На Аляску

Небольшой реактивный самолет резво разогнался на взлетной полосе, оторвался от земли и стремительно пошел ввысь, описывая дугу над громадным водным пространством пролива. Маленький аэродром Виктории остался позади. Внизу — калейдоскоп крошечных и покрупнее островов; на американском берегу высятся громады недоступных снежных вершин горной цепи Олимпик.

Полет до Сиэтла — этого важного порта штата Вашингтон — короткий. Проходит каких-нибудь полчаса, и самолет плавно приземляется на мокрую дорожку аэропорта в Сиэтле. Раннее утро, идет мелкий, холодный дождь.

Так начинается наше путешествие на Аляску. В Сиэтле мы должны сесть на аляскинский пароход-паром и отправиться на нем в короткий круиз по живописному пути между островами аляскинского архипелага Александра. Конечная цель нашего путешествия — историческая Ситка, бывшая столица Русской Америки, называвшаяся некогда Новоархангельском.

Посадка на пароход-паром только в шесть вечера, так что весь день в нашем распоряжении. Прежде всего отправились в церковь. Мы соскучились по церковной службе — в Виктории, столице Британской Колумбии, церкви нет, и только изредка туда из Ванкувера приезжает священник о. Иоанн и совершает богослужение для небольшой русской колонии. Не легкое это путешествие для о. Иоанна — ему недавно исполнилось 90 лет!

В церкви моя жена неожиданно встретила старых знакомых, чету харбинцев Имшенецких, с которыми не виделась лет тридцать. В результате все время после полудня, до самого отплытия парохода мы провели в уютном доме Имшенецких, расположенном на берегу живописного пролива. Из их дома открывается чудный вид на воду. Ближе к вечеру гостеприимные хозяева отвезли нас на пристань.

Нудный дождь все еще моросил, когда пароход-паром «Колумбия» почти бесшумно отошел от пристани № 48 и взял курс на север. Замечу, что эти пароходы-паромы, даже и новейшей конструкции, конечно, не столь комфортабельны в сравнении со специальными туристическими пароходами-лайнерами «люкс». Цель последних — предоставить туристам максимум комфорта (за соответствующую, разумеется, мзду). Наш пароход-паром намного скромнее, и каюты поменьше, и одеваться можно буднично — нет необходимости к обеду надевать вечернее платье и смокинг. Главное — дать возможность пассажирам доехать до Аляски за умеренную плату не только самим, но и с машиной.

Нас в основном привлекла перспектива четырехдневного путешествия по знаменитому Внутреннему водному пути между островами архипелага, которые защищают его от капризов погоды Тихого океана. Даже если в океане шторм и качка, на Внутреннем пути — тихо, спокойно и никакой качки нет.

Через большие окна кают-компании можно смотреть прямо вперед, по курсу парохода. Правда, уже к моменту отплытия было так темно, что оставалось только удивляться, как капитан безошибочно находит путь и уверенно ведет корабль по узким проливам между островами в кромешной тьме. Хотя, конечно, корабль оборудован радарами, а путь отмечен маяками.

Ночью проходим проливом между городом Ванкувером и о-вом Ванкувер, на котором расположена Виктория. На палубе ветрено, холодно и темно.

Наутро показываются очертания диких островов, покрытых густым хвойным лесом, — ни жилищ, ни людей. Видно, что природа не тронута рукой человека. Наш пароход уверенно находит между ними путь.

Пасмурно, иногда моросит. На палубе холодно даже в теплом пальто. После полудня вышли из-под прикрытия островов на единственный на нашем пути участок открытого океана, в обширный залив Королевы Шарлотты. Вдруг сразу стало качать. Лица у пассажиров позеленели. Многим стало плохо. Особенно страдали от морской болезни дети.

Пароход стремительно врезается в большую волну, его нос подымается и потом тяжело заваливается в морскую пучину. Нудная качка продолжается часа три.

Часам к четырем дня показывается большой остров из группы о-вов Королевы Шарлотты, и мы с облегчением наблюдаем, как наш пароход поворачивает в пролив на восток от острова. Качка сразу прекращается, и далее всю дорогу мы ее ни разу не испытали.

Всюду суровая неповторимая красота севера — безлюдные каменистые острова, покрытые густым хвойным лесом. В одном из широких проливов между этими бесчисленными островами вблизи парохода вдруг появились дельфины, которые, как видно, решили позабавить пассажиров своими акробатическими трюками. Остались позади дельфины, их «сменили» два крупных тюленя, лениво плывших на юг и старавшихся держаться подальше от опасного корабля. В конце дня показалась серая громада кита, который, однако, быстро скрылся в морских глубинах — так-то безопаснее!

Теперь по обеим сторонам узкого пролива высились скалы, их вершины были покрыты снегом.

Для нас, кто многие годы посвятил изучению истории Аляски, вернее, ее русского периода, все эти места, весь суровый ландшафт этих берегов кажется родным. Вглядываешься вперед, в узкий пролив, точно ждешь, что вдруг вылетят оттуда барановские ушкуйники, «сорви-головы»… Ведь действительно когда-то русские землепроходцы «прочесали» все эти проливы вдоль и поперек.

Первая остановка на территории Аляски была в городке Кетчикан, куда мы пришли на третий день около 7 часов утра. Город небольшой, серенький, небогатый, как и большинство таких городков архипелага, окружен горами, над которыми низко нависли облака. Пасмурно и очень прохладно. Остановка в порту недолгая, но, тем не менее, нам удалось совершить короткую прогулку по району, расположенному около порта.

Вскоре отправляемся дальше. Курс — на порт Врангель. С обеих сторон — большие и маленькие острова. Здесь, в сущности, все говорит о русском прошлом Аляски. С левой стороны широкого пролива высятся берега о-ва Принца Уэльского. В его средней части — залив Толстого. На запад от острова — небольшой о-в Долгой и рядом — п-ов Костюшко.

На подходах к порту Врангель видим с правой стороны о-в Этолина, а с левой — Зарембо. Пролив слева от о-ва Зарембо носит название пролива Кашеварова и в нем группа островов Кашсварова.

Остров Этолина узким проливом Чичагова отделяется от о-ва Воронковского. Другой пролив — восточнее — носит название Зимовье, и за ним виден о-в Врангеля, к которому и направляет путь наш пароход. Порт, как и город, носит имя шестого правителя Русской Америки. Врангель известен не только как правитель Русской Америки, но и как полярный исследователь. На острове его имени мы находим еще одно русское название — пик Чичагова. Погода здесь такая же, как и в Кетчикане, — морось и холод. Странно, что в портах, куда мы заходили, почти везде было пасмурно, холодно и ветрено, тогда как по пути все же временами показывалось солнце, которое сразу оживляло природу и поднимало настроение.

После короткой остановки во Врангеле мы снова пробираемся между островами, теперь к городу Петербургу, на о-ве Миткова. В стороне видны островки Соколова и Сергеева. Кстати сказать, на современных советских картах название Петербурга дано в американской транскрипции — Питерсберг.

От Врангеля до Петербурга путь напоминает лабиринт между множеством островов. У форта Александра на о-ве Миткова круто поворачиваем направо и входим в узкий пролив, с левой стороны которого высятся лесистые горы о-ва Воеводского, еще одного правителя Русской Америки.

Во многих местах пролива пароход движется самым тихим ходом по очень узкому фарватеру. Справа и слева очень близко видны острые прибрежные скалы. Чуть неверный поворот руля, и пароход сядет на камни. Год или два тому назад так и случилось с одним из пароходов-паромов — он наскочил на подводную скалу. Пароход был отведен для ремонта в Сиэтл вместе с обломком скалы весом в несколько тонн, намертво застрявшим в его корпусе.

Приближаясь к Петербургу, видим слева п-ов Линдберга, часть огромного о-ва Купреянова — на этом острове есть озеро, которое тоже называется Петербург.

К Петербургу подходим после полудня. Частит мелкий дождь, так что нет смысла сходить на берег. Сквозь сетку дождя пытаемся с палубы разглядеть этот городок, когда-то бывший небольшим русским селением.

Соседний о-в Кую, на запад от о-ва Купреянова, тоже пестрит русскими названиями. У него — обширный залив Тебенькова и другой, сравнительно небольшой залив Петрова.

Было еще светло, когда мы отчалили от пристани и начали путь по широкому проливу к столице Аляски Джуно. С левой стороны на довольно большом расстоянии видны очертания громадного Адмиралтейского острова. И опять в наступающих сумерках видны покрытые снегом вершины горных цепей. Вскоре ночная мгла скрывает от нас и горы, и пролив. Пароход идет в кромешной темноте. По расписанию должны прийти в Джуно после полуночи. Мы решили не дожидаться прибытия в Джуно, легли спать задолго до полуночи и таким образом проспали столицу Аляски. Джуно сделали столицей в 1906 г., отобрав эту честь у Ситки.

Встаем пораньше, чтобы не пропустить чудесных, постоянно меняющихся видов Внутреннего водного пути. Пароход выходит из узкого пролива между двумя высокими покрытыми снегом горными цепями, и вдруг перед нами появляется широкое водное пространство. Горы отступают вдаль, а из моря то тут, то там выступают многочисленные крошечные, каменистые островки, покрытые густым хвойным лесом. Приходится только поражаться, как растут и размножаются деревья на этих скалах, почти лишенных почвы.

Было еще довольно рано, около восьми часов утра, когда пароход сделал еще одну остановку в небольшом городке Хейнс. Местность вокруг на редкость красивая, хотя эта суровая красота уже больше не поражает — глаз привык к непередаваемой синеве моря в ясный солнечный день и еще более яркой синеве безоблачного неба. Вокруг — зеленые горы, покрытые густым темным хвойным лесом и, как контраст, снежные вершины гор. Чем дальше на север, тем ниже опускается линия снега. Этот северный колорит особенно заметен в городке Хейнс, где снег покрывает склоны гор до самого их основания. К сожалению, солнце появляется редко. Часто небо покрыто свинцовыми тучами, и поверхность моря тогда тоже приобретает свинцовый оттенок.

Остановка в Хейнсе короткая, как и вообще во всех попутных портах, и вскоре отправляемся в самый дальний, северный пункт нашего путешествия — городок Скагуэй, куда приходим около десяти часов утра. Знаменитый Скагуэй встретил нас ветром и пылью, он расположен в конце узкого пролива, в горной расщелине, куда, как в трубу, врываются все ветра. Скагуэй всем известен по произведениям Джека Лондона, красочно описавшего дни незабываемой «Золотой лихорадки» на Клондайке. Золотоискатели тысячами ринулись в золотоносные, дикие места неприветливой Аляски. Одними из ворот, через которые прибывали на Аляску ловцы удачи, было местечко Скагуэй. Этот городок до сих пор сохранил атмосферу тех дней в архитектуре, в названиях контор на главной улице. Нет только шумных компаний золотоискателей, закрыты непременные в таких местах салуны и кабачки, городок тихо прозябает.

После Скагуэя, конечного пункта маршрута, пароход отправился в обратный путь, на этот раз с заходом в Ситку, где мы намерены сойги с парохода. Опять заходим в Хейнс, потом в наружную гавань Джуно. Столицу опять не видели. Нас встречает моросящий дождь. Холодно.

Под вечер начинаем последний этап нашего путешествия. Опять по обеим сторонам проплывают лесистые темные острова, снежные громады гор.

Спать легли рано — пароход приходит в Ситку в пять часов утра. Знаем, что ночью минуем большой о-в Чичагова, в северной части которого находится залив Спасский и река того же названия. Несколько южнее — Павловская гавань, а между островками Чичагова и Якоби — узкий пролив Лисянского. Лисянский, как известно, командовал одним из двух кораблей первой русской кругосветной экспедиции 1803–1806 гг. («Невой»). Другим кораблем («Надеждой») командовал Крузенштерн.

Под утро очень узким проливом пароход медленно подходит к Ситке на о-ве Баранова. Здесь все говорит о русском прошлом Аляски, остров изобилует русскими названиями: озеро Баранова, озера Ирина и Антипатр (названные именем его детей), озеро Екатерина, озера Резанова, морехода Бенземана, Туманова, Сашина и озеро Медвежье.

На острове высится пик Розенберга. Рядом с о-вом Баранова расположены маленькие острова: Партовщиков и Крузова с заливами Шелихова и Калинина и Крестовым фиордом.

В пять утра бесшумно причалили к пристани Ситки. Было еще совсем темно, шел дождь. У пристани нас ждал автобус — до города несколько миль.

Несмотря на холодный дождь, смешанный с мокрым снегом, у нас восторженное состояние. Ведь мы приехали в исторический Новоархангельск, город, основанный русскими более 180 лет тому назад. Сегодня наконец мы сможем побывать в местах, где жили и работали Баранов, Яновский, Максутов и другие правители, где выполнял свою миссию «апостол» Аляски священник Иоанн Вениаминов, впоследствии прославленный Иннокентий, митрополит Московский. В последние годы русского правления Новоархангельск называли «Парижем» северного бассейна Тихого океана. О Ситке надо писать особо.

 

В Ситке

Автобус быстро наполнялся пассажирами с парохода, направлявшимися в два городских отеля. Мы заранее заказали себе номер в отеле на главной улице Ситки. Конечно, такие понятия, как центр города, главная улица, относительны в этом тихом городке с населением в каких-нибудь семь тысяч жителей. Несмотря на то что теперешняя Ситка, может быть, и больше размерами, чем прежний русский Новоархангельск, но тот был столицей края, а нынешняя Ситка — тихая провинция.

Новоархангельск был центром русских колоний в Америке, портом, куда стремились корабли из многих стран мира. Жизнь в городе кипела, в доме правителя давались грандиозные балы. В порту нагружались и разгружались океанские корабли, на верфях строились суда, сначала парусные, а потом и пароходы.

С переводом столицы Аляски в Джуно жизнь в городе словно замерла. Ситка не для туриста. Но для серьезного историка-исследователя — это шкатулка сокровищ, однако… вернемся к этому позже.

В предрассветной мгле автобус вез нас по каким-то мокрым дорогам, круто сворачивая в узкие улицы. По обеим сторонам тянулись неосвещенные деревянные дома. Как мы позже узнали, ехали мы по так называемой Индейской деревне. Индейцы поселились там 150 лет назад, когда им было разрешено селиться за городской стеной.

Было еще темно, когда автобус остановился у отеля. Выходя из автобуса, мы вдруг увидели перед собой, на расстоянии, может быть, одного квартала, силуэт Ситкинского собора с его высокой стройной колокольней, на остром шпиле которой угадывался православный крест. Так вот он Свято-Михайловский собор, восставший из пепла!

Свято-Михайловский собор

Разместились в гостинице, когда уже совсем рассвело. Нам не терпится. Выходим, ищем, где бы позавтракать, и нас невольно тянет к собору. Внешне он уже совершенно восстановлен после пожара 1966 г.

Теперешний собор — копия сгоревшего девять лет назад, который был построен в 1844–1848 гг. по инициативе епископа Иннокентия, — стоит на главной улице города и является не только украшением, но и главной достопримечательностью. Силуэт собора даже издалека поражает не размерами, как грандиозные храмы в России, не замысловатостью внешней отделки, а оригинальностью архитектурного замысла. Он до скупости прост и первоначально был построен из бревен и обшит досками. Поражает он тем, что напоминает не древнерусские храмы, не византийские, а скорее соборы знаменитого Растрелли.

На наше счастье собор в тот день был открыт для богослужения, и мы поспешили внутрь. Только там мы увидели, что внутри он еще не закончен. Везде бревна, доски, строительный мусор. Служба шла в большом подвальном помещении. Публики в будничный день было немного… почти все — православные индейцы. Молодой священник о. Евгений Бурдаковский, уроженец Аляски, родившийся на одном из Прибыловых островов, служил проникновенно. Помогал ему сам глава Аляскинской епархии епископ Григорий. Маленький хор индианок и алеуток, которым управляет соборный регент Варвара Александровна Зарская — обладательница прекрасного сильного альта, пел очень слаженно. Позже, после богослужения, мы узнали, что по воскресеньям собирается большой хор, часто до тридцати певцов.

После литургии епископ Григорий лично показал нам ценности собора: иконы, чаши, кресты, венчальные венцы и митры. Не видя этих замечательных икон в Св. Михайловском соборе, трудно представить себе все богатство иконописного и вообще церковного искусства, которое собиралось в соборе десятилетиями.

Все иконы — в роскошных, ценных серебряных и позолоченных окладах и ризах. И каждая из них имеет свою историю. Нет никакого сомнения в том, что эти уникальные иконы бесценны. Не раз американские миллионеры предлагали за некоторые из них десятки тысяч долларов, но каждый раз эти предложения отклонялись церковной администрацией, даже если аляскинская епархия и находилась в стесненных финансовых обстоятельствах, особенно после революции в России.

Незабываемое впечатление оставляют известные многим иконы Божьей Матери и Архистратига Михаила — обе в тяжелых драгоценных ризах.

Первый правитель Русской Америки Баранов особенно почитал икону Св. Архангела Михаила, чудесно спасенную после кораблекрушения. Икона Св. Михаила была найдена на пустынном каменистом берегу после катастрофы судна «Нева» вблизи Новоархангельска, направлявшегося туда с богатым грузом. Шторм отнес корабль на скалы, и он разбился почти у самой цели своего путешествия в темную ночь 9 января 1813 г. Погибло много людей включая штурмана Калинина, незадолго до этого принявшего командование кораблем, а также коллежского советника Борноволокова, направлявшегося в Новоархангельск, чтобы сменить Баранова на посту главного правителя. Утонули жена и сын штурмана Неродова, а также боцман, ученик штурмана, приказчик Российско-Американской компании, 27 «промышленных» и четверо женщин — жены «промышленных».

Бурный океан выбросил на берег икону Св. Архангела Михаила, которая с того времени находится в церкви города Ситки. Не верилось, что перед нами и в самом деле висит та самая икона, которая была чудом спасена с корабля «Нева» 162 года тому назад.

Чудесная икона Божьей Матери, которую местные жители называют Мадонной Ситки, была написана приблизительно в 1800 г. известным иконописцем Владимиром Боровиковским.

Все многочисленные иконы собора можно было бы назвать «музейной редкостью», но мне кажется, что называть их так — святотатство. Для русского религиозного человека неприемлема сама идея помещения икон в музеи. Иконы пишутся для храмов Божьих, для молитвы, а не для обозрения.

Не меньше внимания привлекают и другие ценности собора: массивное Св. Евангелие с золотыми и серебряными украшениями, драгоценные причастные чаши. У одной стены в застекленном шкафу находится митра епископа Аляскинского и Алеутского Иннокентия. Там же Евангелие и венцы, сосуды из серебра и золота.

— Вот это вам будет интересно посмотреть! — воскликнул епископ Григорий. — Вот здесь, в этом шкафу.

В шкафу хранились Евангелие в драгоценной оправе и причастная чаша.

— Знаете, откуда эти вещи?

Мы отрицательно покачали головами.

— Они привезены из Форта Росс!

Мы были поражены, что в маленькой часовне форта находились такие драгоценности. Оказалось, что Евангелие было даром церкви Форта Росс от государственного канцлера графа Румянцева, который он сделал в мае 1815 г. С продажей форта обе эти исторические ценности были переданы Св. Михайловскому собору.

Глаза разбегаются от богатства церковной утвари. Невольно обращаем внимание еще на одну уникальную реликвию — изумительную дарохранительницу из позолоченного серебра — точную копию Св. Михайловского собора в миниатюре.

Эти предметы надо увидеть, чтобы оценить их красоту, художественную, историческую уникальность. Всем нам, русским, в рассеянии сущим, должна быть особенно дорога эта удивительная коллекция, чудом сохранившаяся в Ситкинском соборе.

И действительно, чудом сохранились эти иконы, чаши и церковные облачения. В страшный день 2 января 1966 г., когда город горел, когда пылал бревенчатый собор, нечего было и думать о спасении здания. Десятки жителей Ситки не только православные, но и американцы кинулись к собору, чтобы спасти его ценности. Им удалось спасти все иконы, кроме одной, иконы «Тайная вечеря», висевшей над царскими вратами. Большая часть церковных сосудов тоже была спасена. Не смогли только спасти церковных колоколов, висевших на колокольне. Как и в Форте Росс, они расплавились от огня.

Много лет прошло с того памятного дня. Собор, как феникс, восстал из пепла благодаря жертвенности главным образом православных американцев, в большинстве своем аляскинцев. Начались сборы и в русских православных храмах по всей Америке. Теперь снаружи собор полностью восстановлен в своем первоначальном виде. Над тихим, провинциальным городком гордо высится шпиль колокольни. Главное здание собора венчает массивный купол.

Мы все помним, с каким подъемом откликнулась русская общественность Америки на гибель часовни Форта Росс. Еще большая жертвенность и крупные средства нужны для завершения реставрации собора Св. Михаила в Ситке. Это общерусское дело вне зависимости от каких-то церковных юрисдикций. Собор Святого Михаила — общерусский памятник.

Хочется верить, что не оскудела «земля русская» в Америке, что русские люди откликнутся и исторический памятник будет окончательно восстановлен.

* * *

После осмотра ценностей собора епископ Григорий пригласил нас в свою резиденцию на чашку чая. Приятно было побеседовать с ним не только как с главой православной епархии на Аляске, но и как с серьезным исследователем, специализирующимся на истории православной церкви и русских селений на Аляске. Всегда с удовольствием читаем мы статьи епископа Григория в «Новом русском слове» — результаты его исследовательской работы по истории Аляски.

С наслаждением осматриваем обширную библиотеку епископа Григория, в которой находим много редких теперь книг и документов, касающихся истории Аляски.

К большому нашему сожалению, епископ Григорий торопится на аэродром. Ему нужно совершить очередную поездку по православным приходам материковой Аляски. Епископ Григорий поручает нас В. А. Зарской и владелице магазина сувениров Кэрол Пройс.

С благодарностью вспоминаем мы теперь помощь и содействие, которые оказала нам Кэрол Пройс: три дня, проведенные в Ситке, она была с нами — возила на машине по городу и за город, показывала все, что мы хотели видеть. Без нее мы, вероятно, и половины того, что хотели, не смогли бы посмотреть. Ее магазин, называющийся, кстати, «Российско-Американская компания», находится в самом центре города, прямо против собора. Магазин этот все время, что мы были в Ситке, простоял закрытым, потому что владелица стала на это время нашим гидом. Мы всегда будем чувствовать себя бесконечно обязанными Кэрол Пройс.

Уже наш первый день в Ситке был богат впечатлениями. Мы, конечно, не преминули побывать на главном холме города. Это тот самый кекур, который занял Баранов перед атакой на индейское укрепление в 1804 г. До недавнего времени там находился так называемый Барановский замок, вернее, дворец, в котором помещались резиденции последних правителей Русской Америки. Этот кекур с его дворцом был центром административной деятельности правителей.

Первый дом Баранова, построенный на холме в 1804 г., был простой хижиной с протекавшей крышей. Именно там жил долгое время грозный правитель Аляски. Эту же избушку делил с ним и высокий гость из Петербурга Николай Петрович Резанов.

Однажды, когда Баранов по делам надолго уехал на о-в Кадьяк, его верный соратник и помощник Кусков снес старое жилище и на его месте соорудил двухэтажное здание с большими окнами и прекрасным видом на залив. Вернувшись, Баранов поселился в новой комфортабельной резиденции. Это произошло в 1806 г. А в 1810 г. его посетил капитан В. М. Головнин, который позже писал, что особенно его поразили в доме Баранова «на конце света» чудесная библиотека, состоявшая из книг на многих языках, и немалое число картин известных художников. Все это когда-то было привезено в Новоархангельск камергером Резановым.

В 1823 г. новый дворец был выстроен на месте здания, стоявшего там с 1806 г., правителем Муравьевым, и наконец четвертый, и последний, дворец был построен правителем Купреяновым в 1837 г. Этот-то новый дворец, названный «Барановским замком» (хотя Баранов никогда там не жил), и простоял до конца русского правления на Аляске. Последними резидентами дворца были правитель князь Дмитрий Максутов со своей молодой женой. Особняк после их отъезда простоял еще несколько лет при американцах и в 1894 г. сгорел дотла. Сейчас на вершине холма построена смотровая площадка, огороженная низкой каменной стеной с бойницами, в которых стоят старинные пушки. Многие пушки русские, в основном крупного калибра, на них видны изображения двуглавого орла. Такая же громадная русская пушка стоит внизу, у подножия лестницы, ведущей на холм. Напротив — открытое поле, бывший военный плац, на котором когда-то устраивались военные парады. Посредине плаца воздвигнут индейский символический столб-тотем, окруженный опять-таки русскими пушками с двуглавыми орлами. На идущей от холма улице находятся два магазина с русским оформлением стен и витрин. Сперва — книжный магазин, на стене которого изображены два скрещенных русских флага: один Андреевский, другой — бело-сине-красный флаг Российско-Американской компании. За ним — магазин сувениров г-жи Тарановой. На его стене изображен русский герб — двуглавый орел. От владелицы магазина, прекрасно знающей историю Ситки, мы получили много ценных сведений.

День в северной Ситке длинный, и мы решили воспользоваться этим и посетить старое русское кладбище. К сожалению, от кладбища мало что осталось. Во время второй мировой войны через Ситку была проведена так называемая стратегическая дорога. Какой-то рьяный военный чин приказал проложить ее прямо через кладбище. Когда ему напомнили о кладбище, он только нетерпеливо отмахнулся. Дорога разделила кладбище на две части. Перед нашими глазами была картина полного запустения. Нам, конечно, хотелось найти могилу княгини Максутовой — первой жены правителя Аляски. Могилу мы нашли, она в довольно хорошем состоянии, с каменной плитой и надписью, сохранился даже крест. Рядом доска на столбике с объяснением, кто похоронен. Но кругом все пусто. Могил нет, кресты, видимо, сгнили и были выброшены, холмики сравнялись с землей. По другую сторону дороги видны деревянные оградки у трех могилок около военного блокгауза, полностью восстановленного так, как он выглядел при русских. Могилки запущены, ограды покосились, кресты свалены, кто похоронен — неизвестно. Недалеко видна сравнительно новая плита над могилой Винокуровой. Весь этот холм был когда-то кладбищем. Сейчас все в запустении, и только битые пивные бутылки — свидетельство того, что иногда здесь кто-то бывает.

На следующий день нам удалось посетить другую часть кладбища, в лесной заросли. Там много могил, но более новых, приблизительно начала этого столетия. Могилы все запущены — даже у ангелов на памятниках отбиты головы.

Спрашивается, почему такое запустение? Ответов много. Прежде всего, кладбище не принадлежит ни городу, ни штату. Это, если не ошибаюсь, собственность Православной церкви Америки. Церковь сама содержать кладбище не может — для этого нужны крупные суммы денег. Ситкинский приход не богат и не может выделить средств на содержание кладбищ. Значит, остаются родственники, но они или вымерли, или разъехались. Так и остаются православные могилы заброшенными.

Второй день в Ситке был проведен нами тоже интересно. На машине отправились мы на место форта Св. Михаила, первого форта, основанного Барановым на Ситке в 1799 г. Он находится на расстоянии чуть больше шести миль от теперешнего города Ситки. Когда-то Баранов назвал форт именем Святого Архистратига Михаила, или Михайловским.

Именно этот форт в 1802 г. был сожжен и разграблен индейцами тлинкитами (колошами), и почти все защитники форта погибли. Вернувшись сюда в 1804 г. на военном корабле, Баранов разбил индейцев и около теперешнего города Ситки основал селение Новоархангельск.

Теперь этот район называется «Старая Ситка». Место, где стоял Михайловский форт, поразило нас своей красотой: тихий, широкий, залив, небольшая река невдалеке, позади горы, а между горами и морем — ровное плато, на котором и стояла когда-то маленькая русская крепость.

Крест, поставленный на месте уничтоженного в 1802 г. Михайловского форта

Теперь на этом плато одиноко стоит большой православный крест, отмечающий место гибели русских землепроходцев. Здесь 173 года тому назад кидались на форт сотни воинственных, «грозно» раскрашенных индейцев, раздавались беспорядочные выстрелы из ружей и маленьких пушек; свистели стрелы, острые колья, брошенные опытной рукой, протыкали тела защитников. А вечером при ярком зареве пожара индейцы совершали свой ритуальный победный танец на песчаном пляже вокруг насаженных на шесты голов русских защитников форта.

Теперь здесь тихо, умиротворенно. Высокий белый крест благостно взирает на равнину, когда-то густо политую русской кровью. За рекой виден густой девственный лес. Картина полного спокойствия и любви!

Как я уже упоминал, дни на Аляске летом длинные, так что после возвращения из Михайловского форта мы смогли еще съездить в Ситкинский национальный исторический парк с музеем. Парк находится около Индейской реки, где когда-то стояло индейское селение, в котором разыгрался второй акт трагедии Михайловского форта. Именно там в 1804 г. Баранов высадился со своими ушкуйниками и моряками с «Невы» и с помощью судовой артиллерии начал атаку индейской крепости.

Теперешний ситкинский парк занимает 107 акров. Тропинка в лесу — продолжение тропы от «Барановского замка» — раньше называлась «тропой правителей». По ней они когда-то любили прогуливаться. Теперь эта тропинка, сохранившаяся в густом лесу, носит романтическое название «тропинки влюбленных».

В конце того дня нам еще удалось побывать в одном из самых старых зданий Ситки, стоящих там со времен русского владения, — в «Миссионерском доме» (теперь его называют «дом-приют»). Здание заперто, его можно осматривать только в присутствии служащего департамента национальных парков. И опять же неутомимая Кэрол Пройс заполучила из административного здания Ситкинского парка этого служащего, который приехал с нами к «Миссионерскому дому». Здание перешло в собственность штата Аляска, его предполагается полностью отреставрировать, так как оно является частью исторического прошлого Ситки. Внутри сейчас полнейший беспорядок. Мебель перевернута. В одном углу стоит письменный стол с секретными ящиками, который смастерил своими руками священник Иоанн Вениаминов. Свалены в кучу книги, учебники, по которым учились сироты, когда-то жившие в этом доме. Одно время здание служило резиденцией правящему епископу Аляскинскому, там же была домовая церковь. Есть надежда, что в скором времени этот «свидетель» русского Новоархангельска будет реставрирован и открыт для публики.

Закончили мы день посещением весьма интересного музея колледжа «Шелдон Джэксон». Музей небольшой, но уникальный и является источником богатой информации об индейском и русском фольклоре Ситки.

Остальные два дня мы провели осматривая другие исторические достопримечательности Ситки и окрестностей. Хотелось за это короткое время увидеть как можно больше, прикоснуться к истории, почувствовать здесь влияние русской культуры и оживить в памяти события тех времен, когда Аляска принадлежала России.

Еще раз побывали на старинном кладбище в надежде отыскать среди памятников и крестов имена тех, кто когда-то прославил свое имя в русский период истории Аляски. Поиски, к сожалению, оказались безуспешными.

Осмотрели здание «Сентениал». Это, в сущности, музей, посвященный столетнему юбилею приобретения Аляски Америкой. Главные экспонаты посвящены русскому прошлому Ситки. Висят портреты князя Максутова и его жены. Восстановлена одна из комнат дворца правителя с мебелью того времени, много интересных старых фотографий Ситки. Особенное внимание привлекает макет Новоархангельска 1867 г., очень тщательно и детально выполненный куратором музея Джимом Дэйвисом, с которым мы познакомились и провели полдня в необычайно интересной беседе. Джим Дэйвис — неисчерпаемый источник информации о прошлом и настоящем Ситки. Посещение «Сентениала», безусловно, значительно обогатило наши знания.

Пишу так подробно о четырех днях, проведенных в Ситке, потому что хочется сохранить в памяти и главное — на бумаге все, что мы видели в этом былом русском «Париже» Тихого океана. В конце концов неизвестно, удастся ли нам еще раз побывать в Ситке. Правда, Кэрол Пройс «заколдовала» нас на сей счет, когда везла на Индейскую реку. Дело было так: по дороге она вдруг остановила машину, не говоря ни слова, достала стакан, спустилась по отлогому склону, зачерпнула кристально-чистой воды и дала нам попробовать вкус этой воды. И только после этого рассказала о бытующем среди старожилов Ситки и местных индейцев поверье: тот, кто выпьет воды из Индейской реки, обязательно вернется в Ситку. Кто знает, сбудется ли это предсказание!

Наш последний день перед отъездом мы посвятили общему осмотру города и окрестностей. Прежде всего перешли по длинному мосту от Ситки на Японский остров. Вообще в Ситкинском заливе много островов, больших и маленьких. Японский остров, вероятно, самый большой и находится ближе других к Ситке. На нем теперь аэродром. Интересно происхождение названия острова. Оно якобы было дано камергером Резановым во время его посещения Новоархангельска в 1805 г. Резанов не мог забыть оскорбления, нанесенного ему, русскому чрезвычайному послу и личному представителю императора, во время его визита в Японию. Островная империя, изолировавшая себя от остального мира, не подчинялась общемировым законам гостеприимства и дипломатической этики. Резанова несколько месяцев фактически продержали под домашним арестом и так и не допустили представиться микадо.

Резанов лелеял планы наказания Японии и даже предвидел военные рейды на японские острова, во время которых намеревался захватить японцев и привезти их в Ситку. Предполагалось поселить их на острове, который и был назван Японским.

Кэрол Пройс прокатила нас на машине по всему Японскому острову. Во время второй мировой войны там находилась американская военная база.

Недалеко от моста, ведущего на Японский остров, расположен небольшой лесистый островок Алеутский. Он завещан ситкинской православной американкой в собственность Михайловскому собору.

Вечером в доме епископа произошла интересная встреча с Джо Ашби, большим знатоком Ситки. Очень жалеем, что познакомились с ним так поздно, в последний вечер нашего пребывания в Ситке. Джо Ашби является одним из видных членов ситкинского Исторического общества, а также членом комитета по реставрации исторических мест (включая православный собор).

Мы сказали ему, что нам не удалось найти могилу дочери барона Врангеля, бывшего шестым правителем Русской Америки. Джо Ашби сразу объяснил нам, что она была похоронена не на кладбище, а около берега залива. Во время недавних строительных преобразований часть залива засыпали, построили там здания и провели улицу. Могила Врангель была сравнена с землей и теперь находится в переулке между двумя зданиями под бетонным тротуаром. Он даже объяснил нам, где именно находится эта могила.

Наступило утро нашего последнего дня в Ситке. Приехал Джо Ашби, узнал, что нам нужно быть на аэродроме только к 12 часам дня и настоял на том, чтобы мы до отъезда посетили библиотеку колледжа «Шелдон Джэксон» и познакомились с коллекцией книг и манускриптов писателя Кларенса Эндрюса, автора нескольких книг об Аляске и Ситке. К сожалению, день был субботний, и библиотека оказалась закрыта. Это не смутило Ашби. Он разыскал помощника библиотекаря и уговорил его открыть библиотеку специально для нас. Нет необходимости говорить, что осмотр коллекции с ее уникальными фолиантами оставил большое впечатление и обогатил наш умственный багаж. В коллекции — сотни книг об Аляске, а также много неопубликованных манускриптов самого Эндрюса, его записок и дневников.

Времени остается мало. Торопимся в аэропорт. Вскоре приземляется наш самолет, прилетевший из Анкориджа. Устраиваемся на сидениях самолета, мысленно прощаемся с Ситкой. Самолет берет курс на Сиэтл. Вечером мы уже дома, в Викторин. Ситка остается интересным, незабываемым воспоминанием.

Хочется закончить описание этих четырех захватывающих дней в Ситке пожеланием, чтобы все русские жители Америки и Канады побывали в этом городе-памятнике, былом русском Новоархангельске, и имели возможность посетить Михайловский собор, увидеть его изумительные иконы и благоговейно поклониться им.

 

Юбилейные торжества на Аляске

В теплые августовские дни 1984 г. Аляска и все русские жители Америки отмечали сразу два юбилея, имеющих особенное значение для русских в Америке и для истории России. Первым — 200-летие со дня прибытия на Аляску экспедиции Григория и Натальи Шелиховых, первых русских людей, ступивших на берег о-ва Кадьяк 3 августа 1784 г. Этой датой отмечается основание постоянного русского поселения на Кадьяке, первого в цепи многочисленных русских селений (или факторий) по всей гряде Алеутских островов и на Аляске.

Торговая компания Г. Шелихова, основавшая первое поселение на узкой полоске земли у подножия высоких гор на берегу Тихого океана, вскоре превратилась в солидную Российско-Американскую компанию, получившую в 1799 г. от императора Павла монопольные права на промысел и торговлю в Америке.

Получение монополии привело к полному исчезновению других сибирских торговых компаний на Аляске и островах, имевших там свои фактории и конкурировавших с шелиховской.

Первое селение Шелихова на берегу залива, на гористом Кадьяке было названо селением «Трех Святителей». Так же был назван и залив, оба в честь шелиховского корабля «Три Святителя».

Вторым юбилеем было 190-летие со дня прибытия на Аляску первых восьми русских православных миссионеров, главным образом иноков Валаамского монастыря, основавших на территории Аляски и Алеутских островов Российскую духовную миссию.

Медаль в честь Форта Росс и его основателя И. А. Кускова

(отчеканена в 1976 г. в честь двухсотлетия США)

Аляскинская православная епархия, возглавляемая епископом Григорием (Афонским), разработала обширную программу торжеств, связанных с 200-летним юбилеем со дня основания первого русского селения. Техническое и организационное руководство торжествами взял на себя настоятель храма Воскресения, протоиерей о. Иосиф Крета. Программа праздников предусматривала паломничество на Еловый остров, недалеко от Кадьяка, на котором жил, подвизался и умер один из иноков первой духовной миссии, праведный Герман.

Паломничество на Еловый остров и юбилейные торжества в городе Кадьяке закончились церемонией переименования гавани на соседнем Ближнем острове в «гавань Святого Германа». Венцом торжеств была поездка паломников в селение Старая Гавань, а оттуда на катерах в находящийся поблизости залив Трех Святителей.

Пишущий эти строки как историк Русской Америки, около полувека проводивший исследования в этой области, принял участие в этих торжествах. Да и вообще, хотелось еще раз посетить Аляску и побывать на Алеутских островах.

Перед самым отъездом я получил письмо от епископа Григория. Он писал: «Лучше всего вам прилететь в Кадьяк к паломничеству (7 9 авг.), а потом уже делать планы для других поездок». Я так и сделал.

Вылетел я из Вашингтона рано утром накануне начала торжеств и прибыл в Кадьяк вечером. Довольно долгий и утомительный полет занял со всеми остановками и пересадками около 15 часов.

Несмотря на утомительность полета, путь произвел на меня сильное впечатление особенно в конце. Приближаясь к городу Анкоридж, мы летели над огромными снежными вершинами. Пилот обратил наше внимание на массивный глетчер Беринга и на ряд других глетчеров, сверкавших своими ледяными покровами под яркими лучами предвечернего солнца. Гористый Кенайский полуостров лежал под нами как на ладони. Нам были ясно видны снежные складки гор, ущелья и чистые воды многочисленных фиордов.

В Анкоридже сделали пересадку на маленький двухмоторный пропеллерный самолет и полетели в город Кадьяк, расположенный на острове того же названия. На горах Кадьяка тоже лежал снег, хотя лето было на исходе.

С 7 августа мы погрузились в насыщенную и тщательно разработанную программу юбилейных торжеств. В городе собралась масса паломников не только из разных приходов Аляски, но и из «нижних 48 штатов» США. Большая группа приехала из Калифорнии. Несколько человек прибыло с восточного побережья (Нью-Йорк, Нью-Джерси) и даже из Вашингтона. Из Вашингтона приехали протоиерей о. Виктор и матушка Мария Сергеевна Потаповы. Почти все паломники были размещены в общежитиях Духовной семинарии Св. Германа, благо учебный год еще не начался и семинаристы отсутствовали.

Здания семинарии Св. Германа новые, недавно построенные. Кроме главного здания — в нем помещается исторический музей, библиотека, архив епархии и канцелярия ректора, — есть еще отдельное помещение — квартира, в которой останавливается правящий епископ Григорий во время посещений Кадьяка, и еще два других, в которых находятся часовни и общежития семинаристов, кухни и столовая.

Почти весь день был посвящен знакомству с историческим городом Кадьяком, бывшим около 200 лет тому назад столицей русских колоний, когда делами Российско-Американской компании руководил первый правитель колонии А. А. Баранов. В 1792 г. Баранов перевел свою администрацию из селения Трех Святителей в более удобное место на берегу гавани, названной гаванью Св. Павла, или Павловской гаванью. А само селение назвали Павловском.

Теперь от старого Павловска ничего не осталось, кроме одного здания, выстроенного еще при Баранове и бывшего в его время складом мехов. Там теперь устроен исторический музей, посвященный главным образом русскому периоду Аляски. Музей небольшой, но удивительно хорошо организованный. Несмотря на маленькие размеры, он богат экспонатами русского периода Кадьяка, включая старую байдарку охотников-алеутов, покрытую моржовой кожей.

В одном квартале от музея находится русская православная церковь Воскресения с яркими голубыми куполами — особенность нескольких аляскинских церквей. Такими же голубыми куполами украшена церковь Трех Святителей в Старой гавани и в нескольких других городах и селениях Аляски.

Церковь в Старой гавани

Церковь в Кадьяке была построена на месте старой церкви, стоявшей там во времена Баранова и построенной иноками первой духовной миссии. Во время второй мировой войны церковь была окружена завалами боеприпасов, складами и цистернами с горючим для американских воинских частей, посланных на остров на случай нападения японцев. Положение церкви оказалось весьма опасным. Всегда можно было ожидать пожара на складах и гибели памятника. В 1942 г. пожар случился, правда, не на складах, а в самой церкви. В ней погибло все, что накапливалось десятилетиями: священные сосуды, древние иконы, ризы священнослужителей; потрескались и расплавились колокола. И теперь можно видеть на земле около старой колокольни несколько треснувших колоколов. Почему загорелась церковь — неизвестно, но существует версия, что подожгли злоумышленники.

Теперь на месте древней церкви выстроен новый храм, ставший туристической достопримечательностью города.

Нужно отметить, что и эта новая церковь чудом избежала гибели в 1964 г., когда город Кадьяк сильно пострадал от землетрясения и катастрофической приливной волны гигантских размеров, обрушившейся на деловую часть города.

Юбилейные торжества начались в 7 ч 30 мин вечера в храме, где у раки Св. Германа Аляскинского состоялось чтение Акафиста. Акафист читал епископ Григорий Ситкинский и Аляскинский, которому сослужили 8 священников, приехавших из разных приходов Аляски и других штатов Америки. Храм был переполнен.

На следующее утро более 150 человек отправилось в паломничество на Еловый остров, на котором жил инок Герман. Как вы помните, глава миссии архимандрит Иоасаф, позже епископ Камчатский, Курильский и Алеутский, погиб во время кораблекрушения вместе с двумя другими иноками миссии иеромонахом Макарием и иеродиаконом Стефаном. Иеромонах Ювеналий был убит туземцами, а остальные трое уехали или умерли. На Аляске остался один инок Герман. Умер он в 1837 г. в своей одинокой келье на Еловом острове, где жил отшельником.

Все паломники погрузились на три огромных катера-буксира и разместились где попало: кто в каютах, кто на открытой палубе. Сама по себе поездка была очень приятной. День был солнечный, с моря дул свежий бриз. Путешествие продолжалось более часа среди постоянно меняющихся видов: слева — суровые гористые берега Кадьяка, справа — небольшие острова, густо заросшие высокими стройными елями.

Высадка на пляж Елового острова оказалась довольно сложной — буксиры не могли подойти к самому берегу из-за мелководья и каменистого дна. Остановились на довольно большом расстоянии и стали пересаживаться на катера поменьше. К нашему буксиру лихо подкатил катер, которым ловко управляла молодая девушка. Катер мог взять только шесть человек. А так как катеров было всего два, то забирали они всего по двенадцать человек за рейс. Так что можно себе представить, сколько времени должна была занять высадка всех 150 пассажиров.

Но оказалось, что и на этом операция высадки не заканчивалась. Даже и маленькие катера не могли подойти к самому берегу, не повредив своих винтов о скалистое дно. Пришлось нам перебираться на плоскодонные лодки. На них с ходу врезаемся в песчаный берег пляжа. Нас поражает песок: он довольно крупный, черного цвета — явно вулканического происхождения. Пляж изумительно красивый, уединенный, в виде подковы, с обоих концов охраняемый скалистыми выступами. Абсолютные покой и тишина. Нет ни птиц, ни насекомых. Нет даже надоедливых комаров и мошкары, которые на таких широтах донимают на материке. Для сравнения могу сказать, что за месяц до этого побывал в Финляндии, Швеции и Норвегии, в том числе и в заполярных районах, и там действительно донимали комары и мошкара.

С пляжа идем по траве в лес — высокий, мачтовый бор. Стройные ели, кажется, упираются в голубое небо. Ни ветерка. Ни звука. Подымаемся по крутой тропе вверх, на гору. Жадно глотаем свежий, чистый воздух. Запах хвои. По сторонам тропы — заросли ежевики. По пути срываем и едим спелые ягоды. Тишина такая, что люди невольно замолкают или разговаривают шепотом. Ощущение примерно такое же, какое испытываешь в знаменитых рощах секвой в Калифорнии, где возраст некоторых деревьев достигает чуть ли не тысячи лет, это ощущение можно назвать почтением.

Поднявшись на гору, останавливаемся у кельи. Очень скромное помещение, весьма спартанского типа. Здесь уже в наше время жил и подвизался другой отшельник, архимандрит Герасим (Шмальц). Скончался он в 1969 г. Недалеко есть горный источник, где течет струйка воды. Над источником крыша, с крестом на ней. Паломники подходят, пьют воду, некоторые набирают чистую горную воду в бутылки и фляжки.

Храм Воскресения в Кадьяке

Поднимаемся по тропе еще выше. Перед нами часовня инока Германа. Правда, от часовни, построенной самим иноком, мало что осталось. Она перестраивалась, реставрировалась. Последние работы в ней были в 1896 г. Здесь, под этой часовней, инок Герман был погребен. Точное местонахождение кельи самого инока Германа неизвестно. Следов ее найти не удалось.

Часовня у источника на Еловом острове

Подходит епископ Григорий. Его встречает на паперти протоиерей о. Иосиф Крета. Часовня наполняется молящимися. Места для всех не хватает. Многие остаются снаружи, прислушиваясь к пению хора.

Тут же недалеко в лесу около источника и кельи о. Герасима священники исповедуют молящихся. Исповедуются многие, почти все прибывшие на остров.

После литургии спускаемся вниз, к площадке у кельи о. Герасима. Здесь местные дамы, прихожанки Кадьякского храма, а также жительницы небольшого селения Узенький на Еловом острове под тенистыми вековыми деревьями приготовили обед. Главное блюдо — рыбный пирог из местной кеты. Рыба, и в особенности икра, здесь доминирует в рационе. Те из приехавших, кто захватил с собой удочки, уже успели наловить рыбы. Кеты так много, что каждый смог поймать две-три рыбы. Рыба приличных размеров — фута в полтора длиной. Конечно, вечером в общежитии — рыбный ужин.

После обеда все спускаются на пляж. Там опять происходит ступенчатая посадка на большие катера. И наконец усталые, но довольные днем, проведенным на Еловом острове, паломники возвращаются в Кадьяк.

Следующий день, четверг, был ознаменован большим событием — освящением гавани на Ближнем острове, прямо против города Кадьяк. Опять паломники погрузились на буксиры и в сопровождении двух катеров береговой охраны отправились на Ближний остров. Там в закрытой гавани, на пристани, епископ Григорий совершил обряд освящения и переименования гавани. После этого о. Иосиф поднял над головой небольшой деревянный крест, украшенный цветами, и вместе с епископом Григорием взошел на катер береговой охраны. Катер вышел из гавани в открытую бухту, где крест был опущен на воду. Исполнилась мечта православных жителей Аляски, и в этом большая заслуга настоятеля храма протоиерея о. Иосифа Крета и правящего епископа Григория Ситкинского и Аляскинского.

На следующий вечер мы посетили театр на открытом воздухе на берегу изумительно красивой бухты Монашка. Сиденья-скамьи амфитеатром расположены на склонах холмов, подковой окаймляющих бухту. Внизу, на «сцене», — декорация, изображающая три старинные русские избы. Вот уже десять лет здесь для туристов показывают пьесу под названием «Cry of the Wild Ram» — из жизни первого правителя Русской Америки Баранова.

Пьеса представляет собой ряд отдельных эпизодов из жизни Баранова и истории Российско-Американской компании. В них показана карьера Баранова с того дня в Сибири, когда Шелихов уговорил его поехать на Аляску и возглавить там основанную им колонию.

Перед зрителем проходят сцены прибытия Баранова на о-в Кадьяк, его контактов с местным населением, нападения на индейский форт и т. д. и, наконец, последних дней Баранова на Аляске.

Надо приветствовать это ценное начинание, которое знакомит зрителей с историей Аляски, с ее русским прошлым. В целях исторической правды очень важно, чтобы эти представления были тщательно подготовлены и текст проверен специалистами-историками. На этот раз, к сожалению, промахи были замечены. Самой грубой ошибкой был, конечно, флаг Российско-Американской компании, развевавшийся высоко на флагштоке. Цвета на нем были перепутаны, правда, на средней полосе красовался двуглавый орел.

Были и другие ошибки, но они могут остаться незамеченными рядовым зрителем. Имя главы первой духовной миссии Иоасафа переделано в Иосифа. Способный помощник Баранова Иван Кусков, основатель Форта Росс, показанный в спектакле на прощальной церемонии по случаю отъезда Баранова, на самом деле на ней не был, так как находился в то время в своем селении Росс в Калифорнии. Сцена церковного служения растянута и, по правде сказать, нередко граничит с богохульством. Всем известна вражда между Барановым и духовной миссией и скрывать ее нельзя, но нет необходимости демонстрировать ее в сцене богослужения, когда на сцене священники в ризах читают молитвы. Впрочем, не мне судить, насколько это тактично и позволительно. Судить могут только духовные наставники, священнослужители.

Для непосвященного зрителя не совсем ясна вся сцена боя русских с индейцами у стен форта на о-ве Ситка. Воспроизведена она мастерски и оставляет большое впечатление — с ружейной и даже пушечной стрельбой, горящими стенами форта, воротами в пламени, но… не очень понятно, кто на кого нападает.

Для меня, историка Русской Америки, самым интересным и значительным моментом торжеств был полет в Старую гавань на юго-западном берегу о-ва Кадьяк и поездка оттуда в бухту Трех Святителей, на то место, где 3 августа 1784 г. пристал корабль «Три Святителя», на котором Шелиховы прибыли в Америку.

Организация полета сорока человек в Старую гавань — дело нелегкое. Была мобилизована эскадрилья маленьких пяти- и восьмиместных самолетов, совершающих рейсы между Кадьяком и Старой гаванью.

Наша первая группа из пяти человек летела на крошечном, почти игрушечном самолете, рассчитанном, в сущности, на четырех пассажиров. Я сидел рядом с пилотом, совсем мальчиком, светловолосым, похожим на шведа. Мотор загудел, и самолет быстро понесся по дорожке, оторвался от земли, круто забрал вверх и сделал крутой вираж влево, чтобы не налететь на гору. Я понял, что здесь могут летать только искусные и опытные пилоты. С высоты сразу стало видно, какой это гористый остров. Город Кадьяк и другие городки и поселки прилипли к подножиям гор у самой воды. И здесь же, на узких полосках земли, устроены аэродромы.

Меня удивило, что наш пилот вел самолет очень низко, лавируя между горами, которые были так близко, что их склоны были отчетливо видны. Иногда потряхивало.

Через несколько минут я увидел между узким проливом и горой тонкую линию посадочной полосы аэродрома Старой гавани. Садиться на эту полосу — особое искусство. Сначала надо зайти вдоль горной стены, сделать крутой вираж, чтобы потерять высоту, затем направить самолет прямо на гору, в нужный момент круто повернуть влево, чтобы не врезаться в скалу, и только тогда выйти на линию посадочной дорожки, куда мы и опустились, подняв облако пыли. Я уверен, что в туман аэродром Старой гавани закрывается. Спускаться туда в тумане невозможно, а они часты на Кадьяке.

На аэродроме нашу группу встретил настоятель местной церкви, молодой священник о. Иоанн Забинко. Он вместе с мэром этого изолированного селения Свэном Хаакинсоном уже сделал все нужные приготовления, чтобы разместить на ночь 40 паломников, прибывающих на аэродром небольшими группами каждые десять — пятнадцать минут.

Поселок небольшой. В нем только 300 жителей. Все они потомки тех аборигенов, с которыми когда-то вошел в контакт Шелихов, прибывший на Кадьяк в 1784 г. Как уже говорилось, основанное Шелиховым первое селение оказалось неудобным и Баранов, приехавший в 1791 г., вскоре перенес его в Павловскую гавань, в юго-восточную часть острова. Оставшиеся местные жители перебрались на берег узкого залива, глубоко врезавшегося внутрь острова, где было безопаснее и спокойнее вдали от бурного океана. Постепенно селение Трех Святителей зачахло и прекратило свое существование, вернее, как уже говорилось, оно передвинулось миль на десять на восток и стало называться Старой гаванью в отличие от Павловской гавани, которая была переименована в Новую.

К прибытию епископа Григория на маленьком аэродроме собралось почти все население во главе с мэром Свэном Хаакинсоном. Из церкви пришла процессия с хоругвями и иконами. Когда епископ сошел с самолета, все по очереди стали подходить к нему под благословение. Трогательно было наблюдать за маленькими детьми, подходившими к иерарху и смотревшими на него восторженно широко открытыми глазами. Они, может быть, впервые в жизни видели главу своей епархии.

Потом вся процессия направилась по пыльной улице в церковь.

Нужно отметить, что все население поселка Старая гавань православное. Это действительно оставшаяся на Аляске частица Русской Америки. Правда, русский язык, на котором говорили дедушки и бабушки теперешних сельчан, забыт. Во время служб церковнославянский заменен английским, но приверженность населения к православию осталась неизменной и даже русские фамилии сохранились.

После краткого молебна в небольшой, с сияющими голубыми куполами церкви, стоящей на краю поселка, все направились в прекрасное новое здание спортивного комплекса, где в огромном гимнастическом зале был сервирован обед, приготовленный местными хозяйками. Затем все приехавшие были приглашены переночевать в домах местных жителей.

Дома в селении скромные, но добротные, со всеми удобствами. Насколько мне удалось узнать, главным источником дохода жителей является рыбная ловля преимущественно кеты и крабов. Кроме того, многие занимаются охотой. Знаменитый кадьякский медведь находится теперь под охраной государства, на него запрещено охотиться. Только раз в год, в октябре, наступает сезон, когда в течение нескольких дней охота на него разрешена.

Хозяин дома, в котором меня поместили, Ларри Матвеев, человек 77 лет, с большим юмором рассказывал о своих вылазках на медведей.

— А появляются ли медведи в поселке?

— Приходят. Особенно в голодный сезон… шуруют в баках с отбросами.

Он помолчал, вспомнил что-то, улыбнулся:

— Как-то рано утром проснулся я от шума, слышу кто-то копается в баке под окном. Я осторожно открыл окно и крепко огрел медведя по мягкому месту. Он заревел и в панике бросился прочь, к берегу.

Главной целью нашего приезда сюда было посещение бухты Трех Святителей, добраться до которой можно только морем. Дорог на Кадьяке почти нет, сообщение между селениями возможно только на самолетах или морем. Это отчасти и хорошо в особенности в таких местах, как бухта Трех Святителей. Она осталась совершенно нетронутой. Нет дорог — нет туристов. Бухта и ее берега остались такими, какими они были 200 лет назад.

Поездка в бухту Трех Святителей была организована мэром Старой гавани м-ром Хаакинсеном. После литургии в воскресенье, 12 августа, он мобилизовал рыболовные суда, на которых разместились паломники. Восемь судов вышли из гавани. Впереди головное судно, которое вел сам мэр. За ним строго в кильватерной колонне следовали остальные семь судов. Как только вышли на широкий простор залива, флагман просигналил «Вперед — полный вперед!» Все восемь судов рванулись вперед, вспенив воду. Началась сумасшедшая гонка. Путь до бухты Трех Святителей занял около часа.

Подходим ко входу в бухту между двумя скалистыми островами. Местность на редкость красивая, совершенно дикая. Налево — выход из залива в открытый океан. Направо — вход в бухту. Это та самая бухта, в которую 3 августа 1784 г. вошло судно Шелиховых «Три Святителя». Абсолютная тишина. Берег пустынный. Никаких следов шелиховского селения не осталось, и берег, вероятно, выглядит таким, каким его увидели в тот день Шелиховы.

Выгружаемся с судна в маленькую моторную лодку, которая доставляет нас на песчаную косу (хотя песка на ней мало, больше галька). С катера снимают огромный деревянный крест, который несут довольно далеко, в то место, где его решили установить и откуда он будет виден с проходящих судов. Крест устанавливается под пение молитв в память исторической высадки в этом месте русских землепроходцев. Яма для креста заранее выкопана. Ее заполняют камнями и песком.

Свэн Хаакинсен шепчет: «Моя давнишняя мечта исполнилась… крест поставлен».

Церемония заканчивается пением молитв, и все идут на пляж, на пикник. Погода нас опять балует. Как по заказу всю неделю стояли ясные, солнечные дни, необычные для Кадьяка. Во все дни юбилейных торжеств ни разу не было дождя, даже ни одного пасмурного дня.

В 4 часа дня группа разделяется. Те, кто летит обратно в Кадьяк, отправляются на катер Свэна, чтобы вернуться в Старую Гавань ко времени отлета самолетов в Кадьяк, назначенному на 6 часов. В Старой гавани нас уже ждут три маленьких самолета. На этот раз я лечу на восьмиместном двухмоторном пропеллерном самолете.

В Кадьяке я провожу еще несколько дней, в основном брожу по городу. Многое здесь напоминает о былом русском периоде. Многие улицы пестрят названиями в память русских землепроходцев. Главная улица — ул. Резанова, недалеко — ул. Шелихова. Есть улица Измайлова — капитана шелиховского корабля «Три Святителя». Есть улица Баранова и улица Кускова, улица о. Германа и улица Яновского — третьего правителя Русской Америки. Еще много русских имен можно прочесть на табличках с названиями улиц: Семенова, Сиченова, Волкова, Кашеварова, Малютина, Митрохина. Имена некоторых из них забыты историей, но не забыты городом Кадьяком.

На карте о-ва Кадьяк тоже нахожу ряд островков, заливов, проливов и селений с русскими названиями. Тут и селение Узенький на Еловом острове, заливы Монашка и Ольга, залив Спиридона. Теперь у о-ва Ближнего появился залив Св. Германа, а рядом с ним о-в Уски (Узкий).

Огромный пролив, отделяющий Кадьяк от материка, т. е. от п-ова Аляска, носит название пролива Шелихова. На большом о-ве Афогнак, к северу от Кадьяка, можно видеть заливы с русскими именами: Казаков, Перенос, Парамонов. Есть залив Малина. Афогнак отделяется от Кадьяка проливом Купреянова. К этому неполному списку можно еще добавить о-в Попова, находящийся в группе островов Ближнего и Узкого. Конечно, если перебраться на материк, то мы увидим, что и там Аляска пестрит русскими названиями.

Официальная часть торжеств закончена. Паломники разъезжаются. Я остаюсь один в общежитии семинарии. Решил, прежде чем вернуться в Вашингтон, побывать на о-ве Уналашка, находящемся в западной группе Алеутских островов.

 

На Уналашке

Для того чтобы попасть из Кадьяка на Уналашку, надо сперва лететь на небольшом самолете назад в Анкоридж и уже оттуда — на Уналашку. Путь туда лежит над многочисленными островами Алеутской гряды. Уналашка находится приблизительно в середине цепи Алеутских островов.

Лечу туда с понятным волнением. Ведь селение Уналашка основано даже раньше селения Трех Святителей. После размещения главного правления шелиховской компании на Кадьяке Уналашка сделалась промежуточной базой для кораблей, идущих из Охотска в Кадьяк.

С Уналашкой связаны имена четырех людей, оставивших по себе память в истории Русской Америки. Это прежде всего сам Шелихов, заходивший сюда в 1784 г. Баранов с огромными трудностями добрался сюда на уже дряхлом, полусгнившем корабле «Три Святителя» в 1791 г., после назначения его на пост правителя компании в Америке. Обратно на разбитом корабле нельзя было плыть, а ждать прихода корабля из Охотска значило сидеть на Уналашке по крайней мере год. Неутомимый Баранов решился на героический поход на утлых байдарках от Уналашки до Кадьяка по бурному океану — на расстояние в 700 миль! Приехал он в селение Трех Святителей полуживым.

Заезжал туда в 1805 г. ревизор компании камергер Резанов по пути на Кадьяк и Ситку.

И наконец, вспомним о священнике Иоанне Вениаминове, прибывшем сюда в 1824 г. и поначалу ютившемся в землянке, а затем своими руками построившем себе дом. Позже с помощью местных жителей о. Иоанн воздвиг церковь. Прожил он на Уналашке десять лет и за это время показал себя не только энергичным миссионером, но и блестящим ученым. Он перевел на алеутский язык Евангелие, вел метеорологические наблюдения и разработал схему годовой охоты на тюленей с таким расчетом, чтобы поголовье этих животных не уменьшалось.

После Уналашки он несколько лет был причислен к церкви в Новоархангельске на Ситке. Еще через несколько лет он стал епископом Камчатским, Курильским и Алеутским и закончил свои дни в сане митрополита Московского и Коломенского.

Как же мне было не волноваться, подлетая к этому острову!

Конечно, это теперь не тот остров, на котором жил скромный священник о. Иоанн. Рядом с селением Уналашка вырос новый город Датч-Харбор с современным аэродромом, возникший во время второй мировой войны, когда на Алеутских островах ожидалось нападение японцев. Здесь была создана огромная американская военная база. Теперь город захирел: база закрыта, военную администрацию заменила служба береговой охраны. Полуразрушенные казармы с завалившимися крышами видны с дороги, ведущей от аэропорта. Видно, разбирать дома и перевозить на материк было слишком дорого. Когда-то во время войны на базе жило около 50 тыс. человек. Бывшие молодые матросы и солдаты стали теперь отцами и дедушками.

Остановился я в заранее забронированном номере гостиницы на главной улице города. Широкая улица вымощена гравием. На одной стороне длинное, неказистое на вид двухэтажное здание гостиницы, на другой — такого же типа длинное здание, в котором находится магазин и какие-то конторы. На вид это все еще улица «дикого Запада». Входя в гостиницу, я приготовился увидеть что-нибудь вроде ночлежки и был приятно поражен, обнаружив внутри совершенно современный интерьер, хороший ресторан и весьма комфортабельные комнаты.

Под вечер я позвонил по телефону в город Уналашку настоятелю храма о. Измаилу Громову, с которым познакомился неделю назад на торжествах в Кадьяке. Договорились встретиться на следующее утро.

Историческое селение Уналашка — некогда одна из крупных промысловых баз Российско-Американской компании — находится на расстоянии полутора-двух миль от Датч-Харбора, но дойти туда пешком почти невозможно. Дорога не асфальтирована, а покрыта гравием и песком. Пешеходов обдают тучи пыли от проходящих машин, в основном небольших грузовиков. Очевидно, грузовики здесь более практичны, чем легковые машины.

На следующее утро о. Измаил Громов заехал за мной на грузовичке и повез в Уналашку показать церковь Вознесения.

Живописная дорога вьется вдоль узкого залива. Небольшой мост через пролив, подъем на холм, еще один мост через речку, и мы — в Уналашке. Селение невелико и все расположено вдоль подковообразного берега большого залива, защищенного от океана высокими горами.

Обширный залив пуст — ни корабля, ни лодки, как в 60-х годах XVIII столетия, когда на нем можно было видеть только байдарки алеутов-охотников.

В конце главной улицы, идущей параллельно берегу, виден купол церкви. Она, как и все аляскинские церкви, деревянная. Уникальность этой церкви в том, что она является самой старой русской православной церковью на Аляске и Алеутских островах. О. Иоанн со своими помощниками построил ее в 1825–1826 гг. С того времени были сделаны две пристройки — два крыла с алтарями с обеих сторон храма. Один алтарь — Св. Сергия Радонежского и другой — Святителя Иннокентия.

Храм Вознесения в Уналашке

Нужно отметить, что построенная немного раньше церковь Воскресения в Павловске, на Кадьяке, была уничтожена пожаром в 1942 г. На ее месте сооружена новая церковь.

Церковь в бывшем Новоархангельске, теперь Ситке, была построена несколько позже уналашкинской, тоже отцом Вениаминовым, но и она сгорела в 1966 г. Теперь там новая, восстановленная церковь. Может быть, конкурентом уналашкинской церкви по возрасту могла быть церковь Св. Троицы в крепости Росс в Калифорнии, но она никогда не имела постоянного священника и была, в сущности, часовней. Эта церковь погибла в октябре 1970 г. На ее месте стоит теперь новая часовня, восстановленная в 1973 г. по планам старой.

Отец Измаил любезно показывает мне храм, довольно вместительный, размерами больше храма в Кадьяке. Показывает старинные иконы — две из них находятся в храме со времен о. Иоанна Вениаминова. Много старинных обветшалых богослужебных книг в толстых кожаных переплетах. В шкафу, под стеклом, два тяжелых Евангелия, напечатанные в 1821 г. во время царствования императора Александра Павловича. Тут же старинный крест. Этими вещами и книгами, возможно, пользовался о. Иоанн Вениаминов 150 лет тому назад. Несколько полок шкафа в уналашкинской церкви заполнены этими уникальными теперь, бесценными реликвиями. К сожалению, все это легко может погибнуть от рук грабителей или от пожара. Хорошо бы иметь полную опись этих сокровищ и несгораемый шкаф для их хранения.

Снаружи, в пределах церковной ограды, — несколько старых могильных крестов. Имен умерших нет почти нигде. Тут же в ограде похоронен епископ Нестор (в миру — барон Заккис), утонувший в морс в 1882 г. Корабль был в Беринговом море, ночью епископ вышел на палубу и каким-то образом упал за борт. Тело его было найдено и похоронено возле уналашкинской церкви.

Церковь Вознесения стоит на возвышенном месте, прямо на берегу залива и хорошо видна и со стороны моря, и со стороны дороги, ведущей в Уналашку из Датч-Харбора.

Отец Измаил Громов — природный островитянин. Он родился на о-ве Св. Павла (Прибыловы острова). Отец, дед и все его предки родились и жили на островах. Сейчас о. Измаил уже в сане протоиерея. Это представитель новой, местной волны священнослужителей, родившихся на Аляске и на островах.

До сих пор погода мне благоприятствовала. Все одиннадцать дней на Кадьяке были солнечными. Местные жители сами удивлялись такой погоде и говорили, что у них больше двух солнечных дней подряд не бывает. Но и в Уналашке в первый день моего там пребывания с утра было пасмурно, а потом выглянуло солнце.

Однако на следующий день, в воскресенье, с утра пошел дождь. Здесь, видимо, это обычная погода. Еду на такси к обедне в церковь. Служит о. Измаил хорошо, проникновенно. В церкви в основном женщины, мужчин мало. Поет хор. Меня приятно поразило то, что все возгласы священника во время литургии и пение хора были на церковнославянском. Только «Отче наш» пели на алеутском языке.

Особенно поразительно, что жители Алеутских островов, по рождению настоящие природные американцы, потомки алеутов, эскимосов и индейцев, а также креолы, гордятся своей верой и принадлежностью к русской православной церкви, считая ее своей.

Православие на Аляске и Алеутских островах постепенно укрепляется. Если с продажей Аляски число православных священников там в первые десятилетия сильно сократилось и многие церкви в селениях оказались без пастырей, то теперь такие семинарии, как Св. Владимирская и Св. Тихоновская и новая семинария Св. Германа, стали выпускать молодых священников, многие из которых посвящают себя служению на Аляске, едут окормлять приходы, десятилетиями не имевшие священников.

Может быть, особенно важна роль в этой области семинарии Св. Германа, в которой получают духовное образование и подготовку к сану священника молодые люди из местного, если так можно в наше время выразиться, туземного, населения. Многие из них — потомки бывших русских служащих Российско-Американской компании и имеют русские фамилии.

Я заметил, что в храме в Уналашке многие иконы настолько темные, что на них трудно разглядеть изображения святых. Как мне объяснили, во время второй мировой войны на острова Алеутской гряды ожидалось нападение японцев. Удаленные острова Киска и Атту на крайнем западе уже были захвачены японцами. И когда местному населению Уналашки было приказано эвакуироваться с острова, прихожане церкви решили закопать в землю все церковное имущество, включая иконы. Для сохранения икон от порчи, пока они находились под землей, их покрыли лаком для мебели. Когда война кончилась, жители вернулись на остров и откопали иконы. К своему ужасу они увидели, что иконы почернели настолько, что с трудом можно было различить изображение святых. Жена настоятеля протоиерея Громова говорила мне, что иконы можно восстановить, очистить, но что это очень сложный процесс и стоит огромных денег.

Уналашка, как и все другие острова Алеутской цепи, совершенно безлесый. Склоны его многочисленных гор покрыты травой и низкорослым кустарником, главным образом ягодным. Очень много ягоды, похожей на ежевику. Говоря о том, что остров безлесый, напомню о попытке о. Иоанна Вениаминова насадить здесь приблизительно в 1830 г., т. е. более 150 лет назад, ели. Мне хотелось обязательно найти эту рощу, но к моему удивлению, никто из прихожан церкви, которых я расспрашивал, не мог точно сказать, где она находится. Все, что мне удалось выяснить, это что на острове теперь две рощи, но которая из них посажена о. Вениаминовым — неизвестно.

Однако в последний день удача мне улыбнулась. Мэр селения, м-р Фишер, сказал, что в центре селения растут очень старые ели, но он не знает, кем они посажены, о. Вениаминовым или кем-то позже. Мэр порекомендовал мне связаться со старожилом Тутяковым. Тутяков, прихожанин православной церкви, тоже не был уверен, но сказал, что единственный человек, который может мне помочь, это преподаватель местной средней школы Рэй Хадсон, который как раз накануне вернулся из отпуска.

Позвонил Хадсону. Тот немедленно приехал ко мне в гостиницу. И за обедом в ресторане я узнал от него все, что мне было нужно, и даже больше того. Рэй Хадсон оказался для меня настоящим кладом — не историком-любителем, краеведом, а настоящим серьезным исследователем. Он объяснил, что на острове есть несколько деревьев, пасаженных о. Вениаминовым, возраст которых 150 лет. Больше того, есть, оказывается, две небольшие группы деревьев, посаженные еще по распоряжению Резанова в 1806 г., когда он останавливался здесь на пути в Новоархангельск. Этим деревьям теперь 180 лет! Я онемел (для меня это было открытие) и заторопил молодого ученого:

— Давайте, поедем! Покажите мне, где они.

Рзй Хадсон улыбнулся. Ему было понятно мое нетерпение.

К моему удивлению, первая группа елей, «резановская», оказалась на островке Экспедиции, совсем недалеко от гостиницы, где я остановился. Эти деревья даже были видны из окна ресторана гостиницы. Так что через несколько минут мы уже были там.

Поднимаемся на небольшой пригорок и видим целую рощу хвойных деревьев. Их около сорока. Я тут же окрестил рощу Резановской. Судя по описаниям различных авторов, деревья, посаженные о. Вениаминовым, а также, видимо, и те, что были посажены по распоряжению Резанова, с трудом выживали. Многие из них погибли из-за неблагоприятных климатических условий. Но на вид деревья выглядели вполне здоровыми.

Первая «резановская» роща на Уналашке

Потом Рэй Хадсон повез меня к другому месту, в районе Датч-Харбор, и там показал три высоких ели. Оказывается, эго все, что осталось от другой еловой рощи, посаженной Резановым в 1806 г. До второй мировой войны здесь было больше деревьев, но они погибли из-за производившихся строительных работ военного времени. Осталось только три «резановских» дерева, до сих пор удержавшихся на этом открытом месте, несмотря на зимние ураганные ветры.

Вторая «резановская» роща на Уналашке

— Ну, а теперь поедем в «рощу» о. Вениаминова, — сказал Хадсон шутливо.

Едем по довольно пыльной дороге. Над нами высятся огромные горы. Далеко, у самого входа в Уналашкинский залив, виден утес, называемый почему-то «Священник». Он охраняет вход в бухту. На пути в селение Уналашку проезжаем мимо Капитанского залива. Залив, по словам Сарычева, называется так потому, что в него заходил когда-то и долго стоял на якоре корабль под командой капитана Левашова.

В центре селения Уналашки — «парк», в котором растут две низкие старые ели. По словам Рэя Хадсона, нельзя достоверно утверждать, что эти деревья посажены Вениаминовым, но все говорит за то, что это он посадил их. Насколько известно, здесь никто больше никогда не сажал деревьев. А сами по себе деревья на Уналашке не росли.

Цель моего визита на Уналашку достигнута: я увидел все, что хотел. Бросаю последний взгляд на купола церкви Вознесения, ярко освещенные солнцем, и возвращаюсь в гостиницу. Теперь я могу с легким сердцем вернуться домой, в Вашингтон.

 

190 лет православия в Америке

Православие было принесено на Американский континент через Алеутские острова и Аляску первыми русскими миссионерами в 1794 г. Таким образом, 1984 год был юбилейным для православия на этой земле.

Идея основания духовной миссии в Америке была подана самим Шелиховым во время аудиенции у императрицы Екатерины. Он обещал ей построить в колониях церкви и школы и обязался предоставить средства для отправки на острова миссии с целью просвещения местного населения и обращения его в истинно христианскую веру.

В 1793 г. Шелихов и его компаньон Голиков обратились к Петербургскому митрополиту Гавриилу с просьбой направить на Аляску священника. Митрополит уважил их просьбу и назначил иеромонаха Валаамского монастыря Иоасафа возведя его для большего престижа в сан архимандрита — на служение в Америке. Миссия выехала из Москвы 22 января 1794 г. Путь был долгий — по Сибири до Охотска, далее на дряхлом судне до о-ва Кадьяк.

Архимандрит Иоасаф так писал из Охотска об этом путешествии: «Я из Москвы отправился 1794 года января 22 дня. Святую Пасху отпраздновали в Иркутске. Тут был с месяц. Из Иркутска Леною рекою более 2000 верст плыли покойно, во всяком довольстве. От Якутска до Охотска более 1000 верст ехали верхами с братиею, а все имущество наше везди 100 лошадей. Хотя рекою было и весело, но верхами и того лучше: по лесам, горам, буеракам — всего насмотрелись. Время веселое май, июнь, июль; пасутся одни медведи; довольно навидались: хотя они и смирные, но лошадей пестовать мастера».

Прибыли миссионеры в Павловскую гавань на Кадьяке 24 сентября 1794 г. Оказались там в ужасных условиях: помещений не было, пришлось устраиваться в бараках «промышленных», добывать пропитание, запасаться дровами.

Напомню, миссия состояла из восьми человек: архимандрит Иоасаф (Болотов) — глава миссии; иеромонах Макарий (Александров) из Коневского монастыря; иеромонах Ювеналий (Говорухин) из Валаамского монастыря; иеромонах Афанасий (Михайлов) из Валаамского монастыря; иеродьякон Нектарий (Панов) из Валаамского монастыря и трех послушников: Стефан, Иосаф и Герман. Прибыв на Кадьяк, миссионеры в ноябре 1794 г. начали строить церковь, ее строительство было закончено в 1796 г. Из России были привезены колокола. Церковь Воскресения была таким образом первой православной церковью на американской земле.

Кроме церковных служб и повседневных работ, монахи исполняли и другие обязанности. Иноки Герман и Иоасаф были заняты в «хлебне». Отец Афанасий заведовал огородом. Другие были также приставлены к работам. Вся духовная миссия, во главе с архимандритом Иоасафом энергично принялась за миссионерскую работу, в которой они преуспели. В одном из своих первых писем игумену Валаамского монастыря Назарию архимандрит Иоасаф сообщал, что новокрещеных на о-ве Кадьяк было уже более 6 тысяч человек.

Вскоре миссия стала распространять свою деятельность на другие острова и на материк, в этом особенно приуспели иеромонахи Макарий и Ювеналий.

На следующий год по приезде, в 1795-м, отпросился о. Ювеналий у архимандрита Иоасафа пойти благовестить слово Божие на материке Аляски. А за ним вскоре и о. Макарий отправился на далекие острова в западной части Алеутских островов. Оба весьма энергично принялись крестить туземцев. В Павловском селении с отъездом двух иноков осталось шесть монахов. В течение года со времени приезда миссии на Кадьяк иноки с большим удовлетворением сообщали в Россию, что ими было крещено за год до 12 тыс. человек.

В конце 1797 г. в Павловскую гавань пришел наконец корабль «Феникс» из Охотска, который привез новые запасы провизии, что спасло колонию от неминуемой гибели. Этот корабль, между прочим, был первым мореходным судном, построенным Е. М. Шилдсом по распоряжению Баранова в Воскресенской крепости, на о-ве Кенай.

Вернувшийся из первого плавания «Феникс» привез много новостей из России. Прежде всего, узнал Баранов о кончине императрицы Екатерины Алексеевны и — что особенно было важно для компании — была получена весть о неожиданной смерти основателя и владельца компании Григория Шелихова. Другой важной новостью был вызов архимандрита Иоасафа в Иркутск, где он должен был быть хиротонисован в сан епископа, чтобы возглавить новосозданную епархию кадьякскую и американскую.

Еще до отъезда архимандрита Иоасафа из глубины Аляски пришло печальное сообщение о мученической гибели о. Ювеналия. Он был убит туземцами где-то у берегов озера Илямны 29 сентября 1796 г. — первый православный мученик на американской земле. Вскоре миссия лишилась и другого миссионера, о. Макария, уехавшего на западные острова Алеутской гряды, где он в короткое время окрестил тысячи местных жителей. Но о. Макарий вдруг самовольно покинул острова и на корабле конкурентов Шелихова выехал в Охотск, а оттуда перебрался в Якутск.

В 1796 г. архимандрит Иоасаф вместе с молодым иноком Стефаном выехал на «Фениксе» в Охотск, а оттуда, не задерживаясь, отправился в Иркутск. С их отъездом на Кадьяке из первоначального состава миссии остались только четыре человека.

В марте 1799 г. в Иркутске состоялась хиротония архимадрита Иоасафа в сан епископа Кадьякского — первого православного епископа в Америке. Не теряя времени, новопосвященный епископ Иоасаф заторопился в свою епархию. В Охотске он погрузился на корабль «Феникс», идущий обратным рейсом на Кадьяк. С собой он взял двух спутников: того же строптивого иеромонаха Макария и инока Стефана.

«Фениксу» не удалось достичь Кадьяка. Корабль погиб в пути — просто исчез без следа. Вместе с кораблем погибли 88 человек команды и пассажиров, включая епископа Иоасафа и сопутствовавших ему о. Макария и иеродьякона о. Стефана. Среди погибших был архиерейский певчий, брат ставшего позже знаменитым миссионером на Уналашке о. Иоанна Вениаминова, епископа Иннокентия Камчатского и Курильского, а позже митрополита Московского и Коломенского, а также переводчик Прянишников.

Итак, из всей миссии на Кадьяке осталось только четыре инока. Пополнения в миссию из России не присылали. Болезненный иеродьякон Нектарий выехал в Россию в 1806 г. и умер там в 1814 г. в сане иеромонаха Киренского монастыря. Инок Иоасаф умер на Кадьяке в 1822 г., а иеромонах Афанасий, мало себя проявивший на миссионерской работе, в 1825 г. уехал в Россию. Таким образом, из восьми иноков первоначальной миссии остался только монах Герман.

С годами инок Герман стал пользоваться в Америке большим уважением. На его плечи легла вся тяжесть религиозного обслуживания православных в Америке. Его знали и ценили высшие духовные власти в России. Предлагали посвятить его в сан иеромонаха и даже предложили пост архимандрита, но скромный Герман отказался от всех этих постов. В 1823 г. инок Герман переселился на Еловый остров, недалеко от Кадьяка, и первое время жил там в пещере. Позже он построил для себя скромную келью, в которой и прожил до конца своих дней. Скончался инок Герман в 1837 г., с его смертью первая духовная миссия в Америке закончила свое существование.

Целью этой главы не является описание истории православной церкви в Америке. На эту тему писал нынешний правящий епископ Ситкинский и Аляскинский Григорий в своей книге, изданной на английском языке, «История православной церкви на Аляске». Нам хотелось только отметить историческую дату — прибытие духовной миссии в 1794 г.

Много перемен произошло на Аляске с уходом из жизни первых миссионеров. Православие не умерло, наоборот, оно укоренилось и распространилось по всей Аляске и Алеутским островам. Первой важной вехой в истории православия на Аляске можно считать прибытие в 1816 г. в Новоархангельск первого священника из «белого» духовенства о. Алексея Соколова. С того времени духовные нужды населения Аляски окормлялись главным образом не монахами, а священниками. Вторым важным событием был приезд на Уналашку в 1824 г. о. Иоанна Вениаминова, о котором уже подробно рассказано ранее.

В 1844 г. началось строительство нового собора Святого Архангела Михаила в Новоархангельске. Собор был освящен епископом Иннокентием 20 ноября 1848 г.

После продажи Аляски США 1867 г. в жизни православного населения Аляски произошли существенные перемены. Но эта эпоха заслуживает специального исследования, которое не входит в задачи этой книги.

В заключение можно сказать, что зерна православия, посеянные иноками первой духовной миссии в Русской Америке более чем 120 лет назад, дали благодатные всходы.