Обычно в нашем профилактории царит тишина. Космонавты поселяются сюда лишь перед испытаниями, требующими особо строгого режима. В другое время они здесь только питаются да в свободную минуту забегут просмотреть свежие газеты, журналы, поиграть в бильярд, посмотреть телепередачу. Случается, что в профилактории появляются и наши гости: ученые, конструкторы, инженеры, врачи.

Я уже рассказывал о приездах товарищей из ВВС и ученых-медиков, о визитах Главного конструктора, его коллег и помощников.

Побывали у нас и руководители ЦК ВЛКСМ, в том числе и первый секретарь ЦК ВЛКСМ тов. С. П. Павлов. Человек большого обаяния, прекрасный оратор и рассказчик, Сергей Павлович Павлов не раз выступал перед космонавтами и нашими сотрудниками. У него прямо-таки художественное умение передавать то, что он видел, то, в чем он убежден. С большим удовольствием слушали его наши товарищи. Встреча с вожаками комсомолии — всегда праздник для нашей молодежи. Центральный Комитет ВЛКСМ взял шефство над космонавтами. Что ни говори, а космос-то штурмовать молодым.

Запомнился космонавтам приезд министра обороны Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского. Было это вскоре после исторического полета Ю. Гагарина.

Из Генерального штаба нас предупредили: министр прибудет вечером. За короткое время предстояло многое сделать.

К нам приехали Главнокомандующий ВВС Главный маршал авиации К. А. Вершинин, его заместитель Маршал авиации С. И. Руденко, член Военного совета ВВС Н. П. Каманин и другие. Главнокомандующий встретил министра докладом и представил собравшихся.

Это была не официальная встреча. Главком, упомянув об успехе первого космического полета, повел речь о «нерешенных вопросах». И это примечательно. Главный маршал авиации говорил о предстоящем.

Выступил генерал-полковник авиации А. Г. Рытов. Выступали и другие — врачи, инженеры. Все били в одну точку: что предстоит сделать для того, чтобы успешно осуществить намеченный на ближайшие месяцы очередной и еще более сложный полет человека в космос. Выступил Юрий Гагарин.

Герман Титов в этот вечер почему-то был более обычного задумчив и молчалив. То ли он все еще старался осмыслить сделанное своим предшественником, то ли загадывал, каким же будет его полет и скоро ли наступит тот долгожданный миг, когда взревут двигатели и можно будет сказать: «Началось!» Видимо, эти мысли и чувства одолевали Космонавта Два.

С того вечера мы не разговорили с Германом о том, что облегчить ожидания полета можно только большой работой. И всякий раз Герман, улыбнувшись, говорил мне:

— Готовлюсь, готовлюсь, Евгений Анатольевич! Но ждать все-таки не так просто… Поймите же. Душа-то живая…

Да, мы хорошо понимали все. Заботясь о «душе живой», многократно проверялось и отрабатывалось все то, что касалось предстоящего события.

Министр обороны внимательно слушал. Мы не знали, одобрялись ли министром наши суждения. Все выяснилось, когда Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский обвел собравшихся чуть улыбчивым взглядом и заговорил:

— Прямо скажу, сегодняшний разговор понравился мне. Прежде всего тем, что он деловой. Конечно, мы от души радуемся нашей всемирно-исторической победе в космосе. И тут, думаю, сам победитель, которому мы воздаем должное, — министр повернулся к Гагарину, — не пожалуется на недостаток добрых слов. Но нельзя забывать, ради чего, ради каких целей наш советский народ, наше правительство занимаются и будут впредь еще более развивать это нелегкое и, прямо скажем, экономически дорогое дело.

Министр говорил, что это делается не ради славы и сенсации. И не потому, что на земле нам стало тесно или тяжело дышится.

— Нет, советским людям на своей советской земле привольно. Но человек не может вечно оставаться прикованным к своей колыбели — Земле. Он должен взглянуть: что же там дальше, выше? Он должен это «дальше и выше» поставить на службу опять-таки человеку. Он обязан управлять многими явлениями природы, чтобы сделать жизнь прекрасной, а людей по-настоящему счастливыми.

Маршал посмотрел в окно, за которым уже сгущались сумерки.

— А то, что на ниве науки первую борозду нередко доверяют прокладывать военным, — подчеркнул министр, — не должно никого смущать. Правда, в стане наших недругов часто слышатся вопли: «Русские военизируют космос. Какая это наука?» Что сказать этим господам? Да, мы самоотверженно штурмуем космос. Делают это все советские люди: и гражданские, и военные. У нас никого не удивляет то, что научные мирные, невоенные дела партия и народ поручает военным людям. На то есть основания: люди эти по своим моральным и деловым качествам достойны столь высокого доверия. Этим доверием надо дорожить, его оправдывать.

Министр обороны вспомнил некоторые примеры из истории, когда воины России прославились не только в сражениях с врагом, но и при штурмах крепостей науки.

Макаров, Лазарев, Пржевальский, Беринг, Лаптевы — имена военных людей, с которыми связаны большие открытия, кругосветные путешествия, неимоверно трудные экспедиции.

— На очень нужное и благородное дело посылает страна и вас, дорогие товарищи, — обратился министр к космонавтам.

Они сидели присмиревшие и, как мне казалось, ждали подходящего момента для более откровенного разговора с министром.

Я не ошибся. Когда после ужина все поднялись наверх, в зрительный зал, космонавты тесным кольцом окружили маршала. Он предложил им посидеть в соседней уютной комнате отдыха.

Космонавты остались очень довольны этой беседой. Им удалось доложить министру все, о чем думали и чем жили в напряженные дни подготовки ко второму полету. Разговор касался и тренировочной аппаратуры, и программы обучения, и спортивных сооружений, и быта, и многого другого.

Кончился тот памятный весенний вечер тем, что все, собравшись в зрительном зале, по предложению космонавта парторга Павла Романовича, спели несколько наиболее популярных песен.

Мне пришлось сесть за пианино. В раскрытые окна разнеслись знакомые мелодии, в которых слились воедино голоса и увенчанных сединами военачальников, и молодых космонавтов, и врачей, инженеров, методистов, которые готовят их к самой молодой, но уже популярной и многообещающей профессии.