Вершины кустов солнце озаряет, В его лучах купаются сопки. Тебе, Билибино, я посвящаю Из сердца чисто льющиеся строки. Тот мотив мне тундра навеяла, кстати, В чьих зеленых просторах тонет небосвод, Где в нотный стан по тихой водной глади Рисуют чайки строчки новых нот. Мне тот мотив навеял ветер в трубах, Скрипучий снег и утренняя тишь, Когда в сугробах, как в песцовой шубе, По самый нос укутанный стоишь. Я уловил его в распадке синем Сквозь дым костра, под звездный дождь во мгле. И те слова, что нашептал любимой, Билибино, город мой, я повторю тебе!

Вглядитесь, люди, в этот город, В его горящие огни. Ему лишь полста, он так молод, Здесь край невинной чистоты. Такой вы край найдете вряд ли, Такую тишь и красоту. Чукотка – фея в ярком платье, Пушицу выстлала в лесу. Отцвел кипрей лиловым цветом, Туман над сопками висит. Такой природы нигде нету, Здесь с нами ветер говорит. Багрянцем окропились листья, Поспели ягоды в траве. В другие страны летят птицы, Туда, где жарко в сентябре. Ночами в небе стала виться Ультрамариновая вуаль, Кто уезжает, тем пусть снится За северным раздольем даль. Вся тундра скоро нарядится В пушистый, мягкий белый снег, Пока ж евражечка резвится, Из рук людских вкушая хлеб. Живет Билибино и дышит Под мирным небом над землей. Когда-нибудь на наших крышах Журавль совьет гнездо весной. Забыть наш город невозможно. От женщин взгляд не оторвать. Они прекрасны, грациозны: Портреты можно с них писать. Вновь Чукотка нарядилась в краски: Багровый, желтый, рыжий цвет. Осень – волшебница из сказки, С ней никому сравненья нет! Здесь, за Полярным кругом, Где девять месяцев зима, Снежинки не тают на ладони, От ветра гнутся дерева. Здесь в сентябре замерзнут реки, Утихнет синяя вода. Заснет природа в томной неге, И будет солнца ждать земля.

Мы в отпуска с Чукотки улетаем В июне и июле, редко – в месяц май. Почти всегда в дорогу провожает Цветок любимый – нежный иван-чай. Покрылись сопки радостным румянцем, А это значит – пора! – так и знай, Что там зацвел красавец наш чукотский, Весьма с зарею схожий иван-чай. Вот сопка Безымянная пылает, А там сопка Любви. Орбита, примечай, Как пышною короной увенчает Наш город несравненный иван-чай. А если летом дома остаемся, Он с радостью в тундре нас встречает. С тобой мы никак не разойдемся Чукотский парень, славный иван-чай.

Лесами сопка вздыблена. Такой простор вокруг, Что смотришь на Билибино – Захватывает дух! Зеленый стланик стелется Ковром из муравы, И нам даже не верится, Что на Чукотке мы. Здесь солнце очень яркое Сияет день-деньской. И так обоим жарко нам, Как летом под Москвой. Тропинки мимо лиственниц По сопке вверх бегут… Не зря ее билибинцы Сопкой Любви зовут. Лесами сопка вздыблена. Такой простор вокруг, Что смотришь на Билибино – Захватывает дух!

О Чукотке понаслышке зная, Говорили мне не раз соседи: – Пусть туда другие уезжают, В этот край морозов и медведей. Пусть коротким летом здесь не жарко, Далеко до юга, прямо скажем, Но зато тут солнце светит ярко И ночами не заходит даже. Пусть зимою холод донимает, И метели вечно хороводят, Пусть они дороги заметают – Люди здесь по золоту ведь ходят. Пусть ветра колючие здесь воют И весною не цветут мимозы. Но, ей-Богу, совсем не жалею, Что тепло сменил я на морозы.

За Полярным кругом, среди сопок, Городок Билибино стоит. «Маленький оазис на Чукотке» – Про него вся пресса говорит. Сопками с заснеженной вершиной Окружен родной наш городок. Уехав, вновь хочешь в край любимый – Здесь побыть хотя б один денек. Чтоб увидеть серые домишки, Спящие в морозной тишине, Чтоб услышать, как кричат мальчишки, На коньках катаясь на катке. Мрак ночной на город опустился, Фонари в тумане вдоль дорог, За Полярным кругом приютился Дорогой мне, сердцу, городок.

В белом царстве Севера – На земле чукотской – Золотистым веером, Как проспект московский, Городок Билибино Светится в ночи. Снегом запорошены Улицы и сопки – Сердце почему-то Радостно стучит. Ровесник мой, рожденный На седой Чукотке, – Городок Билибино Светится в ночи. Здесь ребята сильные, Не страшит их холод: Сказочная «атомка» Встала из мечты. Девушки красивые, Парни боевые Строили здесь город – И теперь Билибино Светится в ночи. Я иду по городу Золотого края, Все в нем мило-дорого – Куда ни взгляни! Я иду по городу, Песню напевая – Городок Билибино Светится в ночи!

Веками здесь свирепствовал мороз, По-волчьи выли пурги и метели. И надо ж – человека Бог занес – В долине строить город захотели. А человек – он в мире властелин, Ему любые трудности покорны, И вот уж в тундре первый клин — И руки заработали проворно. Поднялся дом из сказки в вышину, И закачали кронами антенны, И лайнеры увозят на борту Билибинских морозов хризантемы. Мороз такой – хоть глаз коли – туман. На атомку машины мчали людей. Чтобы на века построить нам Наш город, город будущего, город огней.

Уже все кругом побелело, И лужу упрятал мороз. И душу тоска одолела – Мне осени жалко до слез. Еще до конца не созрела На выпуклых сопках тайга. И стланик, пригнувшись несмело, Стоит на упругих ногах. Трава только чуть побледнела, И тундра застыла в соку В нарядах своих обедневших, И рощи к себе не влекут. Стоят, зеленея под снегом, Листвою звеня, тополя. Осенней не тронута негой, Затихла живая земля. Но пусть тропы скрыла пороша, Пусть речка оденется в лед… Я верю прогнозам хорошим, И пусть бабье лето придет! А у нас в июле еще льды – Не спешим проститься с холодами. Ты мне чаще, милая, пиши, Чтоб с тобой не стали чужаками. Знаю я, порой бывает здесь тепло И идут по морю ледоходы. Даже ночью может быть светло – Такова Чукотская природа. Здесь дрожат деревья на ветру. В основном – нелетная погода. Нас совсем не балует жара, И зима лютует по полгода. Но здесь небес такая синева – Там у вас такой ты не увидишь. Здесь лежат на сопках облака. Здесь народ, который не обидишь. На Чукотке, в вечной мерзлоте Не растут цветущие каштаны. Но растут в печальной красоте Лиственницы гордо и упрямо.

Когда мы встретились с тобою, Лежал в снегу еще Айон. Не знал я, что моей судьбою Когда-нибудь вдруг станет он. Не знал я, что тебя там встречу, Что на краю земли найду И в августовский синий вечер Я на крыльцо твое взойду. И с той поры, как в сказке давней, Волшебным хмелем опьянен. …Недаром помнится всегда мне Наш остров северный – Айон.

Анюй. Июнь – начало лета. Неделю здесь уже сижу. Сейчас жара на юге где-то, А я от холода дрожу. Электроплитка еле греет, И пар выходит изо рта, Рука от холода немеет. Напрасна о тепле мечта! Кружатся в воздухе снежинки, И еле видятся дома. Покрылись лужи тонкой льдинкой… Неужто вновь пришла зима?

Лето – дороги заболочены. Зима – пути все запорошены. Сегодня я скажу лишь ей одной: Мне Север тоже край родной. Туман повис, и вечер хмурится. Я как во сне. Мне будто чудится: Стучит сапожками по лестницам – Спешит билибинка ко мне. А надо мною небо звездное. Быть может, время даже позднее. И в вашем доме свет погас, А я жду вас. А я жду вас… Хмурится пусть небо северное, И дождик омывает улицы. Но для тебя я с нашей атомной В ладонях искры принесу.

Билибино – город на Чукотке родной… Билибино – город за полярной чертой. Билибино – город и впрямь золотой, Билибино-город, будь всегда молодой. А Чукотка – край тундры, ты был белым пятном, Но пришел россиянин – все сменилось кругом. И не сразу давалась тайна рек и земли, Но Октябрь наступил лишь, как зажглися огни. Шли геологи тундрой, на Чириней не дошли, На немного ошиблись – на Караль забрели, Остановились, поверив, на удачу в пути, И богатство открылось на чукотской земле. Были горы глухими, лишь олень пробегал, Появился геолог, край ожил, засверкал, Задымились костры, проходились шурфы, А потом за работу принялись горняки. Ты начался с Караля, Кепервеем не подвел, А потом Энмынвеем за собою увлек, И раскрылся Эгиль, зазолотила Майны… Далеко на Иннахе загорелись огни. Билибино – город на Чукотке родной. Билибино – город за полярной чертой. Билибино – город и впрямь золотой, Билибино-город, будь всегда молодой.

Пожелтели соседние сопки, Пламенеет багрянцем листва. За тропинкой лесною в сторонке Голубика синеет едва. Но в распадке, у сопки поближе, Этой ягоды целая рать! Знай себе наклоняйся пониже, Если хочешь побольше собрать. А на каждой открытой полянке Посреди низкорослых кустов Затаились до времени шляпки Долгожданных осенних грибов. Пахнет стланик душистой смолою, И задумался лес в тишине. Лишь евражка засвищет порою, Да стрижи промелькнут в вышине. С каждым днем за дождями косыми Блекнут краски осенних ветвей… Хоть люблю бабье лето в России, Мне в Билибино осень милей.

Опять погода переменчива – То солнце жжет, то дождик льет. И туч стада с утра до вечера По небу бродят взад-вперед. То наползет туман от Кэпэра, То ветер с сопки налетит. То тундра ливнем заштрихована, То в полной ясности Орбита. А нам до чертиков наскучила Жизнь неустойчивая та. Дожди, туманы, ветры, тучи ли – Все маета, все суета…

Спешат билибинцы, спешат, В любое время дня и года. И «с добрым утром!» говорят, Не обращая на погоду. Они привыкли ко всему: К морозам северным, к дождю… Возьму гитару я свою, Про дождик песенку спою. Дождик, дождик льет опять с утра. Дождик с неба льет как из ведра. Ветер-дворник улицы метет. Вот так лейка – льет, и льет, и льет… Все затопило – дворы и подъезды, Парки, площадки и наш стадион. Горные речки размыли разъезды. Когда же, проказник, кончится он? Вдруг разорвались облака И взмыли голуби к просвету. Их привезли издалека На эту чудную планету. Кружа, плескают синевой, То вдруг – парят над головой. Садятся, кормят голубят. По крышам капельки стучат. Дождик, дождик льет опять с утра. Дождик с неба льет как из ведра. Каблучки по лестницам стучат. Кто куда билибинцы спешат.

Брусника – кровь земли чукотской, В ней весь чукотский витамин. И кто за нею не гонялся, Чукотке тот – не дочь, не сын. Настала осени горячка – Ведерки в руки – в лес айда! На сопках визг, и крик, и «ржачка» – Оравой ловим комара. По сопкам вверх, и вниз, и вдоль, Ползком, бегом – кто как удрал. Кто не ленился – изловчился – Маслят и ягоды набрал… Брусника – мед земли чукотской, В ней есть здоровья оптимизм. Брусникой доверху ведерко, И катимся под сопку – вниз. Ведерок пять – запас на зиму И духа бодрости запас. Такая вот она – брусника – И про нее веселый сказ.

Бургахчан – не Бухара, Кайэттын – не Галаппагос. Там у них жара, жара, А у нас – мороз, мороз. Всюду белые снега, И замерзнешь, если лечь. Коли жизнь вам дорога, Затопите в доме печь. И у теплого огня В комнатушке небольшой, Руки к печке прислоня, Отогреетесь душой…

На Чукотке еще нет грачей, В сосульках не раскован звон капели. Еще не повели по струям-трелям Мальчишки-капитаны корабли. Но теплое дыхание весны Уже пахнуло ветерком звенящим, И тонкий аромат ее пьянящий Мы чувствуем, желания полны. Весна звонкоголосая идет! Да светит солнце ярче и чудесней! Да разольются шире струи-песни, В сердцах и реках растопляя лед!

Вечер на закате. Собрались мы сами По болоту – напрямик Топать за грибами. С кочки на кочку – Устали мы очень. Обувь поснимали И меж кочек топчем. Вода ледяная – Грязь такая липкая. Под ногами булькает Мерзлота великая. Усталые, на сопку Мокрые поднялись. Чудесам природы Очень удивлялись: Штук по двадцать – семьями Маслята там гнездились. Мы воспряли духом – Славно потрудились. Вот такие чудные Белые здесь ночи. На Чукотке летом Места грибные очень.

Маляром зима прошла по сопкам, Побелила так, что не узнать! Через тундру, по болотам топким Проложила ледяную гладь. Долго не сдавались водопады, Продолжали шумно бушевать, Но мороз сумел в стальные латы Груди их надежно заковать. Он ветрам теперь дает заданье – Чтоб пургой хлестали все подряд. Пламенем негреющим сиянья Над землей продрогшею горят. Как ни кажется странным это – Мы на юге, в тепле лучезарном, Вспоминаем прохладное лето И скучаем о ночи полярной.

«Он Севером болен!» – уже стало штампом, Не перестав быть от этого правдой. И спустившись с небес, с самолета по трапу, Мы счастливы тем, что вернулись обратно. Вдохнув полной грудью холодный воздух, Мы понимаем, что тут мы дома, Видим жизни суровую, строгую прозу. И с романтикой Севера тоже знакомы. Полуночное солнце, меж сопками просинь. И иглы деревьев нежны, как листочки. Придет золотая чукотская осень, Зажгутся брусники багряные точки. …Полярные сны посещают меня, Быть может, их северный ветер приносит, Но когда в Марий Эле дожди семенят, На Чукотке вьюга дороги заносит.

Мы с тобой промерзали зимою, Может, стали немного умнее. Все обиды, усталости смоет Мне живая вода Кепервейма. Речка Чукотки, ты мой Кепервеем, Не считаю тебя Рубиконом. Тундра, снег, только сопки синеют. Это все мне до боли знакомо. Голубая река Кепервеем, На твоих берегах я дома. Ветер лет пронесется, провеет, Возвращусь я к тебе, Кепервеем.

В голубом бокале Пеной облака. Ты рукой махала Мне издалека. И я тотчас рад был В тоненьких плечах И покорном взгляде Видеть свой причал. Но у тебя – кольцо обручальное! А может, оно случайное? А может, ты еще незамужняя? Ведь ты мне такая нужная… Что в тебе за сила? В самый первый раз Ты меня сразила Океаном глаз. С губ поила соком В предрассветный час, Но наутро сопки Разлучили нас. И это все – кольцо обручальное! А может, оно случайное? А может, ты еще незамужняя? Ведь ты мне такая нужная…

Далекий и манящий, неизведанный, Сюда приехал я когда-то с далека. Ветрами ты обласканный, обветренный, Чукотский край, далекая земля. Из высоты заоблачной, мерцающей, Видны крыла могучего орла. На сопках снег в июне не растаявший. Внизу течет лазурная река. Здесь тундра пахнет мхом, зеленым стлаником. Из ягеля здесь выстланы ковры. Рассвет встает и за Полярным кругом, И поплывут по морю голубые льды.

Что ветви-руки заломила? Неужто так клянешь судьбу, Что подарила долю эту – Стоять у бездны на краю? Одна, одна на косогоре, Где ветер гнет тебя в дугу… Маляром зима прошла по сопкам, Побелила так, что не узнать! Через тундру, по болотам топким Проложила ледяную гладь. Долго не сдавались водопады, Продолжали шумно бушевать. Но мороз сумел в стальные латы Груди их надежно заковать. Он ветрам теперь дает заданье – Чтоб пургой хлестали все подряд. Пламенем негреющим сиянья Над Чукоткой продрогшею горят.

Тихая погодка. В глазах от снега резь. Машины уходили в дальний рейс. Морозец жал. Белесый дым клубился. Завгар для пущей важности бранился. Смеялись белозубо шофера. Колонна в путь отправилась с утра. Никто не ждал каких-то там чудес. Но вечером взметнулся до небес Огонь пурги. В своем разгуле шалом Она всю ночь свирепо бушевала… Сегодня день опять ягненком кротким. И снег слепит. И ни следа, ни тропки. И где-то между небом и землей Машины пробиваются домой.

Путь хотя был и не близким, Это место и теперь отыщу. Известная протока Виска – Вотчина чиров и щук. Дым курится над кустами У рыбацкого костра. Парни сети ставят сами, Мне ж доверена уха. Над водой туманы ходят Плотной серой пеленой, Рыба в речке хороводит Перед сеткою ставной. Солнце выше все и выше Над протокою встает. Чу! Кукушки голос слышу, Может, нас она зовет? Что не встретишь на Чукотке! Есть на что здесь посмотреть. Парни снова сели в лодку – Надо бы проверить сеть. Были сети пусть не полны, Но приятно у костра. И опять за нами волны Шли до самого утра… Путь хотя был и не близким, Это место всегда отыщу. Знаю я протоку Виску – Вотчину чиров и щук.

Речку видно до донышка: В ней вода, как хрусталь. Загрустила чукчаночка – Кто развеет печаль? И глазами вишневыми, Не мигая, глядит В даль, на тучки свинцовые – Что там ждет впереди? Не печалься, девушка, Словно багульника цвет. За холодными ливнями Вновь наступит рассвет!

Весенний воздух распирает легкие. Над головой моей издалека К тебе бегут серебряные, легкие, Пронизанные солнцем облака. Через тысячи верст, вольной воле радуясь, Под ветерком спешат вперегонки В Марий Эл мой, как будто с вестью праздничной, Как из блокнота белые листки. А там, за ними, только синь бездонная, Почти такая ж, как в глазах твоих. На каждом бы, достань я только до неба, Писал бы тебе признания в любви.

Тихонько падал желтый лист На детские коляски в парке. Город Билибино тих и чист В убранстве осени неярком. Стоял он в тумане, как во сне, Исполнен маленькой печали. И мы, как по другой стране, С тобой по городу гуляли. И дождь собраться норовил, И были улицы пустынны. Лишь на бетоне воробьи Вовсю резвились беспричинно. Им дела не было до нас. А мы в тумане этом ватном Обходили посторонних глаз, Как будто в чем-то виноваты. Порыжели сопок склоны. Мир из красок соткан. Я в тебя такой влюбленный, Грусть моя, Чукотка. Вот у ног моих вершины – Белые листовки… Ты меня совсем мужчиной Сделала, чертовка… Не сердись уж, Марий Эл мой, Что не еду греться: Я с тобою связан кровью, А с Чукоткой – сердцем. И не скоро вернусь я В звонкие дубравы… Где б я взял такое чувство И такое право – Быть свободным и крылатым, Как вершина сопок, Что так щедро снегом платят За свою высокость?

Там, где за сопкой хмурой Месяц ночной дремал, Солнечный луч над тундрой Радугой засверкал. И небосвод стал синий – В золоте облака. Даже морозный иней Порозовел слегка. Маленькое оконце Слезы ручьями льет… И под лучами солнца Стал голубее лед. Не налюбуюсь этой Яркой голубизной. В воздухе разогретом Вдруг запахло весной.

Чудо-юдо: нет пурги, Никаких волнений. Только сопки-утюги Гладят скатерть-землю. Нет пурги, зато мороз Минус сорок восемь. Дом наш инеем оброс, Иней в дом заносим. Лютый холод до костей Пробирает, старый, Ни гостей, ни новостей – Греемся с гитарой. А без песен здесь нельзя – Такая уж специфика. Честно говоря, друзья, Здесь нам не до принципов. Принципы, принципища Все у нас решают – С грубыми ручищами, С мерзлыми ушами. Между делом мы мечтаем От утра до темноты. Между делом выбираем «Королеву красоты». Спорим о романтике, Спорим о романтиках. Много спорят девочки, Много спорят мальчики. Приезжайте, спорщики, Только не устаньте-ка, Покажу вам, милые, Как живут романтики.

Если в тундре пурга застала, Ты любому приюту верь: Здесь не знают на окнах ставней, Здесь незапертой будет дверь. Заходи. И не бойся риска, Чтоб достигнуть своей мечты. Возрастает гостеприимство С каждым градусом широты.

Сентябрь окрасился багрянцем, Повисла на небе заря. Осенним, мокрым одеяльцем Укрылась древняя земля. Заря немного осветила Яранги в тундре, дерева. На время лучик подарила И за дальние сопки ушла. Кусты шиповника поспели. Щебечут птицы целый день. Идет неделя за неделей, И облака бросают тень. В лесу встречают нас болотца, Зеленой, тайною тоской, И в них смотрю я, как в оконце, С какой-то грустью и мольбой. У тундры полная смиренность. На миг все стихло, ни щелчка. В душе моей осела ревность К тому, что выдумать нельзя.

Стоит девчонка и совсем не знает, Какие муки подарила мне. Тугие кудри ветер заплетает И шепчет о разбуженной весне. Ночные тени по распадкам тают, Плывут над тундрой перья облаков, Теплея, в неге распахнулись дали, Ручьи освобождая от оков. Густой румянец в блеске утра тает, Бездонных глаз нетронутый сапфир… Стоит девчонка и совсем не знает, Что мне подарен ею целый мир.

Над городом, земли едва касаясь, Плывет задумчивый и тихий вечер. Я ухожу, не мучаясь, не каясь, От прошлого, судьбе своей навстречу. Я вижу, как дымят вдали дороги, Из них одну я назову своею. И больше места нет в душе тревоге, И будущее, как заря, алеет. Из прошлого мне ничего не надо, Лишь жажду поиска возьму с собой в дорогу. А рук пожатье и любимых взгляды Пусть мне послужат верности залогом.

Там осень поздняя, а здесь давно зима. Там листья жухлые не все развеял ветер, А здесь с востока наступает мгла И снег в тускнеющем коротком свете. Там в огородах поздние костры, И небо сохранило цвет лазури, А здесь морозы хватки и остры, Опять нелетная погода, бури. Ложится в бухте синеватый лед, Поют метели тонко: «Люли-люли», В распадках снег сугробами залег, И лиственницы до весны заснули. Лишь стланик зеленеет на снегу На сопке древней, всем ветрам открытой. Да рдеет кровь брусники, поутру Оленьими копытами отрытой. Ты ждала меня в Билибино Морозным октябрем. А я спросил: «Надо ли, Коль холодно вдвоем?» Увиделись ненадолго, Расстались навсегда – В Билибине-инее Такие вот холода!

Пусть холодно здесь, на Севере, Даже в мае нелишне пальто. Дни такие серые-серые, Только я тебе не про то. Я тебе про суровость и нежность, Гордый Севера непокой. Север холоден только внешне, Он ведь внутренне не такой. И когда я его ругаю, Ты не верь мне, не верь, я лгу. Раз на Севере, дорогая, Как его не любить я могу. Я не здесь в колыбели взлелеян, Но мне Север стал дорог вдвойне. И не надо мне солнца теплее, Если ты улыбнулась вдруг мне. Наделил тебя Север строгостью, И хоть холодно ты горда, Не могу я с тобой поссориться, Как и с Севером, навсегда. Мне судьбины иной не надо. Ты и Север – вы в сердце вдвоем, Вы – беда моя, боль и радость, Вы – тревожное счастье мое.

Тыщи километров, Сизые туманы, Реки, горы, ветры Встали между нами. И, как чьи-то тени, Полосато, грубо, Аж до Уэлена Стерегут разлуку… Не зови обратно, Не пиши печально. Сам я тоже рад бы Вновь к тебе причалить. Но увы – с Европой Что-то я не лажу: В ожерелье сопок Мне теплее даже. Только жаль, не пахнет Заполярный иней Той душистой пашней, Что там, в Марий Эле. А еще здесь нету Соловьиных песен – Промежуток лета Здесь уж больно тесен.

Куда ни глянь – цветы-цветочки Покрыли тундру. Там и тут Они растут и в одиночку, Но чаще – группами растут. Невелики они. И взглядом Скользнув, заметишь их не враз. Им красоту свою не надо Тащить к кому-то напоказ. Не для того они. Не нужен Почет восторженный для них. Им вместе легче выжить в стужу, При этих ветрах ледяных. Ведь север – он суров и труден, И непосилен одному… Подумать только: цветы – не люди, Но понимают, что к чему…

Средь сопок затаилась кедровка. Дятел долбит кору у дерев. Голубика сменила обновку, В синий цвет все ягоды одев. Замахал стланик мощною лапой, На иголках повисла роса: Ночью дождь на Чукотке проплакал, На деревьях застыла слеза. Пожелтела морошка в распадках, Княженики не видно следа. Здесь особых звериных повадок У ухабов хватает сполна. Наступила холодная осень, Зажурчала сильнее река. Паутиной осенняя проседь На чукотскую землю легла.