны получали зерно и муку из-за рубежа. Иностранный капитал приобрел в некоторых отраслях сельского хозяйства позиции организатора и хозяина производства. Созданная иностранным капиталом специальная организация получила от Порты монополию на производство и экспорт турецкого табака. Она была полновластным хозяином в табаководческих районах империи. Будучи заинтересован в дешевом сельскохозяйственном сырье, иностранный капитал стремился к сохранению обеспечивающих эту дешевизну полуфеодальных и феодальных методов эксплуатации крестьян.

В годы правления Абдул Хамида II промышленность страны, обладавшей огромными богатствами, по-прежнему находилась в жалком положении. Новым было лишь то, что к концу столетия добывающую промышленность уже «освоили» иностранные, главным образом английские и французские, компании, получившие концессии на разработку полезных ископаемых. Иностранные предприниматели получали высокие прибыли за счет льгот концессий и крайней дешевизны рабочей силы.

Сталеплавильных и машиностроительных заводов Османская империя не имела. Русский исследователь писал в начале XX в.: «Металлургических заводов в Турции нет, и из 3 млн. пудов добываемой ежегодно руды всех наименований для местного потребления остается не более 100 тыс. пудов. Остальное, побывав на заграничных заводах, возвращается на родину в переработанном виде и стоит втридорога». В конце XIX в. во всей империи было лишь пять литейных и железоделательных мастерских, всего шесть лесопильных предприятий. В стране было несколько десятков небольших хлопчатобумажных, ковровых и суконных фабрик, ряд предприятий мукомольной промышленности, а также государственные военные заводы Стамбула. Все промышленные предприятия были сосредоточены в столице и в нескольких крупных городах европейской части империи и прибрежных районов Анатолии. Остальные районы империи промышленности в современном смысле слова вообще не имели. Российский консул в Эрзуруме так описывал в 1885 г. промышленное развитие края: «Промышленность в здешнем вилайете находится в более или менее первобытном положении и служит лишь для удовлетворения самых неприхотливых требований местного населения. Фабрик и заводов в смысле европейском в вилайете не имеется».

Вместе с тем в стране постепенно развивались капиталистические отношения. Однако почти все сколько-нибудь значительные предприятия находились в руках иностранного капитала или компрадорской буржуазии. В начале XX в. турецкой национальной буржуазии принадлежало всего 15 % промышленных предприятий. Значительной была доля в промышленности инонациональной буржуазии, которая обычно ограждала себя и организуемое ею производство от произвола султанских чиновников, разорительных налогов и пошлин, принимая подданство какой-либо из европейских держав.

20 декабря 1881 г. была создана «Администрация оттоманского публичного долга». Эта организация получила право с помощью собственного аппарата собирать в различных районах Османской империи ряд государственных налогов и пошлин с целью обеспечить выплаты долгов иностранным кредиторам. В 1882 г. в ее распоряжение были переданы доходы от табачной и соляной монополий, гербовый сбор и сбор от спирта, право сбора ашара в ряде крупных городов и провинций. В дальнейшем этот список продолжал быстро расти.

Создание «Администрации оттоманского публичного долга» означало фактическое установление иностранного контроля над экономикой и финансами страны. Административный совет организации состоял из представителей Англии, Франции, Германии, Италии, Австро-Венгрии, Оттоманского банка и местных кредиторов Порты. Ее аппарат рос очень быстро, превысив в 1890 г. 4,5 тыс. человек, а к 1908 г. достигнув почти 10 тыс. служащих. Этот аппарат – откровенное орудие иностранной экспансии – числился на турецкой службе, и его содержание дорого обходилось казне.

Российский посол в Стамбуле Нелидов писал в 1890 г., что совет «Администрации оттоманского публичного долга» обладал силой, являвшейся политическим фактором. Двумя годами позже он отмечал, что экономика империи постепенно переходит в руки иностранцев и что государственной казне грозит полное истощение. Дело идет к тому, писал Нелидов, что в недалеком будущем османское финансовое ведомство вообще будет заменено каким-либо международным учреждением. Формально этого все же не случилось, но к началу XX в. реальным хозяином финансов Османской империи стали иностранные банки – кредиторы.

Пагубную политику пополнения казны за счет кабальных внешних займов Порта непрерывно продолжала и в царствование Абдул Хамида II. С 1886 по 1908 г. было заключено 11 займов на сумму более 800 млн. фр. Получение займов, как правило, обусловливалось согласием Порты выполнить те или иные требования держав – предоставить новые концессии, передать европейским промышленникам выгодные заказы, а иногда и признать территориальные претензии.

В финансово-экономическом закабалении страны все большую роль играли иностранные банки с разветвленной сетью филиалов в провинциях. Один только Оттоманский банк, сохранявший статус государственного банка империи, имел к 1909 г. 55 отделений по всей стране. Банкиры крупнейших европейских держав финансировали в рассматриваемый период более десяти банков в Османской империи. В стране был только один турецкий банк – Сельскохозяйственный (основан в 1888 г.). Оттоманский банк выплачивал своим акционерам в Англии и Франции дивиденды – 12 % годовых, между тем как дефицит внешнеторгового баланса Османской империи неуклонно возрастал из года в год. К 1906 г. он составил огромную сумму – 12 млн. лир. Все попытки Порты добиться пересмотра невыгодных для Османской империи торговых и финансовых соглашений с державами не дали ощутимых результатов.

О полуколониальном положении Османской империи свидетельствовало и безудержное железнодорожное строительство. Суммы, получаемые от сбора ашара на третьей части территории страны, уходили на оплату пресловутых «километрических гарантий». Одним из ярких примеров экономической экспансии империализма стало предоставление в 1902 г. германским капиталистам концессии на строительство Багдадской железной дороги. Еще до начала ее сооружения акционеры получили огромные прибыли – 140 млн. немецких марок, значительную часть которых дал выпуск акций и облигаций.

Хотя иностранный капитал не был заинтересован в экономическом развитии полуколониальной страны, превращение ее в аграрно-сырьевой придаток иностранных монополий объективно сопровождалось ростом производства ряда технических культур. Процесс разделения труда и постепенное развитие капиталистических отношений в деревне вели к усилению классовой дифференциации крестьянства и возникновению слоя помещиков-капиталистов. Изменения произошли и в крупных городах, где появились фабрики и заводы, построенные иностранными капиталистами. В районах железнодорожного строительства не только возникали связанные с его нуждами предприятия и мастерские, но и возрастала товарность сельскохозяйственного производства, увеличивалась добыча некоторых полезных ископаемых, в частности угля.

Рост торговли и некоторое развитие промышленного производства сказались на социальных процессах в городах империи. Развивалась местная буржуазия, в первую очередь компрадорская, которая была тесно связана с иностранным капиталом и состояла преимущественно из представителей нетурецких народов. Первые шаги начал делать городской пролетариат.

В руках иностранцев к концу века оказались все ключевые позиции в экономике. Во всех сферах хозяйства шла ожесточенная борьба различных империалистических группировок за преобладающее влияние. В конце XIX в. в эту борьбу активно включились германские монополисты, которые в очень короткий срок вложили в экономику Османской империи около 1 млрд. марок. На рубеже столетий немецкие промышленники и банкиры основательно потеснили англо-французских финансистов и предпринимателей. В итоге страна стала «хозяйственной территорией» империалистических держав. Иностранный капитал беспощадно грабил ее, пользуясь при этом полной поддержкой феодально-абсолютистского султанского режима. В годы правления Абдул Хамида II феодально-клерикальные круги стали верным союзником иностранного капитала. Получая от него средства на поддержание режима, они предавали интересы своей страны и населявших ее народов, торговали природными богатствами и экономическими ресурсами империи. Неудивительно, что именно то время, когда Османская империя окончательно превратилась в полуколонию, стало едва ли не самым страшным периодом в ее истории.

Режим Абдул Хамида II, прозванного за свои злодеяния Кровавым, выражал интересы феодалов, высшего мусульманского духовенства и крупной бюрократии. После разгрома сторонников конституции вновь безраздельно воцарились те средневековые условия жизни, которые в середине XIX столетия с трудом стали уступать место буржуазному правопорядку. Не осталось никаких гарантий жизни и имущества подданных султана. Внутреннее положение стали определять ничем не ограниченный произвол чиновников, коррупция бюрократического аппарата, господство дворцовой камарильи. Султан Абдул Хамид и его приближенные – самые реакционные представители мусульманского духовенства, – а также ряд арабских, курдских и черкесских феодалов держали в своих руках все нити управления государством. Порта сделалась игрушкой в их руках. В снискавшем мрачную славу султанском дворце Йылдыз действовали специальные бюро, контролировавшие деятельность правительственных ведомств – военного, иностранных дел, экономики и финансов, образования. Во дворце решались судьбы всех высших сановников империи, малейшее неудовольствие султана и его клики могли стоить не только поста, но и жизни. Крайне низок был культурный уровень чиновничества. Примечательно, что в 1898 г. среди министров, возглавлявших основные ведомства Порты, не было ни одного человека с высшим образованием. Можно себе представить, каково было в этом отношении провинциальное чиновничество. В годы «зулюма» образованность была для чиновника опасной – легко можно было попасть в число политически неблагонадежных лиц.

Страшным злом стали огульные аресты по доносам и ссылки людей, заподозренных в неблагонадежности. Шпионаж был поистине духом деспотического режима. Сами слова «шпион», «донос» сеяли ужас. Турецкий писатель Халид Зия Ушаклыгиль писал в своих воспоминаниях об этом времени: «Темные улицы Стамбула застыли от страха. Шпионы, шпионы… Все боялись друг друга: отцы – детей, мужья – жен. Открытых главарей сыска уже знали, и при виде одних их теней головы всех уходили в плечи, и все старались куда-нибудь укрыться».

От шпионов и доносчиков не был огражден никто. Следили за всеми сановниками империи, донося султану даже об их гастрономических или театральных вкусах. Периодически подозрения падали на великого везира, шейх-уль-ислама или министров. Далеко не всегда подозреваемым удавалось оправдаться. Султан был явно одержим манией преследования. Его подозрительность создавала атмосферу недоверия и враждебности даже внутри дворцовой камарильи, в кругу самых приближенных к султану лиц. Российский посол в Стамбуле писал в одном из своих донесений в 1902 г. об обстоятельствах опалы и ареста крупного сановника, старшего генерал-адъютанта султана, маршала Фуад-паши. По доносу Фуад-паша был взят под наблюдение султанских шпионов. Узнав об этом, Фуад-паша приказал слугам выставить шпиков из своего дома. Возникла драка, во время которой в ход было пущено оружие. Фуад-паша был немедленно арестован и сослан. Между тем единственной причиной ссылки было желание султана избавиться от сановника, нрав которого показался ему независимым.

Атмосфера произвола, естественно, распространилась и на жизнь провинций. Высшие чины провинциальной администрации менялись столь же часто, как и чиновники столичных ведомств. Повсюду царили произвол, казнокрадство и взяточничество. «Вся страна от вилайетов до уездов, – писал Халид Зия Ушаклыгиль, – разъедалась червями изнутри и снаружи. Правительство повернуло все источники богатства к ненасытной, бездонной пасти дворца. Во всех углах страны были шпионы, на них сыпались щедро деньги, одежда, чины. Все, что было в этой злосчастной стране, уходило в их прожорливые чрева… Здесь из изменников вербовались слуги, из воров – министры. На груди, в которых не было ничего, кроме грязи, нацеплялись ордена с драгоценными камнями; негодяям, упавшим в пропасть, давались высокие посты… И за этими чинами, рангами, деньгами не был виден измученный, угнетенный народ».

Абдул Хамид II поставил все учебные заведения и их программы под жесточайший контроль цензуры, сам постоянно вмешивался в дела ведомства просвещения. Любое проявление свободомыслия в процессе школьного обучения немедленно пресекалось. В светской турецкой школе резко возросло религиозное влияние. Открытый вновь в 1900 г. (к 25-летию царствования Абдул Хамида) университет в Стамбуле влачил жалкое существование. Правительственные инспектора контролировали не только лекции по богословию, литературе и истории, но и специальные курсы на техническом факультете. Лекции по истории даже в университете были сведены к краткому изложению истории ислама и династии Османа. Особенно жестко султан и его цензоры опекали военные училища, которые Абдул Хамид не без основания считал рассадником либерализма.

Эпоха «зулюма» стала и худшей порой для турецкой культуры. Журналистика, достигшая в годы танзимата и конституционного движения значительных успехов, была сведена на нет усилиями султанских цензоров. Резко уменьшилось число газет и журналов, а несколько сохранившихся изданий печатали только угодные султану и Порте статьи. Было запрещено употреблять слова «свобода», «равенство», «право», «конституция», «революция», «тирания», «деспотизм». Даже такие слова, как «весна» или «возрождение», казались цензорам крамольными, ибо могли, по их мнению, натолкнуть читателя на сомнительные мысли. Российский дипломат, долго живший в Стамбуле в годы царствования Абдул Хамида II, писал: «Турецкая пресса изнемогала под ярмом самой беспощадной предварительной цензуры и совершенно не могла касаться ни внутренней, ни внешней политики правительства; ей предоставлялось только в самых униженных выражениях пресмыкаться перед султаном». Произвол невежественных цензоров распространился на лучшие произведения европейской литературы. Были запрещены книги Руссо и Вольтера, Шиллера и Шекспира, Расина и Корнеля, Гюго и Золя, Толстого и Байрона. Под особо строгим запретом оказались произведения Намыка Кемаля, Зии-бея и ряда других прогрессивных литераторов – деятелей конституционного движения.

Немногочисленные турецкие писатели в своем творчестве даже не пытались касаться социальных или общественных проблем. Правда, в 90-х годах существовала сравнительно прогрессивная группа писателей – «Сервет-и фюнун» («Сокровищница знаний»), издававшая одноименный журнал. Среди этих литераторов были крупные писатели и поэты – Халид Зия, Тевфик Фикрет, Самипашазаде Сезаи. Но и для них в тот период были характерны упадочничество и пессимизм. Писатели, входящие в группу «Сервет-и фюнун», были все же молчаливыми противниками жестокого режима, а потому к 1901 г. журнал был ликвидирован абдулхамидовской реакцией.

В новое время Османская империя постоянно была ареной борьбы нетурецких народов за свое освобождение. Абдул Хамид и его окружение по-своему решили проблемы многонациональной страны. Они превратили ее в тюрьму народов, обеспечив свое господство с помощью разжигания религиозной и национальной вражды. Англичанин Э. Ф. Найт, хорошо знавший политическую жизнь империи при Абдул Хамиде II, писал: «Он сознательно ослаблял Оттоманскую империю, поселяя в ней раздоры и деморализуя своих подданных, чтобы в государстве не могло появиться никакого элемента, никакой группы людей, достаточно сильной для попытки низложить его. Он сеял вражду между различными христианскими сектами и разжигал мусульманский фанатизм… а когда подданные султана отвечали на притеснения мятежами, он гасил их страшными массовыми убийствами».

Султан использовал для провоцирования столкновений между разными народами весь огромный аппарат сыска, жандармерию и полицию. В эти годы буквально ужас наводила во многих районах страны иррегулярная кавалерия «хамидийе», созданная султаном с помощью преданных ему вождей курдских племен. Особенно пострадали от террора этих султанских головорезов районы с армянским населением. Абдул Хамид и его ближайшее окружение организовали в 1894–1896 гг. страшную резню армян, потрясшую весь мир. Уже в 80-х годах султан начал проводить политику физического истребления армян, но в 1894 г. эта политика приобрела угрожающие размеры после кровавой резни армян в Сасуне в августе – сентябре 1894 г. Через год избиение армян началось по всей стране. За два года было уничтожено около 300 тыс. человек. Сотни городов и сел Западной Армении были разорены султанскими войсками, полицией и конницей «хамидийе».

Абдул Хамид II не только использовал принцип «разделяй и властвуй». Он взял на вооружение реакционную доктрину панисламизма, суть которой сводилась к единению мусульман всего мира под эгидой халифа, которым был сам турецкий султан.

Все годы царствования Абдул Хамида II продолжалась борьба великих держав за преобладающее политическое или экономическое влияние в Османской империи. Разменной монетой в дипломатической игре держав были армянский вопрос, междоусобная борьба в Македонии, восстание критских греков. Эти события обычно использовались державами для усиления их влияния на султана и Порту. Позиция Османской империи в международных вопросах в те годы чаще всего определялась в европейских столицах, а Абдул Хамид – ловкий и коварный политик – вел игру, целью которой было укрепление его личных позиций. Примером диктата держав могут служить результаты турецко-греческой войны 1897 г., которая возникла в результате восстания греков на острове Крит. Туркам удалось разгромить греческую армию, но державы заставили султана подписать такой мирный договор, который привел к фактической ликвидации власти Османской империи над Критом.

В конце XIX в. в Османской империи резко возросло политико-экономическое влияние Германии. Султан и Порта во внешнеполитических делах стали откровенно ориентироваться на Берлин. Турецкая армия была поставлена под контроль немецких инструкторов. Многие ведомства Порты оказались под опекой немецких советников.

Итак, в начале нашего века Османская империя продолжала быстро терять экономическую и политическую независимость. На пути исторического прогресса этой страны стояли султанский деспотический режим и иностранный капитал. Это не могло не способствовать возникновению новой волны протеста тех социальных и политических сил турецкого общества, которые составили социальную базу движения за конституцию. Наиболее значительным проявлением этого общественно-политического процесса стало младотурецкое движение.

В первое десятилетие царствования Абдул Хамида II казалось, что оппозиционные настроения подавлены полностью и окончательно. Однако в недрах образованной части общества не только сохранились, но и продолжали развиваться буржуазно-либеральные идеи. И чем яростнее душили султан и его приспешники любое проявление свободомыслия, тем отчетливее вырисовывались контуры оппозиционного движения. Оно созревало по-прежнему главным образом в среде разночинной интеллигенции, образованного офицерства, учащихся военных и специальных гражданских школ.

Первая попытка начать борьбу против деспотии Абдул Хамида II датируется 1889 годом, когда Ибрагим Темо, курсант военно-медицинского училища, албанец по происхождению, вместе с тремя товарищами по училищу создал тайную группу, построенную по принципу организации карбонариев. Целью участников тайного общества было спасение родины от деспотизма и тирании.

Тайная ячейка в стенах военно-медицинского училища насчитывала 20–25 членов. Ее руководители стали устанавливать контакты с учащимися других учебных заведений Стамбула, и в короткий срок там были созданы новые ячейки. То обстоятельство, что первые группы младотурок возникли именно в военных и специальных гражданских учебных заведениях, нельзя считать случайным явлением. Они были в тот период наиболее важными центрами формирования турецкой интеллигенции.

Воззрения участников первых ячеек будущего младотурецкого движения формировались под непосредственным влиянием литературных и публицистических работ Ибрагима Шинаси и Намыка Кемаля, Мидхата и Зии.

Примерно в это же время стал складываться первый зарубежный центр младотурок. Его возглавил один из лидеров и идеологов младотурецкого движения, Ахмед Риза-бей, – сын крупного чиновника, получивший европейское образование. В 1889 г. Ахмед Риза эмигрировал во Францию. Как и многие другие турецкие буржуазные реформаторы, он начал с писем султану, в которых призывал к восстановлению конституционного правления. Вокруг Ахмеда Ризы постепенно сложилась небольшая группа единомышленников. В декабре 1895 г. Ахмед Риза начал издавать газету «Мешверет» («Дебаты»).

В 1892 г. Порте стало известно о существовании тайного общества в военно-медицинском училище. Ряд курсантов – членов общества были арестованы, но после нескольких месяцев заключения все они были помилованы султаном. Абдул Хамид предпочел не накалять репрессиями атмосферу в военных училищах. Бывшие заговорщики получили даже возможность продолжать учебу. Вероятно, Абдул Хамид хотел все свести к юношеской выходке. Но он просчитался, ибо деятельность общества продолжала шириться. Его члены даже начали вести пропаганду своих идей среди софт.

В 1894 г. группа курсантов военно-медицинского училища отпечатала листовку от имени «Османского общества единения и прогресса» («Османлы Иттихад ве Теракки джемиети»). В ней содержался призыв к совместной борьбе всех народов Османской империи с деспотическим режимом. Оппозиционные правительству группы распространяли ее в Стамбуле среди чиновников, офицеров армии и флота, курсантов военных училищ. Начались аресты лиц, подозревавшихся в свободомыслии. Многие участники этой акции были сосланы в разные районы империи. В 1894–1895 гг. Турцию покинуло, спасаясь от арестов, значительное число участников иттихадистских ячеек в учебных заведениях. Некоторым удалось бежать в Европу из ссылки. Многие эмигранты обосновались в Париже.

После арестов и ссылок 1894–1895 гг. стамбульские ячейки иттихадистов все же не прекратили существования. Они даже создали Центральный комитет под председательством крупного чиновника Хаджи Ахмед-эфенди. Тайная организация младотурок уже имела свой устав, в котором было сказано, что целью общества «Единение и прогресс» является обеспечение справедливости, равенства и свободы, прогресс страны и освобождение ее от иностранной кабалы. В нем прямо говорилось, что важнейшей задачей общества является борьба за восстановление конституционного режима. В стране начали тайно распространяться печатавшиеся обычно в Европе или в Каире политические памфлеты на турецком языке, содержавшие острую критику Абдул Хамида II и его действий.

Авторы памфлетов, разоблачавших «кровавого султана», писали о нем с негодованием и презрением. В памфлете «Надежда пробуждения» говорилось, что «история человечества не знала монарха более неблагодарного, жадного и подлого». В другом памфлете, изданном в Женеве, Абдул Хамид II был изображен на обложке в виде дряхлого старца с револьвером в руке, оставляющего за собой на дороге кровавые следы. Султана именовали «безумным», «последователем дьявола», «исчадием ада», «змеей и скорпионом». Автор одного из памфлетов гневно восклицал, обращаясь к Абдул Хамиду: «По какому праву ты господствуешь над нами, пьешь нашу воду, ешь наш хлеб, да еще, не стыдясь, называешь себя нашим господином?» Младотурецкие публицисты были далеки от понимания социальной природы режима, который они хотели изменить. Именно поэтому пороки власти в их пропаганде обычно сводились к личным качествам ненавистного им султана.

В эмиграции иттихадисты издавали несколько десятков газет на турецком языке. Наиболее значительными были парижская «Мешверет» (выходила и на французском языке), «Мизан» («Весы» – Каир, 1896–1897), «Османлы» («Османец» – Женева, Лондон, Каир, 1897–1904), «Шура-и уммет» («Совет общины» – Париж, Каир, 1902–1908). Издавали они и две сатирические газеты – в Женеве и Фолкстоне (Англия). В младотурецких газетах подробно обсуждались проблемы, связанные с внутренним и международным положением Османской империи, излагались и аргументировались программные взгляды лидеров младотурок.

Большую роль в пропагандистской деятельности младотурецких групп играл также выпуск брошюр и листовок, тайно распространявшихся, как и газеты, в пределах Османской империи. Российский дипломат сообщал из Каира в феврале 1896 г., что издававшаяся там одним из лидеров младотурок, Мурадом, газета «Мизан» свободно проникала в пределы Османской империи, причем особенно много экземпляров попадало в Стамбул, а также в Йемен, служивший местом ссылок политически неблагонадежных лиц. Хорошо знавший деятельность иттихадистов в эмиграции историк Ахмед Рефик писал в 1908 г., что газеты «Мешверет», «Мизан» и «Шура-и уммет» доставлялись в Османскую империю «ценою многих жертв».

Центральное место в младотурецкой пропаганде занимала мысль о необходимости восстановления конституционного строя и созыва парламента. При этом выдвигался тезис, согласно которому конституционные реформы нужны как средство, способное предотвратить распад Османской империи и ее раздел между великими державами. Подобную идею защищали еще «новые османы». Но в пропаганде младотурок она звучала значительно острее – как призыв положить конец засилью иностранных держав.

Идейные разногласия и споры буквально раздирали эмиграцию. Младотурок объединяло лишь стремление положить конец режиму Абдул Хамида II. Разногласия между Ахмедом Ризой и Мурадом раскололи их на два лагеря; в свою очередь, внутри каждого лагеря было немало групп, участники которых занимали различные позиции.

Султан был хорошо осведомлен о том, что в среде эмигрантов нет единства. Он следил за их действиями через своих дипломатов и шпионов в Европе, умело использовал противоречия и распри. В 1897 г. ему удалось через своего эмиссара Ахмеда Джелаледдин-пашу склонить Мурада и ряд других эмигрантов к отказу от политической борьбы и возвращению на родину. Некоторые из них даже получили назначения на дипломатические посты.

Летом 1896 г. стамбульская группа младотурок попыталась совершить государственный переворот. В заговоре участвовал командир одной из армейских дивизий в Стамбуле. Однако предатель сообщил о заговоре властям. Заговорщики были арестованы и сосланы. Впрочем, некоторым из них удалось вскоре бежать в Париж.

Летом 1897 г. Абдул Хамид II нанес еще один удар: были произведены аресты членов вновь начавших действовать ячеек младотурок в ряде учебных заведений Стамбула. Военный трибунал приговорил к ссылке в Триполи около 80 человек.

Первая попытка объединить деятельность различных эмигрантских кружков и групп была предпринята каирской группой младотурок в 1899 г. Было выдвинуто предложение о созыве конгресса младотурецких организаций. Эта идея стала широко обсуждаться в различных изданиях иттихадистов. Али Фахри – один из активных деятелей женевской группы – выпустил в 1900 г. в Женеве брошюру «Конгресс Молодой Турции», в которой изложил основные идеи младотурецкого движения. Он призывал объединить усилия всех народов империи в борьбе с деспотизмом, за достижение конституционного правления. Али Фахри писал: «Нам необходимо прийти к соглашению, чтобы похоронить это проклятое правительство, запятнанное кровью народа, и добиться свободы и равенства для всех граждан». Однако в тот период младотуркам не удалось договориться о созыве конгресса. Этого удалось достичь двумя годами позже, когда к движению вместе с двумя сыновьями примкнул один из крупнейших сановников империи, Дамад Махмуд-паша, женатый на сестре Абдул Хамида II. Один из его сыновей, принц Сабахеддин, вошел вскоре в число лидеров турецкой эмиграции. Он весьма содействовал созыву первого конгресса младотурок, оказал материальную поддержку тем, кто нуждался в средствах на поездку для участия в конгрессе.

Конгресс состоялся в Париже 4–9 февраля 1902 г. В нем участвовало от 60 до 70 (по другим сведениям – 47) человек. Среди делегатов были турки, армяне, греки, арабы, албанцы, черкесы, курды, евреи. Председателем конгресса был избран Сабахеддин.

В центре дискуссии оказались два вопроса: о привлечении армии к участию в движении и о возможности использования иностранного вмешательства для проведения в Турции конституционных реформ. Против любого вмешательства иностранных держав выступали Ахмед Риза и его сторонники. Другая группа делегатов, возглавлявшаяся Сабахеддином, доказывала возможность бескорыстной помощи держав делу реформ в Османской империи. В резолюции конгресса, принятой большинством голосов его участников, отразились главным образом взгляды Сабахеддина и его единомышленников.

Парижский конгресс младотурок не смог обеспечить единства движения. После него группа Ахмеда Ризы организационно оформилась в «Общество прогресса и единения». Сабахеддин и его сторонники создали «Общество личной инициативы и децентрализации». Эти организации действовали самостоятельно, имели свои политические программы и органы печати. Первая из них, являвшаяся продолжателем деятельности общества «Единение и прогресс», издавала газеты «Мешверет» и «Шура-и уммет». «Общество прогресса и единения» так формулировало свою программу: защита независимости и целостности Османской империи, сохранение османской династии, восстановление конституции 1876 г., единение всех подданных империи, борьба за создание чувства патриотизма у всех народов Османской империи. Сабахеддин и его сторонники считали целесообразной и возможной значительную децентрализацию административного управления и предоставление широких полномочий местным властям; по существу, это был план федерализации империи.

«Общество личной инициативы и децентрализации», организационно оформившееся в феврале 1902 г., имело свой центр в Париже. Постепенно оно создало ряд отделений как внутри Османской империи (тайные комитеты в Измире, Эрзуруме, Трабзоне и Дамаске), так и за ее пределами (Каир). Принц Сабахеддин и один из самых активных деятелей его группы, Исмаил Кемаль, предприняли попытку государственного переворота. Заручившись поддержкой командующего турецким гарнизоном в Триполи, они намеревались перебросить несколько батальонов через Дарданеллы в Стамбул, где надеялись соединиться со своими группами, блокировать султанский дворец и здание правительства и объявить о восстановлении конституции 1876 г. Заговор не удался: не было ни достаточных средств, ни умелых организаторов.

В 1902–1904 гг. действовало еще несколько разрозненных групп младотурок. Особенно активной была женевская группа, издававшая газету «Османлы» и образовавшая в марте 1904 г. «Османское общество единения и революции». В Каире группа младотурок создала сразу после парижского конгресса «Общество османского согласия», по своим программным установкам близкое к организации Сабахеддина. В 1904 г. возникла еще одна ячейка младотурецкого движения. В нее вошли учащиеся одной из стамбульских средних школ лицейского типа – идадийе. Организация насчитывала более 100 членов, строилась на основе строгой конспирации, ставила своей задачей восстановление конституции. Ее участники издавали в нескольких сотнях экземпляров свой печатный орган – «Революционный журнал», выпускали листовки, распространявшиеся в столице. Эта группа также поддерживала «Общество личной инициативы и децентрализации» и имела с ним контакты.

И все же после конгресса 1902 г. политическая активность младотурок заметно снизилась. Новый подъем младотурецкого движения был связан с возникновением революционной ситуации под влиянием русской революции 1905 г.

Революционные события 1905 г. в России оказали огромное влияние на развитие антиимпериалистических и демократических движений в Азии. Султанская цензура делала все возможное, чтобы не допустить проникновения в страну сообщений о революционных событиях в России. Однако сведения о них подданные султана узнавали из иностранных газет и из подпольных изданий младотурок. Газета младотурок «Тюрк» (Каир) призывала «брать пример с великолепных идей русской революции». Один из крупных младотурецких пропагандистов, Абдуллах Джевдет, в изданной в Женеве брошюре также призывал «соотечественников – мусульман и немусульман» брать пример с России. С февраля, 1905 г. «Шура-и уммет» регулярно публиковала статьи, направленные против царя, в защиту российских революционеров и восставшего народа России. Они печатались обычно под заголовком: «Читайте, берите пример!» Младотурецкая газета «Ферьяд» («Стон») писала, что революционные события в России напугали султана Абдул Хамида, убежденного, что его подданные последуют этому примеру.

Как писал в своих воспоминаниях личный секретарь Абдул Хамида II, султан страшно боялся, что в Стамбуле могут узнать о мятеже русских моряков на броненосце «Потемкин». Мысль об этом лишила его покоя и сна. Он даже распорядился принять меры для укрепления защиты черноморских проливов на тот случай, если восставший русский броненосец попытается пройти через Босфор. Одновременно Абдул Хамид приказал провести тщательное расследование настроений в экипажах турецких военных кораблей. Султан боялся этих настроений не без оснований. Революционное выступление черноморских моряков нашло живой отклик в среде турецкого офицерства. Ярким свидетельством этого стало письмо 28 флотских и армейских офицеров (от полковников до лейтенантов) семье казненного царским правительством лейтенанта П. П. Шмидта. Его авторы писали, что образ лейтенанта Шмидта никогда не умрет в их сердцах. «Вместе с русским народом, – писали турецкие офицеры, – мы возглашаем: «Долой смертную казнь!», «Да здравствует гражданская свобода!» Многие офицеры примкнули к младотуркам. В марте 1906 г. Порта произвела массовые аресты армейских офицеров. Было арестовано более 200 человек, в том числе 5 генералов.

В 1906–1907 гг. в армии и на флоте произошел ряд выступлений солдат и матросов против начальства. В декабре 1906 г. около 450 матросов, недовольных условиями службы, напали на дом начальника морского штаба, ранили хозяина и избили трех офицеров. В том же году было немало случаев массового дезертирства и отказа солдат участвовать в подавлении антиправительственных выступлений.

Молодая турецкая буржуазия возглавила антиправительственные выступления в ряде городов Восточной Анатолии – Эрзуруме, Ване, Битлисе, Диярбакыре. Особенно мощными были выступления масс в Эрзуруме. Они начались в марте 1906 г. с массовых манифестаций, участники которых требовали отмены ряда налогов и смещения ненавистных населению чиновников, в частности генерал-губернатора. Правительству пришлось пойти на смену власти в вилайете. Но волнения не прекратились, они перекинулись на солдат местного гарнизона. Созданное руководителями антиправительственного движения общество «Джан верир» («Жертвующий собой»), в котором тон задавала местная торговая буржуазия, даже выпустило обращение к солдатам, призывая их не выступать против восставшего населения края. В феврале 1907 г. правительство вынуждено было пойти на новые уступки эрзурумцам, отменив некоторые налоги.

Аналогичные события произошли весной 1906 г. в Кастамону, где население отказалось от участия в муниципальных выборах и выразило протест против злоупотреблений губернатора и налогового бремени. Пятитысячная толпа демонстрантов захватила помещение почты. Один из офицеров – участников выступления передал по телеграфу в Стамбул требования демонстрантов; султану и Порте пришлось их частично удовлетворить.

В том же году восставшее население отстранило от исполнения его функций губернатора Трабзона. Султан вынужден был и здесь уступить, послав в этот вилайет нового правителя.

И все же правительству удалось репрессиями погасить антиправительственное движение в Анатолии. В Эрзурумском вилайете были произведены массовые аресты. Арестованных судили, 8 человек были приговорены к смертной казни, 18 – к пожизненной каторге. В тюрьмы и ссылки было отправлено много активных участников антиправительственных выступлений.

Роль младотурок в этих событиях состояла главным образом в распространении газет и брошюр пропагандистского характера. Некоторые младотурки участвовали в них и лично, но в целом движение развивалось стихийно. К концу 1907 г. правительству удалось «умиротворить» население в городах Восточной Анатолии.

В 1906 г. усилились антиправительственные настроения и среди учащихся военных и гражданских специальных учебных заведений. Курсанты военного училища в Стамбуле распространяли издания младотурок в учебных заведениях столицы. В результате контактов революционно настроенных групп учащейся молодежи был даже образован «Союз военных и высших гражданских школ». Делались попытки, создать вооруженные подпольные группы. В конце 1906 г. деятельность союза была пресечена властями. Были произведены аресты. Участников организации обвинили в подготовке покушения на султана и министров и осудили на длительные сроки тюремного заключения. Но движение учащейся молодежи столицы полностью подавить не удалось. В 1907 г. действовали тайные группы в военно-медицинском училище и юридической школе. Они продолжали распространять нелегальные издания младотурок.

Нарастание революционной ситуации привело к активизации деятельности младотурецких организаций как за рубежом, так и внутри Османской империи. В 1906 г. «Общество прогресса и единения» распространило воззвание, в котором содержался призыв к борьбе за восстановление конституции 1896 г. и к совместным действиям всех подданных Османской империи против деспотического султанского режима. В этот период «Общество прогресса и единения» вело обширную переписку с единомышленниками в Турции, призывая их к созданию тайных ячеек внутри страны. В 1906–1907 гг. активизировалось и «Общество личной инициативы и децентрализации». Ряд его членов был направлен в Анатолию для создания отделений общества. В 1906 г. принц Сабахеддин начал издавать в качестве печатного органа общества газету «Теракки» («Прогресс»).

В июле 1906 г. в Салониках было создано новое тайное «Османское общество свободы», ставившее своей целью борьбу с деспотическим режимом и иностранным вмешательством. Общество сразу же начало вербовку сторонников, обращая особое внимание на работу в армии. В конце 1906 г. возникла еще одна ячейка младотурецкого движения – в Дамаске.

27 сентября 1907 г. произошло объединение «Османского общества прогресса и единения» и «Османского общества свободы», которое к этому времени приобрело значительное число сторонников, преимущественно среди армейских офицеров. Новая организация получила наименование «Османское общество прогресса и единения». Оно определило своей основной целью «восстановление и применение конституции Мидхат-паши». Было признано целесообразным иметь два центра – зарубежный в Париже и внутренний в Салониках. Салоникский комитет усилил вербовку новых членов и расширял пропаганду в армейских частях, расквартированных в Европейской Турции.

В этот период наметилось сближение младотурецких организаций с революционными партиями и группами, защищавшими интересы нетурецких народов Османской империи. В частности, были установлены контакты с армянскими буржуазно-национальными партиями и руководителями македонского освободительного движения. Армянские буржуазно-национальные организации проявили инициативу в созыве конгресса для обсуждения вопроса о совместных действиях всех политических партий и групп, борющихся против деспотического режима.

27-29 декабря 1907 г. в Париже состоялся второй конгресс младотурок. Он принял «Декларацию», в которой была изложена программа совместных действий всех партий и групп, выступавших против султанского режима. Однако вопрос о будущем государственном устройстве Османской империи был в ней обойден. Посвятив половину пространной «Декларации» гневному обличению Абдул Хамида II, ее авторы, характеризуя будущее государственное устройство Турции, сочли возможным ограничиться словами о восстановлении конституции и созыве парламента. Пороки кровавого режима они свели к личным недостаткам монарха. В этом документе отсутствовал и анализ социальной и политической жизни страны. «Декларация» призвала ко всеобщему восстанию против существующего режима.

Парижский конгресс 1907 г. сыграл немалую роль в консолидации антисултанских сил. После него еще активнее начали действовать младотурецкие организации внутри страны, более энергично стала вестись пропаганда в армии, расширилось взаимодействие с оппозиционными партиями и организациями нетурецких народов империи. Османская империя оказалась на пороге первой в ее истории буржуазной революции.

 

Глава 12

Недолгая весна революции

Революционный взрыв, ликвидировавший режим «зулюма» и восстановивший в правах конституцию 1876 г., вошел в историю Турции под названием младотурецкой революции. Начало ей положили события в Македонии.

С особой остротой и силой социальные и национальные противоречия, типичные для всей Османской империи, проявились в начале XX в. в Македонии. Безземелье и малоземелье, невыносимое налоговое бремя, произвол турецкой администрации, национальные распри и религиозные противоречия сделали в это время Македонию постоянным очагом антифеодальных и антитурецких восстаний. Порта справлялась с ними с большим трудом, а великие державы под предлогом «умиротворения» делали очередной шаг к укреплению своего влияния в Османской империи. Как всегда, возникли и разногласия между державами. В июне 1908 г. в Ревеле состоялось свидание русского царя с английским королем, во время которого было достигнуто соглашение о вводе в Македонию иностранных войск в целях «поддержания порядка» в этом крае. Возникла не только реальная угроза иностранного вмешательства в события в Македонии, но и опасность отторжения этого района от Османской империи. Острота македонского вопроса и явная неспособность султанского правительства решить возникшие проблемы усугублялись постоянно ухудшавшимся финансово-экономическим положением страны.

В этих условиях младотурки решили перейти к немедленной подготовке антиправительственного выступления армии с тем, чтобы силой добиться восстановления конституции и воспрепятствовать иностранному вмешательству в дела империи. В феврале – марте 1908 г. парижский центр младотурок в циркулярных письмах, направленных в Турцию, настоятельно рекомендовал расширить вербовку сторонников общества в армии, среди молодежи, создавать из них тайные группы. Был разработан даже специальный устав, определявший правила деятельности отделений общества внутри страны. Среди его положений была рекомендация об организации специальных боевых групп.

Деятельность младотурок в этот период была в основном сосредоточена в Салониках. Функционировавший здесь внутренний центр «Общества прогресса и единения» резко усилил пропаганду в армии. Она имела значительный успех среди солдат, младших и средних офицеров турецких войск, расквартированных в Македонии. Один из русских военных, находившийся в эти месяцы в Македонии, писал в апреле 1908 г.: «Офицеры армии, согласные между собой, начали уже проповедовать в мусульманских деревнях, когда они отправлялись туда по делам службы, о необходимости учредить конституционное правление». Они побуждали крестьян к неповиновению властям, старались привлечь на свою сторону солдат, внушая им мысль о том, что султан «сам не знает, что делает». В результате в частях, расположенных в Македонии, все более росло недовольство солдат и младших офицеров, требовавших либо задержанного жалованья, либо скорейшей демобилизации. В марте 1908 г. в Эдирне взбунтовались даже два полка некогда столь верной султану конницы «хамидийе». К ним примкнули несколько сот солдат-пехотинцев. В данной ситуации бунт был столь опасен, что Порта не решилась прибегнуть к силе. Было частично выплачено задержанное жалованье, издан приказ об увольнении из армии нижних чинов, отслуживших положенный срок. Такие бунты вспыхивали весной 1908 г. еще в ряде мест – в Кырджали, Монастире, Ускюдаре. В Ускюбе, по данным российского консула, до 75 % офицеров расквартированных там армейских частей были активными приверженцами младотурок. Репрессии властей (в тех местах, где они применялись) не давали желаемого результата. Волнения в воинских частях продолжались.

Весной 1908 г. младотурецкие организации вмешались в международный конфликт, вызванный ситуацией в Македонии. В конце мая младотурки направили консулам держав в османских владениях на Балканах меморандум, в котором содержался протест против вмешательства иностранных держав во внутренние дела Македонии. Сразу же после Ревельского свидания английского короля и русского царя младотурецкие комитеты направили иностранным консулам в различных городах Македонии резкие ноты протеста против принятых в Ревеле решений.

В начале июня султан попытался сбить растущую волну революционных настроений. Он произвел перемены в командовании войск, расквартированных в Македонии, приказал произвести аресты среди офицеров войск салоникского гарнизона. Однако ответом было еще большее усиление антиправительственных настроений в армейских частях. Российский дипломат Петряев сообщал 12 июня 1908 г. из Македонии: «Революционное движение охватило почти всех офицеров. Не стесняясь, в беседах между собой и с иностранцами они резко критикуют существующий режим, громко высказывают недовольство теперешними правителями, ведущими Турцию к гибели, и требуют введения представительного правления. В большинстве провинциальных городов, где имеются гарнизоны, офицерами образованы политические кружки, находящиеся в оживленных сношениях с представителями младотурецкой партии за границей, несмотря на строгий полицейский и цензурный надзор». Один из русских наблюдателей событий, встречавшийся с участниками младотурецких ячеек, писал о большом успехе пропаганды младотурок, буквально наводнивших армию «революционной литературой». К младотуркам-офицерам примкнуло немало чиновников местной администрации. По некоторым данным, к июлю 1908 г. младотурецкие организации в Македонии имели в своих рядах около 15 тыс. человек. В такой обстановке в начале июля 1908 г. вспыхнуло вооруженное восстание, возглавленное офицерами-младотурками. Первым шагом стало выступление военного отряда, созданного офицером ресненского гарнизона Ахмедом Ниязи-беем, которого поддержал монастирский центр младотурок.

В конце июня Ниязи-бей – руководитель одной из конспиративных групп младотурок – узнал о том, что правительство на основе доноса провокатора готовит аресты младотурок в Монастире. 28 июля он собрал своих единомышленников и вместе с ними принял решение организовать чету – повстанческий отряд. 3 июля отряд из 200 человек ушел в горы, захватив деньги из кассы гарнизона в Ресне. Ниязи-бей был родом из этих мест, имел много друзей в окрестных селах. Вскоре к его чете присоединились отряды из других гарнизонов. Штаб-квартирой повстанцев стал Охрид. Ниязи-бей направил письмо секретарю султана, требуя прекратить репрессии, восстановить конституцию и деятельность парламента. Султан попытался двинуть против повстанцев верные ему части, но они были распропагандированы младотурками. Командир карательной экспедиции был убит по приговору монастирского комитета младотурок.

Одним из наиболее существенных факторов, определивших ход дальнейших событий, было присоединение к повстанцам, офицерам и солдатам, нетурецкого населения Македонии. Руководители македонских и албанских национальных организаций решительно поддержали восставших младотурок.

Когда стало ясно, что выступление офицеров-младотурок, организовавших повстанческие отряды, перерастает в массовое восстание против султана и правительства, салоникский комитет младотурок известил консулов держав о том, что цель движения – восстановление конституции 1876 г.

Все попытки правительства ликвидировать очаги восстания окончились неудачей. Армейские части стали одна за другой присоединяться к повстанцам. Когда Абдул Хамид II решил перебросить в Македонию 48 батальонов из Анатолии, надеясь на то, что эти войска не распропагандированы младотурками, его постигло горькое разочарование. В Салоники до победы младотурок успели прибыть 27 батальонов. Все они отказались выступить против восставших воинских подразделений и повстанческих отрядов. Младотурецкие агитаторы успели поработать с солдатами анатолийских частей на пути их следования в Македонию.

Между тем восстание ширилось день ото дня. В салоникском вилайете действовали силы повстанцев-младотурок под командованием майора Энвер-бея. В середине июля к повстанцам присоединилось около 30 тыс. вооруженных албанцев, руководители которых поддержали конституционные лозунги младотурок. В Салониках деятельность султанских властей была практически парализована. Российский консул в Салониках писал 22 июля 1908 г.: «В самом городе либеральные разговоры ведутся без всякой оглядки прямо на улицах, в трамвае и в кафе. Революционные газеты переходят из рук в руки на глазах полиции, а правительственный дом превратился прямо в политический клуб». В таких условиях султан стал маневрировать. 16 июля была объявлена амнистия арестованным в Македонии офицерам-младотуркам. Срочно были направлены средства для выплаты жалованья местным гарнизонам. Но остановить развитие революционных событий уже было невозможно.

22 июля отряд Ниязи-бея, насчитывавший около 2 тыс. человек, захватил Монастир. На следующий день повстанческие отряды и присоединившиеся к ним воинские подразделения взяли в свои руки власть в Салониках, Ускюбе и других крупных городах. На митингах выдвигалось требование немедленно восстановить конституцию. Монастирский комитет младотурок направил султану телеграмму с требованием немедленно восстановить конституцию и созвать палату депутатов. Во многих городах Македонии оказавшиеся у власти младотурецкие комитеты сами провозглашали восстановление конституции 1876 г.

23 июля комитет младотурок в Эдирне послал султану телеграмму, угрожая в случае отказа от восстановления конституции двинуть на столицу части 2-го армейского корпуса. Султан и правительство вынуждены были принять требование восставших. 24 июля был опубликован султанский указ о восстановлении конституции 1876 г. В указе содержалось обещание созыва палаты депутатов. Во многих городах страны в эти дни проходили массовые митинги в поддержку конституции. На митингах братались представители различных национальностей и вероисповеданий. Повсеместно из тюрем освобождали политзаключенных.

В Салониках три дня непрерывно происходили манифестации. На центральной площади города, названной в эти дни площадью Свободы, шли митинги. Ораторы выступали с балконов, с конных экипажей. Раздавались лозунги: «Да здравствует свобода! Да здравствует народ! Да здравствует армия!» В Салоники прибыли болгарские, греческие и сербские четы; они также участвовали в манифестациях. Руководитель македонской «левицы» Яне Санданский издал в эти дни манифест, в котором приветствовал долгожданный «луч свободы» и призывал всех соотечественников – христиан и мусульман – к совместной борьбе за свободу.

Несколько дней продолжались грандиозные манифестации и митинги в столице. Русский военный агент в Стамбуле так описывал происходившее: «Громадные сборища народа прошли до сих пор без всякого нарушения порядка (при проходе через мост сорокатысячная толпа даже уплатила за проход). Власти ни разу не вмешивались, даже при выпуске заключенных они не помешали овациям. Говорили речи: выступали женщины, сыновья министров и шейх-уль-ислама, имамы, офицеры; все подчеркивали значение дарованной свободы и кончали провозглашением здравия за султана. При каждом удобном случае толпа выражала свою благодарность армии. Офицеры, разукрашенные эмблемами свободы и флагами, разъезжали по городу, смешиваясь с толпой. Следует еще отметить, что мусульмане всячески афишируют, что считают христиан своими братьями». Аналогичные описания событий в столице и других городах империи сохранились в воспоминаниях многих очевидцев.

25 июля султан издал по требованию комитета младотурок указ об амнистии для всех участников революционных выступлений. Амнистия распространилась почти на 80 тыс. человек – заключенных и эмигрантов. Казалось, что в Османской империи наступила весна свободы.

Руководители младотурок восприняли указ султана о восстановлении конституции как полную победу революции. Они были удовлетворены этим успехом, открывавшим турецкой буржуазии и либеральным помещикам путь к участию в политической жизни страны. В первые же недели после революции на смену революционным лозунгам пришли призывы к порядку и спокойствию. Так, когда в ряде районов Анатолии крестьяне, воспринявшие восстановление конституции как избавление от произвола чиновников и непосильных налогов, стали отказываться от уплаты налогов, местные комитеты младотурок бросили против них жандармерию. Когда же в Ускюбе четырехтысячная толпа крестьян потребовала автономии Албании, младотурки пригрозили своим недавним союзникам артиллерией, расставив пушки на холмах у города. В июле – августе младотурки с помощью войск прекратили забастовки грузчиков Стамбула, железнодорожников Измита и Эскишехира, портовых рабочих Измира.

Своеобразие политической ситуации после победы июльского восстания состояло в том, что, хотя реальная власть находилась в руках младотурок, комитет общества «Единение и прогресс» предпочитал пока не брать официально управление страной в свои руки. Был сохранен почти весь центральный и провинциальный аппарат власти. Один из ведущих деятелей младотурок, Назым-бей, заявлял в эти дни, что он и его коллеги не стремятся сами править страной, а намерены лишь сохранить свой контроль над правительством во имя свободы и прогресса. Правда, младотурки настояли на удалении из правительства некоторых особенно скомпрометировавших себя администраторов. В то же время самого султана, который еще совсем недавно для противников режима был олицетворением всех бед страны, победившие младотурки стали представлять некой жертвой интриг сановников и придворных. Впрочем, лидеры младотурок не доверяли султану. Не случайно они сохранили Салоники в качестве резиденции комитета «Единение и прогресс», ибо Стамбул – место дислокации войск, сохранивших в какой-то мере преданность султану, – казался им ненадежным городом.

Младотурки весьма энергично укрепляли организационную основу своего влияния на дела страны. Во многих городах империи были созданы филиалы их организации, налажено издание печатных органов. Наряду с этим младотурки постарались ликвидировать последствия режима «зулюма» в общественной жизни. Так, они добились издания циркуляра об упразднении султанской тайной полиции. Запятнавшая себя кровью 30-тысячная армия доносчиков была распущена. Многие видные сановники, в особенности ненавистные народу представители дворцовой камарильи, были арестованы. Это был еще один серьезный удар по системе деспотической султанской власти.

Первое серьезное столкновение между комитетом общества «Единение и прогресс» и султаном произошло уже через неделю после победы восстания. 1 августа султан издал указ, в котором были объяснены причины приостановки в 1878 г. действия конституции. В указе перечислялись основные положения конституции 1876 г., но к ним было добавлено право султана назначать не только великого везира, но и военного и военно-морского министров. Это была явная попытка укрепить контроль султана над вооруженными силами. Младотурки встретили указ с негодованием. Специальная делегация комитета общества «Единение и прогресс», прибывшая 3 августа из Салоник, в четырехчасовой беседе с великим везиром Саид-пашой потребовала отменить положения указа, нарушающие конституцию 1876 г., полностью обновить кабинет министров и отдать под суд ряд министров и сановников прежнего режима. Делегация посетила и султана; она настаивала на сформировании правительства во главе с престарелым Кямиль-пашой, имевшим репутацию англофила, что устраивало младотурок, ориентировавшихся тогда во внешней политике на Англию. Султан вынужден был отказаться от права назначать военного и военно-морского министров. Кямиль-паша стал великим везиром. Новое правительство оказалось под полным контролем младотурецкого комитета. Под давлением младотурок были резко уменьшены расходы на содержание двора султана и сокращен штат придворных. Султана лишили 270 адъютантов из 300 и 750 поваров из 800!

В целях организационного укрепления своих рядов младотурки провели с 5 по 25 октября 1908 г. конгресс общества «Единение и прогресс», который принял решение о преобразовании общества в одноименную политическую партию. Члены Центрального комитета (имена их, несмотря на легальный характер конгресса, держались в тайне) были в основном представителями салоникского комитета младотурок. Конгресс принял программу партии. Основными ее пунктами были: ограничение прав султана и расширение полномочий парламента, ответственность министров перед парламентом, право депутатов на внесение законопроектов, снижение возрастного избирательного ценза до 21 года, изъятие дополнения к ст. 113 конституции о праве султана на высылку неугодных ему лиц. Программа провозглашала свободу слова, печати и собраний. Она обошла аграрный вопрос, ограничившись обещанием замены ашара денежным налогом. К национальному вопросу программа подходила в духе доктрины османизма.

В октябре произошли внешнеполитические события, усложнившие положение младотурок. Австро-Венгрия аннексировала Боснию и Герцеговину. Сразу после этого Болгария провозгласила независимость. Руководители младотурок выступили против агрессии Австро-Венгрии, организовали бойкот австрийских товаров и начали готовить расквартированные в Европейской Турции воинские части к возможной войне. В городах страны проходили митинги протеста против действий Австро-Венгрии и Болгарии. В газетных статьях эти державы клеймились за то, что они провоцируют войну, с тем чтобы вызвать в стране антиконституционное движение.

Воспользовавшись удобным моментом, реакционные силы обвинили младотурок в том, что именно они создали ситуацию, выгодную для Австро-Венгрии и Болгарии. 7 октября 1908 г. многотысячная толпа под руководством мулл двинулась ко дворцу султана, требуя отмены конституции и «восстановления шариата». Одновременно подобные выступления произошли в ряде других районов столицы. Руководство партии «Единение и прогресс» сумело настоять на аресте зачинщиков этих манифестаций. В конце октября младотуркам пришлось столкнуться и с мятежом солдат гвардейского полка, отказавшихся отправиться в Хиджаз. Только под дулами орудий верных младотуркам боевых кораблей эта часть была выведена из столицы. В таких условиях происходили выборы в палату депутатов. Иттихадисты были на выборах практически единственной организованной политической силой. Единственная противостоявшая им политическая группировка – созданная сторонниками принца Сабахеддина партия «Ахрар» («Либералы») – возникла лишь в следующем году. В результате младотуркам удалось провести в палату всех выдвинутых ими кандидатов. Из 230 депутатских мест они получили 150. Председателем палаты стал возвратившийся из эмиграции Ахмед Риза-бей. Заседания палаты начались 15 ноября 1908 г.

Тем временем Абдул Хамид II и его ближайшее окружение не теряли надежды взять реванш. Позиции султана в армии не были подорваны полностью. 20-тысячная гвардейская пехотная дивизия, практически личная гвардия Абдул Хамида, в отличие от других армейских соединений даже не была приведена к присяге на верность конституции. Ее части были расположены во дворце султана и его окрестностях. Они могли стать ударной силой реакции на случай выступления против иттихадистов. Борьба между младотурками и реакцией нарастала постепенно в течение зимы 1908/09 г. Ареной политических столкновений много раз становилась палата депутатов, в частности в связи с рассмотрением вопроса о доверии кабинету министров. Младотуркам неоднократно приходилось бороться за удаление из состава правительства министров, не признававших контроля младотурецкой партии. Между тем социальная база и политическое влияние партии «Единение и прогресс» после революции отнюдь не расширились. Не ставя задачу проведения сколько-нибудь значительных социальных преобразований, выступая против социальных устремлений народных масс, младотурки постепенно растеряли популярность, приобретенную в дни июльского восстания. Еще быстрее утратили они поддержку нетурецких народов империи, убедившихся, что национальные проблемы страны новые власти намерены решить на основе великодержавной доктрины османизма.

Крестьянам, как нетуркам, так и туркам, быстро стало ясно, что весна революции им ничего не принесла. Македонские крестьяне, страдавшие от трехлетнего неурожая, отказывались платить налоги, ибо у них не хватало хлеба и кормов. Вопрос о положении в Македонии был предметом бесплодного рассмотрения в парламенте. Бедственным было и положение в сельских местностях ряда областей Восточной Анатолии, где зимой 1908/09 г. начался голод. Младотурки же продолжали увещевать население, призывая его к порядку и исправной уплате налогов. Министр внутренних дел разослал во все вилайеты телеграммы, в которых предложил местным властям «передавать в руки правосудия» всех, кто отказывается платить налоги.

Перечисленные обстоятельства облегчили желанное для реакции выступление против младотурок. Нужен был только предлог. И он был скоро найден. 6 апреля 1909 г. в Стамбуле одетый в офицерскую форму неизвестный убил выстрелом из пистолета политического противника младотурок журналиста Хасана Фехми-бея – редактора органа партии «Ахрар» газеты «Сербест» («Свобода»). Столица в этот день была полна слухов о том, что журналиста убили по указке иттихадистов. Во всяком случае, состоявшиеся 10 апреля похороны Фехми-бея превратились в стотысячную демонстрацию протеста против младотурок. Страсти накалились до предела. К тому же многие части гарнизона уже готовы были к выступлению против младотурок.

Мятеж начался в ночь с 12 на 13 апреля 1909 г. Его подняли солдаты стамбульского гарнизона во главе с унтер-офицером Хамди Яшаром – членом партии «Ахрар». Все было тщательно подготовлено, заранее даже были определены командиры рот, которым было предназначено начать бунт. Среди мятежников сразу же появились улемы с зелеными знаменами ислама, а также офицеры, уволенные младотурками из армии. Первым начал действовать 4-й пехотный батальон, занявший позиции перед мечетью Айя-Софья. Затем сюда подошли другие батальоны, располагавшиеся в европейской и азиатской частях города. Число мятежников быстро достигло 30 тыс. Началась расправа с офицерами, считавшимися приверженцами младотурок. Телеграфная связь между столицей и другими городами империи была прервана. Мятежные части двинулись к парламенту. По дороге возникла перестрелка с воинскими подразделениями, остававшимися верными младотуркам. Началась охота за лидерами младотурок, но они успели бежать в Салоники. Вскоре на стороне мятежников оказались почти все пехотные и кавалерийские части гарнизона. Моряки тоже поддержали бунтовщиков. Мятежники разгромили стамбульский центр партии «Единение и прогресс» и редакции ее газет. Их войска заняли все правительственные здания.

Утром 13 апреля пятитысячная толпа взбунтовавшихся солдат устроила митинг у здания парламента, требуя неуклонно соблюдать шариат, уволить в отставку великого везира и военного министра, выслать из страны председателя палаты депутатов Ахмеда Риза-бея и ряд других видных младотурок, убрать из армии офицеров-«мектебли», т. е. окончивших специальные военные школы (обычно это были сторонники младотурок), вернуть на службу офицеров «алайлы» («служилых», т. е. тех, кто получил чин в результате длительной службы, без специального обучения; их основная масса поддерживала клерикальную реакцию). Султан незамедлительно принял эти требования и объявил об амнистии всем бунтовщикам. Был назначен новый великий везир и подобраны министры, которые вполне устраивали Абдул Хамида II.

Выступление против младотурок в столице было поддержано силами реакции и в ряде городов Анатолии. В. некоторых из них столкновения между сторонниками и противниками младотурок были весьма острыми, дело доходило до вооруженных схваток. Но в целом Анатолия в эти дни не стала опорой мятежников. Антидеспотические, конституционные идеи и настроения оказались сильнее. События 13 апреля 1909 г. в Стамбуле были хорошо подготовленным контрреволюционным мятежом, осуществленным ультраправыми монархистами, реакционным мусульманским духовенством и оппозиционной партией «Axpap», которая отстаивала интересы крупных турецких феодалов и антинациональных компрадоров. Младотурки потерпели временную неудачу.

Укрывшись в Салониках, лидеры иттихадистов немедленно начали готовить ответные меры против реакции. Центральный комитет партии «Единение и прогресс» заседал почти беспрерывно. Было решено нанести мощный удар по силам мятежников. Салоникский и адрианопольский армейские корпуса составили 100-тысячную «Армию действия», верную младотуркам. В условиях, когда завоеваниям июльской революции 1908 г. стала грозить опасность, младотурок вновь поддержали македонские и албанские революционные группы, в частности «девица» под руководством Яне Санданского. Салоники вновь стали центром общей борьбы против феодально-клерикальной реакции.

ЦК партии «Единение и прогресс» быстро наладил связь со своими вилайетскими организациями в Румелии и Анатолии. Отовсюду в Салоники стали поступать телеграммы с выражением поддержки действиям младотурецкого руководства. 15 апреля 1909 г. в Салониках состоялся массовый митинг, участники которого заявили о непризнании нового правительства и о готовности направить добровольцев для защиты конституции. Подобные митинги состоялись и в других городах. Начали комплектоваться добровольческие отряды. Все они направлялись в район Чаталджи (в 30 км от Стамбула), где концентрировались отряды «Армии действия». Абдул Хамид II, понимая всю опасность мер, принятых младотурками, попытался вступить с ними в переговоры, но те были настроены бескомпромиссно.

16 апреля «Армия действия» начала движение на Стамбул. Когда ее главные силы подошли к окрестностям столицы, султан вновь попытался начать переговоры, представив события 13 апреля как «недоразумение». Но руководство «Армии действия» ответило на это требованием гарантировать действие конституции и свободу деятельности парламента. Армия младотурок остановилась у стен Стамбула. 22 апреля на сторону младотурок перешел флот, верные им корабли блокировали Стамбул с моря. В тот же день в Ешилькее было созвано национальное собрание – тайное заседание бежавших из Стамбула депутатов и сенаторов. Оно одобрило назначение генерала Махмуда Шевкет-паши командующим «Армией действия» и обращение к населению страны и к войскам в Стамбуле. Эти документы содержали призыв повиноваться «Армии действия», которая намерена положить конец мятежу против революции. В обращении говорилось о причастности султана к действиям мятежников и о необходимости наказания зачинщиков мятежа. Целью похода «Армии действия» на столицу было объявлено восстановление конституции.

23 апреля «Армия действия» четырьмя колоннами начала наступление на столицу. 24 апреля в 3 часа утра началось генеральное сражение, которое длилось несколько часов. Сопротивление мятежников было весьма упорным, но 26 апреля Стамбул полностью перешел под контроль «Армии действия». В назидание реакционерам на площадях города были повешены многие мятежники. Около 10 тыс. участников мятежа было выслано из Стамбула. В столице было введено военное положение.

27 апреля на совместном заседании палаты депутатов и сената была зачитана фетва шейх-уль-ислама о низложении Абдул Хамида II и лишении его сана халифа. На престол был возведен новый султан – Мехмед V, не обладавший никакими дарованиями и неспособный управлять государством.

Наступил новый период в истории Турции: младотурки взяли в свои руки управление страной. Центральный комитет партии «Единение и прогресс» определял и направлял всю деятельность правительства. Позиции феодально-клерикальной реакции значительно ослабли. Казалось, что перед Османской империей открывается эра свободы и прогресса. Но произошло нечто противоположное. Взяв власть в свои руки, младотурки вскоре полностью порвали с массами и установили в стране такой режим, который во многом оказался похожим на абдулхамидовский «зулюм», ниспровержению которого отдали так много сил младотурки-революционеры.

Пожалуй, лишь первые действия младотурок после подавления мятежа, направленные на ограничение власти султана и ликвидацию влияния дворцовой камарильи, носили прогрессивный характер. Они конфисковали в пользу государства личные средства Абдул Хамида II, а его печально знаменитый дворец Иылдыз решили превратить в музей. Летом 1909 г. они провели в палате депутатов ряд важных изменений конституции 1876 г. Султан был лишен права назначать и увольнять министров, распускать и созывать парламент, высылать из страны неугодных ему лиц. Изменения, произведенные в конституции, значительно расширили права парламента. Вместе с тем во время этой же сессии парламент принял закон о печати, практически поставивший всю прессу под полный контроль правительства, а также закон об ассоциациях, по которому вся деятельность общественно-политических организаций оказалась под гласным надзором полиции. Так младотурецкие лидеры, некогда начертавшие на своих знаменах лозунги свободы и равенства, оказавшись у власти, тут же принялись ограничивать политические права населения Османской империи.

В области внутренней политики иттихадисты осуществили после событий весны 1909 г. ряд реформ. Прежде всего они осуществили реорганизацию армии. При этом военная реформа была проведена по рекомендациям и под наблюдением германского генерала фон дер Гольца и офицеров его военной миссии в Стамбуле. Германские фирмы начали поставлять турецкой армии новейшее оружие. Затем младотурки провели реорганизацию жандармерии и полиции. Примечательно, что в условиях, когда в Османской империи было такое великое множество нерешенных социальных и национальных проблем, победившие младотурки самым неотложным делом сочли усиление армии. В скором времени армия, полиция и жандармерия стали основой младотурецкой диктатуры.

Когда младотурки вели борьбу против деспотии Абдул Хамида, они обещали улучшить положение крестьянства, заявляли о своем намерении ликвидировать ашар и избавить крестьян от ненавистной им откупной системы. Но после победы революции свои обещания они не выполнили. Полностью сохранились крупное феодально-помещичье землевладение и жестокая эксплуатация крестьянских масс. Иттихадисты провели лишь ряд частичных реформ, призванных обеспечить некоторое развитие капитализма в сельском хозяйстве. В 1913–1914 гг. было принято несколько аграрных законов – о переписи земельных участков, о владении недвижимым имуществом, об упорядочении владения государственными и вакуфными землями. Впрочем, эти реформы в основном остались на бумаге, так как их реализация была остановлена начавшейся мировой войной. Они почти не затронули основу феодальных и полуфеодальных отношений в сельском хозяйстве. В стране сохранялись огромные массы безземельных и малоземельных крестьян.

Принятие 9 августа 1909 г. закона о забастовках, практически их запрещавшего, показало, как младотурки намерены относиться к рабочему движению. Тем не менее оно не прекратилось. В начале 1911 г. крупные забастовки состоялись в Стамбуле и Салониках. В 1912 г. в Стамбуле возникло несколько профсоюзов и был организован рабочий клуб.

В эту пору в стране зародилось социалистическое движение. В сентябре 1910 г. в Стамбуле была основана Османская социалистическая партия, которая выступала с рядом экономических и политических требований, издавала свою газету и журнал. В декабре 1910 г. партия подверглась репрессиям, ряд ее руководителей были сосланы, остальные эмигрировали.

Крайне острый характер продолжал иметь национальный вопрос. Весна младотурецкой революции принесла нетурецким народам империи некоторые надежды на решение национальных проблем страны. Но младотурки, начавшие в свое время с призывов к «единению» и «братству» всех народов империи, оказавшись у власти, стали жестоко подавлять национально-освободительные движения. В идеологии младотурок место османизма, утопичность которого стала очевидной, постепенно заняли реакционные концепции пантюркизма и панисламизма. Пантюркизм как доктрина единства всех тюркоязычных народов под верховным главенством турок-османов использовался иттихадистами для насаждения националистических чувств и настроений. Доктрина панисламизма была нужна младотуркам не только для укрепления влияния Османского государства в странах с мусульманским населением. Она использовалась ими и как идеологическое оружие в борьбе с арабскими национально-освободительными движениями.

Эти новые тенденции в национальном вопросе проявили себя в борьбе младотурок против арабских национальных общественных и политических организаций, сопровождавшейся арестами, закрытием оппозиционных газет и журналов. В борьбе с курдским освободительным движением младотурки не раз прибегали к силе оружия. Правительственные войска в 1910–1914 гг. жестоко расправлялись с курдскими повстанцами в районах Дерсима, Битлиса, в Иракском Курдистане. Вместе с тем младотурки старались использовать курдские племена в качестве своего орудия в борьбе с национально-освободительными движениями других народов империи, в частности против армян, арабов и лазов. В этом они, подобно Абдул Хамиду II, опирались на курдскую племенную верхушку. Как каратели они вели себя и в Албании, население которой с весны 1909 до начала 1912 г. с оружием в руках боролось за идею национального освобождения. Порта несколько раз направляла в Албанию крупные карательные экспедиции. 40-тысячная армия под командованием военного министра несколько месяцев «умиротворяла» край в 1909 г. Но огонь восстания потушить не удалось. В 1910–1911 гг. властям вновь пришлось направлять в Албанию карательные экспедиции. Что касается армянского вопроса, то младотурки не допустили проведения давно ожидавшихся реформ, направленных на урегулирование административных, экономических и культурных проблем в районах с армянским населением. Продолжая политику Абдул Хамида II, они обостряли в этих районах межнациональные отношения, разжигая вражду между курдами и армянами. Именно в эти годы многое было подготовлено младотурками к тому трагическому избиению армян, которое произошло в годы Первой мировой войны.

До своего вступления в мировую войну Османская империя испытала серьезное потрясение в результате Триполитанской и Балканских войн. Их возникновение в немалой степени было предопределено политической нестабильностью внутри самой Османской империи. За весь десятилетний период правления младотурок в стране сменилось 14 правительств. Политическая ситуация осложнялась постоянной внутрипартийной борьбой в стане иттихадистов. В результате страна оказалась совершенно не подготовленной к войне, возникшей в результате итальянской агрессии против Триполитании осенью 1911 г. Итальянские империалисты провели тщательную военную и дипломатическую подготовку по захвату Триполитании и Киренаики – двух африканских провинций Османской империи. Италию поддержали державы Антанты. Превосходящие силы итальянской армии нанесли турецким гарнизонам ряд поражений. В частности, против семитысячного турецкого гарнизона Триполи действовало 56 тыс. итальянских солдат. Итальянский флот господствовал в Средиземном море. Стремясь принудить противника пойти на заключение мира, Италия подвергла бомбардировке ряд портов Османской империи. Итальянские войска оккупировали острова Додеканес (Южные Спорады), бомбардировали турецкие укрепления в районе Дарданелл.

В такой обстановке политические противники младотурок совершили в июле 1912 г. переворот. Его возглавила созданная в ноябре 1911 г. партия «Хюрриет ве итиляф» («Свобода и согласие»), в которую вошли многие оппозиционные партии (в том числе «Ахрар») и группы. Новую партию поддерживали представители большинства национальных меньшинств, которым она обещала провести в жизнь принцип автономии национальных областей при сохранении политической целостности страны.

Воспользовавшись военными неудачами, итиляфисты начали широкую кампанию против младотурок в армии, в которой к тому моменту уже созрело недовольство политикой последних. В июле 1912 г. итиляфисты добились отставки правительства. Новый кабинет министров находился под их контролем. В августе 1912 г. они добились и роспуска парламента, в котором большинство принадлежало иттихадистам. Эпизод этот полон драматизма. Младотурки яростно сопротивлялись роспуску парламента. Маневрируя, они выжидали удобный момент для отвоевания своих позиций. Тогда их противники пустили в ход угрозы и открытый шантаж. В один из летних вечеров 1912 г. в дом председателя палаты депутатов Халил-бея явился неизвестный офицер. Он передал для хозяина дома письмо, в котором содержалось требование в течение 48 часов распустить палату. В противном случае Халил-бею угрожали смертью. Халил-бей на следующий день зачитал это письмо в парламенте, заявив, что не боится угроз и выполнит свой долг перед нацией. Но противники младотурок сумели 5 августа 1912 г. добиться у султана Мехмеда V издания указа о роспуске парламента. Затем была объявлена амнистия, распространившаяся и на реакционные элементы, совершившие преступления при режиме «зулюма». Младотурки, потерпев поражение, начали готовиться к борьбе в новых условиях. В августе 1912 г. они провели очередной съезд партии в Стамбуле, а затем их Центральный комитет вновь перебрался в Салоники.

Тем временем итало-турецкая война продолжалась без успеха для турецкого оружия. 18 октября был подписан мирный договор, по которому Триполитания и Киренаика стали колонией Италии (под названием «Ливия»). В тот же день началась новая война, на этот раз на Балканах. Против Османской империи выступила коалиция в составе Болгарии, Греции, Сербии и Черногории. Поводом для войны стал отказ султанского правительства предоставить автономию Македонии и Фракии. Таким образом, независимо от целей государств балканской коалиции эта война (первая Балканская война) была борьбой за освобождение балканских народов, остававшихся под турецким владычеством.

18 октября произошли большие перемены и в Стамбуле. Кабинет министров ушел в отставку, а новое правительство возглавил ставленник итиляфистов Кямиль-паша. Итиляфисты воспользовались военной ситуацией, чтобы обрушить репрессии на своих политических противников. Были арестованы многие активные деятели иттихадистов. Одновременно правительство сделало попытку заручиться поддержкой держав в войне с балканскими государствами. Кямиль-паша обратился за помощью к Англии, но получил ответ, что в сложившейся ситуации Англия предпочитает соблюдать нейтралитет. Не получила Порта поддержки и в Берлине. Кайзер обещал только помощь в заключении мира на почетных для Османской империи условиях, да и то лишь в том случае, если туркам удастся одержать хотя бы одну крупную победу. Между тем турецкие войска потерпели ряд серьезных поражений.

Союзники двигались на Стамбул, болгарские части были остановлены только у Чаталджи. По дорогам, ведущим к султанской столице, тянулись отступающие колонны сильно потрепанных в боях турецких войск и вереницы беженцев. Сотни тысяч людей покидали районы боев. Ситуация приобрела критический характер. 3 ноября 1912 г. Порта попросила державы о посредничестве для заключения мира. Переговоры длились долго и были для султанского правительства очень трудными. Великие державы и страны-победители требовали уступок, в частности предоставления автономии Албании и ликвидации турецкого владычества на островах в Эгейском море. Эти предложения турецкая делегация на мирной конференции в Лондоне отклонила. Однако 22 января 1913 г. правительство Кямиль-паши, уступая нажиму держав, передало Болгарии Эдирне. Это вызвало бурные протесты в столице и провинциях. Сложившаяся ситуация немедленно была использована Центральным комитетом партии «Иттихад ве теракки» для осуществления нового государственного переворота.

23 января 1913 г. около двухсот офицеров-иттихадистов во главе с Энвер-беем и Талаат-беем окружили здание Высокой Порты, ворвались в зал, где шло заседание кабинета, убили военного министра Назым-пашу и его адъютантов, арестовали великого везира, шейх-уль-ислама, министра внутренних дел и министра финансов. По требованию путчистов Кямиль-паша немедленно подал в отставку. Было сформировано новое правительство, целиком состоявшее из младотурок. Великим везиром стал Махмуд Шевкет-паша, занимавший в последнем правительстве младотурок пост военного министра.

Несмотря на кажущуюся легкость переворота, младотуркам далеко не сразу удалось укрепиться у власти. Убийство военного министра привело к серьезным разногласиям в среде армейского офицерства. Недовольство младотурками проявляла и часть духовенства, в особенности его низшие слои. Из Парижа засылали свою агентуру в страну лидеры итиляфистов. Младотурецким лидерам пришлось столкнуться и с новым подъемом арабского автономистского движения, которое в своих целях использовали Франция и Англия. В июле 1913 г. иттихадисты во время тайных переговоров с лидерами арабского движения обещали им проведение реформ в арабских провинциях империи и высокие посты в аппарате Порты. Но эти обещания выполнены не были.

Вернув себе власть, младотурки сделали попытку добиться перевеса в военных действиях на Балканах, но не преуспели в этом. В результате Порта вынуждена была пойти на подписание 30 мая 1913 г. Лондонского мирного договора, по которому почти все европейские территории Османской империи оказались разделенными между странами-победительницами. Албания еще 28 ноября 1912 г. провозгласила себя независимым государством, но ее границы и внутреннее устройство должны были определить великие державы. Вопрос о турецких островах в Эгейском море был передан на решение великих держав. После подписания Лондонского договора на Балканах не воцарился мир, ибо бывшие союзники вскоре начали новую (вторую Балканскую) войну из-за дележа освобожденных от османского ига территорий. Эта ситуация позволила Турции вернуть себе Эдирне.

Между тем оппозиция младотуркам внутри страны оставалась весьма серьезной. 11 июня 1913 г. в своем автомобиле на пути в резиденцию правительства сторонником итиляфистов был убит великий везир Махмуд Шевкет-паша. Это убийство позволило младотуркам начать кампанию кровавого террора против своих противников. Они объявили вне закона все политические партии. Около трехсот деятелей оппозиционных партий и групп были посажены в Синопскую крепость. С этого момента и до поражения Османской империи в мировой войне партия «Единение и прогресс» оставалась единственной легальной политической силой страны.

С конца 1913 г. в Османской империи установилась младотурецкая диктатура. Все бразды правления находились в руках трех виднейших деятелей партии «Единение и прогресс» – Энвера, Талаата и Джемаля. Под давлением младотурок военный министр маршал Ахмед Иззет-паша был вынужден уйти в отставку. На этот важный пост был назначен один из триумвиров – Энвер-паша. Характерно, что султан Мехмед V узнал об этом назначении из утренних газет. Он был поражен. «Это невозможно, ведь он очень молод!» – заявил он своему адъютанту. И все же через несколько часов молодой министр получил аудиенцию у султана. Энвер занял и пост начальника генерального штаба армии, сосредоточив, таким образом, в своих руках всю полноту военной власти. Его влияние во дворце и в Порте стремительно росло, еще недавно удивлявшийся его назначению Мехмед V ежедневно справлялся о здоровье Энвера, когда тот заболел. Энвер-паша начал перетасовывать офицерские кадры, расставляя на ключевые посты верных себе людей. В январе 1914 г. около 300 генералов и высших офицеров были уволены из армии, их должности заняли молодые офицеры – ставленники Энвера. Военный министр, человек безмерно честолюбивый, получил в стране прозвище «Наполеончик». Он устранял, не брезгуя никакими средствами, всех неугодных ему гражданских и военных сановников.

Во внешней политике Энвер, ставший практически главой триумвирата, ориентировался на Германию. При нем немецкая военная миссия генерала Лимана фон Сандерса установила полный контроль над султанской армией и военным ведомством. Правительство кайзера Вильгельма II вынашивало в ту пору далеко идущие планы создания «Великого германского рейха», которые предусматривали и контроль над Османской империей. В качестве генерального инспектора турецкой армии Лиман фон Сандерс обеспечил Германии исключительные позиции не только в военной сфере, но и в политической жизни страны. Под стать карьеристу и интригану Энверу были и другие члены младотурецкого триумвирата – Талаат-паша, занимавший посты председателя ЦК партии «Единение и прогресс» и министра внутренних дел, и Джемаль-паша – глава стамбульской полиции, а с 1914 г. морской министр. Членов триумвирата отличало не только бесконечное личное честолюбие и корыстолюбие. Они были решительными сторонниками идеи «османизации» населения империи, а также использования в политических целях доктрин панисламизма и пантюркизма. Расхождения между триумвирами существовали только в вопросах внешней политики: Энвер и Талаат были ярыми германофилами, Джемаль хотел ориентироваться на Францию и Англию. В конце концов, прогерманская позиция возобладала в триумвирате полностью.

Младотурецкая диктатура принесла стране дальнейшее ухудшение ее экономического положения, привязала Османскую империю к кайзеровской Германии. Резко возросла экономическая зависимость страны от империалистических держав. За период с 1909 по 1914 г. Османская империя заключила внешние займы примерно на 50 млн. лир, что превышало сумму аналогичных займов почти за 120 лет, предшествовавших революции 1908 г. Сохранился огромный дефицит государственного бюджета и баланса внешней торговли. Младотурки не сумели разрешить ни одну из серьезных экономических проблем, стоявших перед страной. Несколько новых законов – законы о поощрении промышленности и о правилах регулирования процессов купли-продажи государственных и вакуфных земель (1913) – не внесли принципиальных изменений в экономическую жизнь. В землевладении и землепользовании по-прежнему господствовали феодальные пережитки. Развитие сельского хозяйства, торговли и промышленности тормозилось засильем иностранного капитала, крайней нестабильностью внутриполитической ситуации, а с 1913 г. и произволом триумвиров. Такой страна пришла к кануну Первой мировой войны, которой суждено было стать последней войной империи и последней страницей в ее долгой истории.

 

Глава 13

Гибель султаната

К началу Первой мировой войны Османская империя, лишившаяся немногих завоеваний весны младотурецкой революции, истощенная экономически, раздираемая политическими страстями триумвиров и их шовинистической национальной политикой, оказалась во власти германских монополистов и военщины. Лидеры младотурок, делая ставку на военно-политический союз с кайзеровской Германией, вынашивали явно бредовую идею объединения всех тюркоязычных народов под верховенством турок-османов.

В первые три месяца войны Османская империя формально соблюдала нейтралитет. На деле же султанское правительство 2 августа 1914 г. заключило с Германией тайный военный союз. Пока вопрос об участии Османской империи в войне оставался открытым, младотурки воспользовались ситуацией, чтобы укрепить свои позиции внутри страны путем отказа от капитуляционного режима. В середине октября 1914 г. были изданы указы султана о ликвидации капитуляционных привилегий иностранцев и консульских судов, рассматривавших обычно дела иностранных подданных. Эта акция Порты натолкнулась не только на резкое противодействие держав Антанты, но и на недовольство Германии и Австро-Венгрии. Но последние две державы вскоре вынуждены были согласиться с решением Порты, не желая рисковать своими экономическими и военно-политическими позициями в Османской империи.

В ноябре 1916 г. правительство младотурок объявило об отмене всех договоров, заключенных на основе капитуляций. Но эта акция не имела в условиях войны реального значения, тем более что триумвиры поставили страну в полную экономическую и военно-политическую зависимость от кайзеровской Германии. Последняя же, ловко используя шовинистические и экспансионистские настроения лидеров младотурок, упорно стремилась привязать Османскую империю к своей боевой колеснице.

Военный союз с Германией обязывал Османскую империю выступить на ее стороне в начавшейся войне. Уже через несколько недель после начала войны турецкий военный флот был практически поставлен под контроль германской военно-морской миссии во главе с адмиралом Сушоном. В проливах появились крупные немецкие военные корабли, фиктивно проданные Порте, и среди них мощные броненосцы «Гебен» и «Бреслау», которым для порядка присвоили турецкие наименования. Под нажимом Германии, предоставившей Османской империи крупные займы на военные нужды, Порта начала мобилизацию.

Приказ о мобилизации был издан 2 августа 1914 г. Сотни тысяч людей были оторваны от привычного труда. В течение трех дней на мобилизационные пункты были обязаны явиться все мужчины в возрасте от 20 до 45 лет. Свыше миллиона людей двинулись в свои пункты приписки. Между тем османская бюрократическая система, как обычно, не была в состоянии справиться с такой масштабной задачей. Так и получилось, что огромные массы крестьян, оторванные в горячую для сельского хозяйства пору от своих участков, оказались в городах, где неделями бедствовали без крова и еды, ожидая зачисления в солдаты. Часть людей в этих условиях дезертировала, скрываясь потом долгое время от властей. Но самое главное состояло в том, что сельское хозяйство страны, бедственное состояние которого было очевидным и без чрезвычайных обстоятельств, было просто поставлено на грань катастрофы. Мобилизация транспорта и рабочего скота, бесконечные поборы на нужды армии – все это привело к резкому спаду сельскохозяйственного производства. Так, еще и не вступив непосредственно в войну, Османская империя начала испытывать все ее тяготы. Они стали особенно ощутимыми с конца 1914 г., когда очередная, последняя в истории османов, война стала для нее реальностью.

Когда определились первые неудачи германской армии на германо-русском и германо-французском театрах военных действий, Германия усилила нажим на младотурецкий триумвират, требуя открытия военных действий турецкой армии против держав Антанты. Для ускорения событий было спровоцировано нападение вошедших в Черное море с согласия турецкого военного министра Энвер-паши немецких военных кораблей на русские черноморские порты. Это грубейшее нарушение турецкого нейтралитета вызвало резкую реакцию России, которая 29 октября 1914 г. объявила войну Османской империи. 11 ноября 1914 г. Турция, в свою очередь, объявила войну Англии и Франции.

После официального вступления в войну в Османской империи была произведена мобилизация восьми возрастов мужского населения на действительную службу. Армия была доведена до огромных размеров – 900 тыс. солдат, из которых 300 тыс. оказалось на театрах боевых действий. Технически армия была оснащена плохо, в ней почти не было современной тяжелой артиллерии, стрелковое оружие тоже далеко отставало от вооружения армий стран Антанты. Султанский флот имел всего три крупных броненосных корабля, несколько десятков кораблей меньшего размера были оснащены старой боевой техникой.

Война оказалась затяжной и тяжелой. При этом воевать турецким войскам пришлось на четырех фронтах – Балканском, Кавказском, Месопотамском и Синайском. Офицерский корпус был явно недостаточен для столь масштабных действий огромной армии – он насчитывал всего 24 тыс. человек. При этом 95 % рядового состава и даже часть офицеров были неграмотны, что, естественно, сказывалось на уровне боевых операций и использовании техники.

Война принесла Османской империи неисчислимые бедствия. Пришлось постоянно увеличивать численность войск. Число воюющих солдат дошло со временем до 1,5 млн. За годы войны Турция потеряла убитыми около 600 тыс. человек, ранено было более 2 млн., причем около 900 тыс. из них стали инвалидами. Такие большие людские потери, а также постоянная мобилизация резервистов тяжко отразились на экономике страны, в первую очередь на сельском хозяйстве. Более чем наполовину сократились посевные площади, почти на столько же уменьшилось поголовье скота. Площади под табаком сократились более чем на две трети. В шесть-восемь раз сократилось производство хлопка, значительно уменьшилась продукция опиума и ряда садовых экспортных культур – оливы, винограда, инжира и др. Десятки тысяч крестьян разорялись, не имея никакой защиты от ударов, наносимых войной, голодом и разрухой. Наряду с этим в условиях усиленного войной классового расслоения крестьянства обогатились помещики и кулаки, чьи позиции стремилось укрепить младотурецкое правительство, оказывая сельским богатеям помощь в снабжении семенами и машинами, предоставляя им денежные кредиты.

В годы войны сократилось промышленное производство. Добыча угля уменьшилась более чем в три раза. Почти наполовину сократилось производство соли. Производство шерстяной пряжи уменьшилось в четыре-пять раз, шелка-сырца – почти в три раза, резко уменьшилось изготовление продукции в ковровой, хлопкоочистительной, табачной и маслобойной отраслях. Объем строительных работ в годы войны настолько уменьшился, что были закрыты почти все кирпичные заводы. Вместе с тем после отмены капитуляций и ослабления в годы войны иностранной конкуренции было отмечено некоторое развитие производства в тех отраслях горнодобывающей промышленности, которые имели военное значение, в отдельных отраслях легкой промышленности, также в основном связанных с нуждами армии. В 1915–1917 гг. правительство провело ряд мероприятий по поощрению местной промышленности (увеличение импортного таможенного тарифа, подчинение иностранных акционерных обществ турецким законам, создание новых турецких банков). Эти меры не дали сколько-нибудь значительных экономических результатов. В то же время из-за войны почти полностью прекратилась внешняя торговля. Финансовое положение страны стало еще более тяжелым, дефицит ее бюджета рос постоянно, увеличившись за годы войны почти в 15 раз – с 2 млн. до 29 млн. лир. Порта по-прежнему искала выход из этого положения с помощью внешних займов. Несколько займов было получено в Германии и Австро-Венгрии, причем большую часть этих сумм правительство израсходовало на покупку в Германии оружия и боеприпасов.

Резко возросшие финансовые затруднения и многократное увеличение выпуска бумажных денег вели к инфляции и обесценению турецкой лиры. Цены на продукты питания росли с катастрофической быстротой. Хлеб подорожал в 37 раз, кофе – в 70, рис – в 30, картофель – в 27 раз. Особенно страдали от недостатка продовольствия жители Анатолии и арабских провинций империи. В Ливане и Сирии от голода и болезней погибло в 1914–1916 гг. около 40 % населения. На этом фоне особенно возмутительными были аферы младотурецких правителей, наживавшихся, в частности, на спекуляции продуктами питания.

Опираясь на законы военного времени, младотурецкие власти непрерывно производили реквизиции продуктов у населения. Формально это были принудительные закупки излишков продовольствия по самым низким ценам. По сути дела, это был плохо замаскированный грабеж населения, которое в большинстве своем к 1916–1917 гг. начало буквально пухнуть с голоду. Так, летом 1917 г. по приказу Энвер-паши по всей территории страны прошла так называемая перепись излишков продовольствия. В ходе этой кампании в одной только полуголодной Сирии было собрано и направлено в союзную Германию 240 вагонов зерна. Значительная часть собранного продовольствия попадала в лапы спекулянтов из числа чиновников правительственных ведомств. Центром спекуляции стала специально созданная комиссия по вопросам продовольствия во главе с членом ЦК партии «Единение и прогресс» Кара Кемалем, которого с полным основанием называли «продовольственным диктатором» империи. Обогащение чиновников, ведавших распределением продуктов питания, было ошеломляюще наглым. Лишь часть продовольствия они пускали по законным каналам, огромные же партии различных продуктов шли на черный рынок, где продавались до баснословным ценам. Корреспондент одной из немецких газет писал в ту пору, что на черном рынке в Турции можно было купить все, в то время как бедняки умирали от голода.

Резко обострились внутриполитические проблемы. В империи царил безудержный произвол верхушки младотурок. В ЦК партии «Единение и прогресс» и в ее парламентской группе руководящая роль принадлежала военным. Сам парламент представлял собой лишь законное прикрытие военной диктатуры младотурецких лидеров. Даже решение о вступлении в войну младотурецкое правительство приняло без обсуждения в парламенте. В государственном аппарате вновь воцарились безудержный произвол и взяточничество. Чиновники всех рангов обирали население в ходе разнообразных «кампаний реквизиций», призванных якобы обеспечивать нужды армии и фронта. В ходе таких кампаний у населения отбирали буквально все – одежду и дрова, даже такие далекие от военных нужд предметы, как лампы и женские чулки. В столице, а особенно в провинциях, полиция была всесильна, исчезло само понятие «неприкосновенность личности и имущества».

Младотурецкие триумвиры задавали тон в бессовестном ограблении государственной казны и в наживе за счет населения. Особенно отличился в этом фактический глава триумвирата Энвер-паша. У него появилось несколько дворцов и богатейшая загородная вилла. Все это было возведено за государственный счет. Энвер позволял себе раздавать крупные суммы из средств военного министерства своим приятелям. Огромные средства, взятые из казны, тратил на свои развлечения и официальные вояжи Джемаль-паша. Инспектируя флот, этот деятель возил с собой свиту в 200 человек. Примерно такой же эскорт, кутивший на государственные средства, сопровождал Джемаля в его поездке в Германию. Джемаль-паша не брезговал и крупными аферами, в частности спекулировал сирийским шелком. Когда эта история получила огласку, и в парламенте был поднят вопрос о его неблаговидном поведении, Джемаль-паша послал великому везиру и министру внутренних дел письма протеста, полные «благородного» негодования и наглых угроз своим противникам. В общем, младотурецкие диктаторы творили все, что хотели. Энвер-паша любил повторять: «Нет закона, создай закон!» Глумясь над идеей законности, младотурецкие лидеры проводили через полностью послушный им парламент все нужные для прикрытия их произвола решения.

Положение рабочего класса и крестьянства Османской империи в годы Первой мировой войны было неслыханно тяжелым. В стране возник острый недостаток продуктов питания, во многих районах население буквально голодало. Стоимость прожиточного минимума в 1917 г. возросла в 20 раз в сравнении с предвоенной порой. Между тем налоговое бремя в годы войны еще более увеличилось. Откупщики собирали ашар натурой. Сборы от этого налога целиком шли военному ведомству. Все дела, связанные с взиманием десятины, были тесно переплетены, как, впрочем и остальные мероприятия налоговых ведомств, спекулятивными махинациями. Десятки тысяч государственных служащих контролировали сбор налогов, не забывая при этом о собственном кармане. Стремясь компенсировать убытки от прекращения таможенных поступлений, Порта увеличила и ряд налогов, взимавшихся с податного населения в денежной форме.

Положение рабочего класса страны значительно ухудшилось еще и в связи с резким сокращением производства в некоторых отраслях промышленности, что привело к росту безработицы. Рабочие, как и горожане вообще, страдали в годы войны и из-за необычайного подорожания жилья. В Стамбуле, например, плата за жилье выросла с 1914 по 1918 г. почти в 20 раз. В провинциях она увеличилась в четыре-пять раз. Резко возросла стоимость топлива и воды. С 1917 г. хлеб, мясо, рис, бобы и сахар распределялись по карточкам, по крайне низким нормам. В обзоре, подготовленном осенью 1917 г. сотрудниками генштаба царской армии, была дана следующая картина жизни столицы империи: «Положение в Константинополе как с точки зрения продовольственной, так и санитарной становится с каждым днем все хуже и хуже вследствие главным образом острого кризиса в съестных припасах и их дороговизны. Почти все дешевые столовые, действовавшие, хотя и с грехом пополам, в прошлом году, будут закрыты на эту зиму… Все магазины съестных припасов находятся под контролем властей и сперва должны снабжать своих покупателей-мусульман, которые имеют привилегии перед другими… Нищих – множество… Многие госпитали должны были закрыться из-за недостатка аптекарских товаров, а между тем болезни и эпидемии свирепствуют в городе, особенно поражая бедный квартал». В провинциальных городах империи положение было еще более бедственным. Голод и болезни, недостаток воды и топлива делали жизнь населения страны, втянутой в войну политическими авантюристами, невыносимой.

Особенно обострились в годы войны национальные проблемы, отношение к которым лидеров младотурок выявило подлинную сущность их политики в национальном вопросе. Наглядно проявилась она в страшном избиении армян, организованном в 1915 г. Младотурецкое правительство, приступая к сознательному уничтожению армян, состряпало версию, согласно которой армянское население депортируется из районов постоянного проживания в глубинные области страны из «военных соображений». На деле же Энвер, Талаат и Джемаль, ставшие палачами армянского народа, задумали и осуществили акцию массового геноцида армян. Резня была осуществлена с неслыханной даже для абдулхамидовской поры жестокостью. Талаат-бей, занимавший пост министра внутренних дел, даже в официальных телеграммах не стеснялся говорить о том, что речь идет о полном уничтожении армян в Османской империи.

Избиение началось весной 1915 г. и продолжалось в 1916 г. Людей кололи штыками, топили в озерах и реках, сжигали и душили дымом в запертых домах, сбрасывали в пропасти, убивали после жесточайших пыток и надругательств. Сотни тысяч людей были под надзором военных властей и жандармов направлены из родных мест в Западной Армении в Сирию и Месопотамию. Имущество изгнанных армян турецкие официальные лица и немецкие офицеры скупали за бесценок. Колонны депортируемых, не имевших ни продовольствия, ни медикаментов, таяли с каждым днем по мере движения по пустынным и горным дорогам. Ежедневно тысячи людей гибли от голода и холода, жажды и болезней. Те же, кто добрался до назначенных мест, вновь столкнулись с голодом и эпидемиями. Полтора миллиона армян погибло в эти страшные месяцы. Лишь около 300 тыс. армян-беженцев нашли себе приют на Кавказе, на Арабском Востоке и в ряде других мест. Часть этой вынужденной эмиграции осела в Западной Европе и Америке. Трагедия народа, потерявшего едва ли не половину своих сынов и дочерей, была отмечена мужественным сопротивлением безоружного населения турецким войскам и жандармерии. Героически сражались с насильниками жители Вана, Шатаха, Урфы, Сасуна и многих других городов и сел. Самооборона Вана длилась около месяца и завершилась спасением ванских армян, которые получили помощь от частей русской Кавказской армии. Оценивая происходившие события, французский публицист Ренэ Пинон прямо писал, что «депортация армян – женщин, детей и стариков – была лишь коварно замаскированным смертным приговором».

Когда к державам Антанты присоединилась Греция, младотурецкие правители Османской империи распространяли действие закона о «депортациях» и на греческое население. Правда, греков не постигла страшная участь армян, но высылка греческого населения тоже сопровождалась вакханалией грабежа и насилия. Число греков-беженцев достигло 600 тыс. Большинство их со временем составили греческие общины в странах Ближнего и Среднего Востока и в США.

В арабских провинциях империи младотурки в годы войны жестоко подавляли любое проявление национальных чувств. В 1914–1916 гг. в ряде городов прошли судебные процессы над арабскими патриотами. Сотни людей были казнены, множество видных деятелей арабского национально-освободительного движения было заключено в тюрьмы или сослано. Джемаль-паша, который с началом войны стал командующим 4-й армией, расположенной в Сирии и Палестине, повсеместно заменил органы гражданского управления военными властями. Созданные Джемалем военные трибуналы сотнями приговаривали людей к тюремному заключению и ссылке. Часто людей казнили по приказам военных властей, а трибуналы выносили им смертные приговоры после их приведения в исполнение. Около 10 тыс. «подозрительных» было выслано из Сирии, Ливана и Палестины. Положение арабского населения стало еще невыносимее, когда отступавшая турецкая армия занялась массовым грабежом и разбоями.

Политика младотурок в национальном вопросе в годы войны обнаружила крайнюю степень великодержавного шовинизма. Реакционная сущность этой политики стала особенно очевидной в условиях тягот военного времени, когда все виды социальной несправедливости были для населения империи особенно невыносимыми.

Война предельно обострила внутренние противоречия в стане правителей Османской державы. Внутри партии «Единение и прогресс», которая хотя и представляла в основном формировавшуюся турецкую буржуазию, но не была социально однородной, в этот период обнаружились серьезные противоречия. Между Центральным комитетом и парламентской фракцией возникали острые противоречия по вопросам, касающимся характера функций и организации партии и вмешательства военных в политическую жизнь. На одном из партийных съездов младотурок в годы войны прошла даже резолюция о недопустимости вмешательства армии в политику, но Энвер-паша и его сторонники отнеслись к ней как к пустой бумажке. В парламенте была тоже группа оппозиционно настроенных депутатов-младотурок, которую возглавлял Ахмед Риза-бей. Но и этой группировке не удавалось обуздать произвол младотурецкого триумвирата.

Подавляя оппозиционные настроения, младотурецкий триумвират не гнушался ничем. Оппозиционеров высылали за пределы столицы или империи, их убивали тайные агенты репрессивных органов. Тайная «Особая организация» осуществляла широкие полицейские и шпионские функции. Она занималась проведением в жизнь и позорного закона о «депортациях». Созданная Джемаль-пашой тайная полиция, которая имела агентурную сеть во всех сколько-нибудь значительных городах империи, действовала в худших традициях эпохи «зулюма».

Жизнь страны в годы войны была целиком подчинена интересам кайзеровской Германии. Немецкие генералы и офицеры заняли в армейских частях ключевые посты начальников штабов. Генеральный штаб тоже возглавил немецкий генерал. Немецким военным было доверено и командование армиями, расположенными в районе Стамбула и проливов. Немецкие политики не считали нужным даже для приличия считаться с султаном и Портой. Для них правителями страны были члены триумвирата, в первую очередь Энвер. Под контроль немецких специалистов была поставлена и военная цензура. Даже султанские указы и фетва шейх-уль-ислама нуждались в визе немецкой цензуры. Немецкие советники, занявшие ключевые позиции в центральной администрации и экономических ведомствах, начали планомерно перекачивать в Германию продовольствие и сырье. Важнейшие отрасли экономики и финансы страны перешли под контроль Германии.

Уже военные операции 1915–1916 гг. показали, что поражение Османской империи неизбежно. На Кавказском фронте турецкие войска потерпели ряд крупных неудач. Особенно тяжелое поражение им нанесла русская армия в сражении у Сарыкамыша в конце 1914 – начале 1915 г. 90-тысячная армия турок была полностью разгромлена, потеряв убитыми и ранеными 70 тыс. человек. Русская армия имела постоянное военное преимущество и в последующих операциях. Не более удачно для турок складывались военные действия на Синайском фронте. Их попытка в 1915 г. занять зону Суэцкого канала закончилась неудачей. Турецким войскам, правда, удалось сорвать крупномасштабную англо-французскую операцию по захвату Стамбула и проливов летом 1915 г. Силы Антанты потеряли в ней 270 тыс. человек, а турки – 250 тыс. Успешными для турок были и военные действия на Месопотамском фронте. В начале декабря 1915 г. турецкие войска окружили крупную группировку англичан под Кут-эль-Амарой. После пятимесячного сопротивления гарнизон этого города сдался на милость победителей. В этой операции англичане потеряли 10 тыс. убитыми и ранеными и более 10 тыс. пленными. На Кавказском фронте между тем турецкая армия продолжала терпеть поражения. В 1915 г. русские войска захватили Эрзурум и Трабзон. В ходе одной только Эрзурумской операции турецкие войска потеряли 8 тыс. солдат и более 300 орудий. В целом положение турецкой армии к середине 1916 г. было тяжелым, турецкие вооруженные силы потеряли убитыми, ранеными и дезертировавшими около 500 тыс. человек. Восполнить эту цифру было практически невозможно, поскольку ежегодный призыв резервистов составлял не более 90 тыс. человек.

Дезертирство в султанской армии приобрело невероятные размеры и формы. Корпуса, отправлявшиеся весной 1917 г. на фронт, теряли на пути к театру военных действий до 40 % личного состава. В армейских частях была масса случаев членовредительства и самоубийств. Дезертиры часто создавали четнические отряды. Борясь с дезертирством, власти проявляли большую жестокость. Бывали случаи, когда одних дезертиров вешали в назидание другим. Когда же местное население отвечало на это бунтами, карательные отряды сжигали целые села.

Весной 1917 г. английские войска захватили Багдад и начали движение к Палестине. Пытаясь выправить положение на Месопотамском фронте, турецко-германское военное командование летом 1917 г. создало здесь ударную группу «Йылдырым» («Молния»), на которую была возложена задача выбить англичан из Багдада. Операция эта заранее была обречена на неудачу, так как по численности английские войска превосходили группу «Йылдырым» почти в пять раз, а по мощи артиллерии – в два раза. В ноябре – декабре 1917 г. англичане перешли в наступление и захватили Газу, Яффу и Иерусалим. Группа «Йылдырым» потеряла около трети личного состава и половину орудий. На Кавказском фронте русские войска продолжали сохранять преимущество.

Летом 1916 г. непрекращавшиеся распри в среде лидеров младотурок и их приспешников вылились в неудачную попытку государственного переворота. Его подготовил летом 1916 г. один из подручных Энвер-паши, Якуб Джемиль, отпетый негодяй и насильник. Не получив от своего патрона более высокого поста в армии, он стал интриговать против Энвера с помощью Талаат-паши и других деятелей из младотурецкой верхушки. Тогда Энвер-паша, решив удалить ставшего опасным Якуба Джемиля, поручил ему диверсионную акцию против англичан в Иране. В ответ Якуб Джемиль начал готовить переворот, разместив своих людей в гостинице «Масаррат», находившейся напротив военного министерства – резиденции Энвера. Но тому вовремя стало известно о подготовке путча. Якуб Джемиль и его люди были схвачены. Следствие по делу заговорщиков показало, что на суде могут всплыть многие компрометирующие триумвиров факты. Судебное разбирательство свели к минимуму, Якубу Джемилю вынесли смертный приговор, который был немедленно приведен в исполнение. Путч провалился, но противоречия в стане правителей империи, породившие его, продолжали лихорадить политическую жизнь в столице.

В этот период на развитие событий во всем мире стали оказывать воздействие революционные события. Уже Февральская революция 1917 г. оказала большое влияние на народные массы Османской империи, резко усилив антивоенные настроения в армии и на флоте. Под влиянием победы Великого Октября в Османской державе получили распространение популярные в народе лозунги прекращения войны, борьбы за мир, хлеб и свободу. В больших городах начали появляться революционные воззвания, в которых пропагандировались лозунги мира и свободы. В феврале 1918 г. руководитель первых турецких коммунистов Мустафа Субхи начал нелегально издавать газету «Ени дюнья» («Новый мир»). Большую роль в пропаганде идей мира и свободы сыграли многочисленные турецкие военнопленные, которым Советское правительство разрешило возвратиться на родину.

После победы социалистической революции в России практически был ликвидирован Кавказский фронт, ибо десятки тысяч русских солдат покинули боевые позиции. У правителей Османской империи появилась возможность проявить мирную инициативу, но они предпочли новую военную авантюру – вторжение в Закавказье. Этот безрассудный план лидеры младотурок попытались осуществить в тот момент, когда Османская империя, потеряв в боях 600 тыс. человек, лишилась огромной части своих владений – Хиджаза, Южной Палестины, большей части Ирака. Брест-Литовский договор от 3 марта 1918 г. устанавливал мир между Османской империей и Советской Россией, но правительство младотурок беззастенчиво нарушило его интервенцией в Закавказье. В конце апреля 1918 г. турки захватили Карс и Батум. Агентура Энвер-паши активно действовала среди горцев Северного Кавказа. 15 мая 1918 г. турецкие части заняли Александрополь (ныне Ленинакан), 15 сентября захватили Баку. Оккупанты устроили в Баку кровавую резню.

Военная авантюра турок в Закавказье облегчила действия англичан в Месопотамии. В сентябре – октябре 1918 г. английские войска захватили Дамаск и Халеб, подошли к Мосулу. В этих боях было пленено 75 тыс. турецких солдат, тогда как потери англичан составили 5 тыс. человек. В руки англичан попало много турецкого оружия, в том числе 360 орудий. В сентябре союзники начали наступление на Салоникском фронте и вскоре добились капитуляции Болгарии. Османская империя была отрезана от ее союзников. Давно назревавший политический кризис привел к отставке кабинета министров. Новое правительство, в которое вошли и некоторые видные деятели партии младотурок, начало искать пути к мирным переговорам с державами Антанты. 30 октября 1918 г. на борту английского крейсера «Агамемнон» в заливе Мудрос было подписано перемирие.

Мудросское перемирие обязывало Османскую империю без всяких предварительных условий сложить оружие и сдаться на милость победителей. Турецкая армия подлежала немедленной демобилизации, а флот должен был быть передан союзникам. Перемирие не только зафиксировало оккупацию союзниками арабских земель, но и определило их право оккупировать любые иные важнейшие военно-стратегические и экономические центры страны. В распоряжение держав Антанты перешли все железные и шоссейные дороги, транспорт, запасы топлива и продовольствия. Османская империя приняла на себя обязательство уступить все занятые турками территории в Закавказье войскам Антанты. Проливы были открыты для флота союзников, а форты Дарданелл и Босфора были заняты войсками победителей.

Это был крах Османской империи. В ночь на 3 ноября члены триумвирата и другие лидеры младотурок бежали на германском военном корабле в Одессу, а оттуда пробрались в Германию. Партия «Единение и прогресс» объявила о самороспуске. Турция стояла на пороге нового этапа своей истории.