Это и были призваны сделать поколения, идущие вслед за первопредками, но многие, увы, не имели для этого ни условий, ни возможностей, а кое-кому, признаем, закреплять было нечего и незачем. Каким образом, скажите, можно закрепить — да и надо ли? — выдающиеся свойства кет-ской Горы-бабы или фиджийского первопредка? И потом, еще раз напомним, что часть народов, едва народившись, была отодвинута на обочину половой жизни, а иные аккурат на этой обочине и возникли как необъяснимая флуктуация, которой было нечем — в прямом смысле нечем! — производить следующие поколения.

 

Помоги себе сам

Хорошо, однако, если худо-бедно само божество, какими бы соображениями оно ни руководствовалось способствовало — хотя и с опозданием — вовлечению племени в сексуальное просвещение. Но было немало и таких народов, которые, как свидетельствуют мифы, были брошены демиургами на произвол судьбы и выжили только благодаря собственной смекалке.

Не из чувства же глубокого удовлетворения женщины нивакле и цоцилей лепили пенисы из воска? Не из любви же к ремеслу женщины варрау и такана вытачивали деревянные пенисы? И вряд ли женщины верхних чехалис, нижних коулиц, чинуков, клакамасов и верхних коквил всерьез предпочитали работоспособным мужским гениталиям члены, отсеченные от лосиных туш, а женщины верхних коулиц, меномини и айова — от туш гризли. Но где только те мужские гениталии им было взять? Вот и спасались страдалицы тем, что оказывалось под рукой...

А мужчины? Мало ли мы уже знаем историй про мужчин, которые по зову природы совокуплялись со всем, что движется или не движется, но хотя бы имеет подходящее отверстие? Доходило до ситуаций анекдотических: индейцы шусвап, томпсон и халкомелем называли своими женами деревяшки с дырками от выпавших сучков, индеец санема сожительствовал с крупноячеистой корзиной, а первопредок моно удовлетворял свои потребности, сожительствуя с норкой сколопендры, и был укушен хозяйкой помещения, которой надоели постоянные вторжения.

Божества равнодушно смотрели на мучения народов и палец о палец не ударяли, чтобы обеспечить им условия для достойной сексуальной жизни. Типично поведение демиургш сестер Ваувалук. Они породили десять бесполых австралийских аборигенов йолнгу и удалились навсегда, одних бросив в траве, а других засунув в песок. Брошенное племя, однако, выжило, поскольку у тех йолнгу, что лежали в траве, проклюнулись пенисы, а у тех, что были в песке, прорезались вагины. То же самое произошло с первопредками племени диери, которые, повалявшись на берегу озера, постепенно, под воздействием солнечных ванн, обрели все положенные половые органы.

Так, однако, повезло не всем, но отдадим должное первопредкам: многие засучили рукава, не дожидаясь милости свыше или пока все устроится само собой. Тот же моно, как мы уже знаем, взял да и добыл себе женщину в море. Или, скажем, первые македонцы, звавшиеся — кто бы подумал? — Адам и Ева, которые после изгнания из македонского рая попали в весьма незавидное положение: у них в животах зияли дыры и кишки грозили вывалиться наружу, а половых органов не было. Последнее, кстати, существенно отличает их от одноименных библейских персонажей и указывает на то, что македонцы, в отличие от прочих христианских народов, вряд ли запачканы первородным грехом; во всяком случае, в их случае заводить речь о похоти бестактно... Так вот, оказавшись перед необходимостью заделать отверстия, которые в раю им совсем не мешали, Адам и Ева стали натягивать кожу. У Адама кожи оказался избыток, и из этого избытка македонский Адам соорудил себе пенис, а Еве кожи, наоборот, не хватило, и внизу живота осталась щель.

Первомужчина и первоженщина ватутов тоже не имели гениталий, а иметь очень хотелось, и тогда изобретательный первомужчина решил исправить ошибку творца хотя бы в отношении своей подруги. Он велел первоженщине лезть по банановому стеблю, а сам положил под ним острую раковину. Первоженщина сверглась вниз, напоролась на раковину и прорезала себе вагину. За ответной любезностью дело не стало. Первоженщина накалила на огне пест для обработки тапы — материи из обработанного луба, — да так сильно, что он от жара раскололся. Кусок песта отлетел, воткнулся первомужчине в пах и стал пенисом.

Миф горных арапеш возникновение вагины также приписывает изобретательности первомужчины, который проколол своей подруге отверстие острым корнем папоротника. Хотя, заметим, эта история принципиально расходится как с мифом о появлении арапешского сильного пола из стеблей бамбука в тот момент, когда их женщины, уже полностью готовые к сексу, скучали неудовлетворенные в своих хижинах, так и с мифом о сожительстве арапешских женщин с летучими лисицами.

Без гениталий первое время существовали и живущие на Филиппинах мангиане. И чтобы это существование не прервалось в самом начале, их первочеловеку Мальваю пришлось изобрести оригинальный способ размножения — путем скрещивания ног; а зачатие происходило в икрах. Даровать ман-гианам половые органы высшие силы додумались лишь многие поколения спустя.

Без пенисов вылупились из яиц культурные герои индейцев вай-вай Мавари и Вши. Но к счастью, пенисы произрастали в окрестных джунглях (точь-в-точь как на севере Красноярского края, где живут кеты), и культурным героям достаточно было их отыскать и лизнуть, чтобы такие же выросли у них самих. Обретя мужские достоинства, Мавари и Вши не преминули попробовать их в деле и изнасиловали выдру, причем в извращенной форме — в глаз. Пока выдру бесчестили, она — наверное, надеясь на снисхождение — дала братьям совет наловить женщин в реке, что они позже и сделали, и с тех пор сексуальная жизнь индейцев вай-вай пошла как по маслу.

Папуасы меджпрат страдали от другой проблемы: при нормальных в сексуальном смысле мужчинах напрочь отсутствовали гениталии у женщин (это придает особую окраску уже пересказанному мифу меджпратов о нимфоманках в подземном доме), и совокупляться меджпратам приходилось через рот или уши. При этом женщины все равно беременели, но, чтобы извлечь ребенка, их сначала хорошенько поджаривали на костре, а затем вскрывали живот. Ясно, что это вело к постоянной убыли женского населения и грозило племени вымиранием. К счастью, нашелся среди меджпратов молодец Карет Нбейун, который познакомился с неким сумчатым женоподобным существом по имени Рату. У Рату имелась вагина, и она любезно продемонстрировала Карету Нбейуну ее в действии. Тот пришел в восторг, привез сумчатую к своей сестре, которая как раз была на сносях. Рату пожевала имбирь, дунула имбирным духом сестре культурного героя в низ живота, и вагина у той явилась во всей красе... По другой версии первой вагиной меджпраты обзавелись после того, как сколопендра укусила одну неосторожную женщину, когда та присела пописать. Впрочем, главное тут не в том, какая из версий истинная, а в том, что согласно обеим после появления первой вагины сработал закон аналогии — и этот важный во всех отношениях орган обрели прочие меджпратки. Кстати, как показывает опыт двух других папуасских народов — фуса и хули, — женщинам совсем не обязательно было дожидаться помощи со стороны сумчатых или укуса ядовитого насекомого. Можно было просто взять в руку каменное рубило и проделать себе отверстие в нужном месте — или позвать на помощь какого-нибудь доброхота-ремесленника.

Такой же физический недостаток — отсутствие вагин — выявился и у чукотских женщин, когда наконец чукчи стали жить с ними, а не с лисами и куклами. Поэтому они удовлетворяли своих мужчин и даже зачинали детей глазами, находившимися под мышкой. И только после длинной череды малопонятных событий, включающих вспарывание плоти ногтем, похищение людей и стриптиз посреди тундры, чукотские женщины обрели половые органы. Легенда эскимосов нетсилик сообщает — может быть, даже в пику все усложнившим чукчам — об упрощенном способе решения этой задачи: первая вагина у нетсилик (см. выше, как это было у иглулик) появилась после удара вилкой.

Некоторые народы вынуждены были обратиться за содействием к живущим по соседству животным. Так, первой женщине индейцев намбиквара помогли, скооперировавшись, грызун пака, который смастерил половые губы, и сова, соорудившая из тыквы влагалище. На помощь ара-вакам (локоно) слетелись птицы разных видов, в основном с длинными клювами, чуть ли не со всей Южной Америки. Вагину Пуменируве, первой женщине сикуани, вырезанной из древесины лавра, по одной версии, прогрызла землеройка, по другой — продавил пенисом трикстер Лис, по третьей — это было коллективное творчество лис, агути, пак и обезьян, причем последние так старались, что стерли себе пенисы о твердое, как гранит, дерево. Но главное, что брешь в неприступном теле Пуменирувы была пробита. Нормальной сексуальной жизни юпа поспособствовал дятел; причем он не только прооперировал женщину, но и филигранной долбежкой придал окончательный вид половым органам мужчины.

Мундуруку получили гуманитарную помощь от агути, паки и белки, к которым, поддавшись общему порыву, присоединились и другие животные. Каждый житель джунглей мастерил женщинам мундуруку влагалище на свой вкус, из-за чего, как утверждает миф, этот орган у них имеет разнообразные формы. Животные-самцы сами же и испытали первыми свои творения, что делает им честь — много ли мы знаем, к примеру, авиаконструкторов, лично поднимавших в первый полет созданные по их чертежам самолеты? Влагалища, кстати, получились отменного качества, о чем «от противного» свидетельствуют действия культурного героя Дайра, который насыпал в каждое из них древесной гнили, чтобы запахом отпугивать мужиков мундуруку, потерявших покой и трудоспособность.

Живущие в Южной Азии бондо по гроб жизни должны быть обязаны крысам. До того как эти — кому-то несимпатичные — животные вмешались в жизнь первого поколения бондо, у местных мужчин было гладко между ног, и это служило главной темой женских пересудов. Спас ситуацию один вождь, который отсек пенис у крысы, приставил себе — и тот прирос! Причем пенис этот был не простой, а с языком... И тут же, по закону аналогии, возникли такие же у других бондо. Обрадованные мужчины побежали к женщинам удовлетворять проснувшееся либидо, но тут выяснилось, что женщинам лучше было бы помалкивать. Вагины у них оказались крохотными, как следы от булавочных уколов. Мужиков, однако, уже было не остановить, и они стали совокупляться с женщинами через пупки. И кто знает, какими повреждениями эта вакханалия могла закончиться, но тут невесть откуда выскочила крыса и вцепилась одной женщине в вагину. Из раны хлынула кровь — и что характерно, тут же опять сработала аналогия: соответствующие кровавые раны появились и у прочих женщин бондо. Когда же кровотечение прекратилось, выяснилось, что это вовсе не раны, а замечательные во всех отношениях, хотя и зубастые, вагины. Но с зубами бондо разобрались лихо: на авансцену выдвинулся юноша, который соорудил себе железный презерватив и выломал им челюсти во влагалище любимой девушки, а у других девушек зубы после этого выпали сами. У бондо был вариант обойтись и без этой стоматологической операции: когда они сходились со своими женщинами сзади, вагинальные зубы им не угрожали, но демиург Махапрабху пристыдил их, сказав, что негоже уподобляться коровам. Правда, пока первые бондо разбирались с зубами, змеи своровали у зазевавшихся мужчин с пенисов языки, но это, по сравнению со всем остальным, полная чепуха.

Крысы тем же манером, прокусив одной из женщин нужное отверстие, осчастливили родственных бондо джуангов и совсем далеких от них, но созвучно поименованных африканских бонго. А женщине из народа мариа ту же операцию, когда она присела справить нужду на муравейник, проделала змея. Спасибо мудрыя змее, но муравьи-то чем провинились — выходит, им в чужом пиру похмелье?

Самый суровый способ участия животных в создании женских гениталий сохранил миф кекчи. Девушке по имени Кана По высшие силы велели лечь «между двух холмов» и послали горного барана, дабы он пробил ей влагалище. Парнокопытный ответственную миссию с треском провалил. То же задание дали «маленькому» оленю. Но след, оставленный его копытом, оказался невелик, и за влагалище его можно было принять только при развитом воображении. Тогда — последняя надежда божеств — был вызван «большой» олень с «большим» копытом. Он хорошенько разбежался и как врезал девушке между ног! Тут-то и возникло влагалище нужной ширины и глубины. Оно получилось таким прельстительным, так восхитительно пахло, что местный демиург Кагуа Сакэ испугался, как бы мужчины не поубивали из-за него друг друга, и во избежание резни приказал крысе, ошивавшейся неподалеку, во влагалище написать. То, что сделала крыса, с определенной точки зрения ничем не отличается от того, что сделала женщина мариа, но — тем не менее — какая разница!

 

Учиться, учиться и учиться...

Не у всех народов знания, зачем нужны половые органы, и умение ими пользоваться по прямому назначению были заложены в программу. Когда пыль миросозидания улеглась, выяснилось, что есть и такие, причем в большом количестве, кому эти простые вещи неведомы. Да что люди, если даже боги, уже упоминавшиеся Идзанаги и Идзанами, по авторитетному свидетельству одного из древнейших японских письменных памятников «Нихонги», никак поначалу не могли совокупиться, хотя и очень этого хотели, и только благодаря трясогузке, которая продемонстрировала верные движения с помощью хвоста, «обрели путь соития».

Культурные герои сора уже на том свете вспомнили, что не научили сексу покинутых ими перволюдей, и вместо того, чтобы заниматься потусторонними делами, стали являться им с соответствующими уроками во сне. Однако столь щепетильное отношение к своим земным обязанностям для носителей высших знаний скорее исключение из правила, и поэтому многие племена жили во тьме половой безграмотности. Например, меланезийский народ мекео знал только одно применение для женских гениталий — в них смачивали прежде, чем отправить в рот, свернутые в трубочки листья бетеля. Женщины некоторых других меланезийских народов — вагавага, добу, тробрианцев и тех же ватутов — готовили, как и кукукуку, во влагалищах еду. Культурный герой оленных коряков вызывал дождь, ударяя в вагину своей жены как в бубен. Западные апачи выпрямляли влагалищами стрелы. Папуас порапора Амбанг охотился ночью на кабанов, освещая себе путь яркой, как лампочка, вагиной, отобранной у женщины, вышедшей из каменного топора. Африканцы ланго, чтобы пенисы не болтались зря, погоняли ими скот. Барасана использовали мужские причиндалы, как ритуальные сигары. Персонажи индейцев иран-ше, тайваньского народа бунун, папуасов киваи устраивали в пенисах тайники, в которых доставляли людям уворованные у божеств семена полезных растений. В доме хозяина плохой погоды эскимосов нетсилик Нарсука пенис выступал в роли мебели — на нем вольготно располагались сразу четыре гостя. Персонаж индейцев андоке Тофидеи пугал пенисом, предварительно окрасив его в красный цвет, врагов, и те от ужаса превращались в деревья и камни. Все это, безусловно, функции полезные, но уж очень далекие от детородного предназначения, и народам надо было как-то перестраиваться...

Кого-то натолкнул на верный путь случай. Скажем, мужчина льела не знал, куда спрятать соль, чтобы она не намокла во время дождя, а тут женщина сказала, что у нее на теле есть особый карман для хранения продуктов, и мужчина воспользовался любезным предложением. Когда пришло время готовить пищу, он то и дело лазил за солью, и это так обоим понравилось, что решено было использовать женский карман не только как кладовку. Читатель, разумеется, заметил, что этот миф противоречит другому, прежде изложенному мифу о происхождении секса у льела; все вопросы, как и в других похожих случаях, мы переадресовываем мифо-творцам.

Тем же, кого удача обошла стороной, пришлось помучиться. Особенно тяжкая доля выпала народам, у которых либидо присутствовало, а удовлетворить его не хватало знаний. Этим людям ничего не оставалось, как пойти по пути эксперимента. Первочеловек африканского народа исанзу, культурный герой папуасов инанватан-берау Монанаре, трикстер Лис, порожденный мифологией сикуани, и бушменский культурный герой Кауха, интуитивно догадываясь, что «женщина любит ушами», именно с ушей и начали. Самым сообразительным из них оказался исанзу, который, потерпев неудачу с ушами, приподнял передник первоженщины, увидел половую щель и с воплем «Эврика!» побежал к соплеменникам. Не столь находчивый Кауха, прежде чем добраться до цели, попробовал еще и совокупиться через нос. Монанаре, которого магические узы связывают с нашим Иваном-царевичем, ибо он обрел первоженщину инанватан-берау, пустив в ее сторону стрелу, галопом пронесся по всем видимым вмятинкам своей возлюбленной и в разочаровании чуть было не вернулся к дыркам в плетне, с коими сожительствовал до встречи с ней, но потом пораскинул мозгами и все-таки заглянул в промежность. Что же до Лиса, то он прямо-таки замучил сикуанскую девушку: перепробованы были все места между пальцами рук и ног, затем нос, глаза, рот, вогнутости под ключицами, а потом, когда вагина уже была найдена, Лис зачем-то обкурил партнершу табаком... Результатом их соития стали дети с человеческими лицами и шикарными лисьими хвостами, которые, судя по отсутствию наследственных признаков, то есть хвостов, у современных сикуа-ни, не приняли участия в генезисе этого народа.

Но если кто-то полагает, что сикуанский Лис самый недогадливый, то он ошибается. Во-первых, у Лиса имеются братья по разуму, шедшие теми же путями, — Йолокс, культурный герой яганов с Огненной Земли, который чуть не выдавил яганской первоженщине глаз, и Умугома, культурный герой африканцев луйя, вагину у своей подруги так и не отыскавший и разглядевший желаемое только много позже, да и то случайно, когда она полезла по лестнице на чердак... Во-вторых, есть и такие, кто в собственных поисках оказался абсолютно безуспешен. Яркий пример — первый гонд, который ничего у женщины не нашел и обратился за помощью к бабке-демиургше. Та указала ему, что искать следует красное, волосатое, в форме ямки. Казалось бы, вопрос исчерпан. Но что делает сей персонаж? Он тычется в красное пятно на лбу, которое его жена нарисовала себе для красоты, потом переключается на ее небритую подмышку, а завершает свои экзерсисы сношением через пуп. Лишь после этого до него дошло, что красное, волосатое и ямка должны сочетаться в чем-то одном, — и продолжение рода гондов было спасено.

Бабке-демиургше исполать! Но не все творцы опускались до того, чтобы лично участвовать в сексуальном просвещении, а передоверяли педагогические бразды животным. Первопредки африканских народов бафиа и буилса брали уроки секса у шакалов, антилоп и кур. Преподавателями азиатских народов ва и палаунг выступили воробьи, ламахолотов, живущих на островах Малайского архипелага, — кузнечики и змеи, мурутов с Борнео — белки, коренных жителей Тайваня атая-лов и пайванов, по одной из версий, — мухи. Индейцы мехи-наку учились у рыб, тарпана — у оленей, арикара — у волков, а айорео поняли что к чему, понаблюдав за сексуальной оргией лисы и броненосца, к которым присоединились все лесные птицы.

Но наибольший вклад в сексуальное просвещение людей, безусловно, внесли обезьяны. Вот, скажем, мужчины племени чакобо, как и многие другие индейцы, зачинали детей в калебасах, а женщины никакого участия в этом процессе не принимали, но потом обезьяны продемонстрировали местным мужикам истинное назначение женских гениталий. После этого, как информирует миф чакобо, все дети, рожденные в калебасах, покинули племя и дали начало индейцам каювава. Этим, кстати, чакобо объясняют то, что ныне вымершие каювава говорили на особом — по определению науки, «генетически изолированном» — языке, который не имел ничего общего с другими индейскими языками.

Аналогичным образом обезьяны — об этом мы уже упоминали — помогли индейцам кашинауа и чаяуита. Они же научили детопроизводству семангов из Юго-Восточной Азии. А для индейцев эсеэха, дабы они вернули потерянную память, обезьяны разыграли целое представление с сексуальными сценами. Ведь божество, прежде чем спустить эсеэха по веревке на землю, дало им установку, как заниматься любовью, но у эсеэха случилась амнезия. Хуже того, они зачем-то пытались законопатить женские отверстия и лили в них смолу; в общем, если бы не обезьяны, кто знает, к чему это могло привести.

С обезьянами славу лучших учителей по части секса по праву делят змеи. И дело тут не только в библейском соблазнителе. Проявили себя на этом поприще и ползучие твари из других мифологий. Змея влезла в сложные взаимоотношения демиурга Си-Дуине и перволюдей народа мири, которым Си-Дуине велел совокупляться, но либидо не наделил. У змеи же с либидо был порядок, и она, сильно рискуя, поделилась им с мири; собственно, после этого она и стала пресмыкающимся, поскольку демиург за своеволие лишил ее рук и ног. Впрочем, мири даже с обретением полового влечения, как ни старались, не могли выполнить указание Си-Дуине и некоторое время жили в атмосфере полной неудовлетворенности, пока, наконец, какая-то птичка не ткнула клювом, словно указкой, в гениталии первоженщины, и тогда первомужчина прозрел...

Проблема с либидо имелась и у первопредков африканского народа ашанти, но, к счастью, проползающий мимо удав обрызгал их половые органы живой водой. У дагари, живущих по соседству с ашанти, либидо наличествовало, но существовала иная беда: они не знали, как его применить. И тогда первоженщина дагари решительно отправилась в лес, нашла удава, предложила ему интим и все хорошенько запомнила, а потом, вернувшись домой, передала полученные знания мужу. Отчасти похожая ситуация имела место у индейцев крахо, но там сам удав являлся к женщине., да еще и в образе красавца мужчины, в то время как ее муж, пентюх пентюхом, вообще ничего о сексе не слышал. И даже когда женщина родила от удава, он ничего не понял. А рожденный мальчик стал отличным охотником, и однажды, когда они с матерью варили потроха убитого им пекари, из котла выскочил еще один мальчик. Этим двум мальчикам суждено было положить начало племени крахо.

Впрочем, миф указывает в качестве отца этих детей, а значит, и первопредка крахо на мужчину-рогоносца, и это никакому объяснению не поддается, если, конечно, не предположить, что миф чего-то недоговаривает. Ощущение недомолвки усиливается на фоне другого мифа крахо, мужских персонажей которого — а это все мужчины племени — никак нельзя упрекнуть в том, что они ничего о сексе не знают. Эти ребята, едва в поле их зрения оказалась первая особа женского пола — даже не женщина, а неполовозрелая девочка, — подвергли ее групповому насилию в извращенной форме. То есть ни о каком отсутствии либидо у крахо речь вроде бы не должна идти в принципе.

Не хотелось бы, однако, чтобы создалось мнение, будто все поголовно демиурги, соорудив людям более или менее сносные гениталии и дав указание плодиться и размножаться, в дальнейшем, если возникала половая дисфункция, занимали позицию сторонних наблюдателей и ждали, пока не подвернутся какие-нибудь белка, кузнечик или лиса с броненосцем. Чукчей, к примеру, обучил совокупляться основатель мира Большой Ворон по имени Куркил, а нижних танана его коллега чином пониже — просто Ворон. Еще один Ворон лично обрюхатил первую девушку талтанов; он, как и положено божеству-трикстеру, был затейником: сам парил в небесах, но пенис высовывал из-под земли.

Для того чтобы научить коитусу первопредков народа луба-касаи, местный творец Кабезья-Мпунгу создал гермафродита Конголо Муканда с головой человека и частями тела от разных животных. И вот этот Конголо сошелся с женщиной на глазах мужчины, а потом с мужчиной в присутствии женщины; словом, наглядное обучение состоялось по полной программе.

Индейцев камаюра мы оставили в тот момент, когда один их творец, Кут, стал солнцем, а другой, Яе, — месяцем. Создавали камаюра Кут и Яе по своему образу и подобию, и надо сказать, они были, за малым исключением, совершенны; исключение же состояло в том, что оба страдали эректильной дисфункцией. Соответственно проблемы по этой части были и у камаюра. И размножаться бы этому индейскому племени вегетативно, но тут Кут и Яе задумали жениться и, придя за эрекцией к верховному божеству старику Иамуруру, попросили его не забыть и о камаюра. Добрый старик просьбу выполнил, но в качестве бесплатного приложения к мужской эрекции добавил женскую ревность.

Изящно вышел из положения бог народа каньок Маве-зе, позабывший поначалу объяснить своим подопечным назначение пениса и вагины. Сами же каниоки додумались только до того, что вагина — это рана, которая, в отличие от раны, содеянной топором, не зарастает, несмотря на все усилия врачевателей. Не иначе, решили первомужики, кто-то их первоженщин заколдовал. Эту версию они и донесли до демиурга. Тот ответил, что знает лекарство от женской раны, и это лекарство — пенис. Мужчины вернулись в свою деревню, попробовали рецепт Мавезе — и помогло!

А на острове Бугенвиль в Меланезии ту же проблему разрешил культурный герой Панаа. Как-то он стоял под пальмой и глазел снизу на вагину братней жены, которая сбивала кокосы. Когда она спустилась, он задал ей вопрос, который в переводе на язык русской классической литературы звучит так: «А что это у вас, прекрасная Солоха?» Невестка отвечала в том духе, что это совершенно бесполезная вещь, от которой одни только болезненные неудобства, и, слово за слово, сообщила, что удовлетворяет мужа подмышкой. Панаа — на то он и культурный герой — тут же, не отходя от пальмы, показал родственнице, что и от вагины может быть польза, и она, довольная, побежала к мужу рассказывать о своих впечатлениях. Муж, однако, восторга ее не разделил и сделал попытку утопить Панаа, но в схватке тот оказался ловчее. Таким образом, наивная женщина стала вдовой. Впрочем, в этом качестве она оставалась недолго — Панаа, что делает ему честь, взял ее в жены. Это было актуально, поскольку после проведенного им урока случилась беременность...

 

Но и рожать надо уметь...

Тут необходимо коснуться одного обстоятельства: оказывается, женщины многих народов не умели рожать. У некоторых, например у агуаруна, женские животы, когда приходило время явиться на свет ребенку, просто лопались, и роженицы умирали. У других было принято доставать детей из материнских утроб вручную. Не составляли в этом смысле исключения и меланезийцы с Бугенвиля. Поэтому, когда живот жены Панаа увеличился так, что бедняжке стало трудно ходить, набежала толпа доброхотов, искренне желавших избавить ее от бремени. Метод, к которому обыкновенно прибегали на Бугенвиле, был радикален: полоснуть ножом по животу и вынуть то, что в нем ворочается, а судьбу матери предоставить воле демиурга! Но Панаа и здесь проявил себя молодцом — он разогнал доморощенных хирургов, объяснил жене, как рожать, и впредь велел соплеменникам обрезать только пуповины.

Панаа был не единственным такого рода учителем. У мекео традицию вскрывать женские животы прекратил прибывший по реке культурный герой Амака, а маршалльцам, живущим на атолле Аилинглапалап, орудовать почем зря ножами запретили женские духи, принявшие облик крыс. У лиллуэтов ту же роль выполнили некие четверо братьев. Кламатам ликбез по части деторождения провел культурный герой Свайя. Первомужчину индейцев томпсон, уже занесшего длань над животом первоженщины, остановили братья Кваткветл. Папуасам, живущим на острове Бука в архипелаге Соломоновы острова, помогли мудрые поучения культурного героя Пораны. Индейцев ваорани и шуар наставил на путь истинный их общий тотемный предок Крыса. Кая-нам, живущим на юге Азии, магическая словесная формула, способствующая естественным родам, была спущена прямиком с небес. Известный нам Гацвоквир, дабы не вымерли женщины народа вийот, изобрел некое, принимаемое перорально снадобье, и роды у вийоток пошли, как по маслу. Аналогичным путем пошел культурный герой индейцев юрок Вофекумен. На микронезийском атолле Капингама-ранги небожитель Туитеке лично приложил к голове одной из женщин волшебный кокос, после чего все местные дамы стали разрешаться от бремени самостоятельно. Индейцев шусвап, также чуть что хватавшихся за нож, облагодетельствовал советом культурный герой Кава; заодно он научил их ловить форель и не хоронить спящих. Эскимосов нуна-миут рожать, а не резать надоумил культурный герой Кай-актуагуниктуу, чье имя означает «хорошо управляющий каяком». Божество талтанов Ворон позабыл объяснить своему народу про роды, и талтаны беспощадно кромсали женские животы, но одна упрямая женщина отказалась подвергнуться смертельной операции и — о, чудо! — сама выдала ребенка на-гора через матку и влагалище; ее пример послужил наукой всем прочим талтанкам. И так далее, и тому подобное: вскрывали животы своим соплеменницам, потому как понятия не имели о родах, все эскимосские племена, тлинкиты, тагиши, танайна и араваки (локоно), меланезийцы на многих островах, коренные полинезийцы, донго и атони, живущие в Индонезии, и многие, многие, многие другие... Потребовалась бездна мифического времени, чтобы это безумие прекратилось.

Но мало какой процесс развивается прямыми путями. Так и тут, перестав вспарывать животы, некоторые народы сначала пошли своей дорогой, применив собственные — вне женских родовых путей — способы появления детей на свет. Например, племя индейцев карок по наущению трикстера Ящерицы решило, что женщины будут рожать через рот; к счастью, вмешался и настоял на своем предложении другой трикстер, Койот, считавший, что ребенку следует появляться «снизу». Женщинам племени хупа местный культуртрегер предложил рожать из ноги; какое-то время так и происходило, и это — по сравнению с раскромсанными животами — был, безусловно, прогресс. Из икры ноги, как мы знаем, рожали и мангиане — даже и тогда, когда уже обрели годные к употреблению детородные органы. Причина уважительная: они не знали, как распорядиться неожиданно возникшими вагинами и фаллосами. И лишь после того, как силы небесные вырастили бутон, из которого явился культурный герой Бальявон и научил мангиан сексуальным премудростям, местные шаманы наложили табу на сношения конечностями, а почетная обязанность рожать была передана от мужчин женщинам.

Тут необходимо сказать, что некоторые демиурги поначалу назначили рожать именно мужчинам, сочтя, что те лучше справятся со столь ответственным делом, — соответствующие мифы есть, например, у болгар и македонцев. Но практика показала, что это тупиковый путь. Скажем, у тариа-на все сорвалось на первом этапе — как первопредки этого народа ни старапись, забеременеть никому из них не удалось. Несколько успешнее пошло дело у корякского первочеловека Йитчума, который зачал, поймав ртом брошенный товарищем кусок китового мяса. Но рожать Йитчуму было нечем, и все кончилось бы трагически, если бы его сестра Килу не произвела удивительную операцию, временно пересадив брату влагалище пробегавшей мимо мыши. Йитчум опростался двумя мальчиками, но проводить дальнейшие опыты на сей счет демиург коряков Ворон посчитал нецелесообразным. Возможно, он знал о несчастье, случившемся у индейцев гуахиро. Там один юноша — между прочим, накануне собственной свадьбы — вдруг взял и забеременел; он вынужден был сделать сам себе кесарево сечение и умер, а рожденный им сын позже вошел в мифическую историю гуахиро как жестокий убийца.

Сумел забеременеть, поставив эксперимент над собой, и культурный герой индейского племени тилламук Южный

Ветер. Для этого ему понадобилось всего лишь усилие мысли. Но когда пришел срок рожать, он сильно пожалел об этом усилии, потому как ребенок двинулся через фаллос. И даже то, что Южный Ветер обвязывал фаллос волшебной древесной корой, ничуть не уменьшило его страданий. В конце концов родилась девочка, и обезумевшая от боли мать, она же отец, ее убила. Но потом культурный герой рассудил, что рожать следует женщинам, и девочка была оживлена, взята в жены, и от этого инцестуального брака пошли все тилламуки. Позже Южный Ветер прославился как женский доктор — он лечил девушек совокуплениями. Но когда одна из них захотела ему заплатить, он гордо ответил, что его медицина бесплатна и вообще гонорара заслуживают только женщины, если, конечно, они берутся лечить таким же способом мужчин.

Страх перед родовыми схватками отвадил от родов и однажды попробовавшего это удовольствие Шинауава из первого поколения людей племени юте. А вот у таиландских мяо детей мужчины рожали в массовом порядке и тоже через фаллосы, причем из-за малого сечения родовых путей процесс длился целых семь дней, а ребенок появлялся на свет маленький, похожий на насекомое. Однако и у мяо все это продолжалось недолго — до одного трагического случая, когда курица склевала крохотного младенца. После этого женщины мяо сказали своим мужчинам, чтобы не валяли дурака и шли работать в поле, а уж с родами они как-нибудь управятся сами.

Относительно легко проходили роды у мегрелов, где мужчины рожали из ребер без всякого зачатия — просто рожали, и все. Однако каждый мог родить только двоих, мальчика и девочку; это очень не нравилось мегрельским женщинам, и они пожаловались богу. Тот решил, что и в самом деле глупо вводить ограничение рождаемости у отдельно взятого и не такого уж многочисленного народа, но — дабы мегрелки не высовывались поперек мужчин со своими предложениями — обязанность рожать отныне переложил на них.

Еще благополучнее обстояло с родами у мужчин индейского племени сикуани — в те времена, когда они еще жили отдельно от женщин. Чтобы обрюхатить товарища, им достаточно было похлопать его ладонью по животу, а роды проходили безболезненно и даже незаметно — ребенок выскакивал из живота, и отверстие тут же зарастало. Но потом мужская и женская половины сикуани стали жить вместе, и высшие силы решили, что не стоит рожать и тем, и другим — кто-то ведь работать должен...

 

Роды из ног

Тут хочется сделать отступление и пропеть оду обыкновенной человеческой ноге. Если бы человек ползал наподобие змеи и, следовательно, обходился без ног, многие народы просто не появились бы на свет и человеческое разнообразие не было бы столь ярким.

Выше уже рассказывалось, как по воле своих демиургов рожали из икр индейцы урарина и хупа, как использовали нижние конечности для секса и деторождения тайваньские пуюма и филиппинские мангиане, как лично производил детей из пальцев обеих ног одно из первых лиц индийской мифологии Брахма. Теперь пришла пора упомянуть и другие народы, в прямом смысле обязанные жизнью своим ногам. Что характерно, довольно часто вынашивали детей в ногах и соответствующим образом рожали мужчины.

Вот, скажем, у первочеловека бантуязычного народа кикуйю, жившего в одиночестве в своем мифическом пространстве, распухло колено. Когда стало совсем невмоготу, он, подозревая нарыв, сделал на опухоли надрез, и, к его удивлению, наружу «вышли» три мальчика, которые быстро выросли и стали помогать отцематери по хозяйству. Похожие истории запечатлены в мифах масаев и камба. Таким же образом разрешился от бремени в ляжке старик удэгеец Канда. А Дерукебер, культурный герой рахтаков с Маршалловых островов, родил из нарыва на колене двух дочерей и заодно, что называется — до кучи, извлек оттуда же бананы.

Сложно было обставлено появление на свет народов ман-динго и ями. Что касается мандинго, то сначала сама собой возникла женщина Санен, которая родила (как именно, миф умалчивает, из чего надо сделать вывод, что естественным путем, но от кого — непонятно) сына Контрона; тот, в свою очередь, произвел из бедра девочку, взял ее в жены, и от них пошли все мандинго. Первый же ями был десантирован на землю с небес внутри камня. Выйдя наружу, он родил из колена мальчика и девочку, которые, вступив в инцестуаль-ный брак, заселили своими детьми остров Ланьюй у берегов Тайваня.

Мифы, как правило, ограничиваются сообщениями о мужском деторождении из ног, мало что рассказывают о мужской беременности и совсем редко останавливаются на моменте зачатия. Но и тут есть кое-что любопытное: например, яномами, пока не обзавелись женщинами, оплодотворяли друг дружку, тыча пенисами под коленки. А «Младшая Эдца», эпос древних исландцев, рассказывает, как вступили между собой в связь ноги скандинавского первочеловека Имира и зачали прародителя инеистых великанов шестиголового Трудгельмира. Впрочем, в мифах куда чаще запечатлены способы зачатия, которые следует назвать непорочными. Типичный пример: некий «сирота» родом из индейцев кэддо занозил ногу и родил из ранки мальчика...

Или вот: на греческом острове Лесбос одна бездетная женщина купила яблоко, от которого неминуемо должна была наступить беременность, а тут явился муж и схрупал его за милую душу. Беременность у бедняги, которую он счел за абсцесс, случилась в бедре. Опухоль росла не по дням, а по часам, и мужчина поспешил к доктору, но по дороге зацепился за куст, «гнойник» прорвало, и родилась девочка. В бедре донашивал будущего бога виноделия Диониса любвеобильный Зевс. Причем здесь имеет место феномен: беременность налицо, а зачатия вообще не было. Не считать же зачатием тот миг, когда Зевс, нерасчетливо подвергший действию небесного огня свою любовницу Семелу, выхватил из ее догорающего чрева недоношенного Диониса и зашил себе в бедро? Роды у главы пантеона греческих богов были, между прочим, довольно мучительными.

С большой натяжкой можно назвать зачатием и то, что произошло с Мокаем, культурным героем индейцев ягуа, беременность в колене у которого случилась после укуса осы. Рожденных им близнецов миф так и называет «дети осы», то есть, если следовать логике мифа, Мокай был матерью, а оса — отцом.

Но Мокай не имел при себе женщины, и, значит, осы для него, коль скоро он желал продолжить род ягуа, были, как ни крути, выходом из положения. В этом есть своя логика. Но логика буксует, если вдуматься в миф о Нутапе, культурном герое индейцев тукуна. Женатый человек, он тем не менее все равно родил детей самолично, тоже из коленей, в результате укусов наиболее крупных ос — шершней, причем наслала на него этих шершней жена. По версии мифа, так она отомстила Нутапе за то, что он привязал ее к дереву и шершни, воспользовавшись беспомощным положением бедняжки, сильно искусали ей гениталии. Но заметим, что ужены после этого, хотя шершни местом не ошиблись, беременности не случилось, а Нутапа мигом затяжелел и родил сразу четверых — из каждого колена по мальчику и девочке, причем сразу пятилетних.

Однако осы, даже самые крупные, ничто, как представляется, по сравнению с оплодотворяющим укусом нутрии, которому подверглась икра первочеловека индейцев эмбера. Любопытная подробность: хотя укушена была икра, роды — на свет явился мальчик — произошли между большим и вторым пальцами ноги. У эмбера, кстати, есть и такой вариант мифа, когда ребенка, сразу в виде взрослого мужчины, из ноги рожает женщина. Едва явившись на свет, этот персонаж вырвал глаза у Луны, дабы она не так ярко светила, умертвил массу людей в подземном мире, наделав им анальных отверстий, хотя они прекрасно обходились и без них, и натворил множество других тому подобных вещей. В общем, способ рождения явно не пошел ему на пользу.

Кто-то может обратить внимание на то, что этот персонаж был рожден не мужчиной, а женщиной, и сделать далеко идущие выводы. Но это как раз тот случай, когда выводы делать не стоит. Женщины разных народов рожали из разных частей ног вполне приличных культурных героев, которые принесли изрядную пользу людям. Среди индейцев можно вспомнить апараев, чей культурный герой Кую-ли явился на свет из икры ноги после того, как его мать была укушена рыбой. Немало примеров на этот счет у африканцев: рожали из ног женщины тонга, луба (сразу взрослого), ньянджа, сантрокофи, эвё, лоби, нупе, моей, фон (после десятилетней беременности, бородатого).

Колоритен связанный с рождением из ноги миф рон-га. В первом поколении этого народа на одного мужчину — вождя — пришлось, как минимум, несколько женщин (бывших, похоже, его дочерьми), и всех он взял в жены. Они усердно рожали — за исключением Нхембане. Но наконец забеременела и Нхембане, причем весьма неординарным образом: к ней с небес слетела голубка (читателю это ничего не напоминает?), сделала надрез на колене, втерла туда охру, жир и золу, после чего образовался нарыв, который, созрев, прорвался, и миру явился мальчик. Вождь, однако, не признал сына за своего. Ну еще бы, мы опустили важную подробность: все жены рожали крыс, а Нхембане — пусть даже и из коленки — произвела человека, уже самим этим фактом дав повод для подозрений в супружеской неверности.

Это, конечно, не оправдывает жестокого обращения с ребенком, которому вождь ронга выпустил кишки. Но мальчик выжил и попал на воспитание к бегемоту, который наделил его магическими способностями и назвал Сидиулом (до этого бедняжка жил безымянным). И принялся Сиди-ул творить разные дела, начав с того, что сварил всех крыс, своих сводных братьев и сестер, и скормил их собственным матерям; затем устроил так, что вождь прогнал всех прочих жен, оставив при себе только Нхембане; затем сам женился на «грязной» девушке (откуда она, да и другие, «негрязные», девушки взялись, миф не сообщает), предварительно очистив ее в кипятке; затем, когда жена погибла от встретившейся на дороге одиноко идущей руки (какой образ, однако!), он заключил брак с ее служанкой Мбанганой и только тут успокоился, приступив в конце концов к массовому производству людей ронга, для чего, вероятно, и было задумано высшими силами зачатие в колене Нхембане...

Заслуживают также внимания рожденные из ног африканские культурные герои — джукунский Ади-бу-Ма, появившийся на свет с луком и стрелами и с ходу пристреливший свою мамашу-людоедку, и бачамский Нзеанзу, который умудрился обмануть своего дядю Вута, олицетворяющего смерть, и сварить супчик из его дочерей. Нельзя не упомянуть и родившегося из женской ноги Нанзу-биси, культурного героя мампруси, которого миф характеризует как большого забавника и в подтверждение этого рассказывает, как однажды мамаша Нанзу-биси отлучилась, наказав ему зажарить для младшего брата кузнечика. А Нанзу-биси взял да и зажарил братца и попытался скормить его кузнечику. Ха-ха.

Шутником был, похоже, и персонаж мифа хантов, который, выйдя из ноги — сначала в виде камня, а затем уж превратившись во взрослого человека, — убил последовательно двух, трех- и семиголового оленей. И нет бы на этом остановиться, так он зачем-то последнего оленя сжег, и пепел, разлетевшись по свету, превратился в комаров и прочий гнус. А иначе была бы тундра свободна от этой нечисти... Большое ему за эту инициативу ханты-мансийское спасибо!

 

Роды из рук и других частей тела

Пора, однако, отдав должное ногам, перейти к другим частям тела. Им тоже есть чем похвалиться по части деторождения. Например, первая женщина индейцев кандоши рожала буквально отовсюду, и число ее детей, по свидетельству мифа, не поддается исчислению. Если же говорить о конкретных органах, то, безусловно, в первую очередь следует отметить руки.

Локтю обязаны своим существованием индейцы не-пер-се, ибо именно в локоть уколол (именно так — уколол!) их тотемного предка Койота его собственный пенис, ведший независимую жизнь. Этот укол имел далеко идущие последствия, поскольку привел к беременности и рождению мальчика, породившего племя не-персе. Того же результата, но без всяких вольностей со стороны пениса достиг первопредок индейцев чороте Кхвет, который оплодотворил собственный кулак и родил из него первого чороте. Самоотверженно поступил культурный герой матако Тауквах, воткнувший пенис себе в руку и родивший из образовавшейся раны девочку, из которой затем воспитал себе жену.

Из руки, а точнее, из указательного пальца одного из первоюношей произошли первые роды у индейцев тонкава. Женщина из первого поколения западных апачей, забеременев от своего мужа, то ли перепела, то ли человека, родила мальчика из большого пальца. Правда, у нее, возможно, не оставалось иного варианта (разве что заменить руку ногой), поскольку тотем западных апачей Койот запретил рожать через влагалище и для верности обрызгал его ритуальной кровью. С точностью до наоборот все обстояло у индейцев валапай, тотем которых, тоже Койот, после того, как в племени был рожден — из руки! — первый младенец, решил, что такие роды слишком легки, и впредь велел женщинам подотчетного народа, дабы они глубже ощущали значимость момента, вынашивать детей в животах и рожать через демиургом данные родовые пути.

В большом пальце руки зачинали и из большого же пальца рожали когда-то женщины индейцев яруро. Было это даже не в начале времен, а в самом начале начал, когда яруро были еще даже не людьми, а обезьянами-ревунами. Но затем вопрос, чем рожать яруро — пальцами или гениталиями, — стал предметом спора между женским божеством Куманьей (которой, как мы помним, внуки высадили глаз) и мужским божеством Аетанереа. За большой палец как место зачатия и вынашивания ребенка ратовало именно женское божество. Но Аетанереа все-таки настоял на своем, приведя в качестве решающего аргумента то, что в матке просторнее, чем в пальце, и, следовательно, у ребенка будет больше возможностей вдыхать запах толченых семян йопо, содержащих галлюциногенные вещества, и обретать благодаря этому разные познания. И вот миф утверждает, что благодаря йопо обезьяны-ревуны и превратились в яруро — то есть наркотик в данном случае сыграл исключительно положительную роль.

Чтобы не создалось впечатления, будто верхние конечности в качестве инструмента деторождения использовали только индейцы, заметим, что аналогичные мифы есть и у филиппинских тингианов, чья героиня Апониболина-ен рожала из мизинца, и у маори, которые живут на острове Мангаиа, входящем в архипелаг Кука, и у байнингов с острова Новая Британия. Представитель первого поколения австралийских аборигенов аранда Карора рожал детей из подмышки — они возникали в виде гуделок, которые тут же превращались в мальчиков. Этот Карора был настоящий стахановец, поскольку производил до пятидесяти новых аранда за ночь.

Словно заочно споря с ним, уже упоминавшийся герой «Младшей Эдды» Имир брал не числом, а качеством: в его хорошо сдобренной потом подмышке родились и выросли мужчина и женщина, от которых впоследствии произошли все германо-скандинавские народы. А эпической герой монгольских народов Гэсэр сам родился из подмышки старухи Наран-Гохон; впрочем, если рассмотреть все версии, то получается, что называться местом, через которое Гэсэр явился миру, претендуют и подмышки, и голова, и половые органы. В бурятском варианте это событие не носит экстраординарного характера:

Крепкий мальчик вышел из чрева.

Был открыт его правый глаз,

Был прищурен глаз его левый.

Ногу левую мальчик согнул,

Руку правую ввысь протянул...

Перевод С. И. Липкина

С другой стороны, бурятский эпос сообщает, что рождению Гэсэра «из чрева», сопутствовало рождение трех его сестер — Эржен-Гохон (из правой подмышки старухи), Дуран-Гохон (из левой) и Сэбэл-Гохон (из пуповины), а также брата Заса-Мэргэна — «от чела» старухи. В общем, подмышки и голова в любом варианте оказались при деле...

Тут нельзя не сказать, что мозговые извилины в качестве родовых путей — тоже довольно распространенное явление. Самый известный сюжет — рождение Зевсом богини войны и мудрости Афины Паллады — принадлежит греческой мифологии. Дабы не дать своей жене Метиде родить сына и самому не повторить судьбу оскопленных деда Урана и отца Кроноса, бог-громовержец «себе ее в чрево отправил», то есть проглотил. Причем сделал он это, если верить Гесиоду, по совету пострадавшего Урана. Но Метида в тот момент была беременна Афиной, и Зевсу, без проблем переварившему жену, пришлось, согласно заковыристым правилам мифа, рожать дочь самому — и из головы. Боль, которую испытывал Зевс при этом, была ужасна. Страдания главы греческих богов были так велики, что его сын, бог огня Гефест, не выдержал и жахнул папу топором по темени — в сущности, произвел своеобразное кесарево сечение, — чтобы облегчить Афине выход на волю. Когда это наконец произошло, стало ясно, почему Зевсу так распирало голову, ибо Афина родилась сразу взрослой и в полном облачении греческого тяжеловооруженного воина гоплита — в латах, с мечом, копьем и щитом-эгидой, да еще в коринфском, с высоким гребнем, шлеме.

В отличие от греческих мифов легенды микронезийцев кирибати (с островов Гилберта) и науру (с одноименного острова) особыми подробностями не расцвечены, но, по сути, они о том же. Кирибати рассказывают, как первый человек Табакеа, возникший в результате интенсивного трения друг о друга земли и неба, породил из шишки на лбу сына Нареау. А науру приписывают Табакеа рождение из лба уже не одного, а четверых сыновей — Авириериа, Тобу-римы, Тоукоукенанти и Ареоу Те Китеките. Нечто похожее в мифическое время происходило и на островах Карибско-го бассейна. Как утверждает миф карифуна, здешний первочеловек, спустившись с неба, производил себе подобных — видимо, для ускорения процесса — сразу двумя путями: из бедра и из ноздрей.

И напоследок два слова о спине. Осетинский нартский эпос сообщает о «булатноусом» Хамыце, которому в подарок то ли от тетки, то ли от бога Аркыза достался замечательный зуб. Стоило какой-нибудь женщине увидеть этот зуб, как она влюблялась в Хамыца и снопом падала в его объятия. Исходя из этого фрейдисты, хотя бы на минуту заглянувшие в нартский эпос, делают вывод, что Хамыца одарили вовсе не зубом. (Тут — может быть, и не к месту — хочется вспомнить, что, по авторитетному свидетельству этнографа Льва Минца, словом «зуб» арабы в некоторых случаях обозначают причинное место у мужчин.) Как бы то ни было, Хамыц до поры до времени с удовольствием использовал чудодейственные свойства тетиного (или не тетиного...) подарка, но легкомысленное поведение в конце концов вышло ему боком. Судьба свела его с женщиной из водного царства, которая любила превращаться в лягушку. И то не беда, но жена сбежала в свое царство, а напоследок дохнула Хамы-цу в спину, и бедняга забеременел. Плод развивался положенные девять месяцев, но родился раскаленным, горячий, как огонь. Это был Батрадз, впоследствии превзошедший в подвигах отца. Хотя, конечно, были и у Батрадза отрицательные черты, что и неудивительно: в качестве повивальной бабки при его рождении выступил сам Сатана и он же в детстве заменил ему мать. Поистине неисповедимы пути культурных героев...

 

Зачатия непорочные и порочные

Тут самое время рассказать о мифических зачатиях. Казалось бы, сделать это следовало давно. Но в нашем повествовании тоже не без логики, и тем, кто считает, что лошадь оказалась позади телеги, у нас имеется достойный ответ. Люди рожать начали значительно раньше, нежели им пришел в голову вопрос, почему это происходит. А в мифах многих народов первые роды часто вообще не имеют отношения к зачатию, а само зачатие никак не связано с сексом. Скажем, плюнул тотемный предок, метко попал мифической девушке в соответствующее место, и она забеременела. Так выглядит одно из звеньев мифического прошлого индейцев томпсон. А южные селькупы — уж коли речь зашла о волшебных плевках — те вовсе плевали в чашку, где и заводился ребенок без всякого дальнейшего участия родительницы. Другим для зачатия, например девушкам индейцев каска, достаточно было просто выпить «грязной» воды из немытой посуды. В общем, половой акт, зачатие и рождение следующего поколения далеко не всегда скреплены в единую цепочку. Чтобы взглянуть на проблему именно под таким углом, древним мифотворцам даже не пришлось углубляться в сложные дебри партеногенеза.

Если попытаться классифицировать мифические зачатия, то можно выделить три группы: 1) зачатия, в которых поучаствовали природные стихии, 2) зачатия от съеденного и выпитого и 3) разное — единичные случаи, которые не набирают статистики, но пройти мимо которых просто так невозможно.

Начнем с сил природы. На первом месте находится солнце, которому в данном случае более применим мужской род. В иных краях стоило какой-нибудь девушке зазеваться, как его шаловливые лучи сразу проникали в святая святых ее организма. Например, девушка из индейского племени хикарилья присела, чуть раздвинув ноги, а лучи Солнца тут как тут — и родился мальчик, первый хикарилья. После родов бедняжка пошла по рукам и родила еще и от Месяца.

Иногда Солнце действовал с ужасающей вероломностью: миф арауканов описывает девушку, желающую в законном браке родить первого араукана, но «не имеющую женихов» (при этом миф не задается вопросом, откуда женихам взяться в ситуации, когда людей, кроме этой девушки, нет вообще). Эта высокоморальная особа готова была ждать суженого вечно, но все ее планы разрушил циничный обман. Солнце выждал, пока перводевушку сморит сон, персонифицировался в виде доброго индейского молодца и совершил задуманное.

Но не всегда все так однозначно. Нередко женщины, девушки и даже совсем юные девочки сами провоцировали светило. Охне, первая женщина полинезийцев, живущих на атолле Нукуману, влюбилась в Солнце и стала преследовать его: чуть восток заалеет, а Охне уже лежит на какой-нибудь возвышенности в самой что ни на есть зазывной позе. И Солнце не выдержал, сдался... Миф о девушке, которая голяком улеглась на пригорке и лежала так, пока Солнце не послал в нее свои лучи, есть и у виннебаго. Примерно так же соблазнила Солнце первоженщина индейцев кваки-утль. (Кстати, в мифах квакиутлей описан и еще один способ чудесного зачатия — от деревяшки, за которую девушке достаточно было немного подержаться, и дело в шляпе, то есть не в шляпе, конечно...)

По стопам этих хитроумных барышень пошли первоженщины кирибати, восточных керес, тева (эта еще и всех предложенных ей свыше женихов отвергала — видимо, берегла себя для Солнца), тонганцев, южных пайютов, навахо (не та, что спереди и сзади одинаковая, а другая, и эта другая не только от солнечных лучей, но еще и от капель воды беременела), а также хопи. Впрочем, у хопи бытуют и другие легенды о первом зачатии. Одна приписывает его глине, случайно попавшей в вагину женщине-гончару, другая — водяной струе, третья — орлиным перьям, которыми местные красавицы удовлетворяли себя в ожидании, пока будут сотворены мужчины, — и надо же, залетели...

В мифах одних народов зачать от Солнца могли все желающие. Женщины каяпо, например, просто укладывались рядком и ждали, пока светило соблаговолит... ну и загар, опять же. Так же поступали ламахолотки с острова Солор в Малайском архипелаге. Но у них «солнечные» зачатия приобрели исключительно кулинарный смысл. Они беременели на восходе мальчиками — специально чтобы сразу после родов употребить их в пищу. Если же мифические ламахолотки хотели родить девочку, то раздвигали ноги навстречу западному ветру.

У других народов сношение с Солнцем было событием из ряда вон выходящим, доступным только избранным женщинам, и соответственно оно приводило к выдающимся последствиям. Солнечные лучи, по сообщению уйгурского эпоса «Огуз-наме», поспособствовали рождению легендарного героя-прародителя огузов Огуз-хана. А мифический правитель Древнего Китая Чжуань-сюй, чье имя толкуется как «истинный человек», был зачат от луча звезды, которая в общем-то тоже солнце, только очень далекое.

Или вот еще одно высокородное зачатие — у сицилийцев. Как гласит местная легенда, некоему королю предсказали, что его дочь в четырнадцать лет забеременеет от светила. Это был, видимо, очень глупый король, потому что, недолго думая, он заточил принцессу в башню без окон. Упрятал бы в подвал — и не было бы проблем. А башню эту какие-то халтурщики построили так, что принцесса куриной косточкой смогла проковырять дыру, куда Солнце и просунул свой тоненький лучик. То-то удивился папаша, когда у дочки обозначился животик. Нам остается теряться в догадках, что он сделал с архитектором и строителями, — легенда на этот счет ничего не сообщает.

С Солнцем по части сексуальных проказ может поспорить вода в разных видах. Но и в ее случае девушки, признаться, не выглядят безропотными жертвами, над которыми кто хочет, тот насилие и творит. Пожалуй, можно вспомнить лишь две истории с явным криминальным оттенком. Отроковица из племени делаваров, ничего не знающая о половой жизни, играла в чем мать родила у реки, оступилась в воду, и верткий поток проник в ее лоно. Она забеременела и родила рыбку, но и этого хватило, чтобы запустился механизм деторождения на делаварской земле. Не входила беременность и в планы первой девушки народа вемале. Она работала в поле, пошел дождь, намочил ее, и девица выразилась в адрес погоды крепким словцом, а дождь взял да и овладел ею, дабы впредь была сдержаннее на язык. То есть налицо самосуд. Но это, собственно, все происшествия, когда вода действовала без обоюдного согласия.

С другой стороны, несть числа эпизодам, когда все происходило по предварительной договоренности или даже при явной женской инициативе. От речной воды с примешавшимися к ней семенами неустановленного растения зачала, ничуть тому не сопротивляясь, первая женщина индейцев ягуа. Женщины чжуанов толпами беременели благодаря речным струям: к этому их вынудило слабое здоровье местных мужчин, которые в мифические времена умирали при первых признаках жары и о потомстве не успевали подумать. Примерно так же поступали жительницы легендарной страны Фусан, о которой рассказывается в древних китайских книгах. Фусанки, под коими следует подразумевать либо японок, что наиболее вероятно, либо китаянок, вообще жили без мужчин, но рожали регулярно, беременея от воды некоего замечательного пруда. А нубийки — те вообще могли забеременеть, полежав в луже, но это не приветствовалось, потому что возникали подозрения о зачатии не от воды, а от семени осла, попавшего в лужу.

Но стоячая вода пруда и тем более лужи в роли застрельщика амфимиксиса, или по-простому полового процес-са, — это редкое явление. Эффект от проточной значительно выше. Первая женщина мохаве, по одной из версий, решила проблему отсутствия мужчин тем, что легла под оплодотворяющий водопад (правда, по другой версии — и кто знает, какая из версий ближе к истине? — она спала со всеми животными подряд и родила от опоссума близнецов, пятнистых в отца). Под крепкой струей воды забеременела и первая женщина чирикауа.

Весьма запутанно все сложилось у индейцев хавасупай. Сначала хавасупай жили в подземном мире, и была среди них девушка, которая переспала со всеми мужчинами, потому что очень хотела замуж. Но никто ее в жены не брал, и тогда она от огорчения превратилась в куст табака. Мужчины покурили, им стало хорошо, и она, полная новых надежд, обратно стала девушкой и снова переспала со всеми, но никто опять не захотел на ней жениться. Тогда девушка решила утопиться и в образе лягушки прыгнула в пруд, чем вызвала катаклизм: вода в пруду поднялась, наземный и подземный миры перемешались и все утонули. Спаслась внутри пустого бревна лишь девушка-лягушка, из-за которой и заварилась вся каша. Местные божества, похоже, сами сильно удивились такому повороту событий, но за неимением других особ женского пола (а новых им создавать было, видимо, недосуг) поручили этой бедняжке, которая даже утопиться толком не могла, продолжить род хавасупаев. Поэтому, когда выглянул Солнце, она предложила ему себя, но Солнце от такого счастья уклонился. К счастью, на помощь хавасупаям пришел водопад и оплодотворил девушку мелкими брызгами... Правда, справедливость требует, чтобы был упомянут и другой вариант хавасупайского мифа, если верить которому водопад с его брызгами ни при чем, а все зачатие совершил длинным носом дятел.

Но даже если и мелкими брызгами, это не идет ни в какое сравнение с деликатным зачатием первой женщины меска-леро — она забеременела от мягко окутавшего ее влажного облака. А в мифах тробрианцев и индейцев пенобскот девушки зачинают от речной пены. Хотя и облако, и пена по части изысканности явно уступают росе, от которой беременели женщины парсов. Но происходило это в строго опре-деленном месте, у какого-то водоема на границе с Индией, а где точно — никто не знает...

Если одни предпочитали зачинать тихо, то другие, наоборот, обставляли это событие разной мишурой, которая мифическим персонажам заменяла свадебные платья, выстрелы шампанского и крики «горько». Некоторые женщины стремились к тому, чтобы «первым» у них обязательно стал бы кто-нибудь шумный, блестящий, затмевающий все и вся. «Меняющаяся женщина» липанов, чуть начинался дождь, раздевшись, бежала на улицу и дождалась-таки, пока ударил гром — его-то она и приняла в свое лоно. От грома зачали и первая девушка бокота, и «мать-луна» конибо.

Для того же, чтобы зачать величайшего героя китайской мифологии Хуан-ди, по совместительству основателя даосизма, изобретателя акупунктуры и первопредка всех китайцев, чье имя переводится как Желтый император, одних звуковых колебаний не хватило. Потребовалась еще и молния, в результате воздействия которой новорожденный явился на свет около трех метров ростом, с четырьмя лицами и с «солнечным» рогом на голове.

С еще большим парадом обставлено зачатие близнецов-перволюдей у индейцев амуэша, для чего и грома с молнией оказалось мало, а понадобился, как вишенка на пирожном, цветок, помешенный матерью близнецов Ячур в свое лоно, — в его пестики-тычинки и ударила молния...

Из стихий, замеченных в оплодотворениях, неохваченным остался ветер. А ведь этот субъект сыграл существенную роль в размножении людей. Неспроста, надо полагать, появилась у русских поговорка «ветром надуло», хотя и нет мифов о зачатии именно таким способом.

А вот у народа минахаса, проживающего на острове Сулавеси, такие мифы есть. Они повествуют, как одна из дочерей первой человеческой пары по имени Лумимуут, поднялась на гору, приняла соответствующую позу и зачала от западного ветра мальчика, которого благополучно вырастила и от которого же — слава сакральному инцесту! — родила мина-хасов и минахасок.

Западный ветер вошел в качестве отца и в историю оджибве, о чьем происхождении из суперпениса мы уже говорили.

Некой девушке он надул в соответствующее место, и забеременела она близнецами, которые в утробе матери устроили склоку и разорвали ее на части. Из сгустков крови несчастной возник культурный герой Нанабушу, отличившийся многими великими деяниями, среди которых мифология оджибве особо отмечает два, как считается, равноценных — замораживание моря и превращение в зайца.

Амфимиксис, приведший к появлению индейцев меноми-ни, запустил ветер с севера. Причем если бы прародительница меномини послушала свою мать Землю, имевшую полностью человеческий облик, но бывшую в то же время самой натуральной почвой, горами, лесами, озерами и прочим, то вряд ли бы тогда этот индейский народ появился на свет. Ибо мамаша предупреждала дочь ни в коем случае не оборачиваться к северу, а та, конечно же, обернулась, и норд проник ей в лоно. Так был зачат тотем меномини Менапус, он же Большой Кролик...

Не обошли оплодотворяющие воздушные массы и Европу. Северогерманский хронист Адам Бременский, живший в XI веке, утверждал, что на восточном берегу Балтийского моря есть страна, где женщины беременеют от ветра, что, однако, не мешает их брачным союзам; правда, по сообщению того же хрониста, мужья этих женщин имеют собачьи головы — и в этом, при желании, можно найти объяснение чему угодно. Между прочим, в самой восточной точке балтийского побережья ныне находится Санкт-Петербург, а в XI веке эти места населяли ижора и водь.

В мифах, где происходит зачатие от ветра, центральный мотив часто — раздельное проживание женщин и мужчин. И поэтому интим с воздушными потоками выглядит у женщин едва ли не вынужденным делом. Таким образом до появления мужчин беременели женщины атаялов, айнов (их любовником был восточный ветер), народа бунун и — как записал со слов местного жителя знаменитый соплаватель Магеллана Антонио Пигафетта — яванки на острове Околоро.

При случае, однако, обретавшиеся на особицу и сожительствующие с ветром женщины не брезговали и мужчинами. Древнекитайский источник описывает страну, население которой представляло собой одну семью, состоящую из южного ветра и его бесчисленных жен. Эти дамы бере-менели стройными рядами, но стоило забрести к ним какому-нибудь страннику, как они накидывались на него, и бедняга попадал в сексуальное рабство.

Такая же участь была уготована одиноким мужчинам, по неосторожности попадавшим в пайванские женские селения, где их подвергали изощренным сексуальным пыткам. Но все свободное от пыток время пайванки-садистки проводили на крышах, принимая позы, наиболее, по их мнению, пригодные для зачатия. Ветер их ожидания не обманывал, периодически прилетал и совокуплялся одним дуновением сразу со всеми.

Сущими овечками на их фоне кажутся японки, женской коммуной жившие на архипелаге Идзу. Они тоже рожали от ветра, но на всякий случай каждая держала на берегу пару сандалий, поскольку на островах существовал симпатичный обычай: если волны прибивали к местному пляжу мужчину, то чьи сандалии ему приглянулись, у той он и ночует.

Весьма приветствовали появление мужчин на своей территории и сожительствующие с ветром женщины народа ванчо, но интерес у них был не сексуальный, а гастрономический. Мужиков они отлавливали и употребляли в пищу. Та же участь ждала и рождавшихся мальчиков, которых откармливали до двенадцати лет, а затем съедали. И ванчо, увы, не были исключением — мальчиков, надутых ветром, женщины убивали почти повсюду, при том, что девочек, как правило, холили и лелеяли...

Теперь настала пора рассказать, как зачатию способствовало съеденное и выпитое. Здесь намеренно не сказано «еда» или «пища», потому что оплодотворяющие свойства далеко не во всех мифах присущи вещам съедобным.

Впрочем, начнем именно с еды. Верное средство для зачатия — это рыба во всех видах. Мужчина-ягуар кабияри, как мы помним, обрюхатился, съев рыбьего жира. Гренландские эскимоски беременели от сушеной рыбки, причем отдельно существовали рыбки для зачатия мальчиков и для зачатия девочек. А в украинских водоемах плавали чудесные лещи, и некоторые украинцы, если верить записанным еще в XIX веке сказаниям, родились после того, как их матери отведали этого представителя семейства карповых.

С лещом по части оплодотворяющих достоинств может поспорить налим, съеденные потроха которого помогли старухе из северных селькупов родить местного культурного героя. Правда, этот налим прежде был шаманом и стал налимом вынужденно — спасаясь от преследующих его чертей. И кстати — о шаманах. Довольно часто они сами стряпали снадобья, способствующие зачатию. Миф тариана, например, сообщает, как первая девушка племени забеременела, испив изготовленный местными шаманами алкогольный напиток кашири.

Из мяса лучше всего подходит для зачатия грудинка плотоядной казахской кобылы. Поев ее, беременеют даже семидесятилетние женщины, и, уж во всяком случае — если зачатие произошло каким-либо иным путем, — эта грудинка весьма облегчает роды. Столь же полезно в смысле оплодотворения действует зажаренная змея, но только в местах, где живет меланезийский народ ведау. И некоторых не пугает, что, съев ведаускую змею, можно родить не человеческого ребенка, а жуткого змея, как произошло в мифические времена с одной женщиной. С другой стороны, этот змей, хотя и пытался сожрать свою мамашу, в конце концов принес людям большую пользу: из кусков, на которые его изрубили смелые мужчины, вырос местный сорт таро — главнейший продукт питания ведау.

Не меньшей экзотикой, чем змеиное мясцо, представляется в качестве перорального средства оплодотворения куриный зоб. Большинству народов даже не приходит в голову употреблять его в пищу, и тем более ради продолжения рода, а вот осетинский культурный герой провел такой эксперимент с собственной женой — и получилось!

Существенную роль в зачатии первых поколений ряда индейских народов сыграли птичьи яйца, и прежде всего яйца птицы мутум, принадлежащей к семейству куриных. Миф шипая рассказывает о том, как жили-были в Амазонии созданные небесным божеством брат и сестра — жили весьма нравственно, презирая саму мысль об инцесте (хотя бы и сакральном), и божество, дабы они продолжили род шипая, но при этом не сошли с избранного высокоморального пути, подкинуло сестре яйцо мутума. Девушка его испекла, съела — и тут началось! Она и глазом моргнуть не успела, как из нее буквально посыпались взрослые шипая обоего пола; причем женщины сразу принялись хлопотать по хозяйству, а мужчины отправились на охоту и настреляли большое количество дичи; отдыхать же после трудового дня все полезли обратно в материнскую утробу. Так продолжалось дни, месяцы, годы, но потом между шипая возникли непреодолимые разногласия, они перессорились, стали воевать, и дошло до того, что часть их стала воинственными мундуруку, от которых шипая позже немало натерпелись.

С яйцами мутума неразрывно связана и судьба индейцев манао. Их миф утверждает, что само по себе проглоченное яйцо мутума никого оплодотворить не может, но вот если перед съедением засунуть в него волос, то совсем иное дело. При этом, однако, нет гарантии, что родится человек, а не змей — такой же, как у ведау. У манао, кстати, он и родился. Сходство индейского гада с меланезийским еще и в том, что он тоже оказался животным полезным: после того как не удалось съесть собственную мать, он от огорчения улетел на небо, но каждую весну возвращается и помогает индейцам полоть огороды...

Выяснив, что к рождению змея может привести съедение птичьих яиц, вряд ли мы удивимся тому же результату после употребления яиц змеиных. На заре существования племени калапало один из его прародителей, отвергнутый старшей сестрой и потому вынужденный удовлетвориться сакральным инцестом с младшенькой, оскорбления не простил и при случае подсунул обидчице змеиные яйца. Женщина скушала их и забеременела, причем сын-змей, едва завязавшись в утробе, тут же принялся беседовать с ней о разных разностях, а временами, когда хотел сказать что-то важное, даже выползал, но не целиком, а так чтобы хвост оставался внутри. Женщине это изрядно надоело, и она, улучив момент, когда сынок зазевался, отрубила высунувшуюся голову. И голова, и тело убиенного были выброшены в реку, причем голова превратилась в электрического угря, а разрубленное на порционные куски тело в индейцев каяпо; в этом калапало находят объяснение свирепости каяпо.

Мифы ряда индейских народов указывают, что забеременеть от птичьих или змеиных яиц можно не только оральным, но и вагинальным путем. Суруи, камаюра, трумаи, пареси, умотина одинаково рассказывают про девушку, которая случайно разбила яйцо, змеиное или птичье, и содержимое яйца затекло ей в вагину. И пусть даже яйцо птичье, она рожает змея. У суруи это вообще змей-радуга, периодически выползавший на небо, а потом юрк — и обратно в матку. Так он и гулял туда-сюда, пока один нервный юноша не рубанул по нему боевым топориком, — тогда большая часть разрубленного змея навсегда отправилась на небо, а меньшая — опять же в матку, где, дозрев, родилась уже в виде культурного героя с мужским обликом.

Широк список оплодотворяющих продуктов растительного происхождения, но съедобных в общепринятом смысле среди них немного: пшеничное зернышко у молдаван, от которого забрюхатела одна старуха, плод с неопознанного дерева, оплетенного лианой яге, у индейцев тукано (дело тут, думается, не в плоде, а в наркотическом напитке айяуас-ке, изготовляемом из яге), цитронный арбуз, съев который забеременела девушка урубу, да яблоки разных сортов — у мегрелов, башкир, индийцев и особенное, золотое, упавшее с неба, у даргинцев...

Среди несъедобных растений, способствующих зачатию, первое место безоговорочно держит хвоя, причем хвоя не простая, а ипостась трикстера Ворона. Типичный сюжет: Ворон летит над северными просторами, видит прекрасную девушку и решает овладеть ею, но овладевает как-то странно, без всякого мужского удовольствия: он превращается в хвоинку, которую девушка глотает с питьем. В результате наступившей именно таким путем беременности завязался род индейских народов беллакула, ингалик, ияк, коюкон, тагиш, танайна, увикино, чилкотин, цимшиан (здесь ребенок родился с перьями под кожей), верхних танана и тлин-китов. По одной из версий, хулиганил с хвоинками и Ворон талтанов.

У маньчжуров и китайцев, живущих в провинции Цинхай, есть мифы об использовании в качестве оплодотворяющего средства простой травы. Правда, и у тех, и у других дело закончилось плохо — женщины родили ужасных змеюк, с которыми было много проблем. А дочь одного «богатого вождя» у верхних танана как-то забеременела, откушав по собственному недосмотру мха.

Вороны на американском континенте, как показывает внимательное прочтение мифов, были горазды превращаться не только в иголки деревьев хвойных пород. Дабы обрюхатить через желудочно-кишечный тракт понравившуюся особу женского пола, пернатый трикстер мог принять вид ягоды, рыбки или, например, как у индейцев хейлцук, капли жира. Иной раз он вообще не утруждался становиться чем-нибудь конкретным, прикидывался простой соринкой и в таком сомнительном образе проникал в женские желудки. Мифы о зачинающей соринке есть у индейцев атна, тлинкитов и кучинов; у последних Ворон таким способом обрюхатил дочку тотемного предка Медведя.

Создается, впрочем, впечатление, что все эти превращения происходили исключительно для того, чтобы соблюсти приличия, и девушки сами были не прочь родить от трикстера. На это соображение наводит вариант мифа танайна, в котором зачатие происходит не от какой-то незаметной хвоинки, травинки или соринки, а от вороньего пера, которое просто так, случайно, не проглотишь, однако же девушка танайна сделала это и глазом не моргнула — и, может быть, даже сгрызла его в порыве страсти.

Еще очевиднее подобная ситуация описана в мифе тото-наков, где девушка якобы случайно глотает зеркальце, что приводит к рождению мальчика. Вариант этого мифа говорит уже не о зеркальце, а о «сияющем яйце», в котором отражался окружающий мир; это яйцо было такое горячее, что прожигало девичьи юбки. Так вот девушка схватила это замечательное яйцо зубами, а оно возьми да лопни, и все его содержимое тут же проскочило в желудок... А далее опять-таки беременность, сыновья-близнецы и — для любителей подробностей — дерево с плодами, похожими на женские груди, которое в итоге и вскармливает близнецов.

Намного честнее в этом смысле миф бакаири. В нем говорится о том, что этот индейский народ в своем нынешнем виде возник в результате сознательного самооплодотворения, которое совершила деревянная девушка Нимагакани-ро, проглотив пару косточек предыдущего поколения бакаи-ри, изничтоженного страшным существом — помесью двух тотемов племени, Лесной Курочки и Ягуара.

Весьма откровенным выглядит и зачатие через рот по-фински. Культурный герой финнов Сыёйэтэр-Лапахиитто плюнул в море, и пока слюна в виде пенистого пузыря плавала по балтийским волнам, на берегу тосковала в одиночестве красавица Касаритар. Чтобы развеять скуку, она время от времени присаживалась на березовый сук (растущий почему-то на осине), но это мало помогало в девичьих переживаниях. И вот когда страдания Касаритар достигли апогея, она привстала с сука и увидела плывущий пузырь, который тут же был изловлен и проглочен, несмотря на то что обжег девушке ноздри, когда она его нюхала. Далее описывается путешествие пузыря по организму: из горла — в желудок, из желудка — в матку, где, по всем правилам, и состоялось зачатие. Как тут не вспомнить «пенорождение» Афродиты, о котором с древнегреческой прямотой рассказал Гесиод?! Правда, вся эта финская затея вылилась в трагикомедию, потому что спустя три года красавица Касаритар родила ящерицу.

И уж совсем без обиняков о пероральном зачатии сообщается в мифе инков, записанном в так называемой «Рукописи Уарочири». Демиург Виракоча — может быть, в порядке шутки — принял облик птицы и в этом качестве впрыснул свою сперму в плод вечнозеленого дерева лукумы (не путать с рахат-лукумом!), а девственница Кавильяке этот плод съела.

Забавником предстает и трикстер Койот, который предложил свою сперму под видом жира двум сестрам томпсон. Старшая сестра «жир» выбросила, а младшая употребила вовнутрь, забрюхатела и родила мальчика. Не так повезло девушке из племени арандаи-бинтуни, которая проглотила — то ли случайно, то ли из любопытства — побеги тростника, приправленные спермой крокодила. Результатом стало рождение крокодилочеловека. Бедняжка воспитывала его, и на первых порах, казалось, не без успеха — монстр рос заботливым сыном и снабжал ее мясом диких свиней, но как-то отрыгнул женские браслеты, и выяснилось, что сам он свинине предпочитает человечинку.

И в довершение темы расскажем о совсем уж удивительном зачатии в результате приема пищи — от съеденного рисового зернышка. Но тут важна не проглоченная рисинка, а то, в чей желудок она попала. Это был желудок не матери, а отца, слепого старика Гу-соу, которому высшие силы назначили породить легендарного китайского императора Шуня. Так вот, слепой Гу-соу съел полученное от приснившегося феникса зернышко, и после этого его жена забеременела... Неисповедимы мифические пути!

В подтверждение последней фразы приведем несколько фактов зачатий из раздела «разное».

Вот, к примеру, что приключилось у бороро. Явился к ним страшный змей Бугорку и стал пожирать женщин. Но как-то Буторку пополз по делам и застрял под деревом, которое Пари Джура, сын одной из съеденных, специально повалил на его пути. Не дав злодею опомниться, Пари Джура треснул его дубиной по голове, а потом под радостные крики собравшихся разделал тушку. Каждой женщине он дал по кусочку, и они тут же сели закусывать. Но одна, по имени Атуруардо, пренебрегла техникой безопасности — не прикрыла влагалище листьями, и туда натекла змеиная кровь. Как результат — зачатие и рождение нового змея, которого снова пришлось отлавливать, убивать и т.д. Это история без конца, и где-то там, в мифическом пространстве-времени, индейцы бороро только и делают, что страдают от чудовищных змеюк, а потом убивают их, поедают и снова рожают, и так по кругу...

Дистанционное оплодотворение зарегистрировал миф индейцев кри. Их культурный герой просто пописал там же, где это сделала запавшая ему в душу девушка, — и девушка забеременела. Тут, наверное, имеет значение прежде всего то, кто был этот герой, что мы и узнаём, переведя с языка кри его говорящее имя Мистакайавсис — Большой Фаллос. Издалека оплодотворил супругу, женщину-гризли, первопредок винту. В начале времен некая женщина-гризли очень любила суп из желудей, а никто вокруг желудевый суп на дух не переносил. Случился бытовой конфликт, суп оказался на земле, и эта особа, обидевшись на такое отношение к своей стряпне, перебила всех, кто был рядом. Уцелел только ее муж, да и то потому, что успел эмигрировать на небо. Но жизнь на этом не остановилась: с небес на бедра вздорной женщине, оставшейся в одиночестве, капнула сперма, затекла по складкам тела в нужное место — и родились близнецы, от которых пошли винту.

Эта история имеет кое-какие соприкосновения с происшествием, непосредственным участником которого стал греческий Зевс. Как-то у громовержца случилась поллюция, семя пролилось на скалу, которая произвела на свет ужасного демона-гермафродита Агдитиса. Боги отрезали у демона мужские органы, и из них выросло миндальное дерево, чьи плоды и — это отдельный сюжет — обладали оплодотворяющими свойствами. Во всяком случае, дочь реки Сангария, положив этот плод себе на грудь, забеременела и родила красавца Аттиса, который в отдельных греческих областях считался покровителем оргий. Но способ зачатия и склонность к оргиям сослужили Аттису дурную службу: он сошел с ума и отсек себе половые органы, а затем и вовсе превратился в сосну. Как написал римский поэт Катулл:

Подстрекаем буйной страстью, накатившей яростью пьян,

Оскопил он острым камнем молодое тело свое.

И себя почуял легким, ощутив безмужнюю плоть...

Перевод Л. И. Пиотровского

Близки к грекам в своих мифах кавказские народы — осетины, абхазы, кабардинцы, карачаевцы и балкарцы, ингуши, кумыки, армяне... Их герои при виде красавицы на другом берегу реки, не удержавшись, истекают спермой, оплодотворяют скальную породу (у ингушей уточнение: камень должен быть синим), и оттуда является на свет... но только не какой-то там двуполый демон, а могучий богатырь, совершающий множество подвигов.

Сношение со скалой с последующим зачатием описывается и в мифе цимшианов, но у них это не имеет никакого отношения к любовным игрищам. Просто демиург цимшианов Ворон экспериментальным путем выяснял, от кого ему лучше родить этот народ — от скалы или бузины. Победила, между прочим, бузина... Заслуживает также упоминания, хотя она и не привела к зачатию, история уичолей о сношении со скалой культурного героя Каюймари. Женщина — это, видимо, была очень коварная женщина! — превратилась в отвесную скалу в момент соития, и несчастный Каюймари, до сего времени безнаказанно брюхативший всех подряд, повис на пенисе над пропастью. Он гордо реял над седой равниной пять дней, пока демиург уичолей Солнце твердой рукой не обрезал чудовищно растянувшееся мужское достоинство и Каюймари не упал прямиком в волшебный сосуд богини Накавы, которая и залечила ему культю...

Миф эскимосов, живущих на Баффиновой Земле, повествует о зачатии от ивовой ветки при участии трикстера Ворона. Этот акт представлял собой одно из важнейших звеньев в обеспечении эскимосов светом, который содержался в мочевом пузыре одной женщины. Ветка по велению Ворона проникла в лоно эскимоски, и зачатый мальчик вытолкнул светоносный мочевой пузырь наружу. Ворон и его приятель Лис пузырь разорвали, и свет хлынул на благословенную эскимосскую землю...

Плодовитым любовником показал себя горичник болотный, он же Peucedanum palustris. Точнее, даже не все это растение, а его корень, к которому восходят сразу четыре индейских народа — шусвап, лиллуэт, томпсон и кердален. Здесь, разумеется, не имеет значения, что у представительницы томпсон союз с корнем был официальным, супружеским, а у остальных все обошлось без загса. Хотя можно представить себе терзания мальчика, будущего культурного героя, который просит мать открыть ему имя отца и узнает, что это корень, произрастающий на болоте; и вряд ли то, что сей горичник весьма полезен при болях в кишечнике и печени, могло послужить отроку утешением.

На острове Танна, входящем в архипелаг Новые Гебриды, отмечен случай зачатия от лианы. Как гласит местная легенда, однажды великан Семо-Семо сожрал всех живущих на Танне ни-вануату, кроме одной маленькой девочки, затерявшейся в траве. Девочка показала чудеса выживаемости и выросла, питаясь тем, что сумела найти на заброшенных огородах, а когда пришел срок, даже умудрилась забеременеть, введя себе лиану подходящей формы. Родились близнецы, которые развернули против Семо-Семо партизанскую войну; в конце концов великан был убит, и из его разрезанного живота вышли наружу не только проглоченные ни-ва-нуату, но и крысы, куры и прочие птицы.

А если под рукой нет ивовой ветки, лианы фаллического вида или горичника болотного, то вполне может сгодиться, как показывает опыт мифической героини индейцев юки, простая палка. Причем палка эта может стать не только половым партнером, но и хорошим мужем, способным обеспечить семью всем необходимым. Женщине юки законный брак с палкой принес двух детишек, мальчика и девочку; дом ее был полной чашей, в которой хватало дичи и желудей, а в очаге всегда потрескивали сухие дрова.

Необходимость забеременеть заставляла женщин идти на разные ухищрения. Как раз в тот период, когда у индейцев хикарилья случился межполовой конфликт и секс был в принципе исключен, на их территории развелись супостаты. Чтобы искоренить их, требовалось породить культурного героя — уже известного нам Убийцу Врагов. И тогда его будущая мамаша использовала для зачатия рог лося — и очень даже качественное зачатие получилось!

В мифе юпа зафиксирован случай зачатия от фаллоса, который одна рукастая женщина вырезала из камня. Она родила дочку, но потом пришли злые люди и разбили чудесный каменный фаллос. Женщина этого не перенесла и умерла от горя. А дочка ее так плакала, так плакала, что слезы образовали море, и воды этого моря проникли в ее вагину, она зачала и родила каменному фаллосу внука, за которого сама и вышла замуж. Результатом этого сакрального инцеста стали, по мнению юпа, белые люди, то бишь европейцы.

Чакобо рассказывают историю об одной женщине, которая в отсутствие мужа вылепила глиняный член и доигралась до незапланированной беременности. Надо отдать должное мужу: он принял на веру рассказ жены, вошел в ее положение и воспитал родившегося мальчика как своего.

О весьма оригинальном способе оплодотворения сообщает еще один эскимосский миф — записанный у аляскинских инупиатов. Здесь отец семейства культурный герой Кьим-мик, после того как четверо сыновей, зачатые традиционным способом, по очереди исчезли где-то во льдах, решил сотворить пятого покрепче их всех, вместе взятых, и воспользовался для этого кресалом. Искры после долгих упражнений попали-таки в вагину жены — зачатие состоялось, и родился великий инупиатский герой Каяктурангникту-ак (тот самый, что хитроумно победил зубастое влагалище). Впрочем, в мифе пареси оплодотворяющее средство еще круче — это горячие угли!

Удивительным образом беременели женщины нага, жившие без мужчин в одном горном селении. Вокруг ограды этого селения мириадами летали шершни, но чтобы самовольно за ограду — ни-ни. Только по разрешению женщин. Когда же такое разрешение поступало, шершни влетали в открытые ворота и начинали сосать груди сельчанок — и делали это до тех пор, пока в репродуктивных органах женщин не зарождалась новая жизнь

Не менее странное зачатие описывает миф хайда. Некая девушка, племянница женщины-вождя, во время месячных высморкалась в ладошку, растерла сопли под мышкой и забеременела. Здесь, вероятно, важно все — и кто был ее тетей, и что это произошло во время месячных, и правильная растирка... Заметим, что хотя растирались сопли под мышкой, роды произошли из того места, откуда им и положено происходить...

Естественным путем при совершенно неестественном зачатии — через подошву ноги — родила сына китаянка ХуаСюй. Но тут все становится понятно, если знать, куда она наступила и какой пост впоследствии занял новорожденный. Зачатие произошло после того, как Хуа Сюй угодила ногой в след повелевающего громами великана Лэй Шэня, а мальчишка, получивший имя Фу Си, прославился всякими талантами и вошел в мифическую историю Китая как первый император и повелитель Востока. Героиня мифа каренов тоже забеременела от следа, но слоновьего, причем для этого ей пришлось из него напиться. Рожденная ею слоноподобная красавица Минанда впоследствии вышла замуж за принца. Первоженщине банива, чтобы забеременеть, достаточно было натереться листом табака, которым демиург Напири-Кури вытер свой благородный пот. А культурный герой калапало Тауги сделал беременной собственную тетку, дав ей потрогать магическую стрелу.

Еще проще — в смысле усилий — давалось зачатие на заре времен вийоткам. Культурный герой Гацвоквир оплодотворял их оптом одним только своим могучим желанием, а желал он — на то и герой! — абсолютно всех. Таким же способом оплодотворения владел культурный герой сикуани Фурнаминали, который осчастливил беременностью свою тещу; буквально запись мифа гласит: «обрюхатил мыслью сзади» — понимай как хочешь... В одном ряду с этими персонажами, которым на роду написано совершать вещи выдающиеся, стоит скромный грызун гофер, оплодотворивший магическим образом сестру демиурга папаго, без чего, собственно, никаких папаго и не было бы...

Перед такими историями меркнет легенда михе — тех самых, чей первомужчина вынужден был жениться на собаке. Но она такая романтическая, что ее никак нельзя обойти вниманием. Девушка отказала юноше, и он с горя превратился в птичку. Но жестокая девушка на этом не успокоилась и зачем-то подбила птичку камнем, вследствие чего, согласно законам женской логики, сама сильно огорчилась, положила бедную птичку себе на грудь и в слезах стала уговаривать ее не умирать. Юноша-птичка призыву внял и, когда девушка совсем рассиропилась, изловчился и то ли клюнул, тот ли поцеловал ее девственный сосок. В результате девушка забеременела близнецами, мальчиком и девочкой, которые, выросши, стали пйсать лианами и бананами, благодаря чему исследователи и присвоили им — конечно же, абсолютно справедливо — звания культурных героев. А птичку жалко... Более она мифом не упоминается, и что с нею сделалось не известно.

Худо-бедно, но надо признать, что, действуя затратным методом проб и ошибок, демиурги разных народов и мифических времен все-таки создали относительно благоприятные условия для секса, без которого трудно представить полноценную семью, чьей важнейшей функцией, как учит нас мудрая наука социология, является функция репродуктивная — проще говоря, рождение детей. Поэтому далее, говоря о семье, мы в основном будем иметь в виду гетеросексуальные союзы мужчин и женщин; к тому же с легализацией однополых браков в мифические времена дело обстояло совсем не так, как в современных развитых демократиях.