Это горестная история. Иной история неразделенной любви быть не может. И светлая. Потому что это история любви.

Эту женщину Лермонтов любил долго и безнадежно, а она, сначала ободрив поэта вниманием, обманула его надежды и с холодным безразличием ответила ему отказом. Он ее любил и наделял чертами божества, а она, приземленная, чуждая романтизма, не понимала его и, быть может, даже побаивалась бурных проявлений чувств. Они были слишком разные, чтобы соединиться; их роман, даже имей он благоприятное для Лермонтова продолжение, в конечном итоге наверняка привел бы к обоюдным страданиям.

Атак — страдал он один. И страдания переплавлялись в стихи: более сорока стихотворений посвятил Лермонтов предмету своего обожания, своему «мраморному кумиру», своему «бесчувственному божеству», — стихотворений, рвущих душу, переполненных прямо-таки физической болью, стихотворений, вошедших в сокровищницу русской лирики.

Наталия Иванова

Звали эту женщину Наталия Федоровна Иванова. О ней известно мало — почти ничего. Даже сам Лермонтов ни разу не написал ее имени, в посвящениях скрывая его за инициалами — И., Н.И., Н.Ф. И., а то и вовсе ограничиваясь обращением «ты». Оно было установлено через сто лет после гибели поэта благодаря кропотливой работе нескольких поколений исследователей. Тогда же были найдены документы, проливающие свет на немногие подробности ее жизни уже после разрыва с Лермонтовым. Из периода, предшествующего знакомству с поэтом, достоверно известно только, что она родилась в 1813 году (то есть была на год старше Лермонтова) в семье популярного в начале XIX века драматурга и сатирика Федора Федоровича Иванова, который был близок с известными поэтами и актерами своего времени, в том числе и с упоминаемыми в этой книге Силой и Елизаветой Сандуновыми.

Через три года после ее появления на свет Федор Федорович умер, оставив на руках у жены двух малолетних дочерей — и ни копейки денег. Литературным трудом он зарабатывал мало: две его лучшие пьесы по неизвестным причинам запретила цензура, и лишь водевиль «Семейство Старичковых» на протяжении нескольких лет не сходил со сцены и приносил небольшой доход. Бедственное положение несчастной вдовы усугублялось тем, что все имущество семьи погибло в войну 1812 года, во время знаменитого московского пожара. Как жила семья Ивановых в годы, предшествующие знакомству Натали с Лермонтовым, неизвестно.

Однокашник Лермонтова по Школе юнкеров Александр Меринский, сообщая в своих воспоминаниях о романе, который во время учебы замыслил Лермонтов, попутно упоминает и об Ивановой — не называя, однако, ее имени: «Не помню хорошо всего сюжета, помню только, что какой-то нищий играл значительную роль в этом романе; в нем также описывалась первая любовь, не вполне разделенная, и встреча одного из лиц романа с женщиной с сильным характером, что раз случилось и с самим поэтом в его ранней юности, как он мне сам о том рассказывал…» Здесь важно вот что: возлюбленная поэта, оказывается, отличалась «сильным характером», закаленным, надо полагать, непростыми условиями, в которых она росла:

С людьми горда, судьбе покорна, Не откровенна, не притворна…

Что же до романа шестнадцатилетнего Мишеля Лермонтова и семнадцатилетней красавицы Натали, то о нем рассказал сам поэт. В стихах Лермонтова на протяжении двух лет, в 1830–1832 годах, четко прослеживается линия, связанная с Ивановой, — это своего рода дневник любви. А сама любовь для него тогда — это способ жизни.

Я не могу любовь определить. Но это страсть сильнейшая! — любить Необходимость мне; и я любил Всем напряжением душевных сил.

Более того, любовь для Лермонтова — это высшая, почти религиозная ценность. Любви он поклоняется, от нее ждет чуда:

Моя душа твой вечный храм; Как божество, твой образ там; Не от небес, лишь от него Я жду спасенья своего.

Первые стихи Лермонтова, обращенные к Ивановой, пронизаны духовным подъемом, вызванным ожиданием ответного чувства. Ему кажется, что вместе с любовью к нему придет смысл жизни.

Мои неясные мечты Я выразить хотел стихами, Чтобы, прочтя сии листы, Меня бы примирила ты С людьми и буйными страстями…

Но увы! Надежды быстро сменяются разочарованием. И вскоре основной темой стихов Лермонтова, обращенных к Ивановой, становится вероломство. Теперь уже не узнать, что расстроило их отношения, — вероятно, вмешался кто-то третий. В начале лета 1831 года влюбленный Лермонтов едет в имение Ивановых, рассчитывая пробыть там подольше, но уже 7 июня скоропалительно возвращается в Москву. Здесь, отгородившись на несколько недель от внешнего мира, он пишет драму «Странный человек».

Главный герой «Странного человека» носит фамилию Арбенин — это прообраз другого Арбенина, героя знаменитого «Маскарада»; героиня драмы носит имя Ивановой — Наталия Федоровна. Когда «Странный человек» был закончен, Лермонтов добавил к нему предисловие: «Я решился изложить драматически происшествие истинное, которое долго беспокоило меня, и всю жизнь, может быть, занимать не перестанет. Лица, изображенные мною, взяты с природы; и я желал бы, чтоб они были узнаны…»

Итак, героиню зовут Наталия Федоровна, и поэт хочет, чтобы ее узнали. В основе же сюжета «Странного человека» — измена. В жизни, похоже, именно так оно и было: появившись в имении Ивановых, Лермонтов обнаружил, что, пока они с Натали не виделись, он превратился в третьего лишнего в любовном треугольнике. Лермонтов прямо говорит о сопернике:

О, не скрывай! ты плакала об нем — И я его люблю; он заслужил Твою слезу, и если б был врагом Моим, то я б с тех пор его любил.

Тогда же он предрек:

Но… женщина забыть не может Того, кто так любил, как я; И в час блаженнейший тебя Воспоминание встревожит! — Тебя раскаянье кольнет, Когда с насмешкой проклянет Ничтожный мир мое названье! — И побоишься защитить, Чтобы в преступном состраданье Вновь обвиняемой не быть!

Кто вытеснил Лермонтова из сердца Натали, неизвестно. Возможно, это был человек, чьей женой она стала два с лишним года спустя. Звали его Николаем Михайловичем Обресковым, происходил он из старинного и богатого дворянского рода, имевшего по меньшей мере трехсотлетнюю историю. Отец его дослужился до генерала, брат был посланником в Италии, и сам он намеревался сделать неплохую карьеру. Но однажды (это случилось за семь лет до женитьбы на Ивановой) Обрескова попутал бес — иначе и не назовешь! Он служил поручиком в Арзамасском конноегерском полку, квартировавшем близ Воронежа, и частенько гостил у своего родственника, воронежского губернатора Н. И. Кривцова. В доме его принимали за своего. Воспользовавшись этим, Обресков проник в спальню губернаторской супруги и украл ее драгоценности. Однако был изобличен, осужден и приговорен к разжалованию и лишению дворянства. После этого он прослужил несколько лет солдатом в Нижегородском полку, ведшем боевые действия на Кавказе, получил за храбрость солдатский Георгиевский крест, а с ним и высочайшее прощение и разрешение оставить военную службу.

В 1832 году Лермонтов написал последнее, прощальное стихотворение, посвященное Натали. Эпилог дневника любви полон горечи, в нем бунтует оскорбленное чувство:

Я не унижусь пред тобою; Ни твой привет, ни твой укор Не властны над моей душою. Знай: мы чужие с этих пор. Ты позабыла: я свободы Для заблужденья не отдам; И так пожертвовал я годы Твоей улыбке и глазам, И так я слишком долго видел В тебе надежду юных дней, И целый мир возненавидел, Чтобы тебя любить сильней. Как знать, быть может, те мгновенья, Что протекли у ног твоих, Я отнимал у вдохновенья! А чем ты заменила их? Быть может, мыслию небесной И силой духа убежден, Я дал бы миру дар чудесный, А мне за то бессмертье он? Зачем так нежно обещала Ты заменить его венец? Зачем ты не была сначала, Какою стала наконец? Я горд! — прости — люби другого, Мечтай любовь найти в другом: — Чего б то ни было земного Я не соделаюсь рабом. К чужим горам, под небо юга Я удалюся, может быть; Но слишком знаем мы друг друга, Чтобы друг друга позабыть. Отныне стану наслаждаться И в страсти стану клясться всем; Со всеми буду я смеяться, А плакать не хочу ни с кем; Начну обманывать безбожно, Чтоб не любить, как я любил — Иль женщин уважать возможно, Когда мне ангел изменил? Я был готов на смерть и муку И целый мир на битву звать, Чтобы твою младую руку — Безумец! — лишний раз пожать! Не знав коварную измену, Тебе я душу отдавал; — Такой души ты знала ль цену? — Ты знала: — я тебя не знал!

Ожидания его не имели предела, тем сильнее оказалось разочарование. Несоответствие реального облика возлюбленной той высокой роли, которую Лермонтов ей отводил, стало его трагедией. Любовь к неверной Натали наложила отпечаток на всю дальнейшую жизнь поэта. Он разуверился в любви, и он же всю свою оставшуюся недолгую жизнь о любви мечтал. До последнего дня в нем уживались застенчивый мальчик, ждущий небывалого чуда любви, и желчный, умудренный тяжелым опытом обманутый любовник, который уже ничего не ждет и ничему не верит.

А Наталия Федоровна старалась больше не вспоминать пылкого гения. Тем более что чрезвычайно ревнивый Обресков при любых упоминаниях о Лермонтове приходил в бешенство. Узнав, что стихи из альбома жены распространяются в списках, он сам, своими нечистыми руками, уничтожил письма поэта к Ивановой, все хранившиеся у нее стихи Лермонтова — их мы не узнаем уже никогда. Вот парадокс: поэт, преданный возлюбленной, и после смерти время от времени возникал между нею и своим, казалось бы, счастливым соперником.

В остальном жизнь четы Обресковых ничем не отличалась от жизни тысяч других помещичьих семей. Они держали в строгости крестьян, понемногу приторговывали тем, что давало имение, и с удовольствием вкушали поросенка с хреном. История с драгоценностями воронежской губернаторши за давностью лет была предана забвению, и в 1846 году (Лермонтов уж пять лет, как лежал в могиле) царь возвратил Обрескову права потомственного дворянина, а еще через двадцать лет Николай Михайлович даже успешно баллотировался в предводители уездного дворянства в Новгородской губернии. Там же, в своем имении, он закончил земные дни. Наталия Федоровна пережила его на несколько лет и умерла в январе 1875 года в Москве. Ее похоронили на Ваганьковском кладбище.

Погиб на нелепой дуэли поэт. Состарилась и умерла в безвестности женщина, которую его воображение наделило чертами богини. Но осталось вечное:

Но для небесного могилы нет. Когда я буду прах, мои мечты, Хоть не поймет их, удивленный свет Благословит; и ты, мой ангел, ты Со мною не умрешь: моя любовь Тебя отдаст бессмертной жизни вновь; С моим названьем станут повторять Твое: на что им мертвых разлучать?

Это написал шестнадцатилетний юноша. Он все знал заранее, этот гениальный мальчик, все понимал и ни в чем не ошибся, ни в чем не ошибся!

Вот так-то, господа!