Ашера в Угарите

Богиней-матерью в допленной еврейской религии и в религиях ряда других семитских народов была Ашера. В письменных источниках она впервые упоминается под именем Ашратум как божество амореев при I династии Вавилона (XVIII — XVII вв. до н. э.). Месопотамские источники называют Ашратум супругой верховного аморейского бога Амурру, за именем которого, по всей видимости, скрывается западносемитский Эл. В амарнской переписке (XIV в. до н. э.) неоднократно упоминается царь амореев Абди-Аширта («Раб Ашеры»).

В Угарите Ашера (’aṯrt) была супругой главы пантеона Эла и верховной богиней. Угаритские тексты именуют её «родительницей богов» (qnyt ’ilm) (KTU, 1.4.III.26 и др.) и «матерью богов» (’um ’il [m]) (KTU, 2.31.43). Вся совокупность угаритских богов называется «сынами Ашеры» (bn ’aṯrt), число которых семьдесят (KTU, 1.4.VI.46). Супруг Ашеры Эл именуется «отцом человеков» (’ab ’adm) (KTU, 1.14.I.37 и др.), отсюда можно и для Ашеры предположить эпитет «мать человеков» (’um ’adm). Другим именем Ашеры является Элат (’ilt), буквально «Богиня», женский вариант имени Эла, засвидетельствованный поэтическим параллелизмом: «Ашера и сыны её, Элат и воинство родичей её» (’aṯrt wbnh ’ilt wṣbrt ’aryh) (KTU, 1.6.I.40–41).

Угаритское изображение Ашеры (XIV в. до н. э.)

В поэме о строительстве дворца для Ваала (KTU, 1.3–4) Ваал, одержав победу над Йамму, желает построить себе жилище на вершине горы Цафон. Для этого ему требуется разрешение Эла. Ваал и Анат решают действовать через Ашеру, которая первоначально встречает их враждебно: «Убийцы мои они! Убийцы сынов моих они!» (mẖṣy hm [m] ẖṣ bny hm) (KTU, 1.4.II.24–25). Однако же, задобренная дарами, она соглашается им помочь и получает разрешение от Эла. После окончания строительства Ваал устраивает пир: «Он покликал братьев своих (’aẖh) в дом свой, родичей (’aryh) своих во дворец свой, он покликал семьдесят сынов Ашеры (šb‘m bn ’aṯrt)» (KTU, 1.4.VI.44–46). Хотя Ваал не является непосредственно сыном Эла и Ашеры (его отец — Даган), последние как прародители богов в целом считаются и его родителями, а их дети, соответственно, его братьями; в поэме о борьбе Ваала с Пожирающими и Раздирающими они упоминаются как «семьдесят семь братьев его (’aẖh), восемьдесят восемь [сородичей его]» (KTU, 1.12.II.48–49).

В поэме о борьбе Ваала с Мотом (KTU, 1.5–6) мы вновь встречаем мотив вражды между Ашерой и Ваалом, потому что смерть последнего должна вызвать радость у Ашеры и её сыновей (KTU, 1.6.I.39–40). После гибели Ваала от руки Мота Эл обращается к Ашере по поводу престолонаследия: «Дай одного из сыновей твоих — я воцарю его!» (KTU, 1.6.I.45–46). В ответ Ашера предлагает воцарить своего сына Аштара. Тот поднимается на Цафон и садится на престол Ваала, но его ноги не достают до подножия престола, а голова — до края. Воскреснув из мёртвых, Ваал расправляется со своими противниками и вновь восходит на царский престол: «Схватил Ваал сынов Ашеры, многих он сразил рукою» (y’iẖd b‘l bn ’aṯrt rbm ymẖṣ bktp) (KTU, 1.6.V.1–2).

В поэме о Керете (KTU, 1.14—1.16) Керет, лишившись семьи, отправляется в поход, чтобы добыть себе жену. По пути он приходит «в святилище Ашеры Тирской, к Элат Сидонской» (lqdš ’a [ṯrt] ṣrm wl’ilt ṣd [y] nm) (KTU, 1.14.IV.197–199), где даёт обет, что, если получит в жёны деву-хурритянку, то пожертвует богине серебра в два её веса и золота в три. На свадьбе Эл обещает Керету, что его наследник «будет пить молоко Ашеры, сосать грудь Девы <…>, кормилицы» (ynq ḥlb ’a [ṯ] rt mṣṣ ṯd btlt <…> mšnq [t]) (KTU, 1.15.II.26–28). Керет забывает выполнить свой обет, за что наказывается болезнью, которую в конечном счёте излечивает Эл.

В целом угаритские источники представляют Ашеру как Богиню-мать, родительницу богов и людей. В угаритском пантеоне она играет роль царицы, принимающей решение о наследовании престола. В земном мире она также отвечает за рождение и вскармливание царских наследников.

Любопытным дополнением к угаритским данным служит найденный на четырёх фрагментах хеттский текст, отражающий ханаанейский по происхождению миф об «Элькунирсе» (del-ku-ni-ir-ša), т. е. «Эле Творце земли» (’l qn (y) ’rṣ). В этом мифе Ашера (именуемая da-še-er-tum или da-še-er-du-uš) пытается соблазнить «Бога грозы», т. е., видимо, Ваала (имя написано идеограммой). Бог грозы отвергает её попытки и сообщает о них её супругу. Эл в ответ приказывает Ваалу совокупиться с Ашерой, чтобы тем самым унизить её. Бог грозы так и поступает, после чего сообщает Ашере, что убил семьдесят семь и восемьдесят восемь её сыновей. Богиня скорбит по ним семь лет. На другом фрагменте Эл и Ашера составляют заговор против Бога грозы, но последнему помогает «Иштар», т. е., видимо, Аштарт (имя написано идеограммой), которая слышит их разговор, сидя в виде птицы на стене спальни Эла и Ашеры.

 

Ашера в Еврейской Библии

Перейдём теперь к рассмотрению еврейских письменных свидетельств об Ашере. В Еврейской Библии слово «šrh (масоретская огласовка: ’ašerah) упоминается 40 раз в единственном и множественном числе, обозначая как собственное имя богини, так и — гораздо чаще — название предмета, связанного с её культом. Даже в значении собственного имени это слово чаще всего употребляется с определённым артиклем ha, что не должно удивлять ввиду того, что имя Ваала авторы ЕБ тоже, как правило, употребляют с определённым артиклем. Перечислим все случаи употребления слова «šrh в ЕБ.

В Пятикнижии оно встречается 4 раза в составе стандартных девтерономических предписаний бороться с культами «ханаанеев»: «Жертвенники их разрушьте, столпы их сокрушите, ашеры его (’ašeraw) срубите (tiḵrotun)» (Исх. 34, 13); «Жертвенники их разрушьте, столпы их сокрушите, ашеры их (’ašerehem) посеките (təgadde‘un) и изображения их сожгите огнём» (Втор. 7, 5); «Разрушьте жертвенники их, сокрушите столпы их, ашеры их (’ašerehem) сожгите (tiśrəp̄un) огнём и изображения богов их посеките (təgadde‘un)» (Втор. 12, 3); «Не сади (tiṭṭa») себе ашеру из какого-либо дерева (’ašera kol-«eṣ) при жертвеннике Яхве, бога твоего, который ты сделаешь себе, и не ставь себе столп» (Втор. 16, 21–22).

Девтерономическая история содержит 5 упоминаний слова «šrh в Книге Судей и 16 упоминаний — в Книгах Царей. Сообщается, что в эпоху Судей «делали сыны Израилевы злое в очах Яхве, и забыли Яхве, бога своего, и служили Ваалам (habbə‘alim) и Ашерам (ha’ašerot)» (Суд. 3, 7). Назначив Гедеона судьёй над Израилем, Яхве приказывает ему уничтожить ашеру его отца Иоаса: «В ту ночь сказал ему Яхве: … разрушь жертвенник Ваала, который у отца твоего, а ашеру (ha’ašera), которая при нём, сруби (tiḵrot) …, и принеси всесожжение на дереве ашеры (ba‘aṣe ha’ašera), которую срубишь» (Суд. 6, 25–26). Та же ашера упоминается ещё два раза в ст. 28 и 30. Возможно, она тождественна теревинфу (’elah) Иоаса, упоминаемому в ст. 11 и 19.

Пророк Ахия сообщает израильскому царю Иеровоаму, что Яхве «извергнет Израильтян из этой доброй земли… за то, что они сделали («aśu) своих ашер (’ašerehem)» (3 Цар. 14, 15). Во времена иудейского царя Ровоама иудеи «построили (wayyiḇnu) у себя высоты и столпы и ашеры (’ašerim) на всяком высоком холме и под всяким густым деревом» (3 Цар. 14, 23). Иудейский царь Аса «мать свою Ану (в масоретском тексте — Мааху) лишил звания царицы-матери за то, что она сделала («aśita) истукан для Ашеры (mip̄leṣet la’ašera), и срубил (wayyiḵrot) Аса истукан её (mip̄laṣetah), и сжёг (wayyiśrop̄) в долине Кедрон» (3 Цар. 15, 13). Израильский царь Ахав «сделал (wayya‘aś) ашеру (ha’ašera)» в своей столице Самарии (3 Цар. 16, 33).

Яхвистский пророк Илия, желая устроить состязание с почитателями других богов, просит Ахава: «пошли и собери ко мне всего Израиля на гору Кармил, и четыреста пятьдесят пророков Ваала (habba‘al), и четыреста пророков Ашеры (ha’ašera), питающихся от стола Иезавели» (3 Цар. 18, 19). При израильском царе Иоахазе, сыне свергшего династию Ахава Ииуя, израильтяне «не отступали от грехов дома Иеровоама, который ввёл Израиля в грех; ходили в них, и ашера (ha’ašera) стояла в Самарии» (4 Цар. 13, 6). При перечислении грехов, погубивших Израильское царство, указывается, что израильтяне «поставили (wayyaṣṣiḇu) у себя столпы и ашеры (’ašerim) на всяком высоком холме и под всяким густым деревом» (4 Цар. 17, 10); «сделали себе кузнечную работу двух тельцов, и сделали (wayya‘aśu) ашеру (’ašera), и поклонялись всему Воинству небесному, и служили Ваалу (habba‘al)» (4 Цар. 17, 16).

Иудейский царь Езекия «отменил высоты, сокрушил столпы, срубил (wəḵarat) ашеру (ha’ašera)» (4 Цар. 18, 4), однако его сын Манассия «снова построил высоты, которые уничтожил отец его Езекия, и поставил жертвенники Ваалу, и сделал (wayya‘aś) ашеру (’ašera), как сделал Ахав, царь Израильский, и поклонялся всему Воинству небесному, и служил ему» (4 Цар. 21, 3), «и поставил (wayyaśem) кумир Ашеры (pesel ha’ašera), который сделал («aśa), в доме [Яхве]» (4 Цар. 21, 7).

При описании религиозной реформы иудейского царя Иосии сообщается, что он «повелел… вынести из храма Яхве все вещи (kelim), сделанные для Ваала (labba‘al) и для Ашеры (la’ašera) и для всего Воинства небесного, и сжёг их за Иерусалимом… И вынес ашеру (ha’ašera) из дома Яхве за Иерусалим в долину Кедрон, и сжёг (wayyiśrop̄) её в долине Кедрон, и истолок в прах (wayyadeq lə‘ap̄ar), и бросил прах её на кладбище общенародное, и разрушил дома святых, которые были в доме Яхве, где женщины ткали покровы (battim) для ашеры (la’ašera)» (4 Цар. 23, 4, 6–7). Подобные же действия он производит в окрестностях Иерусалима и в Вефиле: «и сокрушил столпы, и срубил (wayyiḵrot) ашеры (ha’ašerim), и наполнил место их костями человеческими. Также и жертвенник, который в Вефиле, высоту, устроенную Иеровоамом, сыном Наватовым, который ввёл Израиля в грех, также и жертвенник тот и высоту он разрушил, и сжёг сию высоту, истолок в прах, и сжёг (wəśarap̄) ашеру (’ašera)» (4 Цар. 23, 14–15).

11 раз слово «šrh встречается в Книгах Паралипоменон. Иудейский царь Аса «отменил жертвенники чужие и высоты, и разбил столпы, и посёк (waygadda») ашеры (ha’ašerim)» (2 Пар. 14, 3), «и Мааху, мать свою, царь Аса лишил звания царицы-матери за то, что она сделала («aśəta) для Ашеры истукан (la’ašera mip̄laṣet), и срубил (wayyiḵrot) Аса истукан её (mip̄laṣetah), и истолок в прах (wayyadeq), и сжёг (wayyiśrop̄) в долине Кедрон» (2 Пар. 15, 16). Иудейский царь Иосафат «и высоты отменил (hesir) и ашеры (ha’ašerim) в Иудее» (2 Пар. 17, 6). В связи с этим прозорливец Ииуй сообщает Иосафату: «Впрочем, и доброе найдено в тебе, потому что ты сжёг (bi‘arta) ашеры (ha’ašerot) в земле» (2 Пар. 19, 3). При иудейском царе Иоасе иудеи «оставили дом Яхве, бога отцов своих, и служили ашерам (ha’ašerim) и изваяниям» (2 Пар. 24, 18).

Во времена иудейского царя Езекии его подданные «пошли в города Иудейские, и сокрушили столпы, и посекли (waygaddə‘u) ашеры (ha’ašerim)» (2 Пар. 31, 1), однако Манассия «снова построил высоты, которые разрушил Езекия, отец его, и поставил жертвенники Ваалам, и сделал (wayya‘aś) ашеры (’ašerot), и поклонялся всему Воинству небесному, и служил ему» (2 Пар. 33, 3), «построил высоты и поставил (wəhe‘emid) ашеры (ha’ašerim) и изображения (happəsilim)» (2 Пар. 33, 19). При описании реформы Иосии сообщается, что он «начал очищать Иудею и Иерусалим от высот (bamot) и ашер (ha’ašerim) и от изображений (happəsilim) и кузнечных работ (hammasseḵot). И разрушили перед лицом его жертвенники Ваалов (mizbəḥot habbə‘alim) и жертвенники для курений (haḥammanim), которые над ними; он посёк (gidde‘a) и ашеры (ha’ašerim), и изображения (happəsilim) и кузнечные работы (hammasseḵot) сокрушил и истолок в прах… И разрушил (wayənatteṣ) жертвенники (hammizbəḥot) и ашер (ha’ašerim), и изображения (happəsilim) разбил в прах, и все жертвенники для курений (haḥammanim) посёк во всей земле Израильской» (2 Пар. 34, 3–4, 7).

В книгах пророков слово «šrh упоминается всего 4 раза. В пророчестве Исайи о гибели Дамаска и Израиля обещается, что в «тот день» человек «не взглянет на жертвенники, на дело рук своих, и не посмотрит на то, что сделали персты его, и на ашер (ha’ašerim) и жертвенники для курений» (Ис. 17, 8). «Апокалипсис Исайи» предсказывает, что «искупится беззаконие Иакова…, когда все камни жертвенника он обратит в куски извести, и не будут уже стоять ашеры (’ašerim) и жертвенники для курений» (Ис. 27, 9). Устами пророка Михея Яхве обещает Израилю: «Искореню (wənatašti) ашеры твои (’ašereḵa) из среды твоей» (Мих. 5, 14). Пророк Иеремия сетует иудеям, что «как о сыновьях своих, воспоминают они о жертвенниках своих и ашерах своих (’ašerehem) у густого дерева, на высоких холмах» (Иер. 17, 2).

Все немногочисленные случаи употребления слова «šrh у пророков признаются большинством библеистов поздними вставками, отражающими девтерономическое влияние. Таким образом, все тексты ЕБ, осуждающие богиню Ашеру и её символы, являются по происхождению пленными или послепленными, что предполагает отсутствие враждебного отношения к культу Богини-матери в допленной еврейской религии.

Как уже упоминалось, слово «šrh в большинстве случаев его употребления в Еврейской Библии означает культовый символ богини Ашеры — вероятно, особым образом обработанное (подстриженное? обрезанное?) живое дерево. Согласно ЕБ, ашеру «сажают» (naṭa»), «делают» («aśa), «строят» (bana), «ставят» (naṣaḇ), а при уничтожении её «рубят» (karat), «секут» (gada») и «жгут» (śarap̄), её можно использовать в качестве «дров» («aṣim). Наиболее определённо о том, что ашера была деревом, свидетельствует девтерономическое предписание: «Не сади (tiṭṭa») себе ашеру из какого-либо дерева (’ašera kol-«eṣ) при жертвеннике Яхве, бога твоего, который ты сделаешь себе» (Втор. 16, 21–22). Из этого отрывка ясно, что в допленном иудаизме ашера была обычной спутницей жертвенника «бога Израилева». Яхве может также иметься в виду под «ним» в предписании «ашеры его (’ašeraw) срубите» (Исх. 34, 13).

В нескольких случаях, однако, Еврейская Библия употребляет слово «šrh как личное имя Богини-матери. Такое употребление очевидно в просьбе пророка Илии собрать «четыреста пятьдесят пророков Ваала (habba‘al), и четыреста пророков Ашеры (ha’ašera), питающихся от стола Иезавели» (3 Цар. 18, 19). Хотя большинство исследователей считают упоминание о «пророках Ашеры» более поздней вставкой в основной текст, автор этой вставки, несомненно, имел в ней в виду богиню. Один раз в ЕБ слово «šrh в форме множественного числа женского рода используется для обозначения совокупности женских божеств рядом со словом b‘l во множественном числе, обозначающим совокупность мужских божеств: «Делали сыны Израилевы злое в очах Яхве, и забыли Яхве, бога своего, и служили Ваалам (habbə‘alim) и Ашерам (ha’ašerot)» (Суд. 3, 7). Неоднократное упоминание в ЕБ Ашеры рядом с Ваалом, очевидно, отражает стремление девтерономических авторов дискредитировать её, представив как супругу не Яхве, а к тому времени уже предосудительного Ваала.

3-я Книга Царств (15, 13) и 2-я Книга Паралипоменон (15, 16) утверждают, что иудейский царь Аса лишил свою мать звания царицы-матери (gəḇira) за то, что она сделала «истукан» для Ашеры (la’ašera). Употребление предлога le предполагает, что под Ашерой в этих рассказах имеется в виду богиня. Слово mip̄leṣet, переводимое здесь как «истукан», происходит от глагольного корня plṣ «дрожать, трепетать» и может быть буквально переведено как «трепет». О том, что представлял из себя этот «трепет», нам остаётся только догадываться. Однако то, что он был установлен иудейской царицей-матерью для Ашеры, являвшейся царицей-матерью богов, может свидетельствовать об определённой роли первой в культе второй.

Девтерономический историк утверждает, что иудейский царь Манассия «поставил (wayyaśem) изображение Ашеры (pesel ha’ašera), которое сделал («aśa), в доме [Яхве]» (4 Цар. 21, 7). В этом отрывке слово ’ašera также может означать имя богини. Любопытно, что, рассказывая об этом событии, более поздняя 2-я Книга Паралипоменон вместо «изображения Ашеры» называет «изображение кумира»: «[Манассия] поставил (wayyaśem) изображение кумира (pesel hassemel), которое сделал («aśa), в доме божием» (2 Пар. 33, 7). Тем же самым словом semel пророк Иезекииль называет «кумира», который стоял во внутреннем дворе Иерусалимского храма справа от жертвенника Яхве в последние годы существования Иудейского царства: «И он (т. е. Яхве) … принёс меня… в Иерусалим ко входу внутренних врат, обращённых к северу, где поставлен был кумир ревности, возбуждающий ревнование (semel haqqinah hammaqneh) … И я поднял глаза мои к северу, и вот, с северной стороны у ворот жертвенника — тот кумир ревности (semel haqqinah) при входе» (Иез. 8, 3, 5).

Угаритские тексты называют Ашеру «родительницей (qnyt) богов» (KTU, 1.4.III.26 и др.), а её супруга Эла — «родителем» (qny) (KTU, 1.10.III.6 и др.). Еврейская Библия применяет слово того же корня к Элу, уже отождествляемому с Яхве: «Эл Вышний, родитель (или творец) неба и земли» (’el «elyon qoneh šamayim wa’areṣ) (Быт. 14, 19). Выражение qinah maqneh, которое употребляет Иезекииль, является словесной игрой с тем же корнем. Употребляя созвучный ему корень qn’, Иезекииль в полемическом духе превращает Ашеру из «родительницы» в «ревность». Поэтому можно с определённостью утверждать, что «кумиром ревности», о котором говорит Иезекииль, был именно образ Ашеры.

Это означает, что Ашера продолжала почитаться в Иерусалимском храме и после «монотеистической реформы» царя Иосии, которая, по всей видимости, является вымыслом девтерономистов. Однако, несмотря на вымышленность этой реформы, рассказ о ней девтерономического историка содержит ценные сведения о допленном храмовом культе Ашеры, которая здесь ещё раз упоминается под своим личным именем: «[Иосия] повелел… вынести из храма Яхве все вещи (kelim), сделанные для Ваала (labba‘al) и для Ашеры (la’ašera) и для всего Воинства небесного, и сжёг их за Иерусалимом… И вынес ашеру (ha’ašera) из дома Яхве за Иерусалим в долину Кедрон, и сжёг её в долине Кедрон, и истолок в прах, и бросил прах её на кладбище общенародное, и разрушил дома святых, которые были в доме Яхве, где женщины ткали покровы (battim) для ашеры (la’ašera)» (4 Царств 23, 4, 6–7). Этот отрывок ценен тем, что содержит уникальное свидетельство о домах «святых», т. е. обрядовых блудников, которые находились в Иерусалимском храме.

Говорящие о культе «Царицы Небесной» (məleḵet haššamayim) отрывки из Книги пророка Иеремии, хотя они, вероятно, также являются поздними девтерономическими вставками, могут отражать подлинную память о почитании еврейской Богини-матери в допленной Иудее. Первый из этих отрывков входит в состав «храмовой проповеди» Иеремии: «Не видишь ли, что они делают в городах Иудеи и на улицах Иерусалима? Дети собирают дрова, а отцы разводят огонь, и женщины месят тесто, чтобы делать лепёшки (kawwanim) для Царицы Небесной и совершать возлияния иным богам» (Иер. 7, 18). Еврейское слово kawwanim, по всей видимости, происходит от аккадского слова kamānum, которым в Месопотамии называли лепёшку, использовавшуюся в культе Иштар, и может свидетельствовать о синкретическом характере культа Царицы Небесной.

Второе упоминание этого культа касается жизни иудейских беженцев в Египте: «И отвечали Иеремии все мужья, знавшие, что жены их кадят иным богам, и все жёны, стоявшие там в большом множестве, и весь народ, живший в земле Египетской, в Пафросе, и сказали: Слова, которое ты говорил нам именем Яхве, мы не слушаем от тебя, но непременно будем делать всё то, что вышло из уст наших, чтобы кадить Царице Небесной и возливать ей возлияния, как мы делали, мы и отцы наши, цари наши и князья наши, в городах Иудеи и на улицах Иерусалима, потому что тогда мы были сыты и счастливы и беды не видели. А с того времени, как перестали мы кадить Царице Небесной и возливать ей возлияния, терпим во всём недостаток и гибнем от меча и голода. И когда мы кадили Царице Небесной и возливали ей возлияния, то разве без ведома мужей наших делали мы ей лепёшки (kawwanim) с изображением её (lə-ha‘aṣiḇah) и возливали ей возлияния?» (Иер. 44, 15–19).

Глиняный штамп для теста с ликом Царицы Небесной, найденный на территории дворца иудейских царей в Рамат-Рахели (ок. 700 г. до н. э.)

Имя Ашеры предположительно восстанавливается в одном из самых древних текстов ЕБ — т. наз. «Благословении Моисея». В дошедшем до нас виде оно содержит слово «šdt, огласованное масоретами как ’eš dat и переводимое как «огонь закона». Однако иранское по происхождению слово dat (a) невозможно в столь древнем тексте. По всей видимости, «šdt — это искажение имени Ашеры, возможно, стоявшего в форме «šrth («его Ашера», как в надписях из Кунтиллет-Аджруд и Хирбет-эль-Ком). В таком случае Благословение Моисея представляет Ашеру шествующей одесную Яхве в сопровождении «святых», т. е. прочих богов: «Яхве пришёл от Синая, поднялся от Сеира, просиял от горы Фарана, явился с сонмами святых (meriḇəḇot qodeš), одесную его Ашера (масор. «šdt), также покровители народов (ḥoḇeḇ [e] «ammim), все святые его (qədoša (y) w)…» (Втор. 33, 2–3). В данном отрывке речь идёт о даровании Закона. Примечательно, что у евреев бытовало представление о том, что Закон дарован «ангелами», т. е. богами. Этого представления придерживается ещё апостол Павел, утверждающий, что Закон «преподан через ангелов, рукою посредника» (διαταγεὶς δι» ἀγγέλων ἐν χειρὶ μεσίτου) (Гал. 3, 19).

 

Ашера в еврейской эпиграфике

В допленных еврейских письменных источниках за пределами ЕБ Ашера упоминается 6 раз. 4 из этих упоминаний были обнаружены в текстах из Кунтиллет-Аджруд, подробно обсуждавшихся ранее. Это надпись на западной стене помещения со скамьями: [t] ’rk ymm wyśb‘w [wy] tnw l [y] hwh tymn wl’šrt […] / […] hyṭb yhwh hty [mn] (» […] продлит дни, и они насытятся и воздадут Яхве Теманскому и [его] Ашере […] / […] сотворит благо Яхве Теманский […]»); надпись на амфоре А: ’mr ’ […] h […] k ’mr lyhl […] wlyw‘śh w […] brkt ’tkm lyhwh šmrn wl’šrth («Говорит […]: Скажите Йехал […], Иоасе и […]: Благословляю вас Яхве Самарийским и его Ашерой»); надпись на амфоре Б справа от изображения молящихся людей: ’mr / ’mryw ’ / mr l ’dn [y] / hšlm ’t / brktk l [y] / hwh tmn / wl’šrth yb / rk wyšmrk / wyhy «m ’dn («Говорит Амария: Скажите моему господину: Здоров ли ты? Благословляю тебя Яхве Теманским и его Ашерой. Да благословит он и да сохранит тебя, и да будет с господином!»); и надпись над тем же изображением: […] lyhwh htmn wl’šrth […] / kl «šr yš’l m’š ḥnn […] wntn lh yhw klbbh (» […] Яхве Теманским и его Ашерой […] / Всё, что он просит от благотворящего человека […] и даст ему Яхве по сердцу его»).

Ещё одна дважды упоминающая Ашеру надпись, датируемая временем от конца VIII до конца VII в. до н. э., была обнаружена в местечке Хирбет-эль-Ком (библейская Маккеда?) на территории исторической Иудеи, примерно в 10 км к юго-востоку от Лахиша и 12 км к западу от Хеврона. Надпись была нанесена на столб в погребальной пещере, под ней находилось изображение благословляющей (?) руки, какие часто встречаются в виде амулетов в позднейшем иудаизме. Текст сохранился плохо, но в общем его можно восстановить следующим образом: ’ryhw h‘šr ktbh / brk ’ryhw lyhwh / wmṣryh l’šrth hwš» lh / … / l’šrth («Урияху богатый написал это / Благословен Урияху Яхве / От врагов его своей Ашерой он спас его / … / Ашерой»). Здесь, как и в надписях из Кунтиллет-Аджруд, Ашера сопровождает Яхве, но служит ему орудием не благословения, а спасения (yešu‘a).

Надпись из гробницы в Хирбет-эль-Ком

 

Культ священных деревьев в иудаизме

Несмотря на послепленную цензуру тексты Еврейской Библии содержат достаточно много свидетельств о почитании евреями священных деревьев. Чаще всего в таком качестве ЕБ упоминает дуб и теревинф (дерево семейства фисташковых, также известное как терпентинное дерево). В землях исторического Ханаана произрастают три разновидности дуба, из них критериям священного дерева более всего отвечает дуб палестинский или калепринский, отдельные представители которого могут достигать в высоту более 15 метров.

В библейском еврейском языке дуб именуется ’ln (вокализуется масоретами как ’elon или ’allon), а теревинф — ’lh (вокализуется масоретами как ’elah или ’allah). Оба эти слова восходят к корню ’l со значением «бог». Первое образовано от него путём нунации, возможно, добавляющей к нему оттенок смысла, но не меняющей его основного значения, второе — посредством суффикса женского рода. Примечательно, что на кувшине из Лахиша XII в. до н. э. словом ’lt, точно соответствующим еврейскому слову ’lh, обозначено дерево с шестью ветвями, напоминающее видом более позднюю менору, а угаритские тексты называют словом ’lt (Элат) супругу Эла Ашеру. Из этого следует, что еврейские слова ’ln и ’lh, которыми называются дуб и теревинф, первоначально означали буквально Бог и Богиня, потому что эти деревья считались священными деревьями Эла (позднее — отождествлённого с Элом Яхве) и Ашеры.

С переводом названий указанных двух деревьев на другие языки имеет место значительная путаница. Так, словом «дуб» на русский язык в Синодальной Библии переводится не только собственно дуб (’elon), но и теревинф (’elah), и даже тамариск (’ešel). С одной стороны, за эту путаницу ответственны создатели Септуагинты, зачастую нестрого переводившие названия этих деревьев на греческий словом δρῦς, могущим означать как «дерево» вообще, так и конкретно «дуб». С другой стороны, её корни находятся уже в текстах самой ЕБ, которые могут применять к одному и тому же дереву разные видовые определения. Так, вероятно, одно и то же священное дерево в Сихеме называется ’elon в Быт. 12, 5, ’elah в Быт. 35, 4, ’allah в Нав. 24, 26 и вновь ’elon в Суд. 9, 6 и 37. Возможно, авторы ЕБ либо не различали эти деревья, либо не считали различие между ними существенным.

Множественное число от слова женского рода ’elah «теревинф» образовывалось формально по мужскому роду как ’elim, о чём можно заключить по двойному поэтическому параллелизму, использующемуся в поздней девтерономической вставке в текст Перво-Исайи: «Вы постыдитесь за теревинфы (’elim), которых вы вожделели, и посрамитесь за сады (gannot), которые вы избрали; ибо вы будете как теревинф (’elah), которого лист опал, и как сад (ganna), в котором нет воды» (Ис. 1, 29–30). Об отношении исторического пророка Исайи к культу священных деревьев свидетельствует упоминание им теревинфа и дуба в положительном контексте вместе со столпом — другим предметом допленного иудейского культа, впоследствии осуждённым девтерономистами: «Как от теревинфа (’elah) и как от дуба (’allon), когда они срублены (или: сбросили листву), остаётся столп (maṣṣeḇet) их, так святое семя (zera» qodeš) будет столпом (maṣṣeḇet) её (т. е. земли Иудеи)» (Ис. 6, 13). О положительном отношении Исайи к «поставе» говорит и его пророчество против Египта, в котором столп упоминается как «знамение и свидетельство» Яхве: «В тот день пять городов в земле Египетской будут говорить языком Ханаанским и клясться Яхве Воинств; один назовётся Городом Солнца. В тот день жертвенник Яхве будет посреди земли Египетской, и столп Яхве (maṣṣeḇa lyhwh) — у рубежа её. И будет он знамением и свидетельством (lə’ot ulə‘ed) о Яхве Воинств в земле Египетской…» (Ис. 19, 18–20).

Теревинф — евр. ’elah («Богиня»)

Подобное положительное отношение к священным деревьям многократно засвидетельствовано в ЕБ. Уже праотец Авраам (тогда ещё Аврам), только что придя в Ханаан, «прошёл по земле сей до места Сихема, до дуба (’elon) Море… И явился Яхве Авраму и сказал: потомству твоему отдам я землю сию. И создал он (т. е. Аврам) там жертвенник Яхве, который явился ему» (Быт. 12, 5–7). Определение дуба moreh, обычно понимаемое как имя собственное, на самом деле им не является. Оно представляет собой причастие настоящего времени глагола yarah, имеющего значение «сообщать, показывать, учить, вещать» (от того же корня образовано слово Тора). Другая форма причастия этого глагола встречается в примечательном отрывке из Книги пророка Аввакума: «Горе тому, кто говорит дереву («eṣ): «встань!» и бессловесному камню: «пробудись!» Он вещает (yoreh)?» (Авв. 2, 19). По всей видимости, Аввакум осуждает здесь того, кто пытается вещать при помощи символов Ашеры и Яхве — священного дерева и каменного столпа.

Поздняя интерполяция в Книге пророка Осии упоминает получение оракулов от «дерева» в числе предосудительных действий рядом с каждением под деревьями, в т. ч. дубом и теревинфом: «Народ мой вопрошает своё дерево («eṣ), и жезл (maqqel) его даёт ему ответ… На вершинах гор они приносят жертвы и на холмах совершают каждение под дубом (’allon), тополем (liḇneh) и теревинфом (’elah)» (Ос. 4, 12–13). По-видимому, поклонение дереву и камню как символам Ашеры и Яхве осуждает пророк Иеремия, полемически переворачивая при этом образы отцовства и материнства: цари, князья, жрецы и пророки Израиля «говорят дереву («eṣ): «ты мой отец», и камню: «ты родил меня»» (Иер. 2, 27–28).

В свете сказанного ’elon moreh в Сихеме, рядом с которым Яхве явился Аврааму и Авраам воздвиг жертвенник Яхве, правильнее всего переводить на русский язык как «вещий дуб». Это предположение подтверждается упоминанием в Книге Судей «дуба (’elon) прорицателей (mə‘onənim)» рядом с Сихемом (Суд. 9, 37), который, по всей видимости, является тем же самым деревом. О нём же должна идти речь в рассказе о том, как, следуя указанию Яхве, перед отправлением из Сихема в Вефиль Иаков призывает своих близких «оставить чужих богов» (т. е., в данном случае, изображения божеств), после чего берёт «всех чужих богов, бывших в руках их, и серьги, бывшие в ушах у них» и закапывает их «под теревинфом (’elah), который близ Сихема» (Быт. 35, 4). Хоть и в искажённом поздними редакторами виде, этот рассказ может свидетельствовать об иудейских обрядах, связанных со священными деревьями.

То же дерево, вероятно, присутствует в рассказе о заключении Иисусом Навином и израильскими коленами завета с Яхве в Сихеме, во время которого Иисус Навин «взял большой камень и положил его там под теревинфом (’allah), который подле святилища (miqdaš) Яхве» (Нав. 24, 26). Камень здесь обозначает символизирующий Яхве столп (maṣṣeḇa), а теревинф — всё то же священное дерево Ашеры. Камень от имени Яхве должен свидетельствовать против израильтян в случае нарушения ими завета: «И сказал Иисус всему народу: вот, камень сей будет нам свидетелем, ибо он слышал все слова Яхве, которые он говорил с нами; он да будет свидетелем против вас, чтобы вы не солгали перед богом (’elohim) вашим» (Нав. 24, 27). Этот камень ещё раз упоминается в рассказе о событиях эпохи Судей, причём священное дерево рядом с ним вновь называется дубом: «все жители Сихемские… пошли и поставили царём Авимелеха у дуба (’elon) столпа (muṣṣaḇ), что близ Сихема» (Суд. 9, 6).

Вернёмся к рассказу ЕБ об Аврааме. Покинув Сихем, он спустя некоторое время «поселился у дубов (’elonim) Мамре, что в Хевроне, и создал там жертвенник Яхве» (Быт. 13, 18), «и явился ему Яхве у дубов (’elonim) Мамре» (Быт. 18, 1). Буква мем в слове ’elonim здесь может выполнять усилительную функцию, не обозначая множества деревьев, поскольку в Быт. 18, 4 и 8 упоминается лишь одно дерево («eṣ). Мы видим в общих чертах повторение тех же событий, которые были в Сихеме: Авраам строит жертвенник Яхве под священным дубом, Яхве является ему там же, чтобы сообщить о своей воле. В этом свете правомерно поставить вопрос — не является ли слово mamre’, которым описывается дуб в Хевроне, вариантом слова moreh, которым описывается дуб в Сихеме, и не шла ли речь в оригинале этого рассказа также о «вещем дубе»? В любом случае, несомненно, что под дубами и в Сихеме, и в Хевроне имеются в виду священные деревья, у которых Яхве являлся людям.

В рассказе Книги Судей о Гедеоне «посланец Яхве» «пришёл и сел в Офре под теревинфом (’elah)», принадлежавшем отцу Гедеона Иоасу, чтобы объявить о своём решении поручить Гедеону спасти Израиль от мадиамитян (Суд. 6, 11). Гедеон кладёт на камень под теревинфом свои приношения, которые сжигает огонь, после чего устраивает на этом месте жертвенник Яхве. В ту же ночь Яхве является Гедеону и приказывает ему: «разрушь жертвенник Ваала, который у отца твоего, и сруби ашеру (ha’ašerah), которая при нём, и поставь жертвенник Яхве, богу твоему» (Суд. 6, 25–26). Из этого (вероятно, намеренно) запутанного рассказа можно заключить, что в оригинале речь шла об одном жертвеннике, принадлежавшем Яхве (и приписанном позднейшими девтерономическими редакторами Ваалу в рамках их кампании до дискредитации Ашеры посредством её ассоциации с этим богом), и об одном дереве — теревинфе Ашеры, под которым Яхве являлся людям, чтобы сообщить им о своей воле.

Священные деревья были в допленном иудаизме обычным местом совершения ритуальных действий. Вефильский пророк находит «человека божьего» (’iš ha’elohim), пришедшего в Вефиль из Иудеи, сидящим под теревинфом (’elah) (3 Цар. 13, 14). Пророк Иезекииль предсказывает, что иудеи будут лежать убитыми «вокруг жертвенников их, на всяком высоком холме, на всех вершинах гор, и под всяким густым деревом, и под всяким ветвистым теревинфом (’elah), на том месте, где они приносили благовонные курения всем идолам своим (gillulehem)» (Иез. 6, 13). Уже в послепленную эпоху Третье-Исайя обращается с осуждением к «распаляющимся среди теревинфов (’elim), под каждым густым деревом, заколающим детей в речных руслах, между расселинами скал» (Ис. 57, 5). Однако у того же Третье-Исайи священные деревья могут упоминаться и в положительном смысле: Яхве послал его, чтобы возвестить «сетующим на Сионе», что «назовут их теревинфами праведности (’ele haṣṣedeq), насаждением (maṭṭa») Яхве во славу его» (Ис. 61, 3). У пророка Иезекииля «могучие теревинфы» (’ele gibborim) (Иез. 32, 21), вероятно, синонимичны «деревьям Эдена» («aṣe «eden) (Иез. 31, 18), которые находятся в «саду божием» (gan ha’elohim) (Иез. 31, 9).

Ещё одно иудейское священное дерево упоминается в рассказе ЕБ о заключении Авраамом союза с Авимелехом, после которого Авраам «посадил в Вирсавии тамариск (’ešel) и призвал там имя Яхве, бога древнего» (Быт. 21, 33). Призывание имени Яхве свидетельствует, что посадка Авраамом тамариска была ритуальным действием. Согласно одной из версий повествования о гибели царя Саула, он был погребён под тамариском: «…И взяли [жители Иависа Галаадского] тело Саула и тела сыновей его со стены Беф-Сана, и пришли в Иавис, и сожгли их там, и взяли кости их, и погребли под тамариском (’ešel) в Иависе» (1 Цар. 31, 12–13). По другой версии, тела Саула и его сыновей были похоронены в Иависе под теревинфом (’elah) (1 Пар. 10, 12). Местом захоронения кормилицы Ревекки стал дуб: «И умерла Девора, кормилица Ревеккина, и погребена ниже Вефиля под дубом (’allon), который и был назван Дубом плача» (Быт. 35, 8). Судя по этим рассказам, у иудеев существовал обычай хоронить выдающихся покойников под священными деревьями — дубами, теревинфами, тамарисками и т. п. Показательно, что пещера, где, по преданию, были погребены все еврейские патриархи и матриархи кроме Рахили (Быт. 49, 29–31), находилась рядом со священным дубом Мамре, а останки Иосифа были захоронены близ священного дуба или теревинфа в Сихеме (Нав. 24, 32).

Финиковая пальма также почиталась иудеями как священное дерево. Согласно описанию девтерономического историка, которое может отражать допленные реалии, резные изображения пальм покрывали стены и двери Иерусалимского храма: «И на всех стенах дома кругом сделал [Соломон] резные изображения керувов и пальмовых деревьев (timorot) и распускающихся цветов, внутри и вне… Для входа в святое святых сделал двери из масличного дерева, с пятиугольными косяками. На двух половинах дверей из масличного дерева он сделал резных керувов и пальмы и распускающиеся цветы и обложил золотом; покрыл золотом и керувов и пальмы. И у входа в храм сделал косяки из масличного дерева четырехугольные, и две двери из кипарисового дерева… И вырезал на них керувов и пальмы и распускающиеся цветы и обложил золотом по резьбе» (3 Цар. 6, 29–35).

Слово timora, которое используется при описании «храма Соломона», по всей видимости, означало пальму как декоративный элемент, т. е. пальметту. Финиковая пальма как живое дерево обозначалась словом tamar, и такие деревья, вероятно, тоже украшали Иерусалимский храм: «Праведник цветёт, как пальма (tamar), возвышается подобно кедру на Ливане. Насаждённые в доме Яхве, они цветут во дворах бога нашего» (Пс. 91, 13–14). Сопоставив сообщение яхвистского источника о том, что Яхве «поставил… керувов…, чтобы охранять путь к дереву жизни» (Быт. 3, 24), с описаниями изображений керувов по сторонам от пальмы в «храме Соломона», можно сделать вывод, что деревом жизни в саду Эдена, согласно яхвисту, была именно финиковая пальма.

В бытность свою судьёй Израиля пророчица (nəḇi’a) Девора «жила под пальмою (tomer) Девориною, между Рамою и Вефилем, на горе Ефремовой, и поднимались к ней сыны Израилевы на суд» (Суд. 4, 5). В допленном иудаизме обычным источником вдохновения для пророчиц была Ашера. Именно таких пророчиц осуждает Яхве устами Иезекииля: «Ты же, сын человеческий, обрати лицо твоё к дщерям народа твоего, пророчествующим (mitnabbə’ot) от своего сердца, и изреки на них пророчество, и скажи: Так говорит господь Яхве: Горе сшивающим повязки под мышки всякому и делающим покрывала для головы всякого роста, чтобы охотиться на души!.. Впустую не будете провидеть (lo teḥezena) и ворожбу не будете ворожить (qesem lo tiqsamna) впредь; и я избавлю народ мой от рук ваших, и узнаете, что я — Яхве» (Иез. 13, 17–23). Священное дерево Ашеры было естественным местом для пребывания её пророчицы.

Имя Фамарь (tamar), т. е. Пальма, носила невестка, а потом жена прародителя самого главного израильского колена Иуды. Со своим тестем она совокупилась хитростью, выдав себя за блудницу: «И увидел её Иуда и почёл её за блудницу (zona) … И вошёл к ней, и она зачала от него» (Быт. 38, 15, 18). Из дальнейшего рассказа становится ясно, что Фамарь выдала себя за обрядовую блудницу («святую»), т. е., вероятно, жрицу Ашеры: «И спросил [Хира] жителей того места, говоря: где святая (qədeša), которая была в Енаиме при дороге? Но они сказали: здесь не было святой (qədeša). И возвратился он к Иуде и сказал: я не нашёл её; да и жители места того сказали: здесь не было святой (qədeša)» (Быт. 38, 21–22). Этот рассказ может восходить к мифу о происхождении колена Иудина и царской династии Давидидов от «священного брака» их прародителя со жрицей богини Ашеры или самой богиней, выступающей под именем своего священного дерева.

Ложка для елея из слоновой кости, найденная в израильском городе Хацоре (1-я пол. VIII в. до н. э.). На верхней стороне изображено стилизованное пальмовое дерево, на нижней — женское лицо с голубями по сторонам от него. Поскольку пальмы и голуби были символами Ашеры, ложка, по всей видимости, представляла именно эту богиню и использовалась в её культе.

Наконец, ещё одним из священных деревьев Ашеры был миндаль. Об этом свидетельствует уже его название в европейских языках, включая русский, которое через греческое ἀμύγδαλον восходит к северо-западно-семитскому ’em gədola «Великая Мать». В библейском еврейском языке миндаль обычно называется словом šaqed, которое может быть переведено как «страж». Своим названием миндаль обязан, вероятно, тому факту, что зацветает в Ханаане раньше других деревьев, уже в январе-феврале, являясь своего рода «стражем» наступающей весны. Этот буквальный смысл еврейского названия миндаля обыгрывается в Книге пророка Иеремии: «И было слово Яхве ко мне: что видишь ты, Иеремия? Я сказал: вижу жезл (maqqel) миндального дерева (šaqed). Яхве сказал мне: ты верно видишь; ибо я стерегу (šoqed) слово моё, чтобы оно исполнилось» (Иер. 1, 11–12).

Цветы и плоды ханаанского миндаля

Жезл Ааронов, он же «жезл божий» (maṭṭe ha’elohim), был ветвью миндального дерева, поскольку, расцветя, принёс миндальные орехи (šəqedim) (Числ. 17, 8). Ещё более любопытно то, что, согласно описанию в жреческом источнике, форму миндального дерева имел семисвечный светильник (менора), который Моисей сделал для скинии Яхве: «И сделал светильник (mənora) из золота чистого, чеканный сделал светильник; стебель его, ветви его, чашечки его, почки его и цветы его выходили из него; шесть ветвей выходило из боков его: три ветви светильника из одного бока его и три ветви светильника из другого бока его; три чашечки были наподобие миндального цветка (šuqqadim), почка и цветы на одной ветви, и три чашечки наподобие миндального цветка (šuqqadim), почка и цветы на другой ветви: так на всех шести ветвях, выходящих из светильника» (Исх. 37, 17–20).

В списке сокровищ Иерусалимского храма, возвращённых персами, светильники не упоминаются (Езд. 1, 9—10). Описание «храма Соломона», которое может отражать память о допленных реалиях, упоминает 10 светильников (mənorot) (3 Цар. 7, 49), но не говорит, что они имели много ветвей. В одном из своих видений пророк Захария (кон. VI в. до н. э.) созерцает «светильник (mənora) весь из золота, и чашу (gulla) наверху его, и семь светочей её (neroteha) на ней, и семь трубочек (muṣaqot) у светочей (nerot), которые наверху её» (Зах. 4, 2). О семи «светочах» далее говорится, что они суть «очи Яхве» (Зах. 4, 10). На этом основании можно предположить, что «светочи» представляют собой «глазки» по краю чаши, а «трубочки» — подведённые к ним фитили (светильники подобного вида засвидетельствованы археологией в Ханаане бронзового века), а значит, светильник Захарии семисвечником в строгом смысле не является.

По всей вероятности, семисвечный светильник в виде миндального дерева является послепленным изобретением яхвистских жрецов. Его прямой прообраз можно найти в уже известном нам изображении на амфоре А из Кунтиллет-Аджруд. Оно представляет стоящее на льве между двумя козлами цветущее дерево, надёжно отождествляемое с Ашерой. Дерево имеет ствол и по три ветви с каждой стороны, а венчает его миндальный орех, позволяющий опознать его как миндальное и сопоставить с описанием меноры в Исх. 37, 17–20.

Изображение Ашеры в виде миндального дерева на амфоре из Кунтиллет-Аджруд

Помимо слова šaqed, Еврейская Библия называет миндаль словом luz (Быт. 30, 37). Впоследствии это название вышло из употребления в еврейском языке, но сохранилось в арабском языке в виде lawz. От этого слова происходило первоначальное название города, более известного в ЕБ как Вефиль (Нав. 18, 13; Суд. 1, 23). В этом месте, где он увидел во сне лестницу, соединяющую небо и землю, праотец Иаков воздвиг каменный столп и назвал его Вефилем (bet ’el), т. е. «Домом Эла» (Быт. 28, 19). Соответственно, один и тот же город носил названия в честь Эла и в честь священного дерева его супруги Ашеры. Символ Богини-матери упоминается как часть святилища в Вефиле при описании его уничтожения царём Иосией: «Также и жертвенник, который в Вефиле, высоту, устроенную Иеровоамом, сыном Наватовым, который ввёл Израиля в грех, также и жертвенник тот и высоту он разрушил, и сжёг сию высоту, истолок в прах, и сжёг ашеру (’ašera)» (4 Цар. 23, 15). По всей видимости, ашера в Вефиле была сделана из миндального дерева. Именно она могла послужить прообразом для изображения Богини-матери в Кунтиллет-Аджруд, сделанного выходцем из Израильского царства, главное святилище которого находилось именно в Вефиле, а также для послепленной храмовой меноры. Соответственно, семисвечник, являющийся главным символом иудаизма, представляет собой изображение плодоносящего лона еврейской Богини-матери.

 

Ашера в искусстве Ханаана бронзового и железного века

Образ Богини-матери получает широкое распространение в ханаанейском искусстве в конце эпохи среднего бронзового века (1750–1550 гг. до н. э.), т. е. примерно тогда же, когда имя Ашеры впервые упоминается в письменных источниках. Этим временем датируются несколько десятков найденных на территории Палестины печатей-скарабеоидов с изображением обнажённой богини. Примерно в четырёх из пяти случаях по сторонам от неё находятся деревья или ветви, иногда в виде ветви также представлен её лобок. По данной причине этот иконографический тип условно именуется «Богиней с ветвями». На некоторых скарабеоидах богиня представлена лишь своей головой с характерной причёской египетской богини Хатхор и её коровьими рогами, которые иногда превращаются в пальмовые ветви. Имеется также ряд изображений богини в виде дерева с поклоняющимися ему людьми.

Скарабеоиды конца среднего бронзового века с изображением «Богини с ветвями»

Богиня-мать в виде головы Хатхор

Скарабеоид из Сихема, представляющий богиню в виде головы Хатхор, под которым изображено священное дерево с поклоняющимися ему женщинами, скарабеоид из Тель-эль-Аджуль с изображением женщины, поклоняющейся священному дереву, и цилиндрическая печать из Тель-эль-Фара с изображением мужчины, поклоняющегося священному дереву

В начале эпохи поздней бронзы (1550–1150 гг. до н. э.) в Ханаане получают распространение изображения Богини-матери на грушевидных подвесках, обычно сделанных из золота. Такие подвески, по всей видимости, носились женщинами на поясе. На них, как правило, обозначены лицо, груди, пупок и лобок, из которого иногда растёт ветка. Таким образом, эти изображения являются развитием типа «Богини с ветвями». Одновременно с этими дорогостоящими изделиями в Ханаане массово производились недорогие фигурки Богини-матери из обожжённой глины (терракоты). На них она представлена в полный рост обнажённой (но в высоком головном уборе), чащей всего поддерживающей руками груди. Продолжалась традиция изображения Богини-матери в виде священного дерева на печатях, которая также распространилась на роспись керамики.

Грушевидные подвески позднего бронзового века, глиняная фигурка из Мегиддо (ок. 1500 г. до н. э.) и печать из Мегиддо в митаннийском стиле, изображающая священное дерево, поклоняющегося ему человека и животных

Расписной сосуд из Мегиддо, представляющий Богиню-мать в виде пальмы с козлами и птицами по сторонам от неё (XIV — XIII в. до н. э.)

В середине и конце эпохи поздней бронзы на севере Ханаана были в основном распространены глиняные фигурки Богини-матери в высоком головном уборе, поддерживающей руками груди. На юге Ханаана в это же время она изображалась как женщина с причёской Хатхор, держащая в руках стебли лотоса или папируса, иногда стоящая на льве. Причёска и растения в этом иконографическом типе являются египетскими, однако изображение в фас, нагота и связь с растительным миром выдают его ханаанейское происхождение. В целом он является египтизированным вариантом типа «Богини с ветвями», известного в Ханаане с эпохи средней бронзы. Этот тип получил распространение и в синкретической иконографии самого Египта эпохи Нового царства. Там по сторонам от богини изображаются два мужских божества, обычно Решеф и Мин. Поскольку египетские надписи именуют богиню заимствованным из семитского языка словом qdš (t) («Святая»), этот иконографический тип принято условно именовать типом «Кудшу». Он исчезает из Ханаана одновременно с концом египетской колониальной власти (сер. XII в. до н. э.). В росписях керамики Богиня-мать продолжает изображаться в виде священного дерева с животными по сторонам от него.

Терракота из Лахиша и бронзовая подвеска из Акко, представляющие тип «Кудшу»

Египетская стела, изображающая ханаанейскую Богиню-мать верхом на льве со стеблем папируса и змеёй в руках между Решефом (справа) и Мином (слева)

Египетская стела, именующая ханаанейскую Богиню-мать одновременно qdšt (т. е. Ашерой), Анат и Аштарт

Кубок из храма XIII в. до н. э. в Лахише, изображающий священное дерево Богини-матери в виде лобка с козлами по сторонам от него

Кувшин из того же лахишского храма с надписью ’lt (Элат, т. е. Ашера) над изображением дерева-семисвечника с козлами по сторонам от него

С концом бронзового века и переходом к железному веку (ок. 1150 г. до н. э.) в Ханаане полностью исчезают изображения Ашеры в виде «Богини с ветвями» и «Кудшу». Им на смену приходит иконографический тип, условно именуемый «Астартой», который появляется уже в конце эпохи бронзы и широко распространяется в век раннего железа (1150–1000 гг. до н. э.). Этот тип представлен фигурками из терракоты, изображающими обнажённую женщину в полный рост, руки которой вытянуты вдоль тела, сведены на животе или поддерживают груди. Определённые черты божества отсутствуют, однако ряд черт (фронтальное изображение в полный рост, обнажённость, руки, поддерживающие груди) позволяют считать этот тип продолжением терракотовых изображений Ашеры позднего бронзового века. Судя по местам находок (в основном в домах), эти фигурки использовались в семейном культе.

Терракоты раннего железного века, представляющие тип «Астарты»

С переходом к среднему железному веку (ок. 1000 г. до н. э.) антропоморфные изображения Богини-матери начинают всё более вытесняться её изображениями в виде священного дерева. Совмещение этих двух традиций можно наблюдать на примере глиняного жертвенника Х в. до н. э. из Таанаха с территории Израильского царства, служившего в качестве курильницы или подставки под чашу, в которую клали жертвенные плоды или совершали возлияния. Жертвенник имеет четыре ряда изображений, два из которых (первый и третий снизу) определённо относятся к Богине-матери. В нижнем ряду она изображена обнажённой в полный рост между двумя львами. В третьем снизу ряду она представлена в виде своего священного дерева с козлами и львами по сторонам от него. На скарабеоидах и цилиндрических печатях железного века с территории Израильского и Иудейского царств антропоморфные изображения Ашеры почти полностью исчезают и заменяются изображениями её священных деревьев и поклоняющихся им людей.

Жертвенник из Таанаха

Типичные для эпохи железа II A (1000—900 гг. до н. э.) израильские скарабеоиды из кости и известняка, изображающие сцены поклонения священному дереву (пальме) Ашеры (найдены в Вефиле, Бет-Шемеше, Мегиддо и Тель-эн-Насбе)

В области антропоморфных фигурок из терракоты изображения «Астарт», характерные для начала железного века (1150–1000 гг. до н. э.), в период железа II A-B (1000—700 гг. до н. э.) на территории Израильского царства сменяются изображениями женщин с круглым предметом в руках. Данный предмет истолковывается как бубен или жертвенный хлеб (ср. «виноградные лепёшки», упоминаемые израильским пророком Осией, возможно, в связи с культом Богини-матери). «Женщины с бубном» чаще изображаются одетыми, чем обнажёнными. Судя по местам находок, эти фигурки, как и «Астарты», были принадлежностью домашнего культа.

Израильские изображения Ашеры в виде «женщины с бубном»

Новый расцвет антропоморфная иконография еврейской Богини-матери пережила в последний период существования Иудейского царства. На его территории найдены сотни женских фигурок, датируемые временем с конца VIII до начала VI в. до н. э. Эти фигурки из обожжённой глины высотой 10–20 см изображают женщину, поддерживающую руками свои утрированные груди, тело которой обычно выполнено в виде столпа или конуса, отчего подобные изображения условно именуются «столбовидными» или «конусообразными». Они массово производились в гончарных мастерских в разных городах Иудеи. После обжига фигурки белились, а потом раскрашивались яркими цветами (чёрным, красным, жёлтым, коричневым). Более 95 % всех находок происходят с территории Иудейского царства, из чего можно заключить, что они представляют собой характерно иудейский религиозный феномен. Наряду с антропоморфными изображениями из глины в позднем Иудейском царстве Ашера продолжала изображаться на печатях в виде своего священного дерева.

Поздние иудейские «столбовидные» или «конусообразные» фигурки Ашеры

Иудейские печати VII в. до н. э., изображающие поклонение священному дереву Ашеры (пальме)

Как мы видим, иконография еврейской Богини-матери может быть непрерывно прослежена от её появления в искусстве Ханаана в XVIII в. до н. э. до завоевания Иудеи вавилонянами в VI в. до н. э. Два её основных типа, распространённые в позднем Иудейском царстве, восходят к древнейшим временам. Тип фигурок из терракоты, представляющий обнажённую женщину, поддерживающую руками свои груди, и тип рисунков на печатях, изображающий Ашеру в виде её священного дерева с поклоняющимися ему людьми, появились в Ханаане уже в конце среднего — начале позднего бронзового века. Изобразительное искусство не даёт никаких оснований для утверждений о том, что в своём отношении к Богине-матери допленный иудаизм чем-то отличался от традиционной ханаанейской религии.

 

Город сына Ашеры: К происхождению названия Иерусалима

Текст KTU, 1.23, условно именуемый «мифом о благих богах», уникален тем, что является единственным дошедшим до нас отрывком из угаритской космогонии. Как и другие мифологические тексты из Угарита, он представляет большие трудности для понимания. Кто такие «благие боги» (’ilm n‘mm), рождение которых описывается в строках 55–61? Тождественны ли они богам Шахару и Шалиму («Рассвет» и «Закат»), рождение которых описывается в строках 49–54? Сколько матерей у этих богов и кто эти матери?

Рассмотрим вопрос о количестве и личности матери или матерей. С одной стороны, к ним применяются существительные в двойственном числе — ’aṯtm «женщины» или «жёны» (KTU, 1.23.39, 42, 43) и btm «девушки» или «дочери» (KTU, 1.23.45). При описании родов также используются глаголы в двойственном числе: «они приседают и рожают Шахара и Шалима» (tqt [nṣn] tldn šḥr w šlm) (KTU, 1.23.51–52; теми же словами говорится о рождении «благих богов» в 1.23.58). С другой стороны, в единственном числе упоминается «жена Эла навсегда» (’aṯt ’il w «lmh) (KTU, 1.23.42, 49), а также в единственном числе сообщается, что «жена Эла родила… Шахара и Шалима» (’aṯ [t] ’il ylt… šḥr w šlm) (KTU, 1.23.52–53).

Имя матери или матерей Шахара и Шалима и «благих богов» не называется, однако говорится, что «благие боги <…> сосут сосцы грудей Ашеры» (’ilm n‘mm <…> ynqm b ’ap zd ’aṯrt) (KTU, 1.23.23–24), и далее, что «жёны Эла родили (или: жена Эла родила) … благих богов, … которые сосут сосцы грудей Госпожи» (’aṯty ’il ylt… ’ilmy n‘mm… ynqm b ’ap ḏd št) (KTU, 1.23.60–61), где под Госпожой также надлежит понимать Ашеру. Сходный мотив имеется в мифе о Керете, где на его свадьбе Эл обещает этому божественному царю, своему «сыну», что его наследник «будет пить молоко Ашеры, сосать грудь Девы <…>, кормилицы» (ynq ḥlb ’a [ṯ] rt mṣṣ ṯd btlt <…> mšnq [t]) (KTU, 1.15.II.26–28).

В начале мифа о «благих богах» упоминается некое «поле богов, поле Ашеры и Девы» (šd ’ilm šd ’aṯrt w rḥm) (KTU, 1.23.13, 28), куда «Дева идёт на охоту» (tlkm rḥmy w tṣd) (KTU, 1.23.16). По всей вероятности, ’aṯrt w rḥm (Ашера-и-Дева) является здесь одним из распространённых в угаритских мифах двойных имён, в число которых входят Пригожий-и-Мудрый (kṯr w ẖss), Святой-и-Крепкий (qdš w ’amrr), а также Смерть-и-Зло (mt w šr) из того же текста KTU, 1.23. В таком случае миф о «благих богах» описывает бракосочетание Эла и Ашеры, которая становится «женой Эла навсегда» (’aṯt ’il w «lmh) (KTU, 1.23.42, 49) (ни о каких других жёнах Эла кроме Ашеры угаритские тексты не упоминают).

Употребление же по отношению к ней двойственного числа объясняется её двойным именем. Подобный случай «раздвоения» одного божества можно наблюдать в мифе об Акхите, где к Пригожему-и-Мудрому (kṯr w ẖss) применяется местоимение двойственного числа hmt и где, таким образом, слово ’ilm «боги», которым он именуется, также надлежит истолковывать как форму двойственного числа (KTU, 1.17.V.20, 30).

На этом основании содержание мифа о рождении Шахара и Шалима в KTU, 1.23 можно изложить следующим образом. В отличие от прочих угаритских текстов, которые представляют Эла и Ашеру зрелыми прародителями богов и людей, здесь действие происходит на заре мифологической истории, когда они оба ещё молоды. Эл встречает Ашеру на берегу моря (ym) и бездны (thm), приводит в свой дом и после испытания берёт себе в жёны. Ашера рождает ему Шахара и Шалима («Рассвет» и «Закат»), которым отводится место с «Госпожой Шапаш (Солнцем) и неподвижными звёздами» (l špš rbt w l kbkbm knm) (KTU, 1.23.54). О небе как месте их пребывания упоминает и другой угаритский текст — KTU, 1.100.

Терракотовое изображение Богини-матери с сосущими её груди младенцами (Ашера с Шахаром и Шалимом?) (полная фигурка была найдена в Ревадиме, фрагменты ещё двух — в Афеке и Тель-Арасиме, XIII в. до н. э.)

Теперь рассмотрим отражение ханаанейских мифов о Шахаре и Шалиме в более поздней еврейской традиции. Слово šaḥar «рассвет» упоминается в Еврейской Библии 23 раза, но лишь в нескольких из них можно предполагать мифологические мотивы. В первую очередь это касается богатого мифологической образностью отрывка из песни пророка Исайи о смерти ассирийского царя Саргона II, погибшего в 705 г. до н. э. во время похода против киммерийцев: «Как упал ты с неба, Хелель, сын Шахара, разбился о землю… А ты говорил в сердце своём: На небо взойду, выше звёзд Эла (т. е. богов) вознесу престол мой и сяду на Горе Совета; на вершины Цафона взойду, на высотах облачных уподоблюсь Вышнему (т. е. Ваалу)» (Ис. 14, 12–14). Имя Хелель, происходящее от глагольного корня hll «сиять», вероятно, означает Утреннюю звезду, т. е. Венеру. Добавить что-либо определённое по поводу ханаанейского мифа, лежащего в основе этого отрывка, затруднительно. В Книге Иова хвастливая речь Яхве перед Иовом может содержать намёк на роль Шахара как хранителя справедливости: «Указывал ли ты Шахару место его, чтобы он охватил края земли и стряхнул с неё нечестивых?» (Иов. 38, 12–13).

Известный 109-й Псалом содержит дошедший до нас в испорченном виде текст об обожествляемом иудейском царе: «Сказал Яхве господину моему (’adoni): сиди одесную меня… Из чрева (m-rḥm) прежде денницы (m-šḥr) … рождение (yld) твоё. Клялся Яхве и не раскается: ты жрец вовек по чину Мелхиседека» (Пс. 109, 1–4). Лексика 3-й строки имеет примечательное сходство с уже известным нам угаритским мифом о «благих богах», на основании которого можно предположить, что изначально в этой строке содержалась аллюзия на рождение (yld) Девой (rḥm), т. е. Ашерой, Шахара (šḥr). Возможно, в оригинальном тексте говорилось, что Дева-Ашера рождает божественного царя Иудеи подобно тому, как она родила Шахара.

Архаичность идей, выражаемых 109-м Псалмом, подтверждается объявлением царя «жрецом вовек по чину Мелхиседека», т. е. древнего царя города Салима (Быт. 14, 18), отождествляемого с Иерусалимом. Хотя имя другого сына Ашеры — Шалима, в отличие от имени его брата Шахара, напрямую в Еврейской Библии не упоминается, у нас есть основания полагать, что оно увековечено в названии иудейской столицы.

В современном еврейском языке Иерусалим произносится как yerušalayim (консонантное написание yrwšlym) и имеет формальное окончание двойственного числа — ayim, однако это окончание является поздним, сменившим более раннее окончание — em. Древнейшим письменным отражением названия Иерусалима может быть написание ʔwšʔmm в египетских «текстах проклятий» XIX — XVIII вв. до н. э., предположительно отражающее произношение (U) Rušalimum. Следующим по древности и теперь уже определённо относящимся к Иерусалиму является аккадское клинописное написание ú-ru-ša10-lim (произносившееся как Urušalim) в амарнских письмах XIV в. до н. э. (письмо ЕА, 287 и др.), когда этот город был столицей небольшого вассального Египту владения, управлявшегося хурритским по происхождению царём Абди-Хепатом. В анналах ассирийского царя Синаххериба, рассказывающих об осаде его войсками Иерусалима в 701 г. до н. э., этот город называется ur-ša10-li-im-mu (Uršalimmu). Судя по этим написаниям, аккадяне воспринимали первую часть названия города как шумерское слово URU «город».

Древнейшим еврейским текстом, упоминающим Иерусалим, является надпись из погребальной пещеры в Хирбет-Бейт-Лей в десяти километрах к северо-западу от Хеврона, датируемая временем от конца VIII до начала VI в. до н. э., в которой имя города написано как yršlm. В Еврейской Библии это имя пишется как yrwšlm с обозначением гласного звука u при помощи буквы вав как mater lectionis. Вторая буква йод в консонантном тексте отсутствует, только в масоретском варианте появляются огласовки a и i между буквами ламед и мем, означающие произношение окончания как — ayim. Первоначальное произношение окончания как — em засвидетельствовано написанием Иерусалима в арамейских отрывках ЕБ (yərušəlem) и его греческой передачей в Септуагинте (Ἱερουσαλήμ или Ἱεροσόλυμα).

Произношение с окончанием — ayim появляется только в конце эпохи Второго храма и впервые находит отражение на письме (как yrwšlym) в текстах из Кумрана (II — I вв. до н. э.). В Талмуде (TB Ta‘anit 5a) оно объясняется как указание на земной и небесный Иерусалимы, удовлетворительного же научного объяснения этого явления до сих пор не найдено. Первичность окончания — em подтверждается также названием Салим (šalem), которое обычно истолковывается как сокращенное название Иерусалима. Если из простого упоминания о «Мелхиседеке, царе Салимском» в Быт. 14, 18 такое отождествление напрямую не следует, то в Пс. 75, 3 оно не подлежит сомнению: «В Салиме куща его (т. е. Яхве), и пребывание его на Сионе».

Наиболее убедительно истолкование топонима yerušalem как означающего «Основание [бога] Шалима». Слово yeru «основание» является производным от глагольного корня yr (»), употребление которого в контексте поставления или основания засвидетельствовано ЕБ, напр.: «И сказал Лаван Иакову: вот холм сей и вот столп, который я поставил (yariti) между мною и тобою» (Быт. 31, 51); «Кто поставил (yara) краеугольный камень её (т. е. земли)?» (Иов. 38, 6). Построенный по такой же модели, но с использованием имени отца Шалима Эла, топоним Иеруил (yrw’l) «Основание Эла» обозначал местность к юго-востоку от Иерусалима (2 Пар. 20, 16). Как видно из вышеизложенного, мифологические мотивы, связанные с сыновьями Эла и Ашеры Шахаром и Шалимом, были известны в Иерусалиме ещё в эпоху позднего Иудейского царства и даже, вероятно, являлись частью местного царского культа. В связи с этим происхождение названия «святого города» иудеев от имени бога заката Шалима выглядит вполне правдоподобным.

 

Ашера как прообраз Евы

Яхвистское повествование о происхождении человечества в Быт. 3–4 употребляет имя «Ева» всего два раза — в первый раз, когда говорит о том, что она стала «матерью всех живущих» (Быт. 3, 20), и во второй, когда рассказывает о рождении ею Каина (Быт. 4, 1). Во всех остальных случаях, в том числе в рассказе о её сотворении, супруга Адама именуется просто «женщиной» (’išša). Есть основания полагать, что одним из источников Быт. 3–4 послужил западносемитский миф о происхождении первочеловека от богов и что за образом Евы скрывается иудейская богиня-мать Ашера.

Быт. 3, 20 объясняет имя Евы (ḥawwah) тем, что она «стала матерью всех живущих (ḥay)». Однако слово ḥay произведено от корня ḥyh, а слово ḥawwah — от корня ḥwy, который отсутствует в библейском еврейском языке, зато имеется в угаритском и финикийском языках. Можно предположить, что имя Евы (ḥwh) попало в Быт. 3–4 из какого-то древнего традиционного источника. Надпись на финикийском языке III в. до н. э., найденная на некрополе Карфагена (KAI 89.1), открывается перечислением эпитетов не называемой по имени богини «Госпожа, Жизнь, Богиня, Царица» (rbt ḥwt ’lt mlkt). Поскольку остальные три слова являются устойчивыми эпитетами ханаанейской Богини-матери, т. е. Ашеры, мы можем предположить, что им же является и слово «Жизнь». Финикийское ḥwt точно соответствует еврейскому ḥwh, из чего следует, что имя Ева является эпитетом Ашеры.

Терракотовые статуэтки иудейской Богини-матери, кормящей дитя, из Самарии и Лахиша (VIII — VII вв. до н. э.)

При первом её упоминании Ева называется «матерью всех живущих» (’em kol-ḥay) (Быт. 3, 20). В угаритских текстах Ашера неоднократно называется «родительницей богов» (qnyt ’ilm) (KTU, 1.4.III.26 и др.). Вся совокупность угаритских богов именуется «сынами Ашеры» (bn ’aṯrt) (KTU, 1.4.VI.46). Супруг Ашеры Эл называется «отцом богов» (буквально: «сынов Эла») (’ab bn ’il) (KTU, 1.40.7 и др.) и «отцом человеков» (’ab ’adm) (KTU, 1.14.I.37 и др.), отсюда можно и для его супруги Ашеры восстановить эпитеты «мать богов» (’um ’il [m] засвидетельствовано в KTU, 2.31.43) и «мать человеков» (’um ’adm), т. е. «мать всех живущих».

Слова Евы после рождения ею Каина qaniti ’iš ’et-yhwh (Быт. 4, 1) Синодальная Библия переводит как «приобрела я человека от Господа», буквальный же их смысл — «я родила человека от Яхве». Корень qnh в библейском еврейском языке действительно может иметь значение «приобретать», напр.: «Если ты купишь (tiqneh) раба еврея» (Исх. 21, 2), однако в ряде случаев он определённо употребляется Еврейской Библией в значении «рождать». По всей видимости, в нём слились два более ранних северо-западно-семитских корня с третьим слабым согласным — qny «рождать» и qnw «приобретать». В угаритском языке корень qny засвидетельствован эпитетами Эла «родитель» (qny) и Ашеры «родительница» (qnyt). В том же значении его употребляет, обращаясь к Израилю, Моисей в своей предсмертной песни: «Не отец (’aḇ) ли он (т. е. Яхве) твой, который родил тебя (qaneḵa)?» (Втор. 32, 6).

Каин, о рождении которого от Яхве сообщается в Быт. 4, 1, является эпонимным предком племени кенитов, в среде которых и зародился яхвизм. По всей видимости, данный отрывок содержит отголосок мифа кенитов о происхождении их первопредка от Яхве и Богини-матери. После проникновения яхвизма в Ханаан этот миф слился с местным мифом о порождении человеческого отпрыска Элом и Ашерой. В Иудейском царстве таким отпрыском мог считаться царь, рассматривавшийся как сын божества потенциально с момента своего рождения и актуально — с момента вступления на престол.

Рассказ яхвиста о сотворении первочеловека входит в состав его рассказа о сотворении мира, который имеет смысл рассмотреть здесь подробнее:

5. Никакого кустарника полевого ещё не было на земле (ha-’areṣ) и никакой травы полевой не росло, ибо бог Яхве не посылал дождя на землю (ha-’areṣ). И не было человека для возделывания земли (ha-’adama).

6. Источник (’ed) поднялся из земли (ha-’areṣ) и оросил всё лицо земли (ha-’adama),

7. и слепил бог Яхве человека (ha-’adam), прах из земли («ap̄ar min-ha-’adama), и вдунул в ноздри его дыхание жизни, и стал человек (ha-’adam) душою живою.

8. И посадил бог Яхве сад в Эдене (gan-bə‘eden) на востоке, и поместил там человека (ha-’adam), которого слепил.

9. И произрастил бог Яхве из земли (ha-’adama) всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди сада, и дерево познания добра и зла.

10. И река выходила из Эдена для орошения сада…

15. И взял бог Яхве человека (ha-’adam), и поселил его в саду Эдена (gan-«eden), чтобы возделывать его и хранить его.

(Быт. 2, 4—10, 15)

В отличие от жреческого рассказа в Быт. 1, изображающего мир до начала творения как водную бездну, в яхвистском рассказе мир до начала творения представляет собой лишённую растительности безводную пустыню. Творение начинается с того, что из глубины земли поднимается источник (’ed) и орошает её поверхность. Слово ’ed встречается в Еврейской Библии ещё только один раз — в виде ’edo в Иов. 36, 27. По всей видимости, оно представляет собой месопотамское заимствование, восходящее к шумерскому слову ÍD «река». В Синодальной Библии это слово переведено как «пар», но пар может подниматься только от воды, а не от сухой земли, и, поднимаясь вверх, орошать землю не способен. Поэтому более правильным представляется понимание слова ’ed как исходящего из земли источника, засвидетельствованное уже Септуагинтой (πηγή).

После того, как поверхность земли (ha-’adama) оказывается смоченной водою, Яхве, подобно лепящему сосуд горшечнику, лепит из неё человека (ha-’adam). Человек создаётся как раб («eḇed) Яхве, его предназначение — работать («aḇad) на земле (Быт. 2, 5) и в саду (Быт. 2, 15), который Яхве посадил в Эдене. Слово Эден (в Синодальной Библии — Едем) до недавнего времени было принято производить от шумерского слова EDIN «равнина, степь», однако подобное происхождение маловероятно как с языковой, так и со смысловой точек зрения. В еврейском слове «eden имеется звук айин, которого нет в шумерском слове (и, по всей видимости, никогда не было в шумерском языке), кроме того, EDIN в шумерском означает лишённую растительности равнину или степь, в то время как «eden в ЕБ, напротив, связывается с обильной растительностью. Более правдоподобно объяснение названия Эдена на семитском материале.

По всей видимости, то же самое слово в форме множественного числа «adanim засвидетельствовано в ряде мест ЕБ в значениях «удовольствие», «наслаждение», «услада», «сладость», «нега», «благо», «благодать», «восторг», «восхищение», «утеха», «прелесть», «украшение»: «[Сыны человеческие] насыщаются от тука дома твоего, и из потока сладостей твоих («adaneḵa) ты напояешь их» (Пс. 35, 9); «Пожирал меня и грыз меня Навуходоносор, царь Вавилонский…, поглощал меня, как змей; наполнял чрево своё сладостями моими («adanay)» (Иер. 51, 34); «Дочери Израильские! плачьте о Сауле, который одевал вас в багряницу с украшениями («adanim) и доставлял на одежды ваши золотые уборы» (2 Цар. 1, 24). Это же слово в форме женского рода может означать половое сношение: «Сарра рассмеялась про себя, сказав: мне ли, когда я состарилась, иметь утешение («edna)? и господин мой стар» (Быт. 18, 12).

Дополнительный свет на происхождение и смысл слова Эден позволяют пролить внебиблейские материалы. В двуязычной аккадско-арамейской надписи IX в. до н. э. царя Хадад-йити из Тель-Фехерии бог Хадад (т. е. Ваал) называется по-аккадски GÚ.GAL ÍD.MEŠ mu-ṭa-ḫi-du kib-ra-ti, т. е. «распорядитель вод рек, дающий изобилие всему миру». В арамейском тексте этой фразе соответствует фраза gwgl nhr klm m‘dn mt kln, имеющая в целом такой же смысл. Аккадскому действительному причастию muṭaḫḫidu, производному от глагола ṭaḫādum «давать изобилие», соответствует арамейское причастие m‘dn, имеющее тот же корень, что и слово Эден.

Производные от этого корня встречаются и в угаритских текстах. В поэме о строительстве дворца для Ваала Ашера заявляет, что после того, как Бог грозы получит свой собственный дом, «изобилие дождя своего Ваал даст изобильно» («dn mṭrh b‘l y‘dn) (KTU, 1.4.V.6–7). В поэме о борьбе Ваала с Пожирающими и Раздирающими, когда Бог грозы гибнет на охоте, родичи находят его «в изобилии изобилий» (b‘dn «dnm) (KTU, 1.12.II.52–53). Последнюю деталь можно объяснить тем, что местом охоты и гибели Ваала была долина Хула, знаменитая своим водным богатством.

Во всех трёх приведённых внебиблейских текстах производные от корня «dn связываются с Ваалом и обозначают водное изобилие. На этом основании можно предположить, что и в яхвистском рассказе о творении слово «eden первоначально означало источник, из которого орошался сад Яхве. Подтверждениями этого могут служить замечания библейского автора о том, что «река выходила из Эдена для орошения сада» (Быт. 2, 10) и что до истребления Содома и Гоморры «вся окрестность Иорданская» «орошалась водою, как сад Яхве» (Быт. 13, 10). В таком случае выражение gan «eden первоначально имело значение «сад, обильно орошаемый водою». Позднее конкретное значение слова «eden забылось, и оно приобрело более отвлечённый смысл блага, а в рассказе о творении оно стало восприниматься как имя собственное Эден (Едем), означающее место, где находился «сад божий».

В яхвистском повествовании первочеловек изгоняется из «сада божьего» за нарушение запрета есть от дерева познания добра и зла. Оракул пророка Иезекииля против царя Тира отражает альтернативный вариант того же мифа. Место, из которого за свою гордыню изгоняется герой, называется не только «Эденом, садом божиим» («eden gan-’elohim)» (Иез. 28, 13), но и «святой горой божией» (har qodeš ’elohim) (Иез. 28, 14) и «сердцем морей» (leḇ yammim) (Иез. 28, 2), т. е. отождествляется с местом обитания Эла в угаритской мифологии.

Одним из источников еврейского мифа об изгнании первочеловека мог послужить ранее упоминавшийся угаритский миф о «благих богах». После рождения у Эла и Ашеры Шахара и Шалима («Рассвета» и «Заката») Эл отправляет их к «Госпоже Шапаш (Солнцу) и неподвижным звёздам» (l špš rbt w l kbkbm knm) (KTU, 1.23.54), т. е. на небо. Далее теми же словами рассказывается о рождении «благих богов» (’ilm n‘mm), затем описывается их прожорливость: «Одна губа до земли, другая губа до неба. В их рты входят птица небес и рыба моря» (špt l ’arṣ | špt l šmm | w y‘rb b phm | «ṣr šmm | w dg b ym) (KTU, 1.23.61–63). Эл изгоняет своих с Ашерой детей, приказывая им отправиться в «святую пустыню», где они должны «приселиться приселенцами среди камней и среди деревьев на семь полных лет, на восемь круговоротов времени» (tk mdbr qdš | ṯm tgr | gr l ’abnm | w l «ṣm | šb» šnt tmt | ṯmn nqpt «d) (KTU, 1.23.65–66).

Далее «пустыня» (mdbr), в которой странствуют и охотятся «благие боги», противопоставляется «засеянной земле» (mdr»), вход в которую охраняет «стражник» (nġr). Он пускает в «засеянную землю» «благих богов», которые просят у него хлеба и вина, на чём текст обрывается. «Стражник» угаритского мифа соответствует керувам библейского мифа, которым Яхве поручает охранять вход в божественный сад после изгнания из него перволюдей: «И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Эдена керувов…, чтобы охранять путь к дереву жизни» (Быт. 3, 24). Сопоставление этого сообщения с описаниями изображений керувов по сторонам от пальмы в Иерусалимском храме, позволяет заключить, что деревом жизни в саду Эдена была именно финиковая пальма. Что касается дерева познания добра и зла, то им, по всей видимости, была смоква (она же фиговое дерево или инжир, евр. tə’ena), т. к. после того, как Адам и Ева отведали его плодов, они «сшили смоковные листья и сделали себе опоясания» (Быт. 3, 7).

Судя по описаниям убранства допленного Иерусалимского храма, он осознавался его современниками как символическое воспроизведение сада Эдена, где среди священных деревьев обитает божественная чета Яхве (отождествлённого с Элом) и Ашеры. Помимо финиковых пальм в виде рельефов и живых деревьев Ашеру как дерево жизни могло представлять её скульптурное изображение (pesel), об установке которого в Иерусалимском храме царём Манассией сообщает девтерономический источник: «и поставил изображение Ашеры, которое сделал, в храме…» (4 Цар. 21, 7). Другим символом ханаанейской Богини-матери была змея (присутствующая и в рассказе о саде Эдена). По-видимому, «медный змей», которому «кадили сыны Израилевы» (4 Цар. 18, 4), находился в Иерусалимском храме. Одна из четырёх рек, вытекавших из сада Эдена, называлась Гихон (Быт. 2, 13). Так же назывался источник в Иерусалиме, у которого помазывались на царство иудейские цари (3 Цар. 1, 33–34). Можно предположить, что обряд венчания правителя Иудеи на царство представлял собой его символическое рождение в саду Эдена от Яхве и Ашеры.

 

«Исчезновение» Ашеры в послепленном иудаизме

Сторонники исключительного яхвизма, вставшие во главе послепленной Иерусалимской храмовой общины, объявили традиционный иудейский культ Богини-матери вне закона, однако, судя по одному из видений пророка Захарии (кон. VI в. до н. э.), он продолжал представлять опасность и в начале эпохи Второго храма:

5. И вышел посланец, говоривший со мною, и сказал мне: «Подними ещё глаза твои и посмотри, что это выходит?»

6. Когда же я сказал: «Что это?», он отвечал: «Это выходит зерновая мера», и сказал: «Это вина их по всей земле».

7. И вот, свинцовая крышка поднялась, и там сидела некая женщина (’iššah ’aḥat) посреди зерновой меры.

8. И сказал он: «Она — нечестие (ha-riš‘ah)», и бросил её в середину зерновой меры, а на отверстие её бросил свинцовый вес.

9. И поднял я глаза мои и увидел: вот, вышли две женщины, и ветер (или дух: ruaḥ) был в крыльях их, и крылья у них как крылья аиста, и подняли они зерновую меру между землёю и небом.

10. И сказал я посланцу, говорившему со мною: «Куда несут они эту зерновую меру?»

11. Тогда сказал он мне: «Чтобы построить для неё дом в земле Сеннаар…».

(Зах. 5, 5—11)

«Женщина внутри ефы (зерновой меры)» традиционно истолковывается как воплощение грехов Израиля в целом, однако есть возможность уточнить, какие именно грехи имеются здесь в виду. По-видимому, слово rš‘h («нечестие») является намёком на имя Ашеры («šrh), поклонение которой является «виной их (т. е. иудеев) по всей земле». Чтобы покончить с этой виной, «посланец» Яхве, т. е., по сути, сам Яхве, запечатывает свою бывшую жену свинцовой крышкой в зерновой мере и в сопровождении двух крылатых женских божеств (Анат и Аштарт?) отправляет в «землю Сеннаар» (Вавилон), где ей должен быть построен свой собственный «дом» (bayit), т. е. храм, а Иерусалимский храм с этого времени становится домом одного лишь Яхве.

Однако отправленная своим бывшим мужем в почётную ссылку в Вавилон Ашера отнюдь не исчезла бесследно, но оставила по себе многочисленные следы. Семисвечники, продолжающие традицию священных деревьев еврейской Богини-матери и в конечном счёте знаменующие собой её плодоносящее чрево, украшают каждую синагогу и являются главным символом иудаизма.

Сама Ашера была частично реабилитирована уже в самой Еврейской Библии и под именем божественной Мудрости (ḥoḵma) введена в её поздние книги — прежде всего, в Книгу Притчей: «Счастлив (’ašre) человек, который снискал Мудрость… Она — дерево жизни («eṣ ḥayyim) для тех, которые приобретают её, и тот, который сохраняет её, счастлив (mə’uššar)!» (Притч. 3, 13, 18). В этом отрывке Мудрость отождествляется с деревом жизни, т. е. образом, тесно связанным с Ашерой. Кроме того, стихи 13–18 представляют собой хиазм, который начинается и заканчивается словами с корнем «šr. Этот корень, имеющий первоначальное значение «идти прямо, преуспевать», родственен или омонимичен корню, от которого произведено имя Ашеры. За образом божественной Мудрости в приведённой цитате, как и в других местах ЕБ, определённо просматривается еврейская Богиня-мать.

Кроме того, некоторые черты Ашеры после её изгнания из официального иудаизма присвоил сам Яхве. Наиболее ярким свидетельством такого процесса является присвоение «богом Израилевым» эпитета raḥum, происходящего от слова raḥam «матка, утроба», метафорически также вообще «женщина», и связанной с ним образности. На русский язык этот эпитет традиционно переводится как «милостивый» или «милосердный»: Яхве — ’el raḥum («бог милосердный») (Втор. 4, 31), ’el raḥum wəḥannun («бог человеколюбивый и милосердный») (Исх. 34, 6) («щедр и милостив») (Пс. 102, 8), ’el ḥannun wəraḥum («благий и милосердный») (Ион. 4, 2) («благий и милостивый») (Неем. 9, 31).

Ханаанейский Эл, практически все черты которого усвоил Яхве, в Угарите никогда не описывается словами, производными от корня rḥm. Зато эпитет rḥm (y) неоднократно применяется к его супруге Ашере (KTU, 1.6.II.5, 27; 1.23.28 и т. д.). Ашера — богиня-родительница и кормилица по преимуществу в Угарите, матриарх угаритского пантеона. Она — «родительница богов» (qnyt ’ilm) (KTU, 1.4.III.26 и др.) и «мать богов» (’um ’il [m]) (KTU, 2.31.43). На свадьбе Керета Эл обещает тому, что его наследник «будет пить молоко Ашеры» (ynq ḥlb ’a [ṯ] rt) (KTU, 1.15.II.26). В поэме о рождении богов Шахара и Шалима сообщается, что «добрые боги <…> сосут сосцы грудей Ашеры» (’ilm n‘mm <…> ynqm b ’ap zd ’aṯrt) (KTU, 1.23.23–24).

У евреев, как и у угаритян, слово raḥam могло употребляться в значении «женщина», см. слова матери Сисары из Песни Деворы: «Верно, они нашли, делят добычу, по девке (raḥam), по две девки (raḥamatayim) на каждого воина» (Суд. 5, 30). При этом оно могло использоваться и в своём прямом значении «матка, утроба», как, например, в благословении Иакова Иосифу. Этот очень древний и сильно испорченный текст сначала перечисляет ряд традиционных эпитетов Эла, со временем усвоенных Яхве («Бык (’aḇir) Иакова», «Пастух, Камень Израиля», «Эл, отец твой, который помогает тебе, и Шаддай, который благословляет тебя»), после чего упоминает «благословения небес свыше, благословения бездны, таящейся внизу», «благословения сосцов и утробы (raḥam)» (Быт. 49, 24–25). Разумно предположить, что в первоначальном тексте источником благословения была божественная чета Эла и Ашеры. После того, как имя Ашеры было цензурировано и источником всех обещаемых благ сделан Яхве, он стал также и подателем «благословения сосцов и утробы».

Это не единственный в ЕБ случай, когда Яхве, отправив Ашеру в изгнание, оказался вынужденным вступить вместо неё в обязанности богини, отвечающей за вынашивание, рождение и выхаживание детей: «Камень (ṣur), родивший тебя, ты забыл, и не помнил бога (’el), мучившегося тобою в родах» (Втор. 32, 18); «Доведу ли я до родов, и не дам родить? говорит Яхве. Или, давая силу родить, заключу ли [утробу]? говорит бог (’elohim) твой» (Ис. 66, 9); «Послушайте меня, дом Иаковлев и весь остаток дома Израилева, принятые [мною] от чрева, носимые [мною] от утробы (raḥam)» (Ис. 46, 3). Наряду со словом «утроба» (raḥam) в подобных отрывках постоянно используется производный от него глагол со значением «миловать, жалеть»: «Не дорогой ли у меня сын Ефрем? не нянчимое ли дитя? ибо, как только заговорю о нём, всегда с любовью воспоминаю о нём; внутренность моя возмущается за него; умилосержусь над ним (raḥem ’araḥamennu), говорит Яхве» (Иер. 31, 19–20); «Утешил Яхве народ свой и пожалел (yəraḥem) страдальцев своих. А Сион говорил: «оставил меня Яхве, и господин мой забыл меня!» Забудет ли женщина грудное дитя своё, чтобы не пожалеть (raḥem) сына чрева своего?» (Ис. 49, 13–15).

Приведённые цитаты поясняют, каким образом за Яхве закрепился «женский» эпитет raḥum. Он не означает, что Яхве стал обладателем матки и совсем превратился в женщину. «Бог Израилев» приобрёл лишь определённые черты андрогинного божества. О том, что мужчиной он быть не перестал, свидетельствует, например, довольно натуралистический рассказ о лишении им девственности Иерусалима (представляемого в облике женщины): «Ты выросла и стала большая, и достигла превосходной красоты: поднялись груди, и волоса у тебя выросли, и ты была нага и непокрыта. Я проходил мимо тебя, и увидел тебя, и вот, время твоё было время любви, и я простёр полы мои над тобою, и покрыл наготу («erwa) твою, и поклялся тебе и вступил в союз с тобою, говорит господь Яхве, и ты стала моею. Омыл я тебя водою и смыл с тебя кровь… Сыновей своих и дочерей своих ты родила мне» (Иез. 16, 7–9, 20).

В раввинистическую эпоху Ашера по сути дела возвращается в иудаизм под именем Шехины («Присутствия») Яхве, отношения которой с «богом Израилевым» зачастую описываются супружеским языком, однако эта тема уже далеко выходит за рамки настоящего исследования.