Ростовцев, практикующий маг и экстрасенс вновь окинул взглядом пространство своего кабинета. «Ну, потратился», — подумал он, — «зато не в подвале. От метро близко, людям удобно ездить». Алексей Александрович вспомнил времена, когда он занимал столик в зале книжного магазина, торгующего эзотерической литературой и магическими причиндалами. Вспомнил свой подвальчик при тепловом пункте в здании на Садовнической набережной, где он проводил дни и вечера, чтобы как можно меньше бывать дома, наполненном злобном шипением тещи.
Из-за нее он старался приходить, когда старая грымза, насмотревшись телевизора, закрывалась в своей комнате, откуда тянуло старушечьей вонью и злобными эманациями не совсем здорового разума.
Алексей Александрович невесело усмехнулся, все выходило по поговорке — «Сапожник ходит без сапог». Изрядную долю его клиентов составляли мужчины с подобными проблемами. Он снабжал их защитно-корректирующими устройствами, а особо надежным за хорошие деньги предлагал устройства поглощения энергии для «гашения» не в меру ретивых теток. Безусловно, радикально эти меры не помогали, но определенное облегчение приносили. Клиентура у Ростовцева была, причем большую часть ее составляли люди, пришедшие по рекомендации клиентов мага.
Понятно, что никаким магом, в старинном понимании этого слова, Алексей Александрович не был, духов не заклинал, в пропасть, подобно героям Кастанеды не прыгал, материализацией предметов не занимался.
Ростовцев обладал хорошо развитой интуицией, дополненной вторым зрением, неплохо владел НЛП, был разработчиком интересных устройств из области генераторов торсионного поля, знал жизнь, обладал практической сметкой, что вполне хватало для того, чтобы в нем признали человека обладающего могучими сверхъестественным способностями даже ярые сторонники европейской и толтекской магии.
К чести Алексея Александровича, он никогда не ездил по ушам клиентов, нагружая их именами демонов и ангелов, не требовал слепой веры в собственную исключительность, не злоупотреблял высоконаучными терминами. Дела его шли потихоньку, медленно, но уверенно набирая обороты.
Ростовцев еще раз оглядел свой кабинет, с сожалением подумав, что новое место еще должно «нагреться», чтобы начать оправдывать вложенные в него средства.
Алексей Александрович не ждал никого из своих постоянных посетителей, телефонных звонков не было. Новые люди могли прийти только случайно. Ростовцев решил посвятить день подбору модулирующих сигналов для торсионных излучателей. Эти же сигналы неплохо действовали и в виде скрытых вставок в музыке, заставляя людей делать то, что хотел от них разработчик метода.
Внезапно зазвонил телефон. Алексей Александрович мгновенно выбросил вперед руку и схватил трубку.
— Слушаю вас, — произнес он.
— Здорово, Ростовцев, — проорал голос в трубке.
— Здорово, Алик, — ответил он.
А про себя подумал: «Вот ведь принесла нелегкая».
Его отношения с Альбертом Петровичем Бухиным, следователем городской прокуратуры, нельзя было назвать простыми и приятными. Алик периодически возникал у Ростовцева, разговаривал о политике, автомобилях, женщинах. Говорил бы и о футболе, если бы Алексей не выдал ему прямо в лоб, что не понимает что хорошего в том, что куча мужиков в трусах бегает за мячиком. Бухин рассказывал сплетни и анекдоты, байки, которые циркулировали в его учреждении, расспрашивал об астральных влияниях и о том, чем дышат люди, обращающиеся в центр магии. Ростовцев плел всякую ахинею, поил следователя коньяком, при этом лишь делая вид, что пьет сам.
Алика это вполне устраивало. Он напивался, рассказывал о скотине начальнике, обещал помощь в решении трудных дел, если таковые возникнут. Алексей Александрович понимал, что, в общем-то, его хотят крышевать, но благодаря его заезженному, но эффективному способу обороны, называвшемуся «чего взять с блаженного», Ростовцев довольно успешно избегал добровольно-принудительного вступления в общество неформально оберегаемых этим грозным учреждением, и соответственно не платил дани. То, что Бухин служил передаточным агентом между сторонами, было видно даже невооруженным глазом. Было ясно, что, если бы он видел выгоду в этом, то подмял бы под себя центр Алексея. Но Ростовцев нужен был Бухину свободным и независимым, отчасти из-за того, что тот умел поддержать непринужденную, почти дружескую беседу, отчасти из-за того, что Алик нашел таки способ обложить Алексея Александровича данью, требуя консультаций у «астральных покровителей» мага.
— Давненько не звонил, Алик, — продолжил Ростовцев.
— Да брось… Смылся, не сказал куда.
— Да я же не прячусь. Работа такая — быть на виду. Телефон в последней рекламе нашел?
— Обижаешь, Алексей. Хорош бы я был, если бы все из газет узнавал, — ответил Бухин. — Я тут мимо еду, не против, если заверну на огонек.
— Пожалуйста, офис 336 подъезд 29.
— Да знаю, — как-то устало отозвался следователь. — Буду через 5 минут, я уже на Пролетарке.
— С нетерпением жду, — сказал Ростовцев и отключился.
Бухин был хорошо упакован: дорогой костюм, швейцарские часы за три штуки баксов, черная А4, вкупе с надутой, важной физиономией придавали ему вид чрезвычайно уверенный, вальяжный вид.
Иногда Ростовцева подмывало спросить, откуда это великолепие у скромного следователя с бюджетной зарплатой.
По правде, говоря, Алик выглядел, как натуральный бандит, не хватало лишь галтяки на шее. И «братва», и менты отличались Ростовцевым из серой массы по особой, прямо таки нечеловеческой задумчивости и серьезности. Вплотную к ним примыкали пожарники и таможенники, тоже прячущие свою трехкопеечную простоту за крайней озабоченностью.
Алексей Александрович давно уже не видел особых различий между бандюганами и теми, кто был призван защищать мирных обывателей от них, те и другие «чесали» мирных обывателей почем зря. Манера работы с «населением» была в общем похожей: запутать и запугать, но у милицейских к ней добавлялась бесконечная гордость и самоуважение в купе с презрением к собеседнику. И те, и другие могли организовать простому смертному серьезные неприятности. И те, и другие жутко боялись: бандюганы — ментов, менты — ССБ, которая рыла землю носом в поисках уклоняющихся от уплаты в милицейский «общак» налога на дополнительные услуги населению.
Были и еще нюансы: если «быки» давили матом и брали нахрапом, то джентльмены из органов внутренних дел старались не употреблять бранных слов, используя вместо них милицейско — канцелярский жаргон, и не допускали даже намека на незаконность своей деятельности по сбору средств у предпринимателей.
Однако сегодня, Бухин сегодня выглядел немного пришибленным, задерганным и крепко напуганным, что делало его похожим на дауна. Даже огромное, рыхлое, пивное брюхо следователя, казалось, боязливо съежилось.
Он и так не был эталоном ума, но признаки крепкой взбучки, гасили последние проблески интеллекта на лице.
Алексею Александровичу, на мгновение показалось, что Алика выкинули из органов, не то за пьянку, не то за полное несоответствие занимаемой должности.
— Вау, сколько лет, сколько зим, — произнес Ростовцев дежурное приветствие.
Мужчины обнялись.
— Здравствуй, Алеша, — ответил Бухин. — Ты я вижу, тут неплохо так устроился.
— Да уж… — сокрушенно произнес Алексей. — Как вспомню, сколько денег угрохано… А народ, до сих пор по привычке на старый адрес приходит.
Ростовцев обвел рукой пространство офиса с его жалюзями и перегородками из металлического профиля и белого пластика, немного непривычное после подвальных катакомб с магистралями из ржавых труб большого диаметра и торчащими во все стороны вентилями в прежней точке дислокации.
— Да ты шикарно живешь, как большой, — сказал Бухин, из вежливости повертев головой по сторонам. То место тоже хорошее было, жалко. Привык… Ступеньки только были неудобные. Как идешь, так и думаешь не на*бнуться бы.
— Особенно когда наверх, — вставил Ростовцев.
— Намекаешь? — спросил следователь. — Я завязал. Уже месяц не пью.
— Дни стали короткими и скучными, вечера дома длинными и пустыми… — прокомментировал Алексей.
— И все-то ты, колдун, знаешь. Знаешь, наверное, с чем пожаловал.
— Обижаешь, начальник. Догадываюсь, что получил пистон от шефа за очередной «висяк». Дело хоть стоящее?
— А как ты… А впрочем, неважно.
— Как я узнал? Да вид у тебя взбледнувший. Зашел, — и сразу к делу. Хоть бы ради приличия дал бы себя по офису провести. Ладно, присаживайся, в ногах правды нет.
Ростовцев чуть ли не силком усадил Алика в кресло для посетителей.
— Да, дело серьезное, — произнеся это, Бухин насупился, вцепился в подлокотники. — Кто-то среди бела дня убивает людей.
— Ну и что? Вот удивил, — усмехнулся Ростовцев, устраиваясь за рабочим столом напротив. — Сколько там по статистике трупов в день образуется от противоправных действий лиц и групп граждан? 80? 100?
— Это другое дело. Тут стреляют прямо на улице, в людных местах, — следователь не заметил насмешки. — Убивают исключительно пожилых женщин. Почерк очень характерный — разрывная пуля крупного калибра в голову. Вчера убили десятую жертву.
— Начальник сильно ругается, — неопределенным тоном произнес Ростовцев.
— Да, нет — как-то растеряно ответил Алик. — С чего ты взял. А еще колдун, однако.
«А ты дубина стоеросовая притворяться совсем не умеешь» — произнес про себя Алексей Александрович.
— Значит, душа болит за безвинно погубленных теток?
— А тебе такой документ, как Уголовный Кодекс знаком? Как классифицируются такие действия, знаешь?
— Ну что вы, гражданин начальник, я так, треплюсь для поддержания разговора. Как же можно против Уголовного Кодекса, — Ростовцев улыбнулся.
— Да не о тебе речь. И вообще, хорош прикалываться. Дело действительно серьезное.
По тону чувствовалось, что следователь прокуратуры теряет терпение.
— Ладно, давай серьезно. Что за оружие установили?
— Нет.
— Убийцу кто-нибудь видел?
— Свидетели в показаниях путаются. Один описывает его как толстого, другой как худого. В росте тоже разночтения. Лица никто не видел.
— Так может убийцы разные?
— Типун Ростовцев тебе на язык. Ты еще банду придумай, которая старух убивает. Мало у нас ОПГ и всякой заказухи. Ты что не в курсе, что с самого высокого кресла нашего ведомства было объявлено, что в основном, с оргпреступностью у нас покончено? Нет, Алексей, ты подумай, может это молдаване или таджики.
— В смысле, найди, кого из таджиков можно притянуть под это дело? А родственников проверяли?
— Да, все чисто, алиби железное.
— А есть ли что-то общее между убитыми? Работали вместе, в одну поликлинику или кружок революционной песни ходили?
— Нет, разные районы города. — Бухин поскреб в затылке. — Ну, возраст примерно одинаковый. От 50 до 60. Образование среднее или средне-специальное. Все работали на производстве или в обслуживании. Тетки простые, звезд с неба не хватали. Обычные, каких много. Соседи характеризуют положительно: не пили, не курили, здоровались, были энергичными и деятельными.
— Не привлекались, на учете не состояли, — продолжил Ростовцев.
— Нет. Кое-кто был. Кто обращался в поликлинику к психоневрологу. Кто в Соловьевку, кто на Сокол или в Кащенку.
— Они жили с родственниками?
— Да, все убитые женщины жили со своими дочерьми.
— А мужья у них были? У теток застреленных.
— Были. Умерли.
— А у любящих дочек?
— Да, мужички скромные, ничем не примечательные. Зарабатывают мало, потому, что жить не умеют. Интеллигенция задрипанная.
— И это дает нам 10 крепких подозреваемых, в лице любящих зятьев.
— Я тоже так думал поначалу. Но ведь все убиты из одного оружия. Одинаковыми самодельными пулями, — дробь «нулевка», залитая эпоксидной смолой в пластиковом контейнере. По составу эпоксидный клей идентичен. От партии к партии состав меняется, но технический отдел единодушно утверждает, что все 10 зарядов были залиты смолой из одной замеса.
— Лучше бы они сказали калибр и марку оружия. А заодно и стрелка… Может заказуха?
— Может… Такая возможность не исключается. Но, по правде говоря, предполагаемые заказчики народ хлипковатый для того, чтобы к кому-нибудь серьезному обратиться. И вообще они какие-то странные, не от мира сего: радиоинженер, писатель, физик, лингвист, химик… Ну, и тому подобное. Живут бедненько…, - Алик усмехнулся, видимо вспомнив набитую мебелью и техникой, подвергнутую евроремонту собственную квартиру, — но чистенько. Короче, крутили их, вертели, но ничего против не нарыли. Похоже, всех связывает этот стрелок — ликвидатор старух. Что уж он повадился… — Бухин замолчал.
— Мне нужны дела.
— Прокуратура все объединила.
— И ты теперь за всех отдуваешься?
— Угу, — ответил Алик.
— Ладно. Давай список фигурантов, адреса, места работы, протоколы осмотра мест преступления, протоколы допроса свидетелей, баллистическую экспертизу, протоколы химического анализа фрагментов метательных зарядов. Можешь отксерить у меня, — подытожил Ростовцев.
Внутри Алексея что-то тоскливо сжалось. Пронеслась мысль: «Ведь только копир порошком заправил. А тут этот хрен с горы».
Алик Бухин работал основательно, копируя практически весь, толстый том уголовного дела. Алексей Александрович тихо зверел, но держал улыбку на лице, как стойкий оловянный солдатик. Он утешался тем, что клиентов в этот день не было, так что день был потрачен не совсем впустую, а пошел в зачет добровольно-принудительной помощи органам дознания. Наконец, Алик закончил свой тяжкий и практически бесполезный труд.
Бухин был на это мастер. Одним из его профессиональных умений, помимо удержания на лице важной мины, было умение расшивать чужие дела и сшивать из них свои собственные, а еще ксерить документы, заверяя копии своей красивой, витиеватой подписью.
Ростовцев с тоской посмотрел на стопку бумаги, подумал о напрасно изведенном порошке и листах офисной Data Copy 95 % белизны.
— Ну, ты гигант, — произнес он, когда Бухин вручил ему свое творение.
— Да мне что, — ответил Алик, корча уморительную рожу, — читать-то тебе.
— Слава Богу курсы скорочтения окончил.
— Алексей, ты можешь это не штудировать, у каждого свои методы. Главное, найди мне, колдун, убийцу. И помни, материалы только для тебя.
— Яволь мейн генерал, — ответил Ростовцев, притягивая к себе копии документов. — Надеюсь, у тебя не скоро подобный трабл снова образуется.
— Алексей Александрович, ты меня очень обяжешь.
— Ну что ты, — делано засмущался Ростовцев. — Ведь это моя работа, помогать людям… Раньше, чем через неделю, за результатом не обращайся.
— Конечно, конечно, дело серьезное. Уже ухожу, заранее благодарен, — чуть ли не кланяясь, ответил Бухин.
Следователь пожал Алексею руку и мгновенно испарился, чтобы не мешать. Ростовцев грязно выругался и сел за просмотр.