Хранитель не знал, что Смены не будет. Он напрасно ждал известия - Голоса, возвещающего: новый Хранитель пустился в Путь, чтобы заступить на стражу. И не потому, что стал Хранитель старым и немощным, неспособным сконцентрировать свою энергию в тугой клубок слуха. Слуха, способного через огромное пространство степей и горных хребтов услышать Известие.
Рухнули Устои. Нет, каждое утро лучи Желтого Бога по-прежнему красят в карминовый цвет святую вершину Далан-Тан-Уула. И в назначенное богами время избранные молодые ламы, как и прежде, застывают на гранитных Плитах Пронзительного Взгляда. Горят священные огни, вращаются молитвенные барабаны, курятся благовония под неусыпным Большим Глазом. Три дня и три ночи. Но на утро четвертого дня никто не опускает легкие тела в гранитные саркофаги, не наваливает на заживо погребенных вечную тяжесть гранитных крышек.
Для туристов остались мифы про чудодейственную силу самадхи. В оплачиваемую звонкой монетой экзотику превратились таинственные священнодействия Большого Храма.
Нет, остались, остались Убежденные! Ревностно следующие заветам и обрядам, ритуалам и церемониям. Курятся благовония за крепкими стенами затерянных среди горных тибетских круч монастырей, вращаются молитвенные барабаны - кюрде, бережно разворачивают пыльные свитки на старомонгольском суровые, преисполненные аскетизмом Веры Убежденные.
А ниже облачных высей, в наполненных теплом и светом долинах, давным-давно разворачивается другая, неведомая Убежденным, - и, тем более, старому Хранителю, шесть циклов стоящему на страже Золотой Чаши, - непонятная и тревожащая суета.
Переплела Веру, удушая стальными кольцами, зловещая, смертельно-ядовитая змея. Давно захватила в свои всё туже и туже смыкающиеся объятия. Огромная, непобедимая. Не сказочный
Великий Дракон, а змея в тысячу жал, подлая, коварная. Бессильны в борьбе с нею Великое Откровение Самадхи, бессильны пусть даже тысяча тысяч Посвященных, прошедших в Джокане, Лхасе и других священных местах таинство приобщения к Пронзительному Взгляду. Поздно.
И давным-давно уже поздно. С той поры, когда сильный понял, что он сильный, а слабый узнал, что он слаб. Слаб - рядом с сильным. Тогда и выползла на свет Змея. Змея, страдающая от жажды. От Жажды Власти. И что даже самая Высокая Вера рядом с Властью, с жаждой обладания ею!
Власть сломает любую веру, подчинит ее, уничтожит. А уничтожив, - придумает другую, послушную, нужную, как инструмент. Прялка - пряхе, топор - плотнику, копье - воину, скипетр - монарху. И что они - крутящиеся кюрде за монастырскими стенами, молитвы и старинные пергаменты? Рухнули Устои.
Поздно стоять на Плитах Пронзительного Взгляда. Поздно. Всё поздно. Три Ступени Испытания - забава, аттракцион для богатых туристов. Арджоха - аттракцион. Йоги, пещеры, загадки, недомолвки, легенды. И далай-лама садится в сверкающий «Боинг», щурится под блицами фотокамер на пресс-конференциях, комментируя решения «большой восьмерки». Ау, Хранитель, где твои черные стрелы, где ты сам?..
Глава 19. РУНГЕ, 12 июня 2007 года
ГУБЕРНАТОР произнес традиционную вступительную речь. По случаю Дня России в зале приемов собрался весь иркутский бомонд. Перед началом церемонии Евгений Михайлович не успевал раскланиваться со знакомыми тузами из администрации области, крупными промышленниками и фирмачами. Еще бы! Сегодня Рунге был в числе немногих избранных, которым вручали государственные награды.
Именно избранных, потому как быть удостоенным непросто. И в областной администрации кандидатуру со всех сторон рассмотрят, и у главного федерального инспектора. Потом бумаги отправятся к полномочному представителю Президента России в центр федерального округа. И там все до буковки разберут. Лишь после полетит представление в столицу, в президентскую администрацию. Но и в этом случае еще бабушка надвое сказала. Иногда на самом последнем этапе - раз! и не сложилось у песни начала. Но уж когда Президент свою подпись под Указом поставил. Все! Свершилось! Родился новый кавалер государственной регалии.
Вот и прозвучала его фамилия. «За большой вклад в развитие экономики области.» Рунге, загорелый и посвежевший после отдыха на Бали, не спеша поднялся со своего места, прошагал к микрофонным стойкам, подставил лацкан, на который губернатор, улыбаясь, приколол серебряную медаль «За заслуги перед Отечеством».
- И в связи с шестидесятипятилетием со дня рождения, уважаемый Евгений Михайлович. Поздравляю! - сказал негромко ему губернатор. - Надеюсь, по этому поводу мы соберемся особо.
- Спасибо. Обязательно, - ответил Рунге, пожал вялую губернаторскую длань, принял из рук представительной дамы из наградного отдела три гвоздички, замшевую коробочку, в которой под прозрачной крышкой покоилось бордовое удостоверение к медали, и неторопливо возвратился на место.
Справа и слева к нему потянулись другие награжденные и номенклатурные господа, без которых не обходится ни одна «придворная» церемония, пожимали руку, шептали поздравления. По залу плыло облако зависти и одобрения происходящего.
ПЯТЬ лет назад Рунге сменил Читу на Иркутск. Прикупил себе шикарный коттедж в пригороде, на Байкальском тракте, в одном из престижных поселков - буквально на выезде из микрорайона Солнечный. Единственное, насчет чего Е.М. воздержался - на постоянный регистрационный учет по новому месту жительства не встал. Коттедж на супругу записал. А сам остался числиться на читинской «жилплощади».
Перебазировался на брега Ангары и головной офис ЗАО «Востокзолототехснаб»: в марте 2002 года солидная вывеска украсила первый этаж отреставрированного здания на одной из центральных улиц, упорно носящей доперестроечное имя Красноармейская, неподалеку от сверкающего тонированным стеклом и анодированным алюминием учебного комплекса Байкальского университета экономики и права.
Устав ЗАО позволял создание филиалов, поэтому вскоре Рунге зарегистрировал в Иркутске дочернюю фирму - старательскую артель «Черемшанка», получившую право на разработку золотоносных песков в верховьях Большой Черемшанки, на границе Иркутской области и Бурятии. Артель даже обустроила свою базу на территории последней, в Окинском районе, неподалеку от впадения Архута в бурливый Китой-Кин. Золотые пески ничего особенного из себя не представляли, гораздо привлекательнее был район верховьев Китоя, но там хозяева уже имелись.
Специалисты смотрели на телодвижения забайкальского немца снисходительно. Особых барышей в верховьях Большой Черемшанки не получишь. В целом, по экспертным оценкам, суммарные ресурсы разведанного золота в Восточных Саянах оцениваются в 250 тонн. Еще в начале прошлого века россыпное золото успешно добывалось в бассейнах рек Сархой и Диби, функционировали Валентиновский, Елизаветинский и Николаевский прииски. Успешно разрабатывается Зун-Холбинское рудное месторождение. А уж старательское шустрячество по горным речкам! На Черемшанке тоже практически всё выбрано. Там разве что идти по «хвостам». Нерентабельно. Видимо, у немца денег некуда девать или, наоборот, за крохи цепляется, ибо, как говорится, немного осталось места под солнцем.
В общем, регистрация новой артели особого внимания, как показалось Рунге, не привлекла, интереса и ажиотажа не вызвала. И это было именно то, что нужно. Артель потребовалась Рунге как площадка для главного: легализации выхода к Золотой Чаше. Что и говорить, золотопромышленник Кузнецов название таежному сокровищу дал красивое. Да и только!..
Когда вслед за чертежиками старого проныры Шнелля, добытыми у стариков Шейнов, в феврале 1995-го у Рунге в руках, наконец-то, оказалось описание таинственного месторождения, сделанное Кузнецовым, он возликовал! Но вскоре выяснилось, что триумфовать рановато. Описание, из-за которого пришлось буквально пуститься во все тяжкие, ничего особенного не представляло. Заявка на территорию для золотодобычи. Общие фразы, общие расчеты, довольно условная привязка к местности. Непосредственно этот участок застолбить у Рунге пока не получалось. В правительстве Бурятии и в Москве тянули резину. Мол, место там бесперспективное, еще в пятидесятые годы точка, собственно, поставлена.
Да, - это Рунге было известно - неподалеку от лакомого куска Тункинских гольцов, километрах в семидесяти юго-восточнее своенравного и непредсказуемого весенними и осенними паводками Шумака, еще в 1952 году геологи наткнулись на небольшое, но исключительно богатое по содержанию месторождение рудного золота. Тогда и потеряли в Иркутске и Улан-Удэ интерес к легенде о найденном каторжником Деминым саянском Эльдорадо.
А легенда эта, надо сказать, была довольно популярна. Живет, почитай, полтора века, обрастая выдуманными подробностями и мистическим страхом. Кто только не шарился по тайге, выискивая сокровищницу беглого каторжника. Костей осталось на крутых осыпях угрюмых скал и в темной лесной чаще!..
Месторождение на Шумаке перелопатили быстро и основательно, превратив несколько квадратных километров в лунный пейзаж. Оный лишь по истечении без малого полувека, в силу естественных природных процессов, никакими человеческими потугами в плане рекультивации не сопровождаемыми, мало-помалу обрел подобие природного ландшафта.
Рунге озвучил во властных кабинетах желание изучить старое месторождение основательнее, исследовать отвалы. Чего вбивать деньги в оборыши, говорили ему, идти по хвостам нерентабельно: искать драгметалл на отработанных участках - удел старателей- любителей, заключивших договор «фифти-фифти» с артелью, а не серьезных людей. Но Рунге настойчиво пробивал разрешение на изыскательские работы в том районе. Просеяв с упорством истинного старателя тонны информации, чтобы выискать крупинки истины, он не просто был уверен, он знал: Золотая Чаша есть. И он ее найдет. А пока «Черемшанка» и на бедной россыпи поработает.
Куда хуже были последние поползновения. Зашевелились экологи - нынче же их время. Это раньше на «зеленых бойцов» смотрели, как на блаженных, а ныне законов напринимали! Рунге попытался прозондировать ситуацию - тоска! Местное экологическое войско носилось, как дурень с писаной торбой, с идеей Тункинского национального парка. Курортная, дескать, зона, уникальный уголок природы, целебные воды!.. И ведь, пробили, уроды, закон о национальном парке! Его границы, даже по самым придирчивым оценкам Рунге, опасно граничили с предполагаемой зоной Золотой Чаши. И это была вторая причина, из-за которой во властных кабинетах нужного Рунге решения не принимали.
Массу времени, средств, не говоря уже о сожженных нервных клетках, отняло и перебазирование из Читы в Иркутск. Но тут и не в Золотой Чаше дело. Решения требовала общая ситуация: затрещал фундамент благополучия и легального бизнеса.
ДО НЕДАВНЕГО времени Евгений Михайлович чувствовал себя в столице Забайкалья прекрасно. Разве что пинком не распахивал двери в высокие кабинеты. Весом, авторитетен. К его мнению прислушивались, с ним советовались, хотя никаким пиаром Рунге не грешил. Его деньги, его возможности прекрасно пиар заменяли.
Давно известно: финансово состоятельная фигура всегда на виду. Масса народу убивает немало времени поиску и классификации состоятельных господ. Кто-то их классифицирует как реальных налогоплательщиков, кто-то - как потенциальных спонсоров, кто-то - из обывательской зависти, кто-то - в корыстных уголовных целях.
Но побеждает спонсорский интерес. Официальный и неофициальный, благой и кусочный. Спонсорская потенция имярека - вот она, питательная среда для развития уважения к имяреку или роста ненависти к нему. Ну, а уж внимания!.. Господа при больших деньгах - будь то их собственные капиталы или активы возглавляемого ими предприятия, концерна или иного юридического лица - всегда в центре внимания власть предержащих, средств массовой информации и обывательского интереса, подогреваемого, опять же, этими самыми СМИ.
Абрамович купил, Дерипаска решил, Потанин сказал, Миллер отметил. Пупкин снова женился, Бубкин снова развелся. Этот вновь расскандалился в Куршевелях, а этот - на Лазурном берегу. Вексельберг скупил все яйца Фаберже, а Ходорковскому захотелось в политику.
Вот последнее - вовсе ни к чему. Чревато. Вылетает имярек из бомонда в небытие. Хотя и не всегда. Вон, того же Ходорковского взять. Который год скитается бедолага по тюрьмам, а интерес к нему, как спонсору, не пропадает!
В офисе Рунге тоже появлялась эта бойкая мадама, которая вокруг оказавшегося на забайкальских просторах «зэка», ранее с блеском рулившего ЮКОСом, устраивает ажиотаж и суету. Поднаторела в свое время в политической трескотне! Во власти оказаться хотелось ей и дружку ее - до писка. С каким демократическим порывом и благородством вещала парочка электорату о своей гиперпотенции в радении за народные интересы. Дружок пролез на депутатское место. У мадамы не получилось - беременность, образовавшая в ходе политической борьбы, не позволила. И радоваться бы за дамочку - что прекраснее материнства! И радовались. Как и тому, что пикантная ситуация несколько расчистила местный политический горизонт. Не вышло народного трибуна и из дружка. Но по- человечески можно было порадоваться и за него - осел в столице, посасывает радости жизни в доступном объеме.
Но дамочка, как немного погодя выяснилось, не уподобилась пушкинской «орлице над орленком». Наоборот, вновь, с клекотом, ринулась в политические сражения. Впрочем, при чем тут политика? Мадама смекнула, что если волну поднять вокруг бывшего владельца ЮКОСа, то вполне может перепасть спонсорский кусман, а уж отколупнуть от кусмана. Быть у колодца да не напиться!
К Рунге тоже с аналогичными потугами нарисовывалась, но когда бы он не был наслышан о мадаме. И прочих просителей - хоть пруд пруди. Всем - дай, дай, дай. Взамен - будут славить в веках. А медные трубы - слава! - ба-а-льшое искушение! Многим хочется выглядеть белым и пушистым. Особенно, если с уголовной скорбью первоначальный капиталец сколачивался. Но вот, прошло время, распальцовка забылась, срок давности минул, денежки крутятся, капиталец растет, как и пузон его владельца. И наступает время бронзоветь, если ты до этого времени дожил, а не раньше тебя, в связи с упомянутыми скорбными обстоятельствами, уже запечатлели в мраморе или граните.
Время бронзоветь - прекрасное время. И для владельца оного желания, и для исполнителей желаний как таковых. С удовольствием рубит бюст для «родины героя» скульптор - знает, что ваяет за реальные наличные, а не за будущее, призрачное и малоосязаемое, искусствоведческое признание (которого, к тому же, может и не быть или, хуже того, - его заменит хула критиков). Аналогичные чувства и у мастера кисти. А каким вдохновением наполнен художник слова - строчит за листом лист, рождая «шедевр»: романчик там, повестушку - в полтора десятка авторских листов. И вот уже трещат книжные полки от последней работы известного литератора, расшаркивается он на презентации своего детища.
Всем хорошо: слава и деньги - автору, слава и почет - герою книги/портрета/бюста, слава и ура - развитию культуры! А что герой и спонсор совпали в одном лице - так ведь человек-то хороший, много полезного делает, на культуру денег не жалеет! В общем, яркая, незаурядная личность, о которых художникам сам Бог велел.
Рунге тоже меценатствовал и спонсорил. Но в меру. Без бюстов, портретов и издания книг про себя любимого. Наоборот, чтобы завистливого ажиотажа вокруг своей персоны не создавать, но и не слыть скупердяем среди алчущих спонсорства. То-онкая грань: будешь щедрым - увеличится очередь просителей, и внимание в тебе возрастет, а последнее иногда, даже часто - излишне. Особенно, когда это внимание разных там «органов». Будешь скупым до омерзения - потихоньку оплевывать начнут те же газетчики, чиновничий интерес схлынет, мол, какую с таким кашу сваришь, понятно какую - без маслица.
Рунге меру знал. При телодвижениях Е.М., о которых он предпочитал помалкивать, но без которых не мог, меру знать очень важно. Увы, когда бы это только от него еще зависело.
Первым тревожным звоночком стал повышенный интерес правоохранительных органов к детищу Рунге, его главному инструменту по отмыванию черного нала - фирме «Контракт». В девяносто пятом из скользкой ситуации удалось благополучно выйти, но земля слухом полнится. К тому же, удачно сложившиеся дружеские отношения с прокурором области канули в Лету: перевели прокурорского генерала на запад - ротировали, так сказать, в один из регионов Центрального Нечерноземья. К сожалению, и его преемники долго не задерживались - наверху, в Москве, изобрели, видимо, антикоррупционное «ноу-хау»: устраивать большим начальникам из федеральных структур периодические региональные рокировки. Например, из Иркутска в Читу, а через годик-полтора, допустим, в Красноярск. А задружить с новым - дело не быстрое, с кондачка не выходит.
В декабре 2001-го состоялась очередная замена прокурора области. Новый очень не понравился Рунге. Правильный такой. И глазастый! В области - новичок, а не прошло и трех месяцев, как заявил: «Первое, что мне бросилось в глаза здесь, в Забайкалье, это жестокость, с которой совершаются преступления. Бросается в глаза и несоответствие участников внешнеэкономической деятельности их фактическому финансовому положению. При регистрации в качестве предпринимателя у этих лиц, как правило, за душой нет ничего. После получения всех разрешений и выхода на международную арену они начинают ворочать многомиллионными суммами. Меня поражает мягкий подход к решению этих вопросов со стороны правоохранительных органов Читинской области.»
Когда Рунге прочитал это интервью, опубликованное в одном из местных еженедельников по случаю первых ста дней пребывания нового прокурора в должности. Да уж. Решение перебраться в Иркутск созрело окончательно, а за ликвидацию «Контракта» себя похвалил. Оставалось определиться с изнывающим от пребывания на второстепенных ролях Юриком Максютой.
Была в свое время мыслишка приподнять молодого и понятливого. Энергично и не колеблясь, Максюта действовал в ситуациях с Шейнами, репортеришку с краеведом умно прибрал... Хладнокровный, напористый, циничный. До поры до времени это устраивало Рунге. Голова не болела за «войско». Все эти «качки» с одной извилиной вдоль позвоночника. Максюта умел и бросить их на дело, и загнать в стойло. «Быки» хладнокровно трясли тех, кто где- то или в чем-то мешал или огорчал Рунге, оказывался забывчивым на долги либо, хуже того, явно стремился Евгения Михайловича «кинуть».
Юрик не менжевался, когда виновнику не пужалки надо было устроить, а попросту его стереть, в назидание другим хитрецам и непонятливым. Яволь, и - вперед! Гремели выстрелы и взрывы гранат, горели ларьки, киоски, «тачки» и квартиры, наполнялись «подснежниками» пригородные леса и водоемы.
Нравилась Евгению Михайловичу и природная склонность Максюты к быстрому перевоплощению: с «быками» - свой в доску, раскладывает «по понятиям», а через полчаса в офисе «Контракта» - сама респектабельность. Постукивает холеными пальцами по клавиатуре компьютера, умные слова партнерам по внешнеэкономической деятельности говорит, важному чиновнику из администрации что-то по ушам трет. Артист!
Но когда из этого артиста стала пробиваться амбициозность, Рунге крепко задумался насчет ее причин. Понятно, что одна из них - невольное накопление Максютой «деликатной» информации. Если начнет сливать на сторону. Московским «ворам» очень бы не понравилась роль Рунге в истории со Шкипером, еще в нескольких аналогичных эпизодах. А уж откровенное «кидалово» по взносам во всероссийский «общак». Но Юрику это надо? Тогда и он, как говорил один старый актер в не менее старом кинофильме, «загремит под фанфары», тем паче, что столичные «авторитеты» скидок на явку с повинной не делают. У этих суд скорый, официальные потуги опережающий. Поэтому не с руки Максюте тренькать кому-то про их с Евгением Михайловичем дела-делишки.
Следовательно, основная причина прущей, как сорняк, амбициозности в другом.
И Рунге взялся копать вокруг верного Юрика. Это довольно скоро дало результат: Максюта оказался «крысой»! Он тихонько приворовывал у Евгения Михайловича! Правильно говорят физики, самый бездонный вакуум в мире - это собственный карман: еще никто не заполнил его окончательно.
Внимательный, исполнительный, предупредительный Юрик, как оказалось, откусывал от проходящего через его руки (исполнительного директора вЭф «Контракт»!) черного нала незаметные, в чем он был уверен, куски. Пухлых конвертов от Е.М. ему, гаденышу, мало!
Озабоченность Евгения Михайловича розысками документов саянского золотого месторождения породила временную терпимость к «крысе». Но потом выяснилось, что Максюта крысятничество перевел на «семейный» подряд.
Мадам Алейникова напористостью и цинизмом превосходила даже погрязшего в криминальной стирке Юрия. Слов нет, налаживанию контактов с былым прокурором она помогла неплохо. Но все проходит. В конце концов, Рунге - не наследник Рокфеллера или Поля Гетти. Последний, кстати, как где-то вычитал Евгений Михайлович, скупердяй был отменный - Гобсек с Плюшкиным отдыхают! Тем более, польза от Алейниковой для Рунге уменьшилась: после отъезда прокурора-приятеля на берега Волги, его преемник устроил кадровую чистку. Коснулась она и Светланы Васильевны: из кресла начальника отдела областной прокуратуры пошла «на повышение» - межрайонным природоохранным прокурором. Когда бы эти ее полномочия да в соседнем регионе!
Рунге не сомневался: что знает Максюта, то известно и Алейниковой. А что знают двое. Поневоле вспомнишь милашку Мюллера-Броневого!.. Но сладкая парочка, по идее, довольно натерпевшаяся от него, Рунге, за время поисков бумаг по саянскому золоту, внешне никак не проявляла свою заинтересованность в конечном результате. И это было странно.
Рунге не был настолько наивен, чтобы полагать: Максюта и Алейникова жаждут своей маленькой самостоятельности, дабы в случае чего не оказаться на бобах. И поначалу на самостоятельную предприимчивость Юрика и Светика купился. Спокойно наблюдал, как, ликвидировав «Контракт», Максюта влез в аналогичную структуру одного своего старого комсомольского приятеля, подбил его на аферу с получением в московском частном банке крупного займа под разработку хвостов заброшенного месторождения редкоземельных металлов. Но львиную долю добытых средств уговорил бросить на многоступенчатую операцию по акционированию недостроенного на этом же месторождении горно-обогатительного комбината, перепродаже свежеотпечатанных акций загадочным иностранным инвесторам, которые забайкальскую глубинку способны были отыскать только на карте, приблизительно в районе Западного Урала.
Англоговорящие по e-mail «инвесторы», конечно, и не думали хвататься за указку, чай, не школьники у доски, тем паче лично навещать тьмутаракани. Они резвенько переуступили контрольный пакет акций ГОКа коллегам, другим таким же биржевым игрокам, брокерам-хрюкерам или как их там.
Когда же вся эта акробатика, наконец, заинтересовала налоговиков и иные компетентные органы, первое лицо читинской фирмы- займополучателя срочно выехало в отпуск на малую родину, в теплую бывшую союзную республику, а ныне суверенную страну. Оттуда оное лицо, заболемши, видимо, от трудностей акклиматизации, отбыло поправлять здоровье на какие-то заморские курорты.
А Юрик Максюта и вовсе оказался не при делах пропавшего жулика. Гордо уехал из обанкротившейся коммерческой структуры на навороченном японском джипе (на оный он поменял бежевую «семерку», потому как по горнообогатительным делам, сами понимаете, на «Жигулях» раскатывать несподручно). Попутно своей пассии элитные трехкомнатные хоромы прикупил. Так сказать, в качестве компенсации: разборки по поводу займов-акций госпожу прокуроршу зацепили. И не беспочвенно. Алейникова активно и жестко продавила некоторые экологические вопросы в ходе так называемого акционирования вышеупомянутого ГОКа, прикрыла бурную деятельность Максюты, еще кое в чем откровенно служебным ресурсом нажала. За это и поплатилась.
Последствия взаимосвязи жадности и фрайера известны, здесь случай аналогичный, только слово «фрайер» заменим на «фрайершу». В общем, госпожу Алейникову тихо уволили из прокуратуры, скандала не раздувая. Но Максюта подсуетился: вскоре, без особых процедурных проволочек, Светлана Васильевна оказалась в адвокатах. Довольно быстро обозначился и круг ее клиентуры - так называемые «авторитетные в определенных кругах» предприниматели.
Вот тут-то Рунге и забеспокоился. Ибо эти самые «бизнесмены» к его друзьям не относились. Скорее, наоборот. Хрен с ней, с адвокатессой, но куда девать ее тандем с Максютой? Надеяться, что «авторитетные предприниматели» ничего не ведают о связи Е.М. со сладкой парочкой? Наивно. Законченный идиот не ведает о взаимозависимости звеньев в цепочке Рунге - «Контракт» - Максюта - Рунге.
Оборотная сторона активности Юрика беспокоила еще больше. То, что его, Рунге, выкормыш быстро и виртуозно обул московских и местных прожженных финансистов и чиновников, - так флаг ему в руки! Пусть крутит свой шакалий «бизнес». Ну,а если. Если он переметнулся к противной стороне. Не отсюда ли торчат уши? Не потому ли из предупредительного, исполнительного Юрика полезли амбиции?..
Идею Максюту приподнять, сделать вторым в «золотом деле» Рунге отставил. Тем более, что Юрик вскоре засветился в сомнительных околополитических игрищах.
Еще один былой комсомольский дружок Максюты с настырным писком лез в депутаты Госдумы. Заверения Юрика, что его участие в проталкивании дружка в законодатели строится на расчете в пользу Рунге, было откровенным блефом. Заманчиво иметь в Охотном ряду карманного депутата. Но Рунге знал: в данном случае, с конкретным имяреком, не польза светит, а непредсказуемые по негативу последствия. Дружка Максюты в Госдуму реально двигал далекий от Забайкалья, обитающий на западносибирских газонефтянных полях, финансово-промышленный монстр. Средств не жалея. И ладно бы у возникшего рога изобилия вовремя оказался Юрик, чтобы попросту отсосать свою порцию выборных денежек. Но рядом возникли те самые «авторитетные в определенных кругах предприниматели», которые по местным пустякам защищались адвокатессой Алейниковой, а в крупных проблемах ориентировались на московских «коронованных» особ. Про взаимную нелюбовь Евгения Михайловича с первыми и вторыми уже звучало.
Рунге детальнее прокачал ситуацию и понял: стоит верный Юрик за спиной, жарко дышет в затылок, прицеливается.
А потом. Потом наступила весна двухтысячного года. В регионе развернулась нешуточная борьба за губернаторское кресло. Тут уже и Рунге пришлось свою лояльность демонстрировать, не на словах, на деле. Суета предвыборных политических баталий несколько притупила его бдительность.
В июле из Улан-Удэ позвонил милицейский полковник, у которого приблизился срок выхода на пенсию по предельному для службы возрасту. Он изподволь «готовился» к пенсионной жизни, что Рунге в свое время заметил и иногда подкармливал милицейского старичка: оплачивал местные новостишки о делах бурятских «золотарей», полезную информашку из республиканского правительства и МВД.
Свежее сообщение не обрадовало: в известном районе засветились людишки тех самых «авторитетных» конкурентов Рунге, попытавшиеся настырными методами «наладить связи» с местными старателями и геологоразведкой. Герр оберст-полицай, конечно, окрасил новость в оптимистичный колер, дескать, в рамках профилактических мероприятий по борьбе с оргпреступностью обнаруженных «брателл» шуганули основательно. Надолго ли, зло подумал Рунге.
Итак, дорогой Юрок заработал на два фронта. С бумаг, взятых у Шейнов и деда-краеведа, конечно, снял копии. Впрочем, это надо было учитывать с самого начала. Евгений Михайлович позвонил в Иркутск, договорился о встрече и на следующий день выехал в город на Ангаре. Максюте сказал: по делам «Востокзолототехснаба».
ЮРИЙ Николаевич Максюта, Юрик, Юрок, Юран. Откуда ему было знать, что через несколько дней он попадет в оперативную сводку областного УВД. Вместе с верной своей подругой Светланой Васильевной Алейниковой. Прозвучат их фамилии на седьмой странице сводки, в разделе «ДТП со смертельным исходом».
Бешено летящий «ЗиЛ-130» выскочит на закате с неприметной лесной дороги на трассу и ударит в левый бок элегантную, дамскую «тойоту»-трехдверочку, подаренную Юриком своей пассии. Машинка закувыркается с крутого откоса, рассыпая брызги стекла, и рухнет вверх колесами в зеленую ряску придорожного болотца, взметнув цветущую воду и вонючий ил.
Из кабины заглохшего самосвала выберется крепкий мужик в милицейской рубашке, осторожно спустится по откосу к лежащей в грязи вверх колесами легковушке, наполовину утонувшей в зловонной жиже. Одного взгляда хватит: парочке внутри «тойоты» медики уже не помогут.
Мужик вернется на асфальт, быстро, но придирчиво оглядит разбитую «морду» грузовика, потом кабину. Ребром ладони вытолкнет из-под сиденья к педалям недопитую бутылку водки, ухмыльнется и бросит рядом с ней, достав из распахнутого «бардачка», початую упаковку презервативов.
Наверное, его потянуло бы и на другие «приколы», но рядом скрипнет тормозами «гаишная» «Волга», из нее выйдет еще один «милиционер», тут же замахавший рукой подъехавшим следом первым зевакам: давай, не создавай затора, проезжай!.. Зеваки поспешно объедут стоящий поперек дороги грузовик и покатят к родным пенатам, качая головами и радуясь, что их не заставили выступать в роли понятых. А следом тронется и «Волга», сворачивая на ту же лесную дорогу, откуда несколько минут назад выскочил «ЗиЛ».
Новая порция автозевак, отдохнувших на берегах забайкальских жемчужин - замечательном озере Арахлей и примкнувших к нему Тасее и Иване, - увидят свежую аварию, куда ГАИ, получается, еще не добралась. Самые ответственные тоже полезут по откосу к дамской «тойоте» и тоже убедятся, что парочке внутри уже не поможешь. Юрий Николаевич Максюта и Светлана Васильевна Алейникова свой двухдневный кратковременный отдых на Арахлее закончили и перешли к длительному, вечному, что не вызывает у автора стыда за кощунственную иронию. А следствие примется искать пьяных подростков или более великовозрастных дебилов, угнавших накануне леспромхозовский грузовик, чтобы покататься с ветерком и «телками» (иначе, зачем в кабине пойло и гондоны?). Вот и покатались, натворили дел и сбежали, уроды!..
Вернувшись из Иркутска, Евгений Михайлович вновь оказался в атмосфере предвыборной борьбы, немножко поактивничал в ней, расчетливо и правильно, дабы максимально укрепиться в местном политическом бомонде. Прочные связи в читинских коридорах власти позволяли тропить дорожки к ближайшему окружению губернатора Иркутской области и президента Бурятии. А последнее для Е.М. было жизненно важно, - решение из Читы временно отступить сформировалось окончательно.
Рунге удачно избавился от своего участия в местном рыночном бизнесе и пассажирских автоперевозках, что было главной костью в горле его «авторитетных» конкурентов. Пока те праздновали, как им казалось, победу, предвкушая дальнейший «передел», Евгений Михайлович укреплялся в Иркутске и Улан-Удэ.
Так появилась артель «Черемшанка», подросла доля в ряде других старательских артелей Прибайкалья, завязанных с «Востокзолототехснабом». Другими, словами, крепли предпосылки для штурма таинственной Золотой Чаши в Восточных Саянах. Только один пустячок тормозил бурную деятельность Рунге: никак не удавалось точно определить место сибирского Эльдорадо.
КАКОЙ-ТО невидимый занавес разделял Золотую Чашу и всех, кто хотел ее найти! А желающих, как выяснилось, - туча! Те же иркутские краеведы и любители искать клады. Энтузиазисты, мать их!.. Помимо с таким трудом добытых и оберегаемых Рунге документов, оказывается, существовало и было изучено краеведами целое уголовное дело 1927 года, набитое уникальными показаниями тех, кто нашел Золотую Чашу! Но что толку. Периодически возникающий ажиотаж, неоднократные попытки поисков наталкивались на дурацкую по простоте и вдвойне дурацкую по неразрешимости загадку: где же это сокровище? Как будто заколдован суженый донельзя пятачок тайги и горных отрогов!
А уголовное дело из архива было еще то! Когда зимой 1927 года проводник экспедиции «Союззолота» Краснов нашел в низовье реки Шумак неопровержимые улики совершенного здесь преступления: трупы трех участников летней экспедиции к Золотой Чаше - следственная машина раскрутилась быстро.
Да и какие у следователей были проблемы с подозреваемыми? Состав экспедиции - пять человек. Трое из них убиты: уполномоченные комиссары золототреста Шведов и Дорожный, взятый ими на поруки из лагеря колчаковец Новиков, горный техник, который был в составе экспедиции золотопромышленника Кузнецова, нашедшей в 1898 году Золотую Чашу. И двое рабочих - братья Леоновы, которые, выйдя из тайги в августе двадцать седьмого, заявили, что Шведов, Дорожный и Новиков со всей поклажей утонули при переправе через Китой, когда они еще шли к искомому месторождению. Тогда братьев несколько раз допросили да и отпустили домой, под надзор участкового. Ну, а когда проводник Краснов обнаружил троих застреленных.
Братцев-убивцев тут же взяли в оборот. Уже не милиция, а оперуполномоченные ОГПУ! Они языки развязывать умели: Леоновы признались в совершенном тройном убийстве, потом проговорились о своем участии в колчаковском отряде Новикова.
Раскрутилась и цепочка их жизни после двадцатого года. Как они оказались в Маньчжурии, как вступили там в отряд Захара Гордеева, как потом пробрались домой. Как сами хотели отыскать Золотую Чашу, да только оказались баранами, ничего не понявшими в бумагах и чертежике, взятых с тела жандармского подполковника Горлова. И уж совсем отчаялись в своих золотых мечтаниях, когда их разыскал освобожденный из лагеря Новиков. Почему убили его и комиссаров? Не верили они своему бывшему командиру. Лют был, жаден. Чуяли, что если до золота доберутся, то он всех перещелкает. И комиссаров, и их.
Леоновы наивно надеялись, что если они скроют главное (что экспедицией 1927 года месторождение найдено!), то это им сохранит жизнь, как потенциальным проводникам к Золотой Чаше. Уверенность братьям придавала направленность многочисленных и долгих допросов: чекисты упорно выясняли маршрут движения экспедиции. Братья надеялись, что во время новой экспедиции они сумеют сбежать, скрыться в родной тайге. А некоторое время отсидевшись в тихом зимовье, проберутся к закопанному в потаенном месте золоту и оружию - их добыче с убийства комиссаров и Новикова. Ну, а потом окончательно уйдут за кордон от проклятых Советов и тогда заживут уж кум-королю...
Леоновы перемудрили, запутавшись на допросах в противоречащих друг другу показаниях. Следователи убедились, что выжали из братьев все и никакой ценности они, как свидетели, не представляют. Ну, а за дела свои кровавые должны ответить в строгом соответствии с законом, беспощадным к врагам Советской власти.
«Полномочному представителю ОГПУ
по Восточно-Сибирскому краю...
22 марта 1928 года, г. Иркутск
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА
по ряду материалов уголовного дела №........................ в отношении граждан
Леонова Петра Фомича, 1898 г. р. и Леонова Алексея Фомича, 1899 г. р.
...В ходе последних допросов подозреваемых установлено, что другими сведениями, представляющими интерес по существу дела, гр-не ЛЕОНОВ П.Ф. и ЛЕОНОВ А.Ф. не располагают... В показаниях повторяются, путают даты и места событий...
...Вместе с тем, в показаниях ЛЕОНОВА П.Ф. содержится наиболее увязанное описание маршрута следования к месторождению следующего содержания:
Нужно от зимовья Краснова подняться вверх по Шумаку примерно десять километров и здесь от соответствующей затеси повернуть вправо, перевалив водораздельный хребет между Шумаком и Китоем.
Пройдя десять километров в этом направлении, нужно спуститься с гольца, местами отвесного, в верховье одного из правых притоков Китоя в крутой замкнутый ледниковый цирк, называемый чашей Новикова, где под водопадом и находится рудное месторождение золота.
На топографической карте ЛЕОНОВ П.Ф. показать маршрут затруднился, т.к. карту читать не умеет. Точно так же, фактически подтверждая на словах изложенный братом маршрут следования, ЛЕОНОВ А.Ф. на карте его показать не умеет, никакими навыками пользования топокартой не обладает...
.По обстоятельствам совершенных преступлений: убийства ДОРОЖНОГО, ШВЕДОВА и НОВИКОВА, сокрытия тел убитых и улик преступления, дачи заведомо ложных показаний при расследовании несчастного случая, при котором якобы погибли ДОРОЖНЫЙ, ШВЕДОВ, НОВИКОВ, а также своего участия в белобандитском движении в период Гоажданской войны и в период 1922 - 1928 гг. гр-не ЛЕОНОВ П.Ф. и ЛЕОНОВ А.Ф. дали исчерпывающие признательные показания, полностью их изобличающие, в результате чего заслуживают высшей меры социальной защиты...»
Но описанный Петром Леоновым маршрут оказался неточным, если не сказать неверным. Следуя этому описанию, а также отобранным в 1927 году комиссарами Шведовым и Дорожным у заключенного Новикова показаниям, тоже содержащим описание пути к месторождению, в 1934 году на поиски Золотой Чаши отправляется новая экспедиция. Четырнадцать человек скрупулезно исследуют в течение лета все правые (правые, а не левые!) притоки Китоя, долину Шумака. Безрезультатно!
Более того, вывод экспедиции фактически поставил крест на дальнейших поисках Золотой Чаши под эгидой государства. В отчете экспедиции 1934 года было записано: «Изучение топографии всего участка, в котором можно было ожидать месторождение, совершенно ясно показало, что все подробные описания местности, данные Леоновым и даже самим Новиковым, - сплошная фантазия авторов, ни разу не побывавших в самом описываемом районе». Когда же в 1952 году было открыто уже упоминавшееся месторождение (в 70 километрах юго-восточнее реки Шумак), то это только подтвердило процитированный вывод.
Откуда Евгению Михайловичу Рунге знать, что его далекий немецкий родственник Иоганн Шнелль в не менее далеком 1914 году разрядит на берегу Шумака свой шикарный пятизарядный «маузер» в несостоявшегося великого революционера Миньку Либермана.
Насчет возможной роли Миньки в мировой революции судить трудно, но его догадка (читатель помнит перевернутую карту!) привела экспедиции 1898 и 1927 годов к Золотой Чаше. А все другие так и не смогли разгадать загадку беглого каторжника Дмитрия Демина или как там его на самом деле.
Рунге вообще никаким разгадыванием не занимался. Он пришел к другому выводу: дедовские методы блуждания по тайге и горным кручам не годятся. Нужны солидные капиталовложения и научные методы поиска с применением новейшей техники и специалистов.
Прошлой осенью Рунге арендовал вертолет. Обошлось в кругленькую сумму, по 40 тысяч за моточас. Несколько раз облетели и Шумак, и Китой. На заметку попалось несколько похожих на кузнецовское описание и, особенно, на «картинки» из записок Шнелля мест. Когда бы не испортившаяся погода. Но нынешней весной Евгений Михайлович планировал воздушную разведку продолжить. Пусть только вскроются реки, и со скал на Шумаке и Китое загрохочут водопады.
НО ЯНВАРЬ приподнес сюрприз. В конце месяца в иркутский офис на имя Рунге доставили большой плотный пакет с припиской «Лично». Ни обратного адреса, ни почтовых штемпелей. Евгений Михайлович вскрыл конверт. В нем оказался свежий номер столичного еженедельника «Итоги».
Недоумение Рунге рассеялось, когда он пролистал глянцевый журнал. В конце номера в глаза бросился крупный заголовок на фоне знакомого пейзажа: «Жила-была жила». Заухало сердце, когда глаза побежали по жирно набранной врезке к статье: «Где-то в глухих отрогах Саян от глаз старателей надежно упрятано сказочно богатое месторождение золота... Легенду о сибирском Эльдорадо местные жители передают из уст в уста вот уже полтора столетия». Автор подробно пересказывал и саму легенду, и историю поисков деминского «клада», и версии возможного места Золотой Чаши. Была опубликована карта Тункинских гольцов. Текст иллюстрировали фотографии этих мест.
Рунге чуть удар не хватил!
- Кто принес это-о?! - заорал он, выскочив в приемную и потрясая конвертом. Обе миловидные секретарши таким шефа не видели никогда. - Я спрашиваю, откуда взялся пакет?!!
- С к-курьером, - пролепетала одна из перепуганных секретарш. - М-молодой человек.
- Сидите тут, уродки! Мух не ловите!.. - рявкнул Рунге и снова скрылся в кабинете. Он принялся тыкать кнопки, набирая первый из трех, указанных в журнале телефонов редакции. Выслушав долгие гудки пустопорожнего вызова, набрал с тем же результатом, один за другим, два оставшихся. Потом поднял глаза на настенные часы: в Москве еще сладко спали даже «жаворонки».
Е. М. положил трубку и устало подумал, что звонить в редакцию бесполезно, да и ни к чему. Там включат дурака. Мол, интересные легенды, провинциальная экзотика. Но неспроста, неспроста появилась эта публикация. Кем организована? С какой целью?
Рунге в ярости скрипнул зубами. А если?.. Не прислал ли ему любезно сей журнальчик тот, чьи хлопцы еще в двухтысячном шарились в районе Тункинских гольцов? То-то и оно.
Замигал огонек городской линии. Номер - только власть предержащим, тузам из областной администрации, доступен. Рунге снял трубку.
- Евгений Михайлович? - проворковал женский голос. - Добрый день. Пал Сергеич приглашает вас к пятнадцати часам.
Когда Рунге появился в «большом» кабинете, неприятное предчувствие, возникшее после знакомства со статьей в анонимно присланном журнале и усилившееся после звонка, начало тревожно нарастать. Взгляд куратора золотодобывающей отрасли Евгению Михайловичу не понравился. Куда это подевалось обаяние номенклатуры? Глаза холодные, улыбка протокольная. Нет, предчувствие никогда не обманывало Рунге. Он ощутил невидимый барьер недоступности к телу. Витало нечто в воздухе, но что? Непонятно.
- Евгений Михайлович, очень рад, очень рад! - Вице-губернатор, продолжая делано улыбаться, пожал руку, жестом указал на два кресла у огромного окна, разделенные низким стеклянным столиком.
- Взаимно, - кивнул Рунге, усаживаясь в мягкие объятья лакированной кожи. - Весь внимания, Павел Сергеевич.
Тот опустился в кресло напротив, сказал несколько незначащих фраз о погоде, осведомился с равнодушной, модной нынче среди аппаратчиков американской вежливостью о делах Рунге, о здоровье самого и супруги и лишь потом перешел к сути вопроса.
- Слышал, Евгений Михайлович, что пока очень скромно дела идут у вашей «Черемшанки». Нет?
- Вашей осведомленности стоит позавидовать, уважаемый Павел Сергеевич. Да, пески там небогатые.
- Евгений Михайлович. - Чиновник сделал паузу, пристально разглядывая Рунге. - А почему бы вам вообще не отказаться от самостоятельной разработки? Извините, что так прямо, без реверансов, но мы с вами люди взрослые и серьезные.
- Понимаю так, что артель «Черемшанка» кому-то помешала? - прищурился Рунге. - Уж простите за откровенность, но коли мы взрослые и серьезные.
Вице-губергнатор поднялся, подошел к столу, заваленному бумагами, приподнял за угол глянцевый журнал, демонстрируя Рунге обложку.
- Читали?
- Сподобился, - Рунге угрюмо посмотрел на лощеного аппаратчика.
«Ишь ты, как метастазы-то разрастаются. Что в Чите, что здесь.
Хотя. Одни московские хозяева.». Вслух задал дурацкий вопрос:
- Но при чем тут «Черемшанка» и ее бедные пески?
- А вы думаете трудно сообразить, для чего создана артель и для чего вы так страстно желаете застолбить участок на Китое?.. - Вице- губернатор рассмеялся. - И ваши вертолетные вояжи туда, дорогой Евгений Михайлович, тоже прозрачны. Скажу больше.
Чиновник бросил журнал и вернулся в кресло у стеклянного столика:
- Вас, конечно, может не устроить наша беседа. В конце концов, мы ведем речь о территории Бурятии. Но судьба участка на Китое решается даже не в Улан-Удэ. В столице! Заповедные земли, вообще-то, любезный Евгений Михайлович. Тункинский Национальный парк Республики Бурятии, курорт Аршан неподалеку. И потом. Давайте уж открытым текстом, что ли.. Вы не мальчик, дорогой Евгений Михайлович, чтобы не понимать. Попилено всё. Давным-давно попилено. Надеюсь, уважаемый Евгений Михайлович, у вас хватит благоразумия определиться после нашего общения. Нет?
- Чего вы хотите от меня? - хрипло спросил Рунге, отвернувшись к окну. В горле перехватило, а вот предчувствие отступило. Сбылось.
- Помилуйте, дорогой Евгений Михайлович! Ни-че-го! - Павел Сергеевич пересел на свое место за письменным столом. - Мы ценим ваш вклад в развитие экономики региона, надеемся, что он будет умножаться, а авторитет «Востокзолототехснаба» расти и крепнуть. Полагаем, что вам следует сосредоточиться.
Чиновник на мгновение замолчал, потом повторяя, продолжил:
- Сосредоточиться на активном развитии сотрудничества с предприятиями золотодобывающей промышленности области, которые нуждаются в новейшей технике. А кто как не ваша контора имеет все возможности для бесперебойного обеспечения госпредприятий и артелей такой техникой и оборудованием, запасными частями, сервисным обслуживанием. И развитие инфраструктуры вам под силу, имеете неплохие строительные подразделения.
Речь вице-губернатора текла елеем.
- Я сосредоточусь, Павел Сергеевич, сосредоточусь, - глухо проговорил Рунге, не отводя взгляда от верхушек голубых елей, виднеющихся в окне кабинета. - Вы, наверное, правы. Наше ЗАО - хозяйство обширное, глаз да глаз нужен, часто испытываешь такой цейтнот. Забыл уж когда отдыхал.
- А вот это - напрасно! - Рунге прямо услышал: сейчас вице- губернатор, как вечно живой Ильич, ласково и заботливо, присовокупит «батеньку». Не-ет, забыл, сука лощеная, корни, не присовокупил!
А собеседник тоже уставился на ели за стеклом:
- Самое время махнуть на юга. Или предпочитаете зимние виды отдыха?
- А что посоветуете? - Рунге перевел тяжелый взгляд на хозяина кабинета.
- К теплому морю, Евгений Михайлович, к ласковому солнышку! - засмеялся вице-губернатор с видимым облегчением. - На юга! Недельки две-три. А холода у нас и так хватает. Кстати, совсем забыл! Вчера на малом совете решили финансировать программу поддержки регионального бизнеса. Ваше ЗАО в ней - отдельной строкой. На ближайшем заседании правительства области, думаю, решение будет утверждено. А еще, дорогой Евгений Михайлович, есть мнение представить вас за огромный вклад в развитие области в государственной награде. Но это я вам - по секрету.
Он шутливо прижал палец к губам и поднялся из-за стола, обозначая конец аудиенции.
Через две недели Евгений Михайлович Рунге залег на месячную «профилактику» в кардиоцентр, потом с супругой отбыл в отпуск, который затянулся у него до лета. А фирмой неплохо руководилось по телефону, с помощью электронной почты и цифровой подписи. Новые времена наступили.
«ХАММЕР» плавно простучал по трамвайным путям и свернул на Красноармейскую.
«.Эх, наколка, наколочка!...» - мимо, в облаке гремящего «шансона», который Е.М. было слышно даже в запечатанном салоне джипа, лихо пролетела подержанная «хонда», набитая ржущими пацанами. Вспомнилась младшая, двухколесная сестра иномарки - участница финала со Шкипером. В голове тут же машинально прокрутилась читинская хроника последних лет. Знакомые имена.
2002 год. Ранним утром у собственного подъезда убит выстрелом в упор депутат Госдумы Владимир Богатов, владелец 49 процентов акций компании социального такси «Автомик». В июле 2003-го рядом с собственным коттеджем ранним вечером застрелен заместитель губернатора области Александр Шапневский, руководивший комитетом по управлению госимуществом. Не прошло и года: 20 мая 2004-го, в центре города, у забора детского сада три киллера- автоматчика расстреляли машину, в которой находился Леонид Калинин, он же «Калина», и его телохранители. В следующем мае, буквально в нескольких сотнях метров от места расстрела «Калины», в квартале от здания областного УВД, снова прогремели автоматные очереди, жертвами которых стали председатель совета директоров ОАО «Универсальная продовольственная компания «Рынок» Константин Ключевский и его заместитель Евгений Жаров. Ранее, в феврале, выстрелом из ружья убит директор деревообрабатывающего комбината «Рассвет» и депутат областной Думы Владимир Баранов.
Поневоле задумаешься о душе.
Рунге, преодолевая одышку - куда весь заряд, накопленный на Бали, подевался! - потянулся к брошенным рядом на сидение гвоздичкам и медальной коробочке, повертел её секунду в руках и отбросил назад. Суки коррумпированные!
С губернаторского приема Рунге ехал обратно в офис и думал о банальных вещах, которые, как это не странно, еще вчера его не интересовали. Он думал о том, что на шестьдесят пятом году жизни пора вспомнить о душе. Гонка за золотым призраком этому явно не способствовала. Шестнадцать лет гонки. Ради чего? Чтобы в самый последний момент раздался свисток? Из столицы свистнули. И журнальчик подкатили. Черная метка.
Убравшись из Читы, Рунге, конечно, отслеживал, как там, после него, развиваются события. А развивались они уныло. Не выпестовывался что-то никак такой бизнес, который бы хорошо переносил свет. Его по-прежнему тянуло в тень и мрак. В Беспредел, Который Нравится и Устраивает Всех. И это так смахивало на окончательный диагноз.
Беспредел начала девяностых оказался плохо залеченной болезнью. Ее дружно загнали вглубь, наивно веря (в смысле - изображая оную наивность), что наступает выздоровление. Соответственно наступил рецидив. Нарыв зрел и наполнялся скверной. Он, Рунге, тоже активно приложил руку к этим гнойным процессам. Теперь пожинал собственные плоды.
- Поворачивай домой, - приказал Рунге водителю, уже подкатывающему к зеркально-золотым дверям офиса «Востокзолототехснаба». - Устал я что-то.
Июньский день клонился к вечеру. К набережной Ангары табунами валила молодежь с охапками пивных банок. День России вступал в свою кульминацию. А величавая Ангара, отражая небо, поблескивала голубой водой, в которой, пока она катила от Байкал-моря, его кристальной чистоты осталось, как в бизнесе честности.
Глава 20. ХРАНИТЕЛЬ ( V ) и другие.
Август 2007-го - декабрь 2008 года
РАСКАТЫВАЮЩИЙСЯ по распадкам, нарастающий сверху, незнакомый рокочущий клекот заставил поднять голову к хрустальной голубой чаше неба. Гигантская стрекоза вынырнула из-за вершины Ара-Ош-Уула и быстро приближалась к нему. Хранитель отступил от клубящегося потока в густые кусты, надежно укрывшие от взора сверху.
Наполняя ущелье грохотом, диковинная, огромная машина, выкованная из неизвестного металла в подобие стрекозы - теперь он понял, что видит творение людских рук, а не богов, - несколько мгновений кружила над водопадом. Хранителю показалось, что за прозрачными кругляшами по бокам пузатого брюха машины мелькают человеческие лица!.. До сих пор глаза его не подводили, черная ягода тайги всегда лежала на его ладони. Значит, теперь чужаки могут придти и по воздуху. Хранитель бессильно опустился на прелые листья, пропитанные близкой влагой.
Небесная повозка пришельцев, сделав грохот оглушительным, тяжело полетела прочь и скрылась за горным гребнем. И Хранитель понял, что он не сможет вернуть себе силы для стражи. Он понял, что не сможет дождаться нового Хранителя, заведомо зная, что новый не отпустит его на Дорогу Возвращения. Он понял, что умереть в радости у старых стен Кара-Болгасуна ему не суждено. И тогда Хранитель поправил за спиной черный огромный лук, вернулся к летящей вниз воде, собрал все силы и шагнул, веря в свой последний, пусть и короткий арджоха.
- Товарищ генерал, докладываю: вся эта мистика оказалась проста, как мычание. - Полковник Домашевский раскрыл папку. - Ополоумевший от старости и отшельничества маразматик. Его рук дело! Позавчера, практически там же, где были обнаружены убитые питерцы, на отмели найдено тело древнего, как мамонт, деда. Бурят- монгольской внешности. Возраст сразу определить трудно, сами знаете, у азиатов. Приблизительно, лет восемьдесят-девяносто.
- Да ты что! Такой старый? - генерал Нелюбов недоверчиво поглядел на начальника управления уголовного розыска.
- Ей-богу, Федор Кузьмич! По предварительным данным, смерть наступила от травм, полученных при падении с большой высоты. Но вскрытия, сами понимаете, еще не было. Пока его от Шумака в Аршан доставят, а оттуда придется везти сюда, в Улан-Удэ.
- Что у нас в Кырене или Орлике судмедэксперта нет?
- В отпуске, Федор Кузьмич, с выездом. Он там один на два района. Да все нормально, товарищ генерал, день-два уже ничего не решают.
- Теперь конечно, - желчно сказал Нелюбов и постучал согнутым пальцем по перекидному календарю. - Второй месяц нового президентства пошел. Никак не могу понять, что за человек. Со старым-то мы. М-да-с, когда восьмой десяток разменяешь, как дорогой наш Леонид Васильевич.
Нелюбов вспомнил проводы бывшего президента Бурятии Потапова, руководившего республикой с 1990 года. Теперь - «новая метла», кремлевский назначенец из Томска. Но депутаты Народного Хурала 15 июня отдали ему 57 голосов из 61. Чего уж тут, понимаем. Вот только, как пометет - неизвестно.
Впрочем, для себя Нелюбов уже давно решил: напряжется в последний раз, обеспечив порядок и спокойствие выборной кампании в Госдуму и - на покой. Хватит! Молодым везде у нас дорога. Тем более и у Нургалиева та же политика - не давать старым пердунам засиживаться в высоких региональных креслах. Это он, Нелюбов, напланировал: осенью думские выборы, потом в отпуск, потом. Потом новая выборная кампания, знаковая! Новый Президент России! Что будет, кто. А, зачем гадать! Оставим это всяким глобам и прочим. В Иволгинском дацане пусть гадают! Хотя. И гадать не надо, весь политрасклад, как на ладони. А ему теперь. На покой пора. В милый сердцу коттеджик на Култушной.
Нелюбов вынырнул из невеселых размышлений и вслушался в бойкое журчание Домашевского.
- .старикан этот одет был в какие-то ветхие и чудные, самовыделанные шкуры. Очиров видео должен подослать, заснял труп на месте обнаружения. Но доложил, что видуха у этого деда - хоть кино про Чингисхана снимай! Самое главное, Федор Кузьмич! Лук! Переломало, правда, его при падении старика, да и потом, пока тело несло. Там напор-то, мать моя! Хм. По предварительным данным, тело больше суток в воде находилось. Хотя. Вода ледяная, так что. А лук, Очиров докладывает, кожаными ремешками крепко был приторочен, плюс тетива вокруг трупа. Вот и объяснение тем стрелам.
- Ну, и чего старику в туристов шмалять?
- Так не спросишь теперь. Предполагаем, что отшельничал. Жил- поживал себе, а тут. Мозги замкнуло или убитые что-то откололи. Нарушили, так сказать, его вотчину, зашли на территорию его обитания. Очиров говорит, у местных давно про каких-то лесных обитателей байки ходят. Мол, в Тункинских гольцах всегда обитался некто таинственный, стра-ашный, - хохотнул Домашевский, но тут же добавил с деловитой серьезностью. - Там и раньше охотники пропадали да любители песочек, на предмет золотишка, помыть. Ну, местные и балаболят, мол, пропадали бесследно там люди, а иных убитыми находили, и тоже стрелами. Такое, вот совпадение. Давно, правда, якобы еще до войны.
- И что, на основе дремучих историй будем версии строить? - Нелюбов нахмурился. - Такими же стрелами. Кто и когда сравнивал! Тьфу!
- Версии, товарищ генерал, в принципе, отработаны. Всё к одной сходится, - сказал Домашевский. - Первоначальное экспертное заключение подтверждает: стрелы с трупов питерских туристов и обломки лука по микрочастицам совпадают, по крайней мере, под микроскопом. Может, получится и радиоуглеродный анализ сделать.
- Вверх по Шумаку надо бы всё там обшарить. Если действительно этот старик убил туристов, то где-то же он, Робин Гуд древний, жил и обитался!
- Я, Федор Кузьмич, вам уже докладывал: на левом берегу Китоя, выше слияния с Шумаком, имеется множество гротообразных пещер. Вполне возможно, что там.
- Ищи, полковник, ищи. Если допустить, что это старик ухлопал туристов, то для чего он их со всей амуницией аккуратно сложил на отмели? Ничего не взял из вещей, ни оружие, ни продукты. Странно.
- А что тут странного, Федор Кузьмич? Туристы нарушили его покой, он их перещелкал, как куропаток. И ритуально сложил, чтобы их быстрее нашли. И другие забоялись туда нос совать. А чужое барахло ему - впадлу! Извините, - Домашевский слегка улыбнулся. - По убеждениям своим отшельническим, видимо, не взял добычи. Свои принципы, так сказать. Следственно-оперативная группа берег обследовала тщательно, нашли остатки плота. Полагаем, что туристы убиты значительно выше по течению, потом они были погружены на плот, а уж его потоком как раз к этой отмели и вынесло. Там убийца стащил их на гальку, рядом уложил вещи, ну, а плот снова столкнул в воду, перерезав веревки или чем он там бревна скреплял. В общем, несколько из них ниже по течению, в улове, оказались. Бревна эти - заметные, Федор Кузьмич. Нетолстые, срублены какой-то примитивной хренью, - пила дерева не касалась. И заготовлены-то давненько.
- Тебе бы, Аркадий Павлович, романы писать. В жанре этом новомодном. Как там его. Внук у меня всё зачитывается. А, ну да - фэнтези!.. - съязвил Нелюбов, насмешливо глядя на полковника. - Седые Саяны, черные стрелы. Старый ископаемый боец, грозный, как саблезубый тигр, выходит на тропу войны с современной молодой. э. продвинутой порослью, вторгшейся в заповедный край.
- А хрен его знает, Федор Кузьмич. Может, так оно и есть? - серьезно проговорил Домашевский, аккуратно складывая в папку листы. - Подобные сюжеты, на мой взгляд, тоже не на пустом месте рождаются. Горячечной фантазией их вряд ли объяснишь.
- Во-во, давай! Эх, розыск вы мой уголовный.
- Работаем, товарищ генерал, работаем, по всем версиям.
- Вот и работайте, «знатоки».
ЛИДОЧКА поболтала ногами в прозрачной воде. Стайка мальков испуганно метнулась прочь. Хорошо! Бархатный песок под тонким слоем воды высверкивал кварцевыми крупинками.
- Ди-им! А шашлык скоро? - Лидочка всем телом обернулась к импровизированному мангалу, у которого священнодействовал Дмитрий.
- Скоро, уважаемая Лидия Сергеевна, скоро, не извольте беспокоиться, - ответствовал Дмитрий, размахивая картонкой над шампурами.
- Ди-и-ма-а! - Лидочка укоризненно всплеснула руками. - Не маши ты! Все мясо сейчас будет в саже!
- На дикой природе и пища дикая! Не ваши кафе-шантаны!..
Лидочка с удовольствием и нарастающим животным желанием
оглядела мускулистую, ни капельки не заплывшую возрастным жирком фигуру Дмитрия. По-прежнему волновал он ее женское естество, хотя уже. Боже мой, они вместе уже полтора десятка лет! Многие супружеские пары не могут похвастаться столь продолжительным стажем. А у них. Да и что теперь. Теперь и Дима не мальчик, и она. Это - единственное, что отравляло ей настроение. Все-таки она старше. И быстрее увядает.
Иногда, а в последнее время это происходило все чаще, Лидочка с ненавистью и раздражением подолгу изучала в зеркале свое лицо. Кожа у глаз неумолимо собиралась «гусиными лапками», набрякли веки, появились седые волосы, и обозначился второй подбородок. Дима, конечно, тоже не молодел. Но с мужской зрелостью к нему пришел тот неотразимый шарм, который и рождал у Лидочки прямо- таки животное желание вновь и вновь оказываться в крепких объятьях этого сильного самца, опрокидывающего ее, разгоряченную и шумно дышащую, на прохладную хрустящую простыню.
А вообще-то, за последние годы как-то все само собой «устаканилось». Они жили порознь, встречаясь два-три раза в неделю, чаще в новой просторной квартире Лидочки.
Перебраться в элитную «трешку» в центре города ей позволил вполне процветающий ресторанный бизнес, в котором она уже выступала в законной ипостаси ИП - индивидуального предпринимателя. Лидочка правильно и удачно уловила момент, скооперировавшись на ниве «накорми-налей» с энергичными любителями жарить шашлыки-машлыки, процветающими под крышей одной кавказской диаспоры, к которой благоволил «ближний круг» самого губернатора.
Это расположение высших чиновников области, понятно, объяснялось не куском печеной на углях свинины или баранины. Давно осевшие в Забайкалье гости с Кавказа (какие уж они теперь гости!), прежде всего, неплохо зарекомендовали себя в сельском строительстве. Охотно брались за малобюджетные муниципальные стройки в отдаленных районах, быстро создавая летучие немногочисленные стройбригады, которые работали без запоев, перекуров и выходных, возводя свинарники и коровники, помещения для кормоцехов и простеньких предприятий по первичной обработке леса. Споро заливали незамысловатые фундаменты под секционные, ангарного типа стены, под компактные китайские станки-комбайны по разделке древесины. Месяц-другой - и уже высится на окраине села такой цех, визжат дисковые пилы, заворачивается янтарными кудрями духмяная стружка, гулко хлопает складируемая в штабеля обрезная доска. Честь и слава скромным сельским строителям! При активности местной власти и рабочих мест на селе прибавляется, и полноценная переработка леса на месте происходит. Может, иссякнет, наконец, река кругляка в Китай. Еще бы «черных лесорубов» всех калибров поплотнее прижать. Но тут самый действенный путь, как и с приемкой металлолома - тотальный контроль на приемных пунктах. Пока же он - от случая к случаю. Вот почему так и ныряет в близлежащий от села лесок местный алкаш под покровом сумерек, переделав у раздолбанного «ижа» коляску под перевозку балана - добротного, выпиленного из середины ствола заваленной сосны или лиственницы. Примут на пункте и денежку дадут! Вот почему тащит, кряхтя, бомж оградку с кладбища или крышку канализационного люка, - примут! Несмотря на все запреты. Закон-то можно самый замечательный принять, да только чего он будет стоить, если не все лазейки прихлопнуты. Это - как в доме: хоть круглосуточно печь топи, дрова охапками подкидывая, но если двери настежь, в окнах щели, да незаткнутые с осени продухи под половицами сквозняки гоняют.
У Лидочки не так. Всё - под контролем. В течение дня, будь то будни или выходные, Лидия Сергеевна объезжала на серебристом «харриере» свое графство - сеть ресторанов, кафе и забегаловок. Трясла амбарные книги, сличала приход и расход продуктов, накладные и контрольные ленты ККМ. Унюхав хотя бы намек на жульничество - безжалостно и немедля выкидывала за двери заведения виновных. На кухне - в любую щель залезет, каждую санкнижку пролистнет. В общем, подданные Лидочки Сергеевны - кухонный персонал, халдеи в зале, завы и бухгалтерши, уборщицы и швейцары, гардеробщики и экспедиторы - все знали, что с хозяйкой шутки плохи. Но за свои места держались, потому как платила хозяйка сносно, ее заведения часто снимали под корпоративные вечеринки всевозможные учреждения, конторы, фирмы, без конца отмечались свадьбы, юбилеи и прочие массовые загулы, после которых нередко оставалось море разливанное недопитого спиртного, куча закусок, салатов и горячих блюд.
Противных организаторов юбилея или корпоратива - тех, кто дотошно проверит, всё ли выставлено на столы, а после застолья недопитое и недоеденное расфасует по пластиковым контейнерам и увезет с собой - не так уж много. Большинство, в эйфории празднества, особо и не смотрит. Было бы на столе красиво, а соответствует ли реальности расход оплаченных продуктов и рецептура блюд - это уже второй вопрос. Да и других тонкостей в ресторанном деле немало. То же горячее - особенно, если в меню заказано их несколько, - не надо спешить выставлять на столы. Нагрузятся гости дорогие водочкой под закуски и салаты, а ты - тяни время, тяни. Вот уже и танцы-шманцы вовсю пошли, игры- аттракционы, пение караошное, хлопушки-шарики в зале, пиротехника-фейерверки у входа. Вот тут первое горячее и выставляй - мало уже кого оно заинтересует, а уж до второго или третьего горячего блюда и вовсе дело не дойдет. Но на столы все равно - несколько порций кинуть надо: для фиксации присутствия в меню. Расчет за банкет, естественно, - по полной. Кстати, если еще заказчикам изобразить скидку или бонус копеечный придумать от заведения, - о-о, тут уж полная пруха!
Лидия Сергеевна зверем не была. Она пристально отслеживала ситуации получения заказов на корпоративы и свадьбы-юбилеи, а уж на манипуляции челяди в ходе «мероприятий» глаза прикрывала, лишь бы дело до абсурдной жадности не доходило и не заканчивалось скандалом с организаторами. И поэтому, при всей боязни хозяйки, Лидочку Сергеевну подданные обожали.
ДМИТРИЙ тоже уже не тот опер-капитан. Откапитанился в девяносто четвертом. Настырно тогда в свой рапорт уперся, несмотря на уговоры майора Генкина. Уволился и - кстати сказать, Лидочка и посодействовала ему на первоначальном этапе, - ушел в частную охрану. Там Дима незаметно подрос, а через пятилетку уже зарегистрировал собственное частное охранное предприятие.
Оно оказалось жизненно необходимым и для Лидочкиного бизнеса, и для Лидочкиных партнеров. Времена лихие, куда без охраны. А Дмитрий и его ребята бдели исправно. У конкурентов упомянутой диаспоры поджоги и прочие наезды, как средства криминального давления на богатеньких буратин, случались заметно чаще, чем там, где несли службу чоповцы Писаренко. И заказчики охранных услуг это ценили. Не торговались за снижение расценок. Главное - качество услуги. А что цены растут. Что делать, дорожает жизнь.
Ностальгии по былой оперской работе Дмитрий не испытывал. Разве что поначалу. Когда уже в процедуре увольнения обозначился горизонт, кольнуло что-то. Да еще и незабвенная госпожа Алейникова тогда с реверансами подкатила. Нет, вся эта лирика в конкретику не материализовалась, но Дима тогда ей свои наработки и догадки по делу убиенного Лоскутникова выложил. Показалось, что напористая прокурорша докопается. Показалось, а оказалось. Диме так и осталось непонятным, чего тогда на нее нашло. Видимо, случился какой-то очередной приступ служебного рвения. Может, по нераскрытым нагоняй получила, вот и засучила лапками. Да только, он слышал, не туда вскоре СВ повело, замазалась в каких-то темных историях. Впрочем, первая она, что ли.
Понятно, что погруженному в проблемы карьерного роста по чоповской линии Писаренко и в голову не пришло связывать давние уголовные дела из минувшей оперской жизни со служебным крахом бывшего объекта его безответных нежных чувств-с. Некогда ему было упражняться в анализе причинно-следственных связей. Некогда, ни к чему и незачем. Голову снявши, по волосам не плачут.
Фиаско карьеры Алейниковой вообще прошло для Димы смазанно и отстраненно. Совершенно равнодушно, в прошедшем времени. Не поразило, не удивило, не кольнуло. Наверное, потому, что и сам с правоохранительной стези сошел. Пусть на схожие, но - пардон, служба! - на частные хлеба подался. А частная горбушка - не паек от государства. Тут порой изловчаться надобно, по кромочке закона с «изячностью» пробалансировать и не свалиться. А ежели частный хлебец хочется намазывать маслицем или, пуще того, - украшать сверху балычком и икоркой. Тут уж - будьте любезны принцип законности засунуть, знаете куда?
Не кольнуло, и когда узнал о ДТП со смертельным исходом на арахлейской трассе. Тема раньше закрылась. Наверное, в то непростое, переломное для Дмитрия время, когда, после увольнения со службы, многое фактически пришлось начинать с нуля. И поступаться многими былыми романтическими принципами. А это прибавляет цинизма. Его и в прежней, оперской, жизни хватало, но там, по большому счету, тебя везли, а теперь надо ехать самому. И бывает, езда эта имеет так мало общего с некоторыми пунктами правил движения по жизни.
Разруливание проблем, которых всегда полным-полно у ЧОПа во взаимоотношениях с клиентами, каждодневная текучка и другие заморочки, налаживание полезных для директора ЧОП связей - все это забирало львиную долю времени. Остаток поглошала Лидочка.
На другие аспекты личной жизни в начале своего самостоятельного плавания в море частноохранной деятельности Дмитрию не оставалось ничего. Правильнее будет сказать, что первые годы в качестве директора ЧОПа он вообще имел отрицательный временной баланс. Спал по четыре-пять часов и крутился, крутился.
Мать Димы так и не дождалась внуков. А у него самого, когда баланс времени стал нормализовываться, уже как-то незаметно перегорело желание катать коляску, связывать себя брачными узами. Шутил привычно: хорошее дело браком не назовут.
И на самом деле не испытывал приступов сентиментальности, когда родня или знакомые интересовались ситуацией на семейном фронте и, соответственно, с потомством. Наоборот, Дмитрий с легкой брезгливостью лицезрел превратившихся в квохтающих клушек одноклассниц, время от времени встречая оных на улице, с вытянувшимися детьми, а то и с коляской, в которой чмокало или гукало третье поколение.
Набравший с годами на костлявый, но крепкий оперской скелет мускулистое мясо чоповского хозяина-начальника Дмитрий Сергеевич Писаренко, дымя легким «Парламентом», неустанно, аналогично подруге, проводил смотр своего войска на охраняемых объектах, «контролируя ситуацию» через тонированные стекла «гелендвагена» - сверкающего никелем и черным перламутром бундес-«уазика» с трехлучевой звездой в круге на радиаторной решетке. В чем при этом разнились Дмитрий Сергеевич и Лидия Сергеевна, так это в методике своих инспекторских объездов. Хозяйка ресторанного бизнеса обычно устраивала шумные разгоны провинившимся, грозила смертными карами, но после бури прощала, выдав последнее китайское предупреждение. А директор ЧОПа общался с подчиненными шуточками-прибауточками, сыпал солеными анекдотами, мог выдать мгновенный нецензурный стихотворный экспромт в тему, а мог и врезать в солнечное сплетение, что означало увольнение без выходного пособия и с волчьим билетом относительно иных частных охранных структур. Эти возможности шефа подчиненные знали, службу несли ревностно, секреты фирмы хранили свято. Не круговая порука, но что-то около того.
Но Дмитрий Сергеевич не благодушествовал, успев твердо усвоить: бойцы-чоповцы сегодня так же актуальны и так же непредсказуемы в своем служебном рвении, как чоновцы после гражданской. Особенно, когда служилый контингент ранее прошел «горячие точки». У таких, случается, в самой безобидной ситуации срывает «башни» и «крыши». И это - основная головная боль директора ЧОП господина Писаренко. В основном, из-за этого возникают «непонятки», с клиентами или соперниками клиентов, которые ему, господину директору, и приходится разруливать или, как некоторым авторитетным клиентам понятнее, - разводить ситуацию. Если кто- то думает, что задача ЧОПа найти клиента, заключить с ним договор и ревностно исполнять последний, блюдя букву закона. Впрочем, конечно, никто такого не думает. Думать приходится господину Писаренко. О непонятках, разруливании и т.п.
В «т.п.» входит и то, что Дмитрий Сергеевич с присущим ему юмором обозначал как организацию взаимодействия с различными структурами. С государственными правоохранительными органами, которые категорически не любят частный охранный бизнес. И с противоположными структурами, которые тоже от ЧОПов не в восторге. И тут - в обоих сферах - только на личных контактах. А раз до сих пор господин Писаренко оставался жив-здоров, в хорошем настроении и с прекрасным аппетитом на все житейские мужские удовольствия, равно как и возглавляемому им ЧОПу не грозил самороспуск или официальная ликвидация, - можно смело заключить, что взаимодействие происходило на должном уровне. Однако жизнь приучила Дмитрия Сергеевича держать ухо востро.
БЫЛИ у любвеобильной Лидочки одно время поползновения узаконить их отношения с Димой, причем, оное намерение, как не удивительно, навеяли ей некие отголоски материнского инстинкта. Что-то шепнуло Лидочке: а не пора ли перевести проявления этого самого инстинкта с избранника в природное русло - на потомство?
Увы, Лидия Сергеевна, видимо, слишком перетрудилась в бурные молодые годы на сексуальной ниве, особенно не задумываясь по поводу абортов и женских болячек. Многочисленные консультации у именитых докторов-светил, неоднократное и дорогостоящее лечение в разных медицинских учреждениях, использование самых дефицитных и эффективных препаратов - всё тщетно.
И однажды Лидия Сергеевна попросту махнула на все это рукою и занялась исключительно собой любимой, дабы и на мужчин, когда надо, впечатление произвесть, и, когда хочется, заставлять зеленеть сверстниц, а то и свиристелок помоложе. Справедливости ради стоит сказать, что это ей удавалось вполне. И спереди, и сзади, и фигурой в целом - хороша была и оставалась Лидия Сергеевна. Не комплексануть по поводу бездетности ей помогла и природная женская интуиция: почувствовала в самый драматический момент, что ее поползновения о супружестве и детках дорогому Димочке - по барабану. И успокоилась. Жизнь покатилась по привычной колее.
Так и заматерели оба. Вечером, за бокалом терпкого галльского «мерло» или «медока», Лидия Сергеевна устало рассказывала Дмитрию Сергеевичу о том, что ее огорчило/порадовало за день, он терпеливо выслушивал ресторанно-закусочные бабьи проблемы, кося глаз в телевизор с приглушенным звуком, нежно гладил шелковое бедро подруги, потом они плескались по очереди или вместе в душе и перебирались в спальню.
Несколько минут шла молчаливая борьба за право оказаться сверху, но это была лишь игра. Привычная и приятная. Прежняя животная страсть потихоньку с годами улетучилась, возникали, конечно, иногда сумасшедшие порывы или желания, как сейчас у Лидочки, на берегу. Но возрастная солидность и сдержанность позволяла обоим организмы не насиловать, давно хватало терпения подождать до вечера. Нынче и в голову не пришло бы барахтаться на прибрежной траве или устраивать в погоне за экстазом, как это случалось раньше, «оргию» в салоне машины или, там, в прихожей, в ванной. Теперь все происходило «в лучших традициях»: на роскошном ложе в уютной спальне, в спокойном сумраке пригашенного бра, под негромкую музыку. Можно было повернуться на бок и, протянув руку, выпить приятного вина или сока, закурить ароматную тонкую сигариллу. А когда все закончится, и приятная истома разольется по прохладному после душа телу, тогда кстати и матовый свет ночника, и легкое модное чтиво.
Утром они, позавтракав в лучших семейных традициях на миленькой кухне, расставались до вечера или до звонка. Паузы позволяли обоим отоспаться и не надоедать друг другу. У каждого всегда оставалась возможность использовать свободный вечер по индивидуальному плану, не посвящая друг друга в его подробности: Дмитрию Сергеевичу - в сауне с нужными людьми или просто с хорошей девочкой, из свеженьких, - любвеобильная Лидочка, конечно, хороша, но стареет, стареет; Лидии Сергеевне - тоже с нужным для бизнеса человеком, в мерцающем полумраке ресторана или в родной обители, привычно шумно вздыхая. Ведь никакие офисные переговоры так не двигают женский бизнес, как коленно- локтевая позиция или ловкий язычок.
Они никогда не вспоминали познакомившего их Вовчика. Да и что было его вспоминать. Про некогда шуструю «гиену пера» как-то очень быстро забыли все. То ли был, то ли нет. Его смерть совершенно не отложилась в памяти знакомых и коллег. Что-то схематичное помнилось: выпивал крепко - вот и результат. Шел, упал, потерял сознание, очнулся - апостол Петр ключиками поигрывает.
Пара политизированных пиарщиков того времени попытались было затянуть привычную песню: пал, дескать, незабвенный, жертвой в борьбе роковой за правду. Но довольно быстро обличительный «энтузиазизьм» иссяк, потому как. Какая, к черту, правда интересовала непросыхавшего Вовчика Николаева?! При чем тут он? В общем, не получилось сделать посмертно из Вовчика святого мученика за некое святое и правое дело.
Для эдакой процедуры, как известно, сначала надо надыбать это самое «правое дело». А это - проблема из проблем. Не получается зачастую сие даже в более (или менее) драматических обстоятельствах, даже при участии культовых фигур планетарного разлива, т.е. масштаба. А тут какой-то Вовчик из провинции. Уже за МКАД бегают не люди, а непонятные столичному жителю существа «с песьими головами» (цитата, а откуда - догадайтесь), что уж говорить про тьмутаракань за шесть тыс верст!..
А РАЗГОВОР об этой самой тьмутаракани за шесть тысяч верст как раз-то и шел. В высоком столичном кабинете с видом на Краснопресненскую набережную.
- Полностью разделяю вашу озабоченность. Давно пора раз и навсегда покончить со взглядами на сибирский регион, как сырьевую базу и только. Убежден, нам надо самым энергичным образом осваивать богатства Сибири, Забайкалья, Дальнего Востока! Совершенствовать горнодобывающую отрасль, но с не меньшей интенсивностью строить и развивать структуры предприятий перерабатывающей промышленности. Абсолютно с вами согласен, что Забайкалье больше не может существовать как сырьевой придаток более индустриально развитых регионов. Пора обеспечить забайкальцам достойную жизнь, а не существование за счет трансфертов из центра, ведь есть все возможности в скором времени стать самодостаточным регионом. Вы согласны?
- Безусловно. Мы уже столько лет стучимся с этими идеями во все двери, столько высоких порогов обили.
- Да. Разворачиваемся мы, к сожалению, пока еще медленно и неуклюже. Но, думаю, принятая и утвержденная Правительством программа ускоренного промышленного и социального развития восточно-сибирских и дальневосточных регионов сделает свое дело. Государство подкрепляем программу реальными и внушительными средствами, в практическую плоскость вступила уже реализация многих конкретных проектов в рамках программы. Кстати, насколько помнится, в вашем регионе предполагается реализация уникального проекта?
- Вы имеете в виду проект «Норильского никеля» на юго-востоке края?
- М-м-м. Напомните-ка конкретику.
- Четыре месторождения никеля, вольфрама, олова и других ценных металлов и редкоземельных элементов, строительство почти четырехсоткилометровой железной дороги к этим месторождениям и четырех довольно крупных горно-обогатительных комбинатов, соответствующей инфраструктуры.
- Нет, нет. Это - вопрос решенный. Потому и из головы выскочило. Конечно же! Уже, насколько помниться, проектно-изыскательские работы по железнодорожной ветке в полном разгаре, так?
- Ваша осведомленность поражает.
- Ладно вам. Так вот, по поводу упомянутого уникального проекта. Я вспомнил. Вы же там на уране и золоте сидите!
- В большинстве своем - это давно действующие предприятия.
- Ну, да, помню. Краснокаменск, потом этот, как его.
- Балей.
- Да, именно так! «Где золото роют в горах.!». Но я не об этом. Это - общеизвестно. Собственно, и выбрали там из разведанного почти всё, до донышка.
- Ну почему же.
- Не обманывайте себя, остались крохи. А вот проект «Бинар» - это да!
- Вот вы о чем. Согласен - перспектива впечатляющая. Но регион, извините, соседний.
- Непринципиально, все равно за Байкалом.
- Насколько мне известно, пока проект - в самой начальной стадии, пояснительная записка и предварительные расчеты фактически еще не во всей инстанциях прошли согласование. И потом, есть серьезные экологические и природоохранные проблемы, связанные с проектом.
- Проблемы, безусловно, надо решать.
- Это очень непростая задача. Проект, с подачи некоторых местных политических и экологических структур, негативно освещается в прессе, отрицательно настраивается население. Всё идет к тому, что судьба проекта может оказаться в прямой зависимости от итогов местного референдума по этому вопросу.
- А вы там на что со всеми своими возможностями? Местный референдум. Чушь! Одного энергичного организатора - и барометр вместо бури покажет «ясно»! Время еще есть.
- Знаете, есть у меня мыслишка и о кандидатуре такого, как вы выразились, энергичного организатора...
- Вот и прекрасно! В понимании вами текущей ситуации и ее правильной оценки я и не сомневался. Человек вы толковый, думающий. В общем, как раньше говорили - дерзайте! Ваш личный вклад в успех проекта «Бинар» без внимания не останется. Скажу больше. Мы рассматриваем вас как очень перспективного работника, которому давно пора расширить поле деятельности. Полагаем, что ваша деятельность в Чите для вас уже - этап пройденный. Вы меня поняли?
- Да. Спасибо за доверие.
- «Спасибо» оставим на потом. Всё зависит от успеха «Бинара». С большим референдумом справились, а уж с маленьким - сам Бог велел. Держите меня в курсе.
- Да, но.
- А, да-да, конечно. Вас интересуют официальные полномочия для вашего. ммм. «энергичного организатора»? Увы, вся пикантность ситуации в том, что действовать придется не-офи-ци-аль-но! Вы поняли? Как все это залегендировать - ваши проблемы. Удивлены?
- Нет.
- Вот и прекрасно. Ограничения по средствам не будет.
- Хм.
- Полагаю, речь не пойдет о стратегических ракетоносцах, танках и артиллерии, как и о взятках чемоданами валюты.
- Безусловно. Ценю ваше чувство юмора.
- Спасибо. Будем считать, что вы начинаете работать.
- Да, не сомневайтесь.
ТЕПЛЫЙ апрельский ветерок шевелил яркую, молодую листву. Да, московская погода - не чета читинской. «Чита, чи не та.» - банальная местная прибаутка ни с того ни с сего завертелась на языке. Из гостиничного окна - впечатляющая панорама столицы, в синеватой дымке над мириадами крыш - шпили высоток, слева - кобальтовая башня-громадина центрального офиса «Газпрома». А чуть опустишь глаза - баннеры и растяжки рекламы. Банки, банки, банки, холдинги, корпорации и снова банки.
- Алло, Пал Сергеич? Здравствуй, дорогой! Узнал? И я рад тебя слышать. Как дела? Как супруга, семейство?.. Ну и прекрасно. Рад, что смена губернаторского караула тебя не затронула. Удобно говорить?.. Откуда звоню? Из первопрестольной. Да. Да. А что нас еще в столицу приводит, как не заботы государственные. По этому поводу и побеспокоил. Пал Сергеич, тебе фамилия Рунге о чем-нибудь говорит?... Да. Так. Так. Понял, понял. Так. Ишь ты. И что. Хм. Понятно. Даже так?! Ну, при случае поздравлю, не знал. Так он у вас и полным кавалером станет. Что?.. Нет, интересуюсь по вполне прозаическим причинам. У нас же, в новоиспеченном крае, несколько подразделений его фирмы работают. Есть к господину Рунге ряд предложений серьезных, вот и решил у тебя поинтересоваться его деловой хваткой. Не растерял мужик с возрастом навыков? Ты-то мне, как старому другу, как на духу. Спасибо. Спасибо. Благодарю, Пал Сергеич. В Читу не планируешь?.. У всех дел много. Пару дней мог бы и выкроить. Примем, как гостя дорогого. Ну, подумай, подумай. Бывай здоров, дружище!..
- И вам не хворать. Когда из столицы до дому? Завтра? Ну, благополучного взлета и мягкой посадки! Счастливо! - Вице- губернатор положил трубку и удовлетворенно хрустнул костяшками пальцев.
Одной головной болью меньше. Если в Чите так нуждаются в этом мутном господине - флаг им в руки! Читинскому приятелю высокого полета выложил о Рунге сплошной позитив. А чего огорчать? Впрочем, и огорчать нечем. Ну, не вышел у старого хитреца «саянский номер». Так он ни у кого, после глыбы-Кузнецова, не выходил. И не выйдет пока. Слишком много околонаучной шумихи и флибустьерской возни вокруг неведомо где залегшей золотой жилы.
А может, всё это и вправду - легенда? Красивая, убедительная. Сколько народу век за веком рыщут в поисках Атлантиды, Эльдорадо и прочих. Не-е-ет, столь опытный золотопромышленник, как Кузнецов, в легенды верить не мог! Зубы на золоте съел! Собственно, из-за этой золотой жилы жизни-то и лишился. Вряд ли бы его кондрат из-за легенды хватил. Ладно, пусть пыль осядет и суета стихнет. А с этим настырным. Кстати, очень кстати старый прохиндей Рунге потребовался в Чите! Вот пусть его там и нагрузят по самое не могу. Флаг им в руки!
Осадив в прошлом январе рвущегося в Саяны Рунге, сановный Павел Сергеевич поставленную перед ним задачу, в принципе, решил. После промывочного сезона, в ноябре, артель «Черемшанка» самоликвидировалась. Рунге вел себя, как пионер, который всем пример: замкнулся на деятельности «Востокзолототехснаба» и, насколько был осведомлен вице-губернатор, иных телодвижений по золотодобыче не предпринимал ни в Иркутской области, ни в Бурятии, ни в Читинской области, ставшей 1 марта Забайкальским краем, ни в Приамурье. Интересно, а зачем все-таки понадобился соседям Рунге? Чем ценен дед почти семи десятков лет?
Частушечная строчка развеселила чиновника. Он наклонился к коммуникатору, чтобы попросить секретаршу сварить кофе, но тут замигала лампочка прямой связи с Самим.
- Павел Сергеевич, зайдите ко мне.
Он ждал этого разговора. По сути, кроме ознакомительной беседы, с новым главой региона тет-а-тет они еще не общались. Общие планерки, совещания. С одной стороны, это тревожило. Новая «метла» всегда метет по-новому. И обычно приводит за собой новую команду. А с другой стороны, общая «смена караула» происходит сразу, чего не произошло. Приглядывается, значит, с кем из команды бывшего дальше работать.
.Новый, пока еще и.о. губернатора области, пригляделся к Павлу Сергеевичу. Первая полнокровная личная беседа стала для лощеного чиновника и последней. Что ж, это было неприятно, но не смертельно. От предложенной взамен, тоже довольно высокой должности, Павел Сергеевич гордо отказался.
Его московские хозяева, по чьей команде он осадил Рунге, такой вариант предполагали. И вскоре экс-вице-губернатор возглавил иркутское представительство одного крупного московского коммерческого банка. Вообще-то, бывший чиновник предполагал, что окажется в столице, в центральном офисе комбанка. Было такое обещание. Но Павлу Сергеевичу доходчиво разъяснили, что с учетом его связей и знакомств, особенно среди руководителей золотодобывающих предприятий, которые он курировал по бывшей должности, его присутствие в Иркутске и Улан-Удэ необходимо и крайне важно. История с уникальным золотым месторождением с Восточных Саянах вступала в решающую фазу.
РУНГЕ и не предполагал такого резкого поворота событий. Бесславное отступление из Восточных Саян не только ввело в ощутимые экономические потери, слухи о которых быстро распространились среди коллег по бизнесу. Больше убивало то, о чем никто, кроме него самого не знал. В голове шизофренически крутилось одно: «Висит груша - нельзя скушать. Висит груша.» Эта гребаная груша зудила в голове по тыще раз за день!
Да, время задуматься о душе давным-давно наступило, но не о душе размышлялось: грызла бессильная ярость, что пошли прахом все усилия, нацеленные на Золотую Чашу. Рунге бесился, сжигая сонмы нервных клеток, терзал и без того уже изношенные сердечные мышцы, но не верил, что вот так - раз и нету! - уплыло то, ради чего он сжег ворох денег и оставил позади целое кладбище. Не ве-рил и всё! Не может этого быть, потому что не может быть - сверлило в мозгу у Рунге, в чем он почти что уподобился классику.
«Мильон терзаний» отравлял существование, но не саянский крах явил собой резкую смену декораций. В июле Евгения Михайловича пригласили в Читу. Официальный повод - вопросы, связанные с дальнейшим кредитованием подразделений ЗАО
«Востокзолототехснаб», работающих на территории края. Однако главный разговор произошел в фешенебельном номере гостиницы для избранных. Избранные тут и собрались.
- Знакомьтесь, Евгений Михайлович, - Владимир Павлович, наш гость из столицы, - представил моложавого, подтянутого, неброско, но дорого одетого брюнета лет пятидесяти, давний знакомый Рунге - Сан Саныч Маврин: пузатый, вальяжный весельчак и балагур с бульдожьей хваткой.
Последнюю мог подтвердить жесткий, как щетка, рыжий ежик на круглой голове с мясистыми ушами и носом-пипкой. Говорят, чем человек жестче, тем у него волосы грубее. Но кто же до «кардинальских» волос доберется! Не парикмахера же пытать.
Многих шутовская внешность Маврина, его шутки-прибаутки вводили в ба-а-альшое заблуждение! За глаза, среди местного политического бомонда, его называли «серым кардиналом».
Е.М. пожал сильные пальцы московского гостя, потом пухлую, обсыпанную веснушками пятерню Маврина.
- Ну, вот, Маврин сделал свое дело, Маврин может и уйти! - Сан Саныч по-ленински патетически выбросил руку, но тут же поднял указательный палец. - Но не надейтесь, други мои, что я вас покидаю окончательно. Вы тут пока побеседуйте, а я спущусь в ресторацию на акклиматизацию: закажу столик и изучу меню. Как всё будет на мази - звякну в номер. Кто «за», кто «против», кто «воздержался» - единогласно. Ждите звонка!
- Не устаете от этого живчика? - спросил столичный гость, когда за Мавриным закрылись двери.
- Не так часто общаемся, чтобы устать, - ответил Рунге, гадая о теме предстоящего разговора. Внешность собеседника наводила на мысль о его принадлежности к спецслужбам. Короткая аккуратная прическа на пробор, что-то общее в лице с киношными «нашими разведчиками» - коктейль из штабс-капитана Кольцова и штандартенфюрера Штирлица.
- Евгений Михайлович, я уполномочен сделать вам одно предложение, - без дальнейших светских церемоний заявил собеседник. - О вашей деловой хватке не только наслышан, но и имею довольно подробное представление.
Рунге с деланным удивлением поднял брови. «Кольцов-Штирлиц» усмехнулся:
- Хорошо, будем считать, что вы удивлены моей откровенностью. Удивлю еще раз. Динамика роста экономических показателей вашего ЗАО меня занимает мало. Под «деловой хваткой» я подразумеваю ваш высокопрофессиональный и незаурядный организаторский подход к «выщелкиванию» тех, кто стоит у вас на пути к намеченной цели. Я не слишком вычурно?
- Продолжайте, - Рунге вдруг вспомнил полуторагодичной давности разговор с иркутским вице-губернатором. Под ложечкой неприятно заныло. Уж не собираются ли его и на забайкальской земле объявить персоной нон-грата? Но при чем тут тогда москвич? А как тогда благополучно разрешенные днем денежные вопросы на многомиллионные суммы кредитов? Шла бы речь об ультиматуме - копейки бы не получил, затянули бы подписание бумаг. Что за хрень?
- Вы не удивились. Вам думается о чем-то другом, - с ошарашивающей проницательностью констатировал Владимир Павлович, мягко улыбаясь.
- Давайте без психологических экзерсисов. «Как говорил Мопассан: ближе к телу», - Рунге не удержался и процитировал Великого комбинатора. Московский снобизм начинал раздражать.
- Каюсь, увлекся, - снова улыбнулся собеседник. - Но о вашей деловой хватке я - безо всякой иронии. Она нужна в крайне серьезном деле. Настолько серьезном, что вам потребуется определенное прикрытие.
- Староват я для «бондианы». Не по адресу обратились.
- Ерничаете? Правильно. Сам виноват - все-таки в слоге вычурен. Правильнее сказать не прикрытие - защита. От дураков. Под ней подразумевается ваше выдвижение по одному из партийных списков в депутаты Государственной думы.
Рунге опешил, но вида не подал.
- .Человек вы известный во всем Восточно-Сибирском регионе, практически во всех входящих в него субъектах Федерации, - продолжал собеседник, пытливо поглядывая на Е.М., - партийность для выдвижения не обязательна. Отмечены государственной наградой. Остальное - дело пиарщиков. Повторю: депутатский мандат - защита от госдураков всех рангов. Иммунитет - с одной стороны, с другой - возможности для решения задачи.
- Раньше это называли наказом кандидату в депутаты.
- Последнее время мне везет на людей с отменным чувством юмора. Мда. Дорогой Евгений Михайлович, вы слышали о проекте «Бинар»?..
ВСКОРЕ после возвращения Рунге в Иркутск ему позвонил старый знакомец из столицы Бурятии. Любил отставной милицейский «полкан» перед августом сливать Е.М. информашку разную: в начале последнего месяца лета «герр оберст-полицай», как про себя обзывал информатора Рунге, отмечал «день варенья», и старикан сам себе организовывал премию к празднику, подслащивал.
Герр оберст-полицай, сам того не подозревая, наступил Рунге на больную мозоль. Оказалось, что ребячья стая, выступившая в турпоход по долине Шумака, нашла в одной из многочисленных скальных пещер заржавевшие карабины и два рюкзака, набитых. золотыми самородками и сколами рудного золота поразительной концентрации! Честность ребячьей стаи подтвердила выводы о том, что наступает время совершенно нового поколения - «детей индиго».
Находку в целости и сохранности доставили к райуполномоченному РУ ФСБ. Тот передал по команде, и закрутилось расследование по факту. Как выяснили эксперты, привлеченные к делу, находка относится к 1927 году: по остаткам маркировки на одном из рюкзаков и клочку газеты. Следствие склоняется к версии, что это то самое золото, из-за которого двое рабочих убили остальных участников экспедиции треста «Союззолото». Найденное оружие, по чудом сохранившимся учетным бумагам, тресту и принадлежало. Из архивов выяснилось и то, что расследование уголовного дела по этому преступлению было завершено в марте 1928 года. Виновные в содеянном сознались и были расстреляны. О золоте они умолчали, но заявленная ими мотивировка убийства - неуклюжа, а вот золотишко - в самый цвет!
Новость еще раз подтверждала: Золотая Чаша есть, как и протоптанная дорожка к ней. В том числе - и в виде очередного ажиотажа. «Блядский род! - подумалось Рунге. - Если уж ему так и не срастется добраться до заветного места, пусть уж лучше в казну отойдет жила, только не уродам московским, «авторитетам» сраным, что ему дорогу в прошлом году перебежали».
И снова выплыла перед глазами «морда лица» бывшего иркутского вице-губернатора. Когда Рунге узнал, что тот всплыл в комбанке (про который сведущие люди «цинковали»: отмывает и наваривает «общаковые» деньжата), то понял: от саянских сокровищ ребята не отступят. И постараются взять их с максимальной долей легальности. Для того и отделение банка образовалось с субсветовой скоростью. Рунге так обозлился на «полкана»-стукача, что хотел раз и навсегда послать его к чертям собачьим, без подслащения «дня варенья».
Но в свете последнего поворота своих жизненных обстоятельств и выданного улыбчивому москвичу Владимиру Павловичу в читинской гостинице согласия баллотироваться в депутаты - передумал и. вознаградил старикана. «Милицейский дедок еще крепок, как дубок!», - сочинил - не хуже, чем у Маврина получилось! - и продекламировал вслух Е.М., прикинув, что герр оберст-полицай в отставке еще очень даже может пригодиться в информационном плане.
Что же касается лощеного Пал Сергеича, ныне банковского топ- менеджера, то ведь он может помешать и в новом деле, не так ли? Поэтому аккурат на католическое Рождество управляющий иркутским отделением известного московского коммерческого банка. пропал!
Рыдали его уже вполне взрослые дети - сын и дочь, прилетевшие из-за границы, где они повышали свой образовательный уровень. Рыдала жена, которую за спиной уже называли вдовой, хотя положенные по закону сроки признания исчезнувшего безвестно отсутствующим или умершим еще не истекли. Недоумевало руководство банка: спешно проведенная внутренняя ревизия криминала не выявила. По крайней мере, с очки зрения благополучия банка. Отмыв черного нала и легализация криминальных «заработков» не пострадали. В общем, непонятно, куда мог деться милейший Пал Сергеевич.
И НАШ РАССКАЗ будет неполным, если мы забудем сообщить, что ровно четырьмя месяцами раньше, 25 августа 2008 года, в офисе частного охранного предприятия господина Д.С. Писаренко раздался телефонный звонок: - Дмитрий Сергеевич? Вас беспокоит заместитель генерального директора ЗАО «Востокзолототехснаб» Муратов Игорь Васильевич. Мы бы хотели обговорить вопрос о заключении договора на охрану нашего читинского филиала и ряда других объектов в других регионах. Не возражаете, если сегодня, часиков в девятнадцать, я за вами подъеду? Приглашаю поужинать в «Панаме».
Как это страшно и просто - в яростной драке, в пылу, выйти из противоборства к непобежденному злу.